Отдел дознания.

Глава 11

Глава одиннадцатая.

Август 1993 года.

Дело о надругательстве над телом.

-Павел, ты, о чем думаешь? - начальник отдела дознания и по совместительству красивая женщина, в волнении молотила наманкюренными пальчиками по лежащему перед ней делу: - Ну как можно быть таким невнимательным, что отправить на проверку на наличие судимости данные на потерпевшего, а не подозреваемого? Ну куда ты смотрел?- Куда, куда? - я щелчком сбил пылинку с погона. Вчера вечером заехал в гараж, откуда приволок мешок старой формы. Слава создателю, она не успела заплесневеть или еще как-то испортится. Честно говоря, не рассчитывал ее когда-то вновь надеть, но пришлось, к тому-же почувствовал, что брюки с кителем стали тесноваты. Видимо, двадцать километров, которые я наматывал за смену, будучи постовым и сидячая работа, которой приходится заниматься сейчас – это две большие разницы.

- На дело смотрел. – я вернулся я к разговору с начальницей: - У этих двух ветеранов фамилии практически полностью совпадают.-И что ты предлагаешь теперь делать? Ты понимаешь, что ты столько дней потерял? Я пожал плечами:- А что положено делать в таком случае? Продлится еще на десять суток и новый запрос в ИЦ написать? - А ты понимаешь, что я должна тебя наказать?- Меня? Вы серьезно? Старшего оперуполномоченного, отработавшего у вас в отделе неделю за ошибку в первом деле? Хорошая шутка- И этот человек претендует на капитанские погоны...- разочарованно фыркнула Ольга Борисовна.

Я возмущенно развел руками. - Вы что, сегодня не с той ноги встали или тест две полоски показал? Но я то тут, уверяю, совершенно не причём. - и пока начальница растерянно хлопала ресницами, я подхватил со стола свое дело и выскочил вон из кабинета. - Громов! Громов, стой! Стой, кому говорят! - неслось мне в спину.Пробегая мимо, выглянувшей из кабинета и замершей в удивлении Леночки Хвостовой, я бросил на ходу: - Вот такая у нас с Супрунец любовь! Просто сам себе завидую.Я сделал шаг, но тут же затормозил: - Девчонки! А у вас нет бланка запроса на судимость? - Ну есть, конечно. - передо мной лег бланк запроса о наличии судимости и прочих нехороших дел.В это время мимо кабинета в сторону подвала прошла, не глядя по сторонам, злая, как черт Ольга Борисовна. Очевидно, что ее ближайшей целью было найти меня и достойно покарать.Я практически мгновенно заполнил бланк, попросил коллег непременно отдать его товарищу капитану, как только она соблаговолит вернуться на рабочее место, а сам двинулся на выход из РОВД.Локация - Городское УВД, помещения ИВС. - Всем здравствуйте. - я шагнул к столу дежурного по изолятору: - Опера ваши принимают?- Постучись к ним, вроде на месте. - мотнул головой дежурный по изолятору и я пошагал по пустому коридору.Если ты работаешь в маленьком, но зажиточном городском районе, куда мотается с преступными гастролями весь криминальный контингент Города, то ты просто обязан дружить с операми всяческих изоляторов и спецприемников. Не факт, что интересную информацию по твоему профилю кто-то тебе отправит, не факт, что, отправленная, она до тебя дойдет, но вот так - приехать лично, да еще и прихватив гостинчик для местных сотрудников -тебя встретят с распростертыми объятиями, да еще отсыпят оперативных сплетен по твоему району. - Здорово, отцы! - я достал из папки с бумагами плоскую бутылку водки и помахал ей перед собой, добившись соблазнительного булька прозрачного содержимого сосуда.

- Здорова, коли не шутишь. Давай сюда, что привез. - Бутылку осмотрели, проверили пробку, этикетку и ее оборотную сторону и признали годной.На столе появилась миска с щербатым ободком, на которой лежали несколько заветренных ломтиков сала, два огурца и два кусочка серого хлеба - по нынешним временам вполне приличная закуска для бюджетников.Две стопки для хозяев наполнились до краев, а я помотал головой: - мне на полпальца, я за рулем.Опера выпили, налили по второй, затем по третьей, наконец бутылка опустела и была отправлена в тайник за деревянную стеновую панель, где уже стоял большой мешок с ее товарками.- Ну, рассказывай, зачем приехал? Что интересует? – бледные аборигены зарумянились, в глазах появилась любовь к человечеству.- Ну вы же знаете, Дорожный район интересует, будь он не ладен.- Есть у нас что по Дорожному району? – седые капитаны переглянулись: - Да откуда?

- Что, совсем ничего про их у нас нет? - Глядя на мою расстроенную физиономию, коллеги заразительно заржали.- Да не боись, Паша, сейчас тебе что ни будь подберем.По правде говоря, информация была по нашему району у местных оперов была, не особо вкусная - пара мелких краж, путем, так сказать, совместного распития, и не факт, что официально заявленные, в придачу к ним, грабеж из той же категории. Я, конечно, добросовестно записывал данные, но, честно говоря, потраченных на «пузырь» денег становилось жалко.Что, не то? - сочувственно покивали опера: - Слушай! Мы недавно вашему Князеву информацию сливали, но мне кажется, ему не до этого было. А сейчас и подавно...- Что за информация? - мне не хотелось развивать тему группы Князева, но предпенсионеров было не остановить. Порассуждав минут пять, о том, что времена настали лютые, если честный человек не может в "кабаке" спокойно водочки выпить, чтобы не быть подстреленным, опера, наконец, вспомнили обо мне. - А, с тобой еще... Записывай, Паша.Сидел на ИВС на прошлой неделе за тяжкие телесные повреждения, нанесенные собутыльнику на почве взаимного неуважения, Попов Николай. И, в качестве вечерней байки-страшилки, рассказал как-то оный Николай, как с корешем своим лазили они зимой по погребам и вскрыв один из погребов, обнаружили там, среди банок солений и ларя с картошкой еще и мертвую женщину. И его кореш, который спускался в темноту подземелья и обернувшись от лестницы, увидел в полуметре от себя безжизненные глаза покойницы, до того испугался, бежал из этого погреба до самого дома, с отвисшими и вонючими штанами, да еще, после этого, отказывался спускаться в другие погреба, когда егоНиколай через неделю уговорил снова выйти на «дело» - наверху добычу принимал, а в низ спустится – категорически отказывался. - А где погреб то этот, хоть примерно, находится? - я скептически скривился - погребами наши граждане увлекались самозабвенно, роя и оборудуя подземные кладовочки на любом свободном участке, что находили возле своего дома.- Ну как тут узнаешь? - мои собеседники пожали плечами:- Сказал, что место страшное по ночам, где то у химзавода.- Ну ладно, и на этом спасибо... -Я собрался отклоняться, но в последний момент остановился на пороге кабинета: - Мужики, а наш опер из группы Князя не у вас содержится? - А ты знаешь, что нам дали указание, кто опером по этому делу интересуется, тех из ИВС не выпускать, и докладывать в областное управление о таких интересантах? – сразу стали серьезными мужики.Пока я раздумывал, чем мне грозит очередной залет, эти два скучающих шутника снова заржали, как кони, после чего сообщили мне, что опера из группы Князя они в глаза не видели, к ним его не "спускали" и официально не задерживали.

- Значит будем искать. – я задумчиво попрощался с коллегами и покинул это мрачное заведение в смятении чувств – мне срочно нужна была информация от Руслана.

Локация – Дорожный район, окрестности Химзавода.

Химзавод в Городе, как и многие другие производства, появился в лихую военную годину, в процессе эвакуации. Только чрезвычайными военными обстоятельствами можно объяснить, что жутко опасное химическое производство, выпускающую десяток видов смертельно опасной дряни, разместили в самом центре Города, снеся для этого парк культуры и отдыха «Хвойный». С точки зрения транспортной логистики может быть и правильно – с одной стороны земельного участка рельсы Транссиба, с другой стороны – автомагистраль и краны речного порта, но вот местным жителям позавидовать было трудно. Правда с началом перестройки аборигены свое «фи» наконец-то сказали, завод стал закрывать самые опасные производства и соответственно, хиреть, но все это была предварительная лирика. Драматизм ситуации был в том, что обойдя огромную территорию комбината я не нашел ни одного жилого дома или погреба. Или привязка к месту была неточная, тогда информация для меня бесполезна, или… Я даже не стал обдумывать, что за «или», а махнув на заводской забор рукой, двинулся в сторону переходного моста по улице Вождя рабов. Выйдя на мост, возносящийся над стальной магистралью Транссиба, я остановился, чтобы оглядеть открывающуюся вокруг красот, но, тут-же заспешил обратно – за стоявшим недалеко двухэтажным бревенчатым домом, довоенной еще постройки, я увидел людей, возящихся у… погреба.

На мою удачу, на небольшом закутке, зажатом меду домами «поселка речников» и железной дорогой вклинились два десятка погребов, выкопанных в один ряд. И второй моей удачей было то, что через несколько дней начиналась календарная осень и мне не пришлось искать владельцев подземных хранилищ – здесь их крутился с десяток, готовивших закрома к засыпки картошки.

Я подошел к пожилой женщине, что принимала из погреба мусор и остатки прошлогодних овощей, который ей снизу подавал хмурый парень лет восемнадцати, которого, явно, бабушка, подписала на скучную и грязную работу.

- Добрый день. – я откозырял: - Вопрос до вас имеется, дама. Не подскажите, ваши погреба по зиме не вскрывали?

- Ой, лышечки! – женщина всплеснула руками и заголосила: - Смотри, Мишка, как работать надо! И года не прошло, как милиция заявилась. Конечно, касатик, вскрывали, я январе еще. Восемь погребов вскрыли за ночь, двое ваших приезжали, снег попинали и сказали, что дело темное и мало раскрываемое. А через две недели Нинка Столярова у кинотеатра «Виктория» у тетки, что соленьями напротив «Универмага» торгуют, узнала заготовки свои – ей зять из Германии крышки с картинками, на банки закатывать, привез… Чего бы путного привез, а то крышки! Себе и машину германскую пригнал, и телевизор с «видиком», и посуду красивую, как из музея, а теще – крышки. Я говорит, мама, купил вам самое для вас подходящее. И Нинка у женщин, что там постоянно торгуют, узнала, что тетку с Нинкиными крышечками, зовут Наталья Попова. Мы к участковому подошли, он все записал в свою книжечку, сказал, что разберется. И где ваш участковый? Или он по зиме чего-то не записал, прислал тебя уточнить? Так у тебя, вроде, звездочек поболи, чем у него будет…

- Я, уважаемая гражданочка, не знаю, как ваше имя отчество, к вашему участковому отношение имею, примерно, как вы пенсионерка к другому пенсионеру – нам просто из одного окошечка иногда заработную плату выдают. А пришел я сюда, потому что, как я понимаю, сыночка гражданки Поповой Натальи – Николая, арестовали, и теперь мы с ним разбираемся за все его прегрешения…

- Ой, да какая радость то, товарищ начальник, что вы этого злыдня поймали. Да ты просто не представляешь, сколько он нашим соседям зла то наделал. Мало того, что самые лучшие соленья и варенья покрал, он же напакостил еще – у меня они войлок, что для утепления на решетке лежал, наружу выбросили, только крышкой металлической закрыли, так у меня половина картошки, что сверху была, перемерзла, и банок несколько полопалось, что на верхней полке стояли. А Селиванов Егорка, у которого погреб обворовали и нараспашку бросили, даже крышку на место не набросили, он вообще с ума сошел…

- Почему сошел?

-Да откуда же я знаю? Наверное, потому, что все его заготовки перемерзли, тогда же морозы, помнишь, наверное, какие стояли? Вот он после того странный стал, погреб свой на новый замок запер, и после этого не разу не заглянул. И с людьми не разговаривает. Только пьет и орет. Его жена, Маринка, после этого и сбежала, да и правильно – кто же с таким буйным алкашом жить то будет? Тем более она моложе его, женщина, я тебе скажу, очень интересная.

- Вы точно помните, что жена Егора ушла после того, как погреб вскрыли? – на моих глазах стройная схема бытового убийства рушилась, как карточный домик.

- А кто же ее знает сынок? Я же с ними в разных домах живу…- пенсионерка помотала головой: - Мне женщины рассказали, а как оно у них на самом деле было – то я точно не ведаю.

- Не подскажите, какой погреб Селиванову принадлежит.

- Так вот тот, второй с того края.

Я двинулся в указанную сторону, но пройдя два десятка шагов, мимо неровной шеренги, торчащих из земли металлических или деревянных творил, накрытых тяжелыми крышками, резко остановился – тяжелый, липкий трупный запах ни с чем нельзя было спутать.

- И что тут у вас так воняет?

- Да тут собаки дохнут, одна за другой, просто не знаем, что делать.

- В каком смысле – дохнут?

- Так, как весна пришла, постоянно на этом месте собачки умирают. А убирать то их не кому – женщины боятся, а мужики – не хотят.

Раздувшийся, облепленный мухами труп большой дворняги лежал между крайними погребами, сквозь слипшуюся шерсть на шее несчастного животного виднелась толстая проволока.

Не знаю, сколько скелетируется труп в погребе, но этот упырь чтобы замаскировать неминуемую вонь убивал и подкидывал рядом дворняжек. Очень странный и извращенный план сокрытия следов убийства, но примем как данность. В любом случае надо искать погреб и разбираться с его содержимым, но сегодня заниматься этим вопросом я не хотел – комплект формы, в котором я по требованию начальника отдела дознания ходил на службу был последним, сборной солянкой, а если я полезу в нем в пропитанный трупным запахом погреб – его проще будет потом выбросить. Поэтому завтра, оденусь во что-то старенькое, что не жалко и с утра займусь этим Селивановым Егором, а пока поеду добивать дело ветеранов-скандалистов, чтобы у прокурора не возникло желание направить дело на доследование.

Локация – клуб Ветеранов при ДЭУ-45.

- Я вас молодой человек не понимаю… - заведующий клубом ветеранов, одышливый дядька с красным, отечным лицом, очевидно, ради представительности, влезший в старую офицерскую форму с полковничьими погонами и эмблемами ВВС на петлицах, не застегивающегося на необъятном животе, кителя промокнул огромным носовым платком взопревший лоб: - Складывается впечатление, что вы пытаетесь обелить правонарушителя, а не призвать его к ответу.

- Уважаемый Константин Сергеевич… - я примирительно улыбнулся, хотя этот потный полковник мне, за последние два часа, изрядно надоел: - Моя задача, по закону, установить истину, тем более, что дело ваше очень неоднозначное.

- Это чем же оно не однозначно? – заведующий клубом переглянулся с заявителем – гражданином Воронцовым: - Все же кристально ясно – в присутствии свидетелей оскорбили уважаемого человека, причем весьма цинично и в особо оскорбительной для ветерана войны форме. Что вы еще пытаетесь выяснить?

- Так вот именно, что ничего кристально ясного я здесь не вижу. Из восьми человек присутствующих при, якобы имевшем место оскорблении, оскорбление слышали всего трое – потерпевший, вы, уважаемый заведующий, и ваш заместитель, который является зависимым лицом от заведующего…

- Вы на что это намекаете? – грозно надул щеки полковник.

- Абсолютно ни на то, объясняю, как выглядит картина произошедшего при всестороннем анализе. Остальные ветераны, присутствующие при игре дали показания, что не слышали или не помнят ничего подобного…

- С вами просто связываться не хотят, вы же всю душу вымотаете… - пробубнил вполголоса Воронцов.

- Мне их мотивы не интересны, я вам факты излагаю. Кстати, для справки – если вы господин Воронцов надеетесь озолотится на этом деле, я вас уверяю – не получится, компенсация морального вреда ваших затрат и усилий не оправдает.

- Это мы еще посмотрим! – заведующий клубом бросил на потерпевшего ободряющий взгляд: - Я совсем другое читал…

- Значит вы не то и не там читали. – я саркастически посмотрел на Воронцова: - Тем более, в чужом глазу соринку видим, а в своем бревна не замечаем.

- Вы на что намекаете?

- Да я не намекаю, я вам прямо говорю – за два года до войны вы же совершили грабеж с применением насилия и получили полтора года лагерей? А тут пожилого человека решили под суд подвести…

Воронцов переменился в лице, встал и молча вышел из помещения клуба ветеранов, а полковник напустился на меня:

- Как вам не стыдно, молодой человек?! Напоминаете заслуженному человеку то, что давно быльем поросло. Мало ли, что по молодости случается, тем более, что вы должны знать, что за время тогда было. Я просто уверен, что там дело имело политическую подоплеку. Мы на вас такую жалобу накатаем коллективную, что вы…

- Начальник РОВД ведет личный прием по средам. – я не прощаясь вышел из помещения клуба – до угроз отставного полковника мне не было никакого дела, а вот искрение изумление на лице заявителя меня удивило – сколько бы лет не прошло, но я бы не забыл, если по молодости лет отсидел пару лет в лагерях, а этот заявитель реально изумился… И «условно» в те времена не давали практически, стране нужна была дармовая рабочая сила. Загадка? Загадка. Но о ней я подумаю завтра, на свежую голову, а сегодня…

Начальник отдела дознания, увидев шесть протоколов допросов, благосклонно закивала головой, даже не вдаваясь в подробности, после чего, ровно в шесть часов, как «белый» человек я вышел из здания РОВД. А потом со мной случился дежавю – примерно в том месте, где меня чуть не застрелил наркома в красной ветровке, я увидел голосующего Руслана, и это был именно он – немного помятый, ободранный, похудевший, но Руслан.

- Здорово. – я опустил стекло со своей стороны двери: - Тебя подбросить.

- Привет. – мой бывший приятель обошел машину и плюхнулся на пассажирское сидение рядом со мной: - Хорошо, что ты этой дорогой поехал…

- Да, если ты меня искал, то тебе повезло, я хотел развернутся напротив отдела, но что-то толкнуло прямо ехать. Что в отдел не зашел?

- И зачем? Я теперь не сотрудник милиции, за дня до посиделок в кабаке был уволен по собственному желанию, сегодня только трудовую с выпиской из приказа получил и окончательный расчет.

- Били в процессе увольнения?

- Нет, просто спать не давали. Реально, через конвейер пустили, в четыре смены работали. Меня сегодня утром выпустили. Я в ближайшем дворе нашел скамейку и просто уснул, часа два назад, как проснулся, в пельменной на проспекте двойной порцией накидался и сюда, надеялся тебя увидеть.

- И что тебе «шили»?

- Связь с этим мужиком, что пацанов пострелял. –лицо Руслана перекосило:

- Якобы я ему куртку дал и задачу поставил их завалить.

- И зачем? – я ухмыльнулся.

- Вот я главковских все время и спрашивал – зачем? У меня эту куртку с самого начала вечера подрезали. Я ее в гардероб сдавать не стал, решил, что так сохраннее будет. Потом вышел покурить, парни все за столом оставались, а когда вернулся – ветровки на спинке стула уже не было. И никто ничего не видел. Ну, я скандал поднял, а толку… Ну а пацаны давай меня уговаривать кипешь не поднимать, мол, найдется куртка, никуда не денется. Ну я рукой махнул, остался. Потом курить вышел, заметил «УАЗ» - «Таблетку» у крыльца «кабака», подошел, я там слышно, голоса, люди шепчутся. Ну я все понял, и под закрытие через кухню ушел. Ночь у Инны переночевал, а утром мама звонит, и говорят, что за мной приехали, и чтобы домой шел. Ну а я что? Я же вроде, ни в чем не виноват, пришел, а мне «ласты» завернули в и «область», где начали за соучастие в убийстве пацанов «крутить». Я им говорю – идите на хрен, я начальнику РОВД Дронову помогал, а они – иди на хрен, ты заказал из-за личных неприязненных отношений с коллегами, или вообще был эксцесс исполнителя. Ну я вижу, что ни хрена у них нет, понял, что надо зубы стиснуть и держаться – результат ты видишь. Вот только вопросики у меня остались…

- Ко мне, что ли, вопросики? – я уставился в глаза Руслану.

- Да были бы к тебе вопросики, я бы тебя не тормозил. – Руслан помотал головой: - Просто я вообще ничего не понимаю – что это было.

Уважаемые читатели, приношу Вам свои извинения в связи с задержкой проды, но я сейчас в отпуске в Калининграде, и неожиданно бывшая Восточная Пруссия так мощно меня впечатлила, что я встаю рано утром и возвращаюсь на место пребывания только поздно вечером, когда сил ни на что не остается. Исходя из изложенного выше, скорее всего, следующая глава будет выложена 13 сентября, после возвращения в Город.