Открой свое сердце

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Где Дэниел? — раздался с порога требовательный окрик.

Кэрис в это время как раз крутилась возле Тэриной кроватки, пытаясь уложить девочку после обеда. У малышки резались зубки, и все утро она капризничала. Растревоженная криком Симоны, заснувшая было Тэра разразилась отчаянным плачем. Кэрис взяла девочку на руки, чтобы успокоить.

— Где-то на улице, — бросила она, качая ребенка. Жалобно всхлипнув, Тэра прижалась к матери.

— И как он только это выносит? — брезгливо поморщившись, пробормотала Симона — как бы про себя, однако достаточно громко, чтобы услышала Кэрис. И уточнила, уже громче: — На улице — это где?

— Вероятно, за домом. Кажется, учит Джоша обращаться с машиной. — Добродушным смешком няня попыталась разрядить напряжение.

Волна бледно-серого шелка выплеснулась за дверь, и Кэрис с облегчением вздохнула. Следовало отдать Симоне должное: она со своей стороны тоже прилагала кое-какие старания, что касается их плана. Дав Дэниелу вначале несколько дней, чтобы освоиться в новой обстановке, она уже на этой неделе стала ежедневно забегать в коттедж. Однажды даже принесла Джошу дорогую игрушку — механического робота, который производил много шума, но был неспособен удержать внимание мальчика дольше, чем на десять секунд. Впрочем, Симона никогда не задерживалась. Кэрис была убеждена, что она появляется здесь скорее ради Дэниела, чем ради Джоша.

Тэра наконец забылась беспокойным сном, и Кэрис осторожно положила ее в кроватку, а потом вышла на веранду. И тут же услышала шум голосов. Из-за угла дома появились Дэниел и Симона, между ними, по-видимому, шел оживленный спор.

— Ты ведешь себя неправильно, Дэниел. Я хочу поехать на эту прогулку, и тебе следует быть со мной!

— Симона, рыбная ловля меня нисколько не интересует.

— При чем тут рыбная ловля? — возмутилась его невеста. — Там будут Хэзлемы, а ты знаешь, как они влиятельны. И Трейнерсы тоже. Его отец — председатель…

— Я прекрасно знаю, кто есть кто, — нетерпеливо оборвал ее Дэниел. — Но я здесь не затем, чтобы поддерживать отношения с полезными людьми и заводить новые связи. Если тебе хочется, поезжай одна.

— Ну и черт с тобой! — в сердцах бросила Симона и, подобрав пышную юбку, метнулась прочь — напрямую, через заросли, к вилле.

От услышанного разговора на Кэрис повеяло чем-то очень знакомым. Симона составила бы идеальную пару с Эйденом, с грустью подумала молодая женщина и невольно поежилась, но тут же постаралась настроиться на беззаботный лад.

— Истинная любовь никогда не бывает безоблачной, — усевшись на верхней ступеньке веранды, добродушно поддразнила она проходившего мимо Дэниела.

Тот остановился и свирепо посмотрел на ее безмятежное лицо.

— Оставьте! — раздраженно бросил он.

— Извините, я не хотела вас обидеть, — пожала плечами Кэрис. — Просто подумала, что вы нуждаетесь в ободрении.

— С какой стати!

— Ладно, забудем, — миролюбиво заключила Кэрис и поднялась со ступеней. — Где Джош?

Плечи Дэниела поникли.

— Ушел в гости к Шафран. Парню все быстро надоедает. Как раз когда мне показалось, что я сумел его заинтересовать…

— Ну, — широко улыбнулась воспитательница, — проникновение в тайны двигателя внутреннего сгорания — пока что, я думаю, чересчур волнующее приключение для ребенка пяти лет.

Его губы наконец тоже растянулись в улыбку.

— Конечно, вы правы. Как всегда. — Он глубже засунул руки в карманы потрепанных бермуд цвета хаки. Кэрис могла бы побиться об заклад, что в день прибытия этот наряд отсутствовал в его гардеробе. Дэниел вообще все чаще удивлял ее в последнее время. — Ну, как там зубы? — (Кэрис в недоумении раскрыла рот.) — Да не ваши, — усмехнулся он, — я говорю о Тэриных.

Значит, он заметил, что у Тэры режутся зубки, — довольно необычная вещь для мужчины, не имеющего родительского опыта.

— Просто ужас, что приходится выносить детям, — с улыбкой покачала головой Кэрис. — Думаю, если бы у взрослых резались зубы, то стоял бы страшный вой!

— Ну, до Тэры мне далеко! Она тут явный чемпион — и мертвого разбудит.

Ночка, действительно, выдалась беспокойная.

— Значит, малышка и вам спать не дала, — озабоченно проговорила Кэрис.

Но Дэниел лишь пожал плечами и улыбнулся, будто такое было для него в порядке вещей.

— Мне очень неловко…

— Пустяки. Жалко бедняжку.

Кэрис почувствовала, как в груди у нее вспыхнул какой-то радостный огонек. В последнее время с ней не раз это повторялось, и она уже начала привыкать, хотя одновременно испытывала некоторое опасение… Дэниел все больше выказывал себя человеком внимательным и заботливым, и, конечно же, для Джоша это было прекрасно. Но вот для нее… Впрочем, интересы ребенка, конечно же, стоят на первом месте.

— Она сейчас уснула. Кто пойдет за Джошем — вы или я?

— Шафран сама приведет его. Давайте воспользуемся временной передышкой и сходим искупаться.

— Звучит так, будто мы с вами… — она осеклась, и обрывок фразы был унесен бризом вдаль.

— Продолжайте. Что же вы замолчали?

Она поняла, что лицо ее заливает румянец смущения.

— Вы ведь хотели сказать: «будто мы с вами муж и жена», верно? — Темные глаза глядели на нее внимательно и с усмешкой. Но Кэрис ее оплошность не представлялась забавной. Кэрис только и делала, что сравнивала нынешнюю их «семейную» жизнь со своим недолгим замужеством и пыталась представить на месте Дэниела своего Эйдена. Все примеривала, смог бы ее покойный муж прилагать столько усилий, сколько отец Джоша, чтобы скрашивать и облегчать их совместную жизнь. И была вынуждена признать, что Эйден в эти условия не очень-то вписывался.

— Я вовсе не то имела в виду. — Кэрис заставила себя улыбнуться. — Я хотела сказать: «будто мы с вами родители». Но потом вспомнила, что мы и есть родители. Вы — отец Джоша, а я — мать Тэры.

Он, однако, встретил ее объяснение с явным недоверием и даже чуть нахмурился.

— Так как насчет купания?

— Если вам хочется, идите один, — ехидно улыбнулась она, копируя его недавний ответ Симоне. Но тут же прикусила язык — что, если он подумает, будто она подслушивала? И быстро добавила: — Я мать. Я не могу оставить спящего ребенка и погнаться за уд… — И вновь ей пришлось оборвать себя — она чуть было не сказала: «за удовольствием». Получалось, что купание с ним она считает удовольствием. Да, порой она сама себя загоняет в угол.

— Могу я продолжить за вас и эту фразу? — лукаво блеснул он глазами. Кэрис лишь беспомощно пожала плечами. — «И погнаться за удовольствием», — произнес он, выделяя голосом последнее слово.

У Кэрис хватило ума молча ретироваться в кухню, потому что спорить в данном случае было просто глупо.

Он не последовал за ней. Но до Кэрис донесся с веранды его довольный смех и тут же — звук шагов: это он через две ступеньки сбегал с веранды. Потом стало тихо, потому что песок заглушал шаги. По всей вероятности, путь его лежал на виллу, к Симоне. Очевидно, он все-таки передумал и решил участвовать в той прогулке на яхте, организуемой Фиестой. Подобные вылазки обычно длились по нескольку дней, шампанское лилось рекой, а про рыбную ловлю почти и не вспоминали. Там он встретится с Хэзлемами, с Трейнерсами и весь рейс проведет бок о бок с Симоной…

Тут Кэрис неохотно признала, что такая перспектива ей не очень по душе, а куда больше бы понравилось, оставив ненадолго детей, поплавать с ним вместе. Вообще-то было немало такого в ее взаимоотношениях с Дэниелом Кеннеди, в чем ей не очень-то хотелось признаваться себе. Впрочем, не все ли равно? Между ними нет и не может быть ничего общего.

— Шафран сварила целебное зелье для Тэриных зубов, и оно оказалось просто чудодейственным, — сообщила Дэниелу Кэрис, когда они, уже поздно вечером, сидели вдвоем на веранде.

Ужин прошел не без приключений: Джош столкнул со стола тарелку с макаронами. И хотя няня не поручилась бы, что мальчишка сделал это намеренно, его отец был в этом твердо убежден и, выставив Джоша из-за стола, отправил в его комнату. Тот послушно удалился. Минут через десять Кэрис на цыпочках пробралась к его двери и услышала, как Дэниел вслух читает сыну книжку.

По возвращении из детской он уселся напротив нее и отрешенно уставился в одну точку.

— Кофе? — негромко спросила Кэрис и, не дождавшись ответа, принялась разливать кофе по чашкам.

— Что вы сказали?

— Я предложила кофе.

— Нет, раньше — что-то насчет зубов. Бедняга устал. Джош изрядно вымотал его за эти дни. Не желая, однако, показаться невежливым, он пытался все же поддерживать разговор, и Кэрис оценила это стремление. Повторив ему про снадобье, она затем сразу же перевела разговор на Джоша.

— Понимаете, мальчик вас испытывает, — объяснила она, придвигая к нему налитую чашку. — Проверяет на прочность. Испытывает, как далеко он может зайти. Ждет вашей реакции. На самом деле ему хочется, чтобы вы его приструнили, призвали к порядку, потому что это послужит ему доказательством вашей любви. А если оставите дело без внимания, значит, вам наплевать. Поэтому не расстраивайтесь из-за его выходок, считайте это прогрессом в ваших отношениях, а не шагом назад.

Дэниел глядел на нее как громом пораженный.

— Откуда вы все это знаете? И почему я не знаю?

— Вы тоже знаете, только не отдаете себе отчета. Вы делаете все правильно. Воспитание — вещь интуитивная. Быть родителем — значит иметь чутье. Вот почему у одних это выходит, у других — нет. Обычно женщинам это удается лучше, потому что они так запрограммированы. Знаю, за подобные слова на меня бы ополчились все феминистки мира, но факт есть факт — женщины так устроены. — Она ободряюще улыбнулась. — У вас тоже очень хорошо получается, и Джош вас уважает.

— Зачем мне его уважение? Мне нужно от него то, что он дарит вам, — любовь.

— Одно без другого не бывает, — засмеялась Кэрис.

Наступило молчание, во время которого Дэниел будто осмысливал сказанное ею.

— Эйден был дурак, — неожиданно произнес он.

Кэрис изумленно подняла брови.

— Будь вы моей женой, я бы не относился к вам так гнусно, — продолжал он, глядя куда-то мимо нее, видимо снова с головой погрузившись в тот мир, где таилось его прошлое.

Кэрис тоже помолчала, обдумывая его слова. Сказаны они были с большой искренностью, как если бы Дэниел Кеннеди действительно пожелал иметь ее своей женой, чтобы заботиться о ней. Но она понимала, что это была лишь простая дань вежливости: ему тоже захотелось сказать ей что-то приятное. Теперь, когда он начал все глубже вникать в воспитание ребенка, до него стало доходить, какая ответственность ей досталась.

Ободренная его доверительным отношением, Кэрис решила спросить о том, что занимало ее давно — с тех самых пор, как она впервые увидела Джоша.

— Скажите, что произошло с матерью мальчика? — Молчание. Но Кэрис не так-то легко было обескуражить. Она ведь с ним откровенничала… — Вы развелись? — спросила она, помолчав, хотя и догадывалась, что едва ли.

— Не надо вам этого знать, — покачал он головой.

— Надо, иначе бы я не спрашивала, — мягко настаивала она. — Во-первых, за вами долг, а во-вторых, не хочу, чтобы вы, забирая отсюда Джоша, увозили с собой и ту же самую тайну, с какой ступили на этот берег.

— Иногда лучше, если тайны остаются тайнами.

— Звучит чересчур глубокомысленно! — добродушно поддела его Кэрис.

— Вы очень расстроитесь, если вообще не узнаете? — Вопрос был задан с необычайной серьезностью. И столь же серьезно был воспринят.

— Пожалуй, очень, — честно призналась она. — Понимаете, я люблю Джоша и мне совсем не безразлично, что ждет его впереди. Вы увезете его от меня, но мне будет легче, если я узнаю, отчего он был так несчастен.

— Правда может так вас потрясти, что вы почувствуете ко мне отвращение.

— Вас беспокоит мое мнение?

Он не ответил, но выражение его глаз было красноречивее слов.

— Она… умерла… Да?

Дэниел молчал. Но теперь молчание служило подтверждением. И собственное израненное сердце Кэрис с состраданием устремилось к нему. Так, значит, его жена умерла, а он по-прежнему ее любит и потому отверг Джоша. Дэниел не мыслил жизни без нее, а Джош служил ему постоянным горьким напоминанием…

— Право… мне очень… очень жаль.

В продолжавшейся гнетущей тишине воображение стало рисовать ей душераздирающие картины… Дэниел до безумия любил свою жену — ведь он до сих пор не примирился с ее смертью. Кэрис опять почувствовала зависть к такой большой любви… которая переживает смерть. Ее, Кэрис, замужняя жизнь была совсем короткой, а Эйден, увы, не любил ее так, как ей мечталось. Иначе бы не проявил такого равнодушия.

Кэрис ближе наклонилась к нему через стол.

— Поверьте, Дэниел, я очень хорошо понимаю ваши чувства… как сильно вы скорбите… как вам ее недостает, но… но подумайте и о Джоше… Порой любовь помрачает разум, и человек говорит и делает то, о чем позже жалеет. Вы так горевали о смерти жены, что…

Его рука вдруг протянулась и быстро ухватила ее лежащую на столе ладонь.

— Вовсе не любовь помрачала мой разум, — жестко произнес он. — Вот видите, я вас уже шокировал. Хотите слушать дальше?

Кэрис глядела на него в испуге и замешательстве. Верно, он всегда намекал, что ничего не знает о любви. Но неужели он совсем не любил жену?

— Да… хочу, — еле слышно произнесла она.

Дэниел отпустил ее руку и вышел из-за стола.

Встав возле перил веранды, он вцепился в них мертвой хваткой — Кэрис уже видела его таким, на яхте, привезшей его на остров. Нет, ему явно не хотелось ничего рассказывать.

Что ж, она не собирается вытягивать из него признание клещами. Она уже думала сказать ему, что не будет настаивать, но не успела.

— Мой разум был помрачен чувством вины, — приглушенно заговорил он. — Дело в том, что я мог бы предотвратить… это, будь я там, рядом… Но меня там не было. Когда вы рассказывали мне о несчастье с вашим мужем, я хорошо представлял, что вы должны были пережить. — Он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — У Сьюзанн случилось кровоизлияние в мозг. Если бы ее вовремя госпитализировали, ее можно было бы спасти. Но меня не было при ней, меня просто там не было!

Кэрис зажмурилась, сердце налилось печалью, точно свинцом. Теперь ей стало ясно, почему он утаил свою историю в ту ночь. Бог знает, что бы было с ними обоими, решись он продублировать ее трагическое повествование. У души ведь тоже есть предел выносливости.

— Когда это случилось, я находился в Европе, — продолжал он, — в очередной деловой поездке: работал как черт, старался изо всех сил для семьи. Для Сьюзанн, для Джоша. По крайней мере, так мне тогда казалось.

Кэрис захотелось приблизиться к нему, встать рядом, разделить с ним душевную муку. Она подошла и устремила взгляд в ту же темную даль, что и он, надеясь, что ему станет легче от ее молчаливого сопереживания.

— Вы сказали — «казалось». Почему?

— Не надо мне было вам говорить, — пробормотал он. Голос наполняло участие к ней.

— Со мной все в порядке, — заверила она Дэниела. Потом добавила, стараясь вложить в слова как можно больше чувства: — Мне отчаянно жаль вашу жену и всех вас. Прошу, продолжайте… если только вам самому это не слишком тяжело.

Он едва заметно усмехнулся.

— Тяжелее слушателю — решить, считать ли мое отсутствие виной… Но трагедия не может не рождать угрызений совести. Я знаю одно: мне следовало находиться рядом с ней. Я же, как правило, чаще бывал в отъезде, чем дома. Много работал, много ездил, и хуже всего, что, по сути, это было бегством. — Он печально и сокрушенно покачал головой. — Жизнь нашу нельзя было назвать легкой. Женились мы, конечно, по любви. Во всяком случае, нам так казалось. Но потом почему-то я все не мог угодить Сьюзанн. Ей все время как будто чего-то недоставало. В общем, мои идеалы в отношении семьи — как и ваши — не воплотились в действительность. Я надеялся, что появление на свет Джоша поможет моей жене понять, что в жизни существуют и другие ценности, кроме материальных.

— И что же? — прошептала Кэрис.

— Конечно, Сьюзанн старалась заботиться о мальчике — иначе как бы она выглядела в глазах света, мнением которого дорожила? Но, в сущности, материнство не очень привлекало ее. Не затрагивало ее сердца. Она хотела иметь ребенка, но рассматривала его, скорее, как некое дополнение к своему жизненному стилю. Я мальчика очень любил, любил с первой минуты, как тот родился, но, кажется, Сьюзанн от этого было только хуже. Порой мне казалось: она ревнует и злится на меня за то, что сама не в состоянии так его любить. Что бы я ни делал, все время что-то было не так, всегда ей чего-то не хватало для счастья. И, наверное, то была моя вина, наверное, я не оправдал каких-то ее надежд.

— О нет, Дэниел, не ищите здесь своей вины. Людей ничто не может изменить. Жизнь вдвоем — это минное поле, — прошептала Кэрис, обращаясь, скорее, к самой себе. — Мы бросаемся в нее очертя голову, не понимая, что зачастую любовь — это еще не все.

Он повернулся к ней и долго вглядывался в ее лицо. Аккуратно заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос.

— Хорош же я был тогда, посчитав вас глупой босоногой девчонкой, приехавшей сюда в погоне за легкой жизнью и ничего не смыслящей в воспитании! Да я ни в ком не встречал столько мудрости и здравого смысла!

— Вот уж не знаю, стоит ли считать это комплиментом? — улыбнулась она.

— Определенно стоит, уверяю вас! — Он отвернулся и вновь стал смотреть в темноту, словно черпая там необходимую ему твердость. — Сьюзанн скончалась в нашем загородном доме во Флориде. Готовилась ко сну, и в это время с ней случился удар. Коронер сказал, что смерть наступила в четыре утра. Значит, она пролежала без сознания всю ночь. Подоспей помощь вовремя, ее бы можно было спасти. Приходящая домработница обнаружила ее уже мертвой, а Джоша… скрючившимся на полу в детской. Он истошно кричал и звал мать.

— О нет! — в ужасе выдохнула Кэрис, закрывая лицо руками. Что же пришлось пережить маленькому ребенку! Как многое это объясняет! — Дэниел… — Она лихорадочно пыталась подыскать нужные слова, но с губ слетело одно: — Ужасно… — Не было, не существовало в мире слов, которые могли бы облегчить страдальцу подобную боль.

— Мальчик уже изнемог от плача, хрипел, его била дрожь. Слишком мапенький, чтобы понимать, что произошло, ребенок только знал, что никак не может добудиться матери. — Дэниел тяжело вздохнул. — Самое страшное — мне неизвестно, что же в действительности он пережил. Проснулся и застал ее мертвой? Слышал ее крики, быть может, зов о помощи? Был при ней, когда она испустила последний вздох? — Голос Дэниела надломился, и прошло некоторое время, прежде чем рассказчик овладел собой и смог продолжать. — Я был тяжело потрясен смертью Сьюзанн, и вдобавок это гнетущее чувство вины… оттого, что мне следовало быть с ней, но вместо меня свидетелем ее смерти, возможно, стал мой мальчик. — Мужчина зажмурился и потряс головой. — Эта мысль для меня была и остается невыносимой. Я мучаюсь, потому что не могу стереть из его сознания, из его памяти ту ночь. Пока власти разыскивали меня, Джоша взяли под опеку, — помолчав, продолжал Дэниел. — Я тогда летал в Гамбург и, едва приземлившись, тотчас поспешил обратно. Но к тому времени, как я вернулся домой, мальчик уже замкнулся, ушел в себя. При виде его просто сердце разрывалось! Он был совсем крошка — меньше трех лет, — а подобное нелегко вынести и взрослому. Как объяснить все ребенку, как восстановить изломанное сознание? Излечима ли вообще такая душевная травма?

Дэниел замолчал. Молчала и Кэрис, у которой от горя и волнения перехватило горло. Да и что можно было сказать, чем помочь? Теперь она поняла, почему Джош был «трудным ребенком», откуда в нем эта постоянная напряженность и ощущение страха. Ей сделался ближе, понятней и его отец. Сердце Кэрис сейчас болело за них обоих.

— Я не смог найти к нему подход, — глухо произнес Дэниел после долгой паузы. — Всякий раз, как я пытался взять его на руки, он шарахался от меня. А тут еще всевозможные формальности, связанные с похоронами, дознанием… И все это казалось нескончаемым. Я забросил бизнес, однако уже через несколько месяцев обнаружил, что нахожусь на грани финансового краха. Единственное, чего мне хотелось, — забрать Джоша подальше от всего и начать с ним новую жизнь.

— А каким образом Фиеста оказалась замешана? — наконец отважилась полушепотом спросить Кэрис.

— Она — двоюродная сестра Сьюзанн. Единственная родственница. Мы с женой росли без братьев и сестер, родители умерли, не осталось ни родных, ни близких — разве что светские знакомые Сьюзанн. Тут как раз подвернулась Фиеста и предложила взять Джоша к себе. Сказала, что будет лучше, если я пока стану налаживать свою жизнь и работу. Я ведь практически все потерял, и мне даже нечего было бы оставить сыну… Мне не хотелось его покидать, но, кажется, от моего присутствия ему делалось только хуже — как будто он винил меня в смерти матери. Я привез его сюда, на этот остров, а сам уехал обратно, в Штаты. Продал два имевшихся у меня дома — не желал, чтобы Джош возвращался туда. Потом вновь развернул дело — оно должно обеспечить Джошу уверенность в завтрашнем дне. Я думал о нем, о его будущем… Я все делал ради Джоша. Но похоже, только зря тратил время. Никакие приобретенные за деньги блага не могут вернуть мне любовь моего ребенка.

— Джош любит вас, — убежденно сказала Кэ-рис. — Он просто сам себе еще в этом не отдает отчета. Не могу судить, правильно ли вы поступили, — вздохнула она, — время покажет. Но если это сможет послужить вам утешением, знайте: будь я мужчиной, на вашем месте я поступила бы, наверное, точно так же.

Сердце Кэрис вдруг налилось свинцом — она подумала, что новая жизнь, которую Дэниел хочет начать вместе с Джошем и Симоной, принесет малышу новые потрясения. Но тревожила ее не только судьба Джоша. Собственная судьба занимала ее мысли. Сейчас, узнав все постигшие Дэниела несчастья, перекликавшиеся с пережитыми ею, Кэрис чувствовала, что внутренне сблизилась с ним, и он начинает значить для нее все больше. Это было не просто сопереживание, а что-то важнее. И она забеспокоилась. Она ведь не должна забывать, что в будущей семье мальчика для нее места нет.

Налетевший с моря легкий ветерок освежил ее пылающий лоб.

— Я очень признательна, Дэниел, что вы поделились со мной самым сокровенным. Знаю, вам нелегко это далось, а я, увы, не могу сказать ничего, что облегчило бы вашу боль. Прошлое не в нашей власти, однако, у нас есть будущее. Вам надо думать о счастье и благополучии маленького Джоша, который уже начал отзываться на вашу любовь.

Кэрис вдруг почувствовала себя эмоционально опустошенной.

— Принести вам что-нибудь из еды или выпить, прежде чем я пойду спать? — Она вновь превратилась в исполнительную прислугу, каковой, заметила она сама себе, в сущности, и являлась.

Он бросил быстрый взгляд на нее, затем — на свои часы.

— Вроде бы рановато для сна?

— Мне сегодня ночью почти не удалось поспать из-за Тэры, — с мимолетной улыбкой призналась она. Это уже говорила усталая мать.

В ответ и он улыбнулся.

— А я, пожалуй, пройдусь. — И, наклонившись, совершенно неожиданно нежно поцеловал ее в губы.

Блаженство было слишком кратким. К собственному стыду и ужасу, она поняла, что хотела бы его продлить.

А он между тем ласково провел пальцем по ее подбородку и вдруг сказал:

— Я все-таки решил поехать с Джошем и Симоной на эту рыбалку. Уверен, что мальчику понравится, да и вам не помешает несколько дней отдохнуть. Вещи уложим утром. Спокойной ночи, Кэрис.

Точно обухом по голове! Совершенно обескураженная, Кэрис смотрела, как он спускается по ступеням веранды. Чтобы не расплакаться, женщина изо всех сил закусила губу. Что ж, все правильно, он старается для Джоша, хочет, чтобы мальчик полюбил Симону, вот и…

Она сгребла со стола кофейные чашки, отнесла на кухню и сложила в раковину. Заглянула к спящим детям и уже через десять минут была в постели. Но заснуть не смогла. Она беспокойно ворочалась с боку на бок. Из головы не шел Дэниел.