Пат для рыжей

Глава 6

— Что это сейчас было? — спрашиваю с тихой яростью, когда дверь за нами закрывается и мы оказываемся наедине в тишине элегантной спальни в бежевых тонах.

— Что именно?

— Разве я неясно дала понять, что не желаю тут оставаться?

— И все же осталась, — спокойно парирует Макс. — Не смогла спорить с друзьями? Побоялась послать меня при них, не хотела выглядеть стервой перед старыми друзьями? — усмехается Макс.

— Не забывайся, — одергиваю холодно. — Не твое дело.

Меня возбуждает даже то, что он на ты перешел. Без спроса. Наверное, сделал это в целях той же конспирации… Даже если нет — у него есть идеальное оправдание, не придерешься.

— Хорошо, не буду. Так что дальше? Задание не выполнено.

— Так болеешь за задание?

— Ага. Умираю прямо от переживаний.

— Так чего сам флешку не вытащил? Пока трепался с Мишкой.

Макс морщится, словно ему неприятно что так фамильярно называю хозяина дома. Ревнует? Или я окончательно с ума схожу и вижу то, чего нет.

— Навыков щипача не имею. А если серьезно — я проверил. Он ее еще не получил.

— Отлично! — бессильно прижимаюсь к стене.

— Я попробую позже, — уже серьезным тоном говорит Макс. Тебе ничего не нужно делать.

— Серьезно? Могу лечь спать?

Внезапно захотелось взять и сбросить чертово платье, оказаться перед мужчиной в одном белье, белом, кружевном, изысканном. Шокировать, возбудить, заставить умирать от желания. Увидеть боль от неудовлетворенности, невозможности получить. Но я подавила порыв, как и желание упасть на постель. Эмоции настолько переполняли, что даже о головной боли забыла.

— Я все сделаю сама, а ты — больше не смей позволять себе подобных экспериментов. Тут я все решаю.

Голос, хлесткий как плеть. Понимаю, что настраиваю против себя. Что у любого мужика все умрет и опустится, если так нарочито явно наступать шпилькой ему на яйца. Ловлю всполохи ярости в зеленых глазах. Зрачки сужаются, зелень переходит в ядовито-рыжее золото. Внезапно Макс приближается ко мне. Мигом пересыхает во рту.

Он не посмеет. Не может. Не коснется.

Но он слишком зол, кажется, вместо удара шпилькой я сорвала железный замок самоконтроля. Макс вжимает меня в стену.

— Тебе правда так сильно нравится играть в суку?

Черты его лица заострились, потеряв контроль, он сбросил маску холодного безразличия, показав злость и ярость. Он так близко, что наши губы почти соприкасаются. В ответ и я теряю самообладание, маска стервы соскальзывает с моего лица. Остаюсь беззащитной под пронизывающим, точно лазер, мужским взглядом.

— Хотя, пожалуй, в этом есть своя прелесть… иногда заводит, — хрипит мне на ухо Макс. Его руки, стискивающие мою талию, ослабляют нажим. Он почти отпустил меня, только торсом все еще вжимается мне в живот, давая почувствовать свой стояк… каменный. Могу легко оттолкнуть его, но словно в оцепенение впадаю. Макс дышит тяжело, как после долгой пробежки. Его руки двигаются вверх, бесконечно медленно, а я понимаю, что если до груди дотронутся — заору. Но не дотрагивается, нет, он буквально сдавливает мои груди в ладонях, до боли. С безумной жадностью, даже жестокостью. У меня вырывается крик. Сама не понимаю, то ли от страха, то ли от боли. Или возбуждения. Все настолько смешалось… Одно знаю наверняка — сама уже не смогу остановить Патова. Только если заорать, на помощь позвать.

Он отдергивает правую руку, точно обжегшись. Но тут же запускает ее мне под платье, грубо, бесцеремонно лезет мне в трусы.

Дергаюсь, начинаю вырываться, но я точно плитой бетонной прижата. Не знаю откуда в нем силы, будто в мускулистом качке, весом с тонну. Не могу оттолкнуть, паника захлестывает с головой. Моя гордость не переживет, если меня сейчас трахнут вот так бесцеремонно и быстро, в чужом доме, обозвав сукой, прижав к стене…

А телу на все это наплевать. Мужская рука в моих трусах почти не двигается. Лишь касается. Не ласкает… глаза Макса прикрыты, не могу понять, о чем он сейчас думает, чего хочет, что чувствует. Если развернется и уйдет — буду унижена не меньше… Если продолжит — это будет изнасилование…

— Сейчас же убери свои руки, — цежу как можно жестче, хотя больше всего на свете не хочу, чтобы он последовал моим словам.

Больше всего на свете хочу сейчас… поцелуя. Потому что вот так, облапанной грубо, дешевкой, девкой продажной себя чувствую. Внутри в одном котле кипят ярость, обида, и жгучее желание. Как можно одновременно и хотеть и ненавидеть? Такое со мной впервые.

Макс начинает ласкать меня между ног, отодвинув тонкую ткань белых кружевных танго, и последние обрывки мыслей разбиваются вдребезги. Каждое касание током бьет, взрывается упоительным ощущением. Я знаю толк в ласках, часто мастурбирую перед сном, но это лишь слабая попытка сбросить напряжение. Ничего общего с тем, что чувствую сейчас. Ощущения — словно год не занималась сексом, не кончала. Меня колотит, тело выгибается навстречу…

— Бл**дь, — рычит мне в шею Макс, впиваясь в кожу зубами. — Охереть… Я сейчас тебя трахну…

И я, вопреки гордости, которая была для меня всегда на первом месте, таю от этих слов, завожусь как одуревшая от похоти самка. Хочу, чтобы он это сделал. И плевать на последствия. Хоть потоп, хоть смерть…

И тут понимаю, что как раз это с девяносто девяти процентной вероятностью и произойдет, если продолжим. Я это уже проходила. Уже выбирала сама и Давид быстро мне мое место указал. И то, куда мне следует засунуть свои желания… Я должна быть неприступной, как Рапунцель в крепости. Особенно сейчас. Особенно для подчиненных. Макса в расход пустят не задумываясь… Эта мысль остужает мой пыл мгновенно.

Еще секунду назад я была раскаленной от желания, а сейчас заледенела. Снежная королева вернула себе истинное лицо.

Мне не по силам оттолкнуть Макса, поэтому вцепляюсь в его руку, что ласкает меня, и отшвыриваю. А потом бью его по лицу. Изо всех сил. Это не пощечина, а настоящий удар. Ладонь пронзает острая боль. Патов отскакивает от меня тяжело дыша, прижав руку к месту удара. Он все еще заведен, дышит тяжело, руки сжимаются в кулаки. Как зверь перед атакой. На секунду мне становится страшно, что сейчас ответит таким же ударом. Читаю в его глазах желание сделать это. Но он сдерживает себя.

— Наигралась, Королева? — спрашивает свистящим хрипом.

— Пожалуй, — отвечаю, стараясь чтобы голос не дрожал. — Достаточно реализма. Теперь, глядя на твою рожу они точно поверят, что ты со мной спал.

— Возможно, нам следовало продолжить, и тогда они, глядя на тебя, поверили бы, что я с тобой спал, — в голосе Макса издевка, а меня снова жаркой волной накрывает. Как бы я выглядела после секса с ним? Он прав, в этом случае мы бы не нуждались в маскировке. Это было бы заметно. И незабываемо. Но этого никогда не будет…

Не говоря больше ни слова Патов выходит за дверь. Даже слабо ею не хлопнув. Бесшумно. Спокойно. Но эта тишина в клочья разрывает мои натянутые, точно струны, нервы.

Оставаться в одиночестве комнаты невыносимо. Я все еще горю, поэтому наплевав на все, иду в душ, решив все-таки воспользоваться гостеприимством четы Абакумовых.

Потрясающий сервис — когда покидаю ванную комнату, нахожу на кровати платье. Изысканное, кружевное… черное. Забавный поворот — приехала в белом, точно ангел, и закончила вечер в черном… превратившись… в демона, изгнанного из рая за грехи? После поцелуев Патова, жадных, порочных, после того что сделала с ним, снова швырнув лицом об асфальт, по-другому не могу себя назвать…

Не могу оставаться одна, да и хозяйку, столь заботливую, надо уважить. Хоть ненадолго вниз спуститься. Раз уж Нинка оказала мне столь щедрое доверие. В прошлом она скорее заперла бы меня в этой самой комнате.

Собираясь сюда я продумала все до мелочей — платье, аксессуары, макияж. Но сейчас, приняв душ, нет сил снова «рисовать лицо». Ограничиваюсь парой взмахов пуховкой с мерцающей пудрой, крашу губы светло розовой помадой. Грешница с невинным лицом — вот о чем говорит мое отражение. Лицо почти без макияжа выглядит гораздо моложе… а на кружевном платье, закрытом спереди, на спине вырез почти до трусов.

Спускаюсь вниз, все заняты представлением, которое пообещал Абакумов. Ищу взглядом Макса. Стоит рядом с Нинкой, ее рука гладит Патова по предплечью. Мгновенно вскипаю. Что за игру затеяла подружка?

Подхожу к подруге и Максу, с улыбкой благодарю за платье. Касаюсь правой руки Макса, обвиваю ее руками, тогда как на левой все еще висит Нинка.

— Не за что дорогая, — отвечает подруга. — Тебе очень идет, правда Макс?

Он окидывает меня внимательным взглядом, но ничего не говорит. На скуле все еще красное пятно от моего удара. Нина, конечно же, по-своему поняла нашу ссору. Но вместо того чтобы охранять мужа от меня, сосредоточилась на Патове. Почему? Хочет вызвать Мишку на ревность? Вполне возможно, это в ее духе.

Я подошла к ним лишь с целью узнать у Патова о том, насколько мы продвинулись к цели. Но сейчас это невозможно, и он делает вид что не понял моего намека. Продолжает мило беседовать с подругой. Вскипев, оставляю их наедине.

Спускаюсь в сад. Здесь очень светло — повсюду ночные светильники, подсветка бассейна. Но меня манит темнота и одиночество резной беседки. Прохожу туда, опускаюсь на скамейку. С наслаждением вдыхаю теплый ночной воздух.

— Так и знал, что найду тебя здесь, — раздается рядом голос Мишки.

— Почему?

— Ты не любишь толпу. Всегда стремилась к уединению, эксклюзиву…

— Не знаю, комплимент это или ты меня изгоем назвал.

— Ну изгоем ты точно никогда не была.

— Почему ты пошел за мной? Жена не взбесится?

Точно знаю, что взбесится, но все равно задаю этот вопрос.

— Она сейчас твоего красавчика окучивает.

— О, мне приятно, что ты оценил.

— Я не по мужикам, и ты это знаешь. Говорю скорее мнение своей жены, она полвечера им восхищается и сейчас вот прилипла. Но я спокоен — он на тебе залип и это видно любому невооруженным глазом. — Мишка делает паузу и вздыхает. — По-другому и быть не могло, и ты это знаешь… На тебе залипали всегда. Но тебе нравилось играть в неприступность.

Я должна думать о цели визита, есть ли сейчас чертова флэшка в его кармане. Или Патов уже все сделал? Как понять? Мы должны работать в команде, а вместо этого как два придурка сначала поддались запретной страсти, а потом разлетелись на осколки, причем в разные стороны, как два полярных спутника, которым не суждено находиться рядом по определению. Почему Штайн не могла послать со мной кого-то попроще? Она наверняка поняла, что нас тянет друг к другу. Скрыть это с каждым днем становится все невозможнее…

Выброси немедленно мысли про Макса и действуй. Ты должна добыть нужную информацию, иначе все станет только хуже. Давид разозлится. Достанется обоим. А что самое ужасное — я не могу противостоять своему отчиму, во всем подчиняться ему вынуждена. Потому что вот уже несколько лет, моя мать — его заложница. Я могла бы сбежать от Давида на свой страх и риск. Но не могу бросить маму, которая больна, и которую он прячет от меня. Позволяет редкие встречи… Только чтобы показать, что наживка, за которую он меня держит, все еще жива…

Ослепительно улыбаюсь Абакумову. Встаю со скамейки, подхожу вплотную. Обнимаю его огромное тело, он еще сильнее располнел, живот довольно большой… Ничего общего с Патовым и его идеальной фигурой, поджарой, мускулистой. Но Мишка не отвращает меня. Всегда чувствовала какую-то теплоту к нему, некое родство душ. Мы понимали друг друга с первого взгляда, во многом сходились во мнении… Мы отлично ладили, но только не в сексе… Сейчас я должна сыграть это притяжение. Но он же сразу раскусит фальшивую игру…

POV Патов

Я знал что этот вечер будет непростым. Но был настроен держаться ровно и холодно. Все летит к чертям, стоит только нам с Крапивой оказаться наедине в спальне. К такому не только я, но и она не готова. Это заметно по напряженной спине, нервозным рукам. Но отвечает все так же задиристо, надменно. Сам не понимаю в какой момент моя кровь вскипает, теряю контроль от сводящего с ума желания, которое неизменно охватывает, стоит ей лишь оказаться поблизости. Почему рядом с этой огненной бабой я теряю разум? Не могу сохранить трезвый рассудок, готов сдохнуть, лишь бы коснуться ее?

Прижимаю Крапиву к стене, совершенно себя не контролирую. Отпускаю желания на волю. Сминаю ее груди, ловя нежный судорожных выдох, жадно поглощая его, впитывая. А потом, совсем забывшись, лезу в трусы. Там горячо и влажно — теперь я знаю, что не противен ей. Ледяная Королева хочет меня… Это знание убивает меня, теперь будет еще сложнее держаться от нее на дистанции…

Но больше всего на свете я хочу просто коснуться губами ее губ. Почему не могу этого сделать? Что за гребаное табу? Смотрю, желаю неистово… Но не могу. Хочу, чтобы она сама сделала первый шаг. Чтобы попросила. Чтобы первой подалась навстречу…

Видимо я пиз**ц как многого хочу, потому что вместо поцелуя получаю охеренную пощечину, так что голова словно взрывается. Это не секс-игра в жесть, это реальный нокаут, от которого на лице останется синяк. Она остановила меня. Послала этим нахер. Показала, кто я для нее. Недостойный плебей, забывшийся и заслуживающий наказания.

Остается лишь как побитому псу свалить за дверь, и вспомнить что вообще-то у нас миссия. Которую никак нельзя провалить. Нужно добыть флэшку. Потому что иначе Крапива сама отправится флиртовать с хозяином дома. А я, как бы не злился сейчас на начальницу, стоит только подумать о ней рядом с огромным пузатым мужиком, смеющуюся, обнимающуюся с ним… кровь закипает и хочется грохнуть чертового богача.

Она спускается спустя минут сорок. Меня опять точно горячей волной накрывает. Сменила белое на черное. Невозможно понять, выбрать — что ей больше идет. Она неотразима. Облегающее, закрытое спереди, кружева, наталкивающие на мысли о изысканном нижнем белье… И до задницы, совершенной, упругой, округлой, о черт, я могу долго продолжать эпитеты для пятой точки Крапивы… так вот, разрез платья сзади — до самых трусиков. Интересно, где она взяла платье? Сменила ли белье? Те что я трогал — были влажные, в ее соках, которые были для меня… я возбудил ее.

Теряю нить разговора, поглощенный мыслями о начальнице, что вызывает усмешку у моей собеседницы. Она все поняла, проследила за моим взглядом.

— На нее всегда и все так реагируют, — хмыкает Нина. — Вы красивая пара. У вас серьезно?

У нас пиздец как серьезно, но я конечно не могу сказать об этом вот так прямо. Приходится строить из себя идиота и что-то бурчать о том, что Анжела прекрасная и очень красивая и в таком духе. Чушь, которая необходима женщинам. Меня от нее подташнивает, чувствую себя полным кретином — на роже след от удара, а я развешиваю вокруг розовые сопли. Но вынужден — на мою собеседницу действует безотказно, она заметно расслабляется — раз мы с Анж не в ссоре, значит ей нечего переживать за собственного мужа. Как везде и всегда, каждый трясется за собственные интересы.

Как и Крапива, которая недовольно смотрит на руку подруги, обнимающую меня за предплечье. Ревнует? Черт, я бы все отдал за то, чтобы это было так. Чтобы надменная рыжая сука испытала хоть толику моих эмоций. Которые проживаю день за днем, и лучше не становится, сколько не медитируй. Но сегодня я принял решение. Когда операция подойдет к своему завершающему этапу… не эта операция, а другая, гораздо более глобальная и важная для меня… когда придет время и мне больше не придется прятаться за маской — я поимею Анжелу Лозинскую. Во всех позах, во все дырки, как только пожелаю. Только это сможет потушить огонь, усмирить демонов, которых рыжая, сама того не ведая, вытащила наружу.

В конце лестницы по которой спускается Анжела — толпа фотографов. Но Крапива не реагирует даже на свет вспышек, которые при ее приближении начинают сверкать все чаще, точно жадные пираньи, поглощая, запечатлевая красоту и изысканность этой женщины. Которая неотрывно смотрит на нас с Ниной. И ее взгляд не обещает ничего хорошего.

Направляется к нам, но по пути успевает перекинуться парой фраз с двумя женщинами, и мужчиной с фотокамерой. Он говорит ей что-то, явно комплимент, она смеется в ответ.

Затем подходит к нам, взгляд направлен на мое плечо, которое в данный момент поглаживает хозяйка дома. Затем на меня смотрит, очень выразительно, невозможно не понять посыл: «Какого х*я ты обжимаешься с женой Абакумова, когда должен выуживать у него самого нужную нам информацию?»

И она права. Я слишком надолго завис рядом с совершенно неинтересной мне бабой. И только из-за взгляда Анжелы. Потому что почуял промелькнувшую в ее глазах ревность.

— С кем это ты сейчас болтала, дорогая? Не думала, что у тебя на моем вечере могут быть знакомые? — Нина обращается к Крапиве.

— Тем не менее, нашлись, — слегка наклоняет голову Анжела. — Я многих знаю.

— Да, конечно. Рекламный бизнес, я слышала ты на руководящей должности. Классно. Ты молодец.

Еще несколько бессмысленных фраз, и Крапива, заскучав, покидает нас. Вот тебе и ревность, Патов. Она снова подтерлась тобой как салфеткой и выкинула. Какое ревнует? Она забыла о твоем существовании.

С трудом подавляю порыв броситься вслед за Анжелой. Сейчас это точно не к месту. Мы очень элегантно, с ее легкой подачи, разыграли ссору влюбленных, теперь осталось только дождаться, когда желающие влезть, вмешаться, урвать кусочек, сами найдут нас. Меня уже окучивает жена. А это значит, что скоро до Крапивы доберется некогда влюбленный в нее супруг Нины. И пока я отвлекаю, моя… хотя какое, нахер, моя… Крапива сделает все что ждет от нее начальница.

От мысли что рыжая будет обниматься с огромным жирным боровом, что будет лапать ее своими пальцами-сосисками, кверху поднимается желчь.

POV Анжела

Мы еще минут сорок гуляем по саду с Мишкой, обсуждая прошлое. Уходим в самые затемненные уголки, но у меня нет ни малейших опасений. Я умею контролировать этого мужчину. Про себя и вовсе говорить смешно. Ни капли эмоций, разве что чуточку теплоты, потому что давно знакомы.

Играю интерес, притяжение и Абакумов ведется, словно не помнит прошлого. Когда возвращаемся к освещенной части сада — обнимает меня за талию, привлекает ближе.

— А как же жена? — спрашиваю игриво.

— Не напоминай. Ошибка молодости.

— Вот так заявление. Миш, ты меня расстраиваешь. Вы так давно вместе…

— Ненадолго. Скоро холостяком стану. Имей в виду. Первой тебе сказал, фору даю.

Снова заливисто смеюсь.

— Спасибо, ты ужасно добр.

— Только не говори что у тебя серьезно с белобрысым пижоном. Ты же никогда не велась на смазливые морды.

— Ты прав. С Максом ничего серьезного. Больше по работе пересекаемся. Он предложил пойти с ним на вечеринку, я согласилась…

— То есть не трахаешься с ним?

— Это грубо, Миш. Я не буду отвечать.

— Нинка уверена, что вы как кролики.

— Ей откуда знать?

— Вот и я о том же. Завистливая она. Устал от этого.

— Может просто устал? Отдохнуть надо? Развеяться?

— Давай сходим куда-нибудь на днях?

— Ты ведь еще женат, Миш, — но улыбаюсь зазывно, точно очень хочу пойти на предложенную встречу. — Выпить хочется, и в тишине посидеть…

Мне надо залезть в пиджак к другу, а для этого нужна камерная обстановка. Хотя с дрожью омерзения представляю, как все это буду проделывать.

Pov Патов

В конце лестницы, по которой спускается Анжела — толпа фотографов. Но Крапива не реагирует даже на свет вспышек, которые при ее приближении начинают сверкать все чаще, точно жадные пираньи, поглощая, запечатлевая красоту и изысканность этой женщины. Которая неотрывно смотрит на нас с Ниной. И ее взгляд не обещает ничего хорошего.

Впрочем, все это лишь игра. Крапива как по нотам разыгрывает ссору любовников, так непринужденно, что сам ей почти верю. Подходит, якобы ревнуя, но почти сразу удаляется, типа обиделась за то, что с другой флиртую. Все. Дорога к мужу подруги открыта.

Анжела уходит, и меня начинает разъедать ревность. Почти не слышу что там щебечет Нина, пытаясь произвести впечатление, или насолить подруге, или правда не прочь отдохнуть от мужа. Я же весь сжат в пружину, которая вот-вот выстрелит. Могу думать лишь о том, что сейчас делает рыжая.

Нина тащит меня по комнатам, точнее, это скорее два бальных зала, заполненных гостями. Показывает дорогущий антиквариат, картины. Меня охватывает ощущение нереальности происходящего. Бросаю взгляд на свое отражение в старинном зеркале и не узнаю… Весь этот вечер сюрреалистичен. Так не может быть. Устаиваясь в фирму, я понятия не имел что меня ждет… Отгоняю идиотские мысли, пытаюсь сосредоточиться и отделаться от хозяйки дома. Которая теперь решила познакомить меня чуть ли не с каждым гостем. Скоро не выдержу и пошлю ее подальше. И плевать. Анжела наверняка уже сделала больше половины нужных манипуляций…

Блядь, как же мне не нравится, что она это делает. Наизнанку выкручивает. Продолжаю улыбаться фальшивой улыбкой, откровенно скучая от тупой болтовни людей, мнящих себя богемой. И с облегчением вздыхаю, когда Нину отзывает кто-то и гостей. Быстро иду в сторону дверей, в которых исчезла Крапива. Они ведут в сад. Непроизвольно напрягаюсь услышав ее низкий смех. В последнюю секунду ныряю в кусты, потому что парочка болтая проходит буквально в сантиметре от меня. Я мог все испортить своим порывом. Но думал — вдруг Абакумов переходит рамки?

Как обычно оказался в нокауте. Красавице не требуется моя помощь. Она прекрасно себя чувствует.

Парочка проходит мимо меня, а меня буквально скрючивает болезненный спазм ревности. На которую не имею ни малейшего права. Какой же я все-таки кретин, что так реагирую.

— Не переживайте так, это же несерьезно, — раздается голос рядом, и я чуть не падаю, споткнувшись от неожиданности.

На лавочке возле кустов сирени сидит пожилая женщина. Несмотря на очевидный возраст, она невероятно хороша. Строгий брючный костюм, прическа а-ля тридцатые. Она похожа на Марлен Дитрих.

— Ваша рыжая красавица определенно играет роль.

— Простите, вы кто?

Как не стараюсь, не могу удержаться от этого вопроса, хотя по-хорошему надо просто встать и уйти.

— Подруга хозяев этого праздника. Как и вы. Не думаю, что вам что-то скажет мое имя. И пожалуйста, не пугайтесь. Я не журналист. И не полицейский. Вам нечего опасаться.

— Наверное вы писатель.

— В точку! Вы очень проницательны. И абсолютно правы. Именно поэтому я любопытна. Люблю подглядывать. Анализировать. Впитывать эмоции. Ни с чем не сравнимое наслаждение.

— Я могу знать ваше имя?

— Кто знает. Если любите читать…

— Но вы мне его не скажете?

— Я не тщеславна. Лишь хочу поблагодарить.

— За что?

— За вдохновение. Вы и эта рыжая — самая интересная пара на вечере. Кажется, у меня уже есть сюжет для нового романа.