Пампа блюз

11

Масловецки ждет возле бензоколонок. Когда он видит нас, он срывает с головы шляпу и энергично машет ею. Он так взволнован, что чуть под колеса не бросается, и Йо-Йо приходится резко тормозить, чтобы не сбить его. Как только мы останавливаемся, Масловецки рывком открывает дверцу и начинает что-то тараторить. Я слушаю вполуха и даю ему выговориться, пока мы идем в мастерскую.

Трактор Отто исчез, зато над ремонтной ямой стоит чья-то машина. Самое странное транспортное средство, какое я когда-либо видел в мастерской и на дороге.

Йо-Йо помогает Карлу выйти из машины, сажает его на диван, открывает коробку из-под печенья и выдает стопку журналов.

— Спасибо, — говорит Карл.

— Я принесу нам чего-нибудь попить.

Йо-Йо направляется к двери, ведущей в магазин.

— Мне и Бену пива! — кричит Масловецки ему вслед.

— Мне не надо! — кричу я, но дверь за Йо-Йо уже захлопнулась.

— Вот, смотри.

Масловецки гладит капот радиатора.

Я обхожу вокруг машины. Эту модель я видел только в книгах. «Пежо 404», выпущена между 1970 и 1975 годами. Четырехтактный двигатель на четыре цилиндра, 1600 кубиков и около шестидесяти пяти лошадиных сил. Корпус светло-голубого цвета, хотя его почти не видно из-за нарисованных повсюду цветов, бабочек, сердечек и смайликов, знаков мира, надписей «Вон отсюда, нацисты!» и «Атомная энергия — нет, спасибо!», наклеек с эмблемами «Гринписа» и «Международной амнистии». На крышке багажника красным цветом размашисто выведено: ЛУИЗЕ.

— Чья она?

— Я же тебе только что рассказал! — кричит Масловецки. — Репортерши!

Я стучу по крылу машины. Кроме вмятины на бампере и ржавчины в нескольких местах, больше ничего не нахожу.

— Какая еще репортерша?

— Ты меня вообще слушал? Девица утверждает, что ее машина якобы сломалась в дороге.

— Значит, так и есть.

Масловецки захохотал.

— Да нет же! Это все спектакль!

— Не понимаю.

— Чтобы мы с тобой думали, будто у нее в пути произошла поломка! И пока ты чинишь машину, она спокойно сможет тут осмотреться! Пообщаться с людьми! Инкогнито!

Я бросаю взгляд в салон машины. На переднем сиденье лежат пустая бутылка из-под воды и карта, на заднем — газеты, дождевик, два смотанных нейлоновых троса и подушка, на которой вышито «LOVE».

— Где она сама?

— В баре. Пить попросила.

— И ты оставил ее сидеть там одну?

— Нет, разумеется.

Масловецки открывает багажник.

— С ней Вилли.

Он расстегивает молнию дорожной сумки.

— Что ты делаешь? Спятил?

Масловецки запускает в сумку обе руки и выуживает оттуда футболку и бюстгальтер.

— Масловецки! Черт!

— Да что такое? Я ищу доказательства!

Масловецки достает из сумки фотоаппарат.

— Вот, видишь! — кричит он. — Я так и знал!

— Камеры сегодня есть у всех. Хватит.

— Без паники.

Масловецки кладет камеру на место и сует мне в лицо два объектива.

— А такое тоже у каждого есть? Дорогое профессиональное оборудование!

— Слушай, прекрати, пожалуйста!

Я отбираю у Масловецки объективы, прячу их в сумку, застегиваю молнию и закрываю крышку багажника.

— Это еще ничего не значит.

— Тогда посмотри, что с мотором!

Масловецки тащит меня за собой к капоту машины.

— Спорим, она тут что-то специально повредила!

— Сначала проверим, работает ли он вообще, — говорю я и сажусь за руль. Приборная доска вся обклеена стикерами. На зеркале заднего вида висят резиновый скелет, перо сороки и нечто похожее на смеющегося плюшевого сурка с табличкой в лапах. На табличке написано: «Тироль — рай для скалолаза».

— Чего тут проверять! — кричит мне Масловецки.

Я не обращаю на него внимания и поворачиваю ключ зажигания. Ничего не происходит. Пробую еще раз и вылезаю из машины.

— Я же говорю! Нам пришлось ее на буксире тащить!

Я отодвигаю Масловецки в сторону, открываю капот и фиксирую его в открытом положении. Блок двигателя на удивленье чистый. Хотя тачка на двадцать лет старше меня. Вот что значит хороший уход и регулярное техобслуживание. Я наклоняюсь и вижу, что кабель батареи отсоединен.

— Гм…

— Ну что?

Масловецки вертится вокруг меня, как пятилетний ребенок, которому хочется дотянуться до забора, чтобы посмотреть, как там, с другой стороны, играют в футбол. Я беру свечной ключ и вывинчиваю одну свечу зажигания, затем другую. На обеих увеличен зазор между электродами. Неудивительно, что они не работают.

— Странно… — бормочу я и, прищурившись, рассматриваю свечу. При этом я делаю вид, будто не замечаю, что Масловецки сейчас лопнет от нетерпения.

— Да что странно? Давай говори уже!

— Думаю, ты прав.

Масловецки испускает победный крик и со всего размаху хлопает меня по плечу.

— Что я тебе говорил? — кричит он и на радостях пускается в пляс. — Мой план сработал!

— Ну ладно. А теперь успокойся, слышишь?

Я вытираю руки тряпкой и смотрю на Карла, который с тревогой уставился на нас.

— Все в порядке, Карл! — кричу я ему. — У Масловецки шарики за ролики зашли, у него бывает!

Масловецки сейчас невозможно испортить настроение.

— Девица клюнула, Бен! Поверила! Настолько поверила, что приехала сюда с секретным заданием! Тайно!

— Тебе виднее.

Йо-Йо приносит мне и Масловецки по бутылке пива, а Карлу — апельсиновый лимонад. У него с собой портативный DVD-плеер с наушниками, он садится на диван рядом с Карлом и включает себе фильм. Они оба хорошо смотрятся вместе. Киноманьяк и журналопотрошитель. Карл отпивает лимонад через трубочку, Йо-Йо присасывается к пластиковой бутылке, такие бывают у велогонщиков. Внутри — наверняка его волшебный эликсир для роста волос.

Масловецки чокается со мной.

— За переход во вторую фазу!

Он сияет и залпом опустошает полбутылки.

Я делаю один глоток.

— За сколько такое можно починить? — спрашивает Масловецки.

— За час.

— Давай за два дня.

— Два дня? Ты шутишь?

— Скажи ей… Ну, не знаю… Что тебе надо заказать запчасти! Такие хитрые запчасти, которые трудно раздобыть. Машина ведь старая!

— Но внутри она как новая!

— Бог ты мой, ну просто наври ей, будто там что-то полетело!

Не дав мне ничего возразить, Масловецки выходит на улицу.

Я еще раз заглядываю под капот. Здесь поработал человек, не очень хорошо разбирающийся в технике. Эта журналистка, или кто она там, держит автомехаников за идиотов. Или ей наплевать на то, что все ее манипуляции видны невооруженным глазом. Я ставлю пиво на верстак и ищу на полках каталог запчастей для старушки-француженки. В прошлом году я решил, что пора навести порядок в книгах, тетрадях и папках, но по лени так и не собрался.

Теперь жалею, что не сделал уборку. Первой мне попадается в руки стопка скрепленных бумаг. В ней чертежи и заметки Петра — такой своеобразный каталог карбюраторов и приводов стеклоочистителя в рисунках, напоминающих абстрактную живопись. Почерк у Петра старомодный, кудрявый, и в каждой строчке — сплошные орфографические ошибки. Пракладочное кальцо. Падвеска колес. Абъем двигателя. Я скучаю по Петру.

— Бен?

Я поворачиваюсь на голос.

В открытой двери металлических ворот появляется голова Масловецки.

— Куда ты пропал?

— Я подбираю запчасти!

— Это подождет. Идем со мной!

Масловецки нетерпеливо машет мне.

Я смотрю, как там Карл. Он и Йо-Йо сидят на диване, каждый погружен в свой мир. Я машу им, но они меня не замечают. Вот бы они так и просидели рядком до конца дней.

— Бен!

Я беру пиво и выхожу на улицу к Масловецки, который снова не может стоять спокойно.

— Что там у тебя такое срочное?

— Ты что, не хочешь с ней познакомиться?

— С кем?

Масловецки так торопится, что я едва успеваю за ним. Мы садимся в раскаленный, как духовка, «Вольво».

— С кем-кем? С девицей!

— Если она такая же странная, как ее машина, лучше не стоит.

— Чем тебе не нравится ее машина? Ты свою вообще под зебру раскрасить собирался, забыл?

Масловецки заводит мотор и трогается с места. На улице, как всегда, никого. Из трещин и дыр на асфальте растет трава, разметка давно стерлась. На встречной полосе лежит дохлая лиса, плоская, как газета.

— Как она выглядит?

— Недурно, Бен. Весьма недурно.

Масловецки улыбается во весь рот, так что даже видно золотую коронку на заднем зубе.

— Сколько ей лет?

— Трудно сказать.

— Попробую угадать. Ей лет пятьдесят, одета как хиппи, деревянные бусы, цветастый платок на голове и ортопедическая обувь. Похоже?

Масловецки тормозит у «Белой лошади» и выходит из машины.

— Откуда ты знаешь? Ты что, уже успел с ней познакомиться?

Я остаюсь сидеть, хотя по спине уже пот течет. Даже пиво в бутылке нагрелось. На приборной доске — одна-единственная наклейка. «ПОЖАЛУЙСТА, ПОГОВОРИТЕ С ВОДИТЕЛЕМ!» — гласит черная надпись на желтом фоне.

— Я пошутил, Бен.

Масловецки открывает мне дверцу.

— Ну давай уже!

Я вылезаю и иду за Масловецки.

— Эй! Сразу предупреждаю, — говорю я, прежде чем войти в пивную, — я не стану рассказывать ей, что тоже видел НЛО!

— Никто тебя и не просит.

— Ну и замечательно.

В баре — приятная прохлада и уютный полумрак. Пахнет мастикой, и пивом, и сигарным дымом. Вилли стоит возле нашего столика, задрав голову так, чтобы удерживать в воздухе стул, который он умудрился водрузить одной ножкой себе на подбородок. Этот номер он показывает каждому, кого судьба забрасывает в Вингроден. Мне он впервые продемонстрировал его, когда мне было семь лет. Какая-то женщина, которую я вижу только со спины, хлопает в ладоши от восторга. Она примерно с меня ростом, у нее короткие каштановые волосы, одета она в белую футболку и зеленые штаны, все в накладных карманах.

— Прошу прощения, что я так долго, — говорит ей Масловецки.

Вилли прерывает шоу и садится на место. Он выглядит несколько смущенным. Если бы мы не пришли, он бы точно показал еще свой трюк с пивными крышками.

— Браво! — кричит ему женщина. Она хлопает еще сильнее и свистит. После чего поворачивается к нам с Масловецки.

Я судорожно сглатываю.

До пятидесяти ей еще очень далеко, не говоря уже о том, что она ни капли не похожа на одну из тех помешанных на экологии теток, которые обычно ездят на таких машинах, как у нее. По виду ей плюс-минус лет двадцать пять. На футболке большими черными буквами написано «EL CAPITAN». У нее карие глаза, на верхней губе — болячка. Ее лицо светится, как у маленькой девочки, которая впервые попала в цирк.

— Пришлось вызвать нашего механика.

Масловецки показывает на меня.

— Бен Шиллинг. Он приведет вашу машину в порядок.

Кажется, я бормочу какое-то приветствие, а может, и нет.

Женщина, которая скорее выглядит как девочка, улыбается.

— Замечательно, — говорит она. У нее звонкий голос, чуть ниже, чем я ожидал.

— Правда, есть одна проблемка, — продолжает Масловецки, поворачиваясь ко мне. — Сейчас Бен вам все объяснит.

— Что?

— Рассказывай.

Мне нужно несколько секунд, чтобы вспомнить, о какой проблеме говорит Масловецки.

— Ах, да… Проблема. Да. Дело… в том… запчасть. Ее… ее не так просто найти.

Масловецки бросает на меня обеспокоенный взгляд.

— Может понадобиться несколько дней, — говорит он, понимая, что от меня больше ничего не дождешься. — Два или даже три.

Девушка смотрит на нас, но по ее глазам ничего невозможно прочитать. Если она действительно покопалась в двигателе, то сейчас наверняка пытается понять, то ли мы раскусили ее мухлеж, то ли мы просто никудышные механики.

— Два дня… — повторяет она после паузы.

— Минимум, — добавляет Масловецки. — Ведь деталь еще нужно найти, заказать, доставить. Ну и потом, конечно, заменить старую на новую.

— М-да, кажется, ничего не поделаешь.

Женщина пожимает плечами.

— Нет, к сожалению, — Масловецки пытается придать своему голосу оттенок сожаления.

Я чувствую себя статистом в спектакле.

— Можно попросить вас потом выкатить Луизе куда-нибудь в сторонку?

— Кого? — спрашивает Масловецки.

Женщина смеется.

— Мою машину. Мне подарила ее моя бабушка. Которую зовут Луизе.

— Понимаю, — говорит Масловецки. — Вот только зачем?

— Я в ней сплю.

— Ни в коем случае! — кричит Масловецки. — У нас ведь тут отель! И, разумеется, вам будет предоставлен номер!

— Боюсь, я не могу себе такое позволить.

— Конечно, можете! Я предложу вам самые выгодные условия!

Он поворачивается ко мне.

— Бен, привези, пожалуйста, багаж нашей гостьи!

Он бросает мне ключи от своей машины.

— Да я и сама могу, — говорит женщина, которая еще не знает Масловецки и потому, кажется, абсолютно обескуражена его чрезмерным гостеприимством.

— Наш Бен с радостью возьмет это на себя! — заявляет Масловецки, обращая ко мне сияющий взгляд. — Правда?

Я киваю и ковыляю прочь со сцены, как актер, забывший текст. Снаружи меня ослепляет свет. Легкая дымка растворилась в воздухе. Перед тем как тронуться с места, я опускаю все стекла. Мимо с грохотом проносится грузовик, и я жду, пока поднятая им пыль снова уляжется. Хотя дорога займет меньше минуты, я вставляю одну из кассет Масловецки в плеер и делаю громче. Эта песня есть и в музыкальном автомате. Номер — Ц 5. «Going Up the Country» группы «Canned Heat». Я знаю текст наизусть и подпеваю.

Через пять минут я уже тащу вверх по лестнице на второй этаж дорожную сумку, рюкзак и маленький металлический чемоданчик. За Карла можно не волноваться. С ним Йо-Йо, который позаботится о том, чтобы он много пил. Я слышу голос Масловецки и иду к номеру три в конце коридора. Дверь открыта.

— Бен! Вот и ты! — Масловецки жестом приглашает меня войти. — Мы тоже только что пришли. Я никак не мог найти ключ.

Я ставлю вещи на пол, застеленный потертым синим ковром. Я впервые в этом номере. Комната три на четыре метра, с одним окном. Из мебели тут кровать, шкаф, стол, стул и кресло. Воздух затхлый, хотя окно открыто.

— Тебе не надо было приносить все, — говорит женщина. Она ставит сумку на кровать с покрывалом в цветочек.

— Я не знал, что вам может понадобиться, — отвечаю я. Масловецки собирает дохлых мух с подоконника.

— Ее зовут Лена, — говорит он, отдергивает выцветшую тюлевую занавеску и выбрасывает мух за окно.

Лена улыбается и протягивает мне руку.

— Привет, Бен.

Я киваю и даю ей пожать мою руку. Рукопожатие у Лены сильнее рукопожатия всех знакомых мне мужчин. Я хотел бы рассмотреть ее лицо, чтобы выяснить, нравится оно мне или нет. Но не могу. Во-первых, потому что так не делается, во-вторых, она может решить, что я уставился на болячку у нее на губе.

Масловецки открывает дверцы огромного шкафа. Внутри висят разномастные плечики — деревянные, пластмассовые и проволочные. Я бы не удивился, если бы на нас из темноты вылетели летучие мыши.

Лена наклоняется и поднимает с пола резиновый мячик. Она сжимает его в руке, и он издает писк.

— Раньше у меня была собака, — говорит Масловецки, — Сократ.

— Как греческий философ?

— И как бразильский футболист. Он умер четыре года назад.

— Кто, футболист?

— Нет, пес.

Масловецки берет мячик, который Лена протягивает ему.

— Такие по всему дому валяются.

Несколько секунд он смотрит на красную изжеванную игрушку, а потом кладет ее в карман брюк. Масловецки любил свою собаку. Когда Сократ сдох, Масловецки целый месяц ходил с красными опухшими глазами и разбитым сердцем.

— Сочувствую, — говорит Лена.

— Да он уже старый был, — говорит Масловецки и машет рукой, будто отгоняя воспоминания. — Сейчас он где-то на собачьих небесах.

Некоторое время мы молчим, словно стоим над могилой Сократа. Могила действительно существует, меньше чем в двадцати метрах отсюда, на лужайке за домом. Каштан отбрасывает тень на каменную плиту, к которой прикреплена латунная табличка. Надпись гласит: «ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ СОКРАТ. ДРУГ ИГР С МЯЧОМ. ДРУГ ФИЛОСОФИИ. ПРОСТО ДРУГ». Под надписью выбиты даты рождения и смерти пса. Сократ дожил до пятнадцати лет.

— Душ и туалет на этаже, — прерывает тишину Масловецки. — Если вам что-нибудь понадобится, просто скажите, ладно?

— Хорошо.

— Вы можете поужинать с нами сегодня, если хотите. Я что-нибудь приготовлю. Бен тоже придет. Может, около семи?

Я смотрю на Масловецки.

— У меня не получится. Мы с Карлом ужинаем в полшестого.

— Так возьми его с собой.

Иногда у меня возникает желание схватить Масловецки за лацканы пиджака и хорошенько встряхнуть, чтобы вернуть к реальности.

— Мы всегда ужинаем в полшестого. Мы зайдем попозже, на пиво.

— Карл явно не будет возражать, если вы разок поужинаете в семь. В меню сегодня жареная курица с рисом и овощами.

Я стараюсь оставаться спокойным и улыбаться.

— Звучит заманчиво, — говорю я, — но не получится. Мы придем часам к восьми.

— Кто такой Карл? — спрашивает Лена.

— Дедушка Бена, — отвечает Масловецки, прежде чем я успеваю открыть рот. — Вам обязательно надо познакомиться.

— Да, конечно, — бормочу я, отходя к двери. — До встречи.

Я иду по коридору, спускаюсь по лестнице в пивную, где за нашим столом сидят Вилли и Отто.

— Отто тоже видел НЛО! — кричит мне Вилли.

— Поздравляю, — говорю я и, не останавливаясь, иду к выходу.

Пока я бегу к заправке, я думаю о Лене. Она не слишком-то похожа на журналистку. Если она и работает в какой-нибудь газете, то явно в захолустной, вроде «Крембергер боте» или «Лоэнфельдер анцайгер». А может, она пока только волонтер и ей дают самые дурацкие задания. Например, открытие очистной установки. Отчетное собрание членов общества владельцев мелких домашних животных. Приземление НЛО в деревне, где живут одни психи. Наверное, шеф ей сказал: «Смотайся-ка в этот Вингроден, потом напишешь что-нибудь веселенькое». Когда она пообщается с Вилли, Карлом и Отто и поймет, что у нас тут все, включая собак, непроходимые пьяницы, ей не составит особого труда справиться с заданием.

Ей точно не больше двадцати пяти. По росту и телосложению можно дать и восемнадцать. В моем классе в профтехучилище учились две девочки, Шантал и Ноэми, которые были гораздо более развитыми, чем все остальные. Наглые, развязные, они одним своим видом сводили нас, мальчишек, с ума, когда слонялись по школьному двору. Я пытаюсь вспомнить, какая у Лены грудь, но вижу только надпись на майке «EL CAPITAN». Волосы у нее коротковаты. Но зато мне нравится нос, маленький, но не пошлый. А глаза у нее — просто обалдеть.

Только когда я уже вижу перед собой флагштоки и флажки заправки, я вспоминаю, что тук-тук остался дома в сарае. Придется Йо-Йо везти нас обратно на эвакуаторе.