Перевёрнутый мир

Льву Самойлову [Клейну] принадлежит редкое в нашей стране достижение — он воспользовался своим вынужденным пребыванием в исправительно-трудовом лагере для того,

чтобы подвергнуть среду, в которой ему пришлось жить, социологическому и этнографическому анализу.

Он подошел к ней как исследователь, обладающий профессиональным знанием и литературным талантом.

Проф. В. О. Кабо, этнолог

Я, к сожалению, почти ничего не знаю, как живут там. Да и говорят, что человеку несидевшему это понять и передать невозможно. Но на всякий случай почитай “Один день Ивана Денисовича” А.И.Солженицына или “Перевернутый мир” Л.Самойлова (“Нева” № 4 за 1989 год) — там не врут, оттуда ты почерпнешь много. Дай бог, чтобы тебе эти знания не понадобились. Но лучше готовиться и не попасть туда, чем попасть неподготовленным вовсе.

Михаил Аллилуев. "Маленькая лоция”

Уникальность материалов, собранных

Л.Самойловым в его книге о “перевернутом мире” — лагерной субкультуре начала 80-х годов… — заставит исследователей разных специальностей еще не раз обращаться к этому труду. [В эволюции лагерной системы: ] четыре автора — Достоевский, Чехов, Солженицын и Самойлов — описали нам четыре хронологически последовательных момента этого процесса.

А.Г.Козинцев, доктор ист. наук, антрополог

Это превосходит “Мертвый дом” Достоевского. М.Фаренгольц, “Лаузицер Рундшау”

Л.С.Клейн — первый, кому удалось вывести эту фундаментальную антропологическую проблему из области риторики и публицистики в поле академической науки, вызвав хоть и непродолжительную, но, бесспорно, одну их самых ярких дискуссий в отечественной антропологии.

К.Л.Банников, канд. ист. наук, антрополог

…Л.Самойлов, не будучи юристом, раскрывает основные “грехи” нашей карательной практики.

Проф. Я.И.Гилинский, юрист

…в тот апрельский день [1992 г.], когда я прочел “Перевернутый мир” ([перевод] 1991), я узнал больше о Клейне и советской археологии, чем я полагал это возможным, или даже желательным, за год пребывания там… Эта книга, блестяще написанная…, говорит так много о политике археологии и личных судьбах ученых, чем могли бы поведать любая вводная лекция или теоретический очерк.

Корнелиус Хольторф