Особо опасен

Глава 5

Гюнтера Бахмана сначала раздосадовал, а затем встревожил вызов пред светлые очи господина Арнольда Мора, главы гамбургского отделения защитников конституции, в воскресенье, в 12 часов дня, когда Мор, добропорядочный христианин, по всем канонам должен был бы вести свое семейство в одну из лучших городских церквей. Бахман скоротал ночь, перелопачивая досье на чеченских террористов. Эти досье подготовила для него Эрна Фрай, которая, позволив себе редкую слабость, смоталась в Ганновер на свадьбу племянницы. Покончив с чтением, он подумал было о том, чтобы слетать в Копенгаген и пропустить пару кружек пива с тамошними ребятами из службы безопасности, вызывавшими у него симпатию, ну и, если те будут не против, поболтать с «хорошим братом», тем самым водителем грузовика, что контрабандой провез Иссу в Гамбург и подарил ему свое пальто. Он даже позвонил своему связному в Копенгагене. Без проблем, Гюнтер, ответил тот, мы вышлем в аэропорт машину.

А вместо этого он теперь в задумчивости вышагивал по кабинету в бывших конюшнях, пока Эрна Фрай, еще не успевшая переодеться после праздничной поездки, сидела с совершенно прямой спиной за компьютером, подбивая баланс расходов для головного офиса в Берлине.

— Келлер здесь, — проинформировала она шефа, не поднимая головы.

— Келлер? Какой Келлер? — раздраженно спросил Бахман. — Ганс Келлер из Москвы? Пол Келлер из Аммана?

— Доктор Отто Келлер, самый защитный из всех защитников, прилетел из Кёльна час назад. Если ты выглянешь в окно, то сможешь полюбоваться на его вертолет, загромоздивший половину автостоянки.

Бахман последовал ее совету, после чего с отвращением фыркнул:

— Что, черт подери, на этот раз понадобилось от нас дядюшке Отто? Мы проехали на красный свет? Или поставили прослушку в доме у его мамочки?

— Оперативное совещание повышенной секретности и особой срочности, — ответила Эрна Фрай, невозмутимо продолжая свою работу. — Это все, что мне удалось из них вытянуть.

У Бахмана упало сердце.

— Иными словами, они обнаружили моего мальчика?

— Если под «моим мальчиком» ты подразумеваешь Иссу Карпова, то, по слухам, они напали на его след.

Бахман в отчаянии шлепнул себя по лбу:

— Они не могли его арестовать. Арни поклялся, что полиция его не тронет, предварительно не поговорив с нами. Это твое дело, Гюнтер. Ты его ведешь, старина, и держишь нас в курсе. Таков был уговор. — Тут его осенила другая мысль, еще более страшная. — Только не говори мне, будто полиция арестовала его, чтобы показать Арни, кто тут босс!

Эрна Фрай оставалась невозмутимой.

— Мой «крот» по кличке Глубокое Горло с подачи такого же, как он, никудышного теннисного игрока из еще более никудышного отдела контрразведки Арни готов повторить: защитники конституции напали на его след. Этим информация «крота» ограничивается. Он сильно раздосадован поражением в двух сетах — 6:0, 6:0 и поэтому время от времени подбрасывает мне сплетни из кафетерия со словами, чтобы я тебе не передавала. Что я, естественно, и делаю.

Она снова вернулась к своим расчетам под неотрывным взглядом Бахмана.

— Откуда столько желчи с утра пораньше? — обратился он к ее спине. — Я всего-навсего занимаюсь своей работой.

— Ненавижу свадьбы. В них есть что-то противоестественное и вызывающее. Каждая свадьба — это поход еще одной бедной женщины к расстрельной стене.

— А как насчет бедолаги жениха?

— Бедолага жених и есть та самая расстрельная стена. С моей точки зрения. Келлер приглашает к себе только верхушку: ты, Мор и он.

— Без полиции?

— О полиции не было сказано ни слова.

Немного успокоенный, Бахман опять вперился в окно.

— Значит, двое на одного. Два «защитничка» в белых одеждах против изгнанной из стада черной овцы.

— Главное — помнить, что вы все воюете против одного врага. Вопрос только в том, кто из вас сегодня им окажется, — заметила Эрна Фрай ядовито.

Ее цинизм был как ушат холодной воды: она словно прочитала его мысли.

— Ты пойдешь на совещание со мной, — буркнул он.

— Не смеши меня. Я терпеть не могу Келлера, а он меня. Я вылезу некстати со своими возражениями и испорчу тебе обедню.

Но под его немигающим взглядом она уже закрывала рабочий файл.

У Бахмана были основания для озабоченности. Докатывавшиеся из Берлина слухи казались то совсем дикими, то обескураживающе убедительными. Похоже, старые границы размежевания между разными спецслужбами сошли на нет, и координационный комитет, перестав быть совещательным органом мудрейших, каковым он был задуман, превратился в обыкновенный гадючник. Распря между защитниками гражданских прав любой ценой и теми, кто вознамерился их ограничить во имя пущей национальной безопасности, кажется, достигла критической массы.

В левом углу офиса, если старые представления об иерархии еще что-то значат, восседал утонченный Михаэль Аксельрод из иностранной разведки, истинный европеец, арабист и, с некоторыми оговорками, наставник Бахмана. В противоположном углу сидел архиконсервативный Дитер Бергдорф из министерства внутренних дел, соперник Аксельрода в борьбе за кресло Царя после утверждения новой структуры разведслужб, откровенный друг-приятель вашингтонских неоконсерваторов и главный проповедник интеграции с американской разведкой.

А вместе с тем в ближайшие три месяца этим двоим, у которых не было решительно ничего общего, предстояло разделить властные полномочия и действовать сообща в режиме консенсуса. Расходились пути не только двух генералов, но и их армий, которые постоянно маневрировали, пытаясь запутать друг друга и тем самым добиться реальных или мнимых преимуществ. Поскольку Бергдорф был из министерства внутренних дел, а Мор и Келлер служили в контрразведке, по логике именно от представительного и откровенно амбициозного Бергдорфа они ждали для себя практических выгод; с учетом же того, что обходительный и чуть более старый Аксельрод возглавлял иностранную разведку, а Бахман был его коллегой и протеже, по логике последний должен был выступать как его преданный вассал. Однако при постоянно меняющихся границах между двумя ведомствами, при вмешательстве федеральной полиции, внесшей еще большую неразбериху, при том что контуры новой схемы еще никто в Берлине не начертил, о какой логике можно было говорить?

Именно об этом, только менее изящными словами, Бахман говорил вслух, кляня белый свет, пока они с Эрной Фрай пересекали двор и подходили к офису, а им навстречу уже ковылял, раскинув свои мясистые руки, Арни Мор со своей подпрыгивающей школьной челочкой и увертливыми глазками, которые так и бегали по сторонам, дабы случайно не пропустить какую-нибудь важную птицу.

— Гюнтер, дружище! Какой ты молодец, что пожертвовал своим драгоценным воскресеньем! Фрау Фрай, какой приятный сюрприз! Шикарное платье! Мы сейчас же распечатаем для вас еще один комплект документов… — тут он понизил голос из соображений секретности, — но после нашего маленького тет-а-тета их придется вернуть. Каждый экземпляр пронумерован. Ничто не должно просочиться за пределы этой комнаты. Нет, нет, Гюнтер, после тебя! Тут я хозяин!

Доктор Отто Келлер сидел один за длинным столом красного дерева, склонившись над досье, которые он с брезгливым выражением лица листал тонкими белыми пальцами. Он поднял глаза на троих вошедших, отметил про себя присутствие Эрны Фрай в нарядном платье и вернулся к чтению. Вторая папка лежала перед стулом, предназначенным для Бахмана. На обложке папки черными печатными буквами было обозначено кодовое имя «Феликс», из чего он понял, что, невзирая на все предыдущие договоренности, Исса Карпов принадлежал Мору; именно Мор дал ему это имя и засекретил дело по высшей категории на все время, пока он им занимается.

Из боковой двери впорхнула женщина в черной юбке, положила перед Эрной Фрай третье досье и растворилась. Бахман и Эрна, усевшись рядком, углубились в документы под присмотром Мора с Келлером.

— Тебя, Гюнтер, пока все устраивает? — полюбопытствовал Мор, жадно поедая его своими глазками. — Идея в целом ясна?

— Это полный отчет? — спросил Бахман.

— Сокращенный. Полный отчет слишком длинный.

— Я могу его посмотреть?

— Защита информатора, Гюнтер, защита информатора.

Доктор Отто Келлер как будто не слушал. Наверно, считал, что разговор не предназначен для его ушей. Как многие в этой профессии, он был юристом, и его жизненная позиция сводилась к тому, чтобы швырять в лицо своим подчиненным свод законов, единственное известное ему оружие, отчего последние были не в восторге.

— Они ушли в подполье, — объяснил Мор, пока Бахман отложил в сторону один доклад и взялся за следующий.

— В подполье? — переспросил Бахман, всерьез заинтригованный.

— Как в свое время коммунисты. Они получают идеологическую обработку и становятся фанатиками, а потом уходят в подполье и делают вид, что они никакие не фанатики. Короче, впадают в спячку, — последние слова он произнес так, словно сам только что придумал это выражение. — Упомянутый спортклуб, где все так восхищаются этим Октаем, по мнению сверхнадежного информатора, внедрившегося в структуру и поставляющего нам первоклассный материал, является подпольной организацией. Они там боксируют, борются и все такое, болтают о девчонках, никаких подстрекательских призывов в большой компании, так как они знают, что их разговоры могут прослушиваться. А втихаря, вдвоем-втроем за кофе, в том числе дома у Октая, они превращаются в исламистов-радикалов. А время от времени, как сообщает наш замечательный информатор, тот или иной член группы — специально выбранный — исчезает. И где он потом обнаруживается? В Афганистане! В Пакистане! В медресе. В тренировочном лагере! И назад он возвращается во всеоружии. Хорошо обученный. Но он по-прежнему в спячке. Читайте дальше, фрау Фрай. Не делайте преждевременных выводов, прошу вас, пока не дочитаете до конца. Мы должны оставаться объективными. Без предубеждений.

— Кажется, мы договорились, Арни, что это мое дело, — сказал Бахман.

— Ну да, Гюнтер! Разумеется! Это твое дело! Вот почему ты здесь, дружище! Но то, что это твое дело, еще не означает, что мы должны надеть шоры и заткнуть уши. Мы приглядываем, мы прислушиваемся… не вмешиваясь в твое дело! Мы идем параллельными курсами, понимаешь? Мы не заходим на твою территорию, ты на нашу. Мы собираем информацию. Этот Мелик Октай собирается в Турцию на свадьбу — теоретически. Вместе с матерью, естественно. Мы, конечно, перепроверили эту информацию. Свадьба действительно имеет место. Его сестра выходит замуж. Без вопросов. Но куда он исчезнет после свадьбы или, может, до? Возможно, всего на пару дней. И чем там будет заниматься его мать? Подыскивать новых племянников, чтобы привезти их сюда? О'кей. Это еще не доказательства. Пока это гипотеза, согласен. Но нам платят за то, чтобы мы выстраивали гипотезы. Чем мы и занимаемся. Гипотетически и объективно. Без предубеждений.

Пройдя через фазу ярости, Бахман вошел в состояние профессионального спокойствия. Нравится ему все это или не нравится, но информация есть информация. Ее собрали в нарушение достигнутых договоренностей и вывалили на него, когда уже поздно что-то говорить. Что ж, в свое время он и сам кое с кем проделывал такие трюки. Главное, в этих документах есть за что ухватиться, и он должен это сделать.

— Кого, черт возьми, он там высматривал? — пробормотал Бахман, обращаясь к Эрне Фрай, успевшей уйти вперед на пару страниц. Вопрос остался без ответа.

— А теперь смотри, что дальше произошло, — подал голос Мор.

Между тем Бахман пытался осмыслить ситуацию. Мор, без всякого приглашения, установил постоянное наблюдение за домом Октаев. По его наущению отдел по связям с общественностью гамбургской полиции послал своего представителя с так называемым «визитом доброй воли» в надежде увидеть загадочного гостя. Мор нарушил все неписаные законы разведки, а с другой стороны — его буйные эскапады принесли кой-какие плоды.

Еще бы оно было вам известно, подумал про себя Бахман.

— Фотографии? — рявкнул Бахман.

— Команда не была готова, Гюнтер! Да и как иначе? Это было как снег на голову! Две уставшие женщины, дежурящие две смены подряд, все время на ногах, девять вечера, сумерки. Их же не предупредили, что пришел их звездный час.

— Значит, фотографий нет.

Бахман принялся читать дальше.

— Кто-то сел ему на хвост? — спросил Бахман, переводя взгляд на следующую страницу.

— Этот человек оказался профессионалом, Гюнтер. Высокого полета! — с горячностью стал объяснять Мор. — Он уходил в боковые улочки, делал крюк. Как прикажешь следовать за таким в час ночи по пустынным улицам? У нас были на ходу шесть машин. При необходимости послали бы все двадцать. Но он нас сделал! — заключил он с уважением в голосе. — Конечно, мы не хотели его спугнуть, ты же понимаешь. Когда имеешь дело с профессионалом, да еще опасающимся слежки, приходится проявлять осторожность. Я бы даже сказал, благоразумие.

— Они в самом деле все слышали? — спросил Бахман, не отрываясь от документов.

— Свежее подкрепление в минивэне, — ответил Мор с довольным видом. — Я лично послал их к дому. Использовать направленные микрофоны они не успели, но слышать слышали.

— То есть вы их упустили, — уточнил Бахман.

— Ненадолго, Гюнтер! На какой-нибудь час. Но мы быстро сориентировались. Какое-то время они шли пешком, потом нырнули в метро, потом взяли такси и снова пошли пешком. Типичные приемы заметания следов. До них точно так же действовал этот здоровяк.

— А их телефонные переговоры?

— Следующая страница, Гюнтер. Все перед тобой. Слева разговоры с мобильного, справа — линия проводной связи. Мелик Октай звонит Аннабель Рихтер. Аннабель Рихтер звонит Мелику Октаю. Всего девять звонков. Аннабель Рихтер звонит Томасу Брю. Томас Брю звонит Аннабель Рихтер. Три звонка за день. Все в пятницу. На этом этапе мы только фиксируем звонки, без записей разговоров. Может быть, задним числом нам удастся кое-что из них восстановить. Завтра, с разрешения доктора Келлера, мы сделаем запрос в радиотехническую разведку. Все должно идти по закону, без вопросов. Но что, хотел бы я знать, было у них в багаже? Вы мне не скажете, фрау Фрай? Что эти двое подозреваемых унесли из дома Октаев и куда они среди ночи направились со своим грузом, а главное, с какой целью?

— Рихтер? — переспросил Бахман, отрываясь от бумаг.

— Адвокат, говорящая по-русски. Из блестящей семьи. Работает в «Северном приюте», гамбургский благотворительный фонд. Некоторые из них леваки, но не опасные. Добрые самаритяне. Оказывают помощь соискателям политического убежища и нелегальным иммигрантам, заполняют за них анкеты, добиваются получения вида на жительство. И т. д.

Свое «и т. д.» он сопроводил безразличной отмашкой.

— А этот Брю?

— Банкир. Англичанин. Банк в Гамбурге.

— Какого рода банк?

— Частный. Избранные клиенты. Судовладельцы. Крупнотоннажные.

— Есть идеи, что его туда привело?

— Полная загадка, Гюнтер. Возможно, очень скоро мы сможем задать ему этот вопрос. С разрешения доктора Келлера, естественно. У этого банка были кое-какие проблемы в Вене, — добавил он. — Несколько темная личность, как нам кажется. Ты готов?

— К чему?

Подняв вверх указательный палец, как конферансье, требующий тишины, Мор запустил другую руку в дипломат и извлек оттуда коричневый конверт. Из конверта он достал пару страниц распечатки электронной почты. Бахман бросил взгляд на Келлера — тот даже бровью не повел. Эрна Фрай закрыла досье и, откинувшись на спинку стула, вся кипя от возмущения, устремила яростный взгляд себе под ноги.

— Из России с любовью, — процитировал Мор на своем скрипучем английском, выкладывая листки перед собой. — Только утром получили из нашего бюро переводов. Вы мне позволите, фрау Фрай?

— Будьте любезны, герр Мор.

И он начал зачитывать вслух:

— «В 2003 году российские органы безопасности провели расследование серии неспровоцированных нападений вооруженных бандитов на стражей правопорядка в Нальчике, столице Кабардино-Балкарии. — Мор интонировал с особым значением в голосе. На мгновение он поднял глаза, чтобы убедиться в том, что его внимательно слушают. — Главарем криминальной банды, целиком укомплектованной ваххабитами из соседней Чечни, оказался некто Домбитов, имам местной мечети, известный своими радикально-экстремистскими взглядами. В адресной книге сотового телефона Домбитова обнаружились имя и телефон… — короткая пауза, — объекта Феликса… — тут Мор выдержал большущую паузу, — вместе с именами и телефонами других членов преступной банды. На допросе Домбитов сознался, что все контакты из его адресной книги принадлежат к боевой группе „Салафи“, совершающей теракты с использованием… — значительная пауза, — самодельных взрывчатых веществ низкого качества, но исключительно эффективных».

Эрна Фрай приподняла голову.

— Их пытали, — пояснила она нарочито бесстрастным тоном. — Мы разговаривали с Международной амнистией. Мы не гнушаемся открытыми источниками, герр Мор. По свидетельствам представителей Международной амнистии, арестованных жестоко избивают, против них также используют электрошок. Сначала они подвергли пыткам Домбитова, а затем всех, кого он назвал, то есть всех посетителей мечети. Против них не было ни одной реальной улики.

Лицо Мора исказила гримаса раздражения.

— Вы читали этот отчет, фрау Фрай?

— Да, герр Мор.

— Вы нарушили субординацию и обратились непосредственно к моим переводчикам, фрау Фрай?

— Вчера вечером наш исследователь скачал этот доклад, герр Мор.

— Вы знаете русский язык?

— Да. И господин Бахман тоже.

Мор взял себя в руки.

— Значит, досье этого Феликса вам известно.

Тут в разговор не без раздражения вмешался доктор Келлер:

— Я прошу вас дочитать до конца. Раз уж начали.

Мор продолжил, а в это время Бахман под столом деликатно наступил своей помощнице на туфлю. Но она тут же убрала ногу, дав ему понять, что ее уже не остановить.

— «Подстрекательские высказывания и террористические действия Феликса нашли свое подтверждение в показаниях его сообщников, которые называли его опасным поводырем, — упрямо читал Мор. — Преступник Феликс провел четырнадцать месяцев в камере предварительного заключения. Ему были предъявлены два обвинения — нападение на пост дорожного патруля и подстрекательство единоверцев к террористическим актам. По обоим пунктам обвинения он признал свою вину».

— Ему выкрутили руки, — заметила Эрна Фрай глуховатым голосом.

— Вы хотите сказать, фрау Фрай, что это все сфабриковано? — спросил Мор. — Вам известно, что у нас отличные рабочие отношения с Россией в области правонарушений и терроризма?

Не дождавшись ответа, он продолжил.

— В 2005 году преступник Феликс был арестован офицерами службы безопасности в связи с актом саботажа на газопроводе в районе Бугульмы в Республике Татарстан. При нем нашли фальшивые документы на имя Ногерова. В результате быстрого рейда местных властей была обнаружена группа антиобщественных элементов, живших в антисанитарных условиях в отдельно стоящем сарае неподалеку от места преступления.

— Трубопровод был старый и ржавый, как все российские трубопроводы, — пояснила Эрна Фрай тоном, в котором сквозила нечеловеческая выдержка. — Управляющий местной электростанции, алкоголик, дал взятку милиции, чтобы выдать аварию за саботаж. Милиционеры взяли за шкирку нескольких мусульман, бомжевавших неподалеку, и выбили из них признательные показания, что Феликс — их главарь. По сообщениям правозащитников, милиция подложила взрывчатку под половицы сарая, чтобы затем «обнаружить» ее и замести бомжей, которых потом пытали друг у друга на глазах. Больше двух дней никто не продержался. Феликсу предложили побить этот рекорд. Он попробовал, но сломался.

Бахман молился про себя, чтобы она остановилась, но ее праведный гнев рвался наружу.

— Находившийся «неподалеку» от взрыва сарай, господин Мор, на самом деле стоял в открытом поле, в сорока километрах от места происшествия, а у тех, кто там ночевал, не было ни велосипеда, ни денег на автобус, не говоря уже о машине. Был месяц Рамадан. Когда нагрянула местная милиция, эти парни развлекались тем, что играли в хоккей самодельными клюшками, господин Мор.

Теперь пришел черед председательствующего, доктора Отто Келлера.

— Так вы ставите под сомнение этот доклад, Бахман?

— И да и нет.

— И в чем же ваше «да»?

— Многие высказали бы по его поводу осторожные сомнения, а то и вовсе никаких.

— «Многие» — это кто?

— Те, кто склонен всему этому не верить.

— А как насчет компромиссной позиции? Вы не допускаете мысли, что дело против Феликса может быть частично справедливым? Например, что он ваххабит, как следует из доклада?

— Если мы хотим его использовать, это был бы плюс.

— Истовый ваххабит будет счастлив сотрудничать с вами? Вы это хотите сказать, Бахман? До сих пор у вас не было заметных достижений на этом поприще.

— Я не говорю, что он должен сотрудничать с нами, — возразил Бахман, чувствуя, как в горле у него все сжимается. — Будет лучше, если он не станет с нами сотрудничать. Пусть занимается своими делами… с нашей помощью.

— Общие рассуждения.

— В нынешнем портрете Феликса не сходятся концы с концами. У вас есть наш отчет о человеке по кличке Адмирал, которого попросили помочь ему на железнодорожной станции. У вас есть наш отчет о водителе грузовика, который подбросил его до Гамбурга. Парень, чей побег стоил, надо полагать, огромных денег, при этом спит на улице. Он чеченец, но какой-то сомнительный. В противном случае он бы сразу разыскал других чеченцев. Он мусульманин, но не способен отличить суннитскую мечеть от шиитской. В один вечер ему наносят визит адвокат, защищающая гражданские права, и британский банкир. Он целенаправленно стремился в Гамбург. Зачем? То есть у него есть некая миссия. Какая?

Мор был тут как тут:

— Миссия! Вот именно! Установить контакт с шахидкой и ее сыном и организовать «спящую» ваххабитскую ячейку из благонамеренных с виду граждан здесь, в Гамбурге! Беглый террорист прячется у турецкого отморозка, воспитанного на идеях исламиста-подстрекателя и сбрившего бороду, чтобы сойти за «западника». Беглый террорист ускользает из дома среди ночи вместе с женщиной-адвокатом, унося в сумке бог знает что… И такого человека вы хотите использовать вслепую?

Сухие слова Келлера, произнесенные им с трона, прозвучали как смертный приговор:

— Ни один ответственный офицер службы безопасности не может игнорировать реальную угрозу, только чтобы посмеяться над возможными амбициями конкурирующего ведомства. Я считаю, что должна быть проведена хорошо спланированная операция, результатом которой станут аресты заметных фигур, что послужит сдерживающим фактором для тех, кто симпатизирует исламистам, и придаст уверенности тем, кто отвечает за их выявление. Есть дела, которые требуют самых решительных действий. Это как раз такое дело. А посему я предлагаю отставить в сторону личную заинтересованность и передать дело в федеральную полицию, чтобы она дальше действовала в рамках конституции.

— Вы говорите об аресте?

— Я имею в виду меры, предусмотренные законом.

И то, что принесет тебе зачетные очки у твоего дружка-ортодокса Бергдорфа из Центра по защите конституции, с горечью подумал Бахман. А также славу главного аналитика разведки в бездарной федеральной полиции. Ну а меня в твоем пасьянсе просто нет.

Но он, в кои-то веки, ничего этого вслух не сказал.

Эрна Фрай и Бахман шли через двор назад в свою бывшую конюшню. В офисе Бахман бросил пиджак на валик дивана и сразу позвонил Михаэлю Аксельроду по спецсвязи.

— Скажи ему, что это я во всем виновата, — сказала Эрна Фрай, обхватившая голову руками.

Но Аксельрод, к их общему удивлению, отнесся к происшедшему без ожидаемой нервозности.

— Вы поели? — выслушав Бахмана, поинтересовался он в своей обычной добродушной манере. — Тогда закажите себе по бутерброду и никуда не отлучайтесь.

Вертолет Келлера все не взлетал, и это повергало их в еще большее уныние. Бутербродов не хотелось. В четыре часа зазвонил аппарат спецсвязи.

— У вас есть десять дней, — сообщил Аксельрод. — Если через десять дней у вас не появится сильных аргументов, они произведут аресты. Такой уж расклад. Десять — и ни днем больше. Ловите удачу за хвост!