Пат для рыжей

Глава 22

В доме где скрываемся всего одна комната. Две кровати. Настя все это время спала на одной, мы с Патовым делили вторую… Всего несколько ночей, но это была пытка. Мы не могли касатьс друг друга… Потому что понимали, что при девушке не можем заниматься любовью…

Но вот девчонки уехали, прощания закончились. И мы впервые за долгое время остаемся с Максом наедине. Почему мне не по себе? Я безумно ждала этого момента. Представляла, как бросаюсь ему на шею… как обнимаю, целую, соблазняю. Свожу с ума ласками. И вот подошел момент, а я чувствую лишь смущение и неловкость. Но больше всего меня мучает — что чувствует Патов. Хочет ли меня? Скучал ли по мне?

Хочу услышать об этом много-много раз и не знаю как начать этот разговор… Нам так много надо сказать друг другу…

— Вот мы и одни, — хрипло произносит Макс.

— И что? — отвечаю с показным равнодушием.

— Я соскучился. Подойди ко мне.

— Нам еще о многом надо поговорить, — вздыхаю.

— Да… но не сейчас точно. Разговаривать не получится.

Патов сам подходит ко мне и заключает в объятия. Я все еще точно неживая, не знаю, как реагировать, сама не понимаю, почему нахожусь в подобном ледяном ступоре.

— Моя Снежная Королева, — с легкой насмешкой произносит Патов, и чувствую, как к щекам приливает кровь. От смущения и злости за то, что напомнил мне… кем была. С чего все начиналось.

Макс берет мою руку и проводит по своей небритой щеке. Как же приятно это колючее прикосновение мужской щетины. Загораюсь точно лампочка от этой ласки. Макс подносит мою руку к губам, целует. Подаюсь вперед и наши губы соединяются. Поцелуй жесткий, неистовый. Как изголодавшиеся звери набрасываемся друг на друга. Пытаюсь отстраниться, чтобы глотнуть воздуха, но Макс хватает меня за подбородок, снова впивается жадно, причиняя боль моим губам. Пробую сопротивляться, но он держит меня мертвой хваткой.

— Хватит игр в стеснение. Скажи, ты тосковала по мне, пока я сдыхал, с ума сходит от мысли что ты в лапах чудовища?

— Я тоже умирала, — шепчу в ответ… — Умирала по тебе.

— Скажи, что любишь. Ты никогда не говорила.

— Люблю… безумно люблю тебя.

Макс распахивает на мне блузку, ласкает груди сквозь белье, потом его пальцы скользят на спину, он расстегивает бюстгальтер, снимает его, прижимается лицом к моим грудям замирает. Нетерпеливо отбрасывает кружевной предмет, грубо, до боли стискивает груди, но меня не пугает его порыв, соски твердеют от возбуждения. Постепенно его прикосновения все нежнее, ощущаю прикосновение влажного языка к соску, и внутри все буквально взрывается от наслаждения. Изо рта вырывается крик.

— Прости, — шумно втягивает в себя воздух, пытаясь восстановить дыхание. — Я так изголодался по тебе. Боюсь, что не смогу быть сейчас нежным… Ты не заслуживаешь…

— Тсс, — накрываю его рот ладонью, улыбаясь, чувствуя, как Патов тут же целует ее. — Мне нравится. Ты мне нравишься любым. Даже диким…

Его губы снова накрывают мой рот, целуя с неутоленной страстью. Поцелуи все жестче, требовательнее. Отстраняемся друг от друга на короткое мгновение, помогаю Патову освободиться от футболки и спортивных брюк. И снова льну к нему, обнимаю руками за шею, аромат его кожи кружит голову.

Трусь о него как кошка, пока Патов не издает стон:

— Ты убиваешь меня.

— Прекратить?

— Нет, еще… нет, перестань. Ложись, рыжая. Я не могу больше играть в эти игры. Оставим их на потом.

На мне и на Максе из одежды лишь трусы и мы поспешно избавляемся от них, не сводя глаз друг с друга. Опускаюсь на постель, умирая от желания почувствовать на себе вес своего мужчины. Макс нависает надо мной, целует в губы, захватывая нижнюю, посасывает ее. Затем прокладывает дорожку поцелуев по шее, груди, спускаясь все ниже. Когда его пальцы пробегают по треугольнику волос внизу живота, выгибаюсь ему навстречу, безмолвно умоляя сжалиться. Руки Макса сжимают мои бедра, и он с силой притягивает меня к себе. Прижимается лицом к моему животу, целует его, спускается ниже, потом еще ниже, ласкает меня между ног, словно пробуя на вкус. Мое тело распадается на частицы под его губами и языком, дрожит от нетерпения соединиться с любимым. Почти кричу от невыносимого наслаждения. С каждым прикосновением его языка все больше теряю контроль над своим выходящим из повиновения телом. Еще одно глубокое проникновение языка в мое лоно и перед глазами темнеет, содрогаюсь от оргазма, тело выгибается и опадает, обмягшее, расслабленное, в сильных мужских объятиях.

Макс приподнимается надо мной, просовывает ладонь меж моих ног, касается там, где только что были его губы, дарит нежные, но настойчивые ласки, проникает в меня пальцами, заставляя трепетать от желания.

Почувствовав его восставшую плоть, прижимающуюся в том месте, где только что были пальцы, издаю глухой стон.

— Смотри на меня, — тихо приказывает Патов.

И мы соединяемся, сливаемся в единое целое. Макс старается быть нежным, осторожным и это умиляет меня, как и то, что у него вновь не выходит, страсть вырывается наружу, выходит за рамки. Мы охвачены ни с чем не сравнимым наслаждением, стонем, двигаясь на встречу друг другу. Обвиваю руками сильные плечи, вонзаю ногти в кожу. Обвив талию Патова ногами, выгибаю спину. Волны удовольствия захлестывают, на секунду кажется, что теряю способность дышать. Никогда прежде не испытывала оргазма такой силы. Новая грань ощущений, абсолютное доверие. Я хочу принять и познать все, что может мне дать этот мужчина. И хочу отдать все, что ни попросит.

Макс кончает следом за мной, содрогаясь и рыча, стискивая до боли мои бедра.

Проходит несколько минут, прежде чем ко мне возвращается сознание. Макс кладет разгоряченную щеку мне на грудь. Его губы касаются все еще напряженного соска.

— Я обожаю тебя, Крапива.

Закрываю глаза и погружаюсь в теплоту, что затапливает сердце после этих простых и коротких слов.

Какое-то время лежим друг напротив друга на постели, в полном молчании. Впитываю каждую черту лица Патова, смотрю на него… и мне все мало.

— Ты так напряженно о чем-то думаешь, что я начинаю переживать, — усмехается Макс.

— Считаешь у меня нет на это причин? Беспокоиться о завтрашнем дне…

— Причины есть. Но теперь уже все позади. Больше всего я боялся, что он увезет тебя куда-то… Что найти не смогу. А как оказалось — бояться надо было родного брата…

Лицо Макса мрачнеет.

— Наверное ты не так понял… не мог Марс попытаться убить меня. Зачем ему это? — говорю с надеждой. Не хочется думать, что была на волоске. И не хочется, чтобы любимый страдал… Чтобы этот поступок проложил между ними пропасть…

— Ты не понимаешь… без сознания была, поэтому у тебя есть шанс прикрываться иллюзиями… Но я там был. Марс признался. Успел в последнюю секунду, понимаешь? Нажми он чуть сильнее и тебя бы не было.

Так просто. Так страшно. У меня сжимается сердце от взгляда Макса. Из него словно душу вынули, такое отчаяние и опустошение на лице.

— Я могу простить его… теперь, наверное, смогу.

— Я не смогу. Не о чем говорить. Да, и чтобы не возвращаться к этому больше — Марс признался.

— В том, что хотел убить меня?

— Да… мы боролись. Он всегда был сильнее. Мне повезло что он был изможден…

— Думаешь он бы и тебя убил?

— Возможно, — Макс равнодушно пожимает плечами.

— Он, наверное, сошел с ума, просидев столько времени в этой яме…

— Скорее всего. А может сошел с ума давным-давно, и я повелся на план безумца… Чуть не погиб, и тебя не потерял.

— Но, если бы не его план… мы бы не познакомились, — прячу улыбку и провожу кончиками пальцев по щеке Патова.

— Это точно…

Макс ловит мою руку, притягивает к губам и целует.

— И это самое главное для меня.

— Для меня тоже, — признаюсь тихо.

— Но в те далекие и смутные времена ты меня не хотела, — вздыхает Макс. — Заставила помучиться…

— В те времена, когда ты меня Крапивой назвал? — улыбаюсь смущенно. — Это странное прозвище.

— Но тебе подходит.

— Хм, сомнительный комплимент.

— Это не комплимент… это правда.

— Скажи, когда ты понял, что я нравлюсь тебе? — спрашиваю, осмелев друг. И почувствовав, что мне нужна полная откровенность. Что настал момент когда можем открыться друг другу полностью.

— Сначала я другое чувствовал, — смеется Патов. — Ты мне НЕ нравилась. Очень НЕ нравилась. Я тебя хотел. До одури.

Краснею под его взглядом. Внутри все начинает жаром полыхать. Макс притягивает меня к себе, нависает сверху.

— Подожди… Я не готова пока… не могу.

— Я должен показать тебе, насколько хотел…

Макс берет мою руку и прижимает к своему твердому члену, и я забываю обо всем на свете. Слова становятся не важны. Только прикосновения… Еще минуту назад казалось, что я не смогу снова, так быстро принять его. Все тело было ватным от усталости и пережитого наслаждения. Но вот страсть и потребность в близости разгорается с новой силой…

Снова лежим обессиленные в объятиях друг друга. У меня еще столько вопросов, но теперь засел в голове всего один. Как я могла забыть об этом? И Макс ни словечка… Как начать разговор о том, что меня мучало в прошлом, и вот буквально разрушает сейчас…

— Что случилось? — Макс безошибочно угадывает перемену в моем настроении.

— Ничего… просто задумалась.

— Что опять? — улыбается. — Кажется ведь все выяснили… Неужели мало признаний, так я готов продолжить… И снова прижимается ко мне, горячий и готовый.

Но причина по которой хмурюсь действительно важна.

— Я тут подумала… ты ведь женат, Патов…

Макс начинает громко смеяться, а я — легонько шлепать его по рукам, по груди, требуя, чтобы прекратил. Ведь мне совсем не до смеха, вопрос и правда серьезный.

— Что смешного, не понимаю, Патов! Ты меня бесишь, ясно? Прекрати ржать!

Я уже готова обидеться и уйти, но Макс не позволяет, сжимает в объятиях, так крепко, что кости хрустят.

— Вот уж не думал, Лозинская, что ты… хочешь замуж, — продолжает смеяться Макс.

— Не хочу! Но и с женатым спать мне не нравится.

— Серьезно, Анж… Ты знаешь, я даже забыл о том что у меня жена есть, — вздыхает Макс отсмеявшись. Все эти штампы в паспорте — такая глупость.

И я согласна с ним. Сама всегда так думала… пока не встретила его, и уже совсем не глупость…

— Не говоря уже о том, что жена твоя пропала! Не очень радует перспектива отношений с Синей Бородой, знаешь ли!

Ожидаю что патов снова начнет ухохатываться, но этого не происходит и мне становится не по себе.

— Ты права. Черт, я и правда этой самой «бородой» выгляжу, бл*дь. Я почти уверен что Ирка мертва. Но у меня нет доказательств. Как и того, что не имею к этому никакого отношения…

— Ты серьезно?

— Более чем. Но сейчас у нас нет возможности выяснить… понимаешь, я уверен что это «KZ». Ирка работала в бухгалтерии, и слишком много знала. Именно поэтому я подобрался к ней. Закрутил роман… А потом она исчезла.

— Значит женитьба лишь прикрытие? — хмурюсь.

— Исключительно. Я же не знал, уж точно не планировал, что на задании, выполняя шпионскую миссию, влюблюсь в дочь главного врага. В страшном сне такого присниться не могло.

— Иначе ты бы не женился? То есть… если бы встретил меня сразу…

— Не знаю. Но ты почти сразу как появилась взорвала мой мозг, — улыбается Макс. — Иди ко мне.

— Я больше не могу заниматься сексом… — издаю стон. Все тело ватное, каждая косточка болит.

— Слабенькая ты у меня. Придется тренироваться.

— Ты невыносим, Патов.

— Осторожнее, я ведь Синяя Борода, — ухмыляется в ответ. — Со мной шутки плохи, придется научиться подчинению…

Еще несколько дней безоблачного счастья, долгих разговоров, признаний, и мы начинаем готовиться к отъезду.

— Завтра и мы улетаем, — сообщает вечером Макс. Все готово. Документы, частный самолет.

— Куда?

— Пока в Болгарию. Потом можем поездить по Европе, выбрать место где нам понравится. Где будем растить нашу дочь.

— Что? — едва не падаю со стула. — Патов, что за намеки?

— Какие уж тут намеки… Я устал ждать, когда признаешься. Тебя тошнит по утрам.

— Да… но я не делала тест. Не могла… — мрачнею. — Я так боялась, что отчим узнает о ребенке. Боялась о таком даже думать…

Я все еще не готова обсуждать с Максом истинные чувства отчима ко мне. Не могу, слишком было противно, омерзительно. И все же поговорить на эту неприятную тему придется… мы поклялись, что между нами не будет секретов.

— Но у тебя задержка, — утвердительно заявляет Патов, и я краснею.

— Откуда ты…? Просто не представляю откуда ты все это знаешь… И что девочка будет утверждать рано, Макс.

— Так и будет, увидишь, — подмигивает Патов. — Рыжая будет, как ты.