Озеро Черного Дракона

Ж ЕЛТАЯ МАСКА

На самом верхушке старинного земляного вала, которым было окружено соление Долга, сидел Хун-Петушок.

Когда-то очень давно в районе Желтой Протоки бродили разбойничьи шайки из окончательно разорившихся, спустившихся крестьян. При их появлении жители селения Долга вооружались дедовскими фитильными ружьями и бамбуковыми кольями и отсиживались под защитой земляного вала.

Деревенские ребята любили играть на валу. И не было ничего удивительного в том, что Хун-Петушок забрался и вот уже час сидит на старинной ограде. Но мальчику было пе до игры. Нгуен поручил ему следить за дорогой в то время, когда во рву беседовал с крестьянами агитатор Куонг, учитель. Партизаны часто присылали в селение агитатора, чтобы сообщить народу новости, разъяснить обстановку.

Хун любил присутствовать на таких беседах. Учитель Куонг умел просто и интересно рассказать о том, что происходит в стране: и на освобожденной территории республики, и в районах, где хозяйничают чужеземцы. Куонг появлялся внезапно, и лишь очень немногим заранее было известно, когда и откуда он должен прийти.

Беседа уже подходила к концу, когда на дороге показался один, потом другой грузовик с крытым верхом. «Вероятно, они идут из Донг-Тоа в Ханой», - подумал Хун-Петушок. Не доезжая селения Долга, вторая автомашина почему-то остановилась. Первая проехала дальше, но, завернув на проселочную дорогу, ведущую к соседнему селению, тоже остановилась. Мальчику это показалось подозрительным. На всякий случай он уже вытащил из-за пазухи свою сигнальную трещотку. Но что это?

С первой автомашины прогремел выстрел, и из грузовиков стали выскакивать солдаты с автоматами.

«Враги!» - засигналила трещотка юного зукита.

Но было уже поздно. Солдаты стремительно окружили селение. Одни, топча крестьянские посевы, отрезали его от зарослей и Желтой Протоки, другие бежали со стороны Большой дороги. Постепенно приближаясь к селению Долга, враги все больше сжимали кольцо окружения. Вскоре группа солдат стала обходить дома, осматривать сады, огороды и сгонять всех жителей на деревенскую площадь.

У общинного дома перед выстроившимися в два ряда угрюмыми крестьянами прогуливался французский офицер. Когда солдаты пригнали на площадь последнюю группу жителей, по его знаку солдат-баодаевец открыл дверцу одного из студебеккеров. Увидев тяжело выбирающегося из кабинки человека, крестьяне испуганно попятились назад.

- Желтая Маска! Желтая Маска! - приглушенно заговорили люди.

- Сам дьявол пожаловал к нам!

- Будь проклят этот изверг!

Вышедший из машины человек был в обычной крестьянской одежде, а на голове, по самые плечи, натянут желтый джутовый мешок с узкими прорезями для глаз.

Предатель, скрывавшийся под желтой маской, несомненно, знал в лицо многих из тех крестьян, кто ушел в партизаны или помогал им. А ведь нередко эти люди тайном заходили в селения долины Желтой Протоки, чтобы навестить своих родных и близких. Вот почему внезапные налеты французских карателей в сопровождении Желтой Маски нередко заканчивались арестами и казнями вьетнамских патриотов.

Хуп-Петушок, стоявший рядом с матерью, не в первый раз видел Желтую Маску, и каждый раз уже один вид этого человека наполнял его какой-то неизъяснимой тревогой. Вот и сейчас - кто знает, не стало ли Желтой Маске известно о том, что в деревне находится учитель Куонг?

Агитатор ведь не успел уйти из селения Долга.

Мальчик скользнул взглядом по тесно прижавшимся друг к другу крестьянам.

Среди них в простой крестьянской одежде и низко надвинутой на лоб тростниковой шляпе стоял Куонг.

Желтая Маска приближался. Увидев его близко от себя, Хун-Петушок невольно вздрогнул и опустил голову. Заметив это, мать обняла и прижала к себе сына. Это словно встряхнуло, привело мальчика в себя.

Кто он, в самом деле: юный зукит или пугливый малыш? Хун решительно высвободил плечо из-под руки матери и заставил себя безбоязненно взглянуть в прорези маски.

Желтая Маска в сопровождении офицера и двух автоматчиков неторопливо, словно на прогулке, двигался вдоль застывших рядов. Он внимательно вглядывался в лицо каждого и бесцеремонно приподнимал надвинутые на лоб шляпы кончиком палки.

Зловещая тишина нависла над селением. Люди, казалось, перестали дышать. Вот Желтая Маска прошел мимо старика Тина, у которого оккупанты недавно казнили младшего сына - партизана; внимательно оглядел плотогона Мина. Кто же не знал, что три его сына сражаются в рядах Народно-освободительной армии?

Проходя мимо Куонга, предатель вдруг остановился. Вглядевшись в лицо учителя, он шепнул что-то офицеру, тот подал знак солдатам, и они грубо вытолкнули агитатора из рядов.

- Кто такой? - спросил офицер.

- Прохожий.

- Что делал здесь?

- Зашел воды напиться.

- У кого останавливался?

- Ни у кого… Выпил воды и хотел уйти.

- Врешь, негодяй! Говори, кто ты и откуда!

Куонг молчал. Тогда из толпы выступил вперед Нгуен.

- Господин офицер,-сказал он, - человек этот попросил воды напиться, но тут вы явились, и его уже не выпустили из селения…

- Молчи, если тебя не спрашивают!

- Это и другие могут подтвердить! - послышались голоса крестьян.

- Может быть, ты сам скажешь, с кем знаком в этом селении? - вкрадчиво спросил Куонга офицер. - Откуда и куда идешь? Скажешь - тут же отпущу.

Куонг не отвечал.

Офицер, размахнувшись, ударил его, опрокинул на землю и стал избивать ногами. Толпа зашумела, ряды смешались, послышались возгласы возмущения. Тогда, передав учителя солдатам, офицер крикнул в сторону общинного дома:

- Пулеметы!…

Люди невольно попятились назад, утихли.

Вскоре французы с Желтой Маской покинули деревню и увезли с собой избитого, окровавленного Куонга. Видно было, как их грузовики промчались по Большой дороге и скрылись в воротах французского сторожевого поста Донг-Тоа.

Прошло уже больше часа, а Нгуен все сидел неподвижно у общинного дома. Он был мрачен. Несмотря на все усилия, до сих пор не удалось установить, кто скрывается од Желтой Маской. Французы тщательно оберегали своего агента. Этот человек обычно выезжал на свои «операции» из Донг-Тоа и туда же возвращался. Может быть, он служит на сторожевом посту? Но, судя по информации, которую партизаны получили от своих людей, среди баодаевцев Донг-Тоа, кроме Чинь Данга, брата помещика, не было ни одного жителя из их долины. Кто же скрывается под желтой маской, где он прячется, где живет?

В комнатах коменданта Донг-Тоа мыла полы маленькая Динь. Она уже кончала уборку, когда к домику коменданта неожиданно подъехала машина. Сопровождаемый лейтенантом, из нее выбрался человек с желтым мешком на голове.

Желтая Маска!

От неожиданности девочка застыла как вкопанная с мокрой тряпкой в руках. Но в эту минуту из своего кабинета навстречу человеку в маске вышел сам Фуше. Бросив быстрый взгляд в сторону гостя, он грубо окликнул застывшую Динь и приказал ей немедленно убираться из дома.

Девочка тут же убежала на кухонный двор. Здесь, как и обычно, в эти послеобеденные часы было тихо и безлюдно. Старший повар, вероятно, уже спал, а его помощник продолжал возиться у кухонного стола.

«Желтая Маска здесь! - лихорадочно думала Динь. - Как бы проследить, куда он пойдет?»

Конечно, лучше всего было бы Динь устроиться между деревьями у караульного помещения. Оно стоит как раз напротив домика Фуше.

Оттуда она могла бы видеть всех, кто выходит от коменданта. И пусть тогда Желтая Маска облачится хотя бы в костюм генерала или буддийского священника, но, если лицо его ничем не будет прикрыто, она узнает и запомнит его.

Однако у караульного помещения стоит часовой, и спрятаться там невозможно.

Размышления Динь были прерваны появлением во дворе пожилого марокканца. Солдат вел за собой буйвола. Мельком взглянув в сторону сидевшей в тени девочки, он стал впрягать животное в тележку, на которой стояла широкая с крышкой бадья.

Вот тележка с бадьей выехала со двора столовой, грохоча по ухабам, миновала караульное помещение, вот проехала мимо первого солдатского барака… Динь провожала ее рассеянным взглядом. Но что это? Почему она вдруг остановилась у дома коменданта? И не только остановилась - солдат-марокканец открыл ворота и ввел буйвола с тележкой во двор.

Это показалось девочке странным. Наморщив лоб, она сосредоточенно о чем-то думала и вдруг вскочила на ноги словно ошпаренная.

«Пусть небо тут же превратит ее в надоедливого москита, если этот марокканец со своей бадьей не находится в какой-то связи с Желтой Маской! А что, если?…» Нет, нет, она нс будет больше гадать, а сейчас же, пока не поздно, спустится к Желтой Протоке. Ведь по дороге к ней она уже как-то встречала этого марокканца.

Захватив с собой корзинку с грязным столовым бельем, Динь прошла через ворота сторожевого поста и спустилась к Желтой Протоке. На берегу, там, где восковой плющ свесил над самой водой блестящие мясистые листья, девочка присела. Здесь было тихо, прохладно, никого вблизи не видно. Из густых зарослей можно было незаметно вести наблюдение за тропой, которая шла от ворот к самой воде.

Время тянулось томительно медленно. Вначале из ворот Донг-Тоа, отравив воздух клубами зловонного дыма, выполз бронетранспортер.

За ним, вздымая тучи пыли, выскочил виллис с двумя офицерами. Прошел еще час, прежде чем показалась знакомая водовозка.

Солдат-марокканец, шагая рядом с ней, спускался к протоке.

Динь мгновенно скользнула в заросли и замерла там.

Не разворачивая повозки, солдат подвел буйвола к самой протоке.

Животное стало жадно пить воду. Несколько раз оглянувшись по сторонам и, вероятно, убедившись, что поблизости никого нет, марокканец влез в тележку и снял деревянную крышку. В ту же минуту из-под нее показалась голова в белом пробковом шлеме. Сердце Динь учащенно забилось. Конечно, это тот самый человек, который час назад с мешком на голове входил в дом коменданта. Девочка без труда узнала его по неуклюжей, коротконогой фигуре. Вот только бы лицо разглядеть!

Динь, казалось, перестала дышать в своем укрытии. До боли в глазах она всматривалась в вылезшего из бадьи человека, но неизвестный повернулся к ней спиной. К тому иге под густым шатром буйно разросшейся зелени стоял полумрак.

Солдат между тем вошел в воду и, раздвигая заросли, стал что-то разыскивать в них. Лодка! Марокканец молча подтянул ее к топкому берегу. Неизвестный что-то шепнул солдату, одобрительно хлопнул его по плечу и, усевшись в лодку, оттолкнулся веслом от берега. Он так и не повернулся лицом к девочке.

Динь не дождалась, пока солдат с тележкой поднимется в гору. Только отошел он от воды, как девочка неслышно пробралась к своей крошечной лодке, на которой обычно добиралась из деревни в Донг-Тоа, и, соскользнув в нее, поплыла по каналу вслед за неизвестным.

Вокруг было тихо, только неумолчно звенели цикады да иногда в прибрежных зарослях слышался птичий щебет. Управляемая багром, лодка легко скользила между заросшими кустарником берегами.

Справа из-за зелени показались крыши хижин; запахло дымом, а вот и знакомая луговина, на которой паслось несколько серых круторогих буйволов. Стоя в воде, две женщины в высоко подвернутых штанах полоскали белье, третья на берегу промывала в корзине рис. Вблизи хижины лежали горки золотистой рисовой соломы, сушилось па циновках зерно.

Держась поодаль от неизвестного, Динь ни на минуту не отрывала взгляда от его спины. Вот его лодка завернула на обводный канал и, миновав селение Долга, подплыла к той части обширного помещичьего сада, которая спускается к воде. Динь вовремя остановила свою лодку, продолжая наблюдать из зарослей. Вот неизвестный осмотрелся по сторонам и, оставив на берегу лодку, торопливо стал пробираться через замаскированный в изгороди лаз в помещичий сад. В это время Динь и разглядела наконец лицо неизвестного.

Человек, скрывавшийся под желтой маской, оказался Чинь Ваном - помещиком из селения Долга.

Окруженный озлобленными врагами, связанный Кремень упорно молчал.

Кровь струйками стекала с его лица, но он не вытирал ее. Временами охотник приподнимал голову, но и тогда, казалось, он не видел тех, кто стоял перед ним. Его затуманенные глаза в эти минуты различали только близкие сердцу джунгли и высокое светлое небо над ними.

На мыонга посыпался новый град ударов.

- Отвечай, собака! - наклонился над ним Чинь Данг. - Выведешь нас из лесу?

Нет! - качал головой Кремень.

- Врешь, выведешь!

- Нет, не выведу… Здесь так и подохнете!

- Лх ты, подлая тварь! Предатель!

- Предатель? - сплюнул кровь мыонг. - Разве я продал свой народ, как ты, Криволапый Шакал?!

Чинь Данг с силой пнул ногой лежащего на земле охотника и отошел в сторону.

Несколько дней блуждания по джунглям сделали Чинь Данга похожим на шелудивого пса: жалкие лохмотья еле прикрывали грязное, в струпьях и волдырях тело, недавно гладкое лицо заострилось, посерело. Только в глазах по-прежнему поблескивал злой, настороженный огонек хищного зверя.

Не лучше Чинь Данга выглядел и Менье. Ни на кого не глядя, погруженный в размышления, майор мрачно шагал по небольшой лесной поляне, на которой ненадолго остановилась небольшая группа солдат, уцелевших после разгрома в Чертовом овраге.

Менье, чуть отодвинув Чинь Данга в сторону, доверительно положил руку на плечо охотника и тихо сказал:

- Послушай, Кремень, что тебе за охота упрямиться, заплатить за это жизнью? Я обещаю тебя хорошо вознаградить, если выведешь нас из джунглей.

Слабая усмешка скользнула по лицу Кремня:

- Я не отступлюсь от своего слова.

- Вот, если не веришь мне, - продолжал Менье, - получай задаток.

Пожалуйста, бери! Только согласись - и считай это своим.

И он протянул мыонгу золотые часы, кольцо и серебряный портсигар.

Лицо Кремня осталось безучастным.

- Чужеземец, - сказал он, - ты привык все покупать на золото. Но сердце мыонга не продается…

Менье вскипел, лицо его побагровело.

- Тогда вот что, жалкая тварь, - закричал он: - даю тебе па размышления ровно десять минут! Не одумаешься - тут же пристрелю!

Менье взглянул на часы и отошел к Чинь Дангу.

Вокруг стояла тишина. Деревья, окружавшие поляну, словно застыли в раздумье, а небо над головой было такое знакомое, голубое-голубое…

Сердце охотника сдавила глубокая, неизъяснимая грусть. Так не хотелось покидать эту близкую, родную землю!… В воздухе кружились опавшие листья. Они складывались на земле в толстый, упругий ковер, заглушавший шаги животных. Эти листья, прожив короткую жизнь, уже умерли, а другие в это время рождаются, развертываются, зеленеют.

В вечнозеленых джунглях деревья никогда пе стоят оголенными: одни листья рождаются, другие умирают. И Кремню, подобно одному из этих листьев, очевидно, пришел черед. Конечно, умирать пе хочется. Но ведь он дорого продал свою жизнь… Сейчас он, Кремень, вероятно, похож на этот медленно кружащий в воздухе, свернувшийся желтый лист. Вот он лег па земле рядом с такими же опавшими листьями, от которых уже исходит запах тлена. Но на дереве взамен его уже развернулся другой зеленый листик. И у людей так же. Мысли охотника обратились к оставленному дома сыну. Слабая улыбка скользнула по его измученному лицу.

Хруст валежника под ногами людей вывел охотника из полузабытья. Это был Чинь Данг, а с ним несколько солдат. В руках у Криволапого Шакала тускло отсвечивал пистолет. Ну что ж, Кремень готов к смерти. И Чинь Данг, поняв по безмолвному презрительному взгляду охотника, брошенному в его сторону, что тот по-прежнему тверд и непреклонен, несколько раз в упор выстрелил в Кремня.

Менье было над чем призадуматься. От отряда, с которым он вышел неделю назад из Донг-Тоа, осталось лишь тридцать пять человек.

Остальные погибли от партизанских пуль, отравленных стрел или просто отстали и заблудились. Однако п уцелевшим нельзя было пока позавидовать.

Во время боя в джунглях, такого необычного для солдат, были растеряны запасы продовольствия и боеприпасов. Того, что удалось сохранить каждому в отдельности, не могло хватить надолго.

Становилось голодно. Словно в сговоре с джунглями, дичь еще задолго до приближения этой толпы шумливых оборванных людей уходила далеко в сторону. За несколько дней, в течение которых солдаты двигались на север в надежде выйти к Обезьяньей реке, им посчастливилось добыть очень немногое: несколько неведомых птиц, у которых оказалось прогорклое жесткое мясо, и небольшого кабана. Но разве этого было достаточно для тридцати пяти человек?

Внезапно тишину леса разрезали три выстрела. Стреляли где-то близко. Солдаты, сушившие у костров свою одежду, вскочили на ноги и схватились за оружие.

- Скорее всего это охотники, - встрепенулся Чинь Данг, и в его узких глазах вспыхнули искры надежды. - Они бы вывели нас, господин майор, из этих проклятых джунглей.

- Не торопитесь, Чинь Данг, - приподнялся с земли Менье. - Это могут быть и партизаны. Лучше выслать разведчиков!

- Согласен. И, кроме того, хорошо бы кому-нибудь вскарабкаться на высокое дерево и поглядеть, не виден ли дымок от костра.

Отряд Ванга расположился на привал у небольшой заводи, образованной ручьем. Пока Фам и Хок занялись у костра стряпней, несколько человек спустились к реке, чтобы выкупаться.

- Глядито, водяные орехи! - послышался из воды голос Гуна. - Сюда, мальчики! Здесь уйма орехов!

Кто из ребят не любит полакомиться мучнисто-сладкими ядрами водяных орехов? Железный Бамбук, сбросив с себя одежду7, первым сбежал к воде.

Спустились к заводи До Зиа и оба Хоана. Вдоль берега в теплой, пахнувшей болотом воде затейливыми кружевами вился желтый нимфейник, а за ним виднелись розетки плотных темно-коричневых листьев водяного ореха. Глубоко увязая ногами в илистом дне, мальчики нащупывали под водой тонкие стебли и осторожно, чтобы по оцарапаться, срывали росшие под листьями орехи. Свои тростниковые шляпы они положили на воду, превратив их в корзинки.

Железный Бамбук первым наполнил свою шляпу, вылез на берег, и, растянувшись на траве, стал ждать товарищей. Какой-то камешек попал ему под спину, мальчик хотел отбросить его, но что это? В руке оказался портсигар. Мальчик раскрыл его, непроизвольно передвинул несколько пожелтевших сигарет и удивленно расширил глаза.

В углу на дне портсигара был искусно вделан крошечный компас и нацарапаны какие-то линии. Мальчик быстро оглядел купающихся. Кому бы мог принадлежать портсигар? Ведь в их маленьком отряде никто не курит сигарет.

Железный Бамбук подбежал со своей находкой к Вангу.

Тот долго и внимательно рассматривал аккуратно нацарапанные на портсигаре линии, и лицо его все больше хмурилось.

- Та-а-к! - протянул он, не отрывая глаз от портсигара. - Кажется, это схема нашего пути к партизанской базе…

Ванг и Железный Бамбук переглянулись. Неужели в их маленький отряд втерся предатель? Но кто это?

Когда партизаны стали собираться в дорогу, Железный Бамбук, как и велел ему сделать Ванг, внезапно вытащил из кармана портсигар и воскликнул:

- Только что нашел на берегу! Кто потерял? Берите!

Однако никто не протянул руки к портсигару.