Партизанский комиcсар

Коммунистам не бывает отставки

Отшумели первые осенние дожди. В начале октября 1939 года установилась тихая солнечная погода. Осень щедро украсила золотом и багрянцем раскинувшиеся по склонам голубого Сейма рощи, отяжелевшие от плодов сады, молодые парки в древнем Путивле.

В один из ясных октябрьских дней в канцелярию 1-й Путивльской школы вошли стройный в военной форме мужчина средних лет и очень похожий на него юноша.

— Семен Васильевич Руднев, — отрекомендовался директору школы военный. — А это мой сын Радий, ученик восьмого класса, — показал он на юношу. — Я долгие годы служил в Красной Армии, а теперь нахожусь в отставке и вместе с семьей приехал в Путивль на постоянное место жительства. Прошу принять моего сына в вашу школу.

Ознакомившись с документами, директор школы Павел Степанович Пятышкин не возражал, а, наоборот, был рад, что в его школе будет учиться сын человека, знающего военное дело.

Когда оформили прием и Радий ушел на уроки, между Рудневым и Пятышкиным завязался разговор о военно-патриотическом воспитании старшеклассников.

— Наши ребята проявляют большой интерес к военным знаниям, любят спорт. Многие из них мечтают стать командирами Красной Армии, — говорил Пятышкин. — Учителя стараются воспитывать молодежь на революционных и боевых традициях, прививать любовь к военному делу. Однако практически в этом отношении мы делаем очень мало. К сожалению, в нашей школе даже нет военного кабинета.

— Хорошо, я помогу вам в этом, — пообещал Руднев.

После этого разговора Семен Васильевич стал почти ежедневно бывать в школе. Он консультировал преподавателей физкультуры и учителей, помог оборудовать военную комнату, достать для нее наглядные пособия, спортивный инвентарь. Хорошим помощником отцу оказался Радий, увлекавшийся спортом и военным делом.

Через некоторое время С. В. Руднев познакомился с директором 2-й Путивльской школы Григорием Яковлевичем Базымой, которому тоже не отказал в помощи. Потом зашел в педагогическое училище и там поинтересовался военно-спортивной подготовкой, прочитал несколько лекций и начал вести практические занятия.

Но все это мало удовлетворяло деятельную натуру Семена Васильевича.

— Я отставник, вместе с тем я еще и коммунист, а настоящий коммунист никогда не бывает в отставке, — заявил однажды Руднев в райкоме партии. — Для меня и моей семьи хватает пенсии, назначенной государством, но я не могу, не имею морального права сидеть без дела и пойду на любую работу.

Рудневу предложили возглавить районный совет Осоавиахима, он с радостью согласился.

Не прошло и двух месяцев с того дня, как во гласе осоавиахимовцев стал Руднев, и тихие путивльские улицы огласились походными песнями, на окраине города начали соревноваться ворошиловские стрелки и буденовские конники, на опушке леса за Сеймом забелели палатки допризывников. На предприятиях, в школах и колхозах района оживилась работа первичных организаций общества, возникли новые спортивные и оборонно-массовые кружки. В одном из двухэтажных зданий в центре города по инициативе Руднева открыли Дом обороны, который стал центром военно-спортивной подготовки трудящихся района. В нем хорошо оборудовали наглядными пособиями военные кабинеты, классы, в которых проводились занятия с осоавиахимовцами. Невдалеке построили тир. Члены спортивного общества изучали винтовку, противогаз, учились стрелять из пулемета, оказывать первую помощь раненым, активно участвовали в военно-спортивных играх.

Энергичный и жизнерадостный, требовательный к себе и к подчиненным, Руднев, казалось, не знал усталости. После напряженного рабочего дня он каждый вечер долго просиживал над военными книгами и топографическими картами. Его находчивости и умению работать с людьми можно было только позавидовать. Он часто выезжал в села, помогал на местах организовывать осоавиахимовскую работу, по-отечески провожал молодежь на службу в армию.

Весной 1941 года по предложению Руднева члены общества собрали деньги, на которые приобрели три учебных самолета «У-2». На них тренировались юные авиаторы, учившиеся на курсах летчиков, организованных при районном Доме обороны.

Однако в районе еще были люди, которые осоавиахимовскую работу считали чуть ли не шутливой забавой. С одним из таких как-то встретился С. В. Руднев.

— Вы, Дмитрий Михайлович, в гражданскую, кажется, полком командовали?

— Нет, батальоном, — ответил тот.

— Тоже неплохо! — обрадовался Семен Васильевич. — А теперь справились бы? Нам сейчас для одного дела нужны командиры, и я дам вам батальон.

— Куда там, разве ротой попробовал бы командовать. Вот уже более пятнадцати лет в отставке хожу и многое забыл, — сокрушенно сознался бывший командир, а потом, улыбнувшись, будто невзначай добавил: — К тому же что это за рота из осоавиахимовцев?..

— И сейчас вы нигде не учитесь? — будто не услышал упрека Руднев.

— Нет.

— Зря. Знания добываются тяжело и долго, а забываются легко и скоро. Особенно военные, — сочувственно улыбнулся Семен Васильевич.

— Будучи свидетелем этого разговора, — рассказывал как-то уже в партизанском отряде политрук Покровский, — я понял, что Руднев — сильный, волевой человек и обязательно добьется намеченной цели, что в ближайшее время он затевает что-то новое, интересное. Вскоре мои догадки подтвердились. Когда в колхозах окончились весенне-полевые работы, Семен Васильевич объехал почти все села и дал команду своим осоавиахимовцам готовиться к «большому бою». А потом поехал в Глухов к шефам, поделился с ними своими планами и замыслами. Командование военной танковой части пообещало ему всяческую поддержку и помощь.

К еще небывалым тактическим учениям членов добровольного общества вместе с авиацией и танками все готовились с большим энтузиазмом и увлечением. В ночь с двадцать первого на двадцать второе июня к Путивлю, где «оборонялись синие», потянулись из сел батальоны и роты осоавиахимовцев. Из Глухова должно было подойти танковое подразделение, чтобы вместе наступать на «укрепленный противником» Путивль. Во втором часу ночи над городом должны были появиться самолеты и бросить осветительные ракеты — сигнал к началу всеобщего «штурма». Но в первом часу небо заволоклось тучами, ударил гром, как из ведра хлынул дождь, продолжавшийся до рассвета. Учебные самолеты, базировавшиеся на аэродроме под Конотопом, так и не поднялись в воздух. Не прибыли и танки из Глухова: утром над всей страной внезапно разразилась военная гроза.