Озерный лорд

Глава 14. Новобранцы

Заметив характерный, устремленный вглубь самого себя взгляд Петровича, я поспешил придержать его за руку и отрицательно помотал головой. Скорректировать патруль — не проблема. Но не здесь же, среди кучи свидетелей. В кафе даже гул разговоров затих, все смотрят в нашу сторону. Теперь стирать память каждому из посетителей шашлычной мне в копеечку встанет, мы и так в автобусе и во время прогулки по городу потратились. А оставлять последствия коррекции на самотек глупо. Если прямо сейчас милиционеры нас отпустят, извинившись и вернув документы, то для окружающих ситуация будет выглядеть странно. Нет, может быть, никаких последствий и не последует… Но информация порою тоже подчиняется закону подлости и бывает штукой невероятно текучей. Кто-нибудь из свидетелей обязательно расскажет о случившемся родственникам, сболтнет на работе или в компании о «колхозниках», пьющих пиво среди рабочего дня в кооперативном кафе и посылающих подальше патрульных… А уж сложить два и два спецслужбам страны, руководству которой хорошо известно, кто такие Хозяева и что такое ЛКР, будет несложно. Сотрудники местной «конторы» наверняка проинструктированы насчет подобных случаев. Картина типичной ситуативной коррекции налицо. К бабке не ходи — патруль нарвался на наемников и те его отшили магией… Все, приехали. Вывернут «непомнящий» патруль мехом внутрь, прошерстят густой сетью всех подряд, найдут свидетелей. Мы же по городу долго гуляли, каждому встречному и поперечному память не сотрешь. И к следующему визиту наши портреты будут уже у каждого оперативника. Переодеться нам надо было, вот что. Сразу же, как только купили городскую одежду. Тогда бы и проблем с милицией удалось избежать. Задним умом все крепки…

Впрочем, ничего страшного не случилось, ошибка легко поправима, — рассуждал я. — Скорректирую милиционеров наедине, за пределами парка, вот и все. Посетители кафе увидят бытовую и насквозь понятную сценку задержания нарушивших правила пребывания ив городе сельских общинников, патрульные нашу встречу забудут, дело закрыто.

— Офицер, у нас все в полном порядке, — самым беззаботным тоном начал импровизировать я. — Мы с дядей отдыхаем в свой законный выходной после суточной смены, имеем право расслабиться. Но если хотите убедиться в этом лично, то конечно. Разрешите только сначала расплатиться по счету.

— Пусть так, — подумав секунду, ответил начальник патруля и жестом подозвал стоявшую неподалеку официантку. — Но объяснить, откуда вы взяли государственные рубли, все равно придется, — добавил он, глядя как Петрович достает из кармана червонцы с Кремлем. — Спекулировали продуктами, поди? — строго спросил офицер.

— Я этих виноградарей, из Брюховецкой общины, хорошо знаю, — подал голос пожилой красномордый «сержант» с жирной галочкой на погонах, стоявший рядом с офицером и видевший наши документы. — Устроятся за взятку по квоте в город, а сами вместо работы спекулируют чачей. У них в Брюховецкой виноградные поля, товарищ нарлей. На словах ударники народного труда, а на деле самогон из остатков винодельческого сырья втихую вся община гонит, хитрованы те еще… Гуров у них всегда полные карманы, а трудовыми брезгуют. Посмотрите на этого «дядю», у него же на роже все написано! Спаивают народ…

— Помолчи, Мельниченко, — скривился офицер. — Разберемся…

«А поживи-ка ты, сука, без альдегиддегидрогеназы в печени», — зло подумал я, мельком глянув на «сержанта» и списывая со счета пять ЛКР. Именно во столько обошлось мне отключение синтеза расщепляющего токсичные продукты распада алкоголя фермента до почти нулевого уровня. «Борец за народную трезвость? Ты же поди на нас и навел… Так получи ее в награду, теперь тебе после рюмки небо с овчинку покажется».

А дальше нас, окружив с трех сторон, вывели из шашлычной. Провели под негласным конвоем через парк мимо пляжа, хорошо хоть не в наручниках, и только я собрался пожелать патрульным вернуть нам документы и наглухо забыть о нашей встрече, как появились новые свидетели. Дело в том, что у выхода с пляжа, в тени под двумя высокими тополями стоял небольшой угловатый автобус-автозак, с темно-синими полосами на сером борту, у распахнутых дверей которого курили еще двое милиционеров. Нас с Петровичем подвели к нему и велели залезать внутрь, к сидевшим на жестких деревянных сиденьях остальным задержанным. Да что сегодня за день такой! Ни хрена сэкономить ЛКР не получается и все тут!

— Что делать будем, союзничек? — спросил меня Петрович, когда мы сели сзади у окна. — Ты зачем меня удержал, когда я в кафе с проблемой разобраться хотел? — голос бывшего майора звучал иронично, но я чувствовал, что он начинает потихоньку злиться.

— Мечтаешь в местном околотке побывать, в обезьяннике посидеть? Так это идея дурная, давай без меня, — продолжал военный.

— Хотел попозже без лишних свидетелей от конвоя избавиться, — честно ответил я.

— И как? Получилось, студент?! — начал закипать Мотя.

— Кто же знал, что тут целая облава, — вздохнул я. — Стиляг они, что ли, сегодня ловят? Или просто хулиганов, алкоголиков и тунеядцев? Извини. Моя вина Матвей Петрович, мне ее и решать. Ничего, ЛКР-счет позволяет.

— Ладно, я тоже хорош. — Махнул рукой Петрович, сбавив тон. — Расслабился лишка. Но давай на сегодня заканчивать, попутешествовали вдосталь.

— Согласен, — кивнул я. — Только… — я внимательно присмотрелся к сидевшему в салоне народу. На откровенно уголовных типов почти никто из задержанных похож не был. В основном молодежь, примерно моего возраста, одеты не богато, но чисто. И в самом деле, кто они такие? Ни на криминальный элемент, ни на стиляг-фарцовщиков не тянут.

— Что «только»? — Насторожился бывший майор.

— Вам «имущество» в локус не нужно, дядя Мотя? — тихо спросил я. — А то сидите там один как сыч. Мариша с Иришей хороши, слов нет. Но с автоматом по лесу они бегать не будут, постели не постелют и каши в походе не сварят. А в автобусе полно молодых симпатичных девушек.

«Может быть, если подогнать Петровичу общинницу посимпатичнее, он перестанет на мою Хей облизываться», — пробежала невольная мысль. «Хотя это вряд ли. Тот еще котяра».

Не теряя времени зря, я открыл ID в режиме корректора и начал тестирование сидевших поодаль задержанных общинников на относительную совместимость с Верлесой, переводя внимательный взгляд с одного на другого. Есть подходящие кадры, как не быть. На соседних скамейках две девушки подходят аж на семьдесят процентов. Есть и набирающие больше пятидесяти процентов парни…

— Саша, ты серьезно? — удивился Мотя. — Готов хватать первых попавшихся девиц и волочь их себе в клановое имущество? Прямо как казак турчанку или викинг англичанку? Не ожидал от тебя.

— А почему нет? — пожал я плечами. — И не обязательно девиц… Мне нужен личный состав, это факт. В моем клане кроме меня нормальных бойцов всего двое, включая Надю. И Костик, блин… С вами, Матвей Петрович, я уже обжегся — опытные мужики в годах мне даром не нужны, буду сам свои кадры воспитывать и натаскивать. Тех, кто начнет с «имущества» и у меня с Верлесой с рук есть будет. Уж как сумею. Пусть это неопытный молодняк, но зато свой. Вот тут — кивнул я на задержанных — молодые люди в тяжелой жизненной ситуации. В то, что это подстава властей РКНС я не верю, брать себе в команду военных или госслужащих не хочу — они здесь выгодополучатели, от них лояльности не жди. И зачем мне тянуть? Силком в «имущество» никого не поволоку, только с доброго согласия. Уходить в РФ будем здесь же, учитывая обстоятельства к переходу не пойдем — его нельзя засветить ни в коем случае. В общем, я начинаю. А вы как хотите — или присоединяйтесь или не мешайте!

— Привет, Юля, — кратко пробив по ID информацию об одной из девушек, подсел я к ней на скамейку. Бледная, с дорожками от высохших слез на щеках, сидит, сгорбившись на скамейке впереди, нервно теребя рукав простенького ситцевого платья. Совместимость с Верлесой семьдесят четыре процента, но не только этим она мне приглянулась. Чертами лица и фигуркой молодая общинница неуловимо напоминала мне другую Юлю, ту, что осталась навеки лежать в могиле около железнодорожного терминала.

— Откуда вы меня знаете? — вскинула на меня зеленые глазищи девушка.

— Это неважно, — отмахнулся я. — Важно другое. Слушай меня внимательно и соображай быстро, пока конвой курит — показал я за двери автозака. — Времени очень мало. Ты поступала по Образовательной Квоте от Тарасовской сельской общины в Миродарский Медицинский Университет, экзамены провалила. Должна была уехать в деревню на следующий же день, после последнего экзамена, но подала апелляцию в приемную комиссию и осталась с просроченной учебной квотой в городе ждать рассмотрения дела. Попалась сегодня во время проверки документов в общежитии. Верно?

— В…верно, — дрожащим голосом ответила девушка. — Я все задания правильно решила в билете, понимаете? Мне никак не могли поставить двойку, это какое-то недоразумение, — встрепенулась она.

— Так и есть, — быстро проверил я информацию по ID. — Ты умница. Но на твое место взяли другого. Видишь ли, ваш Миродарский Медицинский очень коррумпированный университет. Просто очень, — вчитался я в краткий дайджест на виртуальном экране. — Кавказ рядом, за место в ММУ до десяти тысяч государственных дают или до двухсот овец. А ты — русская девушка без связей из деревни. Тут никакая квота не спасет. В общем, впереди у тебя депортация за сто двадцатый километр, вечный волчий билет и поражение в правах, плюс работа в дисциплинарно-трудовой общине. От одного до трех лет, как суд решит. Но есть альтернатива.

— Какая же? — горько улыбнулась Юля. — Вы сами кто такой, молодой человек?

— Я Корректор, — серьезно сказал я. — Или молодой Кащей. Сказочный персонаж, короче говоря. Но это тоже неважно. А важно вот что — достал я из кармана дубликат Юлиных документов, обошедшийся мне в двадцать ЛКР. — Держи, Юлька. Я могу взять тебя за руку, вывести из этого автобуса и навсегда закрыть эту историю. Обещаю. А взамен втяну тебя в другую, потребовав послужить. Не бойся, ничего грязного я от тебя не попрошу, но легко не будет. И то, что ты о своем решении не пожалеешь, не обещаю. Но за службу ты получишь награду. Да или нет?

— Что за ерунда…

— Да или нет!? — Настойчиво сказал я, повысив голос. — Мне некогда возиться. У тебя одна минута ровно и я ухожу.

— Да, — глубоко вздохнув, ответила Юля. — Под суд и в дисоб не хочу.

— Я рад, что в тебе не ошибся, — улыбнулся я. — А теперь ты Антон, — резко развернулся я к молодому парню, которого до этого подозвал к нашей скамейке магией, потратив одно ЛКР. — Ты все слышал. Остальные — нет, я об этом побеспокоился заранее, можешь не вертеть по сторонам головой. Сказанное Юле верно и для тебя. Или мне рассказать тебе твою историю и описать твои проблемы? Пойдешь с нами?

— Пойду, — после паузы ответил загорелый высокий парень в белой рубахе. — Если документы отдашь, как ей — усмехнулся он.

— Да вот они, — протянул я ему паспорт общинника. — Мои приказы выполнять беспрекословно. Ясно?

Юля с Антоном кивнули мне, и я оглянулся, ища взглядом Петровича. К моему удивлению тот не терял времени даром, а уже о чем-то говорил с крепким мужиком лет тридцати пяти в обтрепанной одежде. Наверняка проводил свою вербовочную беседу. Ну, вот и славненько…

— Готов рвать когти Петрович? — спросил я его, когда отставной военный со своим новобранцем подошел к нам. — С пополнением тебя?

— Это Иван, — представил мужика бывший майор. — Служил в армии, дослужился до старшего сержанта, но карьера не сложилась — подрался с офицером и вылетел с полным разжалованием и переводом в дисоб. Отбатрачил два года и полетел дальше, как говориться, по наклонной — улыбнулся Петрович. — Но мне сей кадр подойдет, а если будет брыкаться, я из него дурь выбью. А студенток ты сам себе клей, Сашок.

— А это кто? — не удержавшись, спросила Юля.

— Это старый лесной Кощей, — ответил я. — Я молодой, а он старый. Говорю же, неважно, все потом. Пошли. Держитесь за нами. На милицию и остальных внимания не обращайте, вас просто не заметят.

— Подождите, — схватила меня за рукав Юля. — А как же Алена?

— Кто такая? — в свою очередь спросил я.

— Подруга моя. Вместе учились и поступали… и не поступили. Она здесь же, в автобусе. Возьмите ее тоже!

— Я пас, — отмахнулся я. — Мне двоих новобранцев хватит, итак ЛКР потрачено — караул. Петрович, вопрос ребром, — возьмешь к себе Алену? Или Алена не нужна?

— Это которая тут Алена? — хитро сощурился Петрович.

— Вон она, — показала на одну из скамеек Юля, где неподвижно сидела молодая девушка, отрешенно глядя в окно. — В белой блузке с двумя русыми косичками.

— Ага…, - взгляд Моти затуманился, как всегда во время IDтестирования. — Совместимость хорошая, Полессе подходит, — кивнул он мне. — Юля, крикни ей, чтобы к нам лицом повернулась… Братец Иванушка, как тебе сестрица Аленушка? — улыбнувшись краем губ, повернулся он к своему новобранцу, когда Юля позвала подругу. — Красивая?

— Симпатичная, — коротко ответил тот. — По лицу видно, девушка серьезная.

— Стало быть, берем к себе в сказочный лес. Пойдем, сделаем девушке предложение, от которого трудно отказаться, — мне показалось, что несмотря на ситуацию, Петрович явно наслаждается происходящим.

Не знаю, что именно думали Юля с Аленой и Иван с Антоном, соглашаясь на наше с Петровичем предложение. Скорее всего, они так далеко не заглядывали, а готовы были схватиться за соломинку, лишь бы вырваться из лап родной милиции и поэтому обещали служить не задумываясь. Полагаю, они не воспринимали нас с Петровичем всерьез. Но мне это было не важно — главное получить от человека добровольное согласие, чтобы соблюсти формальную правду и правила. Я, конечно, понимал, что поступаю нехорошо. Как тот персонаж из сказки, который предлагает герою быстро решить его проблемы здесь и сейчас, в обмен на будущий «должок», или какую-нибудь нелепицу вроде: «отдай мне то, что к тебе первым со двора выйдет». Но тут уж так: хочешь развиваться как Хозяин локуса, поначалу вербуй в клан «имущество», которое перед тобой по уши в долгах. История с Мотей желание играть в демократию и права человека из меня выбила напрочь.

Мимо курящих у двери автозака милиционеров мы прошли вшестером, а те даже глазом не моргнули. Встретившийся неподалеку знакомый патруль с молодым нарлеем, на нас тоже не обратил внимания. Пятнадцать ЛКР и служивые полностью убеждены в том, что мы имеем право валить из автобуса на все четыре стороны. А как только мы скрылись за поворотом парковой аллеи, то они о нас и вовсе навсегда забыли. Еще за двадцать пять ЛКР. И это было только началом трат — я стирал из всех официальных документов упоминания о наших новобранцах и сегодняшней облаве, стирал память о нас с Петровичем и парнях с девушками всем задержанным в автобусе аборигенам и посетителям в кафе, в общем, заметал следы как мог. В РКНС это стоило не так уж дорого — цифровых носителей и вездесущих видеокамер этот мир не знал, а почистить бумажные записи в рапортах и официальных архивах, вкупе с памятью свидетелей не так сложно. Обошлись мне все мероприятия в три с половиной сотни и, надеюсь, оно того стоило.

А теперь сядьте, — скомандовал я, когда мы вшестером дошли до одинокой лавочки под каштаном. — Девушки в середину лавки, парни рядом, все возьмитесь за руки. Петрович, готовься. Внимание — начинаем переход в РФ.

Стоил он мне еще сто пятьдесят ЛКР. Дороже чем обычно, по двадцать пять на каждого. А потом как обычно — кратковременный паралич, вспышка, головокружение, хлопок. И мы дома…

Где нас ждал настоящий цирк и куча проблем. Во-первых, тут было откровенно холодно для нашей одежды — градусов десять тепла от силы, зря я шинель выбросил. Все же в марте в Краснодарском крае прохладно, а мы очутились именно там, в окрестностях парка сорокалетия октября, на берегу Кубани. Хорошо, что не в Московской области — там сейчас вообще минусовые температуры. А во-вторых, аборигенов из РКНС «накрыло» неким подобием истерики и их пришлось успокаивать криками и даже пощечинами. Затем пришлось ориентироваться на местности, опрашивать прохожих, с удивлением смотрящих на нашу компанию, стирать им после опросов память, создавать деньги и тащиться в ближайший торговый центр за одеждой.

Торгово-развлекательный центр «Гранд-Кубань», куда мы зашли приодеться по погоде, привел общинников в полный аут. Они как-то пережили холод, сам факт перехода между мирами, вид набитых современными машинами улиц, городскую толчею. Но уходящий вдаль ряд бутиков и магазинчиков с одеждой и обувью среднего и премиум класса, а затем здоровенный зал продуктового супермаркета, набитого продуктами в ярких упаковках, вызвали настоящий шок.

— Сколько же здесь колбасы? — круглыми, по пять рублей глазами, смотрела на протянувшийся вдоль стены длинный открытый холодильник мясного отдела Алена. — Челюсть девушки натурально отвисла, взгляд бегал вокруг, не в силах остановиться на чем-нибудь одном. — Десять сортов? Нет, какие десять, сорок? Пятьдесят?!!

— Наверное, около ста, — важно пояснил ей Петрович. — Да плюнь ты на них, девочка… Ни хрена хорошего в них нет, поверь мне. Реально нормальных сорта три — четыре, вкусных — парочка, остальное — хлам. Выглядит красиво, а на деле голимая соя, пищевые добавки и понты за дурные деньги. Фальшивка…

— Тут еще и рыба в другом отделе, — шептала Юля, держа подругу за руку. — Представляешь, красная рыба, лежит во льду, покупай кто хочешь! И икра. И фрукты есть. И бананы. Конфет…много, а за ними в холодильнике торты! И ананасы. Представляете, парни, я видела самые настоящие ананасы! — тихо сказала она, недоуменно глядя на Ивана с Антоном. — Не на картинке, не в телевизоре, вживую! Вон там — за углом, в овощном отделе лежат! Правда, не вру! Лежат на прилавке, рядом с апельсинами и их никто не берет, люди мимо ходят! Такого…такого просто не бывает. Это ведь сон, правда? — она крепко ущипнула себя за щеку. — Не может же быть, чтобы вот так продавали ананасы с бананами, для всех людей подряд. У вас в магазине специальные деньги или талоны?

— Может, — вздохнул я. — Продают для всех, за российские рубли, никаких талонов. Если они, конечно, есть, рубли эти. У нас капитализм, Юля.

— Дикий капитализм? — ошарашенно переспросил меня молчавший до этого Антон. — Как в Америке, с жирующими богатеями и тотальной нищетой? Общество справедливого труда и социального развития у вас проиграло? Или его не было?

— Самый что ни на есть дикий, — согласился я с парнем. — И да, проиграло. Точнее, радостно капитулировало перед жвачкой и кока-колой на всех фронтах почти без борьбы. Что говорит о том, что наличие жвачки, кока-колы и сорока сортов колбасы важно не меньше чем идеалы. А может и гораздо больше… А ты что, идейный?

— Нет, наверное, — подумав, честно ответил Антон. — Просто пытаюсь понять, где я и что случилось. И нищих вокруг не видно, хотя людей много. Для нищих есть другие магазины?

— Не задавай глупых вопросов, не получишь дурацких ответов, парень, — не стал я ввязываться в диспут с новобранцем. — Посмотрели на капиталистический продуктовый магазин, товарищи общинники? Просьба выполнена? Купить здесь что-нибудь хотите, так чтобы очень-очень, совсем невтерпеж? Нет? Тогда пошли скорее отсюда. Джинсы и футболки вам приобрели, айда в спортивный супермаркет, там обувь и зимние куртки продают. И дамам в магазин женского белья, наверное, надо заглянуть за разной мелочевкой, а парням за трусами-носками и мыльно-рыльными.

— Кока-колы хочу попробовать — неожиданно подала тонкий голосок Алена. — Настоящей, буржуйской, раз мы почти как в Америке. Можно купить одну бутылочку?

— Нельзя! В кассу влом стоять, — отмахнулся я. — Закупимся одеждой и пойдем в макдак ужинать. Будет там тебе и буржуйская кола со льдом и буржуйский гамбургер с картошкой.

— А ты, Саша, моими людьми не командуй, — тут же влез в разговор Петрович. — Свое «имущество» строй как хочешь. А с собственным личным составом я сам разберусь. Куплю я тебе колы, красавица, — подмигнул Алене отставной майор. — Не грусти.

«Вот ведь старый бабник», — раздраженно подумал я, но отвечать ничего не стал.

После того, как наши новобранцы приоделись и поужинали, уже начало темнеть, но задерживаться в городе сверх необходимого я не собирался. На такси от торгового центра мы доехали до аэропорта, где я приобрел шесть билетов на ночной рейс до Внуково. Паспорта для нашей компании я создавать пока не стал, скорректировав продавщицу в кассе аэропорта и дежурную на выдаче посадочных талонов, так что летели мы под вымышленными именами. Общая цена нашего путешествия уже приблизилась к шестистам ЛКР, которые вручил мне бонусом от Полессы Петрович.

Ночной полет впечатлил новобранцев еще сильнее, чем торговый центр. Еще бы — никто из них раньше на самолете не летал, за исключением Ивана, которому во время службы довелось сделать три обязательных прыжка с парашютом. К военной учебе в армии РКНС относились серьезно и некий обязательный «десантный» минимум знаний и навыков получали не только бойцы местного аналога ВДВ, но и обычные мотострелки. Однако, одно дело — полет на «кукурузнике», по схеме: взлетели с полевого аэродрома, набрали четыреста метров и прыгнули по команде инструктора, а другое — путешествие на большом пассажирском лайнере, со стюардессами, ужином и морем огней ночной Москвы в иллюминаторе при заходе на посадку.

В Москву парни с девушками прибыли притихшие и измотанные донельзя избытком впечатлений. Их можно понять — последние сутки выдались непростыми даже для нас с Петровичем, а уж для жителей РКНС произошедший калейдоскоп событий был чем-то из ряда вон. Но давать отдохнуть я им не собирался, поэтому рядом с аэропортом мы сели в очередной микроавтобус-такси и поехали к заветному коттеджу на берегу Рудненского водохранилища.

Переход в локус делали перед рассветом, на резиновых лодках, специально припасенных в коттедже для такого случая. Водителю такси я стер память, заменив наши рожи и пункт назначения на воспоминания о других клиентах, от возможного наблюдения со стороны подручных подполковника прикрылся. Во всяком случае, во время переноса к Верлесе нас никто так и не побеспокоил, а решение вопроса с Ельцовым у меня стояло в ближайших планах. Так что вскоре мы уже вылезали на дощатый причал озерного локуса у самой избушки, доставленные к нему по озеру рано проснувшимися гусями-лебедями. Вид которых уже ровно никого из наших новобранцев не удивлял и воспринимался как данность…

— Привет дорогая, — обняв, чмокнул я в губы встретившую нас на берегу заспанную Надю. — Я вернулся. Дима, принимай новобранцев, — пожал я руку подошедшему пулеметчику.

— Так много? — удивилась моя подруга, сделав шаг назад. — Все четверо наши?

— Не, наших только двое, — быстро сказал я. — Остальные уйдут завтра с Петровичем. — Юля, Антон, пошли за мной в дом. Пора давать присягу госпоже Верлесе. Запомните, надо коснуться желтого изображения ладони в столбе света, назвать свои имя и фамилию и подтвердить регистрацию в Системе в начальном ранге «имущество». Не перепутайте.

— А мы с Ваней? — тихо спросила Алена.

— А вы присягнете другой Хозяйке, под руководством Матвея Петровича в его локусе, — мягко сказал я. — Ну, подружки, не надо плакать, ничего страшного не происходит. Думаю, вы еще не раз увидитесь, и дома когда-нибудь побываете, может быть даже в этом году. Жизнь вам теперь предстоит интересная… Но это все завтра. Сейчас — присяга Хозяйке и спать.

— Имущество…, - на секунду задумался Антон. — Александр Дмитриевич, это как…это как раб? — Парень хоть и устал, но соображал ясно.

— Нет, это такой начальный ранг в Системе, — возразил я. — Но врать не буду, прав у вас с Юлей пока будет немного, точнее никаких. А дальше как послужите, награда за верную службу последует. В перспективе получите такую же магию и власть, как и мы с Петровичем. Это именно то, о чем я говорил там, в автобусе. Или желаешь соскочить? — скривился я.

— Никак нет, товарищ Кощей, — парень обвел взглядом нашу разросшуюся «избушку на курьих ножках». Посмотрел на мрачный в предрассветной темноте лес вокруг озера, Димку с автоматом и, вытянувшего вперед длинную шею, словно прислушиваясь к нашему разговору гусь-лебедя Шурика. — Я дал слово и сделаю, как прикажете. Да и поздновато соскакивать, все слишком далеко зашло. Надеюсь, все будет честно.