Пенелопа и прекрасный принц

Глава 10

Пенелопа прижимала бинт к Сашиной ране, чувствуя невыносимую тяжесть в груди. Этот человек спас ей жизнь. Неужели ценой собственной?

Хозяин уже послал за хирургом, мистером Фиппсом из Кумб-Степпинга. Тот жил в трех милях от Литтл-Марчинга.

Саша запротестовал слабым голосом, когда они сняли с него сюртук, жилет и рубашку. Он так и не успокоился, пока Меган не согласилась отойти от кровати и повернуться спиной.

А вот Пенелопу он просто молил остаться. Крепко схватил за руку, как будто ему становилось легче от одного ее присутствия. У девушки не хватило бы духу покинуть своего спасителя.

Сейчас он спокойно лежал вниз лицом, с закрытыми глазами, но не спал, дыхание было ровным, только немного тяжеловатым. Может быть, им повезет, и рана окажется не смертельной?

Пенелопа снова и снова перебирала в голове страшные события этого дня. Вот убийца кладет руку на плечо Деймиена. Потом замахивается ножом. Сама она замирает от ужаса. Она слишком далеко и ничем не сможет помочь! Сейчас принц умрет на ее глазах!

Никогда прежде Пенелопа не испытывала такого потрясения. Что-то сдавило ей горло. Время словно застыло. Она видела, как нож медленно, с неотвратимой точностью, приближается к сердцу Деймиена.

Когда Петри оттолкнул принца, а убийца вывернулся из рук слуги, Пенелопа как будто снова вернулась к жизни. Даже вид сумасшедшего, летевшего к ней с ножом, боль в окровавленных ладонях, которые она ободрала о каменную стенку колодца, не так испугали Пенелопу, как мысль, что Деймиен сейчас погибнет.

Девушка опустила взгляд на тяжелое кольцо у себя на руке. Старинное серебро тускло поблескивало. Пенелопа десятки раз видела его на пальце у матери, а еще раньше кольцо носила ее бабушка. Может быть, оно как-то связано с ее страстной потребностью знать, что у Деймиена все хорошо.

Пенелопа почувствовала, как в комнату вошел Деймиен. Слуги расступились.

– Саша, старый друг! – В голосе Деймиена звучали мягкие нотки, которых Пенелопа прежде не слышала. – За эту услугу я никогда не сумею расплатиться с тобой. Тебя будут чествовать на городской площади в Нарато. Мы устроим парад в твою честь.

Похоже, Деймиен сказал то, что нужно. Не стал высказывать ни благодарности, ни горя, ни сожаления. Сашино лицо вспыхнуло от радости.

– Я только исполнил свой долг, ваше высочество.

– Истинно так, но ты легко мог отступить в сторону и предоставить его телохранителям. Ведь это скорее их долг, а не твой.

– Пожертвовать собой – честь для меня.

– Я не позволю тебе жертвовать собой. Ты мне еще нужен. Скоро здесь будет хирург. Он заштопает тебя, и ты опять будешь проводить церемонии.

Деймиен говорил уверенным тоном, но Пенелопа видела, что он обеспокоен. Возможно, рана не задела важных органов, но она была глубокой и легко могла загноиться.

Саша погладил руку Деймиена.

– Не тревожьтесь, ваше высочество. Принцесса здесь, она меня исцелит.

Пенелопа удивленно посмотрела на раненого. Деймиен поймал ее взгляд и чуть заметно покачал головой.

– Не настолько ты плох, Саша. Хирург тебя вылечит.

– Мне не нужен хирург, если здесь принцесса. – Саша говорил со счастливой уверенностью.

– Деймиен, – прошептала Пенелопа. – Что это значит?

Саша услышал ее вопрос.

– Истинная принцесса Нвенгарии обладает даром исцелять больных и раненых.

Глаза Пенелопы расширились. Она открыла рот, чтобы возразить, – конечно, она умеет делать припарки или заваривать чай из трав, но это вовсе не означает, что она способна заживить глубокую рану или вылечить лихорадку.

Деймиен взял ее под руку и отвел в угол комнаты.

– Любовь моя, развесели его. Ты ему нужна.

Пенелопа смотрела на принца во все глаза.

– Ты что, с ума сошел? И когда ты собирался познакомить меня с этими обязанностями принцессы?

– Когда бы возникла необходимость. Как сейчас.

– Но я не могу исцелить его, – продолжала настаивать Пенелопа. – И что будет, если у меня ничего не получится? Он объявит, что я не настоящая принцесса?

– Нет, потому что ты его излечишь.

Она долго смотрела в его лицо, потом сказала:

– Но, Деймиен, я действительно не могу.

– Промой ему рану, потри спину. Сделай что-нибудь. Доверься мне.

Его взгляд потеплел. Когда он так смотрел, Пенелопе хотелось верить ему. Да, нельзя забывать, он – правитель, который умеет заставить людей делать то, что ему нужно.

Они оба стояли спиной к присутствующим в комнате. Пенелопа быстро обернулась и слегка коснулась губами его губ.

Это мимолетное прикосновение почти лишило ее последних сил, Пенелопе захотелось броситься в его объятия. Пусть он подхватит ее на руки, успокоит. Убийца так напугал ее не потому, что пытался убить ее, Пенелопу, а потому, что покушался на Деймиена.

Она вдруг поняла, что это уже не первое нападение. Это доказывали его торопливые ответы на вопросы Меган, к тому же Саша, да и все телохранители в точности знали, что надо делать.

От пережитого испуга Пенелопе хотелось прижаться к Деймиену, убедиться, что с ним все в порядке. Но Деймиен не был ранен, она – тоже, вместо них пострадал Саша.

Зрачки Деймиена расширились, черное расплывалось на темно-синем, он хотел ее.

Пенелопа прошептала прямо в его губы:

– Я попробую, ради тебя.

Она развернулась, оторвалась наконец от Деймиена и вернулась к Саше. Меган с тревогой следила за ней взглядом. Ей так хотелось верить, что волшебная сказка действительно стала былью, но даже она сомневалась.

Деймиен ждал. Ждал Саша. Ждали крестьяне и слуги принца.

Пенелопа с трудом сглотнула. В горле у нее пересохло.

– Мне понадобится кувшин с водой, – обратилась она к хозяину, стараясь говорить твердым голосом, – и крапива, чтобы остановить кровь. И лаванда, если есть.

Пенелопа его исцелила! По крайней мере, Саша в это верил. Деймиен наблюдал, как она промывает и перевязывает рану, забавляясь и все же испытывая за нее гордость. Легкими движениями Пенелопа поглаживала спину мужчины без всякого смущения и обычной девичьей робости.

Саша облегченно вздохнул и объявил, что боль ушла. Он хотел самостоятельно вернуться в дом, но Деймиен его остановил. Отдых после битвы, сказал он, – самая приятная часть доблестного поступка. Хозяин предоставил Саше комнату, чтобы тот спокойно поправлялся. Саша не стал спорить, а когда на следующий день почувствовал себя лучше, то вернулся к подготовке праздника и продолжал командовать из своей временной резиденции.

Деймиен отвел Пенелопу в сторону и с благодарностью поцеловал. Она взглянула на своего принца ясным взглядом, но он видел, что девушка взволнована. Оно и понятно. Деймиен собирался постепенно приучать Пенелопу к обязанностям и привилегиям нвенгарской принцессы, но так получилось, что все обрушилось на нее разом.

Так было и на празднике. События следовали одно за другим таким плотным потоком, что Деймиен бы не удивился, если бы Пенелопа, схватив рапиру, велела ему убираться в свою Нвенгарию и оставить ее в покое.

И первым событием оказалось явление принца-регента.

Он прибыл в королевской карете в сопровождении по крайней мере четырех дюжин конногвардейцев в двойном строю и со сверкающими саблями наголо. Принц-регент должен был остановиться в доме Трасков, самом большом жилом здании в округе. Это означало, что для нужд принца надо выделить целое крыло.

К счастью, семья в основном пользовалась восточным крылом, так что левое, под Сашиным неотрывным надзором, было несложно переделать в покои для английского монарха, точнее, для регента при его троне. Пенелопа понятия не имела, какими ресурсами располагает Деймиен, но в дом привезли огромную кровать, гобелены, – некоторые из самого Карлтон-Хауса, мягкие кресла, достаточно просторные, чтобы вместить телеса принца; посуду, канделябры, драпировки, скамеечки для ног, столы, обитые мягкими тканями скамьи, туалетные столики, кресло-каталку.

Меган и Пенелопа наблюдали за приготовлениями издали. Нвенгары не позволяли ни одной из них вмешиваться.

– Боже мой, – восклицала Меган. – У Кэти Роупер принц-регент никогда не останавливался. Я теперь сто лет буду рассказывать об этом.

Пенелопа же была рада, что хоть кто-то извлекает удовольствие из всей этой суеты. В доме царила полная неразбериха. Саша не переставал улыбаться Пенелопе и каждый раз, когда ее видел, подходил и касался ее руки. Сердце леди Траск раздирали противоположные чувства: с одной стороны, она была счастлива принимать в своем доме королевскую особу, с другой – «О Господи, а как же гостевые комнаты? Ими столько лет никто не пользовался!».

– Если я отправлюсь в Нвенгарию, – обратилась Пенелопа к Меган, пока они ждали карету регента, – ты поедешь со мной? Ну хотя бы ненадолго? Я буду так по тебе скучать. Честно сказать, не могу себе представить, что поеду совсем одна. Даже с Деймиеном.

Меган ответила не сразу. На горизонте уже показалось облако пыли, подгоняемое упряжкой лошадей и свежим бризом.

– Если не хочешь, я пойму, – продолжала Пенелопа, глотая комок в горле.

Меган покачала головой:

– Пенелопа, Деймиен говорит, мы не можем с тобой поехать, никто из нас.

Пенелопа застыла на месте.

– Что?!

Меган покраснела и не отводила глаз от приближающейся кареты.

– Я с ним уже спорила. Он говорит, что для меня или моего отца, или твоей матери это слишком опасно. Что его враги могут использовать нас, чтобы добраться до тебя или Деймиена. Он не сможет обеспечить нам надежную охрану.

Пенелопа сжала губы.

– Ах, вот как!

– Пенни, я думаю, он прав. Я не знала, что делать, когда тот человек кинулся на тебя с ножом. Сумела только нырнуть за колодец. Даже не смогла тебе помочь. – Меган выглядела огорченной. – А что, если из-за меня пострадаешь ты? Или Деймиен? Я тогда умру. Конечно, если убийца даст мне на это время.

– Но…

– Я привела все аргументы, которые только могла придумать: что я маленькая и не займу много места; что я сама могу за собой ухаживать и за тобой тоже; что я трусиха и на милю не подойду ни к какому убийце. Но Деймиен все отверг. Он и его люди будут охранять тебя, Пенелопа. Деймиен прав. Мы будем только мешать.

– Вы не будете мешать, – запротестовала Пенелопа, у которой сердце сжалось от боли.

– Будем. И ты сама это знаешь. Мы не будем знать, как себя вести, что делать. Вспомни, как Саша бросился тебя защищать.

– Мне не хотелось бы вспоминать об этом. – Во сне Пенелопа снова и снова переживала случившееся. Вот Саша толкает ее к каменной стенке колодца, накрывает собственным, таким легким, телом. Пенелопа, словно наяву, слышит его крик, когда нож вонзается ему в спину.

Она помнила, как расслабился Саша, с каким облегчением вздохнул, когда она промыла его рану в таверне, с каким торжеством объявил, что боль ушла.

Пенелопа и сама не знала, действительно ли она обладает неким даром врачевания, или Саша исцелился потому, что так сильно в нее верил. Тем не менее, Саша поправился очень быстро и без всяких осложнений. Свита Деймиена, даже его несколько циничный камердинер Петри, стала смотреть на Пенелопу с особенным уважением.

Сейчас Саша при всех регалиях стоял неподалеку от девушек. На нем был сюртук военного покроя, еще больше напоминавший форму, чем его прежний костюм. На груди позвякивали медали, лента сверкала так, словно он ее отполировал.

Ливреи остальных слуг тоже блестели как новенькие. Те, на ком было больше медалей, кружев, галунов, смотрели на других с явным превосходством. Руф и Майлз стояли, высоко задрав подбородки. На груди этих молодцов сверкало множество медалей, а на плечи давили ярды фестонов из золотой тесьмы.

Деймиен же, напротив, был одет в темный, черно-коричневый, почти будничный костюм. И хотя он явно был скроен дорогим портным с Бонд-стрит, его скучный темно-коричневый тон совершенно не гармонировал с яркостью нвенгарских ливрей.

Карета остановилась, дюжина слуг принца-регента закружилась вокруг нее, как пчелы возле улья. В этот момент Пенелопа поняла, почему Деймиен выбрал такой скромный наряд. Деймиен легко бы затмил принца-регента, оденься он в элегантный костюм или в пышный нвенгарский камзол. Однако по какой-то причине он решил этого не делать.

Лакеи извлекли регента из кареты, усадили его в кресло-каталку, осторожно уложив подагрическую ногу. Деймиен низко склонил голову, демонстрируя регенту все возможное почтение, потом пожал ему руку, как друг. Регент окинул завистливым взглядом атлетическое тело Деймиена, потом с некоторым самодовольством оценил его костюм.

Пенелопе казалось, она читает его мысли: пусть Деймиен красив и строен, зато регент одет значительно наряднее. Нвенгарский принц явно не имеет понятия, как следует одеваться.

Кресло с регентом покатили к пребывающей в экстазе леди Траск. В этот момент Пенелопа увидела выражение лица Деймиена – спокойное и уверенное. Он поймал взгляд Пенелопы и подмигнул ей.

В ответ Пенелопа нахмурилась. Этот человек мог завоевать сердце любого – Меган, ее собственной матери, а теперь вот принца-регента. Даже Майкл значительно изменил свое отношение к Деймиену. И каждый делал именно то, чего хотелось принцу, при этом из кожи лез вон, чтобы ему угодить.

Включая ее, Пенелопу.

Он сумел убедить Меган, Майкла и, наконец, ее мать, чтобы те отпустили Пенелопу с ним одну, без семьи, без друзей. Деймиен не стал советоваться с невестой, даже не упомянул об этом. Он принимал решение, потом завораживал всех вокруг и получал их поддержку.

Она мрачно взглянула на Деймиена и в ответ заработала еще одну обворожительную улыбку. Все бесполезно. Каждый раз, когда он ей улыбался, Пенелопа была готова сделать все, что ему вздумается ей приказать.

Девушка заставила себя снова нахмуриться, повернулась к принцу спиной и вошла в дом.

Об этом празднике потом еще много лет говорили в обществе. Принц Деймиен устроил пышное торжество. Для светских дам и джентльменов были раскинуты банкетные шатры, для деревенских жителей – столы на открытом воздухе.

Жители Литтл-Марчинга получили преимущество у стоек с угощением и во всех играх, а потому они держали головы чуть выше остальных деревенских гостей. Повсюду развевались английские и нвенгарские флаги. И каждый раз, когда регент появлялся на публике, его встречали восторженные крики. Принц кивал, приветливо махал рукой, наслаждаясь народной любовью и своей популярностью.

Были устроены скачки, бега для мужчин и детей, стрельба из лука. Цыганки предсказывали судьбу. Желающие играли в азартные игры, наблюдали за показательными боями нвенгарских борцов – эта борьба стала в деревне очень популярна. Фехтование, спортивные состязания, танцы для деревенской публики, кукольный театр, пантомима – всего не перечислишь.

Из Лондона прибывали все новые экипажи. Гости заполнили дом Трасков, все окрестные дома и гостиницы на многие мили вокруг. Были приглашены послы и другие сановные лица, гостившие у регента, а также его лондонский круг. Русские, французские, даже пьемонтские аристократы знакомились с Пенелопой, объявляли ее несравненной красавицей – ну разве не счастливец этот Деймиен, отыскал себе такую свежую английскую розу? Лондонцы жадно ее рассматривали и со слегка озадаченным видом поздравляли Деймиена, словно бы недоумевая, почему Деймиен захотел эту свежую английскую розу.

Пенелопа кланялась, пожимала руки, улыбалась, пока у нее не одеревенели мышцы лица. Деймиен, представляя невесту своим лондонским друзьям и знакомым, очень собственническим жестом держал ее за руку или за талию. Он как-то умудрялся дать каждому заметить одинаковые серебряные кольца на пальцах жениха и невесты, символ их принадлежности друг другу.

До самого вечера у Пенелопы не было ни единой свободной минуты, но, потом она все же ускользнула в прохладную тень беседки и присела там, слушая мелодичное журчание реки. Шум праздника долетал и сюда, потому что крайние шатры и палатки располагались не далее чем в двадцати ярдах от беседки, которую скрывали от них лишь густые заросли кустарника и деревьев.

Пенелопа сидела на ступенях, прислонившись к колонне и вытянув ноги. Она сняла шляпку и провела пальцами по растрепавшимся волосам.

Как много событий произошло с того дня, когда она впервые сидела здесь с Деймиеном, и он говорил ей, что влюбился. Своими поцелуями он разжег в ней неведомый прежде жар, убедил ее, что она, Пенелопа, и есть утраченная принцесса, очаровал всю деревню, рассказывал ей сказки, подарил исцеляющую силу и наконец устроил визит принца-регента.

Пенелопа чувствовала, что ловушка мягко, неспешно, но неотвратимо захлопывается. Она, как горлинка, зачарованно следит за приближающимся охотником и… доверяет ему. Ах, если бы охотником был не Деймиен! Он пленил свою жертву в тот самый миг, когда поцеловал ее на Холденовском лугу, и прекрасно знает об этом.

Девушка вышла из беседки и медленно побрела по тропинке к реке. Здесь было прохладнее. На отмелях поднимались плакучие ивы. Река весело журчала, а чуть дальше образовывала глубокий омут, где Пенелопа и Меган купались в детстве.

На берегу Пенелопа присела на толстое бревно, которое служило скамейкой, сбросила туфли, сняла чулки и опустила ноги в приятную прохладу воды. Если Деймиен увезет ее в далекую страну, она, возможно, никогда больше не вернется сюда, не увидит этого места, где ей всегда удавалось найти успокоение и тишину. Он увезет ее от матери, от Меган, от этих рощ, от ее волшебных сказок.

Девушка сжала кулачки. Нет, не увезет. Она не обязана подчиняться его приказам лишь потому, что он и Саша засыпали всех историями о пророчествах и принцессах, ради своего удовольствия превратили Эшборн-Мэнор в летний дворец.

Да, он очаровал ее. Да, она почти влюбилась в него. Но он не может отнять у нее все.

– Пенелопа! – Голос Деймиена долетел с вершины холма, глубокий, бархатистый, с ясно различимым гортанным акцентом.

Пенелопа слышала, как он спускается с холма не по тропе, а напрямик, через папоротники, но не подняла взгляд, продолжая следить за спокойным течением реки.

– Опасно бродить тут в одиночестве. – Он шлепнул ладонью по ветке над головой у Пенелопы. – Не думаю, что Александр послал всего одного убийцу.

Пенелопа не поднимала глаз от воды.

– Мне ничто не грозит, ваше высочество. Я решила не становиться вашей принцессой и не выходить за вас замуж.