Отцы

Предисловие

Роман «Отцы» известного немецкого писателя-коммуниста и видного общественного деятеля Вилли Бределя (1901—1964) был впервые опубликован в Москве в начале 1941 года, когда в Западной Европе бушевала вторая мировая война и уже готовилось нападение на Советский Союз. Наряду со многими выдающимися представителями прогрессивной немецкой культуры, которых преследовал гитлеровский режим, Бредель нашел в ту пору убежище в СССР.

За плечами сорокалетнего Бределя уже был тогда героический опыт, которого, наверное, достало бы на несколько человеческих жизней. Он участвовал в Гамбургском восстании 1923 года под руководством Эрнста Тельмана, а после разгрома восстания оказался за решеткой. Служил на флоте и был списан на берег за руководство коммунистической ячейкой. Работал на заводе «Нагель и Кемп», откуда его уволили за ту же пропагандистскую деятельность. Выступал в коммунистической прессе, редактировал рабочую газету — «Гамбургер фольксцайтунг». За все это был приговорен к заключению в крепости. Сразу после прихода Гитлера к власти был вновь арестован и более года находился в концлагере Фульсбюттель, откуда ему удалось бежать в Чехословакию, а затем попасть в Москву. С 1936 года Бредель активно участвовал в общественной и литературной жизни СССР; вместе с Брехтом, Фейхтвангером и другими писателями издавал антифашистский журнал «Дас ворт». Годом позже он отправился в Испанию и стал комиссаром одного из батальонов Интербригады. Вел антифашистскую работу в Париже. Трагические события июня 1941 года застали Бределя в Советском Союзе.

Это биография сына своего времени, вехами которой были сами исторические события, потрясавшие Европу первой половины XX столетия. Бредель стал не только непосредственным и активнейшим их участником, но и летописцем, историком.

Как и для Брехта, Анны Зегерс, Фр. Вольфа, Эгона Эрвина Киша, история сливается для Бределя с личной судьбой.

Но Бредель не только сын эпохи, своей страны и горячо любимого им города Гамбурга. Он — рабочий по происхождению, мировоззрению и главным темам творчества. «Эрнст Тельман — сын своего класса» — так назовет он в 50-е годы киносценарий о своем старшем товарище и учителе революционной борьбы. Эти же слова следует по праву отнести и к самому Бределю.

В литературу он вступал как пролетарский писатель. Ему не надо было «изучать» жизнь завода, посещать цеха или тесные каморки рабочих. Все это он знал досконально, до тонкости, на собственном опыте. Его публицистика и художественные произведения были рождены бурлящей социальной действительностью Германии.

В начале 30-х годов Бредель написал одну за другой книги «Машиностроительный завод N. и К°», «Улица Розенгоф», «Параграф в защиту собственности». В основе «маленькой трилогии» (выражение автора) — очерки, предназначенные молодым пролетарским публицистом для «Гамбургер фольксцайтунг». В трех романах развертывалось широкое полотно жизни гамбургских рабочих: ставились и чисто производственные проблемы, рассказывалось о тяжком быте машиностроителей, а главное — о становлении их классового сознания.

В этих книгах, как в дальнейшем всегда будет у Бределя — множество действующих лиц. Принципы «монтажного» построения, высвечивания то одного, то другого персонажа, одновременной разработки нескольких сюжетных линий Бредель сохранит и в более зрелом своем творчестве. Но еще характернее другое: уже первые книги Бредель строил как романы-дискуссии, где сталкиваются несходные, а зачастую и прямо противоположные жизненные позиции, представленные судьбами разных героев. Позиция самого автора при этом совершенно ясна: он смотрит на мир глазами коммуниста, для которого компромисс невозможен.

Первой и важнейшей задачей литературы Бредель считал идейную пропаганду. Более того, поначалу он и собственную писательскую деятельность расценивал лишь как один из способов революционной агитации. Четкая внутренняя схема его произведений как нельзя более соответствовала замыслу и цели говорить «правду, и ничего, кроме документальной правды», которую Вилли Бредель понимал как правду классовой борьбы. Откровенная публицистичность и подчеркнутая документальность его книг вызвала в то время немало споров и даже сомнений в их художественном достоинстве и эстетической ценности.

Между тем Бредель был далеко не одинок в своем тяготении к факту, документу, «необработанному» материалу жизни. Набирая силы еще с конца 1910-х годов, документализм становится в 20-е и 30-е годы мощным и влиятельным общеевропейским течением. В СССР теорию и практику документализма («кино-правда», «кино-глаз», «жизнь врасплох» и др.) разрабатывает выдающийся кинорежиссер Дзига Вертов; влияние документализма и «литературы факта» явственно проступает в творчестве Сергея Эйзенштейна, Владимира Маяковского, Всеволода Мейерхольда, Александра Родченко и других. Фотомонтажи Джона Хартфилда и романы Джона Дос Пассоса, театральные постановки Эрвина Пискатора и киноленты Альберто Кавальканти, Йориса Ивенса, очерки и документальные книги Эгона Эрвина Киша, Джона Рида, Ларисы Рейснер — вот лишь некоторые из произведений, обозначивших все более активное вторжение документа, факта, цифры, — то есть объективных данных, жизненной подлинности, точной информации, — в заповедную сферу эстетического. Именно этим путем и шел Вилли Бредель. Не случайно начинал он как очеркист, автор боевых и острых репортажей.

Своей первой «настоящей» книгой Бредель считал «Испытание». Роман, изданный в 1934 году в Лондоне и почти сразу переведенный почти на все европейские языки, содержал жестокую истину и грозное предупреждение. Бредель создавал эту книгу, находясь в одиночной камере фашистского концлагеря, без бумаги и карандаша, и потом, чудом оказавшись на свободе, записал, по собственному его свидетельству, от первого до последнего слова. Бредель, один из первых узников лагерей смерти, давал показания очевидца. Издевательства и изуверства фашистов, бесконечность унижений и физических мук, моральные страдания, тягостные будни и вместе с тем, стойкость и неколебимость сильных и смелых людей, их убежденность в конечной победе — обо всем этом мир узнал тогда впервые.

То, что спустя несколько лет Вилли Бредель обратился к событиям начала века и к людям предшествующих поколений, вполне закономерно. Роман «Отцы», действие которого начинается в 70-е годы прошлого века и заканчивается осенью 1914-го, открывает трилогию «Родные и знакомые», следующие книги которой названы «Сыновья» (1949, 1960) и «Внуки» (1953). Сам принадлежа к «внукам», и пытаясь разобраться в наследии «отцов», писатель подвергает скрупулезному анализу их нравственный склад и бытие, и, главное, их политические заблуждения и ошибки, приведшие Германию к фашистской катастрофе.

Твердо, прямо ставит Бредель вопрос о личной ответственности каждого за происходящее. Как могло случиться, что в Германии, где рабочий класс отличался высокой сознательностью, установился гитлеровский режим? Причины и корни этого — не только в политике, но в психологии «отцов», в атмосфере и духовном климате страны.

В центре действия несколько поколений рабочей семьи Хардекопфов. Жизнеописание главы рода, Иоганна, автор начинает с времен Парижской коммуны. Далее в действие вступает второе поколение, дети Иоганна и его жены Паулины, невестки, зять, дальняя родня, знакомые, друзья, соседи. Все персонажи так или иначе, родством или знакомством, связаны с этой пролетарской династией. Такой принцип многофигурной композиции приближал роман «Отцы» к жанру «семейной хроники», что не раз позволяло исследователям сравнивать данное произведение с «Сагой о Форсайтах» Голсуорси или с «Будденброками» Томаса Манна.

Действительно, повествование и тут возвращает читателя в те же последние мирные годы Европы, овеянные дымкой ностальгии, хранящие дух ушедшего XIX столетия; но этот роман был своего рода литературным открытием, ошеломляющей для своего времени новизной. Хронист германского пролетариата Вилли Бредель ведет нас не в надежно-бюргерское фамильное гнездо Будденброков и не в респектабельные лондонские буржуазные особняки, а в прозаические, стандартные кварталы Гамбурга, где из поколения в поколение обитают рабочие судоверфи, служащие порта, мелкие торговцы и прочий безвестный люд. Внутренней темой Голсуорси, Томаса Манна был распад старого мира, представленный как «история гибели одного семейства». Бредель был художником иного масштаба, и в литературе у него иные заслуги. Продолжительное пребывание в СССР, личная дружба с советскими писателями, знакомство с богатейшей многонациональной советской литературой не могли не сказаться на творчестве писателя. Вилли Бредель несомненно учитывал опыт социалистического реализма советской литературы и, являясь одним из основоположников социалистического реализма в немецкой литературе, сделал главной своей темой становление нового, пролетарского сознания. Вместе с другими пролетарскими писателями он создал роман нового типа — роман, посвященный революционному рабочему классу. Тема обусловила и художественные средства, и способы типизации, и сам отбор исторического материала.

Здесь, в «низах» общества, август 1914-го не был таким внезапным громом, как на заколдованных снежных высях «волшебной горы». В мире, изображенном им, постоянно клокочет и бурлит, то затихая, то набирая новую силу и нарастая, пролетарский протест, здесь звучат речи ораторов, здесь часты забастовки, и все многолюднее становятся собрания.

Героев, принадлежащих одной и той же среде, состоящих в социал-демократической партии или близких к ней по духу, объединяет самый ход исторических событий, движение времени, перемены и перестройки социальной жизни. Правда, история и разъединяет людей, уводит их на разные пути и в противоположные, враждующие лагеря. Но именно по отношению к фактам общественной жизни — будь то рядовая забастовка на гамбургской верфи (событие частное) или начало мировой войны (событие общечеловеческое) — определяет автор человеческую и классовую сущность своих героев.

И оказывается, что поведение человека в ответственную минуту выбора обусловлено множеством причин и мотивов, поступков и ситуаций, из которых и состояло его обыденное житье. То, как герой вел себя в дни стачки, уже определило его позицию в дни войны. Бределя занимает вопрос о формировании личности, которая проявляет себя и в большом, и в малом, и в общественном, и в частном.

В «Отцах» Бредель следует традиции европейского реализма и прежде всего критического реализма Теодора Фонтане, что отнюдь не было свойственно его ранней прозе. Влияние Фонтане ощущается (в не меньшей мере, нежели, например, у Ханса Фаллады) в стремлении рассмотреть человека в его повседневном существовании. Бредель теперь неукоснительно интересуется и тем, на какие деньги и как он живет, как экономит свои марки и пфенниги, какие картины и мебель в его квартире и что он ест. Безошибочное знание именно этой среды, тщательное бытописательство и точность в деталях — характерные черты Бределя-прозаика в зрелую пору.

Особую роль играет в романе «Отцы» история некоего ферейна — союза под названием «Майский цветок». Организованный в пору действия «исключительного закона против социалистов», этот ферейн, подобно другим такого рода сообществам (в тогдашней Германии их было великое множество), первоначально ставил своей целью борьбу за интересы рабочих. Но постепенно, как и показано в романе Бределя, он превратился в благопристойное собрание для домашних игр или, скажем, балов.

Не без иронии описывает автор дела, дни и метаморфозы ферейна «Майский цветок», из которого постепенно уходит какой бы то ни было социалистический дух, и его участники предаются организации загородных пикников и прочих развлечений, а также пропаганде бережливости. С горечью отмечает Бредель типические, национальные черты своих «родных и знакомых»: традиционный конформизм и чувство законопослушной стадности. Здесь, в мещанском быту, распознает писатель опасные ростки того социального явления, которое в дальнейшем будет названо обыкновенным фашизмом.

История ферейна и ее анализ связаны в романе с характеристикой одного из центральных персонажей — Карла Брентена, зятя Хардекопфов. Этот человек соединяет в себе совершенно противоположные начала: революционность и мелкое тщеславие, чувство пролетарской солидарности и пошлость обывателя. Брентен постоянно колеблется между социалистической убежденностью и тяготением к собственничеству, удобству и спокойствию. Поэтому Карл попеременно увлекается то партийной работой, то деятельностью распорядителя и организатора праздников ферейна. Это человек беспокойный, ищущий — такой, кто на самом деле нуждается в руководителе и достойном примере. Но в описываемое время его среда такого руководителя ему дать пока не могла.

Роман «Отцы» во многом автобиографичен. Дед Вилли Бределя, как Иоганн Хардекопф, был литейщиком на верфях; отец, как Карл Брентен, был рабочим на табачной фабрике. Но дело, разумеется, не только во внешнем сходстве с фактами и обстоятельствами личной жизни автора. Вилли Бредель унаследовал фамильную жажду борьбы за дело рабочего класса (не случайно среди друзей его отца был Эрнст Тельман), стремление к активной общественной деятельности. В этом смысле путь старших в семье будущего писателя, их участие в социал-демократическом движении, их иллюзии, развеянные предательством социал-демократических бонз, сыграли существенную роль в формировании Бределя-коммуниста. А кроме того — кровное родство с «отцами» позволило ему любить своих героев, сопереживать им и, спустя несколько десятилетий, вместе с «внуками» добиваться долгожданной победы.

Не только оценка и приговор, но анализ и исследование входит в задачи писателя. В этом смысле центральное место в романе принадлежит Иоганну Хардекопфу. Это его биографию Бредель ведет от далекого дня молодости, когда в жизни героя произошло событие, определившее все дальнейшее ее течение. Солдат Хардекопф должен был по воинскому приказу передать версальцам четырех коммунаров, взятых в плен прусскими войсками. При всем нежелании Хардекопф вынужден был повиноваться. Коммунаров расстреляли на его глазах, а потом он узнал, что один из них — тот, кто называл конвойного «товарищем» — был литейщиком. Тогда-то Хардекопф осознал и всю чудовищность совершенного им, и свою злосчастную роль винтика в огромной машине прусской военщины. Именно потому столь большое впечатление произведет на него речь Августа Бебеля, произнесенная сразу по освобождении из тюрьмы, куда он попал за защиту коммунаров.

Август Бебель — фигура наиболее высоко чтимая Хардекопфом-старшим — человек неизмеримого благородства. Автор настойчиво это подчеркивает: ведь и Бебель, и герой его романа принадлежат к одному поколению борцов. С уходом этого поколения из жизни многое меняется, мельчает, подвергается быстрой порче. Руководство социал-демократической партии решительно и окончательно меняет политику. Семья Хардекопфа постепенно распадается, и «родные» оказываются по разные стороны баррикад.

Семья Хардекопфов для Бределя — модель общества того времени. Как и в романах Анны Зегерс (вплоть до послевоенного «Мертвые остаются молодыми», 1949), герои Бределя явственно воплощают разные социально-типичные судьбы. Не случайно так несхожи между собой братья: деклассированный бродяга Эмиль, которому поначалу ничего не стоит стать штрейкбрехером, а после спекулировать этим, спасаясь от мобилизации на фронт; неудачник Людвиг, который ни во что не вмешивается и фактически становится потом пособником фашистского режима; легкомысленный Отто, превращающийся в чиновника нацистского рейха; Фриц, слепо веривший социал-демократам — потому-то он и откликнулся на изменнический призыв и добровольно отправился воевать. Но их характеры полностью раскрываются в других книгах трилогии. В «Отцах» все они молоды, и можно только догадываться о том, кем станут Хардекопфы второго поколения.

Бредель дает и большую портретную галерею женщин. Центральное место в ней занимает мудрая Паулина, привлекательный и вечный образ хранительницы семейного очага. Женщина-подруга, мать, товарищ — или собственница, хищница, готовая вывесить национальный флаг при сообщении о новой победе на фронте — таковы полюса, крайние противоположности. А между ними — целая вереница типов, метко схваченных, обрисованных скупыми и точными штрихами.

В жизни семьи на протяжении романа происходит много событий: рождаются дети, справляются свадьбы, отмечаются праздники. И этому обычному существованию Бредель на страницах своего романа уделяет не меньше места, нежели политике. Но все же именно в общественной сфере прежде всего раскрывается человек. И потому многие (это, в основном, «знакомые») действуют в романе только как выразители политической позиции, которая раскрывается в диалогах и спорах с основными персонажами, помогая последним полнее проявить себя.

Таков, например, литейщик Менгерс, принадлежащий левому крылу социал-демократии; он наиболее трезво оценивает положение в партии, о чем неустанно твердит старику Иоганну, зарождая и в нем сомнение. Таковы и Шенгузен, Титцен, Крумгольц — чиновники профсоюзного движения, первыми предавшие его идеалы, в верности которым истово клялись совсем недавно. Таков, наконец, Папке, злой гений Карла Брентена — мошенник и вор, прикрывающийся пышными фразами.

Когда разражается гроза — призыв к мобилизации и сообщение о начале войны — мир преображается. Для Бределя закономерно то, что именно теперь в людях проявляются скрытые ранее качества: предатель — предает, честный укрепляется в своей честности. Именно в это время раскрывается по-настоящему и Карл Брентен. Пусть в его непреклонном отказе встать, когда в Доме профессиональных союзов играют националистический гимн «Германия, Германия превыше всего», есть элемент позерства, все же он — тот единственный, кто не теряет человеческого достоинства в создавшейся ситуации.

Начало войны обострило в душе старика Хардекопфа давно накапливавшееся чувство вины. До последней минуты он верил, что социал-демократии удастся предотвратить катастрофу. И то, что она произошла, подорвало последние его силы. Иоганн Хардекопф уходит из жизни, жестоко упрекая и коря самого себя, глубоко сокрушаясь о задуманном, но не свершенном.

Бредель посвятил роман «Отцы» (как и всю трилогию) истории своей страны, представленной жизнью и судьбами членов большой рабочей семьи. Одной из важных вех этой истории стала Ноябрьская революция, определившая дальнейший ход развития Германии (о ее трагическом поражении повествуется в романе «Сыновья»). Уже в «Отцах» некоторые герои трилогии сомневаются в народном характере политики той партии, в которой они состоят. События 1918 года, революция, остановленная на полпути предательством руководства социал-демократии, стали одной из причин, обусловивших возможность двенадцатилетнего фашистского господства. Историю Германии, ее пружины и движущие силы показывает Бредель в своей трилогии. Труднейшие испытания рождают новых героев — борцов. Таким становится в третьем романе Вальтер Брентен, внук главы рода Иоганна Хардекопфа.

Историзм трилогии Бределя и художественно наиболее совершенного первого романа бесспорен. Вместе с тем, роман «Отцы», который в дни своего выхода в свет оказался произведением злободневным, звучит предупреждением и сегодня. Он безжалостно напоминает о тяжких уроках прошлого Германии. Он показывает, что от мещанской самоуспокоенности до предательства идеалов гуманизма расстояние очень коротко. Он говорит о том, что во внешне благополучном и бездумном существовании теряется моральная и классовая ответственность. Эти сугубо политические мысли звучат убедительно и весомо именно потому, что облечены в форму мастерски написанного романа.

До конца дней Вилли Бредель радел о судьбах своей родины. Последние два десятилетия его жизни прошли в Германской Демократической Республике. С головой окунулся он в строительство новой жизни. Его деятельность чрезвычайно многообразна: он был избран в члены ЦК СЕПГ, стал вице-президентом, а позже и президентом Академии искусств ГДР, организовывал издательства, руководил журналами, выпускал одну за другой собственные новые книги, работал с талантливой молодежью. Многие из тех, кто сегодня представляет литературу ГДР, обязаны Вилли Бределю своими первыми успехами.

Этого человека, прожившего столь суровую и многотрудную жизнь, годы и горести не ожесточили. О нем написано немало воспоминаний, проникнутых необычайной теплотой, почтением и признательностью. Его открытость, прямоту, чистосердечие не забыли те, кому довелось с ним встретиться, а «родные и знакомые были у него от Эбро до Волги, а то и дальше», — как шутил поэт Пауль Винс. И сама его биография была уроком, примером.

Его литературное наследие также несет в себе ценный, содержательный урок. Вилли Бредель принадлежит к тем художникам XX века, кто сумел в эпоху бурь и крушений, в беспросветной ночи фашизма, сохранить веру в человека и выразить ее в слове. И где ни доводилось ему жить, на каких баррикадах и фронтах ни пришлось сражаться, он был убежден в победе — в грядущем освобождении своего отечества.

Одна из последних книг Бределя названа «Между башнями и мачтами» (1961), эта книга о Гамбурге. Родному городу, его неповторимому и милому сердцу писателя облику посвящено немало страниц и в романе «Отцы». Заснеженные островерхие крыши, бегущие желтые трамваи, вязы вдоль набережной Альстера, золотые венцы древних башен, мокрые булыжные мостовые, портовые извилистые переулки, дымчато-серые тучи, гонимые резким норд-остом, холодные туманы, протяжные гудки океанских пароходов в гавани — поистине Бредель создал свою «симфонию большого города»!

Но дорог Гамбург был ему и другим: людьми, которые там жили, думали, работали. Бредель сделал их персонажами своих книг — и ввел в литературу нового, трудящегося и борющегося героя. В этом — тоже дань любви к рабочему Гамбургу, городу отцов.

М. Зоркая