Overlord. Том 1. Король-нежить

1

— Вернитесь на место, демоны Лемегетона!

Повинуясь словам Момонги, изваянные из особо редкой руды големы разошлись по нишам на удивление негромкой для своего телосложения поступью и замерли в готовности, как и прежде.

Решившись принять всерьёз возможность того, что виртуальная реальность стала настоящей, Момонга первым делом занялся собственной безопасностью. НПС, с которыми он сталкивался до сих пор, ему подчинялись, но это не гарантировало, что и впредь все как один персонажи окажутся его сторонниками. И даже если получится именно так, неизвестно, какие ещё опасности могут его подстерегать.

Всевозможные сооружения, големы, предметы, магия… Нужно было срочно проверить, что в гробнице Назарик осталось в рабочем состоянии, ведь теперь от этого зависела его жизнь.

— Ладно, с этим разобрались, — пробормотал Момонга себе мод нос, осматривая големов. Он отдал им дополнительное указание — слушаться только его собственных приказов. Теперь можно было считать, что на самый худший случай — если НПС поднимут мятеж — оружие для защиты у него есть.

Удовлетворившись видом могучих големов, он посмотрел на свои костяные пальцы. На девяти из них, за исключением левого безымянного, сверкали перстни. Как правило, в «Иггдрасиле» разрешалось носить по одному перстню на правой и левой руке. Однако Момонга купил очень дорогой предмет с постоянным эффектом и с его помощью получил возможность надевать перстни на все десять пальцев; более того, он мог использовать все их магические силы одновременно.

Причём дело было не в том, что Момонга хотел чем-то выделиться — для игроков, придающих большое значение своей силе, такие траты считались в порядке вещей.

Его взгляд остановился на одном из девяти перстней, украшенном тем же самым орнаментом, что был вышит на висящем позади трона алом полотнище.

Кольцо «Айнз Ул Гоун». Этот магический перстень Момонга носил на безымянном пальце правой руки, и точно таким же владели все члены гильдии.

Используя предмет, подключавший десять колец одновременно, необходимо было выбрать, на какие именно перстни распространяется его действие. Сделанный выбор уже не подлежал изменению. И всё-таки Момонга включил в их число кольцо гильдии, хотя по сравнению с другими перстнями — и особенно с тем, который надевался на левый безымянный палец, но сейчас лежал в сокровищнице — оно было откровенно слабым. У него имелась причина держать это кольцо в постоянной готовности, поскольку он пускал его в дело куда как чаще, чем все остальные.

Кольцо позволяло без ограничений перемещаться между любыми помещениями гробницы Назарик, имевшими уникальное название. Более того, с ним можно было моментально перенестись в гробницу из любой точки, расположенной за её пределами. Внутри этого гигантского подземелья, где за исключением отдельных участков полностью подавлялась магия телепортации, не существовало более полезного предмета.

Запретных для перемещения мест оставалось совсем немного — в первую очередь тронный зал и личные покои членов гильдии. Кроме того, без кольца было невозможно попасть в сокровищницу. Именно поэтому Момонга ни за что бы не выпустил его из рук.

Он тяжело вздохнул.

Сейчас он задействует кольцо. Сработает ли оно? Момонга поёжился, опасаясь, что не получит ожидаемого эффекта, но у него не было иного выхода — только проверить на практике.

Когда он высвободил силу кольца, мир перед глазами мигнул и окрасился чернотой…

А затем всё полностью преобразилось, и вместо комнаты, где он находился только что, Момонга оказался в полутьме длинного коридора. Дальний его конец перегораживала огромная решётчатая дверь. Сквозь щели пробивался искусственный свет, похожий на дневной.

— Получилось!.. — с облегчением пробормотал Момонга и направился по широкому коридору с высоким потолком к решётке.

Звуки его шагов возвращались от каменных сводов громким многократным эхом. Вокруг будто в танце изгибались тени, порождённые дрожащим пламенем торчащих на стенах факелов. Казалось, по коридору идёт не один Момонга, а несколько.

Когда он приблизился к решётке, его ноздри — точнее, пустые впадины, находящиеся на их месте — уловили новые запахи. Момонга остановился и с силой втянул воздух. Свежая зелень и сырая земля — так пахнет в чаще леса.

Обоняние, которого не должно было существовать в виртуальной реальности, исправно функционировало, как и немного раньше, рядом с Альбедо, и Момонга ещё больше уверился в том, что это место совершенно реальное.

Вот только как ему удаётся дышать, если у него нет ни лёгких, ни носа или хотя бы трахеи?

Момонга сразу же отказался всерьёз ломать голову над этой загадкой, сочтя это занятие бессмысленным.

Решётка, словно хорошо настроенная автоматическая дверь, реагирующая на приближение человека, резко поднялась в нужный момент. Пройдя сквозь открывшийся проход, он увидел обширную площадку, окружённую многоярусными трибунами.

Это была бойцовская арена.

Сооружение представляло собой овал, насчитывающий сто восемьдесят восемь метров по большой оси, сто пятьдесят шесть метров по малой и сорок восемь метров в высоту, в точности повторяя римский Колизей.

Повсюду сияли источники белого «вечного света», созданные заклинанием «Континьюал Лайт». Из-за них всё вокруг было видно ясно как днём.

На многочисленных сиденьях виднелись глиняные фигуры. Это были големы, но ни один из них не подавал признаков жизни.

Это место называлось «Амфитеатром». Роль актёров здесь выпадала тем, кто проник в цитадель, зрителями выступали големы, а почётную ложу занимали члены гильдии «Айнз Ул Гоун». Представление же, по сути, было безжалостной бойней. За исключением упомянутого ранее полуторатысячного войска, все прочие агрессоры, сколь бы сильными они ни были, встретили свой смертный час именно здесь.

Шагая к центру арены, Момонга рассматривал небосвод. Ночное чернильно-чёрное небо. Если бы не ослепительно белые светильники, он бы, наверное, смог увидеть звёзды.

Арена, разумеется, находилась внутри великой гробницы Назарик, на шестом этаже, то есть глубоко под землёй. Небосвод над головой был подделкой. Но в него оказалось заложено достаточно данных, чтобы по ходу времени отображать движение созвездий, даже солнце на нём сияло как настоящее.

И пусть это была подделка, но она помогла Момонге сбросить тяжесть с души и вздохнуть свободней. Возможно потому, что несмотря на его облик, внутри он оставался человеком. А ещё потому, что он отчётливо чувствовал, сколько труда вложили в это сооружение его согильдийцы.

Ему захотелось просто посидеть здесь, забыв обо всех заботах, но ситуация, в которую он попал, конечно же, этого не позволяла.

Момонга огляделся.

Близнецов не было видно. А ведь если он не ошибался, именно они и заправляли на арене…

Затем он почувствовал на себе чей-то взгляд.

А в следующий миг, издав громкий боевой клич, из почётной ложи выпрыгнула маленькая фигурка.

Сделав переворот в воздухе, она слетела с высоты шестиэтажного дома, и, будто на крыльях, лёгким пёрышком опустилась на землю. Никакой магии — только отточенная техника и идеальное владение телом.

Слегка согнув ноги в коленях, прыгун погасил удар от приземления и горделиво выпрямился.

— Есть! — выкрикнул он, сложив пальцы в победные буквы V.

Это был ребёнок лет десяти. На его личике сияла улыбка, которую так и хотелось назвать «солнечной». Она лучилась особым детским очарованием, присущим той поре, когда ещё не всегда можно отличить мальчика от девочки.

Светлые шелковистые волосы, ровно подстриженные на уровне плеч, отражали лучи светильников, рисуя над головой ангельский нимб. Глаза разного цвета — синий как море, и зелёный как лес — радостно блестели, словно у маленького щенка.

Уши у ребёнка оказались длинные и заострённые, а кожа смуглая. Он принадлежал к тёмным эльфам — разновидности эльфийской расы.

И верхнюю, и нижнюю половину тела закрывали лёгкие, облегающие кожаные доспехи, усиленные тёмно-красной драконьей чешуёй. Поверх был надет белый жилет, прошитый золотыми нитями, а на груди виднелась эмблема гильдии «Айнз Ул Гоун». В тон жилету смотрелись и длинные белые брюки. На шее висело ожерелье, украшенное крупным, сверкающим золотом жёлудем. На руках оказались перчатки с пластинами из магического металла на тыльной стороне ладони.

На поясе и на правом плече висело по хлысту, а за спиной — большой лук, чью рукоять, плечи и наконечники плеч украшал причудливый орнамент.

— Аура? — пробормотал Момонга, вспомнив имя маленькой тёмной эльфийки.

Да, это была страж шестого этажа великой подземной гробницы Назарик, укротительница мифических и магических зверей, рейнджер Аура Белла Фьора.

Эльфийка вприпрыжку побежала к Момонге. Не просто побежала — рванула со всех ног, словно быстроногий зверёк, в два счёта оказавшись рядом с ним. А затем она резко затормозила. Мягкие сапожки, расшитые пластинами из легендарного сплава «скарлетит»[14], с хрустом вспахали землю, выбросив в воздух тучу пыли. Но до Момонги не долетело ни единой песчинки; если таков и был расчёт, то всё оказалось проделано по высшему разряду.

Аура сделала вид, что смахивает со лба пот, хотя совершенно не вспотела, и широко, будто разыгравшийся щенок, улыбнулась. А затем поздоровалась высоким детским голоском:

— Добро пожаловать, владыка Момонга. Приветствую вас на этаже, который я стерегу!

По сравнению с тем, как говорили Альбедо и Себас, в её словах прозвучала не столько почтительность, сколько искреннее дружелюбие, и Момонга почувствовал облегчение. Благоговейное отношение к собственной персоне, продемонстрированное другими НПС, было для него опытом новым — и довольно тягостным.

В растянутой до ушей улыбке Ауры не ощущалось ни грамма враждебности, да и «Сэнс Энеми»[15] — заклинание выявления врагов — не подавало никаких сигналов.

Момонга оторвал взгляд от браслета на своём правом запястье и расслабил руку, сжимавшую посох.

Если бы стражи не подчинились и напали, он собирался контратаковать со всей доступной ему силой и немедленно ретироваться, но всё выглядело так, словно в этом не будет нужды.

— Да, спасибо. Я отвлеку тебя ненадолго?

— Что вы такое говорите, владыка Момонга! Вы же хозяин великой гробницы Назарик, её абсолютный повелитель! Куда бы вы ни зашли, никто не встретит вас как непрошеного гостя!

— Вот как?.. Кстати, Аура, ты здесь, а где же…

Его слова словно подтолкнули Ауру. Она резко повернулась, бросив сердитый взгляд в сторону почётной ложи, и громко крикнула:

— К нам пожаловал владыка Момонга! Быстро спускайся! Это уже невежливо!

Момонга заметил в темноте ложи какое-то шевеление.

— Маре был там с тобой?

— Да, всё верно, владыка Момонга. Но он такой трусишка… Прыгай давай!

В ответ донёсся слабый, прерывающийся голос. Если бы звук не передавался магически через ожерелье Ауры, то, учитывая расстояние до ложи, его вообще нельзя было бы расслышать.

— Я… я не могу, сестрица…

Аура застонала и схватилась за голову:

— Простите, владыка Момонга! Он просто немного боится. Не сочтите, что он нарочно выражает вам своё неуважение.

— Разумеется, я это понимаю, Аура. Никогда не сомневался в вашей преданности.

Человеку, живущему в обществе, важно уметь прятать свои истинные намерения за благовидным внешним фасадом. Иногда ситуация складывается так, что нельзя обойтись без лжи. Поэтому Момонга кивнул и постарался, чтобы его ответ прозвучал дружески и успокаивающе.

Кажется, ему удалось развеять опасения Ауры, но она тут же направила свой гнев на того, кто скрывался в почётной ложе:

— Владыка Момонга занимает самое высокое положение в гробнице! Если страж этажа сейчас же не выходит его поприветствовать, это уже такое хамство, что дальше некуда! Ты же отлично знаешь! Если трусишь сам спускаться — сейчас получишь от меня пинка для храбрости!

— Я… я сойду по лестнице…

— И заставишь владыку ждать ещё дольше?! А ну, живо сюда!

— Х-хорошо!..

Донёсся новый боевой клич — на этот раз довольно неуверенный — и из ложи выпрыгнула вторая фигурка.

Это был ещё один тёмный эльф. Он приземлился на обе ноги, пошатнулся и чуть не упал. По сравнению с Аурой это выглядело попросту жалко, но всё же падение с большой высоты не причинило ему никакого урона. По-видимому, удар оказался нейтрализован высокими физическими характеристиками персонажа.

А затем — топ, топ, топ — эльф побежал. Судя по всему, он торопился изо всех сил, но в сравнении с Аурой еле двигался. Она, наверное, подумала о том же, и сурово нахмурилась:

— Поживее!

— Д-да!..

Второго стража было не отличить от Ауры. Цвет и длина волос, глаза, черты лица — всё одинаковое, как бывает у близнецов. Но если Аура сияла как солнце, этот эльф светился как луна.

Держался он так, будто боялся, что на него в любой момент могут за что-нибудь рассердиться.

Момонга разглядывал их с лёгким удивлением.

Он помнил Маре совсем другим персонажем. Ведь в игре НПС стояли истуканами, сохраняя одно-единственное выражение лица, которое у них было на все случаи жизни. Какое бы длинное текстовое описание для них ни сочиняли, внешне характер никак не проявлялся.

Но теперь на лицах этих ребятишек отражалась целая гамма живых эмоций.

— Наверное, такими вы и хотели их видеть на самом деле, да, Тягама?..

Эту пару тёмных эльфов в своё время создала участница гильдии, носившая имя Буку-буку Тягама.

Если бы она сейчас могла на них взглянуть!

— Про… простите, что заставил вас ждать, владыка Момонга… — пробормотал Маре, испуганно глядя на Момонгу снизу вверх.

На нём были доспехи из чешуи дракона синего цвета, или скорее даже цвета индиго. На плечи наброшен короткий тёмно-зелёный плащ оттенка древесной листвы.

В одежде, как и у Ауры, преобладал белый цвет, но на мальчишке почему-то оказалась надета коротенькая юбка, а на ноги натянуты высокие белые чулки, выше которых выглядывала узкая полоска кожи. Ожерелье отличалось только цветом жёлудя — он отливал серебром.

Тонкие руки в белых перчатках из блестящей шелковистой ткани сжимали чёрный деревянный посох с причудливо закрученным навершием. Это всё, что у него было из оружия — сущая мелочь по сравнению с сестрой.

Его звали Маре Белло Фьоре, это был ещё один страж шестого этажа великой подземной гробницы Назарик.

Момонга прищурился — хотя на его пустых глазницах не было век — внимательно рассматривая стражей. Под его взглядом Аура гордо выпрямилась, а Маре боязливо съёжился.

Довольный тем, что идеи его старого товарища получили такое достоверное воплощение, Момонга одобрительно покивал и затем произнёс:

— Рад видеть вас обоих в добром здравии.

— О, за это не беспокойтесь! Вот только заняться в последнее время совершенно нечем. Забрался бы сюда кто-нибудь, что ли!

— А мне… мне этого не хочется… Я… я их боюсь!..

При этих словах Маре радостное оживление сбежало с лица Ауры.

— Что?.. Вы позволите, владыка Момонга? Маре, отойдём-ка!

— Ай! Ой! Сестрица, мне же больно!

Когда Момонга легонько кивнул в знак согласия, Аура схватила Маре за острое ухо и оттащила в сторону, где и начала что-то ему втолковывать тихим шёпотом. Даже издалека было понятно, что она его отчитывает.

— Вторжение? Согласен с Маре — мне этого тоже совсем не хочется…

«Уж по крайней мере, хорошо бы для начала обрести почву под ногами», — думал Момонга, наблюдая за близнецами.

Вскоре Маре уже смирно сидел на коленях, а Аура, подбоченившись перед ним, распекала его на все корки.

Момонга невесело усмехнулся — эта сцена напомнила о соотношении сил в некогда знакомой ему парочке, тоже состоявшей из брата и сестры.

— Мда. Ладно бы, если Маре создал Перорончино, но ведь это не его работа. Наверное, это Буку-буку Тягама считала, что младший брат обязан слушаться старшую сестру?.. И кстати, мне помнится, Аура и Маре как-то раз умерли. Что с ними стало потом?

Когда на цитадель напала армия в полторы тысячи бойцов, захватчики пробились до восьмого этажа. Иначе говоря, близнецы тогда погибли.

«Знать бы, что они об этом помнят? Какой смысл заключён для них сейчас в понятии “смерть”»?

По правилам «Иггдрасиля» при гибели персонажа его уровень понижался на пять единиц, и он терял один предмет экипировки. Следовательно, персонаж пятого уровня или ниже исчезал. Однако игроков от исчезновения спасала особая священная защита, которая останавливала уровень на единице. Таким образом, правила игры давали игрокам определённые поблажки.

Падение уровня игрока смягчалось с помощью магии восстановления, например, заклинаний «Ресуррекшн» или «Рэйз Дэд»[16]. Более того, если использовать покупные предметы, можно было обойтись лишь некоторой потерей очков опыта.

С НПС всё обстояло ещё проще. Гильдия платила определённую сумму, пропорциональную их уровню, и те восстанавливались безо всяких штрафов.

Таким образом, понижение уровня, именуемое «смертью», утратило свой зловещий ореол и даже стало одним из излюбленных способов пересоздать персонажа для тех игроков, кому этого захотелось.

Конечно, если бы в игре требовалось огромное количество очков опыта для повышения уровня, то его откат хотя бы на единицу обернулся бы чудовищными потерями. Но в «Иггдрасиле» примерно до девяносто пятого уровня можно было прокачиваться достаточно быстро. Поэтому таких падений никто особенно не боялся. Говорят, в создавшей игру компании хотели, чтобы люди не отсиживались на обустроенных территориях, трясясь над достигнутыми уровнями, а смело шагали навстречу новым приключениям.

Как же теперь разобраться, если принять в расчёт такие «правила смерти» в игре, кем же были эти двое по сравнению с эльфами, погибшими при вторжении полуторатысячного войска — новыми персонажами или воскрешёнными старыми?

Момонга хотел бы это проверить, но решил не форсировать события без острой необходимости. Не исключено, что то великое сражение оставило у Ауры болезненные воспоминания. Она вовсе не проявляла враждебности к нему, и было бы некрасиво терзать её ради удовлетворения собственного любопытства. Тем более, что этот очаровательный НПС представлял собой творение одного из членов гильдии «Айнз Ул Гоун».

Узнать, что она думает, можно и потом, когда он закончит все неотложные дела.

К тому же понятие «смерти» могло сейчас сильно отличаться от того, что было в прошлом. Разумеется, в настоящем мире смерть — конец всему. Но здесь, возможно, это окажется не так. Стоило бы как-нибудь поставить соответствующий опыт, но он пока не мог решить, какие сведения следует собирать в первую очередь. Пожалуй, правильней будет отложить эту затею до лучших времён.

В конце концов, Момонга до сих пор не знал, насколько к настоящему времени преобразился знакомый ему «Иггдрасиль», и всё, что у него сейчас имелось — это множество вопросов.

Пока он рассеянно размышлял, Аура продолжала свои нотации. Момонга почувствовал, что жалеет Маре. Тот ведь не сказал ничего такого, что заслуживало бы подобной выволочки.

Прежде Момонга лишь молча наблюдал, как ссорятся состоящие в гильдии брат и сестра, но теперь его отношение изменилось:

— Давайте-ка на этом остановимся.

— Владыка Момонга! Но Маре ведь страж этажа, и так себя ведёт…

— Ничего страшного. Аура, я хорошо понимаю твои чувства. И знаю, как тебе неловко, когда Маре, являясь стражем этажа, высказывает такие трусливые мысли в моём присутствии. И тем не менее! Я верю, что кто бы ни напал на великую гробницу Назарик, и ты, и Маре будете отважно сражаться, не страшась смерти. Если вы исполните свой долг, когда придёт время, то и ругаться незачем.

Момонга подошёл к ним, взял Маре за руку и поставил его на ноги.

— А ты, Маре, должен поблагодарить свою сестру за доброту. Хотя твои слова были мне неприятны, но после такого строгого выговора остаётся только простить тебя!

Маре с некоторым удивлением посмотрел на сестру, а та поспешно закричала:

— Что? Нет, вы не так поняли, владыка Момонга! Я не для того его ругала, чтобы вы его жалели!

— Это неважно, Аура. Каково бы ни было твоё намерение, я отлично понимаю, что за ним стоят добрые чувства. Просто я хочу, чтобы Маре знал — я не сомневаюсь, что он справится с обязанностями стража этажа.

— А?.. О-о! Спасибо вам, владыка Момонга!

— Спасибо вам!

Близнецы отвесили низкий поклон, и восхищение в их сверкающих глазах заставило Момонгу почувствовать, как по спине побежали мурашки. Такое уважение в чужих взглядах он видел крайне редко, и, чтобы скрыть смущение, притворно кашлянул:

— И вот ещё что. Аура, я хочу спросить — пока никто не пытается проникнуть сюда извне, вам действительно нечем заняться?

— Нет! Ой, ну, то есть…

Судя по тому, как она смутилась, Момонга догадался, что его слова снова поняли неправильно:

— Я не собираюсь ни в чём тебя упрекать. Скажи честно, как есть.

— Хорошо. Да, нам немного скучновато. Тут почти не с кем сражаться, — ответила Аура, смущённо сведя указательные пальцы и глядя на Момонгу снизу вверх.

Страж этажа, разумеется, обладала сотым уровнем. Во всём подземелье лишь немногие могли сравниться с ней по силе. Из НПС — девятеро, считая Ауру и Маре. Впрочем, имелось и ещё одно исключение.

— Почему бы тебе не сразиться с Маре?

Сжавшийся и как будто пытающийся стать незаметным Маре сильно вздрогнул. На глаза навернулись слезы, и он отчаянно замотал головой. Увидев его испуг, Аура досадливо вздохнула.

И вместе с её вздохом воздух вокруг заполнил головокружительно сладкий запах. Не тот изысканный аромат, что окружал Альбедо, а приторный, обволакивающий. Вспомнив о способностях Ауры, Момонга отступил на шаг назад.

— Ох, простите, владыка Момонга!

Аура заметила его движение и замахала рукой, разгоняя воздух.

Среди пассивных навыков, которыми она обладала как укротительница зверей, имелась способность одновременного использования усиления — баффа — и ослабления — дебаффа[17]. Радиус действия возникающего при её выдохе эффекта составлял от трёх-четырёх до нескольких десятков метров, а при активном применении навыка распространялся на совсем уж невероятное расстояние.

В «Иггдрасиле» в поле зрения игрока возникали соответствующие иконки, поэтому заметить появление эффекта было несложно, но сейчас, безо всякой индикации, разбираться в происходящем стало затруднительно.

— Порядок, я всё отменила!

— Хорошо…

— Но вы ведь нежить, владыка Момонга. Вас же атакой на психику не взять, правда?

Действительно, в «Иггдрасиле» так и было. На нежити такое воздействие никак не сказывалось — ни положительно, ни отрицательно.

— А я сейчас находился в зоне действия?

— Ой…

Аура испуганно втянула голову в плечи, то же сделал и стоящий рядом Маре.

— Я не сержусь, Аура, — как можно ласковей успокоил её Момонга. — Незачем так бояться. Неужели ты думала, что твой навык, да ещё и запущенный не в полную силу, как-то на меня повлияет? Я просто спросил, оказался ли в зоне его действия.

— Поняла! Да, вас тоже накрыло, владыка.

Услышав явные нотки облегчения в ответе Ауры, Момонга осознал, насколько же грозным и внушающим трепет он выглядит в её глазах.

Он почувствовал ноющую боль в животе — которого под одеждой и костями, разумеется, не было — как будто его распирало изнутри. Что делать, если вдруг окажется, что он совсем не так силён? Всякий раз, когда он задумывался об этом, ему хотелось бежать прочь со всех ног.

— И какой эффект ты наслала?

— Э-э… Кажется, страх.

— Хм…

Страха он не почувствовал. В «Иггдрасиле» магия тех, кто приписан к одной гильдии или состоит в одной команде, не действовала на своих. Весьма вероятно, что сейчас это ограничение оказалось снято, но в этом лучше было бы убедиться наверняка.

— Раньше я думал, что твои силы не вредят тем, кто принадлежит к одной и той же гиль… в смысле, организации.

— А?

Аура уставилась на него с ошарашенным видом, и Маре в точности последовал её примеру. Момонга понял, что ошибся:

— Так мне это почудилось?

— Да, просто я могу по желанию менять область действия. Может, вы поэтому спутали?

Выходит, запрет на «огонь по своим» действительно оказался снят. Однако, никакого видимого влияния на Маре, который находился поблизости, эффект тоже не оказал — наверное, у него в экипировке имелся предмет, предохраняющий от воздействия на психику.

Впрочем, имеющиеся у Момонги предметы экипировки «божественной» категории против такого воздействия защиты не давали. Так почему же он не почувствовал страха?

У него возникли две гипотезы.

Стойкость в результате базовых характеристик персонажа, или же проявление имеющегося у нежити иммунитета против ментальных атак.

Момонга не знал, какая из них верна, и потому шагнул вперёд:

— Можешь проверить другие эффекты?

Склонив голову набок, Аура удивлённо пискнула. Она вновь так напомнила Момонге щенка, что он невольно протянул руку и потрепал её по макушке.

Касаться гладких, шелковистых волос было приятно. Аура не выказывала отвращения, и он с удовольствием гладил и гладил её, пока его не остановил пугающе пристальный взгляд Маре.

«Интересно, что он сейчас чувствует?» — задумался Момонга, а затем выпустил свой посох, зависший в воздухе, и протянул другую руку, погладив и Маре тоже.

Ему показалось, что у брата волосы ещё лучше на ощупь. Рассеянно размышляя об этом, он ерошил волосы близнецов в своё удовольствие, пока наконец не вспомнил, что собирался сделать:

— Итак, приступим. Я сейчас провожу различные опыты… и мне бы пригодилась твоя помощь, Аура.

Поначалу на их лицах читалось замешательство, но когда он отнял руки, его сменило смущение пополам с восторгом.

— Конечно! — радостно воскликнула Аура в ответ. — Положитесь на меня, владыка Момонга!

Она уже готова была засучить рукава и взяться за дело, но Момонга остановил её:

— Сначала вот что…

Он сжал свой посох, левитирующий рядом.

Всё повторилось. Он сосредоточил свои мысли на посохе — так же, как делал, используя перстень. Среди множества спящих в могущественном предмете сил Момонга выбрал ту, что таилась в одном из драгоценных камней.

Силу божественного артефакта «Лунный камень».

— «Саммон Мун Вулф»[18]…

В ответ на задействованное заклинание призыва появились три зверя, словно бы сгустившись из воздуха.

Момонга не удивился — спецэффект при призыве монстров выглядел точно так же, как в «Иггдрасиле».

Лунные волки напоминали обыкновенных серых волков, но от них исходило слабое серебряное свечение. Момонга почувствовал, что между ним и монстрами установилась некая странная связь, определяющая, кто из них повелевает, а кто — подчиняется.

— Лунные волки?..

В голосе Ауры слышалось недоумение — зачем призывать таких слабых существ?

Они обладали невероятной скоростью перемещения и были незаменимы при внезапных атаках, но относились к монстрам двадцатого уровня. С точки зрения Момонги или Ауры — очень низкого. Но для его целей такого уровня вполне хватало. Более того, именно невысокая защита сейчас и требовалась.

— Да. Пусть они будут вместе со мной в пределах досягаемости твоего дыхания.

— А? Вы точно этого хотите?

— Хочу.

Ему пришлось подтолкнуть Ауру, которая никак не могла решиться.

Сейчас, когда обстановка не полностью соответствовала той, что имелась ранее в игре, нельзя было упускать из виду возможные осложнения. К примеру, способности Ауры могли работать неправильно. Чтобы это исключить, нужно было одновременно подвергнуть воздействию себя и какую-то третью сторону, поэтому он и призвал лунных волков.

Аура несколько раз с силой дохнула на них, но Момонга так и не почувствовал на себе никакого влияния. По ходу дела он отвернулся, стараясь очистить своё сознание, чтобы повысить чувствительность, но эффект оставался нулевым. И если на волках, судя по всему, он сказался, получалось, что навыки Ауры работали как надо.

Отсюда следовало, что Момонга неуязвим для ментальных атак. Иными словами…

В «Иггдрасиле» полулюди и представители гетероморфных рас, достигнув определённого уровня в рамках своей расы, получали особые, свойственные только ей способности. Момонга, поднявшийся до самого верха иерархии личей — до Повелителя смерти — получил следующие силы: «Сотворение нежити высокого ранга» — четыре единицы в день; «Сотворение нежити среднего ранга» — двенадцать в день; «Сотворение нежити низшего ранга» — двадцать в день; «Негативное касание»; «Аура отчаяния V уровня (Мгновенная смерть)»; «Защита от урона»; «Дух тьмы»; «Чёрный нимб»; «Благословение бессмертия»; «Нечестивая защита»; «Тёмная мудрость»; «Понимание зла»; Повреждение навыков IV уровня»; «Стойкость к колющему оружию V уровня»; «Стойкость к режущему оружию V уровня»; «Высокоранговая стойкость к заклинаниям изгнания III уровня»; «Высокоранговая неуязвимость к физическим атакам III уровня»; «Высокоранговая неуязвимость к магическим атакам III уровня»; «Неуязвимость к атакам холодом, кислотой и электричеством»; «Магическое усиление зрения» и «Проникающее видение».

Высокий уровень в своих классах обеспечил Момонге «Усиление магии мгновенной смерти», «Мастерство тёмных ритуалов», «Ауру бессмертия», «Сотворение нежити», «Управление нежитью», «Усиление нежити» и некоторые другие способности.

Сверх того имелись и базовые способности нежити: «Неуязвимость к критическим ударам»; «Неуязвимость к ментальным атакам»; «Отсутствие потребности в еде и питье»; «Неуязвимость к ядам, болезням, усыплению, параличу и мгновенной смерти»; «Стойкость к некромантии»; «Стойкость к физическим ограничениям»; «Отсутствие потребности в кислороде»; «Неуязвимость к повреждению навыков»; «Неуязвимость к высасыванию энергии»; «Восстановление с помощью негативной энергии»; «Видение в темноте» и так далее.

Разумеется, были и слабые стороны: «Уязвимость к атакам Справедливостью, Светом и Благословением IV уровня», «Уязвимость к дробящему оружию IV уровня», «Ослабление способностей в священных и судейских дисциплинах II уровня», «Удвоенный урон от огня» и тому подобное.

Иными словами, теперь он с высокой долей уверенности мог считать, что сохранил и базовые способности нежити, и все особые способности, которые получал при повышении уровня.

— Понятно. Этого достаточно… Прими мою благодарность, Аура. У тебя не возникло каких-то затруднений?

— Нет, никаких!

— Ясно… Возврат!

Три лунных волка растаяли в воздухе — как будто время потекло вспять.

— Так вы за этим пришли сегодня на этаж, который мы охраняем, владыка Момонга? — спросила Аура, а Маре закивал, поддерживая вопрос сестры.

— М-м? Да… то есть нет. Я решил сегодня поупражняться.

— Поупражняться?.. Вам — и надо упражняться?!

Глаза Ауры и Маре так широко раскрылись, что чуть не вывалились из орбит. Впрочем, как им было не удивиться, когда такое сказал маг самого высокого ранга, повелитель великой гробницы Назарик, тот, кто превзошёл многих и царствует над ними! Но Момонга это предвидел и сразу перешёл к действиям:

— Да, — просто ответил он, одновременно легонько пристукнув посохом о землю. При виде этого Аура сразу изменилась в лице — очевидно, она всё поняла. Момонга про себя порадовался, что сумел предугадать её реакцию.

— А!.. О-о… Неужели это то самое легендарное сами-знаете-что, элитное оружие высочайшего ранга, прикасаться к которому можете только вы, владыка Момонга?

«Интересно, в каком это смысле оно для них легендарное сами-знаете-что?» — он почувствовал лёгкий укол сомнения, но заметив, как сверкают глаза Маре, понял, что они вряд ли имели в виду что-то плохое, и сказал:

— Именно так. Это величайшее оружие гильдии, созданное нашими объединёнными усилиями — посох «Айнз Ул Гоун».

Момонга поднял его повыше, и тот вспыхнул торжественным сиянием. Ослепительные блики горделиво подчёркивали высочайший ранг посоха. Одна беда — исходившие от него флюиды чёрной ауры никуда не делись, и потому впечатление, которое он производил, оставалось исключительно зловещим.

Если бы у Момонги был нос, он сейчас высоко задрал бы его, продолжая с жаром в голосе:

— Семь змей посоха держат в зубах артефакты «божественной» категории. Эти предметы связаны между собой, и в сумме дают ещё большую мощь. Чтобы их собрать, потребовалось немало усилий и неимоверное количество времени. Не сосчитать, сколько раз разочарованные товарищи предлагали отказаться от этой затеи. Как долго мы гонялись за монстрами, из которых выпадали эти предметы!.. Кроме того, заключённая в самом посохе сила даже превосходит «божественную», и он стоит на одном уровне с «мировыми» предметами. А какая поразительная здесь система автоматического наведения… Кхм!

Ну вот, он слишком увлёкся и заболтался.

Пока он вместе со своими прежними товарищами создавал этот посох, его не выносили за пределы зала, и потому Момонга не имел возможности им похвастаться. Но сейчас, когда появились слушатели, его буквально прорвало — остановиться удалось с большим трудом.

До чего же стыдно…

— В общем, примерно так.

— Обалдеть!..

— Это потрясающе, владыка Момонга!

От вида сверкающих глаз ребятишек на душе стало тепло. Стараясь, чтобы чувства не отразились на лице — впрочем, кости черепа всё равно бы не смогли ничего передать — он продолжил:

— И посему я желаю испытать посох здесь. От вас потребуется кое-что подготовить.

— Конечно! Слушаем и повинуемся. Сейчас же всё сделаем! А нам… нам можно остаться и посмотреть на испытания?

— Не возражаю. Узрите силу величайшего оружия, которое дозволено носить только мне.

— Ура! — восторженно закричала Аура, с детской непосредственностью запрыгав на месте. Какая она милая!

Маре тоже не мог скрыть свою радость, доказательством чему служили нетерпеливо подёргивающиеся уши.

«Стоп! Так и от моего величественного вида ничего не останется! Не пропадай!» — пробормотал Момонга, собрав всю силу воли в кулак.

— И ещё, Аура. Я позвал сюда всех стражей этажей. Они должны собраться здесь меньше чем через час.

— Да? Тогда нужно подготовиться к встрече…

— В этом нет необходимости. Просто дождитесь здесь назначенного времени.

— Как прикажете! Но, погодите… Всех стражей этажей? Значит, Шалтир тоже придёт?!

— Всех стражей этажей.

— Охо-хо… — Аура понуро опустила уши.

Маре не был так расстроен. По написанному создателями персонажей сценарию Аура не ладила с Шалтир, но его это не касалось.

«Что же, интересно, из этого получится?» — тихонько пробормотал Момонга.

2

По равнине скакал отряд из полусотни всадников.

Все, как на подбор, были крепкого телосложения, но один из воинов заметно выделялся даже среди них.

Ни одно слово не подошло бы для него лучше, чем «силач». Могучую мускулатуру не мог скрыть даже нагрудник доспехов.

Ему можно было дать от тридцати до сорока лет. Загорелое лицо хмурилось, лоб покрывали глубокие морщины. Тёмные волосы были пострижены коротко, а в чёрных глазах таился блеск острого клинка.

Скакавший рядом всадник окликнул его:

— Капитан! Скоро деревня, от которой пойдём дальше дозором.

— Да, похоже на то.

Газеф Стронов, капитан гвардейцев и гордость королевства Ре-Эстизе, смотрел вдаль, но деревня пока ещё не показалась.

Сдерживая нетерпеливо бьющееся сердце, Газеф выбрал поводья своего скакуна. Он не хотел вконец загнать его после напряжённого марша от самой королевской столицы. Газеф чувствовал, как по телу потихоньку расползается усталость. Он понимал, что то же самое происходит и с лошадьми, и от них нельзя требовать большего.

— Но хорошо бы там было тихо, — проговорил заместитель, и в его словах слышалась тревога. То же чувство испытывал и Газеф.

Задача, которую им поставил король, звучала так: «Найти и обезвредить имперских рыцарей, замеченных на границе королевства».

На самом деле быстрее было бы выслать отряд из Э-Рантеля, который находился ближе к рубежу. Однако имперские рыцари были сильнее и лучше вооружены, не чета местным рекрутам, набранным по воинской повинности. Из всех воинов королевства сражаться с превосходящим по силе противником могли только всадники из отряда, находившегося под командованием Газефа. Но то, что всё задание целиком взвалили на них, выглядело изрядной глупостью.

За то время, пока отряд двигался к месту назначения, можно было мобилизовать ополчение и подготовить оборону деревень. Этого хватило бы, чтобы дать отпор налётчикам. Можно было принять и другие меры. Но сейчас ничего из этого сделано не было, и отнюдь не из-за нежелания.

Газеф знал причину и потому не мог унять раздражение. Он старался не стискивать слишком сильно руку, держащую поводья, но загасить пылающий в груди огонь не удавалось.

— Капитан, это же дурь несусветная — примчаться на место, не послав сперва разведку. И потом, пошёл бы весь отряд, можно было бы отправить передовой разъезд. А то и вовсе нанять в Э-Рантеле каких-нибудь авантюристов и поручить им разыскать рыцарей. Почему мы будто нарочно лезем на рожон?

— Ты бы помалкивал. Если пойдёт молва, что земли королевства топчут имперские рыцари, добром это не кончится.

— Капитан, здесь нет чужих ушей. Я хочу знать правду, а не предлог, под которым нас бросили сюда, — губы заместителя искривила злая усмешка. — Аристократы вмешались?

Последние слова он произнёс так, словно хотел сплюнуть. Газеф не ответил — потому что это было правдой. Заместитель же продолжал:

— Благородные, тварь их задери! Выходит, кровь простых людей для них всего лишь оружие в борьбе за власть? Недовольство из-за набегов можно обратить против самого короля, ведь эти земли — в прямом подчинении короны!

— Не все аристократы так считают.

— Пусть даже кто-то из них, по вашим словам, и думает о народе, как Золотая принцесса — но остальные?.. Вот будь у короля вся полнота власти — как у императора — он мог бы плюнуть на всех этих проклятых дворян и вспомнить о своих простых подданных!

— Если пойти напролом, страна разделится на две части и начнётся война. Пока у нас под боком сосед, который мечтает расширить свои владения, народу это принесёт одни несчастья.

— Да я понимаю. И всё же…

— Давай-ка закончим на этом…

Газеф оборвал фразу и, сжав губы, внимательно посмотрел вперёд.

Из-за видневшегося вдали невысокого холма поднимались тонкие струйки чёрного дыма. Не одна и не две.

Что они означали, было понятно каждому в отряде.

Досадливо хмыкнув, Газеф пришпорил лошадь.

Когда они махом взлетели на холм, то увидели, что предчувствия не обманули. Деревня сгорела дотла. Закопчённые руины домов торчали, словно могильные камни.

В голосе отдавшего приказ Газефа зазвенела сталь:

— Прочесать. Немедленно.

Деревня сгорела целиком, остались лишь развалины, в которых едва угадывался её прежний вид.

Бредущего среди пепелищ Газефа преследовал тяжёлый запах гари, к которому примешивался запах крови.

Его лицо застыло, словно маска, скрывающая все проявления чувств. Но именно это яснее ясного говорило о том, что творилось у него на душе. То же было и с его заместителем, шагавшим рядом.

Из сотни жителей деревни уцелели лишь шестеро. Всех остальных безжалостно перебили. Женщин, детей и даже младенцев.

— Выдели нескольких человек для охраны, пусть сопроводят выживших в Э-Рантель.

— Не делайте этого! Ничего глупее…

— Быть не может, знаю. Но я не могу оставить их здесь.

Земли Э-Рантель принадлежали королю, и защищать окрестные деревни считалось его обязанностью. Если бросить выживших крестьян на произвол судьбы, это сильно подорвёт доверие к монарху. И очевидно, что пытающиеся припереть его к стенке аристократы воспользуются поводом и обвинят короля во всех грехах.

А самое главное…

— Прошу вас, одумайтесь! Выжившие крестьяне своими глазами видели имперских рыцарей, и значит, первая часть приказа короля выполнена. Я считаю, что сейчас лучше отступить в Э-Рантель и собрать силы для подготовки к дальнейшим действиям.

— Это невозможно.

— Стойте, капитан! Вы же заметили, что на самом деле это ловушка? Смотрите, как удачно время налёта на деревню совпало с тем, когда мы прибыли в Э-Рантель. Это коварный, бесчеловечный расчёт — они нас ждали. А сверх того, они даже не стали вырезать всех до единого. Ловушка, как пить дать ловушка!

Уцелевшие крестьяне выжили не потому, что убежали или спрятались от рыцарей. Нападавшие нарочно не стали их убивать. Вероятно, именно для того, чтобы разделить прибывшее войско, когда части воинов придётся сопровождать уцелевших.

— Не может быть! Вы поняли, что это ловушка, и всё равно собираетесь их преследовать?!

— Собираюсь.

— Вы в своём уме?! Нет, я знаю, как вы сильны. Уверен, вы справитесь и с сотней рыцарей. Но у имперцев есть могущественный маг, и если этот старик караулит где-то неподалёку, то даже вам несдобровать. Да и без него, если нарваться на четвёрку знаменитых имперских рыцарей, при вашей неполной экипировке ещё неизвестно, кто победит. Капитан, прошу вас, отступитесь. Для королевства не так страшно лишиться ещё нескольких деревень, как потерять вас!

Газеф ничего не ответил, и тогда заместитель прошептал с болью в голосе:

— Если же вы не готовы отступать… давайте оставим выживших и отправимся в погоню всем отрядом…

— Пожалуй, это самый умный выбор… Но тогда мы отвернёмся от тех, кого ещё можно спасти. Как думаешь, сколько они протянут, если бросить их здесь?

Заместитель не проронил ни слова. Он знал, что шансы крестьян невелики.

Если к ним не приставить охрану, если не отвезти их в безопасное место, они погибнут в течение нескольких дней.

И всё же он сказал — он был обязан это сказать:

— Капитан, самая ценная жизнь здесь — ваша. Не всё ли равно, что случится с крестьянами?

Газеф прекрасно понимал, какие мысли терзали его заместителя, вынуждая говорить такие жестокие слова, и разозлился на самого себя за то, что дал для этого повод. И всё же согласиться он не мог.

— Я родился простолюдином. Да и ты тоже.

— Верно. И я пробивался наверх, потому что восхищался вами.

— Ты, кажется, и сам из деревни?

— Да. Поэтому я…

— В деревнях нужно всегда быть начеку, ведь смерть бродит по соседству. Нападения монстров и многочисленные жертвы — далеко не редкость. Разве я не прав?

— Правы.

— Простому воину едва ли под силу совладать с монстром. Так что если нет денег, чтобы нанять авантюриста — охотника на монстров, остаётся лишь жаться к земле и ждать, пока опасность пройдёт мимо.

— Всё это верно…

— Так неужели вы ни на что не надеялись? Разве не верили, что в час, когда нужна помощь, появится аристократ? Что на выручку придёт тот, у кого достаточно сил?

— Сказать, что не надеялись — значит солгать, но на самом деле никто никогда не появлялся. По крайней мере, дворянин, на чьей земле стояла наша деревня, не дал на её защиту ни единой монетки.

— Раз так… давай покажем, что бывает иначе. Теперь жителей деревни спасём мы.

Заместитель капитана не знал, что сказать. Он вспоминал то, что пережил сам, а Газеф продолжал:

— Ну же, пусть они видят, как люди рискуют жизнью, презрев опасность. Пусть видят, как сильные защищают слабых.

Их взгляды встретились, и каждый воин безо всяких слов понял, что чувствует другой.

Наконец, заместитель ответил усталым голосом, в котором снова почувствовалась уверенность:

— Тогда в погоню отправлюсь я с несколькими солдатами. Мне-то замена найдётся, а вот вам — нет.

— Не говори глупостей. Вместе со мной у воинов будет больше шансов вернуться живыми. Мы идём не на смерть. Мы идём защищать жителей королевства.

Заместитель несколько раз открыл рот, но уже не нашёл, что возразить.

— Я тотчас же отберу тех, кто будет сопровождать жителей деревни в Э-Рантель.

На равнине, окрашенной закатом в красный цвет, один за другим появились силуэты людей.

Их было сорок пять. Они возникли из ниоткуда, на пустом месте, потому что их маскировка была не обычной, а магической.

С первого взгляда становилось ясно, что это не просто какие-нибудь наёмники, путешественники или авантюристы.

Все были экипированы одинаково — в кольчуги, сплетённые из особой металлической нити так, чтобы не стеснять движений и в то же время служить хорошей защитой. Однако из-за дополнительного магического усиления они были крепче латных доспехов.

Кожаные заплечные мешки выглядели полупустыми. Путешественники обычно не носят с собой так мало поклажи, и это заставляло заподозрить, что мешки тоже магические. На поясных ремнях особой формы висело по несколько флаконов с зельями, а плащи излучали магическую ауру.

Собрать полный набор магических предметов для стольких людей — задача очень затратная, требующая большого количества денег, времени и усилий. Наличие такой экипировки доказывало, что за спиной этих людей стояло по меньшей мере государство.

Однако ничто, ни одна деталь облачения не выдавала их ранг или принадлежность. Скорее всего, им потребовалось намеренно скрыть, кто они такие — а значит, отряд действовал вне закона.

Они молча разглядывали развалины деревни. Но даже при виде разрушенных домов, от которых несло гарью и кровью, в глазах этих людей не отразилось ни малейшего проблеска эмоций. Одно лишь равнодушное спокойствие, словно такое зрелище было для них совершенно обыденным.

— Упустили? — с лёгким разочарованием прошелестел тихий голос.

— Не страшно. Пусть приманка продолжает нападать на деревни. Зверя надо заманить в клетку, — пронзительный взгляд произнёсшего это мужчины устремился в ту сторону, куда ушёл отряд Газефа. — Передайте приманке указание, какая деревня будет следующей.

3

Изготовившись выпустить заклинание, Момонга медленно распрямил палец, наставив его на соломенное чучело, торчащее на краю бойцовской арены.

Магия, которую он углублённо изучал, не столько наносила повреждения, сколько вызывала мгновенную смерть и аналогичные эффекты. Поэтому на неживые объекты она действовала слабо. Сейчас требовались простые заклятия разрушения, но он с самого начала вместе с классом выбрал магию некромантии и именно её развивал до сих пор. В итоге по чистой разрушительной мощи он стоял на несколько ступенек ниже игроков, которые специализировались на боевой магии.

Момонга украдкой посмотрел на двух ребятишек, чьи глаза так и сверкали от любопытства. Он опасался, что не сможет оправдать их ожиданий.

Затем он мельком бросил взгляд на пару могучих монстров.

Скелеты этой трёхметровой помеси человека и дракона обтягивали вздувшиеся бугры мышц, а торсы напоминали перевёрнутые треугольники. Сверху их тела покрывала чешуя, по крепости превосходящая сталь. Вместо лиц щерились драконьи морды, а хвосты были размером с большое дерево. Не хватало разве что крыльев, но существа и без них сильно напоминали драконов, вставших на задние лапы.

В руках толщиной с туловище взрослого мужчины они держали длинное, в половину своего роста, и весьма увесистое оружие, по виду которого трудно было понять, меч это или щит.

Эти монстры назывались «драконидами». Аура подчинила их своими способностями укротительницы и поручила им уборку арены.

Они имели не очень высокий, всего лишь пятьдесят пятый уровень, и не обладали никакими особыми умениями, но удары, которые они могли наносить могучими руками, и практически неиссякаемый запас хит-поинтов позволяли приравнять их к монстрам более высокого ранга.

Момонга тихонько выдохнул и снова перевёл взгляд на соломенное чучело.

Честно говоря, ему было неловко оттого, что на него смотрят глазами, полными восхищённого ожидания. Ведь сейчас перед ним стояла лишь задача убедиться, что его магия всё ещё действует.

Он позволил Ауре и Маре участвовать в эксперименте с магией в том числе и для того, чтобы явить им свою силу до прихода остальных стражей этажей и продемонстрировать, что попытка выступать против него будет весьма глупой затеей.

Конечно, пока ничего не указывало на то, что они собираются его предать; более того, Момонга считал, что эти ребята на такое попросту не способны. Но будут ли они по-прежнему ему верны, если окажется, что он утратил магические силы? Такой уверенности у него не имелось.

Аура общалась с ним так, будто они давным-давно знакомы, хотя с его точки зрения их нынешняя встреча стала, по сути, первой возможностью пообщаться. Эльфы действительно оказались сокровищем гильдии, настройки которых вобрали в себя идеи всех её участников, но это не означало, что в них заложена реакция и образцы поведения на все случаи жизни. В настройках наверняка должны были существовать некие «белые пятна», если можно так выразиться.

Если сейчас они — разумные существа, которые думают и действуют самостоятельно, то им наверняка удастся справиться с этими пробелами, отойдя от сценария. Что произойдёт, если среди их установок не окажется постулата: «Оставайся верным до конца даже тому, кто слаб?» Ведь мало кого из персонажей снабдили чёткими указаниями, очерчивающими границы их преданности. В итоге решать, подчиняться приказам или нет, они в каждом отдельном случае будут по-своему. И ещё полбеды, если они просто не подчинятся, а вдруг их характеры позволят поднять бунт против бессильного главы гильдии?..

Излишняя подозрительность скорее вредит, но и безоговорочно доверяют окружающим только дураки.

«Переходя каменный мост, простукивай его палкой». Для Момонги сейчас это был самый естественный образ мыслей.

Другая же цель, ради которой он оставил Ауру и Маре наблюдать за экспериментом — спросить у них совета, если магия всё же не подействует.

Они уверены, что Момонга пришёл проверить мощь посоха. Но он-то уже на практике убедился, что магические предметы работают, и может сколько угодно водить их за нос.

«Идеальный план, — похвалил он сам себя и даже удивился: — Неужели я настолько хладнокровный и рассудительный человек?»

Впрочем, ответить было некому.

Момонга прогнал из головы сомнения и задумался о магии, которой мог пользоваться в «Иггдрасиле».

Общее количество существовавших там заклинаний, с первого по десятый уровни и включая сверхуровневые, превышало шесть тысяч. Они подразделялись на множество типов, и из всего многообразия Момонге было доступно семьсот восемнадцать. Это был исключительный случай — обычно игрок сотого уровня мог использовать около трёхсот.

Теперь он искал наиболее подходящие среди тех, которые хранились в памяти.

Сперва требовалось узнать, как сейчас, когда снят запрет на «огонь по своим», определяется область действия. Поэтому он сразу отбросил заклинания точечного поражения, нацеленные против отдельных объектов. Затем следовало учесть характер находящейся перед ним мишени…

Чтобы запустить магию, в «Иггдрасиле» достаточно было щёлкнуть по всплывающим иконкам. Но теперь они пропали, и требовалось найти другой способ.

Впрочем, возможно, что он уже ухватился за нужную ниточку.

Способности таились внутри него самого. Момонга сфокусировал на них своё сознание — так же, как в тот момент, когда отключал Негативное касание. Представил, будто иконки висят перед ним в воздухе…

И тихо засмеялся.

Он понял.

Ему ясно открылось, какова будет область поражения и сколько времени пройдёт прежде, чем он сможет запустить следующее заклинание. Уверенность в собственных способностях подняла настроение, словно раздувающий пламя порыв ветра. Магия — его сила. Он чувствовал удовлетворение, понимая, что достиг настоящего совершенства. В «Иггдрасиле» он никогда не испытывал такого.

Сердце незамедлительно вернулось в спокойный ритм, превращая кипящее в глубине души ликование в некую энергию, что стремительно сгустилась — к полному восторгу Момонги — на кончике его пальца, а затем отозвалась на произнесённое им слово силы:

— «Файерболл»[19].

На пальце раздулся огненный шар — и мгновенно выстрелил в сторону чучела.

Он врезался точно в цель. От удара сгусток пламени лопнул, разбросав обжигающую начинку. Жадные языки огня облизали даже землю вокруг.

Спустя миг от них не осталось и следа. Одно только обугленное чучело.

Не выдержав, Момонга захихикал себе под нос, а Аура и Маре посмотрели на него с удивлением, не понимая, в чём дело.

— Аура, подготовь ещё одно чучело!

— Да, сию секунду! — ответила эльфийка и приказала: — Быстро, чучело сюда!

Один из драконидов поднял с земли новую соломенную фигуру и поставил её рядом со сгоревшей.

Момонга неторопливо шагнул в сторону, нацелился на новую мишень и произнёс заклятие:

— «Напалм».

В считанных сантиметрах от чучела в небо внезапно взметнулся огненный столб, расширяясь и поглощая пространство вокруг себя. Момонга сделал короткую паузу и наслал на чучело — то есть на то, что от него осталось — ещё одно заклинание:

— «Файерболл».

Точное попадание — и соломенный болван окончательно разлетелся на куски.

Время между повторными заклинаниями также совпадало с тем, что было в «Иггдрасиле». Зато предшествующая пуску последовательность действий оказалась даже короче. Сейчас не надо было выбирать тип магии и водить курсором, выделяя зону поражения, как это ранее требовалось для заклятий, бьющих по площадям.

— Прекрасно! — Момонга был так доволен, что слова одобрения сами сорвались с языка.

— Владыка Момонга, приготовить вам ещё чучела? — озадаченно спросила Аура. Она знала, что Момонга — могущественнейший маг, и недоумевала, почему он показывает столь несложные фокусы.

Но именно такое впечатление он и хотел произвести на близнецов, и их вид свидетельствовал, что затея увенчалась успехом.

— Нет, это лишнее. Я хочу перейти к другим опытам, — отказался Момонга и снова принялся за дело.

«Месседж».

Сперва он попытался связаться с ГМ. В «Иггдрасиле», если вызываемый этим заклинанием адресат находился в игре, слышались длинные гудки, как в мобильном телефоне; в противном случае вызов сразу и без единого звука сбрасывался.

Нынешнее же положение не походило ни на то, ни на другое. Момонге показалось, будто от него вдаль протянулось нечто вроде длинной нити, которая и устремилась на поиски. Это ощущение он испытывал впервые в жизни, и его было достаточно сложно описать.

Какое-то время он поддерживал нить, не давая ощущению угаснуть, но наконец стало ясно, что связи не будет, и он прекратил действие заклинания — к большому своему разочарованию.

Момонга принялся повторять то же заклинание раз за разом. Но теперь его интересовали не гейм-мастеры.

Он вызывал своих старых товарищей, членов гильдии «Айнз Ул Гоун».

Один процент надежды и девяносто девять процентов предчувствия поражения — с таким настроем он снова и снова запускал магию, но в итоге, как и ожидалось, не получал никакого ответа. Момонга обзвонил сорок человек — даже сорок одного — убедился, что ни с кем не может связаться, и медленно покачал головой.

Отрицательный результат всегда вызывает уныние, даже если заранее с ним смириться.

Напоследок Момонга сделал магический звонок Себасу.

Теперь соединение прошло.

К сожалению, он убедился, что заклинание связи работает исправно. Впрочем, оставалась ещё небольшая вероятность того, что оно действует только в отношении тех, с кем он в этом мире уже встречался лично.

— Владыка Момонга? — эхом отдался в голове голос, проникнутый глубоким уважением. Момонга подумал, что его собеседник наверняка поклонился, как это делают служащие в настоящем мире.

Пока воображение дорисовывало эту неуместную картину, Себас по-своему понял его молчание и озабоченно уточнил:

— Что-то случилось?

— Нет, всё в порядке. Немного отвлёкся. Так что там снаружи?

— Вокруг степь, и я не нашёл никаких разумных форм жизни.

— Степь?.. Не болота?

Прежде великая гробница Назарик располагалась в заболоченных полях, где селились цверги — монстры, напоминающие человекообразных лягушек. Она должна была возвышаться среди ядовитых болот, окутанная лёгким туманом.

— Так точно, степь.

Момонга нервно рассмеялся про себя. «Ничего себе…»

— Это что же, гробница Назарик целиком перенеслась в неведомые края?.. Себас, ты видишь что-нибудь над головой, какие-нибудь бегущие сообщения?

— Нет, ничего подобного. Здесь такой же потолок, как на шестом этаже гробницы.

— Что?! Ночное небо?.. А есть вокруг ещё что-нибудь необычное?

— Нет… Ничего особенного. Кроме самой гробницы Назарик, не видно никаких искусственных построек.

— Вот как… Понятно…

Что тут можно было сказать? Момонге только и оставалось, что схватиться за голову. Однако где-то в глубине души он уже признал, что теперь возможно всё.

Молчание Себаса означало, что он ожидает указаний. Момонга бросил взгляд на браслет на левом запястье. Судя по часам, остальные стражи этажей должны прибыть минут через двадцать. А значит, он мог отдать только один приказ.

— Возвращайся через двадцать минут. Когда окажешься и гробнице, иди в Амфитеатр. Я собираю всех стражей этажей, и ты расскажешь нам, что видел.

— Слушаю и повинуюсь.

— Но до тех пор собери как можно больше сведений.

Выслушав утвердительный ответ, Момонга отключил заклинание «Месседж».

«Здесь я в основном закончил», — вздохнул он и в этот момент вспомнил, с какой надеждой смотрели на него два тёмных эльфа.

Раз уж он сказал, что проверяет силу посоха, её следовало продемонстрировать. Момонга задумался, какое заклинание выбрать, а бесчисленные силы, таящиеся в посохе «Айнз Ул Гоун», словно принялись наперебой нашёптывать: «Меня! Используй меня!»

Сейчас подошло бы что-нибудь зажигательное.

Решив так, он выбрал «Огненный камень», а из его сил остановился на «Саммон Праймари Файер Элементал»[20].

Подчиняясь воле Момонги, в одном из зажатых в змеиных зубах камней заколыхалось течение силы. Достаточно прочувствовав её ток, Момонга выставил посох вперёд. На его конце появился огромный шар света, вокруг которого закрутилась впечатляющая огненная спираль.

Она стремительно разрослась, достигнув четырёх метров в диаметре и шести метров в высоту.

Из багрового зарева распахнувшегося чистилища хлынул раскалённый ветер.

Краем глаза Момонга заметил, что дракониды стараются прикрыть Ауру и Маре от огненного шторма своими гигантскими телами. Полы его одеяния захлопали в волнах горячего воздуха. От такого жара недолго было заработать ожоги, но он когда-то обзавёлся абсолютной стойкостью к огню, чтобы компенсировать слабое место, присущее нежити, и высокая температура на него не влияла.

Поглощая окружающий воздух и раздувшись до колоссальных размеров, огненный торнадо колыхнулся и принял форму человека, светящегося как расплавленный металл.

Это был первородный элементаль огня — дух стихии самого высокого ранга. Момонга почувствовал с монстром, уровень которого превышал восемьдесят пятый, ту же командную связь, какая была с лунными волками.

— Ого!.. — восторженно прокричала Аура, глядя на монстра снизу вверх.

Она смотрела на духа высшего ранга, которого никогда не смогла бы призвать собственной магией, с таким выражением, с каким ребёнок смотрит на вожделенную игрушку.

— Попробуете с ним сразиться?

— Что?..

— Что-что?!

Аура растерялась на секунду, но затем просияла непосредственной детской улыбкой. Впрочем, для ребёнка такая улыбка была немного… хотя, скорее, даже полностью ненормальной. Зато у Маре, стоявшего рядом, выражение лица оставалось вполне детским.

— А можно?

— Не возражаю. Даже если вы его уничтожите — не беда, — пожал плечами Момонга. Посох позволял ему призывать лишь одно такое существо в день. Но это также означало, что завтра он сможет призвать его снова, и не было смысла жадничать.

— Ой, знаете, я тут вспомнил — мне надо кое-что сделать…

— Маре!

Рука Ауры крепко схватила пытавшегося улизнуть Маре. Сестра вовсе не собиралась его отпускать. Её ухмылка моментально пригвоздила брата к земле. С точки зрения Момонги это была очаровательная улыбка маленькой девочки, но близнец, похоже, разглядел в ней что-то иное и в ужасе окаменел.

Сестра медленно поволокла Маре к элементалю. Бедняга панически озирался, и его взгляд упал на Момонгу.

Мальчишка-эльф заискивающе улыбнулся, моля о помощи, но Момонга в ответ лишь сложил ладони, словно жрец, провожающий усопшего в последний путь.

Улыбка тотчас увяла.

— На рожон не лезьте. Если поранитесь — сами виноваты.

— Хорошо! — откликнулся звонкий солнечный голосок Ауры. Кажется, одновременно послышался и умирающий голос Маре. Впрочем, Момонга решил, что Маре вряд ли что-то грозит, и через свою связь с элементалем приказал тому напасть на близнецов.

Аура встала в авангарде, Маре в арьергарде, и они встретили духа огня, бросившегося в атаку подобно свирепому вихрю.

Хлысты в обеих руках Ауры с силой рассекали воздух, кромсая тело элементаля, а магические удары Маре уверенно наносили ему повреждения с дистанции.

— Они даже не напрягаются…

Не отрывая взгляда от боя, в котором у одной стороны явно имелось подавляющее превосходство, Момонга задумался над тем, что ещё ему требуется исследовать.

Проверку работоспособности заклинаний и предметов он закончил. Осталось проверить личный склад. Особенно важное значение имели свитки, посохи и жезлы. В них была заключена магия: в свитках — одноразовая, а в посохах и жезлах — рассчитанная на несколько применений.

У Момонги их скопилось довольно много. Расходовать невосполняемые предметы было не в его характере, и он берёг их для особого случая. Лечебные снадобья высшей категории он бы не потратил даже в битве с финальным боссом. Эту его черту можно было бы назвать осмотрительностью, но точнее — скаредностью. Поэтому он только и делал, что пополнял запасы.

В «Иггдрасиле» всё накопленное лежало в инвентаре, но где оно оказалось сейчас?

Вспоминая, как открывался инвентарь в игре, он вытянул свою костяную руку. Та словно прошла сквозь поверхностную плёнку и погрузилась в воду. Со стороны это наверняка выглядело так, будто половина руки растаяла в воздухе.

Теперь он, словно открывая окно, повёл ею в сторону. Прямо в воздухе распахнулся проём, за которым ровными рядами выстроились посохи. Точь в точь инвентарь «Иггдрасиля».

Он задвигал рукой, прокручивая то, что в игровых терминах называлось экраном предметов. Свитки, жезлы, оружие, доспехи, украшения, драгоценные камни, зелья и прочие расходные материалы… Огромное число магических инструментов.

Чувство глубокого облегчения прорвалось наружу, заставив его усмехнуться.

Теперь пусть хоть все существа внутри великой гробницы станут его врагами — он сможет себя защитить.

Жестокий бой Ауры и Маре с элементалем ещё только разгорался, и Момонга, следя за ним вполглаза, попытался просуммировать всё, что ему было известно на текущий момент.

Являлись ли встреченные им НПС программами?

Нет. Они ничем не отличались от людей, обладающих сознанием. Столь тонкие проявления эмоций просто невозможно запрограммировать. Следовало считать, что по какой-то причине они перестали быть программами и превратились в существ, равных людям.

Следующий вопрос — что собой представлял этот мир?

Неясно. Если вспомнить, что здесь существовала магия из «Иггдрасиля», можно было предположить, что он находится внутри игры, но с учётом ранее возникших сомнений, на игру это совсем не походило. В итоге оставались два ответа: или игра, или иной мир. Знать бы, какой из них верен? Впрочем, ни тот, ни другой вариант не казался возможным, если прибегнуть к обычному здравому смыслу.

Как ему вести себя дальше?

Он убедился, что может использовать те же силы, что действовали в «Иггдрасиле». Следовательно, если считать, что характеристики всех монстров и НПС великой гробницы Назарик основаны на данных из игры, то здесь у него нет противников, которых он не мог бы победить. Сложности начнутся, если появится нечто, чего не имелось в «Иггдрасиле» — что ж, тогда придётся действовать по обстановке. А пока оставалось лишь держаться с достоинством — если он сумеет его изобразить — как и подобает высокопоставленному лицу.

Каким будет план действий?

Собирать информацию. Неясно, в каком мире он находился, но в настоящий момент Момонга выступал в роли несведущего, незнакомого с местными обычаями туриста. Итак — не терять бдительности и осторожно собирать информацию.

Если допустить, что он попал в иной мир, стоит ли пытаться вернуться в свой собственный?

Хороший вопрос.

Если бы у него были друзья, он бы постарался вернуться. Если бы были живы родители, он бы горы своротил, лишь бы найти способ попасть домой. Если бы ему надо было кормить семью, если бы у него был любимый человек…

Но ничего этого не было.

Прийти в офис, поработать, вернуться домой, лечь спать. До недавнего времени он заходил в «Иггдрасиль», обустраивал гробницу, надеясь, что заглянет кто-то из его товарищей, но теперь и этого не требовалось. Какой ему смысл возвращаться в такой мир?

Однако, если путь назад всё же существует, стоило предпринять усилия, чтобы его найти. Чем шире выбор — тем лучше, ведь вполне может статься, что за пределами гробницы ждёт настоящий ад.

— Так что же мне делать?.. — одиноко пробормотал себе под нос Момонга, и его слова унёс ветер.

4

Исполинское тело первородного элементаля огня растаяло в воздухе. Излучаемый им зной быстро сошёл на нет. Вслед за тем распалась и командная связь, которую едва заметно ощущал Момонга.

Дух огня обладал исключительной разрушительной мощью и запасом жизненных сил, он наносил урон, просто сближаясь с противниками, но Аура, демонстрируя чудеса вёрткости, полностью лишила его этого преимущества, и для неё он стал просто огромной мишенью.

Если бы он хотя бы один раз попал по ней, то мог бы отнять большую часть её запаса хит-поинтов, но Маре, имеющий класс друида, этого бы не допустил. Он поддерживал сестру, умело и безошибочно применяя баффы и дебаффы.

Их боевой стиль основывался на чётком разделении функций нападения и защиты, и справились эльфы отменно. Это весьма впечатлило Момонгу, точно так же как и само сражение в целом. Оно воспринималось совершенно как настоящее, а не как в игре.

— Потрясающе… Вы просто молодцы!

Ответом на чистосердечное восхищение Момонги стали радостные улыбки ребятишек:

— Большое спасибо, владыка Момонга. Давно мы так не разминались!

Оба эльфа небрежно смахнули с лица пот. Но он снова выступал и катился по тёмной коже крупными каплями.

Момонга молча открыл свой инвентарь. Первым, что он оттуда извлёк, оказался магический предмет — Бездонный графин.

Чувства голода и жажды, существовавшие в «Иггдрасиле», не проявлялись у Момонги, поскольку он был нежитью, и ему ни разу не пришлось использовать этот предмет для себя — разве что для верховых животных.

Графин, сделанный из напоминающего стекло прозрачного материала, был до краёв наполнен свежей холодной водой и даже запотел снаружи.

Затем Момонга достал чистые стаканы, налил в них воду и протянул детям:

— Аура, Маре, выпейте.

— А? Владыка Момонга, вы не обязаны… — Аура вдруг принялась махать руками перед собой, а Маре замотал головой:

— В-верно!.. Воду я могу создать и своей магией…

Момонга невесело улыбнулся:

— Не переживайте из-за таких мелочей. Это скромный знак моей признательности за ваш неустанный труд.

— А-а-а…

— Ой…

Покрасневшие от смущения близнецы робко протянули руки и взяли стаканы.

— Большое спасибо, владыка Момонга!

— Не может быть — мне налил воды сам владыка Момонга!..

Неужели это настолько их обрадовало?

Теперь Аура приняла стакан обеими руками и залпом осушила его. Она резко глотнула, выскользнувшая из уголка рта капля скатилась по лоснящейся коже и исчезла в вырезе жилета. Маре, напротив, аккуратно держал стакан в ладонях и отпивал маленькими глотками. Даже в том, как они пили, наглядно проявлялась разница в характерах.

Глядя на них, Момонга приложил руку к своему собственному горлу. По ощущениям, шейные позвонки покрывала тонкая кожа.

С тех пор, как он стал таким, он больше не испытывал жажды или желания спать. Умом он понимал, что эти чувства не существуют для нежити, и всё же мысль о том, что он перестал быть человеком, казалась дурацкой шуткой.

Момонга ощупал всё своё тело. Кожа, мышцы, кровеносные сосуды, нервы, внутренние органы — ничего не было. Одни только кости. Он уже смирился с этим, но ощущение нереальности, тем не менее, не проходило.

Осязание по сравнению с человеческим заметно притупилось, и было ощущение, что он прикасается к окружающим предметам через тонкую ткань. Остальные чувства, наоборот, стали гораздо острее, особенно зрение и слух.

Сложенное из одних костей тело выглядело хрупким, но каждая косточка сама по себе казалась крепче стали.

И хотя его нынешний вид во всём отличался от прежнего, у него появилось странное чувство удовлетворения и завершённости — как будто он принял своё истинное обличье. Наверное, именно поэтому он не чувствовал испуга, даже превратившись в скелет.

— Ещё хотите? — спросил он у допивших воду эльфов, поднимая Бездонный графин.

— Э-э… Нет! Мне достаточно!

— Ясно. А ты, Маре? Добавить?

— А… Нет… Мне… Мне тоже хватит… Я уже напился.

Момонга понимающе кивнул, забрал стаканы и снова спрятал их в пустоте.

— Я считала вас более страшным, — тихо пробормотала Аура.

— Вот как? Могу быть и таким, если тебе больше нравится…

— Нет, лучше таким, как сейчас! Однозначно лучше!

— Значит, не стану меняться, — бурная реакция Ауры застигла Момонгу врасплох.

— А вы так добры только с нами… или и с другими тоже? — совсем тихим шёпотом произнесла она. Не зная, что ответить, он легонько похлопал её по голове, взъерошив волосы.

— Хе-хе-хе…

Аура лучилась радостью, как щенок при виде любимой игрушки, а Маре, похоже, молча ей завидовал, когда вдруг раздался новый голос:

— Батюшки, неужто я первая?

Звучал он довольно молодо для такой манерной речи. Одновременно над землёй поднялась округлая тень, разрослась и приняла форму двери. Оттуда, медленно ступая, появилась девушка.

Она была одета в мягкое бальное платье, чёрное как смоль. Поверх платья с широким кринолином был надет наглухо застёгнутый жакет-болеро, отделанный лентами и рюшами, на руках — кружевные перчатки без пальцев, так что одеяние почти полностью закрывало кожу.

Рассмотреть можно было только лицо с идеально правильными чертами, которому прекрасно подошло бы слово «бесподобное». Цвет кожи напоминал белый воск, а длинные серебристые волосы были собраны на одну сторону и подняты повыше, чтобы не закрывать щёки и лоб. Алые глаза светились радостным блеском — пожалуй, немного странным.

На вид девушке было лет четырнадцать или даже меньше, и в ней до сих пор оставалось что-то детское. Сочетание строгого изящества и юного очарования породило несравненный образец красоты. Вот только грудь у неё выглядела не по возрасту большой.

— В гробнице Назарик не зря стоят помехи для телепортации, а значит, использовать порталы запрещено. До арены ты добралась обычным ходом, могла бы и к нам ножками дойти, Шалтир! — за спиной Момонги послышался возмущённый голос. Никакой щенячьей игривости не осталось, в нём сквозил холод и враждебность.

Стоящий рядом Маре снова крупно задрожал. Кажется, ему пришло в голову, что лучше не привлекать внимания, и он мелкими шажками попятился дальше от старшей сестры. Столь внезапная перемена в Ауре даже Момонгу заставила слегка отодвинуться.

Девушка по имени Шалтир, явившаяся с использованием магии перемещения высшей категории, не удостоила скривившуюся Ауру даже взглядом и, соблазнительно покачивая бёдрами, приблизилась к Момонге и остановилась перед ним.

От неё исходил приятный запах духов.

— Ну и вонь… — тихо пробурчала Аура и добавила: — Что с нежити возьмёшь! Подгнила, наверное.

Момонга невольно поднял свою руку и принюхался. Шалтир, похоже, это заметила, поскольку её лоб побагровел:

— До чего некрасиво! Владыка Момонга — тоже нежить.

— Ты что несёшь, Шалтир? Владыка Момонга — не какая-то там обычная нежить! Он, скорее, супер-нежить, или даже некро-божество.

Шалтир и Маре хмыкнули в знак согласия. Услышав их, Момонга стыдливо втянул голову в плечи, подумав: «Не знаю, как сейчас, но в “Иггдрасиле” я был именно что обычной нежитью…».

Более того, таких диковинных созданий, как супер-нежить или некро-божество, в игре никогда не существовало.

— Но… но это и правда немного грубовато, сестрица.

— Вот как? Ладно, дубль два. Кхм… Что с дохлятины возьмёшь! Подгнила, наверное.

— Что ж… Да будет так.

Согласившись со вторым вариантом оскорбления, Шалтир протянула свои тонкие руки к шее Момонги, будто собираясь его обнять:

— О мой хозяин! Единственный, над кем я не властна, мой дорогой хозяин!

Между разомкнувшихся ярко-красных губ показался язычок и обежал их по кругу, словно маленькое живое существо. Изо рта пахнуло благоуханным ароматом.

Поведение, более подходящее взрослой красотке-обольстительнице, не соответствовало возрасту девушки, и это расхождение даже вызывало улыбку. А главное, ей не хватало роста, и казалось, что она не столько пытается обнять Момонгу, сколько повиснуть у него на шее.

И всё же этого оказалось достаточно, чтобы очаровать Момонгу, не привыкшего к женскому вниманию. Он едва не отступил на шаг назад, но собрался с духом и остался на месте.

«Разве таким был этот персонаж?» — крутилась в голове неотвязная мысль. Однако описание этой девушки делал гильдиец по имени Перорончино, а он был вполне способен на нечто подобное. Больше всего на свете он обожал эротические видеоигры, часто заявляя: «Эроге — моя жизнь».

Именно такой никчёмный человек и создал её — Шалтир Бладфоллен.

Это была страж первого, второго и третьего этажей великой подземной гробницы Назарик, истинный вампир.

Девочка — набор стереотипов из эротических визуальных новелл.

— Когда же ты уймёшься…

Шалтир наконец-то среагировала на произнесённое вполголоса оскорбление и обернулась к Ауре с ехидной усмешкой:

— Ой, крохотулечка, а ты, значится, здесь? Тебя над полом даже и не разглядеть-то, вот я и не заприметила.

Влезать с упрёком: «А с кем же ты только что разговаривала?» Момонге почему-то не захотелось.

Лицо Ауры свело судорогой злости, но Шалтир, словно не замечая, обратилась к Маре:

— Какое злополучие, любезный мой — иметь умалишённую сестру. Тебе бы скорее с ней расстаться. Иначе и сам станешь таким же.

Маре побледнел. Он догадался, что Шалтир использует его, чтобы вызвать сестру на ссору.

Но Аура только улыбнулась, а затем взорвала заготовленную бомбу:

— Молчи лучше, вставные сиськи.

— Откуда ты знаешь?!

«Эх, выбилась из образа», — пробормотал Момонга.

Натура Шалтир прорвалась наружу, и из её речи тут же пропали все потуги на старинную манерность — к тому же полные ошибок.

— Да с первого взгляда ясно! Настоящие так не торчат. Что ты туда напихала?

— А-а-а!..

Шалтир замахала руками, словно пытаясь стереть слова, сказанные Аурой. Теперь она выглядела как раз на свой возраст. Аура же злорадно оскалилась:

— А с такой набивкой… Слушай, они же на бегу просто улетят!

Аура ткнула пальцем, и Шалтир взвизгнула диким голосом:

— 3-замолчи!..

— Ну точно! Ха-ха-ха! Болтаются во все стороны! Вот почему ты не примчалась бегом, а использовала портал!

— Замолчи, козявка! У тебя вообще груди нет! А у меня маленькая… и даже не такая уж и маленькая — но хоть какая-то есть!..

Шалтир отчаянно пыталась уязвить Ауру в ответ, но та лишь ухмылялась ещё шире. Вампирка попятилась, пытаясь незаметно прикрыть чрезмерно выступающий бюст. На неё было грустно смотреть.

— Мне всего семьдесят шесть лет, всё ещё впереди. А вот нежити можно только посочувствовать, у тебя-то никакого будущего нет. Ты никогда не вырастешь!

Шалтир сдавленно застонала и отступила ещё дальше. Крыть ей было нечем, это ясно читалось на лице. Когда Аура это поняла, её ухмылка растянулась от уха до уха.

— Так что довольствуйся тем, что есть… пха-ха-ха!

Момонге почудилось, что он услышал, как у Шалтир от ярости лопнула вздувшаяся вена.

— Ну всё! Ты ответишь за свои слова!!!

На затянутой в перчатку руке Шалтир заклубилась какая-то чёрная дымка. Аура мгновенно изготовилась к драке, в её руках возникли хлысты, которые она недавно использовала. Маре переводил с одной на другую растерянный, слезливый взгляд.

Момонга вспомнил, что уже наблюдал такое прежде, и не мог решить, стоит ли их останавливать.

Создатель Шалтир, Перорончино, и создательница Ауры и Маре, Буку-буку Тягама, были братом и сестрой. Они частенько устраивали дружеские перепалки как раз такого рода.

Момонге даже показалось, что позади двух готовых сцепиться персонажей он видит своих старых товарищей.

— Что. За. Шум?

Пока он предавался воспоминаниям, драчунов разнял искажённый механический голос. Он звучал так, как если бы нечто, не являющееся человеком, через силу пыталось ему подражать.

Голос долетел оттуда, где уже некоторое время стояло, распространяя вокруг себя холод, причудливое существо.

Оно напоминало двуногого жука ростом в два с половиной метра. Наверное, так бы и выглядела изуродованная помесь богомола с муравьём, над которой потрудился сам дьявол. У него был толстый хвост в два раза длиннее туловища, а по всему телу торчали острые шипы, похожие на сосульки. Крепкие жвалы, напоминающие горизонтально расположенные клещи, могли бы запросто откусить человеку руку.

Двумя лапами существо держало серебряную алебарду, а двумя другими — испускавшую тёмную ауру булаву угрожающего вида, но весьма тонкой работы, и широкий меч столь причудливой формы, что для него невозможно было изготовить ножны.

Его светло-голубой экзоскелет — твёрдый панцирь, окутанный морозным воздухом и сверкающий как алмазная пыль — походил на рыцарские доспехи. На могучих плечах, словно айсберги, громоздились ледяные наросты.

Это был страж пятого этажа великой подземной гробницы Назарик — «Повелитель ледяной реки» Коцит[21].

От удара наконечником древка его алебарды по земле распространилось мёрзлое пятно.

— Вы. Заигрались. В присутствии. Его. Благородия…

— Эта девчонка меня оскорбила!..

— Я просто сказала правду!..

— А-а-а!..

Шалтир и Аура снова принялись испепелять друг друга ненавидящими взглядами, а Маре запаниковал. Момонге это уже порядком надоело, и он, нарочно понизив голос, предостерегающе произнёс:

— Шалтир, Аура. Достаточно забав на сегодня.

От неожиданности обе подпрыгнули на месте и тут же виновато склонили головы.

— Простите, владыка! — хором крикнули они.

Момонга снисходительно кивнул, принимая извинения, и повернулся к новому гостю:

— Рад, что ты пришёл, Коцит.

— Явился. По первому. Зову. Ваше. Благородие.

Из ротового отверстия стража вырвался белый пар. Вода, содержащаяся в окружающем воздухе, замерзала на лету с морозным треском. Этот холод по силе мог бы сравниться с пламенем первородного элементаля огня. Даже просто находясь рядом с этим созданием, все подвергались воздействию низких температур и получали физический урон. Однако Момонга ничего не чувствовал. В действительности все собравшиеся здесь обладали высокой стойкостью к атакам огнём, холодом и кислотой или какими-то иными средствами, позволяющими им противостоять морозному эффекту.

— В последнее время в цитадель никто не проникал, так? Ты не скучал без дела?

— Верно… — Коцит часто защёлкал жвалами. Это походило на угрожающее жужжание, издаваемое шершнями, но Момонга решил, что он так смеётся. — Но. Неотложные. Дела. У меня. Были. Скучать. Не приходилось.

— Даже так, неотложные дела? Может, расскажешь?

— Я. Тренировался. Чтобы. Не подвести. Вас. Когда. Придёт. Время.

Коцит — хотя это было трудно предположить по его наружности — представлял собой квинтэссенцию воина, как по характеру, так и по дизайну. Поэтому в гробнице Назарик он занимал первое место по навыкам атаки с применением оружия.

— Не подвести меня? Что же, благодарю за службу.

— Ваши. Слова. Для меня. Награда. Кажется. Пришли. Демиург. И. Альбедо.

Момонга проследил за взглядом стража и увидел две фигуры, приближающиеся со стороны выхода на бойцовскую арену. Впереди шла Альбедо. За ней послушно следовал мужчина. Подойдя, Альбедо улыбнулась и низко поклонилась Момонге.

Мужчина также отвесил изящный поклон и произнёс:

— Прошу у собравшихся прощения, что заставил себя ждать.

Ростом он был около метра восьмидесяти, а его кожа выглядела так, словно её покрывал загар. Зачёсанные назад густо-чёрные волосы соответствовали его восточной внешности. За стёклами круглых очков виднелись узкие — или скорее, прищуренные — глаза-щёлочки.

На нём был костюм-тройка и даже на шее оказался аккуратно повязанный галстук. Создавалось впечатление, что это ловкий и предприимчивый делец, бизнесмен или адвокат.

Впрочем, джентльменский облик не мог скрыть его зловещей натуры. За ним тянулся покрытый серебряными пластинами хвост с шестью шипами на конце, а его аура постреливала по сторонам вёрткими язычками тёмного пламени. Это был «Творец Инферно» — демон Демиург, страж седьмого этажа великой подземной гробницы Назарик, по плану принимавший командование НПС при обороне цитадели.

— Итак, все в сборе.

— Владыка Момонга, кажется, двоих не хватает?

В этом голосе звучала глубина, из-за которой он легко проникал в душу, и располагающая к себе уверенность.

Речь Демиурга несла в себе пассивный навык, называемый «Заклятье подчинения». Он мог в мгновение ока превратить человека со слабым характером в свою марионетку.

Но на тех, кто находился на арене, подобные навыки не действовали — их уровень был выше сорокового, и поэтому собравшиеся всего лишь слышали хорошо поставленный мужской голос.

— Пока они не нужны. Обоим этим стражам назначено действовать в строго определённых ситуациях. Сейчас их звать незачем, — ответил Момонга.

— Вот как? Тогда всё в порядке.

— Значит. Мой. Верный. Друг. Не придёт.

Шалтир и Аура мгновенно застыли на месте. Даже улыбка Альбедо, казалось, окаменела.

— Он всего лишь… Всего лишь сторож одной из частей моего этажа, — судорожно улыбнулась Шалтир.

— Да, точно!.. — поддакнула ей Аура, а Альбедо часто закивала.

— А, Герцог Ужаса… Да, пожалуй, стоит заодно уведомить и стражей уделов. Оповестите остальных, кто там у нас — Гурен, Грант и прочие. Поручаю это всем стражам этажей.

В великой гробнице Назарик существовало два вида стражей.

Одни — те, кто сейчас стояли перед Момонгой — отвечали за целый этаж или даже несколько, и назывались «стражи этажей». Другим поручалась охрана некоторых областей на разных этажах, и они назывались «стражами уделов». Проще говоря, вторые защищали свои отдельные районы под руководством первых. Так как их было довольно много, большой ценности они не представляли, и потому в гробнице Назарик под словом «страж» в основном подразумевались именно стражи этажей.

Все стражи подтвердили, что поняли приказ Момонги, и тогда заговорила Альбедо:

— А теперь засвидетельствуем свою преданность нашему великому господину.

Стражи одновременно кивнули и прежде, чем Момонга успел вставить хоть слово, выстроились в шеренгу. Оставив Альбедо чуть впереди, они ровным рядом встали у неё за спиной. На их лицах застыло выражение непреклонной решимости — и ни малейшего намёка на то, что они дурачатся.

Стоящая крайней Шалтир выступила на шаг вперёд:

— Страж первого, второго и третьего этажей Шалтир Бладфоллен. Я склоняюсь перед вами.

Она опустилась на одно колено, приложила руку к груди и низко склонила голову. Её поза выражала глубочайшее почтение. Следом за ней вперёд выступил Коцит:

— Страж. Пятого. Этажа. Коцит. Я. Склоняюсь. Перед. Вами.

Он принял ту же почтительную позу, что и Шалтир. Затем шаг вперёд сделали два тёмных эльфа.

— Страж шестого этажа Аура Белла Фьора. Я склоняюсь перед вами.

— Вто… второй страж шестого этажа Маре Белло Фьоре. Я… я склоняюсь перед вами.

И они тоже встали на колени. У всех четверых было разное сложение и разная длина шага, но опустившись на землю, они снова идеально выровнялись по линии.

Вслед за ними вперёд изящной походкой выступил Демиург:

— Страж седьмого этажа Демиург. Я склоняюсь перед вами.

Голос звучал холодно, манеры оставались утончёнными, и всё же было видно, какое исключительное уважение к владыке он испытывает. Последней вперёд шагнула Альбедо.

— Глава Стражей Альбедо. Я склоняюсь перед вами.

Глядя на Момонгу с едва заметной улыбкой, она, как и все прочие, встала на одно колено. Но это было ещё не всё. Не поднимая головы, Альбедо, чётко выговаривая слова, закончила доклад так:

— Все стражи, за исключением стража четвёртого этажа Гаргантюа и стража восьмого этажа Виктима, падают перед вами ниц. Приказывайте, наш несравненный господин. Мы верны вам и только вам.

Глядя на шесть склонившихся перед ним голов, Момонга судорожно сглотнул — и это было бы прекрасно слышно, если бы его горло могло издавать хоть какие-то звуки. В воздухе повисло напряжение. Хотя, наверное, атмосфера казалась такой наэлектризованной лишь ему одному.

«Я не знаю, что мне делать».

Он ни разу в жизни не испытывал ничего подобного. В смятении он ненароком запустил часть своих особых способностей, развернув вокруг ауру и включив ореол за спиной.

Не имея времени их отключать, Момонга лихорадочно вспоминал похожие сцены из фильмов или сериалов, а когда вспомнил, постарался вести себя соответственно:

— Поднимите головы.

Стражи разом подняли головы — в этот миг отлично подошёл бы какой-нибудь звуковой эффект. Они сделали это настолько слаженно, что Момонге захотелось спросить, не тренировались ли они заранее.

— Что ж… Прежде всего, благодарю за то, что пришли.

— Нас не за что благодарить. Мы не просто преданы вам, мы отдаём вам себя целиком. Для нас нет ничего более естественного.

Никто из стражей, похоже, не собирался прерывать Альбедо. Хотя бы потому, что она была их главой и стояла выше по иерархии.

Всматриваясь в сосредоточенные лица и ловя на себя их взгляды, Момонга почувствовал, будто что-то застряло в его несуществующем горле. Он был связан необходимостью вести себя так, как подобает повелителю, и это требование давило на него тяжёлым гнётом.

И не только это. Его приказы повлияют на всё, что произойдёт дальше, но он отчаянно сомневался в том, что способен принимать правильные решения.

Пришёл страх — ведь это именно избранный им путь может привести великую гробницу Назарик к гибели.

— Я вижу, вас одолевают сомнения, владыка Момонга. Это неудивительно. Ведь наши силы столь ничтожны в сравнении с вашими, что вы не уверены, стоит ли принять наше служение, — Альбедо больше не улыбалась, на лице застыла решимость, а голос звенел от воодушевления. — И всё же, получив от вас приказ, мы, стражи этажей, пожертвуем всем, что у нас есть и выполним его, невзирая ни на какие трудности. Мы клянёмся, что не посрамим имени создателей, сорока одного высшего существа, и гильдии «Айнз Ул Гоун»!

— Клянёмся! — присоединился к Альбедо хор стражей. Их голоса звучали мощно, выражая нерушимую, твёрдую как алмаз преданность — и Момонга почувствовал, что его рассуждения о возможном предательстве НПС просто смешны.

Он был растроган до дрожи и чувствовал себя так, будто разверзшаяся перед ним страшная темнота вдруг растаяла в лучах утреннего солнца. Он ещё раз прочувствовал, насколько потрясающими оказались НПС, созданные его соратниками по «Айнз Ул Гоун».

Слава прожитых вместе с товарищами дней не исчезла, она и сейчас сияла чистым золотом.

Радость от того, что эти НПС, плоды тяжёлых трудов его друзей и воплощение их идей, сейчас были вместе с ним, заставила Момонгу расплыться в улыбке. Кости его черепа, конечно же, не могли этого передать, зато светящийся в глазницах огонёк приобрёл чистый алый оттенок.

От недавней тревоги не осталось и следа, и слова, подобающие главе гильдии, полились сами собой:

— Превосходно! Слушайте меня, стражи. Теперь я убедился, что вы поймёте мои цели и без единой ошибки выполните мои поручения, — он ещё раз обвёл глазами их лица. — Возможно, в моих словах что-то покажется вам лишённым смысла, но я хочу, чтобы вы внимательно меня выслушали. Я считаю, что в настоящее время в великой подземной гробнице Назарик сложилась чрезвычайная ситуация.

Стражи стояли с серьёзным видом, и на их лицах не дрогнул ни единый мускул.

— Что привело к этому — неясно, но самое меньшее, что можно сказать с уверенностью: гробница Назарик перенеслась из болот, где стояла прежде, в незнакомую степь. Кто-то из вас может вспомнить какое-нибудь предзнаменование на этот счёт?

Альбедо, глядя через плечо, медленно посмотрела в глаза каждому из стражей. И, получив от всех немой ответ, проговорила:

— Простите, нам ничего не приходит на ум.

— Тогда я спрашиваю всех стражей. Случались ли на ваших этажах какие-нибудь странные происшествия?

В ответ впервые заговорили сами стражи.

— На седьмом этаже всё как обычно.

— На шестом тоже.

— Да… да, верно. Всё, как сказала моя сестра.

— То. Же. И. На Пятом.

— На этажах с первого по третий не случалось ничего странного.

— Владыка Момонга, я предлагаю немедленно обыскать четвёртый и восьмой этажи.

— Тогда поручаю это тебе, Альбедо, но будь осторожней на восьмом. Если там происходит что-то ненормальное, ты можешь с этим не справиться.

Альбедо низко поклонилась, показывая, что всё поняла, а затем заговорила Шалтир:

— Позвольте, я поднимусь на поверхность.

— Поверхность сейчас обследует Себас.

Альбедо, конечно же, не удивилась, ведь она присутствовала в тронном зале, когда Момонга отдавал приказ, но на лицах прочих стражей промелькнуло секундное смятение, которое они не смогли скрыть.

В гробнице Назарик имелось четверо НПС с самыми продвинутыми навыками для ближнего боя. Если применялось оружие, то самыми мощными атакующими возможностями обладал Коцит. Облачённая в тяжёлую броню Альбедо не знала себе равных в защите. В чистой рукопашной схватке лучшим был Себас, и если позволить ему проявить истинную сущность, то по общему боевому потенциалу он бы превзошёл их обоих. Наконец, существовал ещё один НПС, которому уступали все трое.

По-видимому, смятение стражей вызвало то, что Себаса, прославленного бойца, чьи разносторонние умения лучше всего проявлялись в честном ближнем бою, послали с таким простым заданием, как разведка местности. Должно быть, они поняли, с какой глубокой настороженностью отнёсся Момонга к разразившемуся катаклизму, и осознали, что сложилось действительно критическое положение.

— Он вот-вот должен появиться…

Тут он заметил Себаса, спешившего к нему лёгкой трусцой. Приблизившись, тот, как и прочие стражи, опустился на одно колено:

— Прошу простить моё опоздание, владыка Момонга.

— Ничего. Лучше расскажи, какова обстановка вокруг гробницы.

Себас поднял голову и бросил короткий взгляд на коленопреклонённых стражей. Момонга кивнул:

— Ситуация чрезвычайная. Стражи этажей, разумеется, тоже обязаны это знать.

— Вас понял. Во-первых, в радиусе километра вокруг — ровная степь. Я не смог обнаружить ни одной искусственной постройки. Мне попалось несколько мелких животных, которые, как можно предположить, водятся в таких местах, но крупных или человекоподобных существ я не обнаружил.

— Мелкие животные… ты имеешь в виду — монстры?

— Нет. Боевой потенциал у них практически отсутствует.

— Понятно. А трава в этой степи не впивается в тело острыми ледяными кромками при каждом шаге?

— Нет. Обычная трава. Ничего особенного в ней нет.

— И в небе нет летающих замков?

— Нет. Ни на небе, ни на земле никаких рукотворных огней.

— Ясно. Значит, звёздное небо… Благодарю за службу, Себас, — похвалил дворецкого Момонга, а про себя мрачно подумал: «Не так и много удалось разузнать».

Всё же теперь было более-менее ясно, что место, где он сейчас находился, не принадлежит к миру игры «Иггдрасиль». Сомнения могло вызывать только то, что он почему-то сохранил возможность использовать игровую экипировку и применять магию.

Почему и куда их забросило, оставалось неизвестным, но было вполне очевидно, что внутри гробницы Назарик следовало поддерживать наивысший уровень боеготовности. Они могли оказаться в чьих-то владениях. А если без разрешения обустроиться на чужой земле, то хозяева, естественно, могут рассердиться. И это ещё счастье, если они просто рассердятся.

— Стражи! Первым делом переведите охрану всех этажей на усиленный режим. Не теряйте бдительности — слишком многое может случиться, и мы не знаем, к чему надо быть готовым. Проникших внутрь нарушителей не убивать, а брать живыми. Лучше всего — целыми и невредимыми. Думаю, всем понятно, что пока нас окружает неопределённость, лишние проблемы нам ни к чему.

— Слушаемся, — как один, произнесли все стражи и склонили головы.

— Теперь я хочу узнать о системе управления гробницы. Альбедо! Как стражи этажей обмениваются донесениями?

В «Иггдрасиле» все они представляли собой обычных НПС и всего лишь подчинялись заложенной в них программе. Никакого обмена сведениями или переброски сил между этажами не предусматривалось.

— Охраняя свой этаж, каждый страж действует по собственному усмотрению, но они делятся информацией под общим руководством Демиурга.

Момонга слегка удивился, но затем удовлетворённо кивнул:

— Очень удачно. Демиург, ты отвечаешь за оборону гробницы Назарик. Альбедо, ты отвечаешь за совместные действия всех стражей. Поручаю вам обоим организовать более совершенную систему.

— Слушаюсь. Позвольте исключить из новой системы этажи восемь, девять и десять?

— На восьмом находится Виктим, так что да, его можно исключить. Даже не так — я запрещаю входить на восьмой этаж. И отменяю мой предыдущий приказ его обследовать. Правило такое — на восьмой этаж входить только с моего разрешения. Распечатайте прямой переход с седьмого этажа на девятый. После этого включите в маршруты патрулей девятый и десятый этажи.

— Разве так можно? — с изумлением в голосе сказала Альбедо. Широко раскрытые глаза стоявшего позади неё Демиурга выражали то же чувство. — Разве можно позволить каким-то жалким прислужникам входить в чертоги, где обитают высшие существа? Неужели вы согласны даже на это?

Прислужниками она называла монстров, которые генерировались автоматически, а не были созданы членами гильдии «Айнз Ул Гоун». Действительно, если вспомнить, на девятом и десятом этажах, за редким исключением, прислужников не имелось.

Момонга замялся, подбирая подходящие слова.

Для Альбедо эта локация представляла собой святилище, где нет места имеющим низшие ранги, но на деле причина была совсем иной.

Монстров на девятом этаже не расставляли просто потому, что к моменту, когда атакующие пробьются через восьмой, где были собраны сильнейшие из монстров, шансы «Айнз Ул Гоун» на победу становились достаточно малы, а значит — как считали игроки-гильдийцы — им, как заправским злодеям, следовало поджидать противников в тронном зале.

— Можно. Положение чрезвычайное, надо усилить охрану.

— Слушаю и повинуюсь. Я отберу самых лучших и самых достойных.

Момонга кивнул и перевёл взгляд на близнецов:

— Аура, Маре… Есть возможность как-то замаскировать великую гробницу Назарик снаружи? Накрыть её одной только магией ненадёжно, а если задуматься о том, сколько потребуется ресурсов, чтобы поддерживать такую защиту постоянно, так сразу начинает болеть голова.

Близнецы переглянулись и глубоко задумались. Спустя какое-то время первым заговорил Маре:

— С помощью магии это будет сложно. Но если надо спрятать все части, что выступают на поверхность… можно, например, засыпать стены землёй и вырастить на ней растения…

— И замарать славные стены гробницы Назарик грязью? — не поворачиваясь к нему, спросила Альбедо. Слова звучали негромко и мягко, но в них чувствовалась угроза.

Маре испуганно передёрнул плечами. Остальные стражи молчали, но, похоже, были согласны с Альбедо.

А вот с точки зрения Момонги, она не имела права перебивать. Беспокоиться сейчас следовало совершенно не об этом.

— Альбедо… Не встревай, когда не просят. Я разговариваю с Маре, — он и сам удивился, как властно прогремел его низкий голос.

— Мне… мне нет прощения, владыка Момонга!

Альбедо склонилась до земли, а её лицо застыло от ужаса. Спокойное выражение лиц прочих стражей и Себаса разом сменились напряжением. Похоже, они приняли сделанный Альбедо выговор и на свой счёт тоже.

Видя такую резкую смену настроения стражей и уже жалея, что сказал лишнее, Момонга уточнил у Маре:

— Так ты можешь спрятать гробницу, засыпав стены землёй?

— Да… Если вы позволите… Вот только…

— Нас могут заметить издалека, поскольку возвышенность посреди степи будет выглядеть неестественно? Себас, в округе есть другие холмы?

— Нет. К сожалению, насколько могу судить, местность тут равнинная. Однако дело было ночью, и я не могу поручиться, что ничего не упустил.

— Вот как… И всё же, чтобы спрятать стены, план Маре хорош. А если насыпать вокруг ещё несколько возвышений — так сказать, ложные цели?

— Тогда гробница не будет так сильно бросаться в глаза.

— Хорошо. Маре и Аура, принимайтесь за дело вместе. Если что-то нужно будет взять у других стражей — забирайте. На самые высокие части построек, которые не удастся засыпать, наведите магию, действующую только на чужаков, приближающихся к гробнице Назарик.

— Да… Слушаю и повинуюсь.

На этом список идей, пришедших Момонге в голову, оказался исчерпан. Наверняка он многое упустил, но всем прочим можно будет заняться по мере необходимости. В конце концов, с момента, когда возникла чрезвычайная ситуация, прошло всего несколько часов.

— На сегодня всё, ступайте. Отдохните, а затем беритесь за дело. Неизвестно, когда мы получим передышку, поэтому берегите силы и не тратьте их понапрасну.

Все стражи поклонились, подтвердив, что поняли приказ.

— И напоследок есть кое-что, что я хочу спросить у всех стражей. Начнём с Шалтир — кто я для тебя?

— Воплощение красоты. Самое прекрасное существо на этом свете. По сравнению с белыми костями вашего тела потускнеет любой драгоценный камень, — с готовностью отозвалась Шалтир. По тому, как быстро и уверенно она ответила, становилось ясно, что она на самом деле так думает.

— Коцит.

— Тот. Кто. Сильнее. Любого. Из стражей. И. Достоин. Быть. Абсолютным. Повелителем. Великой. Подземной. Гробницы. Назарик.

— Аура.

— Тот, кто милосерден и преисполнен сострадания.

— Маре.

— Я… я считаю, что вы очень добрый.

— Демиург.

— Тот, кто обладает рассудительностью мудреца и решимостью тотчас же осуществлять свои замыслы. И мне кажется, что подходящим описанием будет слово «непостижимый».

— Себас.

— Правитель, олицетворяющий власть высших существ. Милостивый господин, не бросивший нас и оставшийся с нами до конца.

— И наконец — Альбедо.

— Первый среди высших существ, наш великий хозяин. И тот, кого я люблю.

— Понятно. Я вполне уяснил, что думает каждый из стражей. Итак, я полагаюсь на вас и вверяю вам часть тех обязанностей, которые исполняли мои соратники. Да будет крепка и непоколебима ваша преданность!

Оставив стражей, вновь низко склонивших головы, словно в присутствии императора, Момонга телепортировался с арены прочь.

Обстановка мгновенно сменилась на зал Лемегетон с рядами големов. Посмотрев вокруг и убедившись, что рядом никого нет, он сделал долгий-долгий выдох:

— Как же я устал…

Физически он не испытывал никакой усталости, но нервное напряжение словно пригибало к земле.

— Почему они… так меня превозносят?

Ведь он же совершенно обычный человек, совсем не такой, каким они его видели.

Пока Момонга слушал стражей, его так и подмывало усмехнуться и объяснить, как сильно они ошибаются. Издав сухой смешок, он покачал головой — нет, с таким выражением лица, как у них, и таким тоном никто не шутит.

Иначе говоря — они говорили совершенно искренне.

Если он испортит мнение стражей о себе, они могут в нём разочароваться. Одна мысль об этом заставляла Момонгу чувствовать слабость в коленках. Более того, была ещё одна проблема. Он мучительно скривился; настолько, что ему показалось, будто его неподвижное костяное лицо — и то перекосилось.

— Что же мне делать с Альбедо?.. Как мне теперь смотреть в глаза Табуле?..

Интерлюдия

Давящая тяжесть, пригибавшая головы почти до земли, исчезла.

Стражи знали, что их создатель, хозяин, которому они обязаны были поклоняться, удалился, и всё же никто не разгибал спины. Прошло немного времени, и наконец у кого-то вырвался вздох облегчения. Напряжение, витавшее в воздухе, рассеялось.

Первой поднялась Альбедо. Её белое платье было немного запачкано на коленях, но она, похоже, нисколько из-за этого не переживала. Мягко захлопали крылья, стряхивая прилипшую к перьям пыль.

Затем, словно Альбедо вдохнула в них силы, поднялись и остальные. Послышались голоса:

— Я… я так испугался, сестрица!

— Да уж, я думала, меня просто раздавит.

— Владыка Момонга поистине могуч. Невероятно, но его сила сказалась даже на нас, стражах!..

— Я. Знал. Что он. Как. Высшее. Существо. Сильнее. Нас. Но чтобы. Настолько…

Стражи наперебой делились впечатлениями о Момонге.

Источником придавившей всех их к земле непреодолимой силы стала окружавшая Момонгу аура.

«Аура отчаяния».

У неё был двойной эффект — она вызывала страх и одновременно ограничивала способности. Изначально аура не должна была влиять на НПС сотого уровня, такого же, как сам Момонга, но её действие усилил посох «Айнз Ул Гоун».

— Владыка Момонга предстал перед нами во всём величии повелителя.

— Верно. Пока мы не произнесли своих званий, он не использовал ту мощь, которой обладает. Но как только мы заявили о себе как о верных ему стражах, он явил часть своих безмерных сил.

— Иначе. Говоря. В ответ. На. Нашу. Преданность. Он. Открыл. Нам. Свой. Лик. Повелителя.

— Определённо так.

— Когда мы вдвоём оставались с ним, он тоже ни разу не простирал свою ауру. Владыка Момонга был с нами очень ласков: спросил, не хотим ли мы пить, и даже налил воды!

Ответом на слова Ауры стали жгучие взгляды прочих стражей. Вспыхнувшую в них ревность можно было разглядеть невооружённым взглядом. Особенно отличилась Альбедо. Её руки затряслись, а ногти едва не проткнули перчатки.

Плечи Маре вздрогнули, и он произнёс преувеличенно громким голосом:

— Т-так вот каков… каков повелитель великой подземной гробницы Назарик во всей полноте своих сил. Он просто потрясающий!

Настроение немедленно поменялось.

— Совершенно верно. Он откликнулся на наши чувства и повёл себя как подобает абсолютному властителю… На то он и наш творец — первый среди высших существ, милостивый господин, оставшийся с нами в этой земле до конца.

Все стражи слушали Альбедо с восторгом, словно заворожённые, и лишь у Маре на лице мелькнуло облегчение.

Сорок одно высшее существо создало стражей, обязав беспрекословно служить до последнего вздоха. И вот теперь один из творцов предстал пред их очами, явив своё подлинное к ним отношение — и оттого их охватила ни с чем не сравнимая радость.

Не только для стража, но для любой твари, в которую вдохнули жизнь высшие существа, не могло быть счастья более великого, чем оказаться им полезным. А ещё — удостоиться непосредственного общения со своими создателями.

Только так и должно быть.

Для созданных служить сорока одному высшему существу ничто не принесёт большей радости, чем исполненное предназначение.

Себас заговорил, развеяв атмосферу счастливого катарсиса:

— Я возвращаюсь обратно. Не знаю, куда отправился владыка Момонга, но я должен быть с ним рядом.

Альбедо, судя всему, готова была локти кусать от зависти, но ей пришлось смириться.

— Хорошо, Себас. Смотри, чтобы владыка Момонга остался тобой доволен. Если ему что-нибудь понадобится, сразу же сообщи мне. Особенно, если он позовёт меня — я брошу все прочие дела и примчусь в тот же миг!

«А вот это уже чересчур», — тенью промелькнуло на лице Демиурга.

— Но если он позовёт меня в свою спальню — намекни, что понадобится какое-то время. Мне ведь надо будет принять горячую ванну. Но конечно же, если он скажет: «пусть приходит как есть», я ни секунды не стану возражать! Я всегда готова откликнуться на его зов: содержу себя, насколько это возможно, в чистоте и тщательно слежу за своей одеждой. Само собой разумеется, желания владыки Момонги для меня превыше всего…

— Я понял, Альбедо. Чем больше мы тратим времени впустую, тем меньше его остаётся на служение владыке Момонге, что по отношению к нему весьма невежливо. Приношу свои извинения, но я вынужден тебя покинуть. Как и всех присутствующих, — не дав Альбедо договорить и решительно от неё отвернувшись, Себас попрощался со стражами, стоявшими с озадаченным видом, и торопливо удалился.

— Кстати… А почему ты такая тихая? Что-то случилось, Шалтир?

При этих словах Демиурга все взоры обратились к Шалтир. Оказалось, она единственная до сих пор стояла, преклонив колено.

— Что. С тобой. Шалтир?

Когда её окликнули во второй раз, она наконец-то подняла голову.

Взгляд был затуманенный, отсутствующий — она будто бы видела сладкий сон.

— Что-то. Не так?

— Это… это всё заставило меня перевозбудиться… и немного испачкать трусики.

Вновь воцарилась тишина.

НПС переглядывались, не зная, что сказать. Из всех стражей Шалтир выделялась самыми извращёнными наклонностями, и те, кто вспомнил, что в их число входит некрофилия, теперь с безнадёжным видом приложили руку ко лбу. Только Маре ничего не понял и недоуменно таращился вокруг. Впрочем, ещё одна из стражей не собиралась такого спускать — это была Альбедо.

В её голосе прозвучало чувство, очень близкое к ревности:

— Шлюха.

В ответ на презрительно брошенное слово губы Шалтир сначала продемонстрировали злобный оскал, но затем сложились в обольстительную улыбку:

— Это ты мне? Когда от одного из высших существ, нашего восхитительно-прекрасного владыки Момонги исходят такие невероятные волны силы… Мы удостоились высочайшей награды, и чтобы не намокнуть, нужно быть просто ненормальной! Может, тебя не целомудренной сотворили, а попросту фригидной? Что молчишь, хвастливая горилла?

— Ах ты пиявка…

Обе уставились друг на друга ненавидящими взглядами. Наблюдавшие за ними стражи знали, что до настоящего смертоубийства дело вряд ли дойдёт, и всё же в их глазах вспыхнул тревожный огонёк.

— Я такая, какой меня создали высшие существа, и целиком и полностью собой довольна. Ну а ты, любезная моя?

— Точно так же, знаешь ли.

Шалтир медленно поднялась на ноги, оказавшись чуть ближе к сопернице. Не отводя взглядов, они двинулись навстречу друг другу, быстро сойдясь вплотную.

— Думаешь, раз ты вся такая возвышенная, глава стражей, то всё — ты рядом с владыкой Момонгой и уже победила? Самой-то не смешно?

— Ха, именно так! Пока ты стережёшь самые дальние пределы гробницы, я добьюсь полной и безоговорочной победы.

— Ой, а расскажи-ка нам, госпожа глава, что ты называешь «полной и безоговорочной победой»?

— Ты и сама знаешь, потаскуха. Я именно об этом!

Обмениваясь колкостями, женщины продолжали испепелять друг друга взглядами.

Альбедо угрожающе, с громким хлопком расправила крылья. В ответ над Шалтир поднялась чёрная дымка.

— Аура! Поручаю женщин женщине. Если всё же что-то начнётся — свистни, я вмешаюсь и их разниму.

— Эй, Демиург! А что ты их на меня спихиваешь?!

Помахав ей рукой, Демиург отошёл немного в сторону от соперниц, буравивших друг друга злобными взглядами. За ним последовали Коцит и Маре. Очевидно, никто из них не хотел попасться под горячую руку.

— Удивительно. Неужели. Из-за. Такого. Стоит. Драться?

— Лично я чрезвычайно заинтересован в том, чтобы дать им выяснить отношения.

— Зачем, Демиург?

— Скажем так — это связано с увеличением нашего военного потенциала и с будущим великой подземной гробницы Назарик.

— Как… как вас понимать, Демиург?

— Хм…

Он задумался, какой ответ следует дать на вопрос, заданный Маре. На секунду в голове промелькнуло садистское желание развратить это невинное дитя, ознакомив его с грязной изнанкой взрослых отношений, но оно оказалось без колебаний отброшено.

Демиург принадлежал к расе жестоких и беспощадных демонов, но эти черты проявлялись по отношению к чужакам. Тех же, кого создало сорок одно высшее существо, он воспринимал как товарищей, верно несущих службу вместе с ним, и весьма дорожил ими.

— У великих правителей должны быть наследники. Владыка Момонга остался с нами до конца. Но может так повернуться, что он охладеет к нам и уйдёт туда же, куда ушли другие. Хорошо бы он оставил нам кого-то, кому мы сможем преданно служить и дальше.

— То есть вы… вы хотите выбрать, кто из них двоих подарит владыке Момонге наследника? — удивился Маре.

— Какие. Непочтительные. Мысли! Мы. Обязаны. Быть. Неизменно. Верными. Владыке. Момонге. И стараться. Не давать. Ему. Повода. Нас. Покинуть. Таков. Долг. Стражей. На то. Мы. Созданы, — вмешался стоявший в стороне Коцит, и Демиург повернулся к нему:

— Разумеется, я это понимаю, Коцит. Но тебе разве не хочется послужить ещё и сыну владыки Момонги?

— Хм… О таком. Можно. Только. Мечтать…

Коцит мысленно представил, как катает на шее сына Момонги.

И не только это.

Как он учит его обращаться с мечом. Как сам выхватывает клинок, чтобы защитить ребёнка от подступающих врагов. И даже как получает приказы от повзрослевшего наследника.

— Да… Прекрасно… Просто. Прекрасно… Стану. Ему… Дядюшкой…

В своём воображении Коцит уже явно становился верным слугой и наставником ребёнку Момонги, и Демиург, немного поморщившись, отвёл глаза:

— Ещё мне, пусть и в рамках плана по укреплению великой гробницы Назарик, очень хотелось бы узнать, на что годятся наши дети. Что скажешь, Маре? Не хочешь завести ребёнка?

— А? Что?!

— Впрочем, у тебя же нет пары… Если мне попадётся кто-то из близкой тебе расы — человек, тёмный эльф или эльф — могу изловить и привести к тебе. По рукам?

— А? А-а… — немного подумав, Маре кивнул. — Если это поможет владыке Момонге… Я согласен. А как делают детей?

— Расскажу, когда до этого дойдёт. Но если ты попытаешься размножаться без спроса, владыка Момонга может рассердиться. Расходы на содержание и управление гробницей Назарик нужно правильно балансировать.

— Да… да, я знаю. Говорят, появление прислужников следует тщательным расчётам одного из высших существ… Если их число вдруг необычно увеличится, владыка Момонга будет ругаться… А я не хочу… чтобы он меня ругал…

— Как и я. Кто пожелает испытать на себе гнев высшего существа?.. Хотя детей можно наделать где-нибудь за пределами гробницы, на отшибе…

Дойдя до этой мысли, он в лоб задал Маре вопрос, с которым до сих пор никто к тому не приставал:

— Кстати, Маре, почему ты носишь женскую одежду?

В ответ тёмный эльф вцепился в подол своей короткой юбчонки и потянул его вниз, словно пытаясь хоть чуть-чуть прикрыть коленки.

— Её… её выбрала госпожа Буку-буку Тягама. Она называла меня «мальчиком», так что не думаю, что… что она перепутала мой пол.

— Хм… Значит, за этим стоит какая-то задумка госпожи Буку-буку Тягама. Тогда всё правильно… Может, все юноши должны так одеваться?

— Этого… этого я не знаю.

Сорок одно высшее существо. Пусть они больше здесь не появлялись, но при упоминании одного из почитаемых имён всё сразу становилось на свои места: «Значит, так и должно быть». Мало того, выходило, что форма одежды Маре — самая правильная во всей великой подземной гробнице Назарик. И если кто и может разрешить от неё отказаться, то лишь кто-то равный высшим существам.

— Надо бы посоветоваться с владыкой Момонгой. Может, и вправду все юноши должны носить такой наряд. Ну ладно… Коцит, хватит уже, вернись на землю!

— Прекрасное. Зрелище… Ровно. То. Что. Я. Хочу, — пророкотал в ответ Коцит довольным как никогда голосом и несколько раз кивнул.

— Даже так? Рад за тебя… Альбедо, Шалтир! Всё ещё ссоритесь?

Испепеляющие друг друга взглядами соперницы повернулись на голос Демиурга. Но ответила на его вопрос Аура, с усталым видом стоявшая рядом с ними:

— Ссориться-то они закончили… А теперь…

— Просто выясняем, кто будет первой женой.

— Мы заключили, что иметь одну-единственную спутницу для абсолютного повелителя великой подземной гробницы Назарик было бы довольно странно. Но вот кто из нас станет главной супругой…

— Крайне занимательно, но об этом вы поболтаете в другой раз. А сейчас, Альбедо, какие будут указания? Нам ещё предстоит куча дел.

— Да. Да, конечно. Я обязана раздать приказы. Шалтир, поговорим в ближайшие дни. Надо обстоятельно и не спеша всё обсудить.

— Не возражаю, Альбедо. Ни одна другая тема не потребует столько времени на обсуждение.

— Хорошо. Тогда вот в общих чертах мой план…

Выражение лица Альбедо изменилось на подобающее предводителю стражей, и все склонили головы, выражая своё уважение.

Впрочем, несмотря на этот знак вежливости, никто не опустился на колени.

Как глава стражей Альбедо, разумеется, пользовалась авторитетом, но он не был непререкаемым. Рождённые по воле сорока одного высшего существа занимали более-менее равное положение. Однако на пост главы её также назначили высшие существа, и это предполагало, что ей должны оказываться соответствующие почести. Поведение стражей полностью отвечало такому положению дел, и Альбедо не сердилась. Она понимала, что всё устроено как нельзя правильней.

— Во-первых…