Отшельник. Его девочка

Глава 2

Я смотрю на него, замерев. Даже дышать перестаю.

Не хочу рассказывать всех подробностей. Он сочтет меня жалкой нищенкой и вышвырнет из своего дома. А моей семье ведь деньги нужны! Очень нужны!

Я это делаю не для себя.

Фактически лишаю себя обычной жизни, которой живут мои ровесницы и хочу работать в огромном доме, где уборкой нужно будет заниматься от зари до зари.

— Понимаете, — лепечу я. — Моя семья…

Прикрываю веки.

Лев Сергеевич терпеливо молчит, рассматривает меня. Я чувствую его взгляд. Он ожогами на кожу ложиться.

— У моего брата порок сердца. Ему уже делали операции. Он постоянно под контролем врачей. Ему нужны дорогие лекарства. На все это уходит много денег, а маму недавно уволили с работы. Она вообще на трех работах раньше работала, но с возрастом перестала справляться. Да и я пока училась, она мне работать запрещала. Главное ведь образование достойное.

— Педагогическое? — мужчина как-то не по доброму усмехается.

— Ну, да, — растерянно киваю.

— Ты знаешь, какие зарплаты у учителей? — уточняет он так, будто унизить меня хочет.

— Зато стабильно, — голос срывается в шепот.

Лев Сергеевич замолкает. Я заламываю пальцы от нервов до хруста. Мне душно и страшно. Я словно в клетке со зверем. И, не смотря на то, что мужчина ведет себя сдержано, в моих мыслях постоянно всплывают ужасные слухи о нем.

Ощущение такое, что он сейчас прикажет мне делать что-то непристойное.

— Я хочу помочь маме, — продолжаю тихо, взгляд не поднимаю.

— На что ты готова? — надменно спрашивает Лев Сергеевич.

Я вздрагиваю от его резкого и сурового голоса. Мельком смотрю ему в глаза, а затем зависаю взглядом на картине за его спиной: бушующее море с маленькой яхтой, качающейся на волнах.

— Ради брата и мамы… Я готова на все, — произношу уверенно.

— Ну смотри, Дарина, подъем в моем доме в семь утра. Прислуга, то есть ТЫ, сначала накрывает на стол. Готовят повара, но сервировка и уборка полностью на тебе. Завтрак в восемь утра. Затем проверяешь порядок в доме. Гостиная, кухня, спальни, засранные туалеты — это все твоя зона ответственности. У меня часто ночуют женщины. Их комнаты на втором этаже. Чистое постельное белье, глажка, уборка за ними — все на тебе. Дом большой — четыре этажа, работы много. Уверена, что справишься?

Он ухмыляется, и взгляд такой надменный. Безжалостный.

Смотрит на меня, словно я букашка какая-то.

— Я уверенна, — киваю. — Осознаю, что работы в доме много. Иначе вы бы столько не платили.

— Испытательный срок две недели, — заключает строго.

— То есть, я принята? — хлопаю ресницами растерянно, дыхание от радости перехватывает.

— Да. На испытательный срок, — скашивает губы в полуулыбку.

А я выдыхаю облегченно.

— После ужина ты сразу должна уйти в свою комнату, — продолжает Лев Сергеевич. — И не показываться до семи утра.

Непонимающе смотрю на него. Все это навевает мысли о том, что после ужина он превращается в какого-нибудь страшного лютого зверя, который меня заживо сожрать может.

— Если не справишься с работой, оплаты своего труда можешь не ждать. Вылетишь с тем, с чем приехала.

— Поняла, — сдерживаю улыбку.

— Константин тебе проведет экскурсию по дому, — Лев Сергеевич нажимает какую-то кнопку на своем столе.

И уже через пару мгновений в кабинет возвращается мужчина, который меня сюда привез.

— Спасибо, — благодарю я и встаю.

Поправляю подол своего платья. Мне не верится, что меня так легко приняли. Думала, будет намного сложнее. Может, какие-то каверзные вопросы будет задавать или еще что-то такое. Самое страшное конечно, если бы Лев Сергеевич приказал мне раздеться и сделать ему какой-нибудь минет.

Боже… о чем я думаю?

Это подруга Тина меня на такие мысли наталкивала, как только я ей сказала, что анкету подала на эту должность. Заверяла меня, что миллиардер тут устраивает оргии и будет меня принуждать к сексу.

А в итоге все очень культурно.

Камень прямо с души упал.

И маме теперь смогу помогать. Это самое главное.

Ближайшие три часа мы с Константином ходим по замку. Он показывает мне кладовку, где хранятся все принадлежности, необходимые для уборки. Проходим через огромную гостиную в столовую, затем на кухню. Я уже представляю, как тяжело мне будет мыть полы в этом доме. Правда. Тут с рассветом можно начинать и не факт, что до вечера управишься.

На втором этаже много спален. У каждой свой продуманный дизайн.

Лев Сергеевич упомянул в разговоре, что в этих комнатах живут женщины, которые приезжают к нему. Я стараюсь не думать о том, чем он с ними занимается. Это не мое дело.

Одно только ввергает в шок: комнат около десятка. Неужели у него периодически живут десять женщин?

Третий этаж состоит из трех комнат. Спортивный зал, большой домашний кинотеатр и бильярдная.

Константин проводит меня на четвертый этаж. Здесь тоже коридор с множеством комнат.

У меня в голове сейчас очень много вопросов. Где спит сам хозяин замка? Почему у него нет жены, зато есть десять комнат для женщин? Не одиноко ли ему одному в таком огромном доме?

— Отдыхай, Дарина, — Константин открывает передо мной одну из дверей.

— Моя комната? — уточняю осторожно.

— Верно. Ужин будет в восемь вечера. Подъем завтра в семь утра.

Я киваю.

А затем Константин просто уходит.

Огромный замок в четыре этажа… как управляться с домашней рутиной здесь я пока не очень понимаю. И свою дальнейшую жизнь даже представить не могу. Знаю только, что выходных у меня теперь не будет. Отпуск на две недели раз в году.

Зато я помогу маме и брату.

Это главное сейчас.

Вхожу в свою комнату и осматриваюсь. Очень уютная и светлая, с большой кроватью и шкафом во всю стену. А еще здесь огромное окно в пол, занавешенное только легким тюлем, хорошо пропускающим дневной свет. За окном потрясающий вид на уличный бассейн и ухоженный двор с беседкой и цветниками. Ни телевизора в комнате, ни книжных полок.

Наверно, мне будет не до отдыха с таким объемом работы.

В углу стоит мой чемоданчик.

Чувства смешенные на самом деле. Я до последнего думала, что меня не возьмут на эту работу.

Но взяли!

Беру телефон и ложусь на кровать. Открываю переписку с Тиной.

«Можешь меня поздравить!» — печатаю и улыбаюсь.

«Тебя взяли?» — прилетает ответ от подруги.

«Да»

«И ты не боишься, что он что-то с тобой сделает?»

Вздыхаю протяжно.

У Тины просто паранойя какая-то. Она искренне верит, что миллиардер вдруг захочет трахнуть горничную? Ха-ха три раза.

«Лев Сергеевич культурный мужчина. Это у тебя только секс на уме)))»

Тина долго что-то печатает…

Обиделась?

«Знаешь, Дарин, дело твое, но я бы не доверяла ему. Я за тебя переживаю. И в институте уже спрашивали, почему тебя на парах не было».

Немного позже приходит следующее сообщение:

«И секс на уме не у меня, а у мужиков, типа этого миллиардера. А ты просто слишком доверчивая».

Прикусываю губу до боли.

Никакая я не доверчивая.

Будь Тина моем месте, она бы тоже искала хорошую работу с большой зарплатой.

Мне еще предстоит разговор с мамой. Я уже знаю, что она будет ворчать, когда я ей все расскажу.

Мама нас с братом одна воспитывает. Папа умер, когда родился Степка, мой братик. И с тех пор нам пришлось не сладко. Мне тогда двенадцать лет было.

И я видела, как маме тяжело.

Теперь я могу ей помочь. Наконец-то. Эта мысль меня бодрит и мотивирует.

В моей комнате есть еще одна дверь, и, как выясняется — это ванная комната. Я не спеша раскладываю свои вещи в шкаф, ставлю телефон на зарядку. Фен, полотенца, косметику привезла с собой.

Я в предвкушении ужина.

Забыла только уточнить, нужно ли мне сегодня накрывать на стол? Константин ничего не сказал.

А Лев Сергеевич мне объявил, что рабочий день мой начнется только завтра.

На всякий случай я спускаюсь в столовую раньше.

Когда прохожу мимо второго этажа, до меня доносится женский голос. Замираю на лестнице, смотрю на закрытые двери. Поджимаю губы.

Голос приятный, бархатный. Только смысла разговора мне не слышно. Вздыхаю напряженно.

Какая мне разница, кто это.

Прохожу в столовую. Чувствую себя неуютно. Дом слишком огромный для меня, я к таким масштабам не привыкла. Мы с мамой и братом ютились в тесной однушке, которая нам от папы досталась. И просторы замка меня завораживают.

— Привет, — слышу женский жизнерадостный голос. — Ты, наверно, новая горничная?

— Да, — киваю я.

— Ужин на кухне, — сообщает с улыбкой. — Я, кстати, Ольга. Повар Льва Сергеевича. Рада знакомству.

— Взаимно, — улыбаюсь в ответ.

Ольга грузная женщина, ей около сорока лет. С короткой модной стрижкой и в элегантном костюме, который ей очень подходит.

— Ну, мне пора, — говорит она и, оглядевшись, направляется в сторону выходу.

— Ольга, а Лев Сергеевич…

— А он уже поужинал, — оборачивается. — Ты тоже ужинай. Не засиживайся.

— Хорошо.

Смотрю женщине вслед. Она будто торопится куда-то. И мне как-то тревожно становится. Скоро в доме останусь только я и Лев Сергеевич. И еще девушка, чей голос я слышала на втором этаже.

На ужин приготовлена очень вкусная паста с креветками. Ем и наслаждаюсь. Но, как меня и предупредили, не засиживаюсь.

Я помню, что сказал Лев Сергеевич. Сразу после ужина я должна пройти в свою комнату и быть там до самого утра. Очень странное правило. Но выбора у меня ведь нет, я должна быть послушной, чтобы меня не выгнали с чем приехала.

Поэтому возвращаюсь на четвертый этаж. За окном медленно темнеет. Я беру свой телефон, обнаруживаю пропущенные от мамы. Нужно с ней поговорить и рассказать, что домой я не вернусь.

Прикусываю губу до боли. С чего начать разговор?

Слышу всплески воды, доносящиеся с улицы — у меня в комнате приоткрыто окошко.

Прохожу к нему и замираю с телефоном в руках, все мысли сразу же вылетают из головы.

Разрезая водную гладь, в бассейне плавает Лев Сергеевич. Плывет брасом, и я вижу только его широкую спину с вытесанными мышцами и сильные крепкие руки.

Он доплывает до бортика на противоположной стороне и, подтянувшись на руках, выныривает из воды. На его мощной спине блестят струящиеся потоки воды, мышцы перекатываются под бронзовой кожей.

Я невольно рассматриваю его большой и сильный силуэт. Замерла, как завороженная. Никогда таких мужчин не видела.

И мне бы оторваться от него, да только не могу. Прячусь за тюлем, затаив дыхание, залипаю на его рельефном теле цепким взглядом.

Мне неловко от того, что я подглядываю, но ничего с собой поделать не могу.