Зверские преследования евреев нацистской Германии вызвали замешательство в большинстве западных стран. Да, антисемитские настроения были достаточно распространены, но им противостояли гуманистические и демократические традиции. Многие хотели бы помочь попавшим в беду, но еще больше было безразличных, и границы оставались закрытыми из-за страха перед наплывом тысяч евреев. Среди политиков лишь единицы осмеливались игнорировать глубоко укоренившиеся в обществе предрассудки. Порой кто-то из политических деятелей выражал свою озабоченность, но конкретных шагов не предпринимал практически никто. Не было исключением и правительство Швеции. Вот какое признание сделал в феврале 1939 г. Зигфрид Ханссон, глава Национального совета здравоохранения и соцобеспечения: «Сказать, что мы встречали беженцев с распростертыми объятиями, было бы большим преувеличением». Осенью 1942 г. подробности массовых убийств стали достоянием гласности, и давление на союзников усилилось. Но они продолжали упорствовать. Когда в конце концов возглавляемая Рузвельтом американская администрация сформировала Комитет по делам военных беженцев, в чью задачу входило спасение евреев, британское правительство назвало это «заигрыванием с общественным мнением». Признавая определенные заслуги Комитета, некоторые историки полагают, что лучшим способом помочь европейским евреям были усилия, направленные на скорейшее завершение войны. В этом есть доля истины. И все же для многих вялая реакция Запада на Холокост означает «провал демократии».