Парадокс пениса. Уроки жизни из мира животных

Заканчивался 2019 год. Глянцевые журналы подводили его итоги, публикуя списки нашумевших в этом году вещей и событий. Одним из таких списков стал перечень «17 инновационных секс-игрушек 2019 г.»^{88}, составленный изданием Bustle[146]. Если вы, как и я, интересуетесь интромиттумами, вы найдете в нем ряд вещей, которые покажутся вам подозрительно знакомыми. Многие из портативных жужжащих секс-игрушек из этого списка очень напоминают пенисы членистоногих и ракообразных (одна когтевидная штука даже называется «манта». Она «превращает пенис в вибратор»). Многие имеют выпуклости и отростки и могут стимулировать сразу несколько мест.

Чего не было в этом перечне из 17 секс-игрушек? Фаллоимитаторов. Фаллоимитаторов в нашем классическом понимании — в смысле «синих отпечатанных на 3D-принтере силосных башен». Список полностью состоял из маленьких гибких устройств странной формы, предназначенных для стимуляции клитора и прилегающих областей, в том числе ануса. Единственным исключением был вращающийся дилдо на присоске. Цитирую Bustle: «Эта штука может совершить полный оборот вокруг своей оси, на что, как я полагаю, не способны пенисы большинства людей»[147].

В общем, это был список для взрослых, которые знают, что делают (или хотят попробовать что-то новое). И посыл был ясен: для получения удовольствия имеет значение не размер игрушки, а ее способность правильно стимулировать правильные места.

Удивительные блохи

Философ Роберт Бойль (1627–1691), живописавший деяния природы (а для него они были деяниями Бога), говорил, что предпочитает смотреть на «препарированного крота», чем на слона. Хотя кто-то и считает кротов «презренными» из-за их малого размера, писал Бойль, но «истинные чудеса Природы — в ее наручных часах, а не на часах ее башен».

Крошечные часовые механизмы гениталий насекомых и пауков, улиток, слизней и мелких млекопитающих чудесны. Будь эти гениталии сопоставимы по размеру с человеческими[148], они точно сбили бы со многих из нас спесь.

Возьмем, например, блоху. Известный энтомолог Мириам Ротшильд (1908–2005), описывая коллекцию блох, которую ее семья передала Британскому музею, предположила: «Любой инженер, взглянувший на такое фантастически непрактичное устройство, как интромиттум блохи, сделал бы ставку на то, что оно не заработает. Удивительно, но это не так». Посмотрите сами.

Гениталии блох вызывают такой ажиотаж, что колумбийско-австралийская художница Мария Фернанда Кардосо (1963 г. р.) даже основала настоящий блошиный цирк, который дебютировал в 1995 г. в Exploratorium в Сан-Франциско. В 2012 г. она же создала инсталляцию «Музей копулятивных органов», состоящую из больших трехмерных изображений интромиттумов и сперматофоров различных насекомых. Среди них был невероятный пенис сенокосца, интромиттум зерновки[149], крючковатые гениталии различных стрекоз и медузоподобный половой орган местной улитки, который ранее, кстати, никем не изучался[150]. Это инсталляция невероятной красоты и выразительности, и, когда смотришь на нее, становится понятно, почему мы тратим так много лет, так много слов и так много денег на изучение гениталий насекомых.

^{Блоха и ее длинный, закрученный, свернутый пенис внутри прозрачной задней части. Рисунок выполнен В. Г. Кунце по T. B. Cheetham, PhD, 1987, Iowa State University/Entomology Commons}

Эти гениталии удивительны и с точки зрения своего строения, и с точки зрения эстетики. Они очаровывают нас независимо от того, измеряем ли мы их (пенис блохи может быть более чем в 2,5 раза длиннее ее тела. Для мужчины среднего роста это означало бы член почти пятиметровой длины), описываем ли их устройство или просто наблюдаем спаривание зерновок на видео. Насекомые заставляют обычно рациональных ученых, отбрасывая объективность, например, утверждать, что «у блох самый сложный копулятивный аппарат среди всех насекомых»^{89}. Вы уже многое знаете о копулятивных органах, так что можете понять, насколько это смелое заявление.

Оно такое смелое именно потому, что головокружительное разнообразие окружающего мира часто скрыто от человека. В ходе работы над своей диссертацией Мария Фернанда Кардосо наткнулась на живущих в болотистой местности вокруг гавани Сиднея морских улиток размером с желудь. Такие водятся в Австралии буквально повсюду, и Кардосо, конечно же, встречалась с ними не один раз.

^{Пенис Phallomedusa solida. Рисунок выполнен В. Г. Кунце по рисунку 112 из The Aesthetics of Reproductive Morphologies, Maria Fernanda Cardoso, 2012}

Но только в отделе микроскопии Австралийского музея она увидела пенис этого существа, этой обыкновенной маленькой улитки, которая сейчас называется Phallomedusa solida, а ранее называлась Salinator solida^{90}. Пенис был настолько странным, что таксономист Розмари Голдинг, впоследствии и предложившая переименовать улитку, приняла его за какого-то паразита[151]. Почему она так ошиблась? Просто посмотрите на иллюстрацию.

Кардосо была так поражена увиденным, что сразу же решила изобразить пенис Phallomedusa solida в большем масштабе. «Я почувствовала, что миру необходимо знать, как выглядит пенис этого существа», — написала она. И теперь, когда вы тоже это знаете, вы, несомненно, с ней согласитесь.

Лазерные мечи

Кардосо не единственный художник, вдохновляющийся гениталиями насекомых[152], и не все насекомые, которые становятся объектами внимания творцов, так же плохо изучены, как Phallomedusa solida. Британская художница Джоуи Холдер (1979 г. р.), например, по впечатлениям от знакомства с интромиттумами жуков, в том числе зерновок, создала коллекцию дилдо[153]. Также она является автором инсталляции «Эволюция спермалега» (спермалег — это общее название различных структур для получения спермы, которые в ходе эволюции развиваются в брюшке насекомых, практикующих травматическое осеменение). В онлайн-версии инсталляции[154] напечатанные на 3D-принтере модели интромиттумов выставлены на фоне их огромных увеличенных 2D-версий. Стены зала полностью покрывают изображения гениталий, они нависают со всех сторон, и ты чувствуешь себя как истребитель X-wing, к которому приближается звездный разрушитель. Еще одно творение Джоуи Холдер — это довольно натуралистично изображенный гигантский золотой интромиттум жука-зерновки: с двойными «щетками» на конце, парамерами и крючком.

К сожалению, энтомологи, которые работают с жуками в лаборатории, не могут увеличивать их до размеров, превышающих натуральную величину. Поэтому, когда исследователи разгадывали загадку напоминающих челюсти структур на интромиттуме зерновки, им пришлось пойти по совсем другому пути^{91}. Они обратились к лазерной хирургии. Голландские энтомологи, изучающие Callosobruchus subinnotatus, отправили своих жуков в путешествие мечты в Париж. Там жукам предстояла операция по удалению нескольких шипов на интромиттуме.

Звучит так, как будто для такой операции нужны твердые, но очень маленькие руки хирурга. Но нет, нужен только крошечный жук с полностью вывернутым интромиттумом.

Жуков подвергли действию наркоза, а для выворачивания интромиттумов ученые использовали специальный насос, сделанный из вакуумной трубки и крошечного наконечника пипетки (прямая противоположность той пивной кеге). Как только несчастный жук застывал в наркотическом сне, а его интромиттум был полностью вывернут, за дело брались компьютерные технологии. Используя компьютерную программу, исследователи многократно увеличивали изображение области гениталий насекомого, указателем мыши обозначали место разреза, наводили на него лазерный луч и щелк — вот и шип. Чисто и быстро.

В главе 5 мы уже говорили о том, что потеря генитального крючка самцом Callosobruchus maculatus делает копуляцию практически невозможной. Но удаление шипов, по-видимому, никак не мешает самцу Callosobruchus subinnotatus. Впрочем, выяснилось, что самки, которые спариваются с партнерами без шипов, откладывают меньше яиц. Вот еще один пример приспособления, которое причиняет самке вред (шипы значительно травмируют ее тело в ходе спаривания), но, похоже, увеличивает репродуктивный «выигрыш».

Нацелен налево

У людей, как известно, есть правая и левая стороны, и они не полностью симметричны. Одна грудь часто больше другой, то же самое справедливо и относительно яичек. Гениталии членистоногих тоже могут быть асимметричны. Такое редко встречается у пауков^{92}, которым нужны обе способные проникнуть в самку педипальпы, потому что, как мы уже знаем, паучихи предпочитают спариваться дважды, а не оставаться наполовину девственницами[155]. У насекомых асимметрия встречается гораздо чаще[156], и ее, как правило, объясняют в русле концепции «замок — ключ».

Как мы уже отмечали в предыдущих главах, с предположением, что все различия в строении гениталий у насекомых являются видоспецифичными, есть проблема: так мы исключаем возможность того, что и в пределах одного вида гениталии могут существовать в нескольких незначительно отличающихся друг от друга вариантах. В эту концепцию также не вписываются насекомые, которые совершают межвидовое спаривание, несмотря на все различия в гениталиях.

Возьмем, например, богомолов рода Ciulfina^{93}. Для них характерна интересная особенность гениталий: они повернуты либо вправо, либо влево, поэтому исследователи называют их правосторонними или левосторонними соответственно, и часто бывают асимметричными. Когда ученые сравнили гениталии богомолов двух видов рода Ciulfina, выяснилось, что они представляют собой как будто отражение друг друга: асимметрия правосторонних гениталий с зеркальной точностью повторяет асимметрию левосторонних гениталий.

Дальнейшее исследование показало, что богомолы рода Ciulfina почему-то не очень заботятся об всем этом: самки легко совокупляются как с обладателями правосторонних, так и с обладателями левосторонних гениталий^{94}. Они забывают все предосторожности и с большой охотой предаются межвидовому спариванию. Правило «замок — ключ» в случае с этими насекомыми явно не работает. Энтомологи даже проверили, влияет ли ориентация интромиттума на репродуктивный успех пары, и выяснили, что нет, не влияет. Ни левосторонние, ни правосторонние гениталии не имеют особенных эволюционных преимуществ или недостатков. Пожалуй, запишем одно очко антиадаптационистам.

Предсмертный секс-марафон

Еще одна адаптационная загадка — это сумчатые мыши из рода Antechinus, известные тем, что по достижении определенного момента своей короткой жизни начинают совокупляться и совокупляются, по сути, до смерти, умирая от голода и истощения^{95}. Как и жизнь лосося, который нерестится и гибнет, если, конечно, гризли не поймает его первым, вся жизнь этого маленького сумчатого зверька стремится к решающему последнему моменту.

В возрасте чуть меньше года самец Antechinus уже накапливает всю сперму, которую ему суждено произвести, и начинает поиск партнерши. Найдя подходящую самку, он в течение нескольких часов (в среднем от шести до восьми) совокупляется с ней, не уступая в долготе полового акта человеку, практикующему тантрический секс. Теперь Antechinus не способен ни на что, кроме совокупления. Он преследует других самок, все с большей неохотой соглашающихся спариваться с ним, но силы его подходят к концу, и он из бодрого любовника быстро превращается в развалину: у него начинает выпадать мех, он страдает от многочисленных кровотечений, раны на его теле инфицируются. Разлагающийся Дон Жуан продолжает спариваться до самого конца, в итоге падая замертво, с пустым желудком, но зато оплодотворив нескольких самок.

Исследователи выяснили, что заставляет сумчатых мышей участвовать в этом бешеном секс-марафоне. С приближением периода размножения Antechinus меняют свои повседневные привычки. Словно в ответ на неслышный зов, самцы начинают покидать свои дома и собираются в общинных гнездах. Самки не делают этого, а продолжают добывать пищу — им нужно как-то поддерживать жизнь потомства, — периодически совершая вылазки в гнезда самцов для спаривания. Похожим образом встречаются для размножения лягушки, и это явление в биологии называется током. Токование не единственное отличие поведения сумчатых мышей от поведения других млекопитающих.

Период размножения у Antechinus длится максимум пару недель и начинается в строго определенное время. Сигналом его начала становится скорость увеличения продолжительности светового дня: Antechinus agilis начинают размножаться, когда она достигает 127–137 секунд в день, Antechinus stuartii — 97–107 секунд, то есть эти сигналы видоспецифичны.

Две причины доводят этого зверька до эротического помешательства и в итоге убивают его. Обе причины — это гормоны, тестостерон и кортизол. Повышение уровня тестостерона запускает инстинкт размножения, заставляя животное чувствовать неутолимое возбуждение. Резкий скачок уровня кортизола, гормона стресса, подавляет иммунные воспалительные реакции, подвергая самца болезням и инфекциям. Он заканчивает свою жизнь возбужденным, голодным и больным. Желудок Antechinus после смерти часто совершенно пуст, что говорит о том, что свои последние дни он полностью посвятил спариванию. На графике из одной статьи, описывающей эти гормональные эффекты, круто растущая линия, которая обозначает уровень кортизола, резко обрывается, а за ней следует фраза «самцы мертвы».

Какие эволюционные преимущества может давать сумчатым мышам участие в изнурительном предсмертном секс-марафоне? Специалисты по сумчатым считают, что Antechinus — одно из немногих млекопитающих, которым свойственна семельпария. Как и лосось, который совершает долгое путешествие вверх по реке только для того, чтобы отнереститься и умереть, самец сумчатой мыши проживает долгую для своего вида жизнь, имеет всего один шанс на спаривание и должен использовать его как можно более эффективно.

Antechinus входит в семейство хищных сумчатых. Parantechinus apicalis, другой представитель этого семейства, крапчатая сумчатая мышь, своим странным отростком на пенисе выделяется даже среди этих крайне необычных животных^{96}. Австралийцы называют это маленькое животное землеройкой, и у нее на пенисе что-то болтается.

Это «что-то» состоит из той же эректильной ткани, что и пенис. Однако, судя по наблюдениям исследователей, землеройки не используют этот отросток в качестве интромиттума. Зато так делают их ближайшие родственники, кволлы. Нет, они не вставляют два интромиттума в одно влагалище. Этот отросток вводится в прямую кишку[157]. Это помогает самцу кволлы направлять основной интромиттум в нужное место. Так что Antechinus не играют с неположенными местами, как вы могли подумать[158].

Рот

Если вас не смутил отрывок о введении интромиттума в прямую кишку кволлы, может, обсудим оральный секс? Им занимаются многие виды клещей. Чтобы расслабить генитальное отверстие самки, самец клеща трется об него своим интромиттумом. Именно теми его частями, которые приклеиваются к вам, когда клещ вас кусает.

И клещи отнюдь не единственные животные, у которых рот так или иначе участвует в процессе совокупления. Некоторые пауки перед тем, как использовать педипальпы в качестве интромиттума, тщательно «облизывают» их, таким образом очищая и смазывая. Поскольку паукам, скорее всего, наплевать на интимную гигиену, а облизывать конечности в любом случае не очень полезно, все это, скорее всего, делается для облегчения проникновения интромиттума в генитальное отверстие самки. Использование лубриканта, вероятно, это не то, чего вы ожидаете от пауков.

Некоторые сенокосцы вводят пенис не только в половые пути самки, но и в ее ротовую полость. Pholcus phalangioides предпочитает во время совокупления помещать туда свои глазные стебельки. Главным результатом его предпочтений является то, что глазные стебли подвергаются половому отбору, становятся довольно длинными и украшаются крючками и волосками: рот самки влияет на их строение.

Представители одного из видов морских плоских червей оставляют оральный секс на десерт и занимаются им уже после спаривания. Ученые подробно описали этот вид в статье с метким названием «Эти черви сосут». Эти крошечные прозрачные черви-гермафродиты (длиной всего около 1,5 мм) «с готовностью» совокупляются, кружась и скручиваясь в некое подобие символа инь и ян. Пока черви проделывают все это — конечно же, их спаривание снято на видео[159], — из половых отверстий у них торчат пучки сперматофоров (это выводит фразу «У тебя какая-то грязь на лице!» на совершенно новый уровень)^{97}. По завершении совокупления «испачканный» червяк наклоняется к своему генитальному отверстию и сосет. Или сосет, как подчеркивают авторы статьи. Было подсчитано, что это происходит в 67 % случаев.

Все объясняется тем, что плоский червь заинтересован в том, чтобы поглотить как можно больше сперматофоров… в том числе и поедая сперму. Исследователи отмечают, что многие другие животные делают то же самое, и это далеко не самый необычный способ доставить гаметы по назначению. Прозрачный морской хетогнат Spadella cephaloptera просто приклеивает сперму к партнеру, чтобы гаметы могли сами мигрировать к его половому отверстию. Сперма пиявки (Placobdella parasitica), которая тоже приклеивает ее к партнеру, растворяет стенку его тела, чтобы проникнуть внутрь. Почему реципиент может посчитать, что сперму лучше съесть, кажется очевидным.

Еще немного о травматическом осеменении

Животных, которые передают гаметы посредством травматического осеменения, довольно много. Может показаться, что это не так уж и удивительно: клопы, пронзающие интромиттумом брюшко своей подруги, самец зерновки с его жесткими щетинками, которые ранят половые пути самки, морской слизень с двойным пенисом с шипами, улитки, которые мечут в партнера любовные стрелы подобно Купидону[160]. Скукота.

Сначала нам кажется, что партнер, в которого летят стрелы или втыкаются шипы или копья, страдает от последствий совокупления. Но, как мы узнали, это не так. Травматическое осеменение по-своему выгодно самкам: оно позволяет, например, произвести больше яиц. Мы не можем судить об ощущениях насекомых на основании нашего собственного опыта.

Вы же слышали о морских слизнях, которые оплодотворяют друг друга подкожно, прокалывая интромиттумом голову партнера? Это делают некоторые слизни из рода Siphopteron. Конкретное место, куда вводится сперма, зависит от вида, к которому принадлежит тот или иной слизень. Кто-то из Siphopteron неразборчив и просто тычет интромиттумом куда попало, кто-то предпочитает укол в затылок. Но слизни вида, у которого пока нет названия, всегда осуществляют прокол «в непосредственной близости от глаз партнера», глубоко вводя интромиттум, а «затем вытягивая его обратно и опять вставляя».

Весь процесс был назван учеными «цефалотравматическим переносом секрета простаты» (цефало — голова). Звучит ужасно, я знаю, но дело в том, что на самом деле это красиво (конечно, все записано на видео[161]). Представители не имеющего названия «вида Siphopteron 1» представляют собой совершенно белых морских слизней с ярко-желтыми и ярко-красными краями. Когда пара начинает спариваться, слизни какое-то время кружатся, переплетаясь между собой, а затем из каждого вытягивается почти прозрачный разветвляющийся надвое интромиттум.

Одна часть его направляется к голове партнера, другая тянется к его генитальному отверстию[162]. Часть, ощупывающая голову, имеет заостренный конец, похожий на канцелярскую кнопку. Все это время слизни кружатся, изредка покусывая друг друга за спину, казалось бы, неагрессивно. Наконец они медленно и мягко вводят интромиттумы в тела друг друга. Через прозрачное тело слизней можно отчетливо видеть перенос жидкости. На видео также виден и глаз одного животного — прямо рядом с местом прокола.

На время передачи гамет пара перестает кружиться, может быть, потому что они не хотят пролить драгоценный секрет. Потом слизни вынимают интромиттумы. Весь процесс длится около часа. Однажды исследователи наблюдали спаривание слизней, в котором участвовало три особи.

Почему же слизни «вида 1» делают прокол прямо между глаз партнера? Ученые предположили, что секрет воздействует напрямую на располагающиеся там нервные клетки партнера. Как именно он воздействует, нам пока неизвестно. Исследователи утверждают, что это может быть похоже на влияние паразитов, которые способны контролировать поведение своих хозяев. Что ж. Контроль над разумом посредством цефалотравматической передачи секрета. Это совсем не страшно.

Подушкообразный ракообразный в клетке

Мы уже встречали пауков, пользующихся для совокупления конечностями, но как насчет наших добрых приятелей, лобстеров, о которых мы говорили во вступлении?

Они тоже используют для передачи гамет ноги: вытягивают сперму из гонопор и заряжают ею первые две пары плеопод (брюшных ног), которые затем вводят в половые отверстия самки. Веслоногие ракообразные делают то же самое, только пользуясь другой парой ног.

А вот вам пример галантности. У крабов Scylla olivacea подготовка к совокуплению длится не один день. Пара занимает прекопуляционную позу: самец подминает самку под себя, как будто помещая ее в клетку своих конечностей. В такой позе они могут находиться более 60 часов, так что даже кормятся, не меняя ее. Все это время самец отгоняет других поклонников красоты, запертой внутри клетки из его ног.

Через некоторое время самка линяет. Да, она снимает свой панцирь примерно через 60 часов после знакомства со своим партнером, и иногда он помогает ей в этом своей клешней[163]. Пять часов линьки — и самка готова к совокуплению! Ее новый панцирь еще мягок и эластичен. Самец переворачивает подругу, она открывает брюшко, обнажая гонопоры, а он помещает в них свои ноги-интромиттумы и передает сперму. Потом самец переворачивает ее обратно.

Совокупление длится более шести часов. Затем самец должен остаться еще как минимум на полдня, чтобы охранять свою возлюбленную, панцирь которой все еще мягок и уязвим^{98}. Когда ее панцирь затвердевает, самец уходит. Однако, если самка умирает во время спаривания, например пока линяет, самец бросает ее тело, и остальные крабы ее съедают. Ракообразные не лучший пример для людей.

Потерянная конечность и другие блуждания

В книге «20 000 лье под водой» Жюль Верн описал осьминога, поведение которого совершенно не похоже на осьминожье. Вместо того чтобы скользить по камням на дне океана и прятаться в укромные уголки и трещины в скалах, ведя относительно одинокое существование, описанные фантастом осьминоги-аргонавты (род Argonauta) группами из сотен особей путешествуют по поверхностным водам океана. Иногда их называют «бумажными наутилусами», потому что самка аргонавта покрыта исключительно тонкой известковой раковиной, которую сама же выделяет через специальные железы на концах спинных рук. Она может контролировать количество воздуха в своей раковине и за счет этого сохраняет плавучесть[164]. Когда самка аргонавта качается на волнах, ее действительно можно принять за наутилуса. Однако это поверхностное сходство.

Спрятанная в своей хрупкой оболочке, самка не выглядит особенно грозно. Аргонавты — небольшие осьминоги, и ее длина составляет всего около 30 см, если измерять вместе с раковиной. Проблема в том, что самец этого осьминога обычно не превышает в длину 2,5 см и весит в 600 раз меньше, чем самка. Каждый раз, когда аргонавт хочет передать гаметы своей гигантской любовнице, он оказывается в довольно щекотливой ситуации: в целом она была бы не прочь им перекусить. В общем, ему лучше держаться на расстоянии вытянутой руки.

Стремясь одновременно удовлетворить жажду размножения и не быть съеденным, самец поступает следующим образом. У него, как у всех осьминогов, восемь щупалец, на одном из которых есть небольшой желобок, который «выплевывает» мешочки со спермой, сперматофоры. У других осьминогов кончик этого щупальца наполняется кровью, как пенис, что позволяет самцу вводить его в мантийную полость самки и размещать там свои сперматофоры.

Однако аргонавт поступает еще хитрее. Щупальце, с помощью которого он переносит сперматофоры, называется гектокотилем[165]. Его основное преимущество состоит в том, что он отрывается от тела моллюска и делает всю опасную работу по передаче гамет самостоятельно, предоставляя владельцу возможность умчаться куда-нибудь подальше в безопасное место. Сначала гектокотили совершенно сбивали с толку натуралистов: ученые долгое время принимали их за отдельные паразитические организмы. Но нет, гектокотиль — это вольный интромиттум, самостоятельно выполняющий тяжкую работу.

Этой уловкой пользуются не только аргонавты. Интромиттумы многих мелких животных, от пауков до слизней, работают по принципу «бей и беги». Например, банановые слизни при спаривании часто застревают друг в друге^{99}. После неудачных попыток расцепиться они просто откусывают застрявший интромиттум (свой, чужой или оба). Откушенный орган затем съедается. В жизни, где трудно найти себе пропитание, все, что не убивает нас, считается едой.

Шаги к успеху

Упоминание о крошечных полупрозрачных ракообразных, известных под собирательным названием «криль», обычно вызывает ассоциации с питанием китов с помощью фильтрации воды или разрывом пищевых цепочек, связанных с сокращением популяций этих рачков. Между экологической катастрофой и здоровым океаном стоит бодро размножающийся криль, но до недавнего времени никто толком не вникал в то, как именно рачки делают свое дело. Что очень плохо, потому что они делают это очень любопытным образом.

Этих крошечных[166] рачков нелегко застать за спариванием, по крайней мере антарктического криля (Euphausia superba), который живет у дна и в очень холодной воде. Однако изучать их очень важно, потому что они, вероятно, являются основой всех океанических экосистем и совокупно имеют самую большую биомассу среди всех многоклеточных организмов на Земле[167]. Так что криль, знаете ли, имеет значение и стоит наших хлопот^{100}.

Для изучения криля ученым понадобились автономные видеокамеры, которые выдерживают холод и давление воды на больших глубинах. Шестнадцать таких камер были спущены на дно, чтобы заснять поведение рачков в естественной среде обитания. До этого момента исследователи думали, что спаривание криля, должно быть, довольно скучный процесс. Но это не так. Были получены довольно качественные записи (да, снова есть видео), так что теперь даже неспециалист может понаблюдать за тем, как криль делает свои пять шагов к репродуктивному успеху: преследование, ощупывание, объятия, передачу и толчок.

О том, что самка полна яиц, или, как сказал бы биолог-репродуктолог, является икряной, говорит ее раздувшееся брюшко (как и у многих других живых организмов). Самец преследует беременных самок (это первый шаг), но его интромиттум еще не «заряжен» сперматофорами (в качестве интромиттума он использует отростки на первой паре своих плавательных ног, называемые петасматами). Если бы он сделал это во время погони, тяжесть груза довольно сильно замедлила бы его движение. Лучше не начинать погоню, когда твои ноги обвешены шарами со спермой.

Когда самец настигает партнершу, приходит время для следующих шагов: ощупывания и объятия. Их названия говорят сами за себя, но плавательные ноги рачка не задействованы ни в первом, ни во втором, так что именно в этот момент он, используя одну петасмату, вытягивает сперматофоры из своих гениталий и перекладывает их в другую петасмату. Примерно как если бы вы перекладывали что-то, что вы одной рукой сняли со своей ноги, в другую руку.

Затем с помощью крючков на петасматах самец фиксирует сперматофоры в области грудной клетки самки. Этот и есть передача, и она занимает около пяти секунд. Криль живет на скоростной полосе океана.

Последним шагом является толчок. В отличие от предыдущих шагов, которым в целом следуют креветки и другие похожие ракообразные, толчок специфичен для криля. В этот момент рачок упирается головой в свою партнершу, образуя букву Т, и они немного кружатся на месте.

Исследователи полагают, что «толчок», скорее всего, помогает сперматофору лопнуть и высвобождает сперму. То есть рачок оплодотворяет свою подругу с помощью шариков со спермой, а затем хорошенько толкает ее головой, чтобы эти шарики лопнули.

Выполнение рачком этих хорошо отработанных шагов занимает около 12 секунд. За время, необходимое для прочтения нескольких предложений, крилю нужно успеть многое.

Разрывная пчела

Самец медоносной пчелы жертвует своим пенисом — и своей жизнью — ради продолжения рода. Что может быть благороднее?

Сначала брачный вылет трутней похож на ожившие влажные фантазии, но дело быстро принимает фатальный оборот. Счастливчики в огромных количествах роятся вокруг королевы-девственницы, один за другим совокупляясь с ней. Проблема трутня в том, что он эякулирует с такой силой, что его отбрасывает назад, отрывая от интроммитума, который остается в половом отверстии самки. Королева продолжает свой полет, а трутень умирает и падает на землю. Впрочем, его место тут же занимает следующий самец, и процесс повторяется снова и снова. Серия таких взрывных совокуплений позволяет матке накопить огромное количество спермы, которую она будет использовать впоследствии.

Такое поведение трутней несколько сбивает нас с толку, хотя и нужно сделать скидку на то, что во время брачного вылета они находятся под дурманящим влиянием феромонов, которые испускает их возлюбленная. Ведь жертва никак не помогает самцу, оставшийся в матке интромиттум не удерживает конкурентов от спаривания с ней, а последний совокупившийся с королевой самец не получает никакого репродуктивного преимущества. Это отличает медоносных пчел от их двоюродных братьев, шмелей (Bombus)[168]. Генитальная пробка, которую оставляет шмель в половом отверстии самки, не оставляет ей шансов на повторное спаривание. Возможно, когда-то трутни поступали так же, но в ходе эволюции каким-то образом потеряли эту способность (да, детки, эволюция иногда делает так, что вы что-то утрачиваете. Скорее всего, у вас нет хвоста).

Интромиттум трутня настолько мал, что его можно рассмотреть только под электронным микроскопом, однако силы его эякуляции вполне достаточно, чтобы отбросить владельца далеко назад. Это один из многих удивительных примеров неожиданной силы крошечного пениса.

Но не только трутни жертвуют своим пенисом ради потомства. Давайте посмотрим на красивого голожаберного моллюска Chromodoris reticulata (или Goniobranchus reticulatus). Он получил свое латинское название благодаря сетчатой темно-красной окраске. Chromodoris reticulata похож на мягкого подводного быка с рожками ринофоров на голове (они нужны ему для улавливания запахов) и пушистыми жабрами, уложенными сзади наподобие турнюра[169].

Этот моллюск приобрел мировую славу, когда ученые выяснили, что он может отбрасывать интромиттум во время копуляции и при этом у него остается еще два пениса! Интромиттум Chromodoris reticulata складывается в спираль и хранится внутри тела до тех пор, пока не настанет время его использовать. Если он ломается, из его отломанного кончика постепенно отрастает следующий пенис. Считается, что отбрасывание интромиттума помогает моллюску удалять сперму соперников, совокуплявшихся с партнером до него, однако эта жертва нелегка, и животному может понадобиться целый день, чтобы прийти в себя.

Паук года, 100 миллионов лет назад

Пауки тоже иногда живут в страхе остаться без интромиттума или его части. Самец отбрасывает педипальпы, если есть ненулевой риск быть съеденным своей недовольной партнершей в качестве свадебного подарка. И, как доказал на примере Burmadictyna excavata Йорг Вундерлих, много лет изучавший ископаемых членистоногих, это старое решение вечной проблемы.

Хотя вымерший кругопряд Burmadictyna excavata и был признан пауком года только в 2015 г., на территории современной Бирмы он существовал уже около 100 млн лет назад. Это крошечное существо (всего 2,8 мм в длину) было удостоено такой чести из-за своего эмболюса, видоизмененного последнего членика педипальпы, функция которого состоит в передаче спермы.

Чтобы понять, как Burmadictyna excavata жил и размножался 100 млн лет назад, прежде чем капля смолы оборвала его существование, Вундерлиху понадобилось основательно изучить современных кругопрядов. Он обнаружил, что эмболюс ископаемого паука имеет «весьма необычную структуру». Он представлял собой спираль, которая в растянутом виде была бы в 3,5 раза длиннее тела своего владельца. Вундерлих, хорошо разбирающийся в паучьих педипальпах, заметил также сужение у основания эмболюса. У современных пауков-кругопрядов, которые отбрасывают часть интромиттума, на педипальпах есть заранее предопределенная точка разрыва, своеобразная линия перфорации. Вундерлих пришел к выводу, что сужение у основания эмболюса Burmadictyna excavata выполняет ту же функцию.

Исследователь изучил три образца и пришел к выводу, что ни один из этих ископаемых пауков никогда не участвовал в половом акте, так как их эмболюсы были на месте. Смола поглотила всех трех до того, как им посчастливилось спариться.

Паук-тенётник Tidarren cuneolatum сбрасывает интромиттум еще до начала совокупления. Точнее, он ампутирует собственную педипальпу. Звучит как что-то мучительное, не правда ли? Сначала самец как следует трет педипальпами друг о друга, очищая их, а затем вытягивает одну из них кверху. Он обматывает педипальпу нитями паутины, а потом вращается, запутывая и отламывая ее. Если не получается с первого раза, он пробует снова и снова, пока не достигнет успеха[170].

Самка сигнализирует, что готова к спариванию, подергивая всем телом. Паук надевает на педипальпу своей возлюбленной брачную нить, которую сплел специально для нее, а затем как можно быстрее удирает и дергает за эту нить, стоя поодаль. Самка, по-видимому, находит это соблазнительным и принимает позу для спаривания, ложась на бок и расставив лапки. Самец вводит в половое отверстие партнерши оставшуюся педипальпу. Пара совокупляется. Затем брюшко паука начинает пульсировать, делая от 47 до 246 сокращений, и сморщивается. Он как будто выжимает из себя жизнь.

Когда самка чувствует, что процесс закончился, она отталкивает партнера и высасывает из него внутренности. По словам исследователей, которые описывали спаривание Tidarren cuneolatum, «самец нисколько не сопротивляется. Очевидно, он умирает от истощения». Некоторые самцы умирают прямо во время совокупления. При этом не следует забывать, что у самки осталось еще одно свободное половое отверстие. Она начинает спариваться со следующим партнером, даже не доев первого кавалера.

А самцы Latrodectus hasselti, похоже, преднамеренно поворачиваются к партнерше таким образом, чтобы быть ближе к ее рту. Так ей гораздо легче съесть возлюбленного. Это лучший свадебный подарок.