Пасьянс на красной масти

4

Нам открыла мать Ирины с сердитым лицом. Из-за ее спины выглядывал недовольный Эльдар. Вероятно, они только что ссорились.

— Поговори со своим ребенком! — сразу набросилась на Ирину мать. — А то он совсем от рук отбился!

— Эльдар, — строго заговорила Ирина, проходя в дом. — Почему ты не слушаешь бабушку?

— Пусть она меня слушает! — тут же возразил Эльдар. — Я мужчина, а она — нет! Папа говорил, что мужчина главный. Я сейчас один у вас мужчина!

— Эльдар. — Ирина сбавила тон, и голос ее зазвучал мягче. — Папа часто шутил.

— Папа не шутил!

— Значит, он ошибался, — по-прежнему терпеливо заметила Ирина.

— Папа никогда не ошибался! — крикнул Эльдар запальчиво.

Ирина вздохнула и сменила тему.

— Я тебе книжки привезла, — сказала она, открывая объемную сумку.

— Я не хочу книжки, — заявил мальчик. — Я хочу машину. А где папин «Мерседес»?

Ирина пропустила его вопрос мимо ушей и начала раскладывать книги на столе.

— Смотри, какие интересные, — сделала она еще одну попытку.

Эльдар бросил на книги равнодушный взгляд.

— Мам, а правда в школе говорят, что тебя в тюрьму посадят? — вдруг спросил он.

Она вздрогнула и испуганно посмотрела на него.

— Неправда! — резко ответила она. И добавила уже спокойнее: — За что меня сажать?

— В школе говорят, что ты человека хотела убить! — не отставал Эльдар.

— Это все вранье! — сказала Ирина, но в голосе ее не было убежденности. Я поймал ее быстрый, виноватый взгляд. — Не верь тому, что говорят.

— А еще они говорят, что у тебя скоро все отнимут! — Эльдар не внял ее призыву. — Что ты будешь бедная.

— Нам с тобой хватит, — ответила она коротко.

— Я не хочу быть бедным! — капризно воскликнул он. — Я хочу быть богатым!

Ирина промолчала, закусив губы.

— Мам, — опять заговорил он, сбавляя тон. — А если б папа был жив, они бы все заткнулись, да? Он бы их всех избил, да?

— Не надо никого бить, — устало произнесла Ирина. — Хватит уже!

Она взяла его за руку и увела в другую комнату. Мы остались с ее матерью. Она села напротив меня и посмотрела мне в глаза безрадостным взглядом. Я заметил, что она тоже была подавлена.

— Ирочка — очень хорошая, — вдруг сказала она, словно ей важно было убедить меня в этом. — Только эмоциональная. Она доверчивая.

— Да, — кивнул я, не зная, что ответить.

— Она вас очень любит! — выпалила она. — Она ничего не говорит мне, но я же вижу! Ей очень трудно будет, когда вы… если вы… — Она не смогла продолжать. Губы ее задрожали. — Я так боюсь за нее! — закончила она.

И заплакала тяжело и сухо, почти без слез.