Открой свое сердце

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Джош, сынок, как ты себя чувствуешь?

Глаза ребенка снова приоткрылись, с трудом фокусируясь на лице Дэниела.

— Где Кэрис? — пробормотал он.

— Я здесь, Джош. — Няня, подскочив, опустилась на колени рядом с Дэниелом и обеими руками взяла маленькую ручку.

— Голова болит, — простонал малыш.

— Я с тобой, Джош, потерпи, скоро все пройдет, — успокаивающе приговаривала Кэрис.

Мальчик вновь погрузился в забытье, и взрослые растерянно поднялись с колен. Дэниел запустил пятерню в волосы.

— Его надо везти обратно, — решительно сказала Кэрис.

— Ты думаешь, это серьезно? — отрывисто спросил он.

— Я… я не знаю. — Кэрис терла лоб, мучительно стараясь собраться с мыслями. — Ему было жарко еще вчера. И сегодня утром тоже.

— А я еще заставил его копать. Он говорил, что устал…

— Не вини себя, Дэниел, — сказала ему Кэрис. Это она, она во всем виновата. Была занята только собой… собственными переживаниями. Джош заболел — а она не заметила!

— Едем! — вдруг резко сказал Дэниел. — Вещи оставляем здесь. Ты беги отвязывай лодку, а я сейчас заверну его в одеяло и перенесу на пристань.

— Может, отправимся сразу в Сент-Люсию? — предложила Кэрис.

— Слишком далеко для такой лодки, — отрицательно покачал головой Дэниел.

— Но на Левосе нет доктора! — вскричала Кэрис. — Только сестра Шафран, которая лечит травами.

— Беги в лодку, Кэрис! — твердо повторил он, а сам поспешно скрылся в хижине.

Кэрис со всех ног помчалась к причалу, где качалась на волнах привязанная лодка. Одеревеневшие от волнения пальцы никак не могли справиться со старой, истрепанной веревкой.

А вот и Дэниел с сыном на руках. Он передал ей малыша, прыгнул в лодку и завел мотор.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем их глазам открылась пристань на Левосе. Пляж был заполнен курортниками Фиесты. Кто-то занимался серфингом, кто-то потягивал напитки в расположенном тут же, на пляже, баре. Люди беззаботно смеялись.

Выпрыгнув на берег, Дэниел проворно привязал бе, побежал по причалу. Спешка и волнение Дэниела не остались незамеченными. Смех затих, люди провожали взглядами мужчину с мальчиком на руках.

Дальнейшее воспринималось Кэрис как сквозь дымку. Она оказалась на вилле. Слабо постанывавший Джош лежал на широком кресле в огромном, прохладном, с мраморным полом зале, а Дэниел громко обращался к набившимся в дом гостям — спрашивал, нет ли среди них врача.

— Врача нет, — не теряя спокойствия, возвестила Фиеста. — А теперь все лишние убирайтесь отсюда, — скомандовала она. — Здесь не цирк! — И, выпроводив любопытных, захлопнула за ними парадные двери.

Сквозь пелену тумана Кэрис слышала, как Фиеста вызывала по телефону вертолет с бригадой «Скорой помощи». Потом почувствовала, что хозяйка берет ее под руку и увлекает в глубь залы, к задним дверям, через которые был ход в другие комнаты и на кухню. У Кэрис больно защемило сердце: Фиеста хочет от нее избавиться! Джош теперь в надежных руках, и няня больше не нужна.

У дверей Фиеста, повернула ее, дрожащую всем телом, к себе лицом.

— Кэрис, слушай внимательно. Пройдешь через черный ход и мчись домой. Собери сумку с необходимыми вещами для себя, Джоша и Дэниела. Вам придется задержаться в городе по крайней мере на сутки. Знаю, ты захочешь удостовериться, все ли в порядке с Тэрой. Только, пожалуйста, побыстрее: вертолет уже в пути.

— Вещи для меня? — растерянно переспросила Кэрис.

Фиеста в ответ улыбнулась и слегка сжала ей плечо.

— Ты ведь сейчас очень нужна Джошу, да и Дэниелу тоже. Тебе нельзя падать духом — ты должна быть им обоим поддержкой и опорой. Ну, давай!

И Кэрис понеслась со всех ног.

Дома она торопливо объяснила Шафран, что произошло, и горничная, горестно охнув, немедленно принялась собирать ей вещи. Кэрис остановилась перед кроваткой дочери. Слава Богу, дорогое дитя, не ведая печали, мирно посапывало во сне, а на розовых детских губках играла счастливая улыбка. Мать еще раз убедилась, что девочка под заботливым присмотром, и мысленно благословила верную Шафран.

Гигантская «стрекоза» уже со стрекотом опускалась на площадку перед главным входом, когда Кэрис, задыхаясь, вбежала в дом… в залу через заднюю дверь. И тут же в оцепенении застыла на месте.

Дэниел сидел, неотрывно глядя на пребывавшего в беспамятстве Джоша, а рядом с ними стояла Симона, заботливо поглаживая плечо Дэниела.

— Я лечу с тобой, Дэниел, без меня ты не справишься. Давно надо было уезжать отсюда, как я говорила, тогда бы ничего такого не произошло.

В ответ тот тяжело вздохнул.

— Да. Это я виноват.

Симона нежно сжала его руку выше локтя.

— Я знаю, тогда у тебя нашлись причины. Теперь же забудь весь этот вздор. У нас все пойдет хорошо.

Ошеломленная, Кэрис опустила дорожную сумку на пол. Значит, в больницу с Джошем и Дэниелом летит Симона…

Парадные двери вдруг отворились, и вошла Фиеста в сопровождении доктора и медсестры. Дэниел чуть отошел от сына, освобождая место врачу. Последовал разговор, из которого Кэрис ничего не расслышала — настолько оглушительно стучала кровь в ее висках. Внезапно появились какие-то люди, Джоша подняли и понесли, Кэрис инстинктивно метнулась вслед за ним, но ее остановила чья-то цепкая рука.

— Ваши услуги больше не требуются. — Кэрис вскинула голову. Перед ее лицом оказалось лицо Симоны, ее обжигающе ледяной взгляд. — Да в вас никогда особенно и не нуждались, — со злобой прошипела Симона. — Вами пользовались — до поры до времени. И вы, пусть вы ловкая штучка, должны были это понимать.

Кэрис открыла рот и — не могла вымолвить ни слова. Джоша уже уносили на маленьких носилках. Дэниел разговаривал с врачом, Фиеста — с медсестрой.

Губы Симоны искривила усмешка.

— Впрочем, кажется, вы этого не поняли, — жеманно выговорила она. — Тогда постараюсь вам объяснить. Вы были нужны Дэниелу до тех пор, пока помогали ему вернуть ребенка. Теперь у Дэниела есть сын и есть я, и не воображайте себе ничего другого. Будьте довольны тем, что он не винит вас в болезни мальчика. Он винит только себя.

Охваченная страшным нервным ознобом и тупой, сковавшей ее изнутри болью, ничего кругом не видя, Кэрис дала оттеснить себя назад. Она смутно слышала, как Дэниел окликнул ее по имени, но не могла шевельнуться. Однако вдруг рядом оказалась Фиеста, она потянула за локоть Симону, а другой рукой подтолкнула вперед Кэрис. — Улетают. Иди же, Кэрис.

Снедаемая страхом и мучительной тревогой, Кэрис стояла у окна, она ожидала возвращения Дэниела. За стеной, в больничной палате, лежал Джош. По приезде в больницу Дэниел поднял на ноги весь персонал и к тому же добился, чтобы им сразу же отвели комнату по соседству с палатой Джоша. Все это время Кэрис скромно держалась в стороне, стараясь не создавать излишней суеты. В какой-то момент до нее донеслось шепотом произнесенное слово — «менингит», и она едва не лишилась чувств. Дэниел осторожно обнял ее за плечи, проводил в эту комнату и оставил, велев отдыхать, пока в ней нет надобности.

Но разве могла она отдыхать? Как безумная, Кэрис мерила комнату шагами. Иногда в ее мозгу возникали мысли о Симоне, но она гнала их прочь, потому что сейчас главное был Джош. Когда же она появится, эта надобность в ней? И появится ли? Дэниел прекрасно управляется сам, а Джош… Джош лежит без сознания.

— Дэниел! — всхлипнув, бросилась она навстречу вошедшему мужчине с бледным, осунувшимся лицом.

— Все в порядке, милая, все в порядке, — приговаривал он, обнимая ее и приглаживая ее непослушные волосы.

— Как же… Я слышала — «менингит».

Он чуть отодвинул ее от себя и взял в ладони ее заплаканное лицо. Усилием воли улыбнулся — ободряя ее.

— Мы доставили его вовремя, — прошептал Дэниел. — Врачи успели откачать у него спинномозговую жидкость, чтобы уменьшить давление на мозг.

— О, нет, — только и смогла выдохнуть она — прежде, чем погрузилась во тьму небытия…

Когда Кэрис пришла в себя, то поняла, что лежит на кровати, а Дэниел, приподняв ее за плечи, держит у ее губ бумажный стаканчик с водой.

— Хороша же я, — отпив глоток ледяной воды, слабо выговорила Кэрис. — Должна быть вам поддержкой и опорой, а сама… — Она приподнялась и посмотрела на него тревожно расширившимися глазами. — Скажи, как он там.

— Спит. Доктор сказал, что он проспит долго, но потом дело пойдет на поправку. Это вирусная форма, не такая опасная. А он достаточно крепок, чтобы…

В сознании Кэрис молнией сверкнула страшная мысль, сердце пустилось вскачь. Тэра! Когда Кэрис ее оставляла, девочка казалась вполне здоровой, но если вирус… А дети, что были на празднике? Джош в ту ночь спал вместе с другими. Голова еще кружилась, но Кэрис лихорадочно начала сползать с кровати. Дэниел подхватил и удержал ее.

— Не волнуйся, с Тэрой все в порядке. Слышишь? — втолковывал он, обнимая женщину. — Когда доктор сказал мне о вирусе, я немедленно позвонил на остров. Фиеста заверила меня, что Тэра чувствует себя хорошо, так же и остальные дети. Чтобы не оставалось сомнений, я выслал на остров врача и медсестру, хотя наш доктор считает, что Джошу просто не повезло. Он мог подхватить заболевание, например, купаясь в море.

— К-как ты догадался, о чем я подумала? — дрожащим голосом произнесла женщина, постепенно расслабляясь. Он сумел все предусмотреть, обо всем позаботиться!..

— Потому что я и сам отец, к твоему сведению, — улыбнулся он.

— О, Дэниел, — счастливо вздохнула она, — ты чудесный отец. — Только подумать: первая его мысль после Джоша была о Тэре и других детях на острове! Кэрис переполнилась любовью к нему.

— Это ты чудесная, — нежно промолвил он. — А сейчас давай немножко позаботимся о нас самих. Посмотри, на кого мы с тобой похожи: босые, в грязных шортах — ну ни дать ни взять парочка пиратов с разбитого корабля. Давай-ка, прежде чем увидеться с Джошем, приведем себя в порядок.

Она кивнула, плача и улыбаясь одновременно.

— Тут рядом — душевая комната. Иди первая, а я пока поищу что-нибудь поесть.

— Нет, я даже думать не могу о еде.

— Это необходимо. Тебе надо подкрепиться. Нам с Джошем без тебя просто не обойтись. — Он наклонился, легонько поцеловал ее в лоб и вышел.

Дверь за Дэниелом закрылась, и Кэрис тяжело вздохнула. Он прав: чтобы помочь Джошу выздороветь, им потребуется много сил. Бедный малыш проснется один, в незнакомом месте, в больничной обстановке… Ему захочется, чтобы рядом с ним была… был кто-то близкий… его отец, чтобы тот посидел у его постели. Мрачные мысли вновь обступили Кэрис, и она поспешила в душ — в надежде, что избавится от них.

Но все было тщетно. Когда она сбрасывала на пол шорты, из кармана выпало колечко с сапфиром и, покатившись по полу, ударилось о кафельную стену. Как зачарованная следила за ним Кэрис, а в голове вертелись слова — те слова, которыми недавно обменялись Симона и Дэниел. Кэрис своими глазами видела, что у него наладились отношения с Симоной.

Она повернула кран и решительно шагнула под ледяные струи. Но кошмар не исчезал: в голове неотвязно звучали последние слова Симоны: ее, Кэрис, использовали, обошлись с ней как с вещью, и больше она не нужна. А Дэниел взял ее с собой в больницу только потому, что из-за болезни Джоша в ней вдруг снова возникла потребность. Когда же мальчик поправится… Кэрис резко выключила воду и вышла из душевой.

Она расчесывала у окна волосы и вздрогнула, когда в комнату вошел Дэниел с подносом.

— Мне удалось раздобыть сандвичи и чай. А ты уже освободила душ?

— Да, — бросила она.

— Ну как, тебе лучше? — Он тоже взял из стопки на кровати два полотенца.

— Да, гораздо лучше, — соврала Кэрис. Может ли ей быть лучше, когда все так ужасно? Милый Джош серьезно болен, а ее собственная жизнь — снова разбита. Как сам Дэниел может думать о каких-то там сандвичах, о том, свободен ли душ? Это оттого, ответила она себе, что он старается скрыть страх и тревогу.

Что ж, и я стану делать то же самое, поклялась Кэрис. Ради Джоша я тоже должна быть сильной и не думать о себе.

Она достала из сумки чистую одежду для Дэниела — полотняные брюки и легкую рубашку — и разложила на его кровати. Вынимая вещи, на мгновение поднесла их к лицу, но одежда была выстирана и не хранила его запаха.

Когда из душа вернулся Дэниел — с обмотанным вокруг бедер полотенцем и вытирая другим мокрые волосы, — Кэрис сидела по-турецки на кровати и прихлебывала чай.

Она не могла смотреть, как он одевается прямо при ней, не стесняясь, словно они были муж и жена, словно по-прежнему принадлежали друг другу. Ей не хотелось видеть это великолепное тело, которое она совсем недавно обнимала. Не хотелось усугублять и без того горькое чувство потери.

— Мистер и миссис Кеннеди, вас зовет сын, — просунулась в комнату голова медсестры.

Кэрис поперхнулась чаем и изумленно уставилась на нее, потом в замешательстве отвела взгляд. Значит, персонал больницы думает, что они — муж и жена, а Джош — их сын.

— Кэрис, — позвал Дэниел.

Она подняла глаза и увидела, что Дэниел решительно протягивает ей руку.

— Он зовет тебя, — хрипло, через силу выговорила она.

— Он зовет маму и папу, — улыбаясь, терпеливо объяснила сестра.

У Кэрис сжалось сердце. Медсестра явно ошибалась, он не мог так сказать: Джош знал, что у него нет матери. Ах, нет, он, должно быть, бредил: времена смешались в его болезненном сознании, он позабыл, что мать умерла, и звал ее живую!

— Кэрис! — уже настойчивее повторил Дэниел. Она растерянно уставилась на него, не зная, что делать. Ей до смерти хотелось увидеть мальчика, но только не так, не под видом ожидаемой матери. Парализованная внезапным и неясным страхом, она не могла тронуться с места.

Дэниел приблизился к ней и взял ее за руку.

— Да что с тобой?

Не в силах говорить, она, на ватных ногах, потянулась за ним. Ее пошатывало, и, чтобы не дать ей упасть, Дэниел крепче сжал ее руку. Они вошли в палату.

— Папа, — послышался с кровати слабый голос Джоша, и лицо мальчика осветилось такой же слабой улыбкой.

Кэрис робко застыла в дверях прохладного, полутемного помещения. Ее переполняли противоречивые чувства: жалость к самой себе и радость за Дэниела. Мальчик впервые назвал его папой!

Дэниел подошел к кровати сына и взял его маленькую руку в свою.

— Я здесь, сынок, — взволнованно и глухо произнес он.

Внезапно Дэниел оглянулся на Кэрис, и она увидела в его глазах слезы.

— А где мама? — спросил мальчик.

— Она здесь, Джош, — ласково отвечал отец. — Вон стоит у двери.

У Кэрис перехватило дыхание. Что он делает? Как можно шутить такими вещами? Это нечестно и по отношению к Джошу, и по отношению к ней! Ей хотелось выбежать вон, но она будто приросла к месту. Раньше такое бывало с ней только в кошмарных снах.

— Я не вижу. Кэри, где ты? Иди ко мне, — пролепетал Джош.

Голова у Кэрис шла кругом. Выходит, Джош понимает? Малыш знал разницу между нею и своей матерью, но в теперешнем болезненном состоянии ему хотелось видеть в няне родного человека. Сама не помня как, Кэрис очутилась по другую сторону постели, а Джош протянул к ней руку. И вот он уже держит за руки их обоих — своего вновь обретенного отца и… и Кэрис.

— А где моя сестренка?

— Тэра осталась с Шафран, — поспешно ответил Дэниел. — Они обе очень ждут твоего выздоровления, Джош. Ты скоро поправишься, и мы поедем домой.

— Я хочу прямо сейчас… — проговорил малыш и вновь погрузился в сон.

— Пока оставьте его, — сказала стоявшая позади медсестра. — Ему сейчас нужно много спать. Вот увидите, завтра утром он будет чувствовать себя заметно лучше.

В каком-то помрачении Кэрис вышла из палаты и остановилась в коридоре, прислонясь спиной к холодной стене. Она глубоко дышала, стараясь прийти в себя. Ей надо уезжать отсюда… Она здесь больше не нужна.

— Что ты делаешь? — нервно спросил Дэниел, входя в комнату через некоторое время.

— Уезжаю на Левос, — проронила она, засовывая в сумку свои вещи.

Дэниел плотно затворил за собой дверь и шагнул к ней.

— Я же сказал: с Тэрой все в порядке. Она здорова, и за ней присматривают. Ты нужна здесь.

— Вот именно, нужна! — взорвалась она, переходя на хриплый шепот. Весь ужас, напряжение и усталость последних дней захлестнули ее душу болью. — Нужна, а не желанна! А это, знаешь ли, большая разница! Впрочем, возможно, ты ее и не видишь. Страх и тревога за Джоша так ослепили тебя, что ты перестал понимать разницу между хорошим и дурным. — Она подошла ближе и дрожащей рукой указала в сторону соседней палаты. — То, что ты сделал сейчас, дурно, Дэниел, очень дурно! Ты заставил больного ребенка поверить, будто я — его мать. Но это не так… и так никогда не будет!

— Так будет.

— Он был в бреду и оттого перепутал.

— Он вовсе не был в бреду.

— Нельзя врать детям, нельзя их обманывать! — расплакалась она.

— Тут никто никого не обманывает, поверь.

Она швырнула в него сумкой и, упав на кровать, закрыла лицо руками. Ее скорчившаяся фигурка сотрясалась от рыданий.

— Ты дразнил меня… А теперь дразнишь Джоша! Здесь вместо меня должна быть Симона!

Дэниел попытался ее обнять, но она противилась и вырывалась, исступленно колотила его в грудь кулаками до тех пор, пока не обессилела.

— Бей меня еще, — покаянно пробормотал он. — Бей, сколько сил хватит. Я заслужил это тем, что, сам того не желая, морочил тебе голову.

Но у нее уже кончился запал, и, хотя кулаки были по-прежнему сжаты, она вся поникла.

— Значит, ты, негодяй, признаешь свою вину?

— Да, я виноват, любимая. Я проявил полную неспособность убедить тебя в моей к тебе любви. Если это можно назвать словом «дразнить», я дразнил тебя.

Она пыталась разглядеть сквозь слезы его лицо. В любви? Он сказал, в любви, или ей почудилось?

Внезапно она, вся дрожа, вскочила на ноги.

— Ах, нет, Дэниел Кеннеди! Ты не любишь и никогда не любил меня. Ты мною пользовался… ради Джоша. Ты притворялся — чтобы я лучше помогала тебе управляться с сыном. И сейчас я нужна тебе тоже для этого.

— Но ведь и я подозревал тебя в том же, — возразил он, тоже выпрямляясь во весь рост и с вызовом глядя ей в лицо. — Разве я не говорил, что ты любила меня ради Джоша?

— Это неправда! Я любила тебя самого!.. — Опомнившись, она прикусила язык. Потом ринулась было прочь, но он поймал ее и крепко сжал в объятиях.

— Родная моя! Да я давно люблю тебя… все время. Я и на тот остров хотел вас увезти, чтобы там, где мы будем совсем одни, рассказать о своих чувствах. — Дэниел повернул к себе ее лицо, вглядываясь в наполненные слезами глаза — живые озера страдания. — Кэрис, я люблю тебя и хочу быть с тобой. Ты мне желанна. Но ты и нужна мне — и не из-за Джоша. Ты нужна мне самому, потому что я не представляю, как смогу жить без тебя.

О, как бы ей хотелось поверить! Так, казалось бы, просто — отмести прочь все сомнения. Но боязнь ошибки, страх обнажить душу слишком глубоко укоренились в ней. А жестокие слова Симоны подтверждали то, чего Кэрис и сама всегда опасалась: что Дэниел пользуется ею в своих интересах. Она честно помогала ему наладить контакт с Джошем, совместными усилиями они добились успеха, и необходимость в ее помощи отпала. Но вот Джош заболел, и она понадобилась вновь.

— Я… я плохо соображаю, — нервно призналась Кэрис и сделала шаг назад. — Нет, не трогай меня, Дэниел! Пойми, я хочу, но не могу поверить. Я вспоминаю ту чудесную ночь на берегу, то, как ты старался мне угодить… Замечательный был вечер. Самый счастливый в моей жизни… Вообще все, что бы мы ни делали вместе — купались, ныряли, зарывали клад, — все было чудесно и восхитительно. Но ведь все это было для пользы дела, для Джоша…

— Нет, Кэрис, — мягко покачал головой Дэниел. — Любовью мы занимались не ради Джоша.

С этим было трудно спорить. Верно, тогда они были полны друг другом. В те часы для них не существовало никого и ничего — только они одни да долгие, полные страстной неги тропические ночи.

— Да… это так, — вымолвила она дрожащими губами, — но… но как же все остальное? Симона сказала…

— Когда ты говорила с Симоной? — потемнев лицом, быстро спросил Дэниел. Кэрис нервно откинула со лба волосы. Нет, она не станет сплетничать и ябедничать. И так уже сболтнула лишнее. — Кэрис, прошу тебя, скажи. Мне надо знать, что терзает тебя.

Кэрис, досадуя, кусала губы. Затем, глядя в сторону, стала поспешно выталкивать из себя слова — она желала поскорее от них избавиться:

— Она не хотела пускать меня в вертолет, там, у Фиесты. Сказала, что я больше не нужна, что меня просто использовали. — Кэрис храбро подняла на него глаза. — Я и сама видела вас вместе, видела, как она держала тебя за руку, слышала, как ты соглашался с ней и винил себя.

— Я действительно винил себя. Если бы мы, по моему настоянию, не поехали на остров, Джош, возможно бы, не заболел. Остальное я плохо помню, потому что все мои мысли были заняты мальчиком. — Он подошел ближе. — Ты ведь не станешь придавать значение словам обозленной женщины?

— Но ведь она злилась из-за тебя, Дэниел, — не сдавалась Кэрис. — И раз она была так жестока, значит, очень любит тебя.

— Она не любит меня, Кэрис. Для нее это вопрос престижа. У нас с ней был бы брак по расчету. Если Симона и завидует тебе, то из тщеславия. Кроме того, она не могла полюбить Джоша, и он ее не принял, а это тоже ее задевает. Но вот ты Джоша любишь.

Качая головой, Кэрис пыталась улыбнуться.

— Потому-то я и нужна тебе — больше, чем она. Нет, не спорь, Дэниел, дай мне закончить. Понимаешь, я полюбила Джоша раньше, чем тебя, — вот где разница. — Она глубоко вздохнула. — Ты утверждаешь, что любишь меня независимо от моей привязанности к мальчику. Но, Боже, как мне узнать это наверняка?

Дэниел долго смотрел на нее. А когда нарушил молчание, то от его слов веяло леденящим холодом:

— А ты этого никогда и не узнаешь. — Он отошел и встал у окна. Отодвинув занавеску, какое-то время всматривался в черноту ночи. — Кэрис, я могу до посинения твердить, что люблю тебя, но, если твое сердце не раскроется мне навстречу, ты никогда не будешь уверена до конца.

Дэниел повернулся и шагнул к ней. Она вздрогнула, боясь, что, если он коснется ее, упадет в его объятия и начнет молить избавить ее от того бремени, которое он на нее взваливал. Сомнение… роковое наказание за недостаток доверия!

— Пойду-ка пройдусь, — сказал Дэниел. Голос был ровен и холоден. Возможно, Дэниел тоже старался оградить свое сердце от причиняемой боли.

После его ухода Кэрис долго лежала, свернувшись клубочком. Дэниел не прав, думала она: ее сердце открыто, широко распахнуто и оттого-то мучительно болит, истекая кровью. Оно болит за них обоих. Однако, зачем она так себя изводит? Неужели из-за Эйдена и его предательства? Но Дэниел — не Эйден. Никого прежде она не любила так, как Дэниела. Он стал для нее смыслом жизни.

Кэрис села на кровати и достала из ящика тумбочки кольцо с сапфиром. Она долго не могла оторвать взгляд от драгоценной вещицы. Потом оглядела больничную комнату — серые стены, блеклые занавеси на окнах, кровати с металлическими спинками. Самая неподходящая на свете обстановка для помолвки, подумала Кэрис, легко надевая кольцо на средний палец левой руки. Оно пришлось ей точно впору, будто делалось специально для нее.

Кэрис знала, что найдет любимого за стеной, у постели Джоша. Не стал бы Дэниел уходить от сына далеко.

Догадка оказалась верной: Дэниел сидел возле кровати спящего мальчика, держа его за руку. Он обернулся на звук открывающейся двери. Кэрис прошла через всю комнату, остановилась за его спиной и, поднеся к его лицу левую руку, прошептала ему на ухо:

— Я решила опередить события. И сделала это сама…

Со вздохом невыразимого облегчения он взял ее руку и прижал к губам. Потом встал со стула, обнял ее и поцеловал. Поцелуй его был так жаден, глубок и многообещающ, что Кэрис поняла: она прощена. Дэниел с обожанием глядел на нее.

— Я дарил тебе это кольцо не в знак помолвки — просто как залог моей любви. Как обещание чего-то… большего.

— О, — восхищенно выдохнула она, — чего же, например?

— Например, бриллианта со звезду величиной.

— Ну, с меня довольно и этого кольца, — излучая любовь, тихо сказала Кэрис. — Я ведь всего-навсего нечесаная дикарка, и крупные бриллианты мне не пристали. И потом, я предпочитаю настоящие звезды. На небе из черного бархата, озаряемом светом луны.

Он нежно поцеловал кончик ее носа.

— Я уже говорил, что это — кольцо моей матери. Единственная память о ней. Я всегда носил его с собой, с самого детства. И ждал случая подарить его той, кого полюблю так же сильно, как любил мать. До тебя его еще никто не носил, — прибавил Дэниел с особым значением, и Кэрис поняла, что он имел в виду Сьюзанн.

— Вы целуетесь, — раздался с постели тонкий голосок.

Не разжимая объятий, оба оглянулись. Джош смотрел на них и улыбался.

— Да, сынок, — нежно сказал Дэниел. — Привыкай, потому что отныне тебе придется видеть это очень часто.

Со счастливой улыбкой малыш вновь уснул.

За окном была ночь, дождь стучал по крыше маленького коттеджа на Левосе. Не было ни луны, ни звезд, но темноту тропической ночи озаряло для Дэниела и Кэрис яркое пламя их страсти. Той, которую, в ожидании выздоровления Джоша, им приходилось сдерживать.

И вот теперь, когда в разразившийся наконец сезон дождей потоки воды заливали остров, их… захлестнула любовь. Жажда и обожание, нежность и стремление раствориться друг в друге — любовь, любовь на всю ночь, до самого рассвета.

— Знаешь, на сей раз, я останусь здесь до утра — пока сюда не ворвутся Джош и Тэра, — объявил Дэниел, крепко прижимая к себе утомленную, насытившуюся любовью Кэрис.

Тихо и счастливо засмеявшись в ответ, Кэрис нежно коснулась теплыми губами его шеи.

— Это просто замечательно, — прошептала она. — Только поторопись узаконить свои притязания, потому что Шафран уже шьет мне свадебное платье.

— Не может быть, — притворно простонал Дэниел, и — его сморил сон.

А Кэрис еще недолго перебирала в памяти события предыдущих дней. Фиеста готовит им свадьбу, здесь, на острове. Будут присутствовать только они сами, да дети, да еще друзья из местных, скромное торжество — так уверяла Фиеста. Но Кэрис-то знала… Она с насмешливым любопытством спрашивала себя, как-то примирятся с шумной, по карибскому обычаю, свадьбой ее чопорные родители. Ведь Дэниел настоял, чтобы они непременно прилетели на остров ради такого случая. Пора бы им уже переступить через собственную гордость, сказал он, и осознать, что у них есть кое-какие родственные обязанности. Впрочем, Кэрис была уверена, что, когда они прилетят, все будет отлично — об этом позаботится Дэниел, как умел он заботиться обо всем на свете и все на свете устраивать наилучшим образом.

— Я так люблю тебя, милый, — прошептала она. Дэниел что-то сонно промычал в ответ и крепче прижал ее к себе. Конечно же, не расслышал. Но ведь он все равно это знает.