От Земли к Андромеде (СИ)

9

Петровский из аэропорта направился прямо домой. Ковалев разрешил ему не появляться сегодня на работе и отпраздновать знаменательное событие в кругу семьи. Жена и дочь не знали причину вызова в Москву, сам он догадывался, но молчал, он летел в столицу вместе в Вероникой Андреевной.

Торжественное мероприятие… Президент поздравил их с присвоением высокого звания Героя Труда и вручил золотые медали. Сам Ковалев тоже был награжден, но в Москву не поехал, Вероника привезла ему высший орден России Святого апостола Андрея Первозванного и поздравления от Президента.

Петровский не стал дожидаться лифта и вбежал по лестнице на третий этаж, волнуясь, своим ключом открыл дверь. Супруга заметила первая, обняла мужа.

— Дождались, слава Богу, зачем вызывали? — сразу поинтересовалась она.

— Сейчас разденусь, вымою руки и все расскажу. Ты иди в гостиную, там с Олей меня ждите.

Нина Степановна посмотрела на мужа — вроде бы довольный приехал, сияет весь и прогоняет из прихожей. Сюрприз какой-то готовит нам, решила она, уходя в гостиную.

Петровский быстренько скинул плащ, вымыл руки, поправил на груди награду и торжественно вошел в гостиную. Нина Степановна ахнула:

— Феденька, что я вижу!..

Она подскочила вместе с дочерью, трогали звезду руками, рассматривали и поглаживали.

— Ты теперь Герой России!..

— Герой Труда, — поправила Ольга, — у тех сама звезда немножко другая.

— Герой… рассказывай, Феденька, все рассказывай, — просила супруга.

— Что рассказывать то, — немного застеснялся он, — Президент лично вручил, поздравил. Не один я Героя получил — Вероника Андреевна тоже.

— Вероника, — фыркнула Ольга, — эта служанка… она то за что?

У отца сразу же пропало все настроение.

— Вероника Андреевна не служанка и никогда ею не была, ты это хорошо знаешь. Что у тебя за ненависть к ней и к Николаю Петровичу, этому замечательному человеку?.. Вероника Андреевна мой научный руководитель, благодаря ей мы создали квантовый компьютер. Уж кто-кто, а она заслуживает награды в первую очередь. Николай Петрович получил высший орден Святого апостола Андрея Первозванного. Вручать ему третью звезду Президент не стал, хотя он ее вполне заслуживает. Но высший орден России тоже не плохо.

— Служанка — научный руководитель… не смеши меня, папа. Она же врач скороспелый, куда ей до физики или математики.

— Так… мне это все надоело порядком. Незаслуженно очернять людей — это подло. Или ты прекращаешь говорить плохо о Ковалевых или…

— Или что, папа, выгонишь меня из дома? Так я здесь прописана, и ты права не имеешь. Это я тебе как юрист говорю. А уйти я и сама могу, не беспокойся. Жизнь покажет, кто из нас прав, скоро все гнилое нутро ковалевское снаружи окажется. Посмотрим, что ты тогда скажешь.

Ольга ушла в свою комнату, закрыв за собой дверь. Нина Степановна заплакала, сев на диван.

— Что мы с тобой, Федя, не правильно сделали, когда дочь упустили, — всхлипывала она, — для нее жили…

— Избаловали своим вниманием и похвалами. Привыкла считать, что она лучшая и все ей обязаны, амбиций выше крыши. Больше ни рубля не дам на косметику и прочее. Самостоятельная… пусть сама и обеспечивает себя. Жить есть где и накормим, а в остальном фигу с маслом. Пойдем, Нина, на кухню, хоть и испортили праздник, но все равно праздник. Отметим, выпьем по рюмочке с тобой.

Генерал Ремезов лично допрашивал следователя следственного комитета области старшего лейтенанта Протасова Игоря Львовича, который заявил сразу:

— Все материалы у вас, знакомьтесь, читайте. Там все подробно и обоснованно изложено, а я отказываюсь отвечать на ваши идиотские вопросы. Никогда не думал, что целый генерал ФСБ станет обелять преступника и фабриковать дело на сотрудника следственного комитета. Не понимаю — есть показания свидетелей, результаты бухгалтерской экспертизы, что вам еще нужно? Видимо, правильно говорят, что для больших людей закон не писан. Вам Ковалев взятку дал, сколько?

Ремезов смотрел на Протасова с сожалением. До какой степени может опуститься человек из-за любви к подлой женщине? Но он не считал ее подлой и не квалифицировал действия, как преступные. Сексуальная похоть или все-таки любовь застила ему глаза?

— Гражданин Протасов, это ваше право воспользоваться или не воспользоваться статьей пятьдесят первой Конституции Российской Федерации. Вы как юрист прекрасно понимаете, чего стоит собранный вами материал. Вы считаете, что уничтожив материалы первоначальной проверки в отношении Ковалева по факту приобретения им алюминиевого завода, вы подчистили концы и в худшем случае сможете сослаться на то, что получили ложные показания. Виноваты все — свидетели, ревизоры, но только не вы. У вас очень слабая позиция и могу огорчить вас еще больше — вы уничтожили не оригиналы, а копии материалов проверки.

— Я вообще не понимаю о каких материалах идет речь, о какой еще первоначальной проверке? Не слышал ничего ни о какой первоначальной проверке. Есть показания свидетелей, результаты экспертизы — вот это факты. Не сомневаюсь, что чекисты умеют пускать пыль в глаза.

— Пыль в глаза, — с усмешкой повторил Ремезов, — вы арестованы и подозреваетесь по статье о превышении должностных полномочий. Как бывший следователь вы прекрасно понимаете, что можете получить по этой статье не реальный, а условный срок. Обвинение вам будет предъявлено в установленные законом сроки не по этой, а по другой статье, если не станете сотрудничать со следствием.

— Ой-ой-ой, только не надо меня пугать.

— Никто вас не пугает, гражданин Протасов. Посидите, подумайте. Завтра разговор будет совершенно другой.

Арестованного увели. Ремезов вздохнул — дурак, не понимает, что творит. Он взял с собой несколько сотрудников и выехал на квартиру к Петровскому. Дверь открыл сам Федор Иннокентьевич.

— Здравствуйте, мы можем войти? — спросил Ремезов.

— Конечно, входите Валентин Николаевич, что-то случилось на комбинате? — спросил озабоченно Петровский.

— На комбинате все в порядке, Федор Иннокентьевич, ваша дочь дома?

— Дома, — удивленно ответил Петровский.

— Мы, собственно, к ней.

— Оля, — крикнул отец, — это к тебе пришли.

Она вышла из своей комнаты.

— Петровская Ольга Федоровна? — спросил Ремезов.

— Да, это я, а что случилось?

— Генерал-майор ФСБ Ремезов, вы задержаны, Ольга Федоровна, прошу пройти с нами.

— Это на каком основании? Я сама юрист, что за чушь полная…

— Основания мы вам объясним в управлении. Как юрист вы должны хорошо понимать, что мы имеем полное право задержать вас на 48 часов без санкции суда.

— Это беспредел полный, никуда я с вами не пойду.

— Не заставляйте нас применять силу, Ольга Федоровна… Уводите ее, — приказал он сотрудникам.

— Валентин Николаевич, вы можете объяснить, что произошло? — тревожно спросил Петровский.

— Федор Иннокентьевич, к вам претензий нет никаких. Сегодня не могу ничего объяснить и завтра тоже. Послезавтра поясню. Извините, но раньше не могу.

— Мне писать заявление на увольнение?

— Федор Иннокентьевич, работайте. Ковалев вам верит и доверяет. Извините еще раз, мне пора.

Он ушел. Нина Степановна произнесла лишь одно слово:

— Федор?..

— Нина, я сам ничего не понимаю, будем ждать послезавтрашнего дня.

Ремезов решил не откладывать на завтра и провести допрос сразу, предварительно переговорив неофициально.

— Ольга Федоровна, попробуем поговорить без нервов и эмоций, как здравомыслящие люди. Пока без адвоката и протокола. Мы очень уважаем вашего отца и было совсем не просто принять решение о вашем задержании. Поверьте, на то имеются самые серьезные основания. Мы знаем о вашей связи со следователем Протасовым и о вашей просьбе к нему. Не хотите ничего мне рассказать без протокола?

— И вы меня отпустите?

— Если расскажете все честно и подробно, то до суда можно ограничиться подпиской о невыезде. Вы же понимаете, что преступление совершено, и оно не окончено по независящим от вас причинам. То есть на лицо состав статьи тридцатой — приготовление и покушение на преступление.

— Все равно будет суд… а смягчающие вину обстоятельства — мое признание и вина Ковалева.

— Я бы не торопился с выводами, Ольга Федоровна. Чистосердечное признание, естественно, облегчит вашу участь.

— Конечно, — усмехнулась Петровская, — Ковалев уважаемый человек, академик… а я так, червячок маленький. Поэтому ему вера есть, а мне нет. Вы действительно верите, что можно стать хозяином завода в двадцать лет, не имея за душой ни гроша?

— Мы с вами юристы, Ольга Федоровна, и должны апеллировать фактами. У вас есть факты или только это высказанное предположение?

— Фактов нет, но предположение имеет под собой серьезную почву, — ответила она.

— Хорошо, расскажите все по порядку.

— По порядку… можно и по порядку. Я уже обращалась около трех лет назад в полицию. Живет человек не по средствам, содержит служанку, нигде не работает. Это она сейчас его жена, а раньше была служанкой. Но ничего не вышло, Ковалев успешно отмазался. Машины у него лучшие, коттедж купил. Да, я познакомилась с Протасовым, мы понравились друг другу и стали близки. Я попросила его проверить мои сомнения, и он согласился. Это все. Разве следователь не должен проверять поступившую ему информацию?

— Вы рассказали все, Ольга Федоровна?

— Абсолютно все, честно и прямо, — ответила она.

— Какие у вас взаимоотношения с Ковалевым?

— Какие у нас могут быть отношения? Абсолютно никаких. Он мне неприятен из-за своей нечестности.

— Хорошо, тогда пригласим адвоката и запротоколируем ваши показания.

На следующий день Ремезов допрашивал Протасова.

— Гражданин Протасов, у вас будет чистосердечное признание или мне вас убеждать фактами?

— Фактами… не смешите меня, гражданин начальник. Какие у вас могут быть факты? Заставили изменить показания свидетелей? Но поверит ли этому суд? Сначала одни показания, потом другие. Можно ли верить таким свидетелям?

— Я думаю, что можно, если учесть то, что вы их запугали и подкупили. Свидетели оказались не дураками и записали ваш разговор. Экспертиза уже установила подлинность записей. Кроме того, прошу вас ознакомиться с оригиналами первоначальной проверки, копии которой вы уничтожили. Это доказывает ваш умысел и то, что вы заранее знали о полной невиновности господина Ковалева, однако возбудили в отношении его уголовное дело. Посадить не успели, но это уже от вас не зависело.

— Ничего не докажешь, гражданин начальник, в худшем случае меня уволят и все. Я не знаком с Ковалевым, у меня не было мотива его сажать незаконно. Оригиналы проверки у вас, выходит, что я ничего не уничтожал, материалы не видел, а, значит, и не знал заранее о виновности или невиновности Ковалева. Вы мастера шить дело белыми нитками, но не на того напали, граждане чекисты.

— Уничтожение копий материалов нами уже доказано. Но вы не знаете главного, Протасов, задержана заказчица преступления и она уже дала показания на вас. Надеюсь вы не станете отрицать знакомство с Ольгой Петровской?

Протасов мгновенно сник, опустив голову.

— Знакомство с Петровской отрицать не стану, — произнес он без былого гонора, — но никаких заказов я от нее не получал. Все, от дальнейших показаний отказываюсь, ведите меня в камеру.

— Тогда послушайте, что было на самом деле. Петровская в свое время мечтала о Ковалеве, он был ее соседом по лестничной клетке. Не был академиком, но был очень богатым человеком. Ковалев выбрал другую женщину, а за Петровской даже не пытался ухаживать. Вы попались, гражданин Протасов, на обыкновенную месть отвернутой женщины. Она отдалась вам с единственной целью — посадить Ковалева. И вы на это клюнули. Когда Ольга поняла, что вы не решаетесь пойти на преступление, она заявила цинично и прямо, что больше не даст вам. Вы надеялись, что посадите Ковалева и станете жить с Ольгой? Нет, для нее вы были лишь инструментом выполнения коварного плана. У вас сейчас будет с ней очная ставка, можете сами спросить.

— Я вам не верю, — ответил Протасов.

Ремезов видел, как задрожали его руки, он сник и расклеился. Уплывала мечта о его женщине, с которой было так хорошо в постели. На очной ставке он сразу же задал вопрос:

— Оля, ты меня любишь?

— Чего-о-о? Любить урода, который меня на нары определил? Разве ты мужик? Ты тряпошный пользователь, поползень обыкновенный… Я тебе дала, чтобы ты Ковалева посадил, урод, а ты сам сел и меня за собой потянул. Я от тебя по полдня в душе отмывалась, чтобы смыть отвращение от близости. О любви он заговорил… придурок. Все, баста, кончай очную ставку, начальник… любовничек нашелся хренов…

Протасов тоже отказался в этот день от допроса, но на следующий попросился сам.

— Гражданин начальник, я все расскажу. Да, я сфабриковал показания свидетелей, уничтожил материалы проверки и даже не знал, что это копии, подговорил и заплатил ревизорам за нужный результат ревизии. Но я был вынужден это сделать, меня заставила Петровская. Она сказала, что заявит на меня, что я ее изнасиловал. Я действительно спал с ней, но по согласию, как мне потом доказать обратное? Это она меня заставила, она, я действовал по принуждению.

— А как же любовь? — поинтересовался Ремезов.

— Какая любовь… — но, спохватившись, он поправился, — да, тогда я ее любил, но я не знал, что она стерва.

— Понятно, — кивнул головой Ремезов, — вам, гражданин Протасов будет предъявлено обвинение в покушении на незаконное лишение свободы, статьи 30 и 127 УК РФ; фальсификация доказательств, статья 303, подкуп или принуждение к даче показаний, статья 309, похищение документов, статья 325 и злоупотребление должностными полномочиями, статья 285 УК РФ.

— А Петровской? — поинтересовался Протасов.

— Ей только покушение на незаконное лишение свободы, часть вторая, от трех до пяти лет.

Несколько позже Ремезов доложил Президенту по телефону:

— Здравия желаю, Владимир Сергеевич, генерал-майор Ремезов, разрешите доложить результаты…

— Слушаю вас, — перебил его Президент.

— Богатова действительно ввели в заблуждение. Обычная месть отвергнутой женщины, которая мечтала быть на месте Вероники Андреевны. Она соблазнила следователя Протасова и понудила его к совершению преступления, никакой неуплаты налогов на самом деле не было. Эта женщина оказалась дочерью Петровского, заведующего лабораторией. Ковалев просил, чтобы уголовное дело не сказалось на работе Петровского.

— Я понял вас, Валентин Николаевич, просьбу Ковалева необходимо выполнить. До свидания.

Ремезов вздохнул: «Фу, отчитался слава Богу». Он сразу же прошел к Петровскому в лабораторию.

— Здесь говорить не совсем удобно, пройдемте ко мне, — предложил он.

В кабинете Ремезов рассказал отцу Ольги подробности уголовного дела и что он может работать без оглядок на него.

Петровский долго молчал. Потом произнес лишь одно:

— Как мне Ковалеву теперь в глаза смотреть?

— Николай Петрович в курсе и он не держит на вас зла. Это он просил, чтобы о деле никто не знал, и оно не повлияло бы на отношение к вам. Николай Петрович уважает вас.

Петровский ничего не ответил и ушел в свою лабораторию. Дома он все рассказал жене.

— Ольге дадут от трех до пяти лет по этой статье. Вот и воспитали мы с тобой дочку, Нина, позор то какой… Николай Петрович не обижается и даже просил Президента за меня, но как в глаза ему смотреть?

Нина Степановна смахнула слезы и ответила твердо, словно закаменев от событий:

— Мы ничего не можем изменить с тобой, Федя, мы должны крепиться и пережить это. Нас ударил самый близкий человек, наша дочь. Я уже взяла себя в руки и стану нести этот позор до конца своей жизни.

— Да, Нина, ничего изменить мы не можем…

Заседания суда прошли в закрытом режиме, Ольге дали три месяца общего режима, которые она уже отсидела и три года условно, освободив из-под стражи в зале суда. Родители встретили ее дома молча. Отец сказал только одно:

— В соседнем обувном магазине есть вакантная должность продавца, пойдешь работать, умница ты наша высокообразованная.

Операция по очистке города началась для жителей внезапно. Из близлежащих городов стянули в Н-ск половину личного состава полиции, полностью задействовали ОМОН, СОБР и всех сотрудников УФМС, не взирая на должности. Окружили вещевые и продовольственные рынки, в автобусы грузили всех азиатов и кавказцев, отсеивая и быстро отпуская местных бурят. Не остались без внимания рестораны, строительные фирмы, отдельные цеха и помещения, где нелегально шили «европейскую» одежду, производили колбасу и прочее. Всех свозили на территорию бывшей колонии на окраине города, осужденных из которой уже увезли, распределив по другим местам лишения свободы. Получился своеобразный фильтрационный лагерь, где работали более пятидесяти представителей УФМС, полиции, ФСКН и ФСБ. В ходе операции было изъято большое количество наркотиков и оружия, более двух тысяч человек из стран СНГ, Китая, Кореи, Вьетнама и других стран Азиатско-Тихоокеанского региона находились в стране и городе нелегально, не имея при себе никаких документов. Некоторые отказывались от общения, ссылаясь на незнание русского языка. Их оставляли «на потом», объясняя, что будут сидеть, пока не выучат язык и не заговорят. На некоторых это действовало, они начинали говорить довольно неплохо. Граждан, имеющих постоянную прописку и русских жен отпускали сразу, беря на заметку.

Уровень раскрытия преступлений в городе резко скакнул вверх. Были обнаружены ряд наркопритонов, каналов поставки наркотиков, мастерская по переделке газового оружия в боевое, раскрыты несколько убийств, в большем количестве кражи и грабежи. Взяты под стражу несколько сотрудников УФМС, оформлявших за взятки незаконную временную регистрацию и торгующих поддельными документами, сотрудников полиции, крышующих нелегальные цеха вьетнамцев и корейцев.

Однако, на этом так называема зачистка не закончилась, операция продолжалась на второй, третий и последующие дни. Сотрудников из других городов отправили домой только через неделю, продолжая работать своими силами. Начинался другой более сложный этап операции выявления лиц, находящихся в городе незаконно. Настоящие мигранты из Украины были уже давно распределены по районным центрам и другим поселкам. В городе болтались другие выходцы из Украины, приехавшие нелегально. Большинство из них не имело каких-либо преступных намерений, но все равно проживало на территории незаконно. Но не только в городе находились выходцы из Украины, были и другие с европейским типом лица, в том числе и находящиеся в розыске. Каждый житель города знал, что выходя из дома он должен иметь при себе паспорт. Рейды проводили на улицах и на рабочих местах, находя в бытовках, складских помещениях и даже прячущихся под столами и в шкафах лиц без гражданства или прописки. Многие покидали город сами, но вернуться уже не могли. На всех главных и второстепенных дорогах стояли посты, проверялся водный транспорт, вокзалы и аэропорты. Как и в любой закрытый город прилететь в Н-ск можно было по приглашению, оформив официальное разрешение.

Город жил своей жизнью. Недовольные были выдворены, а это те, кто находился здесь нелегально. Местные жители, в начале обескураженные и удивленные, вздохнули свободнее. Появились рабочие места, на улицах стало безопаснее, преступность резко упала. Теперь каждый, прежде чем пойти на преступление, задумывался не раз, хорошо зная, что после колонии в город вернуться не сможет. Особенно радовался малый бизнес, освободилась ниша, занимаемая китайцами, корейцами, вьетнамцами. ЖКХ наоборот оставалось частично недовольным — таджики и узбеки уже не подметали улицы и не чистили дворы. Некоторые бомжи с удовольствием заняли их места, но большинство покинуло город, не желая работать. Их устраивала полуголодная, но вольная жизнь аборигенов помоек, мусорных свалок, канализационных люков, подвалов и подсобок. В основном это были люди, уже потерявшие здоровье, бомжевавшие не один год и понимающие, что следующую зиму они могут не пережить. Но это был их выбор.

Комбинат вновь расстраивался по площади, возводились новые цеха по производству ядерных двигателей нового поколения, работающих на антиматерии, по сборке квантовых компьютеров и различных приставок к ним.

Ковалев усиленно и напряженно работал над чертежами нового космического летательного аппарата. Форма его уже была выверена временем и совершенно не походила на сигару. Дискообразный овальный предмет состоял из двух оболочек, созданного им металла. В межоболочечное пространство закачивалась субстанция, называемая темной энергией, которая обладала свойствами антигравитации. В обычной ракете космонавты при взлете испытывают большую нагрузку, вызванную возрастающим ускорением и только в открытом космосе при мизерной силе гравитации действие этих сил исчезает. Но появляется другая величина — невесомость, расслабляющая мышцы и влияющая на весь организм, приходится находиться постоянно в специальном костюме. Космический корабль, разрабатываемый Ковалевым, не имел этих недостатков. Необходимая гравитация внутри для экипажа или пассажиров имелась, а сила ускорения, благодаря межоболочечной прослойке, не влияла на космонавтов. В таком корабле экипаж чувствовал себя, как в кабинете или на земном тренажере без влияния вакуума и ускорения. Только при выходе в открытый космос или на поверхность другой планеты он должен надевать скафандры.

Вся эта теория требовала тщательной проработки в расчетах на испытательных стендах, прежде чем лечь чертежами и конкретикой на бумагу. Десятки людей считали, писали, чертили, испытывали и представляли результаты на проверку. Один сотрудник, как-то брякнул, не подумав, что это все просто, мы могли бы и без руководства этим заниматься. Но на него так глянули, что он даже осунулся. Через несколько дней заведующий лабораторией заявил, что поставлена задача создать прибор наподобие автомобильной коробки передач по смыслу. Двинул рычажок — корабль летит с половинной скоростью света, двинул дальше — скорость света. Еще дальше — скорость в разы увеличилась, еще дальше — еще больше. Позитронный двигатель, который вывел корабль на орбиту, при этом постепенно сбрасывает обороты и выключается. Задача поставлена. «В каком направлении работать, кому и какие расчеты производить нам объяснит коллега Иванов», — произнес заведующий лабораторией. Тот самый Иванов, который высказался, что они могли бы и без руководства работать. Но он даже не предполагал направления. «В следующий раз, когда станешь бросаться словами о своих и наших возможностях, подумай хорошенько. Гениальность заключается не в твоих расчетах, а что рассчитывать и как».

После завершения кропотливого труда Ковалев связался с Войтовичем, который непонятно где проживал по большому счету. Прописан в Москве, а половину времени проводил в Н-ске. Войтович, согласовав множество вопросов, организовал секретное рабочее совещание в Центре Космических исследований, куда были приглашены генеральные и ведущие конструкторы предприятий, напрямую связанных с орбитальными полетами. На совещании пожелал присутствовать лично Романов — неординарное событие и он не хотел его пропустить.

Таким составом ученые еще никогда не собирались. Присутствовали конструкторы ракет, двигателей, создатели электронных начинок, ученые, занимающиеся исследованием солнечной системы и других галактик. Войтович, прилетев в Н-ск, сообщил Ковалеву:

— Совещание назначено на десять утра через неделю. Высоцкий, директор ФСБ, был категорически против такого состава — в списке присутствовало слишком много ученых, в том числе и не занимающихся конкретно космическими полетами, а только исследованием космоса. Он доложил свое мнение Президенту, но тот ответил, подумав, что вы знаете, что делаете.

— Да, я в курсе, Владимир Павлович, Высоцкий звонил мне, беспокоился об утечке информации. Его можно понять. Но я объяснил ему, что даже если что-то и утечет за границу, то воспользоваться материалами за рубежом не смогут, только деньги потратят на создание корабля, он у них все равно не полетит никуда. Например, принцип работы двигателей на антиматерии американцам и без нас хорошо известен, в том числе и конкретно на позитронах, а не на антипротонах. Они способны получить несколько граммов позитронов, энергии которых хватит, чтобы облететь всю нашу галактику. Но как их хранить на космическом корабле, как использовать? У них для ответа нет необходимых материалов. Чтобы было совсем понятно, объясню проще. Необходимо построить кирпичный дом, есть план, чертежи, все есть. Кирпича нет. Можно чертежи съесть, но кирпичный дом все равно не построить. Нет у них материалов, из которых нужно строить двигатели, корпус кораблей. И еще лет сто точно не будет.

— Николай Петрович, когда общаешься с вами, то невероятное становится очевидным и проще пареной репы, — улыбнулся Войтович, — Президент не настаивал, но намекнул мне, что вам на совещание лучше прибыть в форме. Вы ее здесь все равно не носите, а там будет меньше лишних вопросов.

— Хорошо, Владимир Павлович, я учту пожелания. Обеспечьте прием Ремезова в Москве, он полетит с моими бумагами, я прибуду на совещание за несколько минут до начала.

Актовый зал Центра Космических исследований заполнен частично. Около пятидесяти ученых заняли первые ряды, оставляя пустующим лишь одно место рядом с министром обороны Кудасовым и директором ФСБ Высоцким. Было немного странным, что за столом президиума восседал какой-то неизвестный генерал-майор, а министр и директор находились в зале. Кудасов спросил Высоцкого тихо:

— Это кто такой?

— Генерал Ремезов, зам Ковалева по режиму и охране.

Ровно в десять в зале появился Президент, сопровождаемый генерал-лейтенантом. Присутствующие встали, приветствуя руководителя страны. Романов жестом предложил всем сесть.

— Добрый день, представляю вам академика Ковалева Николая Петровича, генерального конструктора одного из российским предприятий. Прошу вас, Николай Петрович.

Романов сел в первом ряду. Ученые смотрели на молодого генерала, совсем мальчишку для этого звания, как и для академика. Две звезды Героя Труда говорили о многом.

— Здравствуйте, господа Вселенной…

Приветствие несколько удивило и заинтересовало ученых. Ковалев продолжил:

— Мы собрались вместе, чтобы выработать единую государственную политику в области ракетостроения и освоения космического пространства. Вашему вниманию сегодня будут предложены схемы и чертежи двигателей, работающих на антиматерии, а конкретно на позитронах, и абсолютно нового космического корабля, которого ракетой уже назвать было бы неправильно в нашем привычном понимании этого слова. Прошу заметить, что это не лекция, а рабочее совещание. Однако вопросы и свои замечания, мнения прошу озвучить после моего выступления. Спасибо.

Ремезов встал и повесил большой плакат на специальной доске.

— Перед вами не схема, а чертеж позитронного двигателя с указанием его размеров. Если с задних рядов кому-то плохо видно, то можно тихонько подойти и посмотреть ближе, стараясь не загораживать вид для других. Для тех, кто связан с этой проблемой, принцип работы двигателя понятен. Сразу же отвечу на ваши вопросы, которые так и рвутся из вас, но это скорее не вопросы, а возражения. Каждый из вас сейчас уверен, что это не чертеж, а правильная схема. Не спешите с выводами, господа, сегодня вы познаете много невероятного, но очевидного. На предприятии, которое я возглавляю, удалось создать новационный материал, способный удержать внутри силу цепной реакции. На чертеже указана толщина стенки двигателя в один миллиметр. Этой толщины с многократным запасом хватает хранить и удерживать позитроны внутри, и он абсолютно не пропускает радиоактивное излучение. Скажу больше — такой двигатель существует в реальности и работает. Размерами он не превышает автомобильный, но выдает тягу сотни ракетных, теперь уже не современных двигателей. И он абсолютно безопасен, и способен реально приблизить нас к скорости света. Это краткий экскурс о двигателях, которые станут выводит наши корабли на орбиту. Однако о скорости света мы тоже с вами говорить не станем, ибо это уже древнее старье, которое нам предстоит использовать промежуточно.

Ковалев кивнул головой. Ремезов быстро убрал плакат и повесил два новых.

— Вы видите, господа Вселенной, это внешний вид корабля, который если не завтра, то в ближайший месяц начнет строиться в России. На разрезе видна кабина свободной общей площадью с трехкомнатную квартиру. Овальный приплюснутый объект, который принято называть летающей тарелкой, можете называть его ИЛО, то есть известный летающий объект. Но я называю его кораблем, на котором установлены позитронные двигатели.

Внутри космонавт не подвержен воздействию вакуума и сил ускорения при взлете. Обычный костюм для прогулке по улице, скафандр необходим для выхода в открытый космос или для путешествия по другой планете, если там нет земной атмосферы. Вижу, что у вас снова возникают сомнения по поводу сил ускорения и влияния вакуума. Космонавт действительно испытывает огромные перегрузки при взлете и отсутствие силы тяжести в космосе.

Позволю себе небольшое отступление о составе Вселенной, напоминая уже известное. Космос или Вселенная, как хотите, состоит из темной энергии — 74 %; темной материи — 22 %; межгалактического газа, пыли — 3,6 %. Из мириадов звезд, которых всего 0,4 %. Названия «темная энергия», «темная материя» совершенно не соответствуют действительности и свойствам этих субстанций. Но если уж их так назвали, то мы с вами тоже не будем менять названия, и вы прекрасно поймете, о чем пойдет речь.

На чертеже вы видите двойную оболочку корабля, внутрь закачивается темная энергия, которая, как вам известно, обладает антигравитацией. Силы ускорения, возникающие при взлете, сквозь нее не действуют, поэтому космонавт не почувствует никаких перегрузок. Вторая оболочка создаст гравитационное поле земли и в кабине не будет чувствоваться невесомость. Вполне комфортные условия для космонавта. Можно покушать обычную пищу, а не сосать ее из тюбиков, сходить нормально в биотуалет.

Позитронный двигатель позволит нам свободно путешествовать по солнечной системе, слетать на Марс, Венеру и вернуться обратно. Но этот двигатель, едва родившись, уже устарел. Вернее, не устарел, а абсолютно не пригоден к межгалактическим полетам. Даже до самой ближайшей звезды нам придется лететь около пяти лет в одну сторону со скоростью света. Ждать возвращения космонавта десять лет слишком долго.

Да, я хорошо понимаю, что это прорыв в науке, но всегда хочется чего-то большего. Теперь снова вернемся к Вселенной, к ее так называемым темным силам. Хорошо известно, что темная материя способна собираться в сгустки и участвовать в гравитационных взаимодействиях. Эти сгустки могут быть настолько громадными, что часто превосходят размерами целые галактики. Гравитация или сила притяжения действует на корабль со всех сторон. С одной стороны на него действует сила близлежащей планеты, с другой стороны сила сгустка, с третьей сила какой-либо ближней большой звезды. Тянут его туда и сюда со всех сторон. Темная энергия равномерно распределена в космосе, но ее энергетическая плотность может меняться в пространстве и времени.

И еще один постулат — обе темные силы не взаимодействуют с фотонами. Это, так сказать, условия задачи. Теперь представим себе, что мы на своем кораблике решили слетать к Большой Медведице, к ее ковшу, например. Мощности позитронного двигателя хватит, чтобы слетать туда и обратно, но нам потребуется двести сорок лет в обе стороны.

Включили двигатель, полетели со скоростью света. Сразу же замечу, что скорость корабля будет возрастать со временем, так как Вселенная постоянно расширяется, но это будет не существенное увеличение скорости. Командир корабля командует: «Включить фотонную защиту сзади». Что это значит? Это значит, что внешняя оболочка снаружи одной стороны покрывается фотонами. Фотоны, как вы знаете, не взаимодействую с силами гравитации. С одной стороны нас тянет гравитация, с другой ничего не держит. Скорость корабля начинает геометрически возрастать. Подлетая к ковшу, убираем фотоны сзади, а через некоторое время ставим ненадолго их спереди для торможения. Смотрим на время — прошло несколько часов, а мы уже у ковша. Это принцип полета, конкретику мы обсудим несколько позже.

Я просил, чтобы здесь собрались не только создатели ракет и двигателей, но и ученые, занимающиеся изучением космоса. Для чего? Для того, чтобы пока строится корабль, вы тоже подумали, а через несколько месяцев сообщили нам, что полезнее слетать не к ковшу Большой Медведицы, а к созвездию Ориона, например, или Лебедя. Там на такой-то планете предполагается жизнь. Полагаю, что вы поняли свою задачу. Первое отделение нашего совещания подходит к концу. На второе отделение остаются только лица, непосредственно связанные со строительством ракет, кто занимается двигателями — тоже свободны. Ракетчикам перерыв пятнадцать минут. Остальных благодарю за внимание и до свидания.

Президент быстро встал и повернулся к залу.

— Одну минутку… Николай Петрович не был в курсе, что это не все. Прошу вас не расходится, а перейти в другой зал. После второго отделения мы продолжим нашу работу совместно.

Романов, Ковалев, Высоцкий и Кудасов прошли в отдельную комнату.

— Николай Петрович, бывало читал фантастику, но подобного даже в сказках не слышал. Если бы не знал вас лично, то не поверил бы. Вы почему такой хмурый, Геннадий Дмитриевич?

За Высоцкого ответил Ковалев:

— Он, как профессионал, переживает, что в государственные секреты посвящено слишком много лиц. И он абсолютно прав в своих мыслях. Однако, Геннадий Дмитриевич, вы не учли одного момента. Предположим, что нашелся предатель и продал чертежи за границу. Ради Бога, пусть изучают, они сразу поймут, что это обыкновенная туфта и липа. Они даже строить двигатель не начнут, считая, что их вновь облапошили. У них не только нет металла, способного удержать внутри ядерную реакцию, но и подобных мыслей. Получат чертежи корабля. Пусть строят, но на чем он станет летать? Но они и строительство не начнут — космическая радиация сразу же весь экипаж уничтожит с таким корпусом, а другой корпус уже в чертеж не впишется. Значит искать там, где идет настоящее строительство, они не станут. Можно сделать обманку из старой обшивки ракет, вот на нее они точно клюнут.

— С вами, Николай Петрович, даже общаться нормально невозможно — вы и в моей работе оказываетесь правы, — ответил уже довольный Высоцкий.

— Какой-нибудь сок или чай здесь можно найти? — попросил Ковалев.

— Организуем, не вопрос, — ответил Высоцкий и вышел из кабинета.

— Для вас, кстати, Сергей Валентинович, у нас тоже кое-что есть. В конце следующего месяца мы поставим вам десять квантовых компьютеров. Берете мощную атомную или водородную бомбу и отправляете ее в заранее выбранное место. Например, в известный вам бункер или штаб — происходит взрыв. Ракеты вам больше не нужны. Обыкновенную гранату можно телепортировать в хранилище боеприпасов авианосца и нет его со всеми потрохами. Если рядом другие корабли будут, то поймут, что взрыв произошел изнутри.

— Да, Владимир Сергеевич информировал меня об этом. Просто невероятное чудо.

Вернулся Высоцкий.

— Сейчас будет чай.

Во второй части совещания Ковалев говорил недолго. Его целью было определить конкретное КБ, конкретную площадку, где начнется строительство космического корабля. В результате получился большой спор. Каждый из присутствующих считал, что не только может, но и построит корабль лучше других. Абсолютно все понимали значение этого строительства — деньги, успех, слава, награды. И спорили до хрипоты.

— Прошу тишины, — произнес Ковалев, — если в товарищах согласия нет, то ответ вы получите в виде приказа. Придется определяться мне самому и рекомендовать кого-то из вас. Владимир Сергеевич, у меня все, — обратился он к Президенту, — вы что-то еще хотели…

— Да, пригласите остальных в зал, — попросил Президент охрану.

Когда все вошли и расселись, министр обороны зачитал Указ Президента Российской Федерации: «… и установить на его Родине бронзовый бюст».

Романов прикрепил к кителю Ковалева на грудь третью медаль Героя Труда. Обращаясь к залу, Президент произнес:

— Сегодня Николай Петрович назвал вас господами Вселенной, и он не ошибся. Невозможно переоценить заслуги академика Ковалева перед Родиной, уже сделанное им вывело Россию на новый уровень, не без гордости могу заявить, что Россия стала единственной мировой державой, обладающей самым современным оружием. Мы не уронили славы Советского Союза в освоении космоса и, благодаря трудам академика Ковалева, уйдем далеко вперед. Перед нами открываются межгалактические просторы вселенной, новые возможности в изучении и освоении космоса. Экономика страны перестроится и выйдет на новый этап своего развития…

Воронцова услышала шум в приемной, вышла из кабинета. Мужчина кавказской внешности доказывал что-то секретарю на высоких тонах.

— В чем дело? — спросила она?

— К вам хочу — она не пускает, — кивнул он на секретаршу, — дэло есть.

— Хорошо, проходите, — без желания предложила Воронцова, разглядывая мужчину, явно прибывшего в город недавно.

— Давно бы так, а то пущу-не пущу, — воскликнул он, входя в кабинет.

Воронцова села в свое кресло, уже пожалев о том, что решила принять этого кавказца.

— Слушаю вас, — произнесла она.

— Отэц болеет, в Баку не могут лечить, сюда привезли. Сегодня надо лечить, быстро.

— У нас существует очередь, обратитесь в регистратуру, вас запишут и назначат время, — ответила Воронцова.

— Э-э, — развел он руками, — зачем очередь, быстро лечить надо.

— Как вы смогли в город попасть?

— Дэнги платил — меня пропускали. Отэц лечить надо, миллион плачу.

Он вытащил из кармана две пачки пятитысячных купюр, протянул их Воронцовой.

— Деньги уберите, — твердо ответила она, — у нас существуют правила приема больных, обратитесь в регистратуру.

— Два миллион плачу, — он вынул еще две пачки.

Воронцова поняла, что разговор не получится, нажала кнопку вызова охраны. Вбежавшие бойцы скрутили азербайджанца, вынувшего кинжал, обезоружили и одели на него наручники.

— Всэх резать буду, — кричал он, — тэба, женшина, как барашка зарэжу…

Прибывший следователь оформил изъятие денег, кавказца увели, обнаружив при нем только азербайджанский паспорт. Материалы забрали в свое производство сотрудники ФСБ, пояснив, что необходимо выяснить незаконный способ пересечения границы, как они проникли в закрытый город.

— Дачи взятки здесь не будет, — сразу пояснил чекист, — вы не должностное лицо, Екатерина Васильевна, у вас частная клиника, но подкуп коммерческого лица существует. Установим полицейских или полицейского, которые пропустили их в город, здесь явно без взятки не обошлось. Там внизу его отец, старый больной человек, и еще один сын, его тоже задержим. Что со стариком станем делать?

— Без медицинской помощи мы его не можем оставить. Вылечить его здесь — завтра из Баку народ валом повалит. Определим в областную больницу, — ответила Воронцова.

— Понятное дело, — вроде бы согласился чекист, — в областной больнице он умрет, но мы поступили законно и правильно. Нельзя его все-таки у вас вылечить, Екатерина Васильевна?

— С чего бы это? У нас большая очередь россиян, а мы станем иностранцев лечить? Еще скажут, что я испугалась…

— Все правильно вы говорите, Екатерина Васильевна, — вновь согласился чекист, — все правильно. Но если его вылечить, то дети сдадут нам все лазейки проникновения в город. Сядут, но сдадут.

— Понятно, — усмехнулась Воронцова, — свои недоработки станете медицинскими мероприятиями прикрывать… Мне надо посоветоваться с Ковалевой.

В управлении ФСБ азербайджанцам объяснили сразу, что их привлекут к ответственности по закону. Попросили рассказать кто им помог проникнуть на территорию России без соответствующих документов, как добирались до города и как попали в него. Ответ от братьев был один:

— Отсидим, выйдэм — всэх зарэжем.

Следователь усмехнулся.

— Пугать нас не надо, я предлагаю вам сделку — мы обеспечиваем лечение вашего отца, вы рассказывайте нам без утайки все — как перешли границу, как ехали, как попали в город? Расскажете все — уже завтра у вас будет свидание со здоровым отцом и суд учтет ваше сотрудничество со следствием. Даю слово мужчины.

Братья на это пошли с удовольствием, оба получили по три года лишения свободы. Старший с отбыванием в колонии общего режима, младший условно и уехал домой в Баку. Двое полицейских в Н-ске были наказаны строже, как и пограничник, пропустивший за взятку «веселую» компанию.

Воронцова уже не один раз замечала, что ее муж в последнее время стал невеселым и озабоченным. Вечерами старался лечь первым и делал вид, что уснул быстро или же задерживался наоборот допоздна, приходил и ложился тихонько спать. Его частые походы в туалет не остались незамеченными. Екатерина, как врач, поняла быстро — скрывает простатит, аденому или того хуже злокачественное новообразование. Гордый… не хочет обращаться к Веронике.

Она переговорила с ней сама. Вероника ответила:

— Понять его можно… мужское достоинство, стеснение и прочее. Но не переживай, в клинику его приводить не надо, жди нас сегодня вечером с Николаем в гости. Все будет в порядке.

— Но он может отказаться от осмотра, — засомневалась Катя.

— Никто его осматривать в привычном понимании этого слова не станет. Я его на расстоянии посмотрю и вылечу. Он и знать не будет — прошла болезнь и нет ее.

Вечером Екатерина встречала дорогих гостей.

— Вот уж не ожидали, — заявила она, увидев соседей на пороге.

— Проходите, проходите, — приглашал в дом Степаныч, — Вероника с моей трудятся в клинике — все понятно. Могли бы и почаще приходить, но наш генерал третью звезду получил, а их просто так не дают, трудится в поте лица. Сколько рядом живем и дружим, а я до сих пор не знаю, чем Николай занимается. И не надо, меньше знаешь — крепче спишь. Только за работой все равно друзей забывать не надо. Что-нибудь выпьете, покушайте?

— Нет, — ответил Ковалев, — зашли посидеть, пообщаться. Если стали заходить реже, то это не значит, что забыли. Недавно о тебе, Степаныч, даже Президент вспоминал.

— Да ну, гонишь… откуда ему меня знать?

— Нашлись, Степаныч, доброжелатели, сообщили, что секретный генерал дружит с вором в законе. При мне доложили, не побоялись.

— И что? — заволновался Степаныч.

— Ничего, как видишь. Докладывал лошара обыкновенный, которого вокруг пальца обвели, а инициаторы уже сидят. Мир сейчас подошел к стадии перемен, они еще не настали, но планета вплотную к ним приблизилась. Американцы кроме России и Китая всех под себя подмяли и стегают Европу по-черному. Ни одна страна или коалиция им сильной не нужна, как и стабильность в Европе. Беженцы — это их работа, мусульмане прибыли гостями, но по своим законам живут и правила принявшей их страны не уважают. Американцы развязали войну религий, мусульмане станут стараться захватить Европу, еще два-три таких потока беженцев и в Европе вспыхнет пожар на уничтожение. Больше всего возмущает то, что европейские правители все понимают, но продолжают лизать зад американцев. А мы все цацкаемся и нянькаемся с некоторыми. Украина… братский народ… как же его бросить и не помогать? Западная Украина никогда к России не тяготела, а сейчас захватила власть и поливает нас грязью. Прибалтика, Польша, Англия, Турция — исторически нас ненавидят. Но управлять государством, осуждать кого-то всегда легче, сидя на завалинке. В медицине, юриспруденции и политике все, якобы, разбираются и свое мнение имеют. Слава Богу в физику не лезут. Разные люди живут на планете — миролюбивые и воинственные, тупые и умные, добрые и злые, но все они люди, высшие существа. А высшим существам законы природы неписаны до определенного времени. Вот когда они это поймут и станут жить в единении с природой, тогда и рай на Земле наступит. И никакая революция или война его не приблизит — человеческое сознание должно измениться. Тогда не станут уничтожать богатых, а будут делать бедных богатыми, тогда сапожник не станет стремиться попасть в Думу, земледелец изготовлять трактора, комбайнер из Ставрополья управлять государством. Каждый займется тем, что он лучше всего может делать. Валять катанки, например, или управлять кораблем. Из человеческого сознания исчезнут понятия занимаемого высокого положения, сапожник и капитан станут одинаково уважаемыми людьми. Таких, как я, тоже не будет, физики в будущем не станут философствовать о политике. Каждый станет заниматься своим делом.

— Всех распушил в пух и прах и себя в том числе, — подвел итог Степаныч, заерзав в кресле.

Возможно он почувствовал невидимую работу Вероники, возможно просто долго сидел и слушал молча речь Николая. Истинную причину монолога мужа знала только Вероника. Надо было удержать Степаныча на одном месте хотя бы пару минут, чтобы он не вскакивал с кресла, предлагая фрукты или что-нибудь другое.

Вероника ушла на кухню, за ней последовала и Катя, поняв, что она хочет что-то сообщить.

— Посмотрела я Степаныча, — тихо проговорила она, — вовремя ты заметила неполадки с мужем. У него аденома, которая начала малигнизироваться. Метастазы еще не пошли, но рачок уже махровый развился. Я все убрала, почистила, можешь не волноваться, Катя, простата в норме. У него и боли в промежности были, но стеснялся он, не говорил.

— Спасибо тебе, Вероника…

— Было бы за что… Мы пойдем с Колей, не обижайтесь, он стал и дома по вечерам работать. Вы к нам почаще заходите, будете иногда отрывать его от дел праведных, ему это полезно.