Отдел дознания.

Глава 9

Глава девятая.

Август 1993 года.

Стрелковое упражнение номер три.

Локация – подвал Дорожного РОВД.

Неладно что-то в Датском королевстве. Не верю я, что уважаемый предприниматель из месяца в месяц наступает на одни и те же грабли, за, почти, два года ничего не придумал, как обезопасить себя от вороватых продавцов, которые регулярно запускают шаловливые ручки в кассу. Да Лемешев, оформляя второе или третье дело, должен был сказать потерпевшему – дорогой Борис Константинович, прими меры, не надо больше ко мне ходить с заявлениями, что тебя опять обокрали. Или наоборот? Если наоборот, то, в чем интерес Лемешева я понять могу – инвалид ты или нет, будь любезен какое-то количество дел в суд направь. Но, тут просто показателей в работе явно недостаточно, чтобы так регулярно сотрудничать с предпринимателем, тут очевиден финансовый интерес. Вырабатывает организм Якова Рувимовича спирт самостоятельно, или нет, я не знаю, но, чтобы каждый день выпивать – резервов человеческого тела явно недостаточно.

Я потянулся к телефонной трубке.

- Добрый день, мне бы Бориса Константиновича хотелось услышать... Вы у аппарата? Прекрасно. Дознаватель Громов, Дорожный РОВД. У меня в работе находится ваше заявление о растрате. Мне необходимо, чтобы завтра вы пришли ко мне в десяти часам утра, и принесли документы – трудовой договор, ведомость на выплату заработной платы, документы, подтверждающие недостачу денег в кассе. Ну, вероятно, что-то еще потребуется, это уже завтра мы с вами на допросе выясним. Где Лемешев? Не знаю, болеет, наверное.

Закончив телефонный разговор с коммерсантом, у которого в процессе разговора явно испортилось настроение, я двинулся в дежурку – нужно было выяснить домашние адреса фигурантов по другим делам о растрате, которые расследовал дознаватель Лемешев.

На обратном пути меня окликнула моя нынешняя начальница:

- Павел, зайди, пожалуйста.

- Слушаю вас, Ольга Борисовна… - я с удовольствием уставился на форменную рубашку капитана милиции, ладно обтягивающую…

- Павел, ты куда смотришь?

- На третью пуговку сверху, Ольга Борисовна, боюсь вам в глаза смотреть, они у вас очень красивые.

- Ха-ха, комплимент оценила, но у меня к тебе дело. Вот, возьми дело о растрате, им Лемешев занимался, но он внезапно…заболел, а там сроки поджимают. Он мне сказал, что все готово, но ты посмотри еще раз и, если все нормально, ты мне его завтра вечером на подпись принеси. Договорились?

- Конечно, Ольга Борисовна, как раз его как образец оформления использую

- Ну иди, работай.

Я не сомневался, что потерпевшим по данному делу являлся уже знакомый мне коммерсант Орехов Борис Константинович. А вот дальше было интереснее.

- Лариса Демидовна, здравствуйте, дознаватель Громов вас беспокоит, Дорожный РОВД. Вы по делу о растрате в вашем киоске проходите в качестве свидетеля, и мне надо уточнить у вас один момент. Вы завтра, будьте любезны, подойдите ко мне с утра, я вас быстро передопрошу, и вы будете свободны. Некогда идти? А на этот случай, любезная Лариса Демидовна Каурдакова у меня наш разговор пишет диктофон. И если вы в девять часов утра не будете стоять у дверей моего кабинета, то в девять часов пять минут я оформлю на вас постановление о приводе, к вам, в ваш киоск приедут люди в форме цвета маренго, будут долбить в двери и громко спрашивать у всех соседей, не видели ли они правонарушительницу Каурдакову. А потом вы в суд поедете за воспрепятствование работе правоохранительных органов. Да, вот такой я серьезный и не понимающий шуток. Где Лемешев? Не знаю, говорят, что болеет. До завтра.

Я потянулся, после чего начал собирать бумаги в сейф. Завтра допрошу «коммерса» и его старую сотрудницу Каурдакову, на сто процентов уверен, что вытяну из них немало интересного. Правда, не знаю, что с этой информацией мне делать, но это, в конце концов, не мое это дело, пусть начальница решает, у нее головка умная. А еще сегодня в ресторане на улице Лысого основоположника, перед самым закрытием заведения, опера или «спецы» должны взять компанию Князя, надолго сняв с меня груз проблем.

- Паша, а ты сейчас куда? – моя зоркая начальница остановила меня в шесть часов вечера на выходе из здания РОВД.

- Так рабочий день уже закончился…- я недоуменно постучал пальцем по стеклу циферблата наручных часов: - Надо отдохнуть до утра, чтобы завтра с новыми силами взяться за работу…

- Ой, а я тебя, наверное, забыла предупредить? У Марины Филатовой ребенок заболел, я ее с дежурства отпустила. Ты, пожалуйста, задержись до десяти часов, подмени ее. Хорошо? - Ольга Борисовна захлопала накрашенными ресницами, силясь изобразить полную дуру, и я не выдержал, рассмеялся.

- Хорошо, Ольга Борисовна, я подежурю, но только не превращайте это в привычку или добрую традицию, у меня тоже ребенок и жена есть, причем она ребенку не мать, так что должны понимать, что я тоже занятой отец.

- Хорошо, хорошо, Паша, ты не будешь для меня дежурной палочкой выручалочкой, договорились.

До половины десятого вечера я успел допросить двух мелких расхитителей – мужик и женщина пытались украсть в нашем главном продуктовом магазине акульи плавники и мясо черепахи. В свое оправдание сожители сказали, что давно мечтали сварить экзотический суп, но цены кусались. На этом мое дежурство можно было считать завершенным, и я начал собираться домой. Надеюсь, Наташа, которую я огорчил по телефону сообщением, что до дома ей придется добираться самостоятельно, к моему приходу сварит что-то, может быть не экзотическое, но, хотя бы горячее. Но, на худой конец, в холодильнике, на веранде дачного домика, всегда хранятся замороженные пельмени. И это не слипшееся масса, упакованная в рваную картонную коробку, а, вполне добротные кулинарные изделия в красивом пакете. От мыслей о еде мыслей у меня заурчало в животе и я, в очередной раз начал собирать домой.

Трофейный, от Вареника, ТТ, вычищенный, протертый и смазанный, лежал на полке шкафа, прикрытый сверху форменной фуражкой и его надо было сегодня обязательно забрать домой. Кобуры под него у меня не было, свой любимый портфель, из толстой, свиной кожи, я тоже сегодня не захватил. Я задумчиво повертел в руках папку со служебными бумагами. Если я сегодня вынесу пистолет со службы в этой папке, то завтра, сто процентов, с гарантией, забуду ее дома и буду целый день бегать, как дурак, выпрашивая у девочек, то бланки, то чистую бумагу, то ручку. Я вздохнул, протер оружие еще раз куском ветоши и засунул пистолет за пояс форменных брюк. Как сяду в машину – вытащу и суну под сиденье, я то можно в дороге что-то важное себе отстрелить.

Небо над Городом было черным – беременные дождем тучи плотно сбились, готовясь разводится холодным ливнем, предвестником скрой осени.

Перед крыльцом РОВД толпилось с десяток милиционеров. Коллеги, которых было каждой твари по паре, и охрана, и пепеэс, кто-то из дежурки, травились сигаретами и травили анекдоты про Ельцина и Гайдара.

- Здорово всем, кого не видел и пока. – я махнул рукой, мне ответил нестроный хор мужских голосов, только Наглый, стоявший и куривший в центре компании, почему-то с рацией на плече, мне ничего не ответил и отвернулся со злобным выражением физиономии.

Я начал садиться в машину, когда за спиной неожиданно раздался ноющий, противный звук – кто-то нажал на кнопку тонального сигнала тангенты, и несколько раций одновременно «зафонили», создавая помехи друг другу.

Все замолчали, прислушиваясь – обычно после такого, слышимого всеми, сигнала, идет важное сообщение от дежурного по РОВД, но эфир молчал.

Со стороны реки прилетел порыв холодного ветра – предвестника скорого начала дождя, завертел по асфальту мелкий мусор, мгновенно похолодало и милиционеры, бросая окурки в урну, неспешно потянулись в сторону входа в здание. Я зябко передернул плечами, захлопнул дверь автомобиля и стал выезжать со стоянки перед РОВД. Вырвавшись из тесноты Привокзальной площади на прямую, как стрела, улицу Полярников, водители от души жали на педаль «газа», чтобы через двести метров пути встать перед светофором. Вот и я притормозил у «светофора» - не успел я насладится мощью японского мотора, как по лобовому стеклу забарабанили крупные капли дождя, а с поребрика обочины, на проезжую часть шагнул человек в очень знакомой мне красной куртке- «ветровке», и вытянул руку вперед в «голосующем» жесте.

Я нажал на тормоз, под возмущенные сигналы других участников движения, прижался к краю проезжей части и включил дальний свет – безусловно, эту куртку я видел буквально три дня назад, на заброшенной стройке, в руках моего бывшего приятеля, но Руслан сейчас должен быть в ресторане, отдыхать в компании Князя и его пристяжных. Неужели, что-то сорвалось в последний момент?

Высокий человек в красной «ветровке», с американским флагом на спине, заслоняя ладонью лицо от слепящего света фар, двинулся в сторону пассажирской двери, обходя машину спереди. Я не мог понять, что мне не нравится в нем – походка? Телосложение? Невольно я ухватился за рукоять ТТ, спрятанного под рубашкой - прикосновение к оружию успокоило и придало уверенности.

Человек остановился в метре от машины, напротив двери, но тут-же был вынужден шагнуть вплотную к «Ниссану», мимо - почти впритирку, возмущенно сигналя, прогудела туша троллейбуса.

Человек, продолжая прикрывать лицо ладонью (от капель дождя, что ли?) подергал другой рукой дверь машины, но неудачно – они запирались автоматически при достижении скорости пятнадцать километров, чтобы японские дети не выпадали на дорогу из салона. Я потянулся к левой двери и нажал кнопку опускания стекла. Тонированное стекло, под тихое жужжание электрического моторчика, плавно поползло вниз, человек сунулся головой в салон, и я понял, что это не Руслан. Руслан всегда жил в домах со всеми удобствами, от него никогда не пахло, как от жителя частного дома – углем и дровами, а Инна мгновенно выставила бы его за порог своей генеральской квартиры, если бы изо рта бывшего десантника несло гнилыми зубами и дешевым табачищем.

А еще у человека в руке был пистолет, который он направил в мою сторону. Я, от неожиданности и осознания бренности бытия, постыдно, по бабьи, взвизгнул, и рукой, которой нажимал на кнопку опускания стеком, ухватил человека за сальные черные волосы (таких длинных волос Руслан тоже никогда не имел) и потянул человека вниз. Мой противник не успел подставить руку, упереться во что-то и вообще, не ожидал сопротивления с моей стороны, поэтому он не удержал равновесия и ткнулся лицом в основание пассажирского сидения. Выстрелы из пистолета в закрытом салоне были оглушительны, салон мгновенно наполнился вонью сгоревшего порохам. Я наваливался на своего врага сверху, матерясь, стараясь удержать его голову прижатой к сиденью, человек в красной куртке, не видя ничего, пытался отжаться левой рукой от резинового коврика на полу, и вытащить правую, придавленную, его же телом, руку с пистолетом, а я рвал из-под форменной рубашки застрявший там ТТ, судорожно пытаясь снять его с предохранителя.

Никогда на любил ТТ с их невразумительным предохранителем…Выстрел у меня в штанах произошел внезапно, меня дернуло, а на белом поле американского флага, на спине моего врага, появилось черное пятно с рваными краями. Я опустил взгляд вниз, ожидая увидеть собственную кровь, толчками истекающую наружу, но, кроме разодранной в нескольких местах рубахи, в полутьме слабого света приборов панели, я ничего рассмотреть не мог. Судя по хрипу, издаваемому моим противником, и его расслабившимся рукам, дела у него стали идти не очень, о моем убийство он больше не думал. Я вытащил из разжавшейся кисти нападавшего пистолет, засунул его за спинку своего сидения, затем, с содроганием, потянул вверх свою рубаху. В форменных брюках присутствовала дыра с опаленными краями, разорванная нижняя часть рубахи с оторванными боковыми пуговицами, пистолет, с торчащим из окошка выбрасывателя гильзой. Я двумя пальцами вытянул пистолет вверх, и осторожно положил его справа от себя. Хотя затвор ТТ заклинило в промежуточном положении, но я опасался этого оружия, чуть не оставившего меня без «причиндалов», но спасшего мою жизнь.

Человек в красной куртке шевельнулся, и я понял, что надо что-то срочно предпринять. Ничего умнее, чем срочно покинуть центральную улицу, я не придумал, переключил передачу на «драйв», ухватил раненого за брючный ремень, оголив синюшную спину с нездоровой, прыщеватой кожей, напрягся и затащил его наполовину в салон, после чего свернул в первый же темный проезд и погнал по узкому внутриквартальному проезду, подальше от предательского света уличных фонарей.

Остановился я у забора детского садика, у десятка темных, металлических гаражей, что примыкали к узкой, асфальтированной дорожке. Сильный ливень разогнал прохожих, небо густо чернело, но действовать надо было быстро, свидетели и очевидцы имели дурацкую привычку показываьтся без предупреждения. .

Я выскочил под ледяные струи, падающие с неба, выдернул, как репку, раненого из салона и бросил его на спину у своих ног. Нет, это однозначно был не Руслан. Худое лицо мужика лет сорока, длинные, грязные волосы, седая трехдневная щетина – этого человека я не знал. Я расстегнул застежку - «молнию» куртки, и распахнул ее. Под «ветровкой» была майка – «алкоголичка», и, висящая на веревке, через плечо, милицейская рация «Виола». Именно с такой я проходил на посту несколько лет, правда этот экземпляр оставлял впечатление, что его нашли на помойке. Потертый металлический корпус цвета морской волны и черный аккумулятор снизу были перевязаны синей изолентой, в том же, паршивом состоянии была и тангента, чей витой провод, судя по внешнему виду, сращивали в паре мест, замотали все той-же синей лентой, но, несмотря ни на что, рация была в рабочем состоянии, я прекрасно слышал разговоры нашей дежурки и постов в эфире. Сука, неужели я подстрелил мента? Я начал судорожно шарить по карманам потертых джинсов лежащего, но через несколько секунд понял, что это точно не мой коллега – под тонкой тканью майки- «алкоголички» виднелись криво набитые, выцветшие, татуировки. Я в них конечно не силен, знаю значение пары десятков штук, не более, но ни храма, ни звезд у мужика на теле я не увидел. Стащив с лежащего тела куртку, которая могла привести следствие к Руслану, я разглядел на предплечьях мужчины воспаленные, вздувшиеся, наркоманские «дорожки». Нет, это не мент, это очередное дерьмо на палочке, недоделанный киллер-дешевка. Ухватил мужика за ноги я потащил его за металлические гаражи и плотно запихнув стонущий полутруп между металлическими стенками автомобильных домиков. Найдут его безусловно, но не сегодня, а завтра утром, этого времени мне будет вполне достаточно. Пистолет неудачливого киллера я забросил туда же, предварительно протерев его, вынув обойму и, выбросив патрон из патронника, держась за оружие через тряпку, которой я протираю фары и стекла. Рацию швырнул в багажник – ее наличие при мне самостоятельный состав преступления не составляет, а с я ней буду разбираться позднее. Отъехав в соседний квартал, я нашел такое-же заброшенное место, после чего открутил, залитое кровью и простреленное в двух местах, пассажирское сиденье, снял его с «салазок» и, протиснувшись в пахнущий мочой, узкий проход между гаражами, бросил сиденье в кучу мусора и обугленных досок. Только после этих, неотложных действий у меня появилось время подумать. Откуда «пришел» мой убийца-неудачник, у меня сомнений не было, а с сомнениями исчезла уверенность, что сегодня полковник милиции Дронов решит все мои проблемы. Сегодня Князя и его пристяжь возьмут, а завтра кто-то вмешается, милицейское начальство займется любимым делом – заметанием мусора под ковер, и послезавтра ко мне опять придут, спросить, за все хорошее. Я, с замораживающей сердце ясностью, понял, что абстрактное выражение «нам тесно с ним на этой Земле», приняло для меня форму острой необходимости совершить самое страшное – убить своих коллег. Понятие «ментовского братства» окончательно было смыто вместе с остатками социализма безжалостными струями лозунгов «обогащайтесь, обогащайтесь, не смотря ни на что!». И мне, чтобы жить, придется убить, поправ все, основополагающие понятия, которыми я руководствовался в своей прошлой жизни. Время было всего уже половина одиннадцатого, на все-про все, мне оставалось жалкие тридцать минут.

Локация – Дорожный район, улица Лысого основоположника.

Выбирая ресторан для гулянки Князи и Ко я, возможно неосознанно, оплатил гулянку моих врагов в заведении, напротив которого располагался старый, довоенный дом с проходным подъездом. Таких домов в нашем Городе было очень мало, и о их наличии знали только местные, к которым относился и я. Припарковав машину в соседнем дворе, я вошел в проходной подъезд и, чуть приоткрыв входную дверь, выглянул на перекресток. В нужном мне заведении громко играла музыка, на крыльце стояла, поддерживая друг друга, теплая компания из трех человек, курящая и громко гогочущая.

Милицейскую машину я заметил сразу – бежевый, «452» «УАЗ-буханка», даже с тонированными стеклами, среди легковых машин на плотно забитой автостоянки, выглядел нелепо. Больше никаких «топтунов», перекрывающих пути отхода, я не заметил – хлещущий ливень разогнал всех любителей прогулок на свежем воздухе.

Сначала я хотел идти в форме, только сняв по две звездочке с погон – милиционер в маске на лице мог вызвать оторопь у спецов и дать мне пару минут фору, сейчас модны «маски-шоу», меня, скорее всего, не стали бы задерживать на входе, а попытались бы сначала связаться с «заказчиком», выяснить – что происходит, и кто внес изменения в план операции по захвату, но потом я передумал. Дырки от, извлеченных из погон, звездочек хорошо различимы, и моя попытка замаскироваться под младшего лейтенанта могла успехом не увенчаться, а одинокий милиционер в маске на лице мог взбесить пьяную компанию на входе, тогда мне придет конец – мне не дадут войти в заведение, задержат на крыльце с «левым» стволом в руках. Да и разорванный низ форменной рубахи, который очевидно и не дал пистолету перезарядится после выстрела из кармана брюк, могла насторожить спецов или оперов в «УАЗе» ….

Я вышел под подъезда, под хлещущие струи ливня, вернулся к машине, достал из багажника и стал натягивать, дурно пахнущую чужим телом, красную куртку.

До ресторана я дошел, натянув на голову ворот, свободной для моей фигуры, куртки, что скрыло мое лицо для большинства свидетелей и было вполне естественным действом – голова оставалась сухой. Компания на крыльце на меня не обратила никакого внимания, люди в «УАЗе» тоже – спешит парень, накрывшись от ледяных струй с головой воротом куртки, хочет успеть до закрытия выпить, возможно, успеть «снять» подвыпившую скучающую барышню на ночь.

Швейцар, болтающий о чем-то с гардеробщиком, мазнул по мне равнодушным взглядом и отвернулся – парень спешит попасть в зал, пока кухню не закрыли, раздеваться человеку некогда.

Компанию Князя я заметил сразу – они сидели за вторым столиком от входа. Руслана за столом не было, хотя лишняя тарелка с остатками еду на столе присутствовала. Еды и выпивки было явно больше, чем я заказывал – парни, несмотря на горькие стенания, имели деньги. Все было по плану, кроме одной закавыки – на коленях у Князева сидела молоденькая девчонка, «сосущаяся» с капитаном взасос.

Компания не обратила на меня никакого внимания, пока я не подошел к самому столу. Вареник скользнул по мне взглядом, его зрачки расширились, когда он понял, только-что что увиденный им человек, подходящий к их столу имеет на руках серые трикотажные перчатки. Голова опера начала поворачиваться обратно, в мою сторону, когда на виске у Сережи появилось красное пятно, и он медленно завалился вбок. Плотников не успел обернуться, дернулся и ткнулся лицом в салат, а вот Князь умудрился полностью спрятаться за, ничего не понимающей девчонкой, и завалится вбок, прикрывшись от меня еще и столом.

Мне остались доступны только его ноги, торчащие из-за стола, куда, в район коленей я и выстрелил от два раза, чисто от отчаянья.

Оставаться на месте, лезть за стол, добивать Князева – на все это времени у меня не оставалось – через два столика какой-то парень в серой кофте, задрав рукав, отчаянно орал что-то себе в запястье, скорее опер из «наружки», приставленный смотреть за «клиентами», пытался вызвать поддержку, поэтому я бросился на выход, сметая на своем пути всех, кто попался мне под ноги.

Швейцар и гардеробщик где-то спрятались, что говорит о их немалом профессиональном опыте. Компания на крыльце, увидев пистолет в моей руке, бросилась врассыпную, сталкиваясь с, прыгающими из «УАЗа», разномастно одетыми, фигурами. Я выстрелил в борт «УАЗа», чтобы остудить головы самым шустрым, напомнить областным или городским операм, что их ждут дома, перебежал дорогу, оббегая, затормозившие автомобили, с крыльца подъезда выстрелил еще раз, заставив бегущих за мной людей пригнуться и прятаться за автомобили, заскочил в темноту подъезда, выстрелил через дверь, сбросив «горячий» пистолет на пол, пробежал через лестницу и выскочив на улицу во двор, бросился, как можно быстрее, к стоящему за углом «Ниссану», заранее щелкнув кнопкой «сигналки». Весь мой расчет строился на то, что пришлые опера не знают о втором выходе из проходного подъезда и им потребуется несколько секунд, прежде чем они решаться войти в темноту парадного, под выстрелы, укрывшегося там убийцы.

Через пятнадцать минут я уже проезжал мост через реку. Прижавшись к бортику, я снизил скорость, вытянул в открытое окно, трепещущую на сильном ветру, куртку и разжал руку – матерчатые перчатки, которые я закупал связками с рук на рынке, вылетели в окно через несколько секунд, догоняя улетевшую ветровку. Куртку я забросил за гаражи у детского сада – рядом с темной массой человеческого тела – этому наркоману она точно нужнее.