Отстрел непуганых мужчин

Глава 13. Утро следующего дня

Наутро я пришла на завтрак с гудящей головой, а при виде нашего столика у меня и вовсе схватило сердце. Там было четыре места — Бэбино, мое, Митино и… и Петра Михайловича. Последнее пустовало.

— Оля, — сказал Митя, — я понимаю, все это ужасно. Но жизнь ведь продолжается. Надо держаться, правда?

Мне казалось, что я и так держусь. Я не плакала и даже пыталась есть.

— Просто ночь не спала, вот и выгляжу больной, — объяснила я. — Завтра будет лучше.

Слава богу, что даром предвидения я не обременена!

— Оля у нас особа поэтическая, — прокомментировала Бэби. — Переживания — ее рабочий материал. Она их использует, чтобы делать из них стихи и песни.

Мне стало неприятно, однако вдуматься в замечание я не успела. Место напротив меня пустовало недолго.

— А я попросилась к вам! — радостно заявила Света, расставляя тарелки. — И меня пересадили. А то после всего этого видеть наглое лицо Ларисы — нет, это не для меня. Я слишком себя уважаю для этого. Знаете, во сколько она сегодня явилась? В половину шестого! Причем как! Я спокойно сплю… ах, да! Вы ведь не в курсе. Этот услужливый лейтенант Игаев помог мне попасть домой. Он вскрыл оконную раму. Сказал, что вообще-то не положено, но он не может допустить, чтобы такая очаровательная девушка ночевала на улице. Ах, эти южные мужчины! Они обычно от меня без ума. Пышная блондинка для них — предел мечтаний. Но я не люблю южан с их необузданным темпераментом. У меня самой темперамента хватит на двоих. Я предпочитаю наших петербуржцев, они куда интеллектуальней, а интеллект для меня — это все.

— Не только южане мечтают о блондинках, — вежливо улыбнулся Митя.

Кстати, я — шатенка, а блондинка у нас Бэби. Натуральная.

— Ну, вот. Я сплю в своей кровати сном праведницы, и вдруг — о боже! — что бы вы думали?

— Лейтенант Игаев пытается вас похитить, — предположил Митя. — Ох, уж этот необузданный темперамент южан! Неужели мне придется вызывать на дуэль представителя закона?

— Ой, шутник! — помахала пальчиком Света. — Нет, лейтенант Игаев как раз в тот момент удалился. Я открываю глаза и вижу в оконном проеме мужскую фигуру. Представляете? Толстую и отвратительную. Эта… не стану при мужчинах выражаться, кто, приехала вместе с двумя своими хахалями! Это уже превосходит все пределы! И хоть бы «извините» проронила! Ничего подобного! Будто так и надо!

— Ее мужчины — это не те двое? — прервала кокетливые стенания Светы Бэби.

— Что значит — не те двое?

— С которыми вчера была драка.

— А, эти… Не знаю. Я же тех двоих не видела.

— А лейтенант Игаев?

— Что — лейтенант?

— Он увидел этих Ларисиных мужчин?

— Ну, конечно. Он и Ларису увидел. Я надеялась, он ей хорошенько пригрозит, чтобы впредь вела себя прилично, но он почему-то не стал.

Митин голос выражал явное нетерпение:

— Так Игаев показал этих типов кому-нибудь из участников драки?

— Не знаю. Я разбиралась с этой нахалкой и…

Митя встал и направился к соседнему столику, где после эмиграции Светы оставались лишь трое — Леша с Русланом да нахалка Лариса. Он коротко побеседовал и, вернувшись, сообщил:

— Нет, это не те. К тому же они все время были втроем. С Ларисой.

— Такая соврет — дорого не возьмет, — прокомментировала Света. — Как, впрочем, и все нынешние молодые девицы. Они еще не скоро наживут ума! К тому же черные, они обычно заодно, все один за другого. Вендетта для них — закон жизни. Обидят одного, а мстит совсем другой.

Тоска крепко сжимала мое сердце, и смутно было на нем. После завтрака мы — те самые четырнадцать подозреваемых моею подругой! — собрались у регистратуры. Вызывали нас по очереди, причем начав почему-то с Леши. Вышел он мрачный, велел заходить Вадику и молча сел рядом со мной. Я еще не видела у Леши подобного лица — словно кто-то стер все черты и потом заново нарисовал, небрежно и нечетко. У меня будто нож повернули в глубине сердца, и я сказала:

— Пожалуйста, Леша, не надо! Я понимаю, что все ужасно. Я стараюсь не думать, но оно ведь думается против воли, правда? Человека убили, он вчера еще был живой, говорил, дышал, а сегодня… Но Митя прав, жизнь продолжается, и надо держаться. Вы, по крайней мере, ни в чем не виноваты. В отличие от меня. Уже от одной этой мысли вам должно быть легче. Вы думайте об этом, и вам будет легче!

— О господи, — тяжело вздохнул он, — то ли ты притворяешься, то ли действительно совсем дурочка. Ну, какое мне может быть дело до постороннего мужика? Ну, пришили его — велики дела! Нечего ввязываться в истории, раз ты такой лох. Ну, а вдруг менты правы и его пришили эти психи? Тогда следующий у них на очереди как бы я, понимаешь! Или это туфта? Не похожи те парни на убийц, обычные фраера. Ну, а вдруг менты правы?

В первый момент я отшатнулась. «Пришили — велики дела!» Цинизм этой фразы меня потряс. Но потом, в следующий миг, все поменялось. Леше действительно угрожает смерть — по крайней мере, у нас есть основания подобное предполагать. Немудрено, что он в ужасе говорит страшные вещи. Неизвестно, что несла бы я, попав в его обстоятельства. И я, вздрогнув, предложила:

— Вам надо все время быть с кем-то рядом. Только действительно все время. Тут нечего стесняться, тут лучше перестраховаться, чем наоборот, правда? На всякий случай! А потом их найдут, и все будет хорошо. Пожалуйста, сделайте так! Руслан же, наверное, согласится побыть с вами. Или Ира. Или я, если они не смогут. Вы сделаете так, да?

— Дурочка ты, Оля, — ответил Леша, неожиданно проведя пальцем по моей щеке. — Самая натуральная дурочка. Выходила б ты лучше за меня замуж. Я тебе даже учиться дальше позволю, если тебе хочется. И с подругой твоей дружить.

Меня как обухом по голове ударили. Что за странный, непонятный человек! А Бэби еще сомневается, что он с Марса.

Из дверей регистратуры вышел Вадик и велел заходить Арсению. Я догадалась, что милиция начала допрос с участников знаменитой драки.

— Ну, что? — обеспокоено поинтересовался Юрий Андреевич.

— Ментам надо, чтобы кто-нибудь пошлялся с ними по городу, опознать этих придурков, — объяснил ему сын. — Я согласился.

— Но… ты не считаешь, что это опасно? Если они и впрямь…

— Не думаю. А если и так, кто-то ведь должен это сделать. Найти же их надо!

Меня поразил контраст между Вадиком и Лешей. Леша не скрывал своей трусости, а Вадик спокойно собирается идти на риск. Мне это очень понравилось, и я, не удержавшись, восхищенно ему улыбнулась.

Наверное, не стоило проявлять восхищения столь открыто. По крайней мере, Леша среагировал моментально.

— Кстати, — резким, злым голосом заявил он, — ты, герой, помнишь, что за тобой должок? Так что сильно-то не рискуй, даже перед дамочками. Или за тебя папочка денежку отдаст? Ты же у нас под папочкиным присмотром!

И тут я поняла, что этот самый Леша, несмотря на свое внешнее упрямство и даже самодурство, легко управляем. Если осознать тот факт, что он с Марса и потому его моральные нормы очень странны, предугадывать его реакцию довольно просто. Вот я его завела с полуоборота, словно игрушку механическую. А теперь надо покрутить колесико обратно. Только у меня нет опыта, и я точно не знаю, как. Не могу же я ни с того ни с сего сообщить, например, что предпочитаю зрелых мужчин мальчишкам! Хотя, если б сообщила, раздражение Леши против Вадика тут же угасло бы. Или просто сказать марсианину что-нибудь нежное? Только как, если нежности к нему я не испытываю?

Пока я колебалась, момент был упущен. Ко мне подошел Руслан и тихо спросил:

— Я могу поговорить с тобою, Оля? Давай отойдем в сторонку.

Одновременно Вадик ответил:

— Ты же обещал подождать, пока вернемся в Питер? Там и отдам. С процентами. Успокоился, жлоб?

— А я и не волновался, лох.

— Парни, ну, нашли время базарить! — устало бросил Руслан и снова обратился ко мне: — Слушай, ну, что ты из-за всего так переживаешь? Не бери в голову. На тебя ж смотреть невозможно!

Я пожала плечами.

— Конечно, — продолжил он, — это у тебя по молодости. Но вон твоя Аня тоже девчонка, а реагирует, как взрослый человек. В конце концов, Петр Михайлович, он тебе кто? Три дня назад ты о нем и не знала.

— Зато я виновата в его смерти, — возразила я.

— Да? Интересно, почему?

— Потому что я толкнула будущего убийцу, и из-за этого началась драка. Вы все можете реагировать, как взрослые люди, вы же ни в чем не виноваты! А я наоборот.

— Да? — хмыкнул мой собеседник. — Тогда вспоминай дальше. Из-за чего эти мужики вообще к вам пристали? Из-за меня. Это ведь я показал им на вас. Значит, главный виноватый я, так?

— Нет. Вы же не нарочно! Вы же не знали!

— А ты нарочно? Ты знала?

Вопросы меня изумили. Действительно, я не нарочно и не знала.

— Вот именно, — кивнул Руслан. — Так почему ты себя судишь по одним законам, а остальных по другим? Это называется двойная мораль.

Рассуждение выглядело удивительно логичным и привлекательным. Как я, оказывается, недооценивала Руслана! Он вечно был с Лешей и вел себя, словно тоже из марсиан. А на самом деле нет. На самом деле он нормальный. Могла бы и раньше догадаться: я ведь видела, как он долго беседовал о чем-то с Митей, а Митю дурак вряд ли заинтересует.

Руслан между тем изменившимся голосом продолжил:

— Я, конечно, лезу не в свое дело, но… Ты ведь Леху почти не знаешь…

Меня поразило, что я только что произнесла про себя то же самое имя. Однако дальнейшее поражало еще больше.

— Он вовсе не такой, каким кажется здесь. Здесь он… короче, он растерялся и не знает, как лучше, поэтому получается хуже. А на самом деле он очень хороший мужик. Не какой-то там марсианин, а самый нормальный. Тебе кажется, что он ничего не чувствует, а на самом деле чувствует, просто со стороны не видно. Я это не к тому, чтобы ты его не посылала подальше… ну, просто имей в виду — он переживает. Если можешь как-то поделикатнее…

Руслан с трудом выдавливал слова, почти заикался, и мне было неловко слушать. Разумеется, мужская дружба — это прекрасно, однако ее проявления не всегда легки для всех заинтересованных сторон. Слава богу, монолог прервал появившийся на пороге регистратуры Арсений. Он был мрачен.

— Не думаю, что даже при сложившихся обстоятельствах кто-то имеет право вмешиваться в нашу личную жизнь, — прокомментировал он.

Непонятное, прямо-таки загадочное упорство!

— Да, — поддержал Андрей, — устраивают много шума из ерунды.

— Давно ли смерть человека стала ерундой? — съязвила Бэби.

— Я фаталист, Аня. Каждому назначен свой срок, и его не изменить, если не изменишь сперва себя. Петр Михайлович был человеком низшего разряда, закосневшим в своих заблуждениях. Возможно, в следующей жизни он образумится. Что касается этой его жизни, я бы удивился, если б она длилась долго. Какой в ней смысл?

— А в твоей жизни какой смысл?

— Самосовершенствование, разумеется.

Бэби скривилась и дальше спорить не стала.

Меня вызвали в регистратуру одной из последних. Майор Ильин устало поздоровался и предложил сесть, лейтенант Савченко корпел в углу над какими-то бумажками.

— Ну, что скажете нам нового, Ольга Денисьева?

Я подумала и спросила:

— А родные Петра Михайловича знают о… о том, что случилось?

Ильин изумленно поднял голову.

— Что? А, родные. Да, его жене сообщили. Но она, похоже, не больно-то спешит приезжать сюда за телом. Впрочем, сейчас самый сезон, и билетов не достать. Да и цены кусаются, на самолет особенно. Он ей фактически давно не муж, так чего ради платить такие деньжищи? К тому ж не у каждого они есть.

— Вы имеете в виду… а… но ведь надо похоронить? — заикаясь, выдавила я.

— Ну, поверх земли еще никто не оставался, — поделился мудростью милиционер. — Ладно, что-то мы не о том. Так вспомнила чего нового али нет?

Мне в голову навязчиво полезло видение Юрия Андреевича, с перевернутым лицом стоящего неподалеку от места убийства. Однако убили ведь те двое, так зачем я стану втягивать неповинного человека! Но точно ли убили те двое? Может, есть доказательства? Какие обычно бывают доказательства… да, отпечатки пальцев на орудии убийства! И у меня вырвалось:

— А нож нашли?

— Если бы! Вот интересно, и кто кого допрашивает, а?

Но в интонациях не чувствовалось раздражения. Интереса тоже. Я неуверенно предположила:

— Если б я его убила… ну, в таком месте… я бы и нож кинула прямо туда.

— Куда?

— В туалет. В дырку. Самое подходящее место. Туда ведь никто не полезет, правда?

— Интересная мысль, особенно для такой романтичной девушки. Кстати, о девушках. Твоя подруга Анна… что у нее с ним было?

— Ничего, — быстро ответила я.

— А врать-то нехорошо, — заметил Ильин.

— Я не вру. Она ему нравилась, конечно, но она многим нравится. А он ей нет. То есть, она хорошо к нему относилась, но не так.

— А так, насколько я понял, относилась Лидия Сергеевна Бабич, да?

Я предпочла пожать плечами, и разговор был окончен. Выйдя на улицу, я увидела, как Митя рассказывает что-то Бэби. Его руки совершают скупые, но точные и изящные жесты, чем-то похожие на танец. А глаза Бэби горят. Я постеснялась к ним подойти, однако Митя заметил меня и позвал.

— Ну, как ты это пережила, Оленька? Приятного, конечно, мало.

— Мне кажется, — сообщила я, — что за ним никто не приедет. Ни жена, никто. Я думаю… может быть, нам надо собрать деньги? На похороны. Я плохо представляю, как все это организуется…

— Еще не хватало, чтобы ты хорошо себе это представляла, — возмутился Митя. — А Петя работает… работал на Балтийском заводе. Это большой завод, он еще не совсем развалился, и там наверняка есть профсоюз или соцотдел, а у них деньги на социальные нужды. Переведут сюда по безналу на… на транспортировку тела, — он поперхнулся, это произнося, — ну, а в Питере все-таки должна подсуетиться жена. В конце концов, она наследует квартиру. Я считал, что все это организуют менты. Ну, если им лень поднять трубку, так на завод могу позвонить и я. Умница, что об этом подумала, а теперь больше не беспокойся. Я за всем прослежу.

И по окончании допросов он и впрямь отправился в регистратуру и пробыл там довольно долго, а, появившись, принес неплохие новости. И завод, и жена проявили понимание и готовность, так что вопрос лишь в сроках.