Отец её лучшей подруги

Глава 4

Лия

Прошло пять недель с тех пор, как мы занимались сексом на диване на крыше. Пять недель с тех пор, как Бек подвез меня до дома в его рубашке, взамен испорченной блузки. Пять долгих недель я использовала его рубашку в качестве подушки и пыталась по нему не скучать. Пыталась — ключевое слово.

Я знала, что его отсутствие больше месяца будет похоже на вечность. Но я не ожидала, что компания не будет во мне нуждаться. В «Хантсворт Индастрис» не привыкли к тому, что у Бека есть секретарь, поэтому в его отсутствие у меня почти не было работы. Первую неделю я провела в одиночестве, вертясь в своем офисном кресле в ожидании звонка телефона. Во время перерывов я выходила из кабинета от скуки, чтобы встретиться с другими сотрудниками и попытаться завести друзей.

Когда наступила вторая неделя, я принесла блокнот для рисования и свои дизайнерские инструменты. Третью неделю я провела на телефоне, планируя устройство своей выставки. Чтобы организовать встречу с владельцем галереи я сослалась на тот факт, что являюсь личным помощником генерального директора «Хантсворт Индастрис». Но на самом деле сделку заключили благодаря моему искусству. Это все еще вызывает во мне удивительное ощущение, когда кто-то хочет не только посмотреть на мое искусство, но и заинтересовался проведением выставки. Последние две недели я мечтала о ней и работала над ее рекламой.

Учитывая огромное количество свободного времени в офисе, я помогала другой ассистентке высшего руководства. Она вдова, ей чуть за пятьдесят, и она очень милая, но немного невежественная, когда дело доходит до чего-то сложнее базовых знаний техники. Хотя это было не так уж и страшно, учитывая истории, которые я слышала от своих бывших одноклассников, обучающих своих родителей пользоваться компьютером. Без моих советов Донна вряд ли смогла бы самостоятельно научиться упрощать свою работу. У нее есть дочь на несколько лет старше меня, которая недавно прошла с ней фазу боязни техники, избавив меня от лишних проблем. Я показала Донне, как делать двусторонние копии, не перезагружая каждый раз бумагу, и как она может использовать рассылку для групп, которым часто отправляет электронные письма, а также как настроить онлайн-календарь для синхронизации с календарем, используемым компанией в нашей почтовой программе.

В благодарность за помощь, Донна впустую пыталась свести меня со своим сыном. Он на год младше меня, только что закончил колледж и сейчас заменяет в городе учителя. Если бы не Бек, то согласилась бы на это свидание, чтобы немного отвлечься. Милые фотографии, которые она мне показывала в течение нескольких недель, стали надоедать. Нехватку времени Донна не считала уважительной причиной не идти на свидание. Она все равно настаивала на нем. У нее были благие намерения, но на работе она стала надоедливой мамой. Чтобы избежать этих осложнений, я променяла обеденное время с Донной на тренировки в спортзале. К тому же, я решила заняться своей фигурой из-за всей удивительной еды из столовой.

Получив свою первую зарплату, я заметила, что деньги за питание не вычитаются. Посчитав это явной ошибкой, я позвонила на кухню, и мне сказали, что, сотрудники должны платить за закуски и любые дополнительные заказы, но основное меню входит в пакет услуг полного рабочего дня. Если я продолжу каждый вторник есть пирог с тамале, он отразится прямо на моих бедрах. Еще я пытаюсь сопротивляться десерт-бару в столовой с большим, чем в конфетах, количеством начинок, но он манит меня каждый раз, когда я прохожу мимо. С каждым днем моя тяга к сладкому становится все сильнее, а решимость — слабее.

В сегодняшнем меню моя нелюбимая жареная рыба, но я знаю, что жареного лосося любит Бек. Шеф-повар уже дважды проверил, вернулся ли Бек и должен ли он прислать еду. Бек должен был вернуться вчера и быть сегодня в офисе, но шторм задержал его самолет.

— Ты скоро вернешься? — пишу я Беку. Мы переписывались большую часть его поездки и даже несколько раз созванивались ночью. Последнее сообщение я получила от него сегодня утром — короткое извинение, пока они ожидали разрешения на взлет. Я перенесла для него встречи на сегодняшний день, но теперь маловероятно, что они состоятся. Самолет, конечно, прилетит сегодня, но сомневаюсь, что у него появится возможность еще и приехать в галерею.

У меня звонит телефон, и я отвечаю на него, уже улыбаясь, увидев номер на экране.

— Привет, Бек.

— Мы сейчас в воздухе, поэтому связь может быть не очень хорошей, но я хотел, чтобы ты знала, что я в целости и сохранности. Извини, что не написал тебе раньше. Мне очень нужно было немного поспать, чтобы у меня появилась возможность вечером попасть в галерею, — он заканчивает предложение зевком, и я чувствую себя виноватой за то, что прошу от него так много.

Для меня нереалистично надеяться, чтобы он присутствовал на моей художественной выставке, но именно его уговоры убедили меня попробовать еще раз. Когда Бек верит в меня, в мое увлечение, я снова чувствую надежду. Пока он отсутствовал, я направила свою страстную тягу к нему и пустоту после его отъезда в свое искусство. Не хочется признавать, что он меня вдохновляет; у художника никогда не должно быть кого-то в качестве музы, но моя любовь к нему была источником вдохновения.

Я хочу впечатлить Бека своим искусством, показать ему, что могу реализовать тот потенциал, который он во мне видит. Но сделать это оказалось дорого. Все мои сбережения пошли на оплату счетов и эту выставку. Краска, глина, металлообрабатывающие станки и новый воздушный компрессор были недешевыми, но деньги, которые я зарабатываю в «Хантсворт», открыли для меня новые возможности, о которых я уже и не мечтала.

Когда я стала зарабатывать деньги, Джина стала доброжелательнее. Я стала помогать с продуктами, взяла на себя некоторые дела по дому, которыми обычно занимается Джина, и даже заплатила немного больше за аренду, несмотря на протесты отца. Я понимаю, что ее поведение, вероятно, связано с тем, что ей нравится Бек и она надеется, что я расскажу о нем что-нибудь. Это главная причина, по которой уже долгое время я не осмеливаюсь отправлять ему обнаженные или дразнящие фото. Я не могу позволить Джине узнать о нас.

Бывали дни, когда мы отправляли друг другу обычное: «Как прошел твой день?». Все зависело от степени усталости. Когда мой отец и Джина гуляли допоздна на вечеринке, Бек закончил свою ночную работу и позвонил мне. В тот вечер мы часами разговаривали по видеосвязи и закончили разговор только после того, как оба кончили по крайней мере дважды. Однако дело было не только в наслаждении. Наше поведение было похоже на поведение пары во время длительного расставания. Мне бы очень хотелось, чтобы для одиноких ночей у меня на телефоне были фотографии Бека, но я не хочу рисковать быть пойманной.

— Лия, ты мокрая для меня? От одной мысли о том, что снова увижу тебя, я становлюсь твердым, — зевок Бека сменился на хриплый шепот. — Я смогу показать тебе, как сильно по тебе соскучился?

Я смеюсь в трубку.

— Да, я тоже и может быть. Папа и Таша будут в галерее. Не представляю, как это будет выглядеть, если я пропаду со своей выставки, Бек.

— Может, я мог бы показать тебе сейчас. Лия, иди в мой кабинет и запри дверь.

До меня сначала не доходит, что он задумал, но звук раскрывающейся молнии заставляет меня замолчать.

— Бля, Лия, — стонет он, заставляя меня бежать от своего стола к его. — Моя рука не ощущается так же хорошо, как твоя киска. Ты уже в моем кабинете?

— Да, — его кожаное кресло покачивается, пока я раздвигаю ноги.

— Коснись себя для меня. Я хочу почувствовать твой запах в своем кабинете, когда приеду. Где ты находишься? — его шепот разогревает меня еще больше, и я пытаюсь представить, как он прячет свой великолепный член от посторонних глаз.

— На твоем кресле.¶ Его ответный стон для меня все.

— Бля, это горячо. Если бы я был там, Лия, то встал бы на колени под своим столом и лизал твою киску. Тебе бы этого хотелось?

Я киваю, во рту пересыхает.

— Ага, — ограничиваюсь всхлипом. Телефон зажат между ухом и плечом, когда я протягиваю руки вниз. — Я такая мокрая для тебя, Бек.

— Представь, что твои пальцы — это мои. Я хочу, чтобы ты положила свой телефон на мой стол, включила громкую связь и откинулась в кресле. Трахни себя, Лия. Положи ноги на стол. Я хочу слышать, какая ты мокрая, когда трахаешь себя. Как будто мои пальцы делают это. Ты меня слышишь? — он не ждет ответа. — Именно так. Вводи их немного быстрее. Вот так.

Я такая мокрая, что входят три пальца, и меня пронизывает удовольствие. И когда он говорит начать щипать клитор, я не знаю, как долго смогу продержаться.

— Бек!

— Пока не кончай, Лия. Покрути для меня свой клитор, как если бы это был сосок. Вот что я хочу с тобой сделать. Мммм… — его голос затихает, становится мягче, чем свистящее движение его руки и брызг лосьона. — Я слышу, как ты трахаешь себя вместо меня, подготавливаешься для того, чтобы я трахнул тебя, Лия. Я представляю тебя в своем кресле, раскрытую и готовую к моему языку, руке и члену. Я хочу дать тебе все это.

Я не могу удержаться и выгибаюсь вверх, еле сдерживаясь, чтобы не кончить.

— Пожалуйста!

Он смеется темным, похотливым смехом.

— Если бы ты была здесь со мной, Лия… — его рука ускоряется. Я стараюсь соответствовать его темпу. — Я хочу все это отдать тебе.

Я балансирую на грани, напряженная и расслабленная одновременно. Мои пальцы не остановливаются, и я не знаю, смогла бы остановиться сейчас, даже если кто-то застукает меня.

— Все для тебя, Лия. Все… для… тебя, — хрипит он. — Кончай со мной, Лия.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не выкрикнуть его имя.

Он не сдерживается.

— О, Лия! О, блядь! — Бек кончает громко, хриплый стон перемешивается с влажными скользящими движениями его пальцев по члену.

Мое тело снова содрогается, когда я дрожу от второго мини-оргазма.

Откуда-то на другой стороне трубки раздается звонок, и Бек возится со своим телефоном.

— Лия, мне нужно идти. Пилот зажег лампочку «Выключить электронику», и мне нужно привести себя в порядок. Скоро увидимся.

Перед завершением вызова на линии появляются помехи.

В ближайшее время его все равно не будет. Секс с Беком был самым волшебным опытом в моей жизни. Сомневаюсь, что что-то может превзойти его. Нам было хорошо вместе, лучше, чем я мечтала, а я много мечтала о нем за эти годы. Единственная проблема, кроме того, что он отец Таши, в том, что это был мой первый рабочий день, а я уже трахнулась с боссом! Как после этого он может относиться ко мне серьезно? Бек признался, что давно не занимается сексом; несмотря на его заявление, что он хотел меня, наш секс и секс по телефону могли быть для него просто облегчением. Я действительно не хочу так думать, но очень трудно удержаться. Я переживаю, что он думает, будто мы совершили ошибку, несмотря на нежность и флирт во время его поездки.

Я не переживу, если сейчас он отвергнет меня, поэтому думаю, будет проще вообще избежать этого вопроса. Если я буду вести себя, как будто ничего не было, мы можем продолжать работать бок о бок и наслаждаться воспоминаниями о том, как нам было хорошо вместе. Эта компания слишком важна для Бека, чтобы он поставил под угрозу свою репутацию перед советом директоров, переспав с сотрудницей. После сегодняшней выставки я попробую поговорить с ним об этом.

На трясущихся ногах, я иду в ванную Бека, чтобы вымыть руки. Спрятать на его кресле мокрые следы нет возможности, и я разрываюсь между тем, чтобы вытереть их или оставить Беку. Решаю оставить их; все равно не смогу скрыть сладкий мускусный запах.

Когда я возвращаюсь в свой офис, начинает звонить рабочий телефон. Когда вижу, что это добавочный номер моей мачехи, я улыбаюсь. Я все еще нахожусь под воздействием эндорфина из-за импровизированного секса с Беком по телефону, а поскольку мой долг отцу почти выплачен, Джина стала доставать меня гораздо меньше. В прошлое воскресенье мы даже вместе позавтракали, пока папа играл в гольф с друзьями.

— «Хантсворт Индастрис», исполнительный офис. Говорит Лия. Чем могу вам помочь? — отвечаю я. Практика не повредит, даже когда я знаю, кто находится на другом конце линии.

— Лия, это Джина. Твой отец пригласил меня на обед в итальянский ресторан, который тебе нравится. Не хочешь присоединиться к нам? Мы угощаем.

Несмотря на то, что в прошлом месяце мы с Джиной хорошо ладили, я осторожно отношусь к изменению отношений между нами. Кроме того, я не знаю, смогу ли скрыть от них свое посторгазменное состояние.

— Нет, спасибо. Сегодня утром финансовый отдел прислал Беку бумаги, и я хочу привести их в порядок. Он должен вернуться сегодня или завтра. Но все равно, спасибо. Благодарю за приглашение.

Мысль о чем-нибудь с красным соусом скрутила мой желудок.

— Хочешь, чтобы мы принесли тебе что-нибудь? — голос Джины слишком милый. Я знаю, что отчасти она ищет повод, чтобы оказаться здесь, но мне нравится, как они готовят пиццу.

Я стараюсь соответствовать ее голосу, если не ради нее, то ради отца.

— Джина, если тебе не трудно, я бы не отказалась от их восхитительной пиццы Альфредо. Но, если что, я могу перехватить что-нибудь внизу или заказать наверх.

Она обещает привезти их эксклюзивную пиццу и занести ее мне по дороге в офис.

— Может, еще итальянскую содовую? Тебе нравится грейпфрутовая, правильно?

Я соглашаюсь и благодарю ее перед тем, как положить трубку. Так странно быть с ней милой и не называть ее Мачехой-Чудовищем. Я захожу в зону отдыха для гостей и звоню Таше, чтобы рассказать о планах на обед. Положив ноги на стеклянный журнальный столик, я откидываюсь назад, чтобы посмотреть в окно и немного понежиться на солнышке. Прошло слишком много дней с тех пор, как я видела солнце в последний раз.

— Лия, привет. Как дела? — Таша находится за рулем, но уверяет меня, что пользуется гарнитурой. Она смеется, когда я рассказываю ей о Джине, и мы шутим о научно-исследовательском отделе, который тайно работает над изменением личности. — Я должна рассказать об этом отцу, — обещает Таша, и я слышу повторяющийся гудок машины. — Придурок! Этот дебил пытался меня подрезать, и я чуть не пропустила свой съезд

Она ругается, как дальнобойщик за рулем. В старшей школе мой отец обвинял Ташу за мое частое сквернословие.

— Скоро приземлится папин самолет. Он сказал, что позвонит и сообщит тебе.

У Таши и Бека есть ритуал: она забирает его из аэропорта, и они вместе проводят время, чтобы наверстать пропущеные недели. Сначала для меня было удивительно, когда я узнала, что он не платит за то, чтобы оставить там машину или не просит кого-нибудь из водителей компании забрать его. Он всегда был замечательным отцом.

— О, он звонил, — отвечаю я. Это был чудесный звонок…

Я бы солгала, если бы сказала, что осознание того факта, что он рядом, не заставляет мое сердце биться чаще. Неважно, что я собираюсь держать себя в руках, я все равно хочу Бека. Мысли о том, чтобы увидеть его, о том, каким будет наше воссоединение, наполняют меня бабочками. Меня начинает подташнивать, но не так, как во время его отсутствия. Я не настолько больна, чтобы меня вырвало, но я чувствую себя плохо. Эмоции ‒ суки. Возможно, все из-за изменения пищевого рациона. Столовая на работе заботится, чтобы я обедала и ужинала, если задерживаюсь и не могу поехать домой с Джиной. Джесс надоедливо стоит в дверях до тех пор, пока не видит, что я открыла обед и начала есть. Как будто Бек сделал так, чтобы они заботились обо мне в его отсутствие. Впрочем, в этом все равно никто не признается…

Стресс из-за выставки тоже ужасно действует на меня. Какое облегчение, что сегодня вечером все закончится. Галерея великолепно продвигала мою выставку ‒ даже заставила меня пообщаться с местной радиостанцией о том, каково быть местным художником, который вернулся домой, чтобы заниматься искусством. Меня тогда стошнило из-за нервов. Я пообещала отцу, что на следующей неделе пойду к врачу, если не стану лучше спать и не почуствую себя лучше. Он пригрозил пожаловаться Беку, что я слишком много работаю, думая, что два отца смогут меня контролировать.

— Ты все еще планируешь приехать сегодня вечером, верно? — спрашиваю я Ташу. Несмотря на то, что за последний месяц я часто оставалась с ней ночевать, ей все равно нужно постоянно напоминать о приглашении в галерею. — Крис тоже желанный гость.

Я встречалась с ним несколько раз. Он хороший парень. Но Таша была права, когда говорила, что Крис не тот тип парня, с кем ее отец хотел бы, чтобы она встречалась. Но я уверена, что Бек даст ему шанс. Он хочет, чтобы его дочь была счастлива, а всем видно, что Крис хорошо к ней относится.

— Обязательно. Когда двери откроются, я буду там, чтобы убедиться, что ты не спрячешься в дальнем углу, пока все не закончится. Вон мой папа! Мне нужно помочь ему загрузить багаж в багажник. До вечера. Люблю тебя! — линия обрывается прежде, чем я успеваю ответить.

Я пролистываю свои сообщения и отправляю Беку короткое сообщение: «с возвращением домой», а потом возвращаюсь к столу и пытаюсь сосредоточиться на своей работе. Ее не так много, но я хочу, чтобы к его возвращению все было идеально. Все, о чем я могу думать ‒ как чувствовала себя в его руках, а не о тех копиях, которые должны быть сделаны, и протоколах совещаний, которые необходимо разложить для Бека в соответствующие папки. Мой собственный список того, что нужно сделать на этой неделе насмехается надо мной с угла стола. До десяти я все отметила, и теперь, когда часы приближаются к часу дня, я пытаюсь убедить себя, что для выставки сделала все, что могла.

Я так не волновалась на своей первой публичной выставке в своей галерее, и даже на своей выпускной выставке. Те я организовывала с пониманием цели и волнением: «Посмотрите, что я умею!» Эта же доказывала, что я не зря потратила впустую годы своей жизни: доказательство для себя, для моего папы и Джины, и для Бека. Он верит в меня, и я хочу доказать ему, что его вера оправдана.

Звучит тихий перезвон, когда дальше по коридору открываются двери лифта, и я осознаю, насколько тихо во время обеда, когда на этаже никого нет. Я прислушиваюсь к шагам и слышу стук каблуков по полу, приближающиеся к моей двери. Я открываю дверь для Джины, когда она грациозно входит в вестибюль с рисованным оскалом. Для завершения образа ей не хватает лишь меховой шубы и мундштука.

— Лия, вот твоя пицца, — она ставит коробку на стол, слегка сморщив нос. Чеснок пахнет потрясающе. — У них закончились стаканы для твоей содовой, извини. Твой отец передает тебе привет и обещает вернутся с работы вовремя, чтобы присутствовать на выставке сегодня вечером, — судя по ее словам, это невысказанное заявление о том, что ее там не будет. Я не против; на самом деле, я рада, что у нее не будет возможности омрачать мой вечер. Это еще один шаг к совершенству.

— Спасибо, Джина. Благодарю за заботу, — я зову ее присесть, но она уже направляется к двери. — И, Джина, спасибо, что нашла мне эту работу.

Меня нанял Бек, который попросил устроить меня, но мне не помешает оставаться на менее плохой стороне мачехи. Потому что я все еще не верю, что у нее есть хорошая сторона.

— В любое время, Лия. И, может быть, как-нибудь на этой неделе мы вместе пообедаем. Я могу принести сюда свою еду, если нужно…

От притворной улыбки у меня болят щеки и, скорее всего, я выгляжу готовой блевануть, вместо того, чтобы согласиться, но я пытаюсь.

— Я дам тебе знать про свой график, когда мистер Хантсворт вернется в офис. Скорее всего, я буду очень занята, пока он не войдет в курс дела.

Стоило его упомянуть, как из ящика доносится звуковой сигнал сообщения от Бека. Приходится приложить усилие, чтобы тут же не потянуться к нему. Я дожидаюсь, когда Джина исчезнет в лифте, а потом беру свой телефон: «Можешь поприветствовать меня сегодня вечером». Его слова сопровождаются подмигивающим смайликом, живот сводит от похоти и волнения. Это совсем не неприятное ощущение, но я не знаю, смогу ли пережить свою художественную выставку, стараясь не сделать нас с Беком частью презентации. Я не отвечаю на его сообщение; не хватает слов для всего, что я чувствую. Он собирается сделать так, что мне будет трудно сохранять равнодушие.

При каждом шаге подол юбки щекочет заднюю часть колена, и только кофе в руке, удерживает меня от почесывания в седьмой раз с тех пор, как я вошла в комнату. Владелица галереи выполняет роль хостес так, как будто всю свою жизнь ждала этой выставки. Честно говоря, я не знала, что в городе так много людей захотят прийти в четверг вечером. В зале полно народу.

Было продано как минимум три произведения: две картины и мрачная скульптура из металла, предназначенная для участия в световом шоу. В стоимость ее покупки входила ее установка. Когда галерея снизит продажи, я получу достаточно денег, чтобы выплатить остаток отцовской ссуды. Через два месяца, скорее всего, я снова буду самостоятельной. А через шесть, возможно, соберу достаточно денег на аренду собственной студии. На этот раз мне не следует слишком сильно тратить свои сбережения. И не стоит ничего начинать, если у меня на счете в банке не будет денег на трехмесячную арендную плату за студию. Учитывая, как все обернулось в прошлый раз…

И еще, действительно ли я смогу уйти из «Хантсворт Индастрис»? Даже всего один день с Беком, за которым последовали пять недель переписки и поддержания порядка, оставили меня не только с приятным банковским счетом, но и ощущением, что я ‒ часть места, которое меняет мир, и мой в том числе, к лучшему. Бек создал компанию, которая действительно творит добро. Пока у меня получается заниматься искусством в свободное время, я могу оставаться его секретарем.

Ноги болят из-за высоких каблуков, когда я заканчиваю третий обход гостей с их вопросами. Таша стоит в углу с нахмуренным от беспокойства лицом и играет со своим телефоном. Каждый раз, когда я к ней приближаюсь, она находит с кем поговорить. Подруга говорит, что у нее много дел перед предстоящим турниром. Можно было обидеться, но нашей дружбе столько лет… я дам ей возможность объясниться позже. Сейчас я особо об этом не задумываюсь, так как мне есть на что отвлечься.

Завтра займусь Ташей. Несмотря на ее возражения, что все в порядке, я вижу, что ей нужно поговорить. И просто хочу, чтобы она мне открылась.

— Лия, все выглядит великолепно, — папа сжимает мое плечо, глядя на произведение в смешанной технике, которое простирается от пола до потолка. Я привезла его с собой из своей студии и собрала здесь в галерее. — Я знал, что ты хорошая художница, но, видимо, не слишком внимательно рассмотрел то, что хранилось вне дома. Я так горжусь тобой, милая, — я наклоняюсь в его неловкие объятия. — Твоя мама тоже гордилась бы тобой.

На глаза наворачиваются слезы, и я упрекаю его за то, что он заставил меня плакать.

— Папа! Ты испортишь мне макияж! — я сую свой кофе ему в руки и иду туда, где Таша охраняет мою сумочку. Несмотря на то, что ее глаза прикованы к экрану телефона, она уже протягивает мне салфетку.

— Спасибо, — бормочу я. Я вытираю следы от подводки. — Насколько все плохо?

Таша слегка улыбается.

— Ты великолепно выглядишь. И, Лия, если та розовая картина в другой комнате не продастся, я куплю ее для своей комнаты.

И она снова теряется в своем телефоне. На этот раз Таша отвечает на звонок. Подруга шепчет и отворачивается, и если бы не блеск в ее глазах, я бы подумала, что произошло что-то плохое. Таша фигово хранит секреты. И это единственная причина, по которой я знаю, что не будет неожиданной вечеринки-сюрприза по случаю празднования моей выставки.

Я возвращаюсь туда, где папа болтает с одним из своих друзей, и вижу, как по коридору движется огромный букет цветов из белых роз и лилий индиго, которые оттеняются самой темной зеленью. Я ни разу не видела, чтобы флористы использовали ее в композиции. Букет выглядит словно из сада мечты. Цветы опускаются, и над ними улыбается Бек.

— Поздравляю, Лия. Ты сделала это, — он вручает мне хрустальную вазу с цветами и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. Поцелуй очень целомудренный, я не совсем понимаю, делает ли он это потому, что здесь мой отец или потому, что пытается создать между нами дистанцию. Его лицо ничего не выражающее, но любезное, такое же, как во время общения с любым коллегой. Бек так хорошо пахнет парфюмом, но с примесью своего аромата. У меня слюнки текут, когда я вдыхаю его, и разум воспроизводит ощущение его тела на мне, внутри меня, и я издаю стон.

Бек улыбается, и я знаю, что он меня слышал. Его образ для публики ломается; в его глазах появляется голод, и я чувствую потребность, тянущуюся между нами. Бек идет позади меня, его пальцы скользят по верхней части моей задницы, и мне не нужно смотреть на него, чтобы понять, что он ухмыляется, когда я откликаюсь на его прикосновение. Его маска возвращается, когда он плавным движением поворачивается, приветствуя моего отца и его товарищей. Так легко забыть, что на протяжении пятнадцати лет они были друзьями в силу сложившихся обстоятельств, благодаря мне с Ташей.

Я знаю, что улыбаюсь, как влюбленная идиотка… любовь? Я обдумываю это слово, пока несу цветы на пустое место, где лежат уже готовые и постоянно пополняющиеся легкие закуски. Когда я смотрю вверх, Таша пристально смотрит на меня. Щеки начинают пылать оттого, что меня поймали. Она слишком хорошо меня знает, чтобы списать мое легкомыслие на радость по поводу цветов. Я не хочу, чтобы она знала обо мне и Беке. Она не поймет. Я пообещала ей… Мое сердце болит от двуличности этого поступка, разрывается от осознания того, что я не должна делать это снова. Нет, если хочу иметь шанс сохранить свою лучшую подругу.

Цвета букета напоминают мне кое-о-чем. Я отрываю бархатный лепесток лилии, чтобы унести его индиго красоту с собой в помещение галереи. Там, вокруг кусков стекла и зеркал, образующих гигантский сложный глаз, ‒ те же оттенки ночного неба, что и цветы. Укладываю лепесток в зазор между шестерней и гвоздем. Если эта штука не продастся, я попытаюсь сохранить цветы и как-нибудь прикрепить их. Для меня эта фигура всегда будет той, что была свидетелем моего первого поцелуя с Беком.

— Интересно, — парень примерно моего возраста всматривается в зеркала и читает карточку, прикрепленную рядом с экспонатом. Если бы не Бек, я могла бы заинтересоваться этим парнем. Он высокий, хорошо сложенный, с линией подбородка и заспанными глазами, которые всегда привлекали мое внимание в колледже. Я комментирую ему записи и показываю, как работает экспонат. — Вы художница? — спрашивает он.

— Да, это она, — Бек внезапно оказывается рядом со мной, тенью за моим плечом. — Лия очень талантлива, — он исчезает так же быстро, но я еще долго продолжаю чувствовать его запах после того, как поклонник ушел выпить и поболтать с сотрудником галереи примерно моего возраста. Похоже, Бек его отпугнул. Чувства к нему и преданность Таше отвлекают меня. Мне трудно сосредоточиться на том, чтобы по-настоящему присутствовать на выставке.

Возвращаясь к скульптуре, я вглядываюсь в зеркала и поправляю блузку и юбку. Поигрывая с длинным завитком, выпавшим из прически, я мысленно рисую на своем лице улыбку, а потом в соответствии с мысленным образом заставляю двигаться свои мышцы. Притворяйся, пока сама не поверишь…

Я больше не замечаю Бека на выставке. Я занята обходами, чтобы поговорить с потенциальными покупателями. Отец ведет меня к журналисту, который делает для газеты обзор моих работ. Прошли месяцы с тех пор, как я ощущала проблеск надежды на успех своего искусства, и теперь я чувствую себя гребаной рок-звездой. Ожившая и радостная, я перехожу от группы к группе, пока не уходит последний человек, и владелица галереи не начинает выключать свет. Я разочарована, что Бек не нашел меня, чтобы попрощаться перед отъездом, но я знаю, что он устал после путешествия. По крайней мере, завтра я увижу его на работе.

— Лия, что ты думаешь о выставке? — спрашивает хозяйка.

— Думаю, все прошло отлично. Я знаю, что продано по крайней мере несколько вещей.

Женщина смеется и показывает мне пачку чеков.

— Лия, у меня здесь семнадцать чеков. Сегодня вечером ты просто разгромила их. Как считаешь, у тебя хватит новых экспонатов для новой выставки? У нас есть несколько свободных мест на выходных выставках. Если хочешь приходи в понедельник, мы соотнесем графики и рассчитаемся за твои работы.

Соглашаясь, я танцую мимо своих портретов и скульптур по пути к двери. Таша ждет меня снаружи и первой узнает отличные новости.

— Они хотят, чтобы я вернулась через четыре месяца с другой выставкой! Я продала все, кроме четырех экспонатов!

Радуясь за меня, Таша решает, что нам нужно отпраздновать. По крайней мере, такое ее оправдание того, что она еще не уехала домой. Крис на вечеринке, и, убедившись, что все благополучно, мы направляемся на север. Как бы ни было приятно просто откинуться на сиденье с подогревом и позволить Таше вести машину, мне не хватает собственной машины. Я соскучилась по временам, когда не нужно брать машину или волноваться как добраться. Больше всего я скучаю по ощущению ночного воздуха, струящегося сквозь волосы.

— Лия, если не прекратишь, ты будешь похожа на игрушечного тролля или как будто возвращаешься после бурной ночки. Я успела забыть, что ты наполовину собака с желанием высунуть голову из окна на шоссе, — дразнит Таша. По ее голосу я слышу, что она закатывает глаза. Мне плевать. Это такая великолепная ночь, и мое сердце светится от того, насколько хорошо все складывается.

Пальцами убираю волосы обратно в заколку и подпеваю с Ташей радио. Когда я рядом с ней, легко забыть о своих заботах.

Мы обе смеемся и больше похожи на прежних нас до того, как я пошла в художественную школу. Войдя бедром к бедру в незнакомый дом, я не чувствую ничего, кроме радости, даже когда Таша бросает меня, чтобы найти Криса. На стене висят фотографии и множество символик. Проходит некоторое время, когда я понимаю, что мы находимся в братстве. Я избегала их во время учебы в колледже, и не в восторге быть в одном из них сейчас, но, видя Ташу такой счастливой, я могу справиться практически с чем угодно. Я сажусь на подлокотник дивана рядом с ними, а подруга сидит на коленях у Криса. Мы болтаем о выставке, о жизни… Это почти идеальное окончание дня.

Музыка сменяется от техно к чему-то более подходящему для танцев, Таша встает и хватает меня за руки, прежде чем я даже узнаю песню.

— Лия, давай танцевать! — ее настроение скачет больше, чем у меня!

Я едва успеваю закрыть бутылку с водой, как мы выходим на танцпол. Моя юбка не предназначена для этого, и когда я кружусь, показываю бедра больше, чем планировала. Так легко потеряться в ритме, пока Таша смеется передо мной.

Крис присоединяется к нам, обнимает Ташу, когда музыка становится более интимной. Мы втроем танцуем, но они почти трутся друг об друга. Я немного отступаю, впервые с момента прибытия чувствуя себя третьей лишней. Оглядываясь в поисках партнера по танцам или способа сбежать, я ловлю взгляд парня, которого встретила ранее в галерее. Он поднимает подбородок и подмигивает, осушая пиво за один глоток, а потом подходит ко мне.

— Я — Гари. А ты — художница, — он обходит меня, его бедра и плечи покачиваются под музыку. Эти движения больше подходят для клуба, чем для вечеринки, но мне не нужен кто-то больше, чем просто развлечение, пока я здесь.

— Лия, — почти кричу ему в ухо, чтобы он меня услышал.

Мы танцуем, и, несмотря на то, как танцуют другие пары, я стараюсь держать между нами немного дистанции. Он несколько раз хватает меня за бедра, и каждый раз я уворачиваюсь. Меня не интересуют его предложения. Я не хочу грубить и устраивать сцену, но стараюсь ясно дать понять свои намерения. Я снова отхожу, натыкаясь на стену, когда он приближается.

— Ну же, детка, — Гари тянется к краю моей юбки и скользит рукой по внутренней стороне бедра. Я паникую, сердце колотится, пока пытаюсь найти выход. — Мы должны отпраздновать твое занятие искусством. Наверху есть свободная спальня.

Я не хочу никуда идти с Гари, но он настолько пьян, что думает, я просто играю в недотрогу.

— Лия, я могу показать тебе свое искусство. Спорим, я могу сделать своим языком то, чего ты никогда не испытывала, — от него пахнет пивом, и я замираю, когда его рука поднимается выше.

— Леди ясно дала понять, что тебя не хочет, — мы оба поворачиваемся на голос, и я вижу раньше, чем он, как кулак Бека ударяет Гари по лицу. Раздается звук удара, и Гари падает словно мешок. Я слишком шокирована, чтобы осознать происходящее, пока выхожу на улицу. Но это же Бек, и я верю, что он защитит меня.

Таша следует за нами, расстроенная тем, что отец сорвал вечеринку.

— Этот парень лапал Лию даже после того, как она сказала ему «нет», — говорит Бек. — Если бы ты оставила свой телефон включенным, как обещала, Таша Мари, мне бы не пришлось выслеживать тебя, чтобы найти. Добирайся домой одна. Я отвезу Лию. Поговорим потом, — Бек спокоен, несмотря на ярость в его глазах, его рука сжимает мое запястье. — Тебе, наверное, стоит принести немного льда тому говнюку.

Я спешу, чтобы не отставать от длинного шага Бека, и он не только открывает для меня дверь грузовика, но и сажает в него и тянется, чтобы пристегнуть ремнем безопасности.

— Он сделал тебе больно? — руки Бека скользят по моей коже, по-настоящему не касаясь ее. Это сводит с ума.

Качая головой, я говорю ему, что со мной все в порядке. Я в порядке. Дрожу, но в основном от прилива адреналина: я впервые наблюдала, как Бек бьет кого-то. Он забирается на свое место и отъезжает от тротуара, едва глядя на дорогу, пока убеждается, что со мной все в порядке.

Когда я могу говорить, мой голос мягкий, почти благоговейный.

— Ты защитил меня.

Рука Бека теплая, когда он обнимает меня за плечи и притягивает ближе к себе.

— Так будет всегда, — от обещания в его словах я чуть ли не плачу.

— Лия, я все время думаю о тебе, о нас. Пока меня не было, воспоминания о нашей ночи на крыше сводили меня с ума все время. Пока я был в галерее, мне позвонили с работы, и пришлось с этим разбираться. Когда вы с Ташей уехали, я разговаривал по телефону в машине. Мне нужно было поговорить с тобой, поэтому я последовал за вами на вечеринку. Я не собирался лезть к тебе и этому парню, если бы все выглядело так, будто ты его хотела. Но, когда он начал заставлять тебя… — Бек затих, руки напряглись на руле. — Лия, я не смог остановиться, — его пальцы перемещаются к задней части моей шеи, массируют, пока он ведет машину. Я не знаю, как у него получается сосредоточиться и на одном, и на другом. — Я обещал показать тебе, как сильно скучал по тебе. Поцелуя в щеку было недостаточно. И когда я увидел тебя с тем парнем… я хотел показать ему, что ты моя.

Запинаясь, я объясняю, что только танцевала.

— А что, если Таша спросит, почему ты был там, почему ударил того парня? — она узнает о нас? Будут ли последствия на работе? Я слишком люблю свою работу, чтобы причинять неприятности ему, нам. И еще мой отец, о котором стоит переживать… Бек позволяет мне болтать всю дорогу, он съезжает на парковку в парке, в который я сбежала в день нашего поцелуя в гараже.

— Лия, — он шепчет мое имя, останавливая мою тираду. — У тебя лучше получается передать свои чувства через искусство, а не словами; так было всегда, — рука, которую он держал на руле, тянется к моему подбородку, поворачивая к себе лицом. — Мои чувства лучше продемонстрировать действиями. Позволь мне показать, что я чувствую, — он притягивает меня к себе, ремни безопасности натягиваются, когда наши губы встречаются.

Как и прежде: в каждом прикосновении его рта к моему разгорается нужда, а я не могу подобраться ближе. Я вдыхаю, когда он выдыхает, и наоборот. У меня кружится голова, когда мы наконец отстраняемся, чтобы перевести дыхание. Остываем после этого обмена, мои легкие горят. Прислонившись лбами, мы тяжело дышим, прежде чем соединиться во втором поцелуе.

Мои руки перемещаются к его волосам, а Бек скользит руками вниз к моей талии, вслепую нащупывая ремень безопасности, пока не открывается фиксатор. Я в его руках, и если бы не центральная консоль между сиденьями, то, наверное, была бы у него на коленях. Если, в конце концов, я окажусь там, мы закончим с опущенным сиденьем и будем делать больше, чем целоваться в грузовике. Руки Бека скользят вверх под мою рубашку, и я очень близка к тому, чтобы найти способ провести его домой в свою комнату. Моя комната располагается сразу после папиной, в которой он, скорее всего, ждет меня…

Я отрываюсь от поцелуя. Нам нельзя попадаться. Полиция иногда патрулирует этот парк, и папа любит бегать по этой улице. Он бы узнал грузовик Бека… Ко мне возникнут вопросы, они столкнуться. Я точно знаю, что скажет папа. Что Бек слишком стар для меня, что я слишком молода, чтобы этим заниматься.

— Лия, ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя? — Бек с трудом произносит слова между вздохами и накрывает руками промежность, пряча эрекцию или поправляя ее. В темноте трудно сказать.

Я не могу ответить. Я не знаю, как правильно поступить. Я хочу его. Нет. Он нужен мне, но так трудно определить, правильно ли то, что мы делаем. Мне кажется это правильным.

— Очевидно, что ты хочешь меня. Я вижу это по твоему поцелую, по тому, как ты смотришь на меня, по оказанному мне доверию, — теплое дыхание Бека обдувает мой лоб, потом он целует меня между бровями, нос и затем губы. Он отодвигается, чтобы посмотреть на дом с включенным на крыльце светом. — Ты взрослая, великолепная женщина, которая сводит меня с ума от желания и похоти, из-за которой я могу трахнуть тебя прямо здесь, на капоте своего грузовика, — и кто, черт возьми, может остановить нас?

Его руки берут мои и кладут к себе на колени, где я чувствую его стояк.

— Вот что делает со мной нахождение рядом с тобой. Это влияние Лии. Как только я думаю о тебе, то становлюсь таким жестким, что мне кажется, будто яйца могут лопнуть. Каждую ночь, пока меня не было, я принимал душ и гладил себя, думая о нас. Я сохранил скриншот, на котором во время разговора со мной ты трахала себя пальцем, и я несколько раз дрочил, глядя на твое лицо, когда ты кончала. Я хочу заняться с тобой любовью в своей постели и просыпаться с твоими волосами на своем лице и с твоей рукой, лежащей на моей груди. Я хочу узнать, к чему все может привести. Ты этого хочешь? Твой отец нас не остановит. Ты взрослая женщина, Лия.

Я возбуждена, и мне неловко из-за всего этого. То, что папа может поймать меня — наводит ужас даже во взрослом возрасте. Я все еще живу под его крышей… Но дело не столько в отце, сколько в Таше. Я начинаю объяснять Беку насчет своего обещания Таше, а он затыкает меня поцелуем.

— Я хочу тебя. Ты хочешь меня. Если скажешь мне, что не хочешь меня из-за себя, а не из-за кого-то другого, я поверю тебе и отступлю.

Его член натягивает штаны, и я ловлю себя на том, что поглаживаю его сквозь ткань, хотя знаю, что не должна его дразнить.

— Я хочу тебя. Хочу этого, — я придвигаюсь к нему, пока говорю.

Бек кивает и обхватывает мой затылок, нежно целуя меня.

— Тогда ничего не встанет между нами.

— Между нами одежда, — поддразниваю я.

— Давай исправим это, — Бек выходит из грузовика и направляется к моей двери. За это время я стягиваю трусики и бросаю их на пол. — Иди ко мне, — он обхватывает меня за талию, несет к передней части грузовика и прислоняет к капоту. — Я никогда не трахался на улице до тебя. Все мои первые разы с тобой, Лия.

От ночного ветра скрипит карусель — призрачная мелодия в противовес нашему рваному дыханию.

— Я была в этом парке после нашего поцелуя в гараже. Вот куда я побежала.

Бек кивает и наклоняется для поцелуя.

— Я знаю, — шепчет Бек рядом со щекой. Проводит зубами по мочке уха, отчего я напрягаюсь, и он смеется, когда мои ноги обвиваются вокруг его бедер, притягивая ближе. — Ты всегда сюда приходила, когда хотела подумать. Я нашел тебя спящей на этой скамейке, когда тебе сказали, что у твоей мамы рак. Я подвез тебя, но не так, — шепчет он, — и отнес домой.

— Тогда я была легче.

— Но тогда у тебя не было этих сказочных сисек и этой восхитительной киски, — руки Бека сжимают мою грудь, отчего она выскакивает из глубокого выреза кофты. Он рычит напротив моего живота: — Ты великолепна, — когда подталкивает меня лечь, я не успеваю спросить, что он делает, когда его рот оказывается на мне.

Рот и пальцы двигаются вместе, чтобы доставить мне удовольствие. Быстро и жестко он дважды доводит меня до края, пока я не начинаю умолять его позволить мне кончить. Его рот накрывает мой клитор, язык и губы дразнят меня, когда два пальца внутри меня становятся тремя. Всего слишком много, давление нарастает, мне приходится прикусить свою руку, чтобы не закричать.

Ищущие пальцы движутся вверх по моему телу к груди, сжимают ее, пока я не могу сдержать стоны. Мои соски такие твердые, что болят на ночном воздухе, а его рука теплая, несмотря на восхитительные мучения от каждого покручивания. Он музыкант, играющий на моем теле, как на инструменте.

Когда я кончаю, вздыхаю с облегчением, пока стихает удовольствие. Я все еще дрожу, когда он ложится сверху и входит в меня. Его пальцы чувствовались хорошо внутри меня, но они ничто по сравнению с его членом.

— Блядь, как я скучал по тому, чтобы быть внутри тебя, — Бек толкается, сдвигая меня с капота грузовика, пока не оказывается во мне настолько глубоко, что я чувствую растяжение повсюду.

Бек сдерживает свое обещание, чтобы я убедилась насколько сильно он скучал по мне. Его штаны все еще на нем, а моя юбка просто задрана, но это усиливает остроту момента. Мы не можем насытиться друг другом. Ночные птицы становятся свидетелями нашей безумной страсти, слушая, как я пытаюсь подавить свои стоны.

— Я тоже по тебе скучала, — говорю я между его толчками.

Удовольствие ошеломляющее, и когда он, наконец, дрожит на мне, кончая со вздохом, хотелось бы, чтобы у меня хватило сил снова кончить. Мне ненавистно, что нам скоро нужно уезжать, но на грузовике я замерзла, несмотря на тепло от капота.

— Мы можем вернуться в грузовик? Я замерзла.

Мы возвращаемся на свои места, и мне удается снова надеть нижнее белье.

— Так трогательно, что ты беспокоишься об обивке, Лия, — он копается со своим ремнем, заводит двигатель, и эта возня такая милая, что я смеюсь, пока меня не прерывает зевок. — Лия, давай отвезем тебя домой. У тебя была насыщенная ночь.

Я протестую, что у него был еще более длинный день, и Бек останавливает меня мягким поцелуем.

— Оно того стоило.

Поездка к моему дому наполнена нежными прикосновениями и застенчивыми улыбками. Мы все еще не знаем, как общаться друг с другом, когда не занимаемся сексом. Не знаю, стоит ли нам вообще это делать, но Беку невозможно сопротивляться — даже если бы я хотела, а я не хочу. Он заставляет меня чувствовать себя принцессой, желанной принцессой. Мысль о том, что придется зайти в дом и оставить его, вызывает у меня боль в сердце.

— Я должна идти.

Я не имею в виду то, что говорю, но целовать его перед моим домом опасно и возбуждающе. Достаточно только одного взгляда папы или Джины на улицу, и нас обнаружат. Глядя в окно, я пытаюсь вспомнить, был ли свет включен, когда мы до этого остановились…

Мы снова целуемся и продолжаем это делать, пока мои губы не становятся опухшими, и трудно думать о чем-то, кроме желания пойти домой с Беком и спать в его постели.

— Если ты снова так поцелуешь меня, то никогда не попадешь внутрь, — стонет он. — А пока тебе стоит уложить свою потрясающую задницу в постель. Завтра нам обоим нужно на работу на утреннее пятничное совещание, и, если ты сейчас не уйдешь, в итоге мы опоздаем на работу, потому что всю ночь будем трахаться. На самом деле я тоже очень устал после перелета, — признается он.

Я открываю дверь и выхожу.

— Напишешь мне, когда приедешь домой? — звучит жалко, но я хочу убедиться, что он благополучно доберется до дома.

Бек улыбается и посылает мне воздушный поцелуй.

— Все, что захочешь. Увидимся утром, Лия.

Я прохожу через двор и вхожу в дом, радуясь, что папа и Джина находятся в комнате в задней части дома, а не в гостиной в передней части. Оба увлечены телешоу, едят попкорн и не замечают меня. От запаха меня начинает тошнить, во рту собирается слюна, когда я пытаюсь выдавить слова, что дома. Я бегу через весь дом в ванную и падаю на колени, когда все закуски, которые я съела в галерее, поднимаются в горле. Пока меня выворачивает, на моем лице выступают капли пота. Смыв воду в туалете, подползаю к раковине. Слава богу, что благодаря моим стараниям в ванных комнатах поддерживается чистота. Я даже не заморачиваюсь, чтобы встать, когда тянусь за бумажным стаканчиком с водой и беру полотенце для рук из стопки под раковиной. Головокружение, которое я почувствовала ранее, усилилось из-за рвоты. У меня начинается паника, когда желудок сопротивляется даже малейшему глотку воды. По вкусу все напоминает ужасный запах попкорна из микроволновки.

Признаки сходятся, и я стараюсь не думать о том, что они могут значить. Прошло семь недель с моей последней менструации. Я знаю, что таблетки не эффективны на сто процентов. В панике я быстро умываюсь и проскальзываю на кухню. Оставляю папе и Джине записку о том, что меня не будет всего несколько минут, хватаю отцовские ключи и беру его машину.

Аптека находится в двух милях от дома. Все как в тумане, когда я брожу по проходам, пока не нахожу то, что ищу. Я иду в туалет, как только кассир передает мне чек. Не могу ждать возвращения домой. Мне нужно знать сейчас. Головокружение и эмоциональное истощение, я с трудом могу сосредоточиться на тесте, возясь с крышкой, чтобы открыть ее.

Я следую инструкциям и продолжаю сидеть на унитазе, когда начинает проявляться тест-полоска. Первая полоска в окошечке, дает мне знать, что тест работает, она почти ярко-красная от освещения. Затем, когда молюсь, чтобы я ошиблась, темнеет вторая полоска.

Я беременна.

Если бы мой желудок уже не был пустым, меня бы, наверное, снова вырвало.

Мои руки дрожат, когда начинается паника. Как я могу пойти на работу и снова видеть Бека, зная, что я беременна? Я сказала ему, что принимаю таблетки. Он мне поверил. Бек подумает, что я сделала это специально. Он меня возненавидит.

Я едва ли успеваю на работу вовремя и по включенному свету понимаю, что Бек уже там. Всю ночь сон ускользал от меня, за исключением нескольких беспокойных часов. Я не знаю, как вести себя с ним сегодня. Сказать ему? Сохранить сейчас все в секрете и самой решить, что делать? Я просто не знаю. Есть так много причин для беспокойства. Я не могу самостоятельно заботиться о галерее; как я буду заботиться о себе и ребенке?

Джесс, один из кухонных работников, вывозит тележку из офиса Бека.

— Доброе утро, милая Лия. Я слышал, твоя выставка была потрясающей, — он не ждет ответа, а направляется в другую сторону вестибюля, где стоят несколько стульев и диван, в основном, чтобы произвести эффект на посетителей. За пять недель, которые я здесь провела, кроме меня на них никто не сидел.

— Я вернусь через несколько минут. Сегодня утром у босса несколько совещаний, и он хочет, чтобы я устроил здесь полноценный кофе-бар. На столе уже есть выпечка и прочее. Уверен, он не будет возражать, если ты попробуешь парочку.

Узнав, что я приехала, Бек звонит мне из своего кабинета.

— Лия, доброе утро. Не могла бы ты зайти ко мне? — он звучит слишком бодро для утра, как будто уже выпил несколько чашек кофе. Не хочу ему все портить.

Я бросаю сумку в кресло, делаю глубокий вдох и вхожу в его кабинет. Бек одет в черный пиджак с бирюзовыми пуговицами и смотрит в сторону двери, ведущей на крышу. Нет… Он смотрит на мое творение. Я вижу свое отражение в зеркалах фигуры, которую я сделала в его гараже.

Бек улыбается, словно выиграл в лотерею.

— Галерея доставила ее сегодня утром. Я должен был получить ее, Лия. Мне нужна была частичка тебя и меня.

Слова пронзают мою хрупкую оболочку, и из глаз текут слезы. Я падаю на пол в слезах боли. Бек меня возненавидит. Почему он сказал, что хочет частичку меня и его? Она уже есть внутри меня…

Бек становится передо мной на колени и обнимает.

— Что я такого сказал? Я что-то сделал? Что случилось? — он так беспокоится обо мне, и я начинаю плакать еще сильнее.

— Все… не… так… — рыдаю я. — Ты возненавидишь меня, Бек. Я все разрушила! Я ненавижу себя за это. Все кончено. Мне так жаль! — я зарываюсь лицом в его пиджак и плачу.

Он мягко отталкивает меня от себя, и я не могу заставить себя встретиться с ним взглядом. Его длинные пальцы обхватывают мои щеки.

— Лия, я хочу, чтобы ты рассказала мне, что случилось, — Бек так пугающе спокоен. — Я не смогу разрешить ситуацию, если ты не поговоришь со мной, — его большие пальцы гладят мои щеки, нежно массируя скулы.

На моих ресницах застыли слезы, когда я пытаюсь посмотреть на него. Я хочу в последний раз взглянуть ему в глаза, прежде чем сообщу ему, как облажалась.

— Бек, прости меня. Я беременна. У меня будет твой ребенок.

Он замирает, напрягшись. Уверена, он сейчас закричит, может, даже уволит меня. Запаникует точно также, как в тот момент, когда Таша сломала руку, катаясь на велосипеде, когда мы были маленькими. Он…

Руки Бека сжимают меня в объятиях, он трется носом о мое лицо, пока разворачивает, чтобы подарить поцелуй. Ошеломленная, я позволила ему глубоко поцеловать себя, цепляясь за него, пока пытаюсь успокоить свои слезы.

— Ты ничего не разрушила, — на этот раз его губы нежные, они собирают мои слезы. — Наши жизни не закончены; мы только начали, — Бек опускает руку к моему животу и кладет ее туда. — Не хочу показаться грубым, но, по-моему, вчера твоя грудь выглядела больше, — поддразнивает он.

Мы оба слышим, как открывается дверной замок, и быстро отскакиваем друг от друга. Я вытираю оставшиеся слезы, когда кто-то стучит по дверному косяку кабинета. Джина врывается, почти застукав нас в объятиях.

— Что здесь происходит? — подозрительно спрашивает она, глядя на нас. Ее рот кривится, будто она только что укусила лимон.

Я встаю и иду к своей скульптуре, используя ее в качестве предлога, чтобы перевести дыхание. Я проверяю, как она подвешена, когда Бек холодно спрашивает Джину, что ей нужно. Он злится, что она вошла за Джесс в кабинет, вместо того, чтобы следовать протоколу и ждать, пока ее позовут.

— Ты знаешь это лучше всех! — рявкает он.

— Мне просто нужны были эти подписи. Корпоративная вечеринка состоится в следующие выходные, и нам нужно разобраться с этим до нее, — судя по всему, руководитель отдела исследований и разработок награждается за свой вклад. — На самом деле я не думала, что это будет такой большой проблемой. Я не видела Лию за столом, и не хотела заставлять тебя вставать. Прости, Бек.

Джина настороженно смотрит на меня. Я вижу ее в отражении зеркала. Мне не нравится, как она наклоняется над его столом, пока ее глаза высматривают любую реакцию с моей стороны. Я отказываю ей в этом удовольствии.

Я занимаюсь скульптурой, пока она не уходит. Мы слышим, как тележка Джесс тоже выкатывается за дверь. Вздохнув, я сажусь на край стола. Закрываю лицо руками и издаю стон от расстройства.

— Бек, это было только начало того, через что нам предстоит пройти. Как мы можем пройти через это? — все мои тревоги выплескиваются наружу. — Как мне сказать родителям, что я беременна? Как мне сказать Таше, что у меня будет твой ребенок?

Его руки обнимают меня, и он тянет меня к себе на колени.

— Ш-ш-ш, — Бек целует меня в голову и слегка покачивает нас в кресле. — Мы разберемся, любимая. Не переживай слишком сильно, — его рука скользит по моей спине, притягивая еще ближе к нему, а затем перемещается к моему животу, поглаживая его. — Теперь в тебе есть ребенок — мой ребенок. Мы не можем допустить, чтобы ты заболела от волнения. Лия, давай решать проблемы по одной за день.

Я позволила ему успокоить себя, хотя думаю, он это делает и для себя тоже. В его голосе, нежном и теплом, звучит волнение, когда он говорит о ребенке. Я практически слышу, как в его мозгу воплощаются все планы.

— Лия, почему бы тебе не взять отгул до конца дня? Я останусь на совещания. Ты проделала фантастическую работу, пока меня не было, все будет в порядке. Ты ведь знаешь код гаража? — когда я киваю, Бек берет мою руку и подносит ее к губам, нежно целуя костяшки. — Хорошо. Прими душ, отдохни в моей постели или в гостевой. Посмотри телевизор или полежи в ванне… Делай все, что хочешь, чтобы почувствовать себя спокойнее. Когда я уходил сегодня утром, Таши уже не было дома; у нее были какие-то планы на завтрак или что-то в этом роде. Хотя к обеду она должна быть дома. Или можешь подождать меня, чтобы сказать ей.

Бек лезет в ящик стола и вытаскивает ключ от машины.

— Это одна из машин нашего автопарка. Она стоит на двадцать третьем парковочном месте, по правую сторону от двери в гараж рядом с нашей лестницей. Просто принеси его в понедельник, хорошо?

Я захожу в гараж, как только подъезжаю к дому Бек и Таши, и удивляюсь, увидев машину подруги, припаркованную на ее месте. Ее еще не должно было быть дома. Желчь поднимается к горлу, кислая и едкая, когда я снова сглатываю ее. Если я не сделаю этого сейчас, потом не смогу. Я струшу. Я расскажу ей, что не только спала с ее отцом, но и беременна.

Я скидываю туфли около чулана, вешаю ключи на крючок возле двери и отправляюсь искать Ташу. С детства этот дом был для меня вторым домом. Я брожу по нему, ища ее. Ее нет на первом этаже и в ее спальне. Я собираюсь выйти на улицу, когда слышу из подвала слабый звук музыки. Спустившись по задней лестнице, захожу в комнату отдыха с бильярдным столом и другими играми. Я нахожу ее свернувшейся калачиком на огромном черном кожаном диване.

— Лия?

Я обдумываю как рассказать ей. Все возможные комбинации правильных или неправильных слов крутятся в моей голове.

— Привет, Таша.

Она окутана тканями; журнальный стол завален ими. Таша ревет, как и я до этого, и у меня сжимается сердце. Бек, должно быть, рассказал ей. Она должна знать. Я иду к ней, не зная, что еще делать, глаза жжет от собственных слез. Ненавижу, что я предала ее доверие и причинила боль.

— Лия, ты помнишь, что было чуть больше месяца назад? — спрашивает она.

Я киваю, становясь на колени перед диваном. Слова вертятся на кончике языка. Я готова признаться, что нарушила свое обещание, даже если это разобьет ей сердце. Может потребоваться время, но я буду бороться, чтобы сохранить ее дружбу.

— Я помню, — слова затыкают мне рот.

— Мы с Крисом переспали в те выходные. Как и хотели. Но презерватив порвался, — хрипит она. — Я надеялась, что все будет в порядке. Он сразу же вышел из меня. Но я беременна! — Таша трясется от рыданий и бросается в мои объятия. Растерянная, я глажу ее по волосам и утешаю, как могу. Я не могу рассказать ей, что происходит между мной и Беком. Не когда она в таком состоянии.

Я бормочу, что мы со всем разберемся. Шепчу все, что ее отец сказал мне всего час назад, чтобы успокоить. Она боится, что Бек разозлится, когда узнает. Я не сомневаюсь, что, по крайней мере, он будет разочарован, но надеюсь, что он не выместит это на ней.

Непроизвольно становится смешно, как все у нас с Ташей сложилось. Жизнь чертова сука.