Пекарня с сюрпризом для попаданки

Глава 1.

Ох, каким же правильным было решение помалкивать в тряпочку. Все, что происходило следующие несколько дней, повергло меня в неописуемый шок. Память восстановилась, если можно так сказать, так как память была не моя. Да-да, я переселилась в тело юной дочери хозяина пекарни под названием “Бискотти”. Да и папу моего зовут Джузеппе, вернее так: “папаша Джузеппе” – привычное к нему обращение. Дела в пекарне идут не очень, и это мягко говоря. Наша с Сабриной мама умерла около пяти лет назад, и папаша Джузеппе, вставший к печи с хлебом, умудрился развалить довольно успешный бизнес. Как он это сделал, я поняла в первый же день, когда нас привезли в пекарню. Она представляла собой двухэтажное здание в довольно оживленной части города. Первый этаж – это и была сама пекарня, второй – жилые комнаты. По времени уже было далеко не раннее утро, а пекарня только открылась, если судить по сонным лицам двух парнишек и одной дородной дамы. Отца отнесли на второй этаж, и к нему пришел через время лекарь. Он осмотрел отца и взял за это двадцать золотых. У отца вытянулось лицо, когда он услышал стоимость, но делать было нечего. Инквизитор надолго не задержался и, сообщив, что приедет позже проведать папашу, уехал решать проблемы, вызванные происшествием. Отцу был прописан покой. Естественно, постельный режим, а на сломанную руку и ногу были наложены повязки. Вот, собственно, и все лечение.

Находясь немного в шоке, да что там немного. Находясь в шоковом состоянии, ушла к себе в комнату, чтобы в тишине переварить все, что произошло. Но не успела даже сесть на постель, как в комнату вихрем занеслась Сабрина.

– Невероятно! Нас спас инквизитор! – девочку переполняли эмоции, и она не сидела на месте.

– Расскажи, что произошло, – прошу я ребенка, и та заскочила на кровать.

– Мы с папой пошли на городскую площадь, там бродячие артисты должны были давать представление. А еще папа обещал мне новое платье, – девочка произнесла это как-то с тоской. – Мы шли по улице, а старьевщик повздорил с тем вредным мужчиной и его женой, что открыл булочную на углу Ремесленной улицы, – девочка говорила так быстро, что я не могла уловить и обработать всю информацию. Еще и после обморока не очень хорошо себя чувствовала. – Папаша говорит, что они наши конкуренты, и из-за них у нас все так плохо с пекарней, – ну вот с этим я бы поспорила. День белый на дворе, а пекарня только открылась. Кому они в такое время хлеб продавать собирались? Когда даже в моем мире хлеб пекут по ночам, чтобы ко времени пробуждения всего города и завтрака на прилавках был свежеиспеченный ароматный хлеб. – Ну так вот, мужчина ударил ремесленника, а тот замахнулся кнутом, но лошадь старьевщика испугалась и понесла его. Он упал с телеги и расшибся, а телега наскочила на нас с папашей, и я думала, зашибла тебя насмерть, – на глазах девочки появились слезы. – Диана, я так испугалась. Ты не дышала, а у меня снова эта сила в груди появилась, и пальцы колоть стало. Я обняла тебя крепко-крепко, как ты меня учила, и подумала о чем-то хорошем, – я перевела взгляд на девочку и внимательно посмотрела. – Магия тебя оживила, – вдруг шепотом сказал ребенок и воровато огляделась по сторонам, убедившись, что нас никто не слышит.

– Магия, – повторила я еле слышно.

– Тише, тише! – Сабрина посмотрела на меня испуганно. – Ты же сама говорила, чтобы я это слово даже никогда не произносила, – девочка села ближе ко мне и отчего-то уставилась мне прямо в глаза. Я сперва не поняла, что она делает. Но когда у нее цвет зрачка изменился с ярко-голубого на зеленый, у меня по телу прошел мороз, словно меня обдали резко холодным потоком воздуха. Я отвела взгляд.

– Ты не Диана, – тихо прошептал ребенок. Я испуганно на нее посмотрела. Не ожидала, что меня так быстро рассекретят.

– Как ты поняла? – я не стала отпираться. Девочка видно, что умная не по годам. – И что это ты сейчас сделала?

– У Дианы было голубое свечение вокруг, а у тебя золотое, – объяснила девочка. – Получается, Диана умерла? – по детской щеке скатилась одинокая слезинка.

– Не плачь, зато ты спасла меня, – я взяла девочку за руки и погладила их большими пальцами. – Не знаю как, но тебе удалось меня притянуть в этот мир. Я ведь тоже умерла там, у себя, – не знаю, как утешить ребенка, так как слезы заструились у нее по щекам.

– А можно я буду звать тебя Диана? – девочка так доверительно заглядывает в глаза, что я не выдерживаю и сама начинаю хлюпать носом. Растрогала она меня. – Я бы не пережила, если бы …

– Можно, конечно, – прижала к себе ребенка. В каком бы мы мире ни были, дети везде дети и нуждаются в тепле, любви и ласке. – Тем более ты не поверишь, но меня тоже зовут Диана.

– А у тебя была сестренка? – девочка с любопытством смотрит на меня. Детская психика, видимо, устроена так, что некоторые негативные моменты пытается стереть. В данном случае это смерть сестры. Она не воспринимает этот факт, так как в ее теле теперь я.

– Нет, у меня никого не было. Ни сестры, ни детей, – даже грустно стало от этих слов. Помню, когда была маленькой, то часто просила у мамы сестренку или братишку. А мама грустно улыбалась в ответ и говорила, что подумает. Это потом, когда подросла, я поняла, что мама растила меня одна. И братику или сестренке взяться было неоткуда. Она и со мной одной еле сводила концы с концами.

– Значит, я буду твоей сестренкой, – подводит итог разговора Сабрина. – Но что же теперь будет? – и на личике девочки снова появилось грустное выражение.

– Что ты имеешь в виду? – девочка со скоростью света перескакивала с темы на тему.

– Папаша в постели, а на кухне теперь будет руководить эта противная Урсула, – и девочка сделала недовольное лицо.

– Урсула, – повторила я за девочкой. Как ведьма из сказки, имя лучше и не придумаешь. – А сыновья у нее Питер и Олаф, – вспоминала я все про эту женщину. Отец нанял ее давно, как только умерла наша мать. А теперь не мог уволить. А та наглая морда притащила на работу и двух своих оболтусов-сыновей и требовала с отца оплату, как за троих работников. Действительно, наглая и противная женщина.

– Да, дразнят меня и обзывают меня “поросячьими глазками”, – пожаловалась девочка, надув губки.

– Разберемся с ними, не переживай, – я прижала к себе ребенка. – Дай только освоиться немного.

– Было бы здорово выгнать их взашей, – предложила Сабрина.

– Неплохая идея, – поддержала я ребенка.

– А инквизитор красивый. И так смотрел на тебя. И на руках держал, когда ты сознание потеряла. Жаль, что он инквизитор, – снова перескочила на новую тему девочка.

– Глупости не говори, – я отчего-то смутилась. Скорее не от того, как на меня смотрел мужчина, а как я на него смотрела. И самое страшное, как реагировало мое юное тело. В своем мире мне было далеко за тридцать, я бы даже сказала под сорок. А здесь я молодая и красивая голубоглазая девица с пшеничного цвета волосами. Видимо, мои старенькие гормоны, почувствовав молодую кровь, решили пошалить.

– Да, ты права, нам надо держаться от него подальше, ведь он инквизитор, – Сабрина слово “инквизитор” произнесла тихо, с придыханием и выпучив глаза.

– Давай сперва с Урсулой и ее сыновьями разберемся, – предложила девочке, и та согласилась. На этом мы наше необычное знакомство и завершили. Еще и подошло время обеда, и Сабрина повела меня на кухню.

То, что мне придется туго, я поняла, как только увидела взгляд Урсулы. В нем были ненависть и презрение. Словно я была приживалкой, а не дочерью хозяина пекарни.

– Отца чуть в гроб не загнала. И ничего, как с гуся вода, – проговорила женщина, отвернувшись от меня к окну.

– Что вы сказали? – я растерялась от такого наезда.

– Что? – Урсула удивленно посмотрела на меня. – Я? Ничего.

– Но я же слышала, – я не унимаюсь.

– Вот же дура блаженная! – слышу голос женщины, но ее губы сомкнуты, и я выпучила глаза. – Тебе плохо, милая. “Что таращишься?”, – одновременно слышу и то и другое. Это что же получается, я слышу, что думает Урсула??? Батюшки! Что ж делать-то теперь?

– Диана, ты отнесешь папаше еду? – Сабрина шустро собрала поднос. Какая расторопная девочка. – А я нам накрою в беседке, – мне всунули в руки поднос. Я осторожно, медленно потопала на второй этаж к отцу.

Он лежал на постели и смотрел в потолок.

– Что же с вами будет? – отец скорбно поджал губы.

– Что ты имеешь в виду? –очень странное начало разговора.

– Тебе надо было выходить за того вдового фермера, что захаживал к нам весной. Я же видел, как он на тебя смотрел. Жила бы сейчас и горя не знала, – заворчал отец.

– Он же твой ровесник! – спасибо тому, кто оставил мне память той девушки, в тело которой я угодила. Иначе я бы попала впросак. И не единожды только за это утро. А так я всего пару раз ляпнула ерунду какую-то. И теперь очень надеюсь, что инквизитор не думает, что я пришибленная какая-то. Почему-то именно в его глазах хочется выглядеть нормальной.

– Ну и что? – отец даже губы поджал от недовольства.

– Ну и то, – ну, в самом деле, обсуждать с отцом такие интимные вещи как-то не хотелось. Тем более с чужим отцом. Все же я этого мужчину воспринимаю как совершенно постороннего человека. – Я разве здесь тебе мешаю?

– Диана, ты же видишь, торговля идет плохо. Мы еле сводим концы с концами. Я задолжал половине города. И чем раньше ты выйдешь замуж, тем меньше к тебе будет претензий, когда я умру, – выдает отец.

– Ну что ты о таком плохом думаешь? – я пытаюсь успокоить мужчину.

– Мы сегодня чуть не погибли, – злится отец.

– Но не погибли же, – стараюсь быть максимально беспечной, как и хозяйка этого тела.

– Ох, – завздыхал отец, – что ж вы с сестрой у меня такие недальновидные!

– Сабрина еще ребенок! – возмутилась.

– А она смотрит на тебя и все делает, как ты, – прозвучало как упрек.

– Кроме нарядов и развлечений ничего нет на уме, – продолжает ворчание папаша Джузеппе, а я вспомнила кое-какие фрагменты жизни героини. Хоть творила это не я, но стыдно стало мне. Диана только и бегала, что на представления всех артистов, что приезжали в этот городок. Падкая до развлечений, она хваталась за любую возможность уйти из дома и в большинстве своем просто гуляла. Не в городе, так в его окрестностях. А Сабрина, глядя на сестру, как на единственный женский пример в ее окружении, копировала все отрицательные черты ее поведения. Отцу не помогала, и потому он и нанял эту Урсулу, так как банально не справлялся. А будучи по натуре человеком мягким, прогнулся под вредную тетку, и теперь она чувствует себя хозяйкой в его пекарне.

– Пап, я исправлюсь, – я присела к мужчине на краешек постели, стараясь не прикасаться к поврежденным конечностям. К слову, лекарь просто наложил деревянные шины и зафиксировал повязкой, но даже не тугой. Надо что-то с этим делать. Как опытный турист, я сразу вспомнила все советы и рекомендации. Но позволит ли отец это все сделать? Ладно, сперва надо накормить. – Давай я тебя покормлю.

– Да я сам, – пытается отказаться от помощи отец, но встречает мой строгий взгляд. Видимо, это что-то новенькое. Похоже, прежняя Диана не имела в арсенале его, так как мужчина замер и послушно опустил сломанную руку, которой, к слову, намеревался есть.

Я кормила отца, а сама все вспоминала слова инструктора и пыталась их примерить к тем реалиям, что имела. Отец ел и даже не возмущался. После того как мужчина справился со всеми блюдами, уже встала с подносом в руках и хотела убрать его, но меня остановили слова отца.

– Ты сейчас была так похожа на мать, – и по щеке мужчины скатилась скупая одинокая слеза, которую он смахнул целой рукой.

– Все будет хорошо, пап. Доверься мне, – попросила и вышла. У самой отчего-то тоже ком в горле возник. Хотя я-то что тут растрогалась?

Отнесла поднос на кухню и снова получила от Урсулы ненавидящий взгляд.

– Вы всегда так поздно начинаете выпечку хлеба? – я строго посмотрела на женщину. Видимо, у меня нет времени на раскачку и надо брать все в свои руки.

– “ Тебе-то что?”. Да, всегда, – одновременно слышу и мысли, и слова работницы.

– Надо раньше, – интересно, а почему я слышу только ее мысли. Почему не слышу отца, к примеру.

– “Тебе надо, ты и начинай”. – первыми промелькнули мысли, и лишь спустя мгновение последовал ответ. – Ну так люди привыкли уже к обеду за хлебом приходить. Не стоит что-то менять, сеньорита, – Урсула насмешливо смотрела на меня.

– Завтра приходите к пяти утра, – придала лицу самое строгое выражение.

– “Щас, уже бегу!”, – снова мысли женщины оказались быстрее языка. – Конечно, как прикажете, – я кивнула и вышла во внутренний дворик. Он был маленьким, но уютным. Клумбы в каменных чашах, небольшой фонтанчик и в уголку беседка, увитая зеленым полотном цветов. Очень красиво и живописно.

Сабрина уже поела, и потому я быстро принялась за еду.

– Как папаша себя чувствует? – девочка пила отвар из трав. Видимо, аналог чая. Несмотря на то что мы обе дочки пекаря, на фигурах это никак не отразилось. Владелица моего тела явно за ним следила и ничего лишнего себе не позволяла. А может, это ее длительные прогулки дают о себе знать, не знаю. Сабрина, я бы даже сказала, худенькая для своего возраста.

– Не называй его так, прошу, – мне так резал слух это странное обращение “папаша”. От чужих его слышать было еще терпимо, но от Сабрины коробило невероятно.

– Как? – ребенок так привык к этому слову, что даже и не поняла, о чем я говорю.

– Не называй отца “папашей”, – уточняю просьбу.

– Но его так все зовут, – удивляется девочка.

– Называй его: отец. Хорошо? – я не знаю, как это объяснить. Не уверена, что девочка меня поймет.

– Хорошо, – немного растерянно соглашается Сабрина.

– Отец думает о смерти и о том, что оставляет нас на произвол судьбы, – признаюсь я Сабрине о беспокойстве отца. Сперва я не понимала, почему он так отнесся к обычному перелому. В моем мире это рядовой случай, а здесь чуть ли не смертный приговор. Это еще хорошо, что переломы закрытые, но если они останутся в том виде, в котором их оставил лекарь, то запросто могут неправильно срастись и причинять сильную боль в дальнейшем.

– Он теперь навсегда прикован к постели? – Сабрина со страхом смотрит мне в лицо.

– Нет, и мы поможем ему быстрее выздороветь. А еще нам надо выжить эту Урсулу, – к сожалению, союзником в этом мире является лишь девочка-семилетка. Доверять, полагаться и советоваться я могу только с ней.

– И как мы это все сделаем? – на личике ребенка любопытство и решительность.

– Сперва отец, а завтра начнем хозяйничать на кухне. А то Урсула возомнила себя здесь главной. Покажем ей, кто здесь настоящие хозяйки? – я ободряюще улыбнулась ребенку. Уверена, что подкинут еще много проблем нам эта дамочка и ее два увальня. Но делать нечего.

– Я помогу во всем! – детской решительности можно только позавидовать. – Мы справимся.