Пасьянс на красной масти

1

Получив от Храповицкого задание упрочить наши отношения с Ильичом, я совсем не спешил звонить Быку и договариваться о встрече. Полезней было дождаться, пока он сам проявит инициативу. В этом смысле деловые переговоры ничем не отличаются от первой близости с женщиной. Насилие редко приводит к успеху. Все проходит удачно лишь тогда, когда партнеру это нужнее, чем вам. Иное дело, что ситуация редко созревает сама собой. Ее нужно готовить.

Поэтому я позаботился о том, чтобы пустить круги по воде. В паре нижнеуральских газет появились публикации о грядущих на азотном комбинате грандиозных переменах. И один из наших финансовых директоров дал по этому поводу развернутое интервью местному телевидению.

Бык мне позвонил в четверг.

— Братан! — издалека начал он в присущей ему дурашливой манере. — Ты че-то там совсем разошелся! Сяву обидел, друга моего! Нету теперь у меня друга. Один я на белом свете! Прям круглый сирота! В кино пойти не с кем!

— Я тут про тебя вспоминал недавно, — ответил я.

— В натуре? — обрадовался Бык. — А я вообще мысли читаю! Я ж по-написанному не умею! Кстати. — Он сменил интонацию и понизил голос. — С тобой человек встретиться хотел. — Я догадался, что речь шла об Ильиче, которого Бык упорно за глаза именовал «человеком». — Как ты, не против?

— Всегда готов скоротать вечерок в интеллигентной компании, — ответил я, довольный, что все пока развивается по намеченному мною сценарию.

— Хва обзываться-то! — обиделся Бык. — Я ж тебя коммерсантом не называю. Короче, давай в шесть часов.

У меня в клубе. Ты там, говорят, чаще меня бываешь. В интеллигентной, блин, компании! — Он хмыкнул. — Тебя проведут.

И Бык повесил трубку.

После этого я перезвонил Ирине и пообещал приехать вечером, как только закончу с делами.

Ильич дожидался меня в той самой подвальной комнате без окон, в которой в день открытия мы курили марихуану с Хенрихом и Плохишом. Он сидел прямо, не откидываясь в кресле, сложив на столе свои огромные татуированные руки. Странно, что, будучи хозяином этого роскошного заведения, он не выбрал для встречи кабинет поприличнее. Впрочем, для бандита он вообще был странным, начиная от длинных светлых волос, которые он упорно не стриг, и заканчивая своим солдатским презрением к роскоши и показухе.

К тому же он явно избегал многолюдных собраний и не любил открытых, ярко освещенных помещений. Помимо привычной заботы о безопасности тут сказывалась черта его угрюмого характера. Он был ночным волком.

Он встал и крепко встряхнул мне руку. С Быком мы по-приятельски обнялись.

— Ну что, — спросил Ильич, глядя на меня своим цепким холодным взглядом, — разобрались вы там со своей политикой?

— Разбираемся потихоньку, — усмехнулся я. Показывая, что он интересуется нашими делами, Ильич проявлял несвойственную ему вежливость. Обычно он говорил лишь о том, что занимало его самого. Это означало, что он не очень уверен в своих позициях.

— Мы тут тоже кое с чем разобрались, — с мрачным удовлетворением произнес Ильич и взглянул на Быка. Тот весело мне подмигнул. — Поди, слыхал?

— Слыхал, — ответил я, понимая, что он имеет в виду убийство Ломового и Сявы.

— А вот еще кой с чем нам надо вместе разбираться, — продолжил Ильич с нажимом.

Мы переходили к делу, и я приготовился слушать.

— Тут мои коммерсанты рассказывают, что вы азотный комбинат прикрутили, — нахмурился Ильич. — Контрольный пакет или как там у вас называется. Так иль нет?

— Так, — согласился я.

Ильич замолчал, предоставляя слово Быку.

— Мы там тоже свой интерес имеем, — напомнил Бык. Теперь оба смотрели на меня с напряжением. Я не

собирался сразу открывать карты.

— А сколько у вас акций? — небрежно поинтересовался я, хотя, разумеется, отлично знал весь расклад, с точностью до десятой процента.

— А я их считал?! — раздраженно фыркнул Ильич. — При чем тут вообще акции?! Я тебе по сути объясняю.

Он, кажется, начинал сердиться и терять привычное самообладание. Меня это забавляло. Я приготовил им сюрприз, но сперва их следовало помучить.

— Так, все-таки, сколько? — настаивал я.

— Ну, шестнадцать! — не утерпел Бык.

— А ты откуда помнишь? — недовольно уставился на него Ильич. — Я не знаю, а ты знаешь?! Умнее всех, что ли?!

Он явно не одобрял деловую любознательность Быка. Тот, однако, ничуть не смутился.

— Да я вообще в этой фигне волоку маленько, — важно отозвался он, явно гордясь собой. — Не зря же по «стрелкам» пыряю!

— Короче, вы там начали мебель двигать. Нашего директора увольняете. Этого еще, как его, главного инженера! А мы, значит, не при делах?! — в упор спросил Ильич. В его голосе зазвучала скрытая угроза. — Или я как-то не догоняю?

Я примирительно улыбнулся.

— Сколько вы сейчас получаете с комбината? — спросил я терпеливо, не замечая его раздражения.

Ильич перевел свой тяжелый взгляд на Быка. Он не знал, что ответить. Бык заерзал и отвел глаза.

— Нормально получаем, — неохотно отозвался он.

— Я думаю, вы ничего не получаете, — возразил я спокойно. — И никогда не получали. Комбинат практически стоит. Рабочие в вынужденных отпусках. Зарплату не выдавали девять месяцев. Общий долг превышает восемь миллионов долларов.

— Ну и что с того! — уперся Ильич. — Не за это базар! Комбинат — наш, а разруливаете там вы!

Его лицо затвердело. Взгляд исподлобья сделался ледяным.

Я не стал дразнить его дальше. Взяв со стола мятый лист бумаги и обгрызенный карандаш, я разделил лист на три части. Ильич смотрел на мои чертежи подозрительно.

— Существует несколько возможностей, — начал объяснять я. — Первая. Мы выкупаем оставшийся пакет.

— Почем? — живо осведомился Бык.

— В настоящее время он стоит тысяч двести—двести пятьдесят, не больше, — ответил я.

— Бабки сразу отдадите? — встрепенулся Бык.

— Хоть завтра.

— Нормально, — кивнул Бык с уважением. Ильич промолчал. Он был умнее Быка и ждал продолжения.

— Второй вариант, — продолжил я. — Мы выводим экспортное производство в отдельное подразделение и продаем все остальное, что не приносит дохода, включая соцкультбыт. Пионерский лагерь, дом отдыха и так далее. Гасим долги. Вся эта возня займет около года. Потом можно будет продавать комбинат уже как прибыльное предприятие.

— И за сколько вы собрались его толкнуть? — Бык настороженно сощурил глаза.

Я выдержал эффектную паузу. Достав сигареты, я закурил, поискал пепельницу, не нашел и стряхнул пепел на пол.

— Меньше, чем за двенадцать, не отдадим, — уверенно заметил я, выпуская дым. — Это — минимум!

В комнате сразу воцарилось молчание. Ильич почесал подбородок. Я еще подождал и заключил:

— В этом случае, за ваши шестнадцать процентов вы получите один миллион девятьсот двадцать тысяч долларов. Возможно, больше.

Бык присвистнул. Даже Ильич с трудом удержался от восклицания.

— Почти что двушка?! — не верил своим ушам Бык. — В натуре?!

— Это минимум, — повторил я.

— Отвечаешь?!

— Отвечаю, — подтвердил я.

Бык сорвался с места и закружил по комнате.

— А че ж ты нас, братан, за две кати разводил?! — в восторге твердил он. — Я чуть не купился! Два лимона! Ни хрена себе! Сереж, ты понял, за че базар?! Бодать мой лысый череп! А то приехал отморозок и трет нам: две косых и чешитесь колом! А мы, в натуре, уши развесили! Слышь, Андрюх, может, пока ты куришь, мы еще че-нибудь заберем, а ты там порядок наведешь?! Тебе-то какая разница, с чем разбираться? У нас, кстати, еще завод клапанов есть. И трамвайное депо!

— А третий вариант? — подал голос Ильич.

Я восхитился выдержкой этого парня. То, что я предлагал им сейчас, было за пределами всех их надежд. Но своей радости он не выдал, и ни один мускул на его лице не дрогнул, разве что глаза чуть оттаяли.

— Третий вариант — очистить комбинат от пассивов, самим заняться производством и гнать продукцию на экспорт. Это самое заманчивое, но и самое рискованное предложение. Мы над ним пока работаем.

— От чего зависит? — коротко спросил Ильич.

— От конъюнктуры. Но в основном, от цен на нефть, — вздохнул я. — Не буду долго объяснять. Короче, если они останутся, как сейчас, то ваша доля составит от трехсот до четырехсот тысяч в год. Не больше. Если все-таки скакнут вверх, как мы рассчитываем, у вас будет от восьмисот до миллиона с копейками.

— Братан! — засуетился Бык. — Может, кого грохнуть надо, чтобы нефть поднялась? Ты только скажи! Пацаны хоть в Америку рванут! А че? Для бешеной собаки семь верст — не крюк!

— Да упади ты! — оборвал его Ильич. — Не маячь в глазах!

— Я не могу, Сереж! — отозвался Бык почти что жалобно. — Из меня, в натуре, мощь прет! Башку, что ли, кому-нибудь пробить? Лимон в год! Атас, пацаны, я ща сотворю че-нибудь!

— Упади! — прикрикнул Ильич.

Бык послушно опустился на место, с трудом подавляя свое возбуждение. Некоторое время Ильич молчал и думал. Бык пару раз открывал рот, но, столкнувшись со стальным взглядом своего начальника, тут же его захлопывал.

— Значит, так, — решил, наконец, Ильич. — Пока оставляем все как есть. Вы там доводите свои дела до ума. Мы вам помогаем, если надо. Год мы ждем. Потом будем смотреть.

— Сереж, давай я пока с ихними финансистами побазарю! — не унимался Бык, кивая в мою сторону. — Год-то целый чего ждать! Я ж волоку в этой фигне, ты ж сам видел. Может, они побыстрее вопрос с нефтью решат?

— Не лезь в чужое! — обрезал его Ильич. — Без тебя разберутся.

Бык разочарованно замолчал.

— Значит, по этому вопросу мы договорились? — Ильич посмотрел на меня испытующе.

— Договорились, — заверил я. — Есть еще один.

— Какой? — спросил Ильич по-деловому, без любопытства.

— Мы тут затеяли один проект, — заговорил я, подбирая слова. — Довольно серьезный. С участием областной администрации. Хотим попробовать поставить на него Плохиша.

— Вот шнырь намыленный! — взорвался Бык. — Жучка! Звездобол! И тут успел!

Чувствовалось, что успехи нового товарища по оружию его совсем не радуют. Впрочем, неприязни к Плохишу он не скрывал с самого начала.

Ильич не обратил внимания на его вспышку.

— Почему Плохиша? — осведомился он. — У вас свои пацаны есть головастые. Под «кидняк» его подводите?

Последний вопрос он задал буднично. Я понял, что теплых чувств к Плохишу он тоже не испытывает, и при случае готов им пожертвовать.

— Дело не в«кидняке», — поморщился я. — Мы этим не занимаемся. Просто нужен человек со стороны. Совсем в чужие руки отдавать не хочется. А Плохиш где-то между вами и нами.

— Во-во! — мстительно подхватил Бык. — Междудол-банный! Зря я тогда его опустить не дал. В рот, блин, ему три сугроба!

— Большой подъем? — поднял брови Ильич.

— Приличный, — подвердил я. — На сигареты хватит.

— Наша доля будет сидеть в плохишовской?

— Ну да. Все цифры я дам позже. Ильич посмотрел на меня внимательнее.

— Боишься, что перекрутится? — проницательно спросил он.

— Боюсь, — признал я. Ильич опять задумчиво кивнул.

— Может, — согласился он.

— Да я его лично порву! — кипятился Бык. — Личными руками!

Ильич жестом остановил его.

— Ясно, — сказал он. — Значит, я отвечаю за Плохиша, а вы за бабки? Так? Ладно, я тебя понял. Будем работать. Если какие проблемы с Плохишом или еще что, сразу говори нам. Любые проблемы, — повторил он с нажимом. — У вас же там, кажись, кипеш намечается?

— Какой кипеш? — спросил я осторожно.

— Да с банкиром с этим, — хитро усмехнулся Ильич. — Фамилия у него такая стремная. Как все равно погоняло.

— Газбанкин! — подсказал Бык.

— Гозданкер! — машинально поправил я. — Кто вам сказал?!

— Мы много чего знаем, — многозначительно ответил Ильич, радуясь, что сумел произвести на меня впечатление.

— Работа такая! — вставил Бык, подмигивая. — Говорят, он там с губернатором в долях плавал. Но мелко плавал. Зад было видно. А вы его малость подвинули. Обидели пацана. Его теперь жаба давит.

Их осведомленность меня поразила. Война еще только начиналась, а они уже были к ней готовы. Ильич заметил перемену моего настроения.

— Так что, может, еще наша помощь и пригодится, — заключил он.

— Надеюсь, сами справимся, — уклончиво заметил я и встал, чтобы проститься. Меньше всего мне хотелось, чтобы в нашем конфликте с Гозданкером принимали участие бандиты.