Парадоксы иммунологии

Искусство побеждать

Жизнь без болезней — мечта фантастов. Оспа расстреляна иммунологическими снайперами. Микробы вынуждены менять среду обитания. В лекарственный век можно разучиться выздоравливать. Умение восстанавливать самого себя. Аллергия и рак — болезни новой цивилизации. Иммунитет нужно уважать и изучать, тогда мы продлим свой век.

Сколько существует человечество, столько оно страдает от различных болезней и мечтает победить их знаниями и умением. Люди освоили ледяной материк, проложили космические трассы, опустили батискафы на морское дно, сделали фотопортреты мельчайших вирусов и научились вшивать в тело бактерии инородный для неё ген, но они не искоренили и никогда полностью не ликвидируют болезней. Успехи медицины продлили средний срок человеческой жизни до 70 лет, хотя ещё в начале XIX в. этот срок не превышал 45 лет. Решающую роль в таком скачке сыграли победы человечества над опустошительными инфекциями, победы, сделанные иммунологическим оружием. Но на смену одним недугам приходят другие, или старые болезни рядятся в новые одежды, происходит своеобразный исторический дрейф болезней, что побуждает медицину к новым поискам и вечному анализу. Как говорили в старину: "Кто не подводит итогов, того итоги могут подвести"...

1980 год останется вехой в истории медицины как год всеобщей победы человечества над оспой. Искоренило эту болезнь — которой раньше болели 60 человек из 100 — международное сообщество врачей иммунологов-инфекционистов.

Борьба с оспой показательна во многих отношениях. Оспа — одна из самых древних инфекционных болезней, упоминания о ней встречаются в ранних папирусах Древнего Египта за 3700 лет до н. э. В VI в. н. э. оспа проникла в Европу и сразу погубила больше жизней, чем последующие кровопролитные сечи крестоносцев. В XV — XVI вв. эта болезнь была завезена в Россию, "чуме подобной оспой" звали её в народе за способность во время одной эпидемии уносить тысячи и даже миллионы жизней. В отдельные годы в Европе заболевало оспой 10-12 миллионов человек, и у ещё большего числа людей она оставляла страшную по себе память безобразными рубцами и глухотой. При появлении оспы правило тех времён гласило: "fuge, recede, redi" — "беги, отступай, уходи".

Пожалуй, именно на примере оспы в практику борьбы с болезнями входили иммунологические принципы, хотя, естественно, никакого понятия об иммунитете в те времена не существовало. Просто издавна было подмечено, что повторно люди оспой не болеют. Поэтому в Древней Индии, Китае и других странах Востока применяли разные способы, чтобы "обмануть" болезнь прививками, т. е. введением здоровым людям капелек оспенной жидкости или подсохших корочек от больных. В одной из древнейших санскритских книг "Сактайа Грантхам", датированной I в. до н. э., так была описана процедура прививки оспы: "Возьмите на кончик ножа содержимое гнойника, введите его в руку человека и смешайте с кровью. Начнётся лихорадка, но болезнь пройдёт очень легко и не может внушать никаких опасений". Поразительно, но рецепту 21 век!

В 1718 г. леди М. Монтегю — жена английского посла в Константинополе сначала испытала оспопрививание на своём сыне, а затем, вернувшись в Лондон, повела борьбу за признание этого метода в Европе. Метод, казавшийся современникам богохульством, был сначала испытан на шести осуждённых в Ньюгейтской тюрьме, но получил окончательное признание лишь после того, как ...принцесса Каролина позволила привить оспу двум своим дочерям.

Русская императрица Екатерина II, напуганная смертью от оспы 15-летнего императора Петра II, в 1768 г. вызвала из Англии врача Дисмодаля, с тем чтобы он "для примера" предохранил от оспы царственных особ. В благодарность за успешную прививку её и юного наследника престола Павла Петровича Екатерина пожаловала врачу состояние, а больного мальчика, от которого был взят оспенный материал, возвела в дворянский ранг и повелела ему зваться Оспенным. День 21 ноября российский сенат поспешил объявить в честь этого ежегодным народным праздником.

Метод прививок, названный вариоляцией (от англ. variola — оспа), хотя и послужил решающим фактором прироста населения в Европе в конце XVIII в., не был лишён недостатков. Вызванная им болезнь не всегда протекала безобидно, бывали и смерти от прививок. Но уже в те времена люди обратили внимание на то, что у коров случается оспа, а заразившиеся от них крестьяне болеют легче, болезнь у них подчас ограничивается только руками ("оспенные узелки доильщиц коров").

В 60-х годах XVIII в. врачи Соттон и Фьюстер сообщили Лондонскому научному обществу, что прививка человеческой оспы людям, болевшим коровьей оспой, не вызывает у них развития заболевания. Учёные пропустили новость мимо ушей. Об этом же говорила статья в медицинском журнале города Геттингема, которую её автор скромно подписал "Старинный хозяин". Менее чем через 20 лет выяснилось что инкогнито постеснялся... бессмертной славы.

Английский врач Эдуард Дженнер, практиковавший некоторое время в Глочестершире и знавший об оспе пастухов и скотоводов, провёл несколько подготовительных опытов, а 14 мая 1796 г. решился на публичную демонстрацию. В присутствии скептически настроенных коллег он ввёл в царапину на руке 8-летнего мальчика Джеймса Фиппса содержимое оспенного нарыва от крестьянки Сарры Нелмс, незадолго до того заразившейся коровьей оспой. В последующие дни ребёнок перенёс лёгкое недомогание. А 1 июля был проведен решающий эксперимент: того же мальчика Дженнер заразил оспой человека. Заболевания не последовало ни вскоре за тем, ни после повторного заражения. Метод Дженнера, позже названный вакцинацией (от лат. vacca — корова), совершил триумфальное шествие по всем континентам; в течение первых двух лет против оспы было привито уже более 10000 людей, а вскоре в развитых странах оспопрививание было внедрено правительственными декретами.

Понадобилось немало времени, чтобы искоренить эпидемии оспы, но даже в середине нашего века в мире регистрировалось несколько сотен тысяч случаев этой болезни. В 1967 г. решительную борьбу с оспой повела Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ). К этому времени очаги болезни существовали в 43 странах, недостаточно обеспеченных медицинской помощью. Было установлено, что страна может считаться свободной от этой болезни только через два года после последнего случая заболевания. Около 20 стран под эгидой ВОЗ создали единый центр по борьбе с оспой. В странах, где оспа ещё не отступила, работали международные медицинские отряды. 22 октября 1977 г. заболел оспой последний человек, им оказался 23- летний сомалийский повар Али Маалин. В 1979-1980 гг. новых заболеваний оспой зафиксировано не было, длинный печальный список жертв этого грозного недуга закрылся. Но навсегда ли?

В 70-х годах в дебрях Африки был зарегистрирован уникальный случай заболевания оспой ребёнка, не имевшего контактов с больными. Виновником этой странной формы оспы оказался вирус... обезьян. Уже давно были известны разновидности вируса оспы — лошадиный, овечий, коровий (последний использовался для вакцинаций), и вот теперь — обезьяний. В отличие от прочих обезьяний вирус оказался весьма опасным для человека, картина заболевания очень напоминала таковую при натуральной оспе, только степень заразности нового вируса была заметно слабее. К вирусу обезьян оказались чувствительными и грызуны, которые могут служить естественным резервуаром для этого возбудителя, а поэтому будут являться переносчиками инфекции. Медики вновь обеспокоились, уже в 1980 г. ВОЗ объявила новую программу изучения свойств теперь уже обезьяньего вируса оспы.

Считалось, что вирус натуральной, человеческой оспы, к которому чувствительны 100% людей, возник в процессе эволюции в результате адаптации к человеку возбудителей оспы животных. Человек, объявивший крестовый поход на вирус оспы, поставил его перед необходимостью найти естественные, очаги спасения. А, как известно, вид, находящийся под угрозой вымирания, начинает особенно активно размножаться, попирая все нормы воспроизведения, присущие ему в спокойной фазе. Из биологии млекопитающих известно, что резкое уменьшение численности особей какого-либо вида приводит к преимущественному рождению женских форм, которые, в свою очередь, дают увеличенный приплод. Занятые проблемами эволюции макроорганизмов, мы ещё очень мало знаем приспособительную эволюцию микробов. За какие-нибудь 50 лет мы вырвали у микропаразитов привычную среду их обитания — клетки человеческого организма. Но как изменился неприятель, какой новой атакой и с какой стороны грозит он нам, мы не знаем. А человечество не имеет права не быть дальнозорким...

Несмотря на то что прогресс науки несомненно увеличивает общий потенциал здоровья населения, сбрасывать со счётов приспособляемость микроорганизмов, которая может обернуться повышенной их болезнетворностью, нельзя. Прав академик АМН СССР О. В. Бароян, говоря, что, лишь встав на "точку зрения микроба", виновного в болезни, можно понять и его происхождение, и эволюцию, а также наметить наиболее быстрые и экономически приемлемые способы ликвидации болезней. Дальновидно поступила и ВОЗ, сократившая объём производства в мире противооспенной вакцины, но не ниже того её запаса, который бы позволил в случае нужды одномоментно привить 200 млн. людей. Термин "окончательная ликвидация оспы" ещё требует выдержки.

Медики могут назвать не одно инфекционное заболевание, которое за последние 20 лет собирались "сдать в архив" (или в музей истории медицины). Уменьшение числа заболевших данной болезнью людей очень хотелось принять за последние вспышки агрессивной активности микроба — её возобудителя. Но болезни снова возвращались в обновлённом виде. Несмотря на то что ещё в конце прошлого века неутомимый русский микробиолог В. А. Хавкин создал противочумную вакцину, а пионеры вакцинации Луи Пастер и Роберт Кох ещё в XIX в. удачно начали искоренять холеру, стереть эти заболевания с лика земли полностью не удалось. Существует большой смысловой водораздел между понятиями ограничить (или ослабить) болезнь и искоренить её. Применительно к инфекциям искоренение болезни означает биологическое уничтожение возбудителя, т. е. искусственное упразднение вида, даже видов живых организмов. А последнее означает неизбежное нарушение равновесия в природе и соотношения между высокоразвитыми существами и самыми простейшими. Последствия такого изменения могут быть катастрофическими.

Когда мы рассуждаем о печальных результатах загрязнения рек сточными водами современных промышленных объектов, когда мы поднимаем голос в защиту от истребления вымирающих редких животных, мы не только руководствуемся гастрономическими или эстетическими соображениями. В таких случаях мы хорошо понимаем, что нарушение экологического баланса приведёт к ещё большим бедам. Но в понятие экологического равновесия должны быть включены и паразитирующие микроорганизмы, как бы это ни казалось неприемлемым ревнителям чистоты. "О, братья — человек, бацилла, тигр, гвоздика...", — писал поэт Валерий Брюсов. Человечество должно уметь ограничивать болезнетворные силы микроба, но оно должно быть и расчётливо мудрым; опустевшее место в экологической нише может быть заполнено иным опасным паразитом с неизвестными ещё нам свойствами. Оттеснение неприятеля лишь побуждает его изменить тактику. Восточная пословица гласит: "Когда пыль рассеется, ты увидишь, едешь ли ты на лошади или на осле".

В 1976 г. в одном из отелей г. Филадельфии (США) было зарегистрировано новое и неизвестное доселе заболевание типа скоротечной тяжёлой пневмонии, от которого в краткий срок погибло множество людей. В связи с тем что впервые болезнь была отмечена у ветеранов войны, собравшихся на ежегодный съезд, её назвали "болезнью легионеров". С тех пор вспышки этой непонятной для экспертов молниеносной болезни были зарегистрированы ещё несколько раз как в Америке, так и в Европе.

Общеизвестна изменчивость вируса гриппа, который отличается год от года, но каждые 10 лет претерпевает существенные перемены. За последние 30 лет эксперты ВОЗ выделили так называемые "бангкокский", "гонконгский", "русский", "лондонский", "бразильский", "японский", "австралийский" варианты вируса гриппа. Именно это умение вируса каждый раз менять свои свойства осложняет борьбу с ним.

Борьба с возбудителями инфекций началась всего 100 лет назад. Орудиями этой борьбы явились иммунологические препараты — ослабленные культуры возбудителей болезни (вакцины) и готовые антитела против данного микроба (иммунные сыворотки). Веками отработанный механизм невосприимчивости к микробам, создаваемый во время болезни и медленного выздоровления, оказался вытесненным новой скорой биологической конструкцией — имитацией болезни. Человечество подавило жизнедеятельность и циркуляцию многих невидимых врагов, записав в свой актив победу над многими инфекционными заболеваниями.

Но не будем закрывать глаза и на другую сторону этой проблемы. В XX веке, благополучном с точки зрения инфекций, невидимое дотоле распространение получили рак и аллергия. И не только потому, что увеличилась средняя продолжительность жизни людей. Следует сказать, что наступление на микробов шло по двум направлениям — вакцинации населения и повсеместного применения сильных антимикробных лекарств, прежде всего антибиотиков и сульфаниламидных препаратов. Поэтому и изменение лика инфекций следует воспринимать как общий итог этих воздействий. Общеизвестно, что в ходе этой борьбы возникли штаммы микробов, не только не чувствительные к лекарствам, но даже нуждающиеся в них (!).

Сегодня привыкание микробов к лекарствам, обмен бактерий генетической информацией биологи могут видеть в электронном микроскопе. Вот одна бактериальная клетка, обладающая иммунитетом к антибиотикам, приблизилась к своей соседке и протянула ей выпяченную стенку, как трубочку. Туда соскользнула плазмида — маленький отрезок ДНК в виде колечка. Кроме всего прочего, в этой крохотной структуре, свёрнутой в колечко, записана формула устойчивости к антибиотику. Моментальная передача заветной тайны или просто обмен генетической информацией позволяет микробам в высшей степени оперативно приспосабливаться к меняющимся условиям существования.

Активная лекарственная борьба с микробами и столь же яростное их сопротивление ядовитым продуктам незримо развернулись в человеческих организмах двух последних поколений, которые стали свидетелями и "местом действия" успехов химиотерапии. Наши предки не чесались от шерсти домашних животных, не чихали под липовый цвет. А ныне искажённая чувствительность и необъяснимые подчас реакции стали уделом и взрослых, и, что особенно печально, юных жителей планеты.

Истинным шквалом обрушились на медиков как сугубо аллергические болезни — бронхиальная астма (она сейчас встречается в 4 раза чаще, чем туберкулёз лёгких), упорный непростудный насморк, воспаления суставов, кожные сыпи, так и болезни, осложнённые аллергическими проявлениями. Врачи все с большей тревогой отмечают: изменился классический характер течения многих болезней — бронхитов, катаров, пневмоний, желудочно-кишечных и даже сердечных недугов. В борьбе с ними уже не всегда помогают те чудодейственные лекарства, которые ставили на ноги подобного больного лет 15-20 назад. Всё осторожнее приходится быть врачам в рекомендации лекарственных препаратов, многие из них сами становятся причиной аллергических страданий. Парадоксально, но бесконечно расширившийся ассортимент медикаментов не облегчил, а зачастую затруднил специалистам выбор радикально действующего средства. Было подсчитано, что в 1967 г. количество названий лекарственных средств равнялось 26000, в 1971 г. их было уже более 40000, а к 1975 г. оно приблизилось к 50000. За каждые 8 лет число лекарств удваивается, а ведь не следует забывать старую поговорку: "Много лекарств — нет лекарств".

Причиной безудержного роста аллергических реакций служит весь комплекс урбанизации современного человека, его адинамия (ещё Парацельс говорил, что движение заменяет все виды лекарств), ранняя иммунологическая растренированность, обеспеченность "фармакологическим комфортом". К слову сказать, среди эскимосов, населяющих север Канады, или аборигенов Австралии аллергические заболевания не встречаются совсем, но только до тех пор, пока те не переезжают на жительство в город. Чем труднее условия жизни и меньше контакт с "дарами цивилизации", тем полноценнее работает система внутреннего жизнеобеспечения, иммунная система. "Цивилизация, с одной стороны, спасает человека от смерти, а с другой, ставит его в большую зависимость от своего безотказного функционирования", — сетует Станислав Лем.

Что касается лечебных глобулинов, то они чудодейственно действуют, когда необходимо создать экстренный иммунитет к инфекционным агентам, но длительное их применение может оказать обратный результат. Ещё во времена экспериментального изучения влияния вакцинации было замечено, что пассивное введение специальных лечебных сывороток тормозит развитие самостоятельно приобретенного активного иммунитета.

Известную аналогию здесь можно провести с применением иных биологически активных стимуляторов. Ещё в 30-х годах доктора Штейнбах и Воронов сообщили, что им удалось добиться поразительных успехов в борьбе со старением организма введением пожилым мужчинам вытяжки из семенников обезьян. От желающих подвергнуться спасительным уколам не было отбоя. Но велико было разочарование пациентов и авторов сенсации, когда по истечении 6-8 месяцев дряхлость возвращалась к немощным в ещё менее привлекательном виде. В 1976 г. известный биохимик Шарль Атан выделил из животных клеток препарат, улучшающий память. Его скромно назвали "интеллектулином" (!). Испытания этого вещества на студентах-добровольцах, как сообщала печать, дали поразительные результаты: принимавшие его успешно сдали все спецэкзамены, в то время как студенты контрольной группы экзамены завалили. Но в последующем у принимавших препарат наступило заметное ухудшение памяти, они останавливались у дверных проёмов, как бы пытаясь что-то вспомнить. И во всех этих примерах очевидны ограничения для долгого применения стимулирующих агентов.

В эволюции болезней повинны разные причины. Во-первых, это уже указанные изменения свойств самих возбудителей, чьи жизненные интересы были серьёзно стеснены успехами науки. Гёте устами Мефистофеля когда-то грустно пошутил: "Всё в жизни изменил прогресс. Как быть? Меняется и бес!" В тисках этого прогресса для микробов Сциллой и Харибдой служат два его рычага: коллективный иммунитет и лекарственное половодье, пройдя их, инфекционный агент становится подчас неузнаваемым. В наибольшей мере это касается тех болезней, в возникновении которых микроб как таковой и выполняет главную роль (дизентерия, холера, брюшной тиф и др.); в меньшей мере это пока отражается на инфекциях, зависящих от микробных токсинов (столбняк, гангрена, ботулизм и т. д.), а также на вирусных недугах.

Во-вторых, это естественная эволюция болезней, причины которой, мало нам известные, не связаны с разумной деятельностью человека, а скорее восходят к географическим и космическим категориям. Ещё основатель гелиобиологии (науки о влиянии Солнца на биологическую земную жизнь) А. Л. Чижевский писал в 1930 г.: "По-видимому, и в жизни микроорганизмов существуют очень тонкие и пока что неуловимые закономерности, согласно которым проявляется их жизнедеятельность как в пространстве, так и во времени"[8]. Уже к 40-м годам XX в., когда только ещё начали применять специфические противотуберкулёзные средства, эта страшная болезнь прошлого — "недуг чахоточных красавиц и гениальных юношей" — по неизвестным причинам отступила, она стала встречаться в 4 раза реже, чем до того. Смертность от таких детских болезней, как скарлатина, дифтерия, коклюш, снизилась на 90% к тому времени, когда медицина взяла на вооружение прививки и мощные антибиотики. Известны и противоположные примеры. На последние годы приходится невиданный доселе взрыв недавно ещё редкой стафилококковой инфекции. Половина всех ангин вызывается стафилококком, гнойные осложнения в хирургических клиниках и родильных домах — опять этот возбудитель, пищевые отравления — он же. По числу потерь, связанных с утратой трудоспособности населения, стафилококк вышел на второе место после гриппа, обогнав все острозаразные инфекции, вместе взятые. Распространённость стафилококка не идёт ни в какое сравнение с той же туберкулёзной палочкой, недаром его называют "чумой XX века". Как никакой другой микроорганизм, стафилококк быстро привыкает ко всем лекарственным противоядиям.

И, наконец, третья причина состоит в угнетении функций иммунной системы, к которой современный врач ещё не научился относиться предупредительно. В наши дни человек с раннего детства оказывается окружённым разнообразными фармакологическими чудесами. У ребёнка повысилась температура, у него жар — эта веками выпестованная защитная реакция против размножения в организме болезнетворных микробов, и мама с врачебным рецептом спешит в аптеку за спасительными таблетками. Старые, послужившие верой и правдой десяткам поколений методы тёплых ножных ванн, растираний, горчичников и компрессов почему-то утратили доверие, в лучшем случае их считают доврачебной самодеятельностью. У ребёнка покраснело горло, припухли гланды, и в дело идут не полоскания и настои трав, а инъекции антибиотиков. Природа между тем не зря окружила зев — входные ворота различных дыхательных инфекций — защитным кольцом из лимфатической ткани. А мы чуть что: "Ах эти гланды! Их надо удалить!". Операция по удалению аппендикса — нехитрое для хирурга дело, но у некоторых животных червеобразному отростку слепой кишки отводят важное иммунологическое значение.

В бытность автора студентом третьего курса медицинского института курс патологической анатомии читал нам известный ученый академик АМН СССР И. В. Давыдовский, на лекции которого собирались во множестве практические врачи и работники прозектуры. Каждое слово этого мудрого человека с тихим голосом запоминалось твёрже, чем патетика иного красноречивого лектора. Ему принадлежала парадоксальная, но лишь на первый взгляд емкая фраза: "Болезнь — это цена, которую организм платит за здоровье". И, если вдуматься, то не является ли недолгий список детских инфекций (именно детских, потому что они чаще бывают в детстве и переносятся тогда легче, чем в зрелом возрасте) важным атрибутом развития полноценного и всесторонне тренированного здоровья. Мало того, что возбудитель этих недугов оставлял по себе стойкий иммунитет, болезни служили ещё и серьёзным экзаменом, сдав который, организм более подготовленным вступал в полную превратностей жизнь. Организм учился выздоравливать, ибо изгнание микроба ещё не выздоровление, потому и создание иммунитета — ещё не весь полезный опыт организма. У старых врачей существовало понятие: "Достижение благодаря болезни". Организм, не научившийся в детстве выздоравливать — именно восстанавливать себя, а не заражаться, — такой организм во взрослом состоянии часто даёт основания для невесёлой шутки: "Когда мы больны, мы уже не выздоравливаем, а хорошо лечимся". Никакие самые совершенные лекарства не могут заменить самоочищения организма от болезни. И опять вспомним того же насмешливого гётевского героя: "Вся жизнь в естественных правах, а их и втаптывают в прах".

Речь идёт не об отрицании пользы от прививок, которые, как многократно указывалось, явились великим людским благом, а о разумном ограничении их числа. Если сложить все обязательные прививки, которые до последнего времени получал ребёнок от рождения до возмужания, то количество их превысит два десятка. Учёные с тревогой отмечают, что с каждым десятилетием прививочный и лекарственный ассортимент расширяется. Отрадно сознавать, что с 1981 г. по инициативе Министерства здравоохранения СССР календарь детских прививок в нашей стране изменился. В соответствии с сегодняшней эпидемиологической ситуацией, резким уменьшением заболеваемости дифтерией, коклюшем, полиомиелитом, корью, столбняком число прививок заметно сократилось.

Если жизнь без болезней — это утопия, то жизнь с хорошо тренированной системой преодоления болезней — это реальность. Тренировать эту систему, называемую системой иммунитета, нужно с детства, а главным тренером в таком деле должен выступать хорошо всем знакомый свод законов, называемый Гигиеной (так древние римляне называли богиню здоровья — дочь Эскулапа). Если медики говорят, что лекарства нужно применять по назначению врача, то из этого следует, что именно врач знает вред, который может повлечь за собой данное средство. Может быть, не следует упускать из виду, что американцы, тратящие в среднем в году 320 долларов на медицинское обслуживание одного человека, не чувствуют себя лучше, чем жители Ямайки, тратящие с этой целью менее 10 долларов.

К "дарам цивилизации", о которых уже упоминалось выше, мы вправе относить эмоциональные стрессы — результат перенапряжения, резкое изменение рациона пищи, света, труда и отдыха, замену собственной защиты синтезированными лекарствами, постепенную атрофию естественных форм приспособления к окружающей среде. Немалую роль играет и всё увеличивающееся число канцерогенов — продуктов, способствующих появлению опухолей и сопутствующих развитию химии. Всё чаще приходится слышать слова, что, исполняя наши желания, материальный мир вместе с тем понуждает нас достигать целей таким путём, когда победа становится похожей на поражение. Да, за всё в конечном счёте приходится платить...

Увеличение заболеваемости раком, заметное при жизни последнего поколения, является одним из очень тревожных симптомов. Крупные международные ассигнования и вовлечение в систему противораковых исследований специалистов самых различных профилей пока не дают тех ощутимых результатов, которые могли бы успокоить общественное мнение. Даже немедикам ясно, что "рак является следствием одного из тех принципов функционирования клетки, которые лежат у самых истоков жизни" (Ст. Лем). Более того, стало ясным, что в эволюционном плане срок жизни животных биологического мира тем дольше, чем лучше защищены его клетки от действия канцерогенов.

Но вместе с тем очевидно, что появление клеток опухоли это привилегия многоклеточных сложных организмов, свое-образная "плата за совершенство"; беспозвоночные животные располагают какими-то особыми противоопухолевыми веществами. Как уже известно читателю, строгую клеточную иерархию в организме поддерживает иммунная система. В лабораторных условиях человеческая клетка, освобождённая от влияния организма в целом, может делиться до 50 раз, прежде чем погибнет. Если бы все наши клетки делились так часто, то каждый из нас весил бы свыше 8 триллионов кг. А раковые клетки вообще приближаются к типу "бессмертных" клеток, так как продолжительность их жизни вне организма значительно возрастает. Из 10¹⁴ соматических клеток, составляющих наш организм, 10¹¹ — 10¹² ежедневно всё же обновляются, а по закону вероятности 100 из них отклоняются от правильного пути развития (т. е. подвергаются мутациям). Чем слабее иммунная система, тем она снисходительнее к изменённым клеткам, тем легче возникают опухоли. Так, у детей с врождённой недостаточностью иммунитета опухоли возникают в тысячи раз чаще, чем у их здоровых сверстников, а при лекарственном подавлении иммунитета угроза рака вырастает в сотни раз.

Но дело не только в иммунологическом контроле за возникновением опухолей. Мы пока не знаем, что заставляет нормальную клетку превращаться в злокачественную. Но мы знаем, что эта злокачественная клетка обладает активным противоядием к иммунитету, что делает это частное событие общим заболеванием организма. Может быть, именно потому, что опухоль гасит иммунный ответ на себя, исследователям долгое время не удавалось убедительно доказать наличие самого иммунитета к опухолям. Сейчас твёрдо установлены следующие факты:

а) опухолевой рост сопровождается резким угнетением активности естественных убивающих лимфоцитов-киллеров, которые присущи противоопухолевой защите здорового организма;

б) в крови больных, а особенно заметно в массе самой опухоли, сосредоточены лимфоциты-супрессоры, ослабляющие иммунологическую невосприимчивость;

в) развитие злокачественных опухолей происходит на фоне появления в жидкой части крови блокирующих факторов (как и у беременных женщин), запрещающих очистительные реакции клеточного иммунитета. В лабораторных пробирках лимфоциты больного убивают клетки его же собственной опухоли, но в организме этого не происходит.

Уже этих наблюдений вполне достаточно, чтобы считать иммунологический аспект диагностики и лечения рака важнейшим научным направлением. В задачу настоящего изложения не входит анализ методов иммунотерапии рака, это предмет особого разговора. Но термин такой приобрёл права гражданства, хотя ещё несколько лет назад многим онкологам он казался нарочитым и неделовым, а его уместность нужно было отстаивать (см.: Литературная газета, 1975, № 36, 3.09.). Да, иммунотерапия как лечение иммунитета и лечение иммунитетом. На ранних этапах исследования казалось, что из самой опухоли можно приготовить противораковый препарат и применить его подобно тому, как это делается при профилактике и лечении инфекционных болезней. Но эксперименты показали, что такой препарат может вызывать не только усиление иммунитета, но и дополнительное образование блокирующих факторов, а это уже может быть и небезопасным.

Большая работа проводилась и проводится в мире по изысканию таких биологических продуктов, которые в организме усиливают клеточный иммунитет вообще, а отсюда опосредованно мобилизуют защитные силы против опухоли. Такие свойства были найдены у некоторых микробных вакцин, причём интересно, что успех часто получали при введении препарата в опухоль.

Советскими онкологами были получены хорошие результаты при лечении некоторых опухолей методами, усиливающими их чужеродность для организма (перегревание поражённых участков тела или, напротив, обработка их сверхнизкими температурами). Выделены и с успехом применяются биопрепараты, повышающие иммунитет, такие, как тимозин — гормон эмбрионального тимуса и интерферон — продукт, препятствующий проникновению вируса в клетку. Последний, кстати, хорошо стимулирует естественные киллерные клетки.

С другой стороны, проводятся лечебные мероприятия по ослаблению действия лимфоцитов-супрессоров и блокирующих факторов крови. В этом смысле иммунологи соблюдают двойственный принцип природной регуляции, стараясь повысить клеточную самозащиту онкологических больных и удаляя из их кровотока дальнодействующие токсические антииммунные продукты. Большие надежды сейчас возлагают на новое направление — получение искусственно соединённых, гибридных клеток, так называемых гибридом, где Б-лимфоцит, вмонтированный в бактерию или вирус, продуцирует большое число "чистых" антител, скажем, против заданного опухолевого антигена.

В наши дни определяется системный подход в иммунотерапии рака, которая пока не вправе служить самостоятельным способом лечения, но разумно дополняет другие традиционные методы — хирургический, лучевой и лекарственный. Важное назначение иммунологии в онкологии и других отраслях медицины состоит и в индивидуализации выбора метода или комбинации лечебных схем, ибо гуманным девизом отечественной медицины всегда было лечить не болезнь, а лечить больного.

В современной жизни врач всё больше стремится узнать о больном детали, неуловимые при обычном поверхностном осмотре. Отсюда направления в самые разные кабинеты для снятия электрокардиограммы, получения рентгеновских снимков или послойных томограмм, проведения анализа желудочного сока, желчи или ферментов печени. При этом у больного возникает опасение, что сам разговор с врачом был слишком недолгим, он что-то недосказал важное о своих ощущениях, на что-то забыл обратить внимание. Известна даже своеобразная ностальгия по временам, когда разговор с доктором был неспешным, задушевным, а врач прежних лет знал не только сегодняшние жалобы, но и родословную пациента. Ссылаются на то, что медицина всё же полуискусство, существует-де незримое доверие к врачующему, недаром одинаковые лечебные средства в одних руках помогают, а в других не очень.

Слов нет, контакт и доверие в отношениях врача с больным имеют неоценимое значение для успеха лечения. Но столь ли бездушна система лабораторных исследований?

Вы пришли в клинико-иммунологическую лабораторию. После короткого расспроса и осмотра у вас берут кровь для получения иммунограммы. Что же скрыто в этом коротком и новом для нас термине? Очень многое! Часть сведений будет получена уже через несколько часов, другие — только спустя неделю, после того как лимфоциты крови будут размножены в специальных питательных растворах и расскажут исследователям о генетической конституции своего хозяина больше, чем он сам о себе и даже близкие родственники о нём знают. В иммунограмме будут содержаться сведения не только о количестве Т- и Б-клеток, но и соотношение их разновидностей, в этом смысле иммунологический подсчёт намного превосходит по информативности обычный клинический анализ крови. Иммунологи выяснят наличие в сыворотке крови разных классов иммуноглобулинов и проверят содержание интересующих их антител. Кроме формального числа лимфоцитов, будет уточнена степень их работоспособности; бывает, что лимфоцитов немного, но каждый из них работает за пятерых, но случается и наоборот. Кроме общей дееспособности иммунных клеток, предстоит уточнить их чувствительность к разным лекарственным веществам. При подозрении на онкологическую опасность будет выяснено, как лимфоциты взаимодействуют с клетками интересующей нас опухоли (насколько они с ней уже знакомы — для диагноза, и как они с ней взаимодействуют — для прогноза). Капля крови оказывается достаточной, чтобы судить о наличии блокирующих факторов или состоянии естественных клеток-убийц. На соседнем столе выяснят состав антигенов тканевой совместимости, что позволит в случае необходимости подобрать для больного подходящего донора (переливание крови, введение нужных клеток?) или, даже если человек окажется здоров, обратить внимание специалистов на повышенный риск заболевания данного пациента в будущем таким-то заболеванием.

Через 7-10 дней иммунограмма готова, известно состояние реактивности организма на сегодня и ясно, на что следует обратить особое внимание завтра. Согласитесь, что молчаливый труд коллектива иммунологов дал много больше, чем пространная исповедь больного или мобилизация всех интуитивных ресурсов врача. И такая иммунограмма в современной иммунологической лаборатории не будущее, а реалия сегодняшнего дня.

Но попытаемся заглянуть в завтрашний день иммунологии. Как уже понимает читатель, многие биологические эксперименты позволяют постигнуть тайны иммунитета, но никак не могут быть прямо использованы во благо человека. Например, в опытах на животных чистых линий можно организму с недостаточностью Т-клеток пересадить тимус от генетического "двойника" или ввести тождественные ему лимфоциты-киллеры, полученные от сингенного донора. Таким приёмом пользуются, чтобы, к примеру, помочь организму справиться с опухолью. Но далеко не у каждого человека есть генетически тождественный с ним однояйцевый близнец, а даже если таковой и есть, то с ним непозволительно проводить опасные эксперименты. Какой же может быть выход?

В последние годы иммунологи научились получать клоны клеток, выращенных из одной единственной клетки, выделенной из организма. Все потомки родительской клетки являются её точной генетической копией. Эти своеобразные "чистые линии клеток" в обозримом будущем можно будет получать в почти неограниченных количествах. А значит, из единой клетки, например продуцирующей заданное антитело или убивающей раковые клетки, могут быть получены вне организма миллионы потомков с такими же свойствами.

Более того, возможно и соединение лучших качеств двух разных клеток в одной, так называемой гибридной клетке, или гибридоме. В 1975 г. английские биологи Г. Колкер и К. Милыптейн создали гибридому из двух клеток — раковой, способной к долгой жизни, и нормальной клетки селезёнки, вырабатывающей иммуноглобулины определённого класса (IgM). Гибридома обладала уникальными свойствами, она долго жила и продуцировала чистые антитела. Гибридомы могут быть подвергнуты клонированию, т. е. они могут длительно размножаться в пробирках и могут быть заморожены и использованы в подходящий момент в будущем.

Сейчас в лабораторных условиях научились клонировать Т- и В-лимфоциты животных. Как мы знаем, триллион лимфоцитов в нашем организме имеет многочисленные виды и подвиды, способные усиливать или подавлять иммунный ответ. Техника клонирования лимфоцитов человека в будущем позволит выращивать каждый вид лимфоцитов в стеклянных сосудах, а это означает, что клонирование супрессорных лимфоцитов и возвращение их своему хозяину открывает путь борьбы с отторжением трансплантатов, аутоиммунными болезнями и аллергическими реакциями, а искусственное создание лимфоцитов-киллеров к данной опухоли — реальная мечта онколога. Гибридомы не могут быть введены в организм сами, пока их получают из раковых клеток, но продукт их деятельности — IgM, к которому очень чувствительны опухоли, лимфокины, которые способны побороть инфекцию, интерферон, который усиливает иммунитет, — все эти биологически активные вещества могут быть поставлены "на поток" для усиления полезных свойств организма и подавления вредных, для регуляции ответа хозяина на опухоль.

Техника иммунологической реконструкции генов, выделенных из клетки и вмонтированных в безопасные бактерии, позволит предупреждать и лечить врождённые заболевания, в том числе и иммунодефицитные. Успехи в получении чистых иммуноглобулинов позволят ослабить продукцию IgE клетками крови и тканей (базофилы, тучные клетки), стабилизировать мембраны этих клеток, а значит, направленно лечить аллергические болезни.

Многие из этих направлений находятся пока на ранних стадиях исследования, но сами иммунологи настроены оптимистически. Им хочется повторить вслед за известным советским физиком академиком Л. А. Арцимовичем: "Природа может расположить на пути решения этих проблем лишь ограниченное число трудностей, и после того как человеку, благодаря непрерывному проявлению творческой активности, удастся их преодолеть, она уже не в состоянии будет изобрести новые".