Отравленный трон

Заботливый друг

Джонатон вошел, не говоря ни слова, и махнул рукой Винтер, чтобы она закрыла за ним дверь. Она повиновалась с дико бьющимся сердцем, тревожно оглядев целый отряд широкоплечих гвардейцев, столпившихся в холле. Она обернулась к королю и низко поклонилась, ожидая разрешения заговорить.

Джонатон стоял уперев руки в бедра, и солнце золотило его волосы и бороду. В этой тесной комнате король, в яркой придворной одежде, не просто наводил робость — он, казалось, заполнил собой все пространство. Он огляделся вокруг с мрачным лицом и наконец неохотно перевел взгляд голубых глаз на Винтер, словно она была последним человеком на земле, к которому он хотел бы обратиться.

— Ну что, девочка? — кисло проговорил он, оглядывая ее с головы до ног. — Куда там подевался твой отец?

— Ваше Величество! Мой… — Она глядела на него широко раскрытыми глазами: это он серьезно? Она не могла поверить. Неужели он не знал, где ее отец? Разве Рази не рассказал ему о состоянии Лоркана? Вероятно, Джонатон увидел, как ее озадаченность переросла в гнев, и хоть лицо его и оставалось таким же надменным, глаза внимательно сощурились.

Винтер выпрямилась во весь рост и заговорила учтиво, хоть и сквозь зубы:

— Лорд-протектор серьезно болен, Ваше Величество. Он крепко спал, пока ваша стража своими воплями не разбудила его. — Джонатон моргнул. — Разве Ваше Величество не говорили с Его Высочеством наследным принцем Рази о здоровье лорда-протектора?

Джонатон вскинул руку:

— Хватит этих проклятых титулов, девочка! Нет, я не говорил с Рази о твоем отце! Я с этим чертовым парнем за три дня и двух слов не сказал… — Лицо его потемнело при мысли о сыне. — Разрази его Господь. — Встряхнувшись, он заглянул в гостиную. — Так он в постели? Лоркан-то?

— Да, он в постели. Рази запретил ему вставать.

Джонатон обратил на нее ледяной взгляд:

— Вчера он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы защитить тех поганых мальчишек от моей стражи. Значит, ему трудно встать, чтобы прийти ко мне?

Сердце Винтер упало, и она застыла на секунду, словно парализованная. Затем, как могла гладко, хоть губы и немели от бешенства, проговорила:

— Отец вышел в библиотеку по делу, порученному Вашим Величеством. У подмастерьев Хьюэтта случилось недоразумение с документами, и отец разрешил его, потому что обязан был это сделать.

— Но он не может явиться на мой совет или показаться при дворе, не правда ли, леди-протектор? Ему хватает энергии для своих мастеров, но не для своего короля?

На этот раз Винтер, вовсе не колеблясь, ответила тихо и холодно:

— Поход в библиотеку чуть не убил моего отца, Ваше Величество. Возвращаясь, он упал на колени. Если бы не… — Она осеклась, чуть не сказав «если бы не Кристофер», но, к счастью, вовремя проглотила эти слова и гладко продолжала: — Если бы не сила его духа, он бы не добрался до постели. Его Высочество принц Рази бранил его за этот выход.

Секунду Джонатон смотрел на нее с непроницаемым лицом, затем повернулся без предупреждения и направился в комнату отца. Винтер поспешила за ним, отчаянно воскликнув:

— Дайте мне хоть подготовить его, Ваше Величество!

Но Джонатон прошел через гостиную не останавливаясь.

Он помедлил в дверях, и девушке пришлось проскользнуть в спальню мимо него. Винтер так привыкла к болезни, быстро отнявшей силы у Лоркана, что уже не замечала, до чего он изможден. Но Джонатон давно не видел друга и остановился у двери неподвижно, вытаращив глаза. Винтер подошла к кровати и тихо встала рядом с отцом. Она задумалась, слышал ли Лоркан их разговор. Покосившись на отца, она решила, что вряд ли. Лоркан смотрел на Джонатона из-под опущенных век, с неподвижным лицом, его голова лежала на подушках. Винтер перевела взгляд на Джонатона — теперь и дочь, и отец молча глядели на короля.

Джонатон нахмурился. Глаза его задержались на лице Лоркана, его бледных губах, глазах, окруженных черными тенями, впалых, бледных щеках. Король сжал челюсти и неуверенно подошел к другу. Лоркан следил за ним одними глазами.

— Твоя дочка сказала, я тебя разбудил, — проговорил Джонатон, глядя на Лоркана с высоты своего немалого роста.

— Ничего страшного. — Голос Лоркана прозвучал неожиданно уверенно — его обычный, чуть хрипловатый голос, говорящий об остром уме и неизменной внимательности.

Это, казалось, удивило и утешило Джонатона — он наконец взглянул на старого друга внимательно, затем кивнул и осторожно присел на край кровати:

— Она еще сказала, что Рази приковал тебя к постели.

— Он очень настаивал.

Последовала короткая тяжелая пауза.

— Ты не разговаривал с Рази? — осторожно спросил Лоркан.

Джонатон поморщился:

— Мы с ним… вращаемся на удаленных орбитах. — Он тряхнул головой. — Парень сильно испытывает мое терпение. — Он покосился на старого друга и мрачно пробормотал: — Ходят слухи…

— Вранье, — сразу вставил Лоркан. — Придворные сплетни и клевета.

— Но все же… — Джонатон снова покачал золотоволосой головой и хмыкнул: — Все же…

— Рази с похвальной быстротой сделал все, чтобы положить слухам конец.

Джонатон задумчиво глядел в огонь.

— Все же, — продолжал он, — гораздо проще было бы бросить хадрийца обратно в темницу. Если он окажется на цепи в камере, не останется никаких оснований для обвинений в непристойном поведении.

Винтер вся напряглась от ярости, но Лоркан только вздохнул и махнул рукой:

— Просто отпусти ты этого мальчика, Джон. Отошли его обратно в Марокко, чтобы здесь не болтался.

Джонатон устремил на Лоркана подозрительный взгляд. Лоркан не изменился в лице.

— Мне он нужен здесь, ты же знаешь… — Он бросил взгляд на Винтер и снова отвернулся к огню. — Он — мой единственный рычаг воздействия.

Лоркан вздохнул и не стал настаивать. Он спокойно лежал в кровати, пока король наблюдал за пламенем. Винтер боролась с собой, загоняя обратно в грудь ненависть и отвращение, чтобы не выпалить чего-нибудь, о чем пришлось бы сожалеть всю жизнь.

— Как ты себя чувствуешь, Лоркан? — тихо спросил Джонатон, не отрывая взгляда от огня.

Винтер стиснула зубы, а Лоркан даже не потрудился ответить. Оба знали, что Джонатон спрашивает не из тревоги за здоровье старого друга. Лоркан молчал, и король обернулся на него. Он вздрогнул, встретив направленный на него холодный зеленый взгляд Лоркана.

Джонатон виновато отвел глаза, потом снова поднял их. Затем он сердито оскалился, будто вспомнив, что он король, выпрямился и нахмурился, глядя на больного сверху вниз.

— Когда ты сможешь выполнять свой долг, Мурхок?

— Один Бог это знает, Ваше Величество.

Оба голоса прозвучали одинаково холодно, одинаково несговорчиво.

Джонатон предупреждающе склонил голову:

— Мне нужна ваша публичная поддержка, лорд-протектор.

— Тогда можете приказать гвардейцам, чтобы они носили меня повсюду на носилках с табличкой на шее, Ваше Величество, потому что я не могу предложить вам больше того, что у меня есть.

Минуту они сердито смотрели друг на друга. Потом лицо Лоркана чуть смягчилось.

— Послушай, Джон, — тихо сказал он. — У меня больше нет сил. Разве сам не видишь? От меня никакого проку. — Он развел своими большими руками с извиняющейся, сердечной улыбкой. — Дай мне только еще немного времени.

Джонатон посмотрел на Лоркана из-под сдвинутых бровей, затем бросил взгляд на Винтер. Она невольно шагнула назад, видя в его глазах расчет, от которого по спине пробежал холодок. Лоркан судорожно стиснул руку короля.

— Джонатон! — выдохнул он встревоженно, в голосе его прозвучали предупреждение и мольба.

Джонатон стряхнул руку Лоркана с рукава и встал, не отрывая взгляда от Винтер.

— Леди-протектор, мы увидимся на пиру сегодня вечером, я удостою вас позволения занять место вашего отца. — Он поклонился ей, а затем Лоркану, глядевшему на него с холодной ненавистью. — Желаю вам скорейшего выздоровления, лорд-протектор. С нетерпением жду, когда вы вернетесь ко мне.

Они слушали, как он ушел, ровный шаг его гвардейцев вскоре затих в отдалении. Губы Лоркана были сжаты и дрожали от гнева, руки вцепились в одеяло. Винтер положила руку ему на плечо:

— Не расстраивайся, папа. Это всего лишь еще один пир! В лучшем случае там будет просто смертельно скучно, в худшем — мне придется танцевать с Уорриком Шердоном, и он мне все ноги отдавит.

Он взял ее руку и прижал к груди. Он рассеянно гладил мозоли на ее ладони, старые шрамы на костяшках. Сколько лет они проработали ради ее независимости… глупцы, как будто у нее был хоть один шанс!

— В худшем случае тебя отравит оппозиция короля, — горько проговорил он, — а еще тебя могут заколоть или застрелить. Или Джонатон решит выдать тебя за одного из своих придворных только для того, чтобы держать под рукой. Или отослать тебя в монастырь, чтобы иметь власть над моими словами. Он…

— Отец!

Он сжал ее руку и поднес к губам, зажмурив глаза.

— Ох, Винтер, — простонал он, горестно покачивая головой. — Ох, девочка! Хоть скажи мне, что Марни согласилась! Скажи мне хотя бы это!

— Она согласилась, — прошептала Винтер, вкладывая в улыбку всю фальшивую жизнерадостность, которую могла из себя выжать. — Разве ты в ней сомневался?

Лоркан кивнул.

— Хорошо, — сказал он, вновь обретая самообладание. — Хорошо. — Он глубоко вздохнул и выпустил ее руку, сел повыше на кровати и велел, махнув рукой: — Теперь позови этого парня — никто из нас не должен сегодня сидеть в одиночестве. — Но вдруг, словно вспомнив о чем-то, удержал ее за руку и заглянул в глаза. — Мы должны рассказать Кристоферу о нашем плане, — тихо сказал он, — его тревожит, что ты можешь остаться здесь одна. Он в своем путешествии будет радоваться тому, что ты в безопасности.

— Нет, отец! — вырвалось у Винтер.

Такой резкий ответ удивил Лоркана, и он потянул дочь за руку, чтобы взглянуть на нее пристальнее:

— Ты боишься, что он расскажет Рази? Выдаст тебя?

«Нет, отец, вовсе не этого я боюсь. Я боюсь, что, если я попытаюсь обмануть его так же, как обманываю тебя, Кристофер меня насквозь увидит. А если Кристофер догадается, что я на самом деле задумала, он лучше бросит меня на цепь в темницу, чем позволит уйти. И ты, отец, наверно, сам отдашь ему ключи».

Винтер серьезно кивнула отцу:

— Да, я думаю, он расскажет Рази. Рази хочет, чтобы я осталась здесь, и Кристофер наверняка сочтет себя обязанным встать на его сторону.

Лоркан улыбнулся ей по-доброму:

— По-моему, ты недооцениваешь его уважение к тебе, дорогая.

Она сжала его руку, наклонилась ниже и сказала веселым голосом:

— Отец! Не рассказывай ему, что мы задумали! Каково бы ни было это его так называемое уважение.

Лоркан примирительно вскинул руки:

— Как скажешь!

Винтер подошла к тайной двери и отодвинула панель, но мысли ее были за тысячу миль от их комнаты. Она увидела фигуру в темноте, вздрогнула и подавила крик, когда бледное лицо Кристофера оказалась всего в нескольких дюймах от ее лица. Она отступила назад, схватившись за кинжал. Лоркан крикнул ей:

— Что такое?

— Кристофер! — воскликнула она. — Ради бога, что…

Припасы для завтрака лежали у ног Кристофера — Винтер поняла, что он не отходил от двери. Он все это время прождал в темноте.

Подслушивал? Нет, она увидела это в его глазах, увидела ту же одержимость, с которой он защищал Рази. Винтер сразу поняла что он ждал на случай, если понадобится его помощь. Интересно, как он собирался добраться до них, если бы их схватили, но по его лицу она прочла, что его ничто не остановило бы, если бы она закричала.

Дыхание ее перехватило, она выпрямилась, вкладывая кинжал в ножны, провела дрожащей рукой по лицу, глубоко вздохнула и попыталась заставить себя успокоиться. По-своему, сдержанно. Кристофер постарался сделать то же самое. Он медленно опустил руки, вложил свой кинжал в ножны и выпрямился. Напряженное, угрожающее выражение медленно сползло с его лица как маска. Он отвернулся, пытаясь выровнять дыхание и скрыть волнение.

— Я подумал… — пробормотал он, — подумал, подожду-ка здесь… на всякий случай.

Винтер молча кивнула и жестом пригласила его в комнату. Оба неуверенно подошли к Лоркану, а тот снисходительно улыбнулся им из кровати, как будто они были малые дети или забавные щенки.