Отдел дознания.

Глава 7

Глава седьмая.

Август 1993 года.

Дело о клевете.

Локация – Дорожный РОВД.

- Ты где вчера был? – зашипела мне на ухо начальник отдела дознания Ольга Борисовна Супрунец, когда я плюхнулся на жесткое сиденье рядом с ней, успев на утренний селектор в бывшую Ленинскую комнату.

- Так я же просил, чтобы вам передали –прокурорское следствие меня целый пытало…

- Но не целый день же?

- Как раз целый день ушло на это.

- Значит, после селектора ко мне, с делами и планами работы по ним.

- Ой, а можно чуть попозже? Просто меня уже гражданин какой-то ждет у кабинета. Я, конечно, могу ему сказать подождать, но он выглядит очень скандальным.

- Ладно, давай после обеда. Я из городского управления приеду и тебе в кабинет позвоню. Только не вздумай никуда убегать.

- Не, я в кабинете буду безвылазно, никуда не собираюсь – я испуганно замахал руками, за что сразу же был поднят на ноги начальником РОВД.

- Громов, тебе сводка сегодняшних происшествий не интересна?

Я набрал воздуха для дерзкого ответа, встретился глазами с полковником и медленно выпустил этот воздух сквозь сомкнутые зубы.

- Виноват, товарищ полковник, больше не повторится.

У моего кабинета стоял, покачиваясь с пятки на носок пожилой, сухой дед, с наградными планками, четыре ряда по пять штук, на светло-бежевом пиджаке.

- Добрый день. – я отпер дверь и посторонился: - Проходите, пожалуйста.

- Стул вы на помойке, наверное, нашли? – «дедушка» не торопился садится, брезгливо осматривал, стоящий напротив моего стола, стул «для посетителей».

- И у нас новый победитель из команды знатоков! Приз в студию! – я вытащил из ящика стола дешевую карамельку в невзрачной обертке и бросил ее на стол: - Победителем нашей игры становится неизвестный мне гражданин. Вы угадали – в этом кабинете казенное только телефон прямой связи с дежуркой, стол и железный ящик. Остальное я принес либо из дома, либо с помойки…

- Вы почему так со мной разговариваете?! Мальчишка! Да ты знаешь…

- Вы мне задали вопрос, я вам ответил, даже конфеткой угостил. Не нравится стул? Вон, в соседней каморке дядька сидит, с «беломориной» в зубах, по званию старшина. Вот задайте ему вопрос – где находится мебель и прочее оборудование для этого кабинета. Возможно вам он ответит, мне этот паразит ничего не дает…

Этот бесстрашный воин круто развернулся и, печатая шаг, двинулся к закутку старшины так быстро, что я только успел крикнуть в удаляющуюся спину: - И про огнетушитель его спросите, а то сгорим здесь к чертовой матери…

Следующие двадцать минут я выпал из рабочего процесса – слушал, как два ветерана поливали друг друга отборными матами, не обращая внимания на окружающих, да так смачно, что гипсовая статуя Ильича, которую, в соответствии с указаниями, уже два года как не знают, куда убрать из бывшей Ленинской комнаты, покраснела от стыда. Следователь Каширина, заслуженный капитан милиции и мать-одиночка двух разнополых детишек, пробежала мимо заслуженных в сторону туалета, плотно зажав уши. Закончилась словесная вакханалия появлением в подвале начальника РОВД лично. Сначала я услышал его негромкий голос, после этого фраза старшины, который рассказывал, свои сексуальные фантазии, адресованные к ветерану, явно взятые из семнадцатого раздела «Камасутры», после чего старшина жалобно возвопил: - А я тут причем? Это все он!

На пороге моего кабинета полковник появился через две минуты.

Я отложил дело, которое только что изучал, сам себе скомандовал «Смирно» и, бодро вскочил.

- Чем занят?

- Дело получил, изучаю…

- Зайди ко мне через десять минут.

Ничего более не сказав, начальник РОВД вышел – интересно, на что он рассчитывал? Что я заперся и пью в одиночку?

В остальном день прошел вполне спокойно. Я написал график работы по делам, согласовал его у начальника отдела дознания, написал кучу запросов, а в шесть часов вечера, с чувством выполненного служебного долга, поехал заниматься личными делами.

- Привет Игорь, Громов беспокоит. Напоминаю, про документы по даче, завтра срок, с учетом срочности. Не забыл? Ну давай, завтра в это же время побеспокою.

- Матвей Петрович, здравствуйте, извините что домой звоню, но… Откуда узнал ваш номер? Ну, вы забыли, где я работаю? А вы в нашем садовом общество только по выходным прием ведете. Я вам хотел сказать, что деньги за подключение к городскому водопроводу я собрал, так-то можете начинать работы. Честно-честно принесу в воскресенье…

Локация – Миронычевский район Города, территория садового общества «Почвовед».

Мы сидели с Наташей на крыльце нашего домика и смотрели на звезды. Не знаю, о чем думала моя Невеста, запрокинув головку в черное небо, я же думал о том, что Князь по любому просто так с потерей дачи не смирится. Да и вообще, пора заканчивать с этой историей. Пока мои коллеги из «тяжких» не отъедут в «красную» колонию или не упокоятся на кладбище, спокойно чувствовать я не смогу. Вот и сейчас, Наташа думает, что я романтик, выключивший свет в доме и предложивший просто посидеть в темноте, а я опасаюсь выстрела из темноты, в подсвеченную со спины, неподвижную мишень, да и за дверным косяком у меня стоит, прислоненный к стенке карабин.

- Воу! – утробно рявкнул Демон, бдительно стерегущий свою территорию, и ограда тяжело хрустнула под его весом.

- Ай! – тоненько завизжала где-то под забором женщина.

- Кто там? –я переместился вперед и вправо, заслоняя Наташу, рука легла на цевью оружия.

- Ой, уберите вашу собаку!

- Зачем? Она на нашей территории, через забор не прыгает. Вы, вообще кто?

- Я Елена Климовна, с шестьдесят седьмого участка.

- И что вы хотели от нас, Елена Климовна?

- Молодой человек, а вы бы не хотели бы застраховать домик?

Наташа изумленно округлила глаза, после чего захихикала, зажимая рот кулаком. Я же на минуту завис, после чего закричал:

- А вы знаете, хочу. Вы завтра вечером, пораньше приходите к нам с документами, я хочу застраховать дом от всех возможных ущербов.

- Ой, правда? – Обрадовалась невидимая собеседница: - Ой, я так рада, а то сейчас никто имущество не страхует, никто ни во что не верит. А у нас компания надежная, государственная…

- Хорошо, хорошо, завтра все оформим. – мне не терпелось избавится от восторженного страхового агента: - Сейчас, все равно, денег нет.

Со страховкой у меня не «горело». Все равно, князь первоначально попытается выкинуть меня отсюда легальными методами, и лишь, в том случае, когда поймет, что все бесполезно, тогда может сходить на ближайшую «заправку» и разжиться там бензином.

- Ну что, спать идем? – меня обвили за плечи тонкие руки и серые глаза требовательно уставились на меня.

- Давай еще минут десять посидим. – я ткнулся поцелуем в сладкие губы: - Скоро лето кончится, так уже не посидишь.

Сегодня в кабинете начальника РОВД мы договорились с полковником Дроновым о дальнейшем взаимном существовании. Олег Владимирович, в отличие от начальника уголовного розыска, человеком был более гибким, терял много и был готов договариваться.

Так как полковник был выходцем из уголовного розыска, доплату за «секретность» получал в полной мере, то он, в обход Окулова, задним числом, составил несколько агентурных сообщений, что сотрудники уголовного розыска Дорожного РОВД совершают преступления. Не знаю, как он решал вопросы «наверху», но на свое будущее начальник смотрел со сдержанным оптимизмом. Теперь все зависело от Руслана, который, в очередной раз решил «сменить флаг». Руслан взял на себя обязательство «слить» нам всю компанию Князева, я же от имени начальника РОВД обещал «перевертышу» сделать все, чтобы отвести парня от уголовной ответственности. Во всяком случае, от реального срока.

- Эй, дяденька милиционер… - меня подергали за запястье: - Ты что – уснул? Пошли в дом, а то холодать стало, да и звезды тучей заслонило…

- Конечно, солнышко… - я подал руку даме, после чего легонько хлопнул ладошкой по аккуратной попке: - Иди, готовься, я сейчас дверь закрою и подойду.

Локация – Дорожный РОВД, подвал.

Сегодня вместо сухого как саксаул, дымящего папиросами, как паровоз, старшины, в его каптерке сидел симпатичный старший лейтенант, в хорошо сидящем кителе цвета маренго.

- Здравствуйте, а где старшина? – хотя старшина мне не был ни другом, ни приятелем, да и вообще, человек он был малосимпатичный, но, все-таки соседствовал со мной долгий срок и хотелось узнать, что за новый человек сидит на его месте.

- Добрый. – «старлей» вежливо кивнул мне: - А старшина рапорт на пенсию написал, теперь я здесь буду снабжением заниматься, начальник отделения материально-технического снабжения Куклин Виктор Владимирович. Кстати, если в чем-то есть нужда – пишите заявку.

- Ага, хорошо, будем писать. – я покивал головой и пошел к себе. Странная история. Обычно на пенсию так не отправляют, за исключением каких-то крупных «залетов», но старшина вроде бы не залетал по-крупному – все также курил, матерился и олицетворял собой памятник советской послевоенной милиции – малограмотной, грубой, но очень жесткой и боевой.

Вчерашний ветеран с орденскими планками появился перед самым обедом. Деловито прошел мимо меня, небрежно кивнув, дошел до каптерки старшины и вернулся ко мне с удовлетворенным лицом.

- Вы, молодой человек, так стул и не поменяли? – пенсионер завис над моим столом, барабаня пальцами по спинке злосчастного стула.

- Ожидаем-с, барин, скоро баржа с мебелями прибудет, вот тогда ужо заживем… - я изобразил на лице радость и предвкушение.

- А вы молодой человек так со мной не разговаривайте. Ваш пенек-старшина посмел на меня вчера голосок свой хрипатый повысить, и где он? Нет его уже, и, как я вижу, на его месте появился вполне вменяемый юноша. Подумайте об этом, молодой человек.

- Я вам гражданин не «молодой человек», а товарищ дознаватель или товарищ старший лейтенант. Меня на это место государство поставило, так что, будьте добры, обращайтесь, независимо от того, кем вы меня видите, как положено. И, вообще, гражданин, вместо того, чтобы запугивать государственного служащего, лучше расскажите, что у вас произошло, а то вы второй день ко мне приходите, а в разрешении вашего вопроса мы, к сожалению, так и не продвинулись.

- Я заявление писал о клевете, мне сказали, что оно у вас.

- Заявление? Сейчас поглядим.

Действительно, есть заявление, написанное корявым почерком и слогом участкового, из которого я, честно говоря ничего не понял.

- Присаживайтесь и рассказывайте, что у вас произошло.

Ветеран поджал узкие, бледные губы, но все же сел на стул «с помойки», после чего завел обычную для всех «терпил» песню:

- Я уже все рассказал, зачем я буду еще раз повторятся. Мне надо, чтобы вы мое дополнительное заявление к делу приобщили, и я пойду.

Новое заявление, по сравнению с принятым участковым, соотносилась как верительная грамота Полномочного посла Галактической Империи и двухслойная туалетная бумага – на дорогой финской бумаге, под логотипом, известной в Городе, адвокатской фирмы, изысканными выражениями со всеми юридическими выкрутасами, заявитель требовал взыскания с обидчика миллиона рублей. Судя по азартному огоньку в глазах заявителя, эта бумага и являлась основной в этом деле.

- Ну, тем более, вам придется чуть-чуть задержатся и рассказать мне подробно, что у вас произошло, а иначе, прокурор это маловразумительное заявление вернет на дополнительное расследование, и плакали ваши расходы на адвокатов. Вам же денежки нужны и желательно побыстрей?

- Кстати, хорошо, что напомнили мне, чуть не забыл с этими волнениями. – на стол мне легла справка о стоимости юридических услуг за изготовление заявления о моральном ущербе стоимостью в пять тысяч рублей. Ну что, вполне нормальная стоимость за бумажку, которую нормальный юрист сделает за десять минут – два моих официальных дневных заработка.

Из рассказа заявителя следовало, что он состоит в какой-то группе ветеранов, которых периодически приглашают на всякие торжественные мероприятия и детские утренники, за что пожилые люди регулярно получают какие-то «плюшки» от властей, типа ежемесячного продуктового набора. И вот, несколько дней назад, во время очередной партии в домино, атмосфера игры накалилась и некий Пал Палыч, игравший с заявителем в паре, назвал последнего бандеровцем. Ну назвал и назвал. Потерпевший ответил что-то в духе «сам дурак», на чем конфликт, вроде, был исчерпан, но только через пару дней заявителю домой позвонил председатель клуба ветеранов и разъяснил последнему, что это все не просто так, а самая натуральная клевета, произнесенная публично и если бы его так назвали…

- Вы поймите меня правильно…- заявитель лживо прижимал руку к сердцу:

- Я испытываю нравственные и физические страдания, ко мне через день «скорая помощь» приезжает, мне лекарства дорогие доктор выписал, а у Пал Палыча и квартира, и машина, и дача имеется. На меня в клубе теперь косятся, о чем свидетели имеются, и я даже не знаю, как жить дальше… - мужчина возвел глаза к потолку, очевидно вспоминая чьи-то инструкции: - Испытываю болезненную неуверенность в своем будущем. Скажите, а когда будет суд?

В общем, неизвестного мне пока Пал Палыча кто-то обкладывал грамотно и жестко.

- Суд? Не знаю, наверное, месяца через три, не раньше. А что?

- Да, хотелось бы к весне возмещение получить, да… Ой, прошу прощения, это не важно. Скажите, а вы ведь будете с Пал Палычем встречаться?

- Естественно, мне с ним встретится придется.

- А не могли бы вы ему намекнуть, что если он возместит мне моральный вред, то я заявление из ментовки заберу. А то мы ему звонили, а он нас, извините, на хер посылает. А если у вас получится, то я вас отблагодарю…

Я оторвал от газеты в столе маленький клочок, написал на нем «10%» и показал заявителю, после чего клочок бумаги полетел в урну.

- Это очень много, с меня итак… – заявитель прикусил язык.

Я пожал равнодушно плечами.

- Вам же всего две фразы надо сказать, а вы хотите…- ветеран нервничал, видимо, очень не хотел делится.

- Я от вас ничего не хочу, это вы от меня что-то хотите… - я ткнул пальцем в протокол.

- Тогда верните мне мое заявление, я его на полтора миллиона переделаю. – мужчина даже повеселел от такой простой мысли.

- Да пожалуйста. – я подвинул к заявителю мелованный лист с логотипом адвокатской фирмы.

Уходя мужчина вполголоса бормотал что-то о том, что его, со всех сторон, окружают исключительно хапуги.

Криминальный Пал Палыч приехал ко мне в самом конце рабочего дня, на стул «с помойки» сел не чинясь, протянул потрепанный паспорт.

- Здравствуйте, товарищ Воронцов. – я переписывал данные с паспорта в протокол: - Знаете по какому поводу я вас вызвал?

- Да уж догадался. Эти пидоры мне каждый день названивают, угрожают. Я в этот клуб ветеранский пришел, будь он неладен, потому, что в моем доме находится, все для меня занятие, чем дома сидеть и в телевизор пялится. А так пригласили из райисполкома, все честь по чести, я и пошел. А потом слышу за спиной шу-шу, шу-шу. В лицо не говорят, глаза отводят, но я понял, что претензии у ребят ко мне есть, во всяком случае, у части из них. Они же типа честные фронтовики, а я НКВДешник. А ничего, что я еще в сорок втором немцев под Сталинградом убивал, а половине этих, с юбилейными медалями в клубе, кроме того, что успели в сорок пятом призваться, и похвастаться то нечем. Детишкам только героические истории рассказывают, из фильмов, подсмотренных. А с этим хмырем, с Воронковым, я из-за чего схлестнулся? Я его голос, когда слышу, мне все время кажется, что он на «западенском» суржике говорит, а я три года на Украине после войны прослужил, и у меня на этот говорок чуйка на всю жизнь осталась. А недавно был случай, перед праздниками майскими, прибежал он в клуб и начал на меня орать, а я ничего не пойму, чего он от меня хочет. Пока я ему не сказал, что еще одно слово матерное из его поганого рта услышу, то он от меня знатного леща отхватит, он не затыкался. Потом оказалось, что кто-то за него праздничный заказ в райисполкоме получил, а у нас с ним фамилии то похожи, и этот чудак на букву «м», почему-то решил, что я два пайка получил. Ну потом разобрались, он вроде извинился, даже несколько раз в домино сыграли. А в последний раз он играл, как му… чудак последний, ну я и не сдержался, вырвалось у меня.

- То есть с заявителем у вас стойкие личные неприязненные отношения?

- Как ты сказал? – дед, про себя, погонял мои слова в уме: - Да, наверное, так и запиши – стойкие неприязненные отношения.

- Он вам просил передать, что если вы ему полтора миллиона заплатите, то он заявление заберет… И не надо на меня так смотреть, я заявителю не друг и не приятель мне до него дела нет. Он попросил, я передал, может быть у вас есть виденье, что вам проще денег ему дать.

- Вот скажи, командир, он что – оху… обалдел? Он откуда такие суммы берет?

- Я не знаю, но меня он уверял, что вы очень богатенький Буратино, имеете машину, дачу, квартиру, а он все это тоже очень хочет.

- Да пусть выкусит. Правильно говоришь, имею и машину, и дачу, только все это в прошлом. До «Мишки-меченного», не спорю, жил хорошо. Пенсия полковника, да плюс доплаты за наградные, позволяла ни в чем себе не отказывать, а теперь все – финиш. Иногда не знаешь, что купить – колбасы двести грамм, себя с женой побаловать или лекарства. Раньше мы детям помогали, а теперь, когда мы обнищали, дети нам даже помочь не могут – оба бюджетники.

- Это дело безусловно ваше, но у нас суды больше нескольких тысяч за клевету не присуждают, моральный ущерб у нас в стране мало котируется. И, если вас наличие записи о судимости в каком-то архиве не пугает…

- А что мне до этого архива? Мне жизни этой на пару раз вздохнуть осталась. Может быть, я даже до конца суда не доживу. Так что передай этому хмырю…

- Но тут, уважаемый Пал Палыч, для вас есть еще одна опасность – ваш оппонент может заключить договор на судебное представительство с дорогой юридической фирмой, и если вы дело проиграете, а судя по всему, вы его проиграете, вас обяжут оплатить Воронкову затраты на юриста, а там очень много можно накрутить. И адвокатам хватит, и Воронкову, и купленным свидетелям.

- А он что, еще и свидетелям денег дал?

- Пока, я думаю, не дал, но пообещал, уверен в этом. Так что идите, хорошенько подумайте, как дальше поступать. Если что-то надумаете – позвоните мне. Только обязательно, сами не в какие авантюры не влезьте.

В это время зазвонил телефон на моем столе.

- Да, Громов.

- Через двадцать минут, Союзпечать. – голос в трубке звучал глухо, обезличено, после этих слов мой собеседник на противоположном конце провода положил трубку.

- Все, Пал Палыч, прочитали, все верно написано? Тогда ставьте вашу подпись и до свидания, и еще раз прошу вас – сами ничего не предпринимайте, позвоните, не сочтите за труд, а я вам, глядишь, что-то посоветую. – я выпроводил озадаченного ветерана из кабинета и начал собираться.

Локация – Город, Спокойный центр

Бросив машину на соседней улице, я, прихватив с собой чехол с удочками, быстро дошел до «замороженной» стройки предприятия Союзпечати, что десять лет уродовала улицу Социалистическую своим пятиэтажным остовом, пролез через прутья ржавых ворот на огороженную территорию и двинулся к лестнице, идущей наверх недостроенного здания.

На втором этаже, на куче кирпичей, накрытых чистой газеткой, сидел Руслан Конев, в серой футболке, обтягивающей литые плечи и «вареных» джинсах, серо-голубого цвета, приживая к животу темный целлофановый пакет.

- Здорово. Что в пакете? – я оптимизмом относительно морального облика бывшего приятеля не страдал, поэтому направил на здоровяка чехол с удочками, положив палец в специальный вырез в брезенте, откуда виднелся спусковой крючок карабина, закреплённого в чехле, среди тонких бамбуковых удилищ.

- Да ничего такого. – Руслан, опасливо глядя на меня, медленно вытянул из пакета ярко-красную ветровку, с американским флагом на спине: - Жарко стало, вот и снял.

Руслан врал, как дышал. Ну сказал бы, что прочитал в учебнике для средней школы милиции, что в использование ярких элементов в облике фигуранта помогает последнему уходить от слежки или вводит в заблуждение очевидцев, но Конев предпочел соврать.

- Прости, братан… - я вскинул чехол с оружием на плечо, впрочем не отводя ни на секунду взгляда от своего визави и не убирая палец со спускового крючка: - Нервы ни к черту, от каждого шороха шарахаюсь. Все-таки, ты с корефанами из «тяжких» душегубы со стажем и с творческим подходом к делу, из каждой подворотни выстрела жду. Ладно, все это лирика. Что у тебя нового?

- Да что нового? Все по-старому – парни бухают. Раньше шлюх заказывали, потом деньги кончились, стали просто бухать с местными девками. Ну и планы строят, как тебя кончить.

- И в чем проблема? Взяли бы и кончили…

- Я не знаю. Мне кажется они чего-то ждут. Тебя лично кончать не хотят, им надо, чтобы на этот момент у них у всех алиби было. Меня хотели на это дело подписать, но я отказался. Сказал, что просто так на «мокрое» дело подписываться не буду, тем более, что на грехов поменьше, чем у них.

- Так может быть их сейчас брать? Шефу скажешь адрес, и пусть их там спеленают. Зачем тянуть? – меня этот вариант вполне устраивал: - Скажи адрес и завтра их на рассвете повяжут.

- Сообщай, только я точного адреса не знаю. – Руслан моего оптимизма не разделял: - Я то не с ними живу, они мне только звонят. Там, на выезде из города пять бараков, комнат по сорок в каждом. Они меня всегда на остановке автобуса встречают, я даже не знаю, в каком доме они обитают. И звонят хрен знает откуда – у меня определитель одни девятки показывает. Если считаешь, что их вычислят, то тогда конечно, сообщай полковнику, только если они уйдут – ко мне чтобы никаких претензий.

Я представил бараки железнодорожников, что строились вдоль Транссиба и его отростков во всех глухих углах, где проходили рельсы и было железнодорожное хозяйство. Зажатые между железной дорогой и промышленной зоной, эти гетто, откуда уже давно уехали те, кто мог куда-то уехать, жили своей, простой и насквозь криминальной жизнью. Милицию там видят раз в год, когда кого-то «пришьют» в пьяной и безумной «бытовухе», и каждый вечер веселые компании с девками, разной степени потасканности, громко бухают в каждой второй комнате бараков. Будешь пытаться кого-то расспрашивать – «засветишься» по полной и уже следующим утром все местное население будет знать, что менты кого-то ищут. А можно вообще нарваться на неприятности, и не факт, что выберешься оттуда целым и невредимым. Так что, без точной наводки, в какой комнате вечером пили опера туда лучше не соваться.

- Что Руслан? Извини, я прослушал. - я задумался и пропустил последнюю фразу собеседника.

- Денег дай, тысяч несколько. Они меня вообще-то за деньгами послали.

- На хрен?

- Что на хрен?

- На хрена я буду давать тебе деньги? Чтобы вы еще пару дней за мой счет «пробухали», а потом ты опять ко мне придешь денег просить? Нет… - я помотал головой: - Мне это на хрен не надо.

- Что, совсем денег не дашь? –с недоверием спросил Руслан.

- Нет, не дам. И вообще, пора заканчивать с ними. Короче, скажешь парням, что денег не нашел, а вот новый кабак, что на пересечении улицы Основоположника и Коммунарского проспекта, под себя «подтянул», и что послезавтра, в восемь часов вечера, когда там будет «живая» музыка ты пацанам выставляешь «поляну». Типа, денег нет, в вот «хавчик и бухло» найдется, ну а там и девочек посвежее можно снять, а там, как пойдет. Я завтра с утра туда зайду, вам столик закажу, и предоплату сделаю. Скажешь, заранее по сумме определился, поэтому, пусть едят и пьют, что принесут.

- И зачем так сложно? Ты просто денег дай…

- Руслан, ты меня что – не слышишь? Я говорю – заканчивать пора. Сядете, выпьете, закусите, а потом, ближе к закрытию вас теплыми и задержат.

- И меня тоже? – загрустил Руслан.

- Нет, тебе лучше не попадаться, стремно это как-то будет. Все же одинаково обучались – все сразу все поймут. Если тебя вместе с ними взяли, а потом их закрыли, а тебя отпустили, то кто всех сдал? Они потом втроем начнут на тебя показания давать, чтобы тебя тоже «закрыли». Нет. Давай лучше, ты побег какой-нибудь дерзкий совершишь на глазах у всех, типа из окошка туалета, или через витрину, чтобы осколки стекла во все стороны... Только надо, чтобы ты одет был ярко, да вот, хотя бы в эту ветровку. Чтобы тебя опера или спецы, кто пацанов брать будет, не подстрелили случайно.