От Земли к Андромеде (СИ)

8

Ремезов Валентин Николаевич недавно получил генеральское звание, еще не привык к нему и не освоился с новым имиджем. Он генерал… Новое чувство воодушевляло его, а брюки с лампасами приводили в некоторый трепет. Он генерал… летел в Н-ск, помня наставления директора ФСБ, а потом и Президента.

Кто он такой этот Ковалев? В ведомстве о нем не знали, но личный инструктаж директора и Президента говорили о многом. Он знал парней, которые уходили на подобные должности в авиационные или морские КБ — в лучшем случае их инструктировал начальник управления. Каждый из них и так знал, что необходимо делать. Он помнил слова Президента: «В России отменена смертная казнь, но если что-то случится с Ковалевым, вы станете мечтать о ней, как о манне небесной».

Он летел в Н-ск с воодушевлением. Новая должность предполагала большей самостоятельности, и он не подчинялся ни коим образом начальнику местного УФСБ. Более того, тот обязан был оказывать любую помощь по требованию Ремезова. Это было что-то новенькое, обычно все подобные руководители в оперативном плане подчинялись местным генералам.

В аэропорту его встретил генерал Краснов. По дороге на комбинат, как показалось Ремезову, он неохотно говорил о Ковалеве. Может быть потому, что ГРУ конкурирующая фирма или здесь все-таки что-то другое?

Они сразу договорились общаться на «ты». «Ковалев генерал-лейтенант по званию, но в душе он сугубо гражданский человек, — рассказывал Краснов, — предпочитает обращение по имени отчеству. Словам «есть и так точно» — другие слова: сделаю, хорошо, будет исполнено, согласен или что-то в этом роде. Дважды Герой Труда, лауреат Государственной премии по науке и технологиям, доктор физико-математических наук, академик. Но таких в России достаточно, а он один — он гений».

Краснов представил нового заместителя по режиму Ковалеву. Новый руководитель, оторвавшись от бумаг, высказался четко и ясно:

— Осваивайтесь, обживайтесь, принимайте дела и вникайте в обстановку. Краснов вам все покажет и объяснит, познакомит с личным составом. Почувствуйте в себе силы приступить к работе самостоятельно, отпустите его, доложите мне вместе с планом оперативно-розыскных мероприятий по выявлению и обезвреживанию иностранной агентуры. Пока агенты не установлены и решение по ним не принято — станете ходить в форме, а не в гражданке. Это все.

— Николай Петрович, — обратился к нему Краснов, — у меня приказ начальника ГРУ прибыть в Москву через три дня.

— Так позвоните ему и объясните, что я его приказ отменил. Уедете, когда решит Ремезов.

Ковалев уткнулся в бумаги, давая понять, что разговор окончен. Генералы вышли из кабинета.

— Крут он, однако, и что станешь делать? — спросил Ремезов Краснова.

— Звонить и объяснять. Вряд ли захочет генерал-полковник спорить с Ковалевым, для него это может плохо закончиться.

— Для Ковалева?

— Для Говоркова и он это прекрасно понимает. Твой директор может что-то первоначально оспаривать, но как только получит по заднице от Президента, так сразу все поймет и успокоится. Моему легче, он от министра обороны нагоняй может получить, — ответил Краснов.

Ремезов вник в ситуацию на комбинате довольно быстро, но все-таки не отпустил через три дня Краснова — вникать пришлось не только ему, но и оперативному составу, спецназу, технарям, оперативно-поисковой службе, а по простому топтунам. Краснов отбыл в Москву через неделю. Ремезов доложил Ковалеву, что к службе приступил в полном объеме и представил план. Ковалев, как показалось генералу, мельком глянул на него.

— Неплохо, ваша главная задача установить все связи прибывающих агентов. Дать им возможность проникнуть на комбинат, взять образцы жидкости и краски, в живом виде посмотреть на двигатели. Если они смогут скопировать чертежи — пусть копируют. Чертежи и образцы должны обязательно попасть к американцам в ЦРУ. Попасть с трудом, чтобы у них не сложилось впечатления, что им это все подсунули. Если их будет трое, например, то арестовать одного-двоих, но кто-то обязательно должен уйти с чертежами и образцами. Когда документы будут у них, пусть заметят за собой слежку и начнут отрываться. Повторяю, задача одна — образцы и чертежи должны попасть в ЦРУ, а устно агент должен доложить, что охрана здесь очень серьезная и он уцелел только чудом. Обязательно переговори с местными чекистами, а то еще наломают дров — арестуют случайно агентов. Все понятно?

— Понятно, Николай Петрович. Извините, но я должен заранее знать, где им можно брать пробы, а где нет, где лежат настоящие чертежи, а где подготовленные для них.

— Пусть берут все, что угодно и где угодно, пусть фотографируют, не стоит им мешать. Охрана только по периметру и в форме, на территории комбината чтобы ни одной живой души из твоих не было при появлении агентов. Сдашь информацию американцам, тогда и возобновишь вновь настоящую охрану. Это все, что положено вам знать, Валентин Николаевич.

Последнее предложение успокоило Ремезова. Если я знаю не все, то к американцам попадет липовая, а не настоящая информация. Но почему Ковалев не доверяет даже мне?

Через два месяца начальник восточного отдела ЦРУ в бешенстве метал громы и молнии — два его лучших сотрудника арестованы в России, а один с трудом сумел выбраться и привез информацию. По заключению специалистов чертежи оказались неполной схемой ядерной реакции, известной каждому школьнику. В одной из проб оказалась вода, в другой обыкновенная краска, разведенная серной кислотой. Фотографии двигателей соответствовали привезенным чертежам, но они не могли быть рабочими, так как отсутствовал охладитель, даже взрыва бы не произошло в таком тонком корпусе — все элементарно погибли бы от радиации еще до начала цепной реакции, для которой тоже необходимы определенные условия. Сделанные фотографии корпусов зданий соответствовали спутниковым. Начальника отдела развели, как обыкновенного лоха, арестовав двух людей и подставив ложный объект. Теперь в ЦРУ понятия не имели, где производятся настоящая краска и двигатели. Руководство требовало ответа, а у него были только потери.

Служба внешней разведки информировала директора ФСБ о понижении в должности начальника восточного отдела ЦРУ в связи с известными событиями. Директор в свою очередь поздравил Ковалева и Ремезова с успешной и блестяще проведенной операцией.

Ковалев пригласил Ремезова к себе.

— Валентин Николаевич, сейчас я могу рассказать вам кое-что о вашем назначении сюда и проведенной операции по выявлению и обезвреживанию иностранной агентуры. В свое время я был на секретном совещании у Президента, на котором присутствовали все руководители спецслужб. Как раз директор СВР своевременно информировал Президента и нас о готовящейся заброске агентуры. Высоцкий тогда решил сорвать лавры и обоснованно предложил взять комбинат под свою опеку и охрану. Я не стал возражать в том числе и потому, что генерал Краснов брал пробы для производства анализов в одной из спецлабораторий ГРУ. Но они не смогли провести необходимые исследования, для этого необходимы более обширные знания. В Америке смогли, так как со временем состав распадается на воду и кислоту, такой результат они и получили. Чертежи они взяли настоящие, но современной науке еще не дано осмыслить их, я немного ушел вперед. Поэтому в ЦРУ сделали вывод — объект не только ложный, но и специально подставленный. В результате они потеряли двух человек и ничего не добились. Теперь ни одна разведка к нам лет пять не сунется. Я все знал заранее и приказал не мешать агентам, а вам ходить в форме. Это тоже должно было послужить определенной каплей в сознании сотрудников ЦРУ, что объект ложный. Ваша контора, Валентин Николаевич, обычно на парады не ходит и мундиром не светит. На парадах она присутствует в несколько иной ипостаси. Полагаю, что вам необходимо более полно информировать директора о проведенной операции с учетом изложенной мною информации, исключив фамилию Краснова и Высоцкого.

Оставшись один, Ковалев вздохнул свободно, теперь можно заняться основными делами, не отвлекаясь. Он собрал свой ученый совет в кабинете.

— Коллеги, комбинат работает в соответствии с планом, рабочие трудятся неплохо, а вот вы, видимо заскучали немного. Последние месяцы я не поручал вам никаких новых разработок, и вы посчитали, что инициатива наказуема. Это не совсем меня устраивает, когда у ученого не рождаются в голове прелестные новые идеи. Мозг начинает ржаветь или плесневеть — как хотите. Пора браться за новое дело — мне нужен квантовый компьютер. Полноценный квантовый компьютер является пока гипотетическим устройством, но уверен, что вы сможете превратить его в реальность скажем так… месяцев за шесть-восемь.

— Позвольте, Николай Петрович, — перебил его зам по науке, — ученые всего мира бьются над этой проблемой не один год и пока безуспешно. Вы же даете срок шесть-восемь месяцев — это абсурдно.

— Эдуард Валентинович, все, что мы делаем на комбинате, до сих пор нигде не делается, вы это прекрасно знаете. Поэтому не станем ориентироваться на мир и, как вы выразились, биться над проблемой, необходимо ее решить в указанный срок. Решите раньше — я возражать не стану. Вывод — научным руководителем создания квантового компьютера назначаю академика Берестова, команду вы подберете себе сами, доклад о проделанной работе еженедельно в пятницу. Все свободны.

Берестов вышел из кабинета в холодном поту, присел сразу же на стульчик у секретаря Аллы, вытирая лицо платочком, попросил воды. Она подала ему, Берестов выпил.

— Досталось? — участливо произнесла Алла.

— Нет, но также не делается, — начал приходить в себя Берестов, — если он гений, то это не дает ему право давать невыполнимые поручения. Весь мир бьется над проблемой, а я ее должен решить за полгода.

— Эдуард Валентинович, хотите знать мое мнение? — спросила Алла.

— Ваше мнение? — он удивленно посмотрел на нее.

— Гений бы никогда не дал поручение человеку, будучи неуверенным, что он его выполнит. У вас все получится, Эдуард Валентинович, надо только начать.

Берестов внимательно посмотрел на Аллу и улыбнулся.

— Спасибо вам, добрая душа, может вы и правы, а я расклеился, еще ни к чему не приступив.

Он ушел к себе в кабинет, выпил стакан чая и вызвал к себе нескольких ученых. Они входили с опаской, заранее зная, зачем их пригласили.

— Задачу вы слышали, — начал Берестов, — завтра утром жду у себя с мыслями и предложениями.

Он задумался. Ковалев не сказал, что нужен мощный и быстродействующий компьютер, способный хранить и обрабатывать огромное количество информации. А когда необходим квантовый компьютер, который еще никто не создал? Когда возникает потребность в исследовании сложных многочастичных систем, подобных биологическим. Что он собрался исследовать? Не человека ли и других живых существ? По большому счету он сделал всего лишь одно открытие — это его необычный металл, который позволяет совершить прорыв во многих отраслях, в том числе и в военной сфере. Никто не станет отрицать его гениальности пусть даже и с единственным открытием. Он молод… Берестов вздохнул… и его открытия еще впереди. Квантовый компьютер… ишь куда замахнулся… Это не металл, этот компьютер может открыть путь ко многому, например, к телепортации или совершить революцию в медицине. Насколько велик Создатель! Он уже давно создал биологический квантовый нанокомпьютер — это обыкновенная ДНК с великолепной операционной системой: геномом. Многочисленное количество вариантов с использованием всего лишь четырех аминокислот. Что может быть сложнее человеческого организма? Космические ракеты? Чушь полная, фантастика для недалеких читателей подобных книг, которые частенько говорят, что автор неправдоподобен. Не может герой книги перемещаться подобным путем — его должно раздавить ускорение под воздействием гравитации или еще что-нибудь. Не может и все, неправдоподобно это. Но на метле и ступе летать правдоподобно.

Утром у Берестова собрались ученые, которых он выбрал для решения важной задачи. Они сразу обратили внимание, что зам по науке уже не растерян и не подавлен, как вчера. Для них это означало одно — он нашел путь, и они по нему пойдут.

Берестов прекрасно понимал, что обратившись ко всем, он не получит ответа, поэтому спрашивал каждого лично, расстраивавшись все больше и больше. Никто из коллег не предложил ничего дельного, ссылаясь на то, что за ночь невозможно ознакомиться с уже опубликованными работами по этому вопросу, изучить и предложить что-то свое. Петровский оказался последним в очереди и отвечал конкретнее:

— Еще будучи доцентом в университете я начал писать докторскую диссертацию, близкую по теме к созданию квантового компьютера. Естественно знакомился и изучал каждую публикацию, связанную с квантовой теорией. В основе лежат явления квантовой суперпозиции и квантовой запутанности. Квантовый компьютер не использует классические алгоритмы, ему необходимы квантовые алгоритмы, использующие квантомеханические эффекты, такие как квантовый параллелизм и квантовая запутанность…

Берестов слушал внимательно Петровского, одновременно вспоминая его приход на комбинат. Он был против его принятия на работу — доцент университета, не доктор наук и чистый математик, как он считал. Теперь Петровский спасал его… как все-таки сложно устроен мир. Петровский говорил полчаса…

— Примерно так, — закончил он.

— Примерно так, — хмыкнул Берестов, — возникли некоторые идеи, необходимо посоветоваться с Ковалевым. Все свободны, вы, Федор Иннокентьевич, со мной.

Они вошли в приемную, Алла доложила и Ковалев принял их сразу.

— Николай Петрович, оказывается Петровский еще в университете интересовался квантовой физикой и даже начал писать диссертацию. Сейчас у меня он изложил основные концепции квантового компьютера, он знаком с последними открытиями в этой области. Квантовая физика — это передовой участок, позволяющий изучать физику высоких энергий, элементарных частиц и конденсированного состояния. Предлагаю создать на нашей базе отдельную лабораторию, а Федора Иннокентьевича назначить ее руководителем. Работа над квантовым компьютером позволит ему параллельно защитить докторскую.

Ковалев внимательно выслушал и, казалось, ничему не удивился. Ответил сразу:

— Я поддерживаю вашу идею, Эдуард Валентинович, и надеюсь, что Федор Иннокентьевич не возражает, — он посмотрел на Петровского, — к концу дня представьте мне штат лаборатории из числа наших работников, если потребуются посторонние лица, то передайте информацию по кандидатам Ремезову. Список необходимого оборудования, приборов и так далее тоже должен быть у меня на столе. Есть вопросы, Федор Иннокентьевич?

— Нет, — ответил Петровский, — к концу дня представлю свое видение вопроса. Благодарю за доверие, Николай Петрович, кто бы мог подумать еще несколько лет назад…

Ковалев улыбнулся, вспомнив, как когда-то писал на салфетке теорему Ферма в доме Петровского.

— Благодарить меня не за что, компьютер станет высшей похвалой для всех нас и особенно для вас, Федор Иннокентьевич.

Оставшись один, Ковалев вызвал к себе Ремезова.

— Валентин Николаевич, на комбинате создается новая лаборатория, которую возглавит Петровский. Это особо секретная лаборатория в секретном учреждении. За ее сотрудниками прошу установить особый режим контроля, знать каждого, с кем общаются жены и дети, бабушки, дедушки, проживающие совместно. Вы должны знать кто входит с ними в контакт, с какой целью и так далее. О лаборатории не сообщать никому, даже директору. Я, вы, Берестов, сотрудники лаборатории, Президент Романов — это исчерпывающий список лиц, знающий о ее существовании. Фамилии сотрудников вам назовет Петровский вечером. Прошу с каждым лично провести профилактическую беседу по вопросам безопасности, в том числе и с Петровским. У нас закрытое учреждение и члены семей должны быть аккуратны в выборе знакомств.

— Я понял задачу, Николай Петрович, мне потребуются дополнительные силы и средства, а Высоцкому обоснования.

— Да, в этом вы правы, Валентин Николаевич, каждому начальнику хочется знать больше положенного. Подготовьте перечень требуемого, я решу эту проблему сам.

Ковалев позвонил Высоцкому:

— Здравия желаю, товарищ генерал-армии, Ковалев. На прошлой встрече с Президентом он утвердил план моей работы на ближайшие десять лет. Я открываю новую лабораторию и Ремезову потребуются люди. Я поставил перед ним задачу — знать о сотрудниках все, в том числе лиц, входящих в контакт с членами семей. Ремезов свяжется с вами и обговорит конкретное количество тех или иных сотрудников. И еще, Геннадий Дмитриевич, Ремезов знает, что есть дверь, которую ему необходимо охранять, а что за этой дверью — он не имеет понятия. Заранее благодарю за понимание и поддержку.

— Николай Петрович, я должен знать…

— Извините, товарищ генерал-армии, Президент не включил вас в список лиц, допущенных к информации. Приказ об увеличении штатов мне нужен к утру, до свиданья.

Ковалев представил себе, как беснуется сейчас Высоцкий, станет порываться звонить Президенту, но не решится.

Он пригласил к себе главного бухгалтера Лаврову.

— Эльвира Борисовна, как чувствует себя финансовое состояние комбината? Завтра-послезавтра мне потребуется миллиард рублей в долларах для приобретения нового оборудования.

— Такая сумма на счете имеется, но баланс утвержден, Николай Петрович… по этой статье у нас нет денег.

— Запросите пятнадцать миллионов долларов срочно. Я понимаю, что их дадут в конечном итоге, но всю кровь высосут предварительно. Я переговорю с Войтовичем, чтобы он тоже подключился к этому вопросу.

Домой Ковалев вернулся уставший. На немой вопрос Вероники ответил сразу:

— Надоело — этому надо знать, тут согласовать, здесь решить, там объяснить. Мне так тебя не хватает, но я понимаю, что использовать тебя в качестве административного ресурса было бы не правильным. Хочется бросить все и взять себе выходной по середине недели. Опять же твои больные тебя не отпустят…

— Но мы тоже люди, — возразила Вероника, — можем заболеть, например.

— Мы не можем даже этого, — усмехнулся Николай и сразу же улыбнулся, — но ведь об этом никто не знает. Но лучше всего уехать в командировку…

Николай со Степанычем сверлили лунки на льду залива. Ледобур вгрызался без особых усилий, уходил на глубину, оставляя по ходу винта шапку измельченного в порошок льда, потом проваливался и вытаскивался наружу вместе с небольшим количеством воды. Специальной лопаточкой-дуршлагом лунка очищалась и становилась готовой для рыбалки.

Просверлив по две лунки, Степаныч с Николаем усадили своих женщин на деревянные ящички, настроили зимние удочки, измерив глубину до дна. Вероника с Катей внимательно наблюдали за настроем коротеньких удочек, чтобы вовремя успеть подсечь рыбку. Мужчины приложились к небольшим стаканчикам с водкой, как сказал Степаныч, для сугреву. Они еще не успели поставить стаканчики, как радостно вскрикнула Вероника, а за ней следом и Катя, вытаскивая на лед по окуньку. Рыбки потрепыхались на снегу немного и застыли. Степаныч налил водки по глоточку, подал женщинам.

— Девочки, с первым уловом вас, греемся и за рыбалку, — довольно произнес он.

— Да мы не замерзли, — ответила Катя.

— Это у них, мужиков, сленг такой, выпить — значит погреться, — пояснила Вероника, беря стаканчик, — еще неизвестно, что для них важнее — сугрев или рыбалка?

— Тоже мне, философы нашлись, — пробурчал Степаныч.

— Вот вы врачи, — решил поддержать Степаныча Николай, — что для человека важнее — сердце или печень?

— Сердце, конечно, — сразу же ответила Катя.

— Двойка тебе, Катенька, большая, крупная, мохнатая двойка. Человек не может жить ни без печени, ни без сердца. Как и рыбалка с сугревом — они неделимы.

— Черти вы, мужики, — ответила с улыбкой Катя.

— Это конечно, — согласился Степаныч, — пора и по второму разу соблазнить ангелочков.

Он налил всем понемножку водки. Солнышко в марте пригревало уже по-летнему в сравнении с декабрем, и его отблески на белоснежном снегу заставляли жмуриться рыбаков. Погода стояла прелестная — ни ветерка, ни тучки на небе, настроение отменное! Когда каждый поймал по три окунька, Николай стал готовить коптилку. Он положил на дно срезанные заранее веточки тальника, поставил сетку, обмазав ее подсолнечным маслом, извалял окуни в соли и уложил на сетку. Примус, установленный прямо на льду, равномерно гудел. Вскоре из коптильни пошел душистый парок, смешанный с дымком от тлеющего тальника и запахом копченого окуня. Компания успела еще раз сугреться и через сорок минут кушала свежекопченый окунь.

— Разве такое найдешь в каком-нибудь ресторане?! — восхищался Николай.

— Чего же вы нас в выходные сюда ни разу не вывозили? — с добротой упрекнула Катя мужчин.

— Январь-февраль не сезон для зимней рыбалки, — оправдался Николай, — да и хорошее хорошо, когда понемногу. Теперь только летом сможем вырваться на природу и порыбачить. Работы много… задумал я дельце одно и если выгорит, то через год-два наша клиника загремит на весь мир.

— Она и так гремит благодаря Веронике, — возразила Катя.

— Если быть точным, то гремит все-таки не клиника. Если получится задуманное, то прославится именно клиника, а позже и вся российская медицина. Это не скачок, Катя, это будет революция в медицине. Но пока об этом еще говорить рано.

— Ну вот… раззадорили и замолчали. Намекни хотя бы, Коля, что будет, — попросила Екатерина.

— Революция, Катенька, революция, — с улыбкой ответил он.

Вероника сжалилась и пояснила немного:

— Николай хотел сказать, что многие врачи станут лечить, как я — результативно.

— Это как? — наивно спросила Екатерина.

— Это уже преждевременный вопрос, Катя, в свое время узнаешь все, а пока это государственная тайна, — вмешался в разговор Николай. — Могу только сказать, что ты станешь первой, кто освоит этот новый метод.

— И что я смогу лечить?

— Никак не успокоишься, — усмехнулся Николай, — понимаю… Всё, Катенька, от пороков сердца до неоперабельных онкобольных.

Компания покушала и стала собираться домой. Дома гулянье продолжать не стали, разъехались по своим коттеджам и решили побыть в семейной идиллии. Отдых на рыбалке снял нервное напряжение и умственную усталость, Ковалевы вернулись на работу бодрыми.

Николай сразу же уединился с Петровским.

— Тема моей докторской диссертации звучит как использование при вычислениях суперпозиций базовых состояний.

— Прелестно, Федор Иннокентьевич, докторскую обязательно защитить необходимо. По себе знаю, что наши академики несколько зашорены — если не доктор наук, то и говорить не о чем. Тем более, что тема как раз в масть, — пояснил Ковалев.

— Да, если учесть, что квантовые состояния двух или большего числа объектов оказываются взаимозависимыми. Такая взаимозависимость сохраняется, даже если эти объекты разнесены в пространстве за пределы любых известных взаимодействий. Это позволит работать на больших расстояниях и программировать материю — форму, плотность, структуру, оптические свойства. Биологический материал способен выполнять обработку информации, так как клетка состоит из своеобразных молекулярных компьютеров.

— Верно, Федор Иннокентьевич, все верно, работайте и защищайтесь. К вам подключится Вероника Андреевна в качестве негласного научного руководителя. Да, она врач и не заканчивала физмат, но знаниями обладает огромными и поможет. Кроме этого у ней и свой интерес, как у врача, имеется.

Ковалев понял, что здесь дело пойдет, особенно когда подключится Вероника, но ей тоже необходимо защититься. Могла бы и докторскую сразу написать, но перепрыгивание давно отменили. Это ничего, защитит кандидатскую, а через полгодика докторскую, как раз успеет к началу событий.

Ковалев занялся основной проблемой — формулой времени. Это было потруднее квантового компьютера. Он понимал, что стандартный подход здесь неуместен, как и механические величины физики. Время должно увеличивать скорость, а не скорость сокращать время. Расстояние уже имело косвенное значение, но все же имело.

Космос… мириады звезд… но мало кто знал, что звезды, не смотря на несметное количество, занимают лишь ноль четыре процента от объема космического пространства. На семьдесят четыре процента оно состоит из темной энергии, на двадцать два из темной материи и три и шесть десятых процента приходятся на межгалактический газ, пыль и прочее. Невидимая, прозрачная энергия и материя, не взаимодействующая с фотонами. Название, естественно, условно, но это нечто регистрируется земными приборами, а потому существует.

Темная энергия равномерно заполняет межгалактическое пространство, энергетическая плотность которого меняется в пространстве и времени.

Темная материя, не чувствуемая на ощупь, представляет из себя неизвестную субстанцию неизученных и непознанных частиц, но это инкогнито наверняка обладает свойствами обыкновенного вещества. Это нечто собирается в сгустки и участвует в гравитационных взаимодействиях. И эти сгустки могут быть невообразимо громадными, больше самих галактик. Трудно представить себе размеры и мощь этих сгустков.

Ковалев работал много, исписывая формулами десятки листов за день. Сотрудники иногда спрашивали Берестова, что постоянно пишет их шеф, но он тоже не знал и пожимал плечами. Не понятные и доселе никому неизвестные формулы. Ковалев не скрывал их от коллег, видимо, по той причине, что они все равно ничего не понимали. Отвлекался он от своих бумаг крайне редко и только по значительным случаям. Вероника защитила кандидатскую диссертацию и в выходные они праздновали это событие дома со Степанычем и Катей. Других друзей у них не было и домой к ним никто не ходил.

Июнь… рыбалка еще запрещена, и компания отдыхала на заливе на катере Степаныча.

— Ты же не бедный человек, Коля, мог бы себе яхту и получше купить, — решил подтрунить над ним Степаныч.

— Чтобы ей воспользоваться один раз в году? Или ты меня прогоняешь?

— Типун тебе на язык… несешь всякую чушь, — ответил с обидой Степаныч.

— Тогда не подшучивай, — с улыбкой ответил Николай, — наливай лучше всем водки.

— Может лучше коньячка?

— Мне водки, Степаныч, как-то перестал употреблять коньяк последнее время. Суррогата много, да и настоящий все равно с примесями. Карамель для окраски или дубовая стружка. А качественная водка чиста, как слеза младенца.

— И мне водки, — заявила Вероника.

— Во-о, еще одна пьяница горькая, — рассмеялся Николай.

— Вы когда последний раз спиртное принимали? — спросила Катя.

— Так это… вместе с вами на рыбалке в марте, — ответил Николай.

— За вас, алкоголики, за тебя, Вероника, — подняла рюмку Катя, — докторскую когда обмываем?

— К Новому Году, надеюсь, — ответила Вероника, выпивая рюмку.

Все закусили, чем Бог послал. А послал он икру красную и черную и много другого.

— Да, к Новому Году надеюсь снова успешно защититься, — продолжила разговор Вероника, — но это не главное. Надо кое-что в клинике к марту изменить — объединить онкоотделение и кардиохирургию, сделав одно отделение квантовой медицины. Небольшая перестройка стен — не вопрос. Кадровый вопрос сложнее — большинство классных хирургов придется уволить, а это этически трудно. Понимаю, что без работы они не останутся, таких хирургов любая клиника примет без разговоров. Поэтому и предупреждаю тебя, Катя, как главного врача, заранее. Врачи потребуются и в этом отделении, но не оперирующие хирурги. Мой кабинет закроется, и я возглавлю новое отделение. Катя, у тебя сейчас масса вопросов возникает, но я на них не отвечу, не торопи события. Давайте лучше еще по одной и по домам.

Докторские диссертации Вероника и Петровский защищали практически в один день, отмечали на комбинате и дома в новогоднюю ночь. Три дня отдыха и снова за работу.

Ковалев, работая над изучением темной энергии, заметил одно ее необычное свойство — темная энергия обладала антигравитацией. Вселенная постоянно расширялась со скоростью 73,8 километра в секунду на расстоянии мегапарсека. В двух мегапарсеках скорость увеличивалась вдвое, в трех — втрое и так далее. Время в космосе течет не по земному, оно напрямую зависит от скорости и замедляется с ее увеличением. Формула времени постепенно вырисовывалась в сознании Николая. Темная материя, собирающаяся в гравитационные сгустки, темная энергия, обладающая антигравитацией, увеличивающаяся скорость расширения вселенной, фотоны, живущие только при скорости света и более. Время напрямую зависело от массы сгустков энергии, то тесть от силы ее гравитации, от темной энергии, равномерно распределенной и благодаря антигравитационным свойствам не мешающей перемещению. Выйдя в открытый космос, где нет гравитационного влияния планет Солнечной системы или оно ничтожно мало, любое тело начинает движение уже по другим законам, по законам Вселенной. Оно летит к конкретному сгустку темной материи с изначальной скоростью света, которая возрастает по мере удаления от первичной точки. Но сгустков достаточно много и они разнятся по массе, тело начнет двигаться к более массивному или ближе расположенному, более сильному. Необходимо научиться управлять сгустками, это не просто, но решаемо, если учесть то, что фотоны не взаимодействуют с материями. Обеспечить кораблю фотонное покрытие с одной стороны и он понесется в нужном направлении со скоростью света, наращивая ее в разы. Время начнет замедляться, а скорость, тем самым еще и еще увеличиваться. Самых дальних галактик можно достигать также быстро по времени, как до ближайшей звезды.

Мысли превращались в формулы и не одна пачка бумаги была исписана Ковалевым. Конец февраля… основные концепции выполнены, но работы еще предстояло немерено. Веронику внезапно вызвали в Москву. — позвонил Войтович, случайно узнавший, что у Президента обширный инфаркт. Она позвонила Николаю и немедленно телепортировалась. Войдя в реанимационную палату, увидела пожилых мужчин, академики стояли полукольцом около постели Романова.

— Вы кто и как сюда попали? — спросил удивленно и возмущенно один из них.

— Я профессор Ковалева, надеюсь, что вы обо мне слышали, — ответила она.

— Из Н-ска… но здесь сделать уже ничего нельзя, остались часы, а скорее всего минуты… Обширнейший трансмуральный инфаркт… сердца практически нет, — пояснил тот же академик.

— Тогда отойдите и не мешайте…

Вероника подошла ближе, сняла датчики аппаратуры. Положив ладонь на грудь больному.

— Да-а, сердечко, конечно, изношенное напрочь, но ничего, сейчас вам станет лучше, Владимир Сергеевич, — он открыл глаза, — теперь совсем хорошо. Так, посмотрим весь организм, подправим, — она провела руками от головы до пяток, — отлично, теперь вы новенький, вставайте.

Романов сел на кровати, удивленно смотрел на Ковалеву и на палату.

— Сердце сжалось и как будто резанули его, в глазах потемнело и больше ничего не помню.

— У вас был обширный инфаркт, Владимир Сергеевич, здравствуйте.

— Здравствуйте, Вероника Андреевна, это хорошо, что вы прилетели. Долго я здесь валялся — сутки, двое или еще больше? Спасибо, что успели пригласить Веронику Андреевну, — обратился он к академикам.

— За глаза бы не стала ничего говорить, но при них скажу — Войтович мне позвонил, а из этих никто палец о палец не ударил. Стояли молча и ждали, обсуждая тему, что жить вам осталось несколько минут. Бог им судья, они действительно не могли ничего сделать, а мне позвонить гордость академиков не позволила. Как же это — на поклон к рядовому профессору пойти, тем более новоиспеченному. Так что не за что их благодарить, Владимир Сергеевич, да и ругать не стоит — обыкновенный маразм детского сада.

Президент рассмеялся.

— Вы абсолютно здоровы, Владимир Сергеевич, поджелудочную железу я вам тоже подправила и еще кое-что. Больше никаких таблеток принимать не нужно, кроме сезонных витаминов. Мне несколько слов вам надо сказать наедине.

Романов махнул рукой и все вышли из палаты. Ковалева улыбнулась:

— Сейчас они наверняка считают, что я капаю на них… но речь не об этом. Я приглашаю вас в гости к нам в Н-ск, скажем… двадцатого марта, это воскресенье. Обсудим ряд серьезных вопросов, муж продвинулся в своих исследованиях, есть конкретные результаты. Войтович позвонил мне несколько минут назад, я не прилетела, я телепортировалась из Н-ска и тем же путем отправлюсь обратно. Но пока об этом говорить посторонним еще рано. Двадцать первого марта в нашей клинике открывается новое отделение квантовой медицины, нам бы с Колей хотелось, чтобы это отделение открыли именно вы с министром здравоохранения. В этом отделении, например, вам бы мог помочь любой рядовой врач, как я сейчас. Это революция в медицине, тоже требующая обсуждения. Можно остановиться у нас дома, если вы не возражаете, охрана у нас надежная.

— Вероника Андреевна, дорогая вы наша, конечно, я прилечу. Как я могу не прилететь к своей спасительнице, благодарю вас, Вероника Андреевна.

— Тогда я исчезаю, до встречи…

Ковалева помахала ручкой и растворилась. Романов встал, прошелся по тому месту, где она только что стояла. «Ну и дела»… — произнес он с удивлением. Романов вышел из палаты… академики еще долго искали Ковалеву, не понимая куда она подевалась.

«Медицинский центр» уже с середины февраля не принимал новых больных в отделения кардиохирургии и онкологическое. За две недели до двадцатого марта они закрылись на ремонт, как было объявлено официально. Площади объединили, а в одной из бывших операционных устанавливали новый аппарат, который назвали квантограф. Внешне он чем-то напоминал обычный томограф — стол-лежанка для больного и движущийся рукав сверху, напоминающий небольшой телесканер, который снимал информацию. Вся информация выводилась на монитор, установленный в смежной комнате, квантовый компьютер оценивал ситуацию и проводил программирование. Информация считывалась с каждой клетки, с каждого атома, цифры получались громадными: с двадцатью семью нолями. Поврежденные клетки телепортировались в специальный мусоросборник и обратно вставлялись неповрежденные, здоровые образования. Все просто при описании, но теоретически рассчитать и построить подобный аппарат было крайне сложно. Решение всегда кажется простым, когда оно исполнено. Лечение длилось пятнадцать минут — заменялись испорченные сердечные клапана, устранялись раковые опухоли, генные мутации, а, следовательно, наследственные заболевания, восстанавливалась костная ткань при переломах… Пациент с любым заболеванием ложился на стол и через пятнадцать минут уходил здоровым. Врач лишь соглашался или не соглашался с предложением компьютера. Например, при операции липосакции жировые клетки выглядели здоровыми, и врач давал команду уменьшить их число вдвое. Лишние клетки телепортировались в мусоросборник.

Романов прилетел утром в воскресенье. У трапа самолета его встречали Ковалевы, губернатор области, начальник УФСБ и ряд других лиц. Губернатор сразу же пригласил его в свою машину, но Романов ответил, что встретится с ним в понедельник на открытии нового отделения, там же оговорят дополнительное время для беседы. Президент сел в машину к Ковалеву и они укатили.

Романов осмотрел коттедж, ему отвели отдельную комнату, где он мог уединиться и отдохнуть. Предложили завтрак, но он отказался, сославшись на то, что покушал в самолете. Ковалевы и Романов устроились в креслах гостиной второго этажа.

— Скромно живете, Николай Петрович, такая величина, как вы, может иметь дом и получше — произнес Президент.

— Нам с Вероникой хватает — есть где выспаться, отдохнуть, на верху тренажерный зал, отдельно банька с бассейном. Да, предлагали купить домик побольше и побогаче, но мы считаем это излишеством, неправильно, когда олигархи не могут нажраться.

Президент, видимо, не хотел затрагивать эту тему и решил перейти к главному вопросу:

— Вероника Андреевна говорила мне, что вы добились реальных успехов…

— Это так, Владимир Сергеевич, нам удалось изобрести квантовый компьютер, это первое. Мы можем путешествовать в разные миры, это второе. Но по порядку. Квантовый компьютер — это не совсем обычное устройство, мы расскажем о нем, чтобы вы могли определиться в сферах его применения. Пока всего два таких компьютера существуют и в месяц мы сможем производить десяток. Вы определите, где их использовать, где они важнее и дадите соответствующее указание министрам. Они бы должны сами стремиться получить такой компьютер, но палец о палец не ударят. В свое время вы попросили министра здравоохранения в качестве исключения аттестовать Веронику на врача экстерном. Он не мог вашу просьбу не выполнить, создал комиссию и направил ее в Н-ск. Вам говорили о результатах?

— Да, министр доложил, что Вероника Андреевна блестяще сдала экзамены и получила диплом врача, — ответил Романов.

— Но вам наверняка не сказали, как это происходило. Созданная комиссия сразу же принялась писать докладную на ваше имя о маразме министра, так как никто не может сдать экзамены на врача экстерном. Узнав, что это ваше указание, они заявили, что вынуждены принимать экзамены, терять время. Решили сразу же поставить дипломанта на место, поручив провести операцию. Долго спорили — умрет больной на столе или не умрет, в уверенности, что Вероника оперировать не может. Но все-таки решились — они рядом и сумеют вовремя исправить ее ошибки. Вероника удалила часть желудка у больного, провела операцию по всем правилам, придраться не к чему, техника исполнения великолепная. Позже она на их глазах восстановила отрезанную часть желудка, провела послойное заживление раны, на коже даже не осталось рубца от разреза. «Вот так надо оперировать, господа профессора, а не калечить человека», — произнесла Вероника под барабанную дробь нижних челюстей о стол. Этим я хочу сказать одно — у нас больше времени уходит на то, чтобы убедить академика или министра элементарно взглянуть на результат, где все станет ясно. Собянин к нам прилетал, генеральный конструктор по самолетам, полдня орал, что такие двигатели невозможны и ни в какую не хотел идти смотреть. Довел себя до инфаркта, пришлось вызывать Веронику. Сделать два шага и взглянуть — что может быть проще и убедительнее? С трудом я нашел тогда способ заставить Собянина посмотреть этот двигатель, заявив, что он здоровьем обязан Веронике и обязан исполнить ее просьбу. Пошел, посмотрел и потом остальные полдня орал, что это чудо, что возможно невозможное. Из-за этого барана, извините, у меня целый день пропал, он мне всю кровь выпил и все нервы измотал. Но теперь в его глазах я настоящий ученый. Мы дружим с Вероникой с наукой, но академики и министры иногда доводят до белого каления. Длинно говорил, сумбурно, но в душе накипело.

— Я понял вас, Николай Петрович, — ответил Романов, — все возможное сделаю.

— Тогда я возвращаюсь к главному, завтра весь мир узнает, что в России создан квантовый компьютер. Для физика, но даже здесь не для каждого, это означает революцию в науке. Квантовый компьютер — это ядерная бомба, а бомба становится обыкновенной рогаткой, даже не пистолетом. Может быть неудачное сравнение, но, примерно, так. Что он может делать, этот компьютер? Может посылать и отправлять любую информацию, взлом и расшифровка кодов невозможна, как и место нахождение адресата. То есть это абсолютно закрытая и надежная связь. Я не стану говорить о том, что он может сделать в науке, а может он многое, только о практическом его применении в настоящее время пойдет речь. Это телепортация, о которой я уже упоминал ранее. Например, какой-то груз во Владивостоке сканируется и отправляется в Москву. Контейнер, который по железной дороге шел бы неделю или больше, оказывается в Москве через несколько минут. И никаких затрат на перевозку. Труднодоступные районы крайнего севера — компьютер быстро поставит им топливо, продукты и так далее без проблем и денег на перевозку. То есть к связи прибавляется транспорт, если можно так выразится. Для военных это означает несколько иное — любой снаряд или ракета будет доставлен хоть на созвездие Ориона с точностью до полуметра, где и взорвется. Надо взорвать авианосец — посылаете на его хранилище боеприпасов обыкновенную гранату и авианосца нет. Пока это все, что могу предложить со своей стороны, Владимир Сергеевич, но Вероника вам тоже кое-что расскажет. Она врач, но в физике у нее не меньшие познания, поэтому она работала в медицинском аспекте над квантовым компьютером. Это наше общее детище.

— Всего-то связь и транспорт для гражданских и для военных — не так и много, — рассмеялся Романов. — Конечно не много, — продолжал говорить он восхищенно, — если учесть экономию на поездах, автомобилях, пароходах, ракетах. Вы сами понимаете, что сделали?

— Я понимаю, Владимир Сергеевич, каждому Богом отмерено свое. Кто-то управляет государством, кто-то прекрасно водит автомобиль, кто-то занимается наукой и ее претворением в жизнь. Я делаю то, что умею и ничего более.

— Вы достояние страны, Николай Петрович, вы…

— Владимир Сергеевич, — перебил он Президента, — я обычный человек, как и вы. Это в представлении народа Президент должен быть чем-то необычным, а академик седым и рассеянным. Но все мы люди и каждый занимается своим делом. Лучше послушайте Веронику, она является научным руководителем лаборатории, где создан этот компьютер и это в большей степени ее заслуга, чем моя.

— Да, Вероника Андреевна, я вас внимательно слушаю, — ответил Романов.

— Этот компьютер способен сканировать и воспроизводить каждую клеточку, каждую молекулу, каждый атом человеческого тела. На базе компьютера создано устройство, которое мы назвали квантографом. Пациент ложится на стол, сканируется, компьютер держит в памяти число с двадцатью семью нолями. Например, у него больная печень, компьютер видит, что треть или половина клеток печени повреждена, он изымает эти клетки и на их место телепортирует здоровые. Бывший больной уходит из кабинета со здоровой печенью. Или еще один пример, перелом костей — компьютер видит недостающий участок костной ткани, телепортирует туда здоровые клетки, и пациент уходит своими ножками, переломы исчезли. Созданный аппарат лечит за пятнадцать минут любые заболевания, в том числе и инфекционные, он элементарно телепортирует из организма все чужеродные вирусы и бактерии. Завтра мы открываем в нашей клинике отделение квантовой медицины, которое станет принимать самых тяжелых, неизлечимых и неоперабельных больных. Конечно, возникнут трудности — больных много, а отделение одно, но любая клиника может приобрести у нас квантограф и установить его у себя. Врачу необходимо пройти у меня специализацию, чтобы работать на этом аппарате. Стоимость этого аппарата составит десять миллионов рублей. Клиники Москвы, Санкт-Петербурга и областных центров могут себе это позволить. Опять же вопрос упрется в нас, в наш комбинат, он пока может выдавать всего по десять экземпляров в месяц. Необходимо, чтобы кто-то решал — куда и кому поставить этот аппарат. В оборонку, в медицину, транспорт или связь. Да, пока десять, через год станем производить сто, а еще через год увеличим производство до тысячи. Мы, как ученые, свою проблему с Колей решили, но она тянет за собой массу других, например, увеличение штата ФСБ области. Узнав о квантовом компьютере сюда рванут все разведки мира. Квантовый компьютер — он един для медицины или оборонки, но приставки к нему разные. Поэтому необходимо знать заранее — кому и куда, и сколько. Вы сами станете распределять, Владимир Сергеевич, или поручите это кому-либо другому?

Президент смотрел на Ковалевых — то на Веронику, то на Николая…

— Это у вас семейное — людей удивлять… Десять компьютеров отдайте в здравоохранение, следующие десять в оборонку. Необходимо создать специальную комиссию или при аппарате Президента, или при правительстве, я подумаю, которая станет решать все вопросы, в том числе и с академиками, министрами, кому отдать следующий компьютер и прочие вопросы.

— Владимир Сергеевич, предлагаю сделать перерыв, немного перекусить, отдохнуть и продолжить. Мы еще к главной теме не подошли. Нет, не правильно сказал, не к главной, а к очередной, — извинился Ковалев, — квантовый компьютер — это детище Вероники, но я тоже кое-что делал.

— Да-а, ребята, с вами не соскучишься. Таких открытий на сто лет бы хватило, а у вас, оказывается, еще и другие есть. Давайте сделаем перерыв. Кушать не хочу — отдохну немного.

Он ушел в выделенную ему комнату, прилег на кровать и задремал в раздумьях. Человечество переходит в новую эру своего развития. Никогда бы не подумал, что Вероника тоже ученая, эту семью надо беречь и ценить. Что я могу поделать с академиками, если Ковалевы ушли на много десятилетий вперед в науке? Не каждому же лично звонить. Они бы верили и им, но научная деятельность Ковалевых секретна и поэтому большинству неизвестна. Как все-таки мир закомплексован догмами, устоявшимся мнением, трудно идти вперед сквозь гущу серости. Да, Вероника права, сейчас сюда полезут все разведки мира, надо обсудить этот вопрос на Совете Безопасности, отдельно переговорить с Высоцким и Будановым, наша разведка тоже не должна оставаться в стороне в этой ситуации. Может быть объявить Н-ск закрытым городом? Пробраться в него станет сложнее. Не получится, это почти миллионный областной центр, а не научный городок. Может построить отдельный город со своей инфраструктурой и назвать его Ковалевск… Он мысленно улыбнулся и уснул.

Через три часа они сытно пообедали и продолжили разговор.

— Раньше я говорил вам о формуле времени, — начал Николай, — может это и не формула времени скорее всего, но путешествовать по вселенной, я полагаю, мы сможем. Не стану вас утомлять, Владимир Сергеевич, научными терминами, но строить космические корабли на ядерных двигателях с использованием антиматерии мы можем начать прямо сейчас. Строить на тех площадях, где строим сейчас, все чертежи и документация будет поставляться из Н-ска. Это скачок, прорыв, но не революция в космическом кораблестроении, такие корабли могут достигать скорости света, но этого недостаточно, чтобы бороздить пространство Вселенной. К эти кораблям мы прибавим физические принципы темной материи и энергии. Так еще до меня были названы некоторые субстанции Вселенной. Мириады звезд составляют в космосе лишь полпроцента, три с половиной процента занимает межгалактический газ, пыль, лучи. Более семидесяти процентов составляет темная энергия и более двадцати темная материя. Это известно каждому ученому, занимающемуся космосом. Станем использовать эти темные силы, если уж они так названы, в свою пользу. Короче — корабль сможет достичь любой точки Вселенной за несколько часов. Понятно, что для науки это переоценить невозможно, но что дает нам это практически? Например, у нас мало каких-то драгоценных металлов, мы сможем их телепортировать с Ориона, с созвездия Андромеды, с какого-нибудь красного карлика любой галактики. Вот… примерно так, Владимир Сергеевич. Это все, что мы хотели вам сообщить с Вероникой.

Открытие отделения квантовой медицины прошло в «Медицинском центре» торжественно, но без особых пышностей и присутствия посторонних — все-таки стационар с больными людьми. Основное торжество планировалось и состоялось в актовом зале министерства здравоохранения области. Это мероприятие транслировали на всю Россию, открыл его Президент Российской Федерации Романов Владимир Сергеевич:

— Уважаемые работники самой гуманной профессии, уважаемые телезрители! Сегодня в городе Н-ске открылось единственное не только в России, но и во всем мире отделение квантовой медицины. Российские врачи вышли на новый уровень лечения всевозможных заболеваний. Благодаря этому отделению канули в лета такие термины, как неизлечимый или неоперабельный. Любые заболевания, повторяю — любые заболевания исцеляются в отделении быстро и эффективно. Мечта тяжелых больных выздороветь стала реальностью. К сожалению, пока открыто одно отделение, но со временем подобные отделения станут открываться в крупных городах России, а затем и в более мелких. Но сделано главное — в Российской медицине совершен прорыв, о котором никто из нас, наверное, и не мечтал. Русские ученые доказали всему миру, что именно они задают тон всей мировой науке. Передаю слово, — министр здравоохранения уже почти встал, готовый выйти на трибуну, но Президент озвучил другое: — главному врачу «Медицинского центра», кандидату медицинских наук Воронцовой Екатерине Васильевне.

— Дорогие коллеги, уважаемые телезрители! Как мы долго ждали этого отделения. Ждали врачи, мечтали о излечении больные и вот этот долгожданный день наступил. Сейчас в отделении находится семьдесят тяжелейших больных с пороками сердца, онкологическими заболеваниями, наследственными болезнями, лейкемией и другими недугами. В течении суток каждый из них покинет клинику абсолютно здоровым. Однако для Н-ска это не большая новость, в городе прекрасно знали и до этого, что есть один небольшой кабинет, в который входили тяжелейшие больные и выходили из него абсолютно здоровыми. Передаю слово человеку с большой буквы, гениальному ученому, заведующему отделением квантовой медицины, доктору медицинских наук, профессору Ковалевой Веронике Андреевне, автору и создателю этого уникальнейшего метода лечения больных.

Присутствующие в зале встали, встречая Ковалеву бурными аплодисментами.

— Спасибо, коллеги, спасибо, — расчувствовалась Вероника, — теоретически метод достаточно прост. Человек состоит из громадного количества клеток, молекул, атомов. Необходимо лишь выявить пораженные и заменить их на здоровые. Лечение проводится без оперативного вмешательства. Весь человеческий организм сканируется, поатомарно или поклеточно удаляются поврежденные образования и вставляются здоровые. Весь процесс занимает десять-пятнадцать минут. Метод, повторяю, действительно прост, но вот способ его осуществления был сложнее. — В зале послышался смех. — Но зачем сейчас говорить о трудностях, которые позади. Создан прибор или аппарат, если хотите, который мы назвали квантограф. Он внешне напоминает обычный томограф. Пациент ложится на стол и начинается сканирование всего организма, именно всего организма. Если больной поступил, например, со сложным пороком сердца, но у него еще есть вдобавок артрит и диабет, то уйдет он со здоровым сердцем, здоровыми суставами и со здоровой поджелудочной железой. Квантограф отсканирует весь организм и заменит пораженные клетки на здоровые. Подробную информацию о сроках лечения, стоимости, как попасть в отделение, кто может дать направление вы найдете на нашем сайте «медцентр@mail.ru». К концу месяца мы сможем изготовить еще десять таких квантографов и направить их в крупные российские клиники. Врач, который станет на нем работать, должен пройти обучение у нас в отделении. Хочу поздравить вас, коллеги, что именно российские врачи смогли осуществить прорыв в лечении тяжелых больных. Благодарю за внимание.

Врачи расходились из актового зала в некотором непонимании. Они прекрасно знали, что Ковалева лечит больных подобным образом уже больше двух лет. Сейчас изобрела аппарат, защитила докторскую — это нормально. Но почему не реагирует ни на что министр здравоохранения из Москвы? Не взял слово, не поздравил Ковалеву… он вообще не интересуется здравоохранением периферии? Президент дал слово Воронцовой, главному врачу, а не министру. Что-то не чисто здесь…

Президент собрал рабочее совещание у губернатора, на которое пригласил руководителей силовых структур области. Присутствовал на нем и Ремезов. Начал Романов без предисловий, сразу по существу:

— Сегодня мы объявили всему миру об открытии отделения квантовой медицины в вашем городе. Любой человек, обладающий определенными познаниями в физике, поймет, что открытие профессора Ковалевой Вероники Андреевны затрагивает не только медицинскую сферу деятельности. А это означает одно — активацию деятельности иностранных спецслужб в Н-ске. Некоторые из вас знают, что ЦРУ уже пыталось работать на комбинате, но наши сотрудники действовали четко, операция американцев провалилась полностью. Теперь они активизируются вдвойне и не только они. Комбинат, руководимый академиком Ковалевым Николаем Петровичем, не без оснований вызывает определенный интерес у иностранных государств. Скажу откровенно, в настоящее время комбинат самый значимый объект в России и охраняться он должен соответственно. Николай Петрович из тех гениев науки, которые рождаются на земле один раз в несколько тысячелетий. Под стать ему и его супруга. В ближайшее время будет принято решение сделать ваш город закрытым. Это не простая, но необходимая мера в данной ситуации. Я понимаю, что это повлечет за собой ряд трудностей, таких, как запрет на иностранную рабочую силу, закрытие некоторых предприятий, первоначальное снижение пассажирских авиаперевозок… Но не стоит перегибать палку, если, например, китайцы строят здесь дом, то пусть достраивают и уезжают. Строительные организации должны набрать местных рабочих. Это может повлечь увеличение стоимости жилья, но полагаю, что губернатор не оставит этот и другие вопросы без внимания. Уже с сегодняшнего дня прошу активизировать работу по выдворению из города лиц, незаконно находящихся на территории России. В разных бутиках, ресторанах, продовольственных и вещевых рынках имеются лица без документов. Город должен очиститься от не проживающих здесь лиц в самое ближайшее время. Органам внутренних дел придется восстановить стационарные посты ГИБДД на дорогах, штатную численность и необходимость в дополнительных средствах прошу проработать со своим министерством. Миграционную службу, паспортно-визовое подразделение прошу активизировать свою работу, как и участковых сотрудников полиции. Мы с вами должны сделать все возможное, чтобы иностранная агентура не смогла проникнуть не только на комбинат, но и в город. В средствах массовой информации частенько рассказывается о перевооружении нашей армии. Самолеты, корабли, подводные лодки нового поколения, танки — этому оружию нет равного в мире. Американцы уже начали понимать, что их новейшие истребители — это дельтапланы против наших самолетов. Все это чудо оружие родилось здесь, в вашем городе, благодаря академику Ковалеву. Поэтому семью Ковалевых необходимо оградить от каких-либо посягательств, как и сам комбинат. Вопросы есть?

— Разрешите, Владимир Сергеевич, начальник следственного комитета области Богатов. Тут возникла нестандартная ситуация… Ковалев владелец алюминиевого завода, он стал им в двадцать лет и есть данные, что не совсем законно. Проведенной проверкой установлены факты сокрытия доходов на заводе. Ковалев очень дружен с вором в законе по кличке Степаныч, а Воронцова, главный врач клиники, гражданская жена Степаныча…

— Понятно, — нахмурился Президент, — это хорошо, что вы решились затронуть эту проблему здесь, не утаили, не смотря на то, что я расхвалил Ковалева. Все материалы передадите генералу ФСБ Ремезову. Я в курсе, товарищ Богатов, каким образом Ковалев приобрел этот завод в личную собственность. У вас есть факты преступной деятельности Степаныча?

— Нет, такими фактами мы не располагаем, — ответил Богатов.

— Валентин Николаевич, — Президент обратился к генералу Ремезову, — видимо, товарища Богатова ввели в заблуждение, очень тонко и умело сделали это. Необходимо установить инициатора этой гнусной фальсификации, особенно в сфере последних событий. Лиц, проводящих ревизию на заводе, изолировать и установить, кто им дал команду на проверку. Я не имею ввиду Богатова, а того, кто велел представить ему фальсификат. Если по Степанычу нет данных о его преступной деятельности, то не станем мешать Ковалеву дружить с ним. Вы товарищ Богатов, как начальник следствия, должны хорошо понимать, что у каждого преступления есть мотив. У Ковалева нет такого мотива, у него нет необходимости скрывать доходы от налогов. Какая там у вас возникла сумма при проверке?

— Пятьдесят миллионов рублей, — ответил Богатов.

— Пятьдесят миллионов рублей, — повторил Романов, — докладываю вам, товарищ Богатов, что в экономику страны Ковалев безвозмездно вложил десять миллиардов долларов личных средств в течение последнего года. В результате его деятельности государство получило двадцать триллионов рублей экономии. Не миллиардов, а триллионов. А вы его подозреваете в сокрытии налогов на пятьдесят миллионов. Пятьдесят миллионов — это чуть больше семи сотен тысяч долларов. Украсть у государства семьсот тысяч, чтобы дать ему десять миллиардов. Что-то не складывается у меня картина преступления. Вам известно, что следствие уже проводило проверку по факту приобретения Ковалевым завода, товарищ Богатов?

— Нет, не известно.

— Валентин Николаевич, придется вам найти, кто уничтожил эти материалы в следственном комитете области. О результатах работы доложите не директору ФСБ, а мне лично.

— Есть докладывать лично, — ответил Ремезов.

— Действуйте генерал и начните прямо сейчас с Богатова. Все свободны.