Пенелопа и прекрасный принц

Глава 7

Сидя перед камином в панталонах и нижней расстегнутой до пояса рубашке, Деймиен услышал шум и плач в комнате леди Траск.

Петри подошел к двери и выглянул, несколько секунд он смотрел, потом захлопнул дверь и вернулся к своим делам – продолжил наливать Деймиену стакан бренди.

– Это леди Траск, ваше высочество, – прокомментировал он. – Наверняка расстроена потерей рубинов.

– Гм… Не думаю. – Он взял бренди и стал согревать бокал в ладонях. Он слышал, как только что открылась и тихонько закрылась дверь, и решил, что ее любовник Тэвисток зашел к ней о чем-то поговорить. – Полагаю, у нее есть кое-что поважнее рубинов.

Петри с сомнением покачал головой.

Петри, камердинер Деймиена, был лишь на несколько лет старше самого Деймиена. Они вместе выросли: Деймиен – чтобы править, Петри – чтобы служить. Петри последовал за ним в ссылку. Отыскал его в лесной глуши, полуголого и дрожащего, куда его без всяких церемоний зашвырнули люди его отца. Каким-то образом Петри сумел проследить за ними, пройти перевалы и спуститься в долину Дуная раньше, чем до принца добрались волки. Деймиен прекрасно знал, что если бы не Петри, он давным-давно был бы мертв.

Несмотря на разницу в положении, Петри был ему ближе, чем брат. Они чувствовали настроение друг друга и могли угадать, что скажет другой, прежде чем тот открывал рот.

Петри с воодушевлением гонялся за женщинами. Положение камердинера принца давало ему определенные преимущества среди прислуги благородных европейских дам. Пока герцогини и графини сражались за внимание принца, Петри соблазнял их служанок.

– Пока мы здесь, веди себя прилично, – распорядился Деймиен по приезде в Эшборн-Мэнор.

Петри распахнул невинные голубые глаза.

– Разве я когда-нибудь позволял себе иное? Разве я не понимаю приличий?

Он действительно понимал, в этом Деймиен на него полагался. Принцу ни разу не доводилось выручать Петри из деликатных положений, даже когда тот крутил романы сразу с несколькими женщинами. Этот малый знал, как ухаживать, как соблазнить и как потом расстаться без обид с обеих сторон. Деймиен невольно им восхищался.

Деймиен цедил свое бренди и прислушивался к тому, как домашние пытались успокоить рыдающую хозяйку дома. Стены Эшборн-Мэнор были достаточно толстыми, но двери без конца открывались и закрывались, так что в покои принца долетало множество звуков:

– Миледи, миледи, не надо…

– Она ранена! Видите, кровь!

– Что же случилось?

Последний вопрос принадлежал Пенелопе. Ее мягкий голос прерывался от волнения. Тут дверь захлопнулась, обрывая слова девушки.

Деймиен улыбнулся в бокал. От ее голоса у него закипала кровь.

Лучше бы этого не было. Деймиен выжил лишь потому, что не позволял себе никаких чувств. Флиртовать – да. Соблазнить – пожалуйста. Но никаких чувств.

Околдовывай женщину, наслаждайся каждым мигом в ее обществе – на этом все. Такими вот он руководствовался принципами. Многие женщины, с которыми он имел дело, женщины из высшего общества: вдовы благородного происхождения, замужние дамы, куртизанки высокого полета, – делали то же самое. У них не было ни малейшего желания позволить Деймиену разбить свое сердце, а у него не было времени на связь, тянущуюся долее нескольких дней, точнее, ночей.

И все это изменилось от единственной улыбки на губах Пенелопы.

Прошло немного времени, и Деймиен услышал, как она выходит из комнаты матери.

– Спокойной ночи, мама, – уверенным тоном проговорила девушка и захлопнула за собою дверь.

Деймиен ухмыльнулся. Мать была слабой и стонущей, дочь – воплощение силы. Деймиену нравилось, что Пенелопа – решительная девушка.

Нет, не так. Ему нужна именно такая.

– Что-то смешное, ваше высочество? – спросил Петри, добавил бренди в стакан Деймиена, налил немного себе и сел напротив принца, избрав менее удобное кресло, чем у хозяина. Петри постоянно давал понять Деймиену, что они происходят из разных слоев общества, и он, Петри, не намерен этого забывать.

– Я размышляю об иронии, Петри. – Деймиен отхлебнул старого бренди. – Что я ожидал здесь найти? Я уже и сам не помню.

– Нелепо хихикающую европейскую принцессу без подбородка и с дурным запахом изо рта. Во всяком случае, так вы говорили.

– А нашел прекрасную женщину со стальным сердцем; – Он мрачно заглянул в свой стакан. – Я говорю как болван из дурной нвенгарской драмы.

Петри усмехнулся, его смуглое лицо сморщилось.

– Я знаю, что вам нужно.

– Хороший пинок в зад?

– Капельку яда укусившей вас змеи. Вы хотите эту женщину.

Деймиен фыркнул.

– Так и есть. Неужели заметно?

– Вам, пожалуй, следует носить более просторные панталоны, ваше высочество. Во всяком случае, пока мы не покончим со здешними делами.

– Очень забавно, друг мой, очень забавно.

– Просто вам нужно снять напряжение.

Деймиен помотал головой. Он и представить себе не мог, что пойдет к другой женщине после того, как повстречался с Пенелопой. Все его прежние женщины, даже усыпанные драгоценностями графини и прекрасные герцогини, бледнели по сравнению с этой золотоволосой английской девушкой с зелеными глазами.

– Я не нанесу ей такого оскорбления, не пойду к куртизанке лишь для того, чтобы расслабиться. К тому же, я думаю, это не поможет.

– Конечно, не поможет. Я совсем не это имел в виду. Я имел в виду ее.

Деймиен вдруг ясно представил Пенелопу, лежащую под ним на кровати: волосы разметались по подушке, глаза потемнели от страсти. Он будет целовать ее отвердевшие груди, брать в рот нежные соски.

– Соблазн велик, Петри, – отвечал Деймиен. – Но я не могу нарушать церемониал. От него зависит пророчество. К тому же Саша меня убьет.

– С каких это пор, ваше высочество, вы стали соблюдать правила? – спросил Петри. – И подчиняться Сашиным фантазиям? Мне кажется, он слегка помешался на этом пророчестве.

– Это точно, – согласился Деймиен. – Но он выжил в темнице лишь потому, что верил, будто магия вернет меня к нему. И я действительно к нему вернулся, и теперь он считает, что это случилось из-за пророчества. В нем – вся его жизнь.

В пророчестве утверждалось, что Деймиен женится на принцессе, у них родится ребенок, который станет гордостью Нвенгарии. При Деймиене и этой принцессе Нвенгария объединится, и закончатся беды, которые преследовали страну при отце Деймиена.

Если ребенок будет зачат до обручения, он станет незаконным, его или ее не признают наследником, и пророчество не сбудется. Он едва не уложил Пенелопу на траву сегодня на том лугу и не взял ее. Желание его обуревало, а она не сопротивлялась.

Слава Богу, что вовремя появился Саша и остановил их. Интересно, он это спланировал заранее? Или это действовало пророчество, толкнуло Сашу в нужное время в нужное место, чтобы ребенок не был зачат слишком рано?

Либо он сам становится таким же безумным, как Саша, либо…

Деймиен никогда не верил в магию, но люди в его стране верили. Несколько месяцев назад он вернулся домой после долгого и опасного путешествия и встретил очень холодный прием. Люди боялись и ненавидели отца Деймиена. Его долгое правление принесло стране одни несчастья. Последняя болезнь принца-императора длилась целый год. Правление в это время, прячась в тени трона, осуществлял великий герцог Александр, глава герцогского совета. Он сумел захватить власть, отняв ее у принца-императора.

Александр, ровесник Деймиена, с холодными и беспощадными синими глазами на смуглом лице, сделал все возможное, чтобы не позволить принцу вступить в наследственные права. Он очень определенно дал понять: Деймиен должен быть лишь номинальной фигурой, марионеткой в руках Александра.

Народ Нвенгарии желал иметь символ, которому можно поклоняться. Что же, пусть этим символом станет Деймиен. Все остальное будут делать Александр и совет.

Когда Деймиен попытался арестовать Александра за измену, гвардия ему не подчинилась. Она полностью находилась во власти герцога. Дворцовая стража и милиция проклинали отца Деймиена и вместе с Александром радовались концу правления принца-императора.

Однако пророчество существует, заявил Александр. Глаза его светились ледяным блеском, рубин в ухе сверкал, словно капелька крови. Пробный камень истинности прав Деймиена на трон. Если проверка будет неудачной…

Предсказание, что принц-император отыщет давно потерянную принцессу из древнего рода принца Августа и объединит коронные владения Нвенгарии, было с колыбели известно каждому ребенку.

Недрак, старейшина совета магов, заявил, что все знаки указывают на Деймиена, именно он должен осуществить пророчество. Александр держал Недрака в кулаке, но глаза старика блестели от предвкушения – он тоже верил в магию.

Слухи о том, что скоро сбудется древнее пророчество, распространились очень быстро. Толпа, якобы мирная, окружила замок, чтобы подтолкнуть принца на это смехотворное предприятие. Александр не позволил себе даже улыбнуться, да он никогда и не улыбался, но умудрился при этом выглядеть удовлетворенным – Деймиен не мог отказаться, и Александр это знал.

Деймиен, как положено, произнес перед собравшимися речь с балкона имперского замка, собрал вещи и, по слову истеричного мага и полоумного советника, отправился в тысячемильное путешествие на поиски деревни Литтл-Марчинг в Оксфордшире.

Деймиен помнил лица своих подданных, когда он со свитой покидал Нарато, помнил, как жители выстроились вдоль улиц, чтобы проводить его радостными криками, как блестели их глаза надеждой и гордостью. Деймиен – новый принц-император, он отправляется исполнять пророчество, скоро Нвенгария вновь будет процветать!

Вот почему Деймиен собирается выполнять все, что говорит ему Саша, соблюдать все ритуалы и притворяться, что верит в них. Он поднимет Нвенгарию из праха, в который поверг ее отец, и во что бы то ни стало спасет свой народ от Александра.

На самом деле ни он, ни Александр ни в какие пророчества не верят, однако сейчас Деймиену приходится признать, что Саша, возможно, прав насчет этого предсказания. События, происшедшие с тех пор, как он покинул Нвенгарию, подталкивают его к этому признанию. Словно некая волшебная сила безошибочно привела Деймиена к Пенелопе. И в тот же миг он влюбился.

Деймиен очнулся от своих мыслей и увидел, что Петри усмехается ему в лицо.

– Ты что смеешься? – раздраженно спросил принц. Ухмылка Петри стала еще шире. Он поставил стакан и поднялся на ноги.

– Хочу вам кое-что показать. – Он подошел к кровати Деймиена, отодвинул ночную тумбочку и откинул панель, размерами с дверь, в стене около кровати. – Я нашел ее, когда проверял комнату. За стеною здесь есть проход.

Петри всегда обыскивал покои Деймиена, даже если их уже осмотрели телохранители. Убийцы могли выскочить, как чертик из шкатулки, и выстрелить в Деймиена из чего угодно, а потому Петри, никому не доверяя, не успокаивался, пока лично не проверял все помещения. Ведь вопрос был не в том, что подосланные Александром убийцы могут напасть, вопрос был только в том, когда это случится.

Деймиен поднялся из кресла.

– Куда он ведет?

– Недалеко. Он тянется вдоль коридора и кончается в последней спальне на этаже.

Деймиен приподнял брови.

– Гм… Интересно, зачем человек строит дом с потайным ходом, который ведет из одной спальни в другую?

– Не могу себе представить, – отвечал Петри. Глаза его весело поблескивали.

– Должно быть, прапрадед Пенелопы был изрядным повесой. В чью же спальню ведет этот ход?

Петри опять ухмыльнулся.

– Желаете взглянуть?

И он с готовностью поднял свечу. Черный прямоугольник, убегающий в пустоту, чуть не заставил Деймиена содрогнуться, но он быстро с собой справился.

И Петри повел принца в молчаливую темноту, которая тут же расступилась перед огоньком свечи. Коридор с низким потолком шел все время прямо – это крыло здания было относительно узким. Примерно через пятьдесят ярдов каменная стена закончилась – казалось, архитектор забыл о своем намерении устроить потайной ход и вернулся к возведению самого дома.

Петри указал направо, на деревянную панель, которая проходила позади спален. В нескольких футах от пола виднелась маленькая дверца на петлях.

Петри молча ее распахнул. Деймиен присел и заглянул внутрь. Обзор наполовину закрывала тумбочка, но Деймиен все равно увидел массу интересного. Комната служила спальней, очень милой девичьей спальней. У кровати были выкрашенные белым опоры с нежно-зеленым резным узором. Над постелью нависал зеленый же узорчатый полог. У камина стояло кресло, прикрытое той же тканью, что и полог – удобное место для чтения книг, которые валялись рядом. Вероятно, это и было собрание сказок Пенелопы. Рядом стоял письменный стол с аккуратной стопкой бумаги. Стул находился в точности напротив стола, как будто Пенелопа, заканчивая работу, специально устанавливала его как можно ровнее. Деймиен улыбнулся при этой мысли.

Сама Пенелопа сидела у туалетного столика в противоположном конце комнаты. Глядя в овальное зеркало, она расчесывала свои прекрасные золотые волосы. От движений щетки волосы потрескивали. Целуя Пенелопу в беседке, Деймиен касался ее волос – теплый шелк струился у него между пальцев, мягкий, душистый, благоухающий лавандой, которой она, должно быть, споласкивала голову.

Глядя на свое отражение, Пенелопа медленно водила щеткой по волосам, а мысли ее, казалось, витали за много миль от этой спальни. На девушке был один только халат, надетый, видимо, на ночную рубашку. Вышивка на халате почти в точности соответствовала цвету полога и покрывал. Деймиен любовался грациозными движениями стройных рук. Если Петри думал, что это зрелище снимет его возбуждение, то он очень сильно ошибался.

Молча улыбнувшись, Петри указал принцу на петли другой дверцы – побольше, похожей на ту, что была в комнате самого Деймиена.

«Мне следует оставить ее в покое, – думал принц, – дать ей возможность привыкнуть ко мне и приготовиться к тому, что ей предстоит».

Проблема заключалась в том, что у него совсем не было времени. Если бы впереди был год, он ухаживал бы за ней мягко, соблазняя ее словами и подарками и маленькой отрадой – своими поцелуями. Деймиен умел соблазнять. За годы ссылки он стал экспертом и превратился в лучшего игрока во все альковные игры. Он понял, что единственный способ остаться в живых – это изображать любвеобильного принца, забавного, беспечного, думающего лишь об очередной женщине в своей спальне.

Но это чисто внешнее. Втайне же он сохранял руку на пульсе европейской политики, устанавливал связи в ожидании того дня, когда унаследует трон своего отца. Этот день пришел раньше, чем ожидал Деймиен, но связи уже были.

Отец ждал, что если убийцы не покончат с Деймиеном, то он умрет из-за крайней бедности в какой-нибудь романтичной нищенской комнатке в Париже или, к примеру, в Риме. Вместо этого Деймиен возвратился с деньгами и влиятельными связями – результатом надежных и удачных вложений и нескольких лет осторожного развития успехов. В конце концов, все окупилось, и теперь он мог вести вполне элегантный образ жизни.

К Иванову дню Деймиен должен вернуться в Нвенгарию вместе с Пенелопой. У него не было времени для неспешного обольщения. Надо действовать уверенно и быстро, но так, чтобы ничего не произошло преждевременно. Любой взрослый мужчина, тем более принц, может сойти от такого с ума.

Панель выходила в проход. Деймиен обошел тумбочку и оказался в комнате. Петри услужливо прикрыл за ним дверцу.

Пенелопа увидела его в зеркале. Рука со щеткой застыла в золотистом облаке ее волос. Она не вскрикнула, не обернулась, гневно требуя объяснений, а просто смотрела на него зелеными глазищами и ждала.

Желание закипело в его крови. Что бы ни утверждало пророчество, эта женщина была прекрасна. А в дезабилье – неотразима. Волосы спускались до бедер тяжелой волной темного золота, в нем поблескивали более светлые прядки, словно путеводные нити, притягивавшие взгляд, который невольно пробегал вниз по всей их длине.

Ему вдруг представилось, как эти волосы струятся по их обнаженным телам, как сливается жар их разгоряченных тел, пока он медлительными, чувственными движениями овладевает ею… Дыхание стало причинять ему боль, и не только дыхание, но и некая часть тела.

«Не сейчас, – одернул он себя. – Все равно она скоро окажется в моей постели. И тогда…»

Это «и тогда» завораживало его мысли.

Она тоже испытывала желание, Деймиен это чувствовал. В отличие от высокородных дам, которые стремились к любовным утехам, Пенелопа не подала ни одного знака – ни лукавых взглядов, ни приглашающих улыбок, ни покачивания бедер, ни «случайного» взмаха юбкой, когда обнажается обтянутая шелком щиколотка.

Пенелопа просто хотела его, в ней горело то же мощное первобытное желание, которое сжигало самого Деймиена. Какая-то невидимая сила притягивала их друг к другу и диктовала им, что они при любых обстоятельствах должны быть вместе. В этой силе ощущалась бездумная непреклонность, ей не было дела до их мыслей и чувств, они должны быть вместе – и все.

И эта бездумная сила толкнула его к Пенелопе, превратила его жажду в пожар.

Пенелопа видела в зеркале, как к ней приближался Деймиен, и не могла пошевелить даже пальцем. Ей и раньше казалось, что в официальном костюме и галстуке он очень красив, но сейчас, полураздетый, в распахнутой, свободной рубашке он казался прекрасным необузданным варваром. Возможно, он действительно принц, но никаких следов цивилизованности в нем сейчас не было.

Увидев его впервые верхом, она почувствовала то же самое – вот человек, который пребывает в гармонии с дикой природой. Из того, что ей случалось читать, Пенелопа знала, что правители Нвенгарии жестоки, они ближе к английскому средневековью, чем к современным монархам, которые больше интересуются модой, чем вопросами власти.

Политические дебаты в Нвенгарии могли кончиться дуэлью со смертельным исходом, причем прямо в зале совета. Разумеется, в Англии мужчины тоже стрелялись на дуэлях, но тут существовала масса правил, даже некий налет респектабельности. Нвенгарцы же ходили вооруженными и с яростью бросались друг на друга при одном лишь косом взгляде.

Глядя на Деймиена, на его разметавшиеся по плечам волосы и красивое узкое лицо, так отличающееся от лица обычного англичанина, Пенелопа легко могла вообразить, как он выхватывает меч из ножен и вонзает его в грудь своего врага прямо посреди зала советов.

Деймиен остановился у нее за спиной. Жар его тела прожигал ее насквозь. От него слегка пахло бренди. Она молча продолжала сидеть, глядя на него в зеркало. Деймиен собрал ее волосы, приподнял над затылком и разжал пальцы. Пряди, как золотые ручьи, заструились вниз по его рукам.

– Мне жаль, – наконец произнес он, – что я доставил столько неприятностей вам и вашей семье. Но мой приезд был необходим.

– Чтобы найти вашу принцессу, – пробормотала Пенелопа.

– Чтобы найти вас.

Он провел щеткой по ее волосам, потом кончиками пальцев дотронулся до ее шеи – очень нежное прикосновение очень сильного человека.

– Вам не следовало являться ко мне в спальню, – наконец произнесла Пенелопа.

Он еще раз погрузил щетку в ее локоны, нагнулся и прижался щекой к щеке Пенелопы. Отросшая за день щетина царапала ей кожу.

– Тогда прикажите мне уйти.

Она открыла было рот, чтобы отослать его прочь… а потом закрыла. Вся ее решительность и готовность к сопротивлению, не оставлявшие ее в павильоне, куда-то исчезли.

– Но вы ведь не можете, правда? – спросил он. Спросил очень серьезно, без тени насмешки.

– Нет.

Деймиен опустил щетку и обнял ее, положив ладони чуть выше ее груди.

– Это все пророчество. Оно хочет, чтобы мы влюбились друг в друга.

– Пророчество – это только предсказание, – удивленно возразила Пенелопа. – Оно не может чего-то хотеть.

Не может? Сквозь тонкий халат и рубашку Пенелопа чувствовала, как горячи у него ладони. Внезапно она ощутила острое желание сдвинуть их ниже, себе на грудь. Лицо ее вспыхнуло, но желание не проходило.

– Это пророчество – древняя магия, – стал объяснять принц. – Его сотворили сотни лет назад, когда линия принца Августа была прервана. Возможно, время превратило его из простых слов во что-то более мощное. Наверное, оно настолько верит в себя, что и нас заставляет верить.

В зеркале сливались взгляды синих и золотисто-зеленых глаз.

– Я бы сказала, что это все смешно, если бы не чувствовала…

– Я знаю, что вы чувствуете. – Его рука скользнула в вырез халата и сквозь тонкую ткань рубашки погладила верхушки грудей. – Я чувствую то же самое. Мы должны быть вместе. Я не верю, что пророчество позволит нам свернуть с этого пути.

Пенелопа опустила взгляд. Ей нравилось ощущение его рук на своем теле, ей хотелось, чтобы они были везде. Нет, не хотелось, ей нужно было, чтобы они были везде, нужно с бездумной, яростной неотвратимостью.

Деймиен чуть заметно улыбнулся. Он подошел к опасной грани, но верил, что сумеет сдержаться. Он мог получить ее, может быть, дать почувствовать, что их ждет впереди, но не брать до конца, не нарушать установленных Сашей правил. Он ведь мастер в этом деле и может многое показать ей, не проникая внутрь.

Деймиен видел, что его прикосновения волнуют ее, но она не отстраняется, глупо хихикая, не разыгрывает скромность. Ей свойственна скромность, но не жеманство. Ведь она целовала его в беседке у реки, целовала страстно, Деймиен чувствовал, насколько сильно в ней желание.

Он провел пальцами по изгибу ее груди и ощутил, как отвердели и приподнялись соски. Кровь закипела у Деймиена в жилах, вся необузданность его предков выплеснулась на поверхность. Ему хотелось швырнуть ее на ковер и получить все сразу, в один миг. Его отвлекла лента на ее туалетном столике. Не стоит торопиться, предварительная игра тоже не помешает.

– Я дважды была помолвлена, – сообщила Пенелопа.

Деймиен наклонился и провел языком по маленькой раковине ее уха.

– Я знаю. Мне рассказала мисс Тэвисток. – В нем вдруг заговорил инстинкт, ему хотелось защищать ее, отомстить за нее. – Если позволишь, я вызову этих джентльменов на дуэль и накажу их за то, что они причинили тебе боль.

Глаза Пенелопы расширились, золотые искры ярче разгорелись в зелени ее зрачков. Кровь предков продолжала бушевать в Деймиене, побуждая его разыскать негодяев и заставить их очень и очень пожалеть, что они посмели обидеть Пенелопу. Словно почувствовав его гнев, она быстро проговорила:

– Я сама разорвала обе помолвки и отказалась от них. Никто из них меня не бросал.

– Если бы они хорошо к тебе относились, ты бы так не поступила.

Пенелопа сглотнула.

– Мистер Уайт… Рубен… Я случайно узнала, что ему нужен брак ради выгоды. Его выгоды. Я невольно услышала, как он говорил приятелю, что с моим приданым и семейными связями он сумеет заплатить долги и хорошо устроиться в жизни. И тогда ничто не помешает ему вернуться к своим любовницам. К обеим. Он сказал, что это самые красивые женщины в Лондоне. Ничего общего с его слишком пухлой, бледноволосой будущей женой.

Закончив рассказ, она резко втянула воздух, как будто эти слова причинили ей боль, и она никогда не собиралась произносить их вслух.

– Гм-м… – протянул Деймиен. – Я передумал и не собираюсь его щадить.

Любой мужчина, который видел эту женщину и считал ее «слишком пухлой» и «бледноволосой», должен быть идиотом или слепцом.

Ничтожная добыча для его шпаги.

– Где я могу найти этого мистера Рубена Уайта? – Он поцеловал ее в щеку и не спеша развязал тесемки ночной сорочки. – Я пошлю за ним Петри и поговорю с ним.

– Деймиен!

У него перехватило дух – так ему нравилось смотреть, как она выговаривает его имя. Нравилось, как язык прикасался к зубам, произнося «Д», нравилось, как сжимались губы на «м».

«Любовь моя, повтори еще раз».

– Это давно не имеет никакого значения, – говорила Пенелопа. – Я хотела объяснить другое. Ему нужна была женитьба ради выгоды. И тебе тоже.

Тесемки ночной сорочки упали, пальцы Деймиена скользнули внутрь и нащупали обнаженную плоть ее груди. Он испытывал эрекцию с тех пор, как вошел в спальню, сейчас она стала еще сильнее и невыносимее. Деймиен чувствовал, что теряет над собой контроль. Надо уходить.

«Не сейчас. Еще немного, еще минутку».

– Я не хочу выгоды, – говорил Деймиен, пока в его мозгу вспыхивали сцены ночи после их обручения. Да, ленты очень пригодятся. Может, стоит начать учить ее прямо сейчас? Некрепко связать ей руки за спинкой стула, распахнуть на ней рубашку, просунуть пальцы ей между ног…

– Значит, – произнесла Пенелопа, – ты должен жениться на мне, чтобы исполнить пророчество и спасти свое королевство. Мне нужен муж, во всяком случае, моя мать очень хочет, чтобы он у меня был. Она имеет пожизненное право на этот дом, но содержать меня – дорого.

Он поцеловал ее в макушку, пальцы тем временем исследовали более потаенные места. Плотные соски твердели от его прикосновений. Деймиен начинал терять нить разговора. Он прекрасно знал английский, но сейчас мозг переключился на нвенгарский, и ему приходилось напрягаться и переводить.

– Ты же не вещь, чтобы передавать тебя из рук в руки.

Пенелопа грустно улыбнулась.

– Я отлично понимаю суть аристократических браков. Чем более знатная семья, тем легче там дочь становится вещью, которую, как ты сказал, передают из рук в руки. Браки происходят совсем не так, как в волшебных сказках, где люди влюбляются и потому живут счастливо всю оставшуюся жизнь. В жизни все сводится к другому: сколько земли получит жених, какие приобретет связи, как отец невесты поможет его карьере в палате общин?

Он бы рассмеялся, но не мог этого сделать, пока ее глаза туманились такой грустью.

– Ты все правильно говоришь. Я и сам достаточно осведомлен об аристократических браках.

И действительно, ни один из знакомых ему герцогов, герцогинь или принцев не женился по любви. Дело было лишь в связях, в том, кто кому родня. Герцоги содержали любовниц, а герцогини искали утешения у Деймиена. Жениться ради династических амбиций, для души иметь любовницу – вот неписаный закон аристократического брака.

– Но мы ведь уже влюбились друг в друга, – пробормотал Деймиен. – Наша сказка превратилась в быль.

– А что случится, когда пророчество исполнится? – дрогнувшим голосом спросила Пенелопа. – Мы по-прежнему будем любить друг друга?

Деймиен чуть не стонал от наслаждения, касаясь ее кожи. Кончиками пальцев он еще раз пробежался по ее соскам, всей душой желая почувствовать, как они прижимаются к его груди. Он знал, что она давно готова для него. Оставалось только ее уговорить.

– Надеюсь, что так, любовь моя. Это чувство пришло незваным, но я не хочу, чтобы оно прошло.

Пенелопа повернула голову и заглянула ему в глаза. Ее алые губы оказались прямо напротив его рта. Исходящий от нее аромат лишал Деймиена остатков самообладания.

– Мы полюбили друг друга, потому что так велело пророчество, – заключила она.

– Возможно. – Он поймал пальцами ее сосок и сдавил его. Пенелопа чуть вскрикнула от боли. Деймиен разжал пальцы, но его напряжение возросло. – Значит, ты признаешь, что наша любовь взаимна?

– У меня нет другого объяснения для этих чувств.

Слова Пенелопы были сухими по смыслу, но голос ее дрожал. Дыхание девушки коснулось кожи Деймиена, и кровь его закипела. Еще минута в этой комнате, и он не сможет с собой справиться. Самоконтроль дал обширную трещину.

– Это опасно, – словно бы про себя пробормотал он. – Но я хотел увидеть тебя. Нет, не так. Мне нужно было увидеть тебя.

Прикрыв глаза, Пенелопа прислонилась лбом к щеке Деймиена и наслаждалась прикосновениями его пальцев к ее грудям, которые тяжелыми плодами лежали в его ладонях. Он мог бы стянуть рубашку с плеч Пенелопы и ласкать ее груди, пробуя их на вкус, пока не достигнет удовлетворения.

Деймиен и сам не верил, что настанет день, когда он насытится ею.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – прошептала Пенелопа.

– И я не хочу, – ответил Деймиен и погладил ее по щеке. Серебряное кольцо мягко поблескивало на его пальце. – Но, наверное, надо.

– Нет. – Пенелопа провела горячей ладонью по его бицепсу. – Подожди чуть-чуть. Мне необходимо до тебя дотронуться. Сама не знаю почему. – Ее пальцы отчаянно впивались в его руку.

– А я знаю. Я тоже чувствую эту жажду. – Он улыбнулся, касаясь ее губами. – Думаю, мы с тобой сгорим, Пенелопа.

– Может быть, так и нужно. – Ее руки теперь переместились на плечи Деймиена, потом на шею, дотронулись до мощного горла. Он представил себе, как эти любопытные пальчики исследуют самые сокровенные места его тела, и застонал от резкой боли в паху.

Пенелопа прикоснулась губами к уголку его рта. Всем своим существом она стремилась к познанию. Деймиен просунул руку под ночную сорочку, обнял Пенелопу и страстно поцеловал ее.

Он ощущал, как милая невинность этой девушки сталкивается с первой волной неутоленной женской жажды. Она неумело двигала языком, отвечая на движения его собственного языка. Его сердце бешено колотилось, вожделение все росло, мысли путались.

«Слишком рано, пророчество не сбудется». Слова прозвучали в его мозгу, словно их произнес там кто-то посторонний.

«Почему бы не получить ее? – нашептывал другой, предательский, голос. – Опусти ее на пол, сними халат и возьми прямо сейчас». Они все равно поженятся. Какая разница, когда он ею овладеет, сейчас или позже? Церемония обручения произойдет всего через несколько дней. Зачем ждать?

Деймиену потребовалась вся его железная воля, помогавшая ему выжить в горных лесах Нвенгарии и в одних лохмотьях перебраться в Трансильванские Альпы.

Девушка разочарованно застонала. От этого стона Деймиен чуть не лишился рассудка. Он взял ее ладони и крепко сжал в своих руках.

– Пенелопа, это самое трудное, что я совершал в жизни, но сейчас мы должны остановиться.