Перстень шаха

Схватка с «бакланами»

В начале 90-х годов прошлого века была заметна слабость местной власти. Сотрудники милиции ощущали это в своей работе. Когда в стране раздрай, обычно начинают себя проявлять разные паразитирующие и хулиганствующие элементы. Своими противоправными действиями они вносят в общественную жизнь населения нервозность и сумятицу. Мне запомнился случай, который произошел с сотрудниками известной в то время телепередачи «Взгляд» телекомпании Центрального телевидения, свидетелем которого я был лично.

Это случилось в июне 1990 года. Телевизионщики вели на проспекте Революции съемки, посвященные, насколько помню, теме «Вечерний Воронеж». Неожиданно группа молодежи из пяти человек стала им всячески мешать. Таких ребят я называю «бакланами». Эти молодчики приставали к телевизионщикам, отнимали у них камеру, требовали, чтобы снимали их, в общем, мешали работать.

Кто-то позвонил в дежурную часть Центрального РОВД. В тот день я как раз дежурил в составе оперативной группы. Дежурный отдела попросил меня проехать к Центральному универмагу и разобраться с тем, что там происходит. С водителем Бочаровым мы немедленно выехали к ЦУМу. Нас встретил сотрудник Воронежского телевидения Николай Колтаков и в общих чертах обрисовал, что произошло. Оказалось, к тому времени хулиганы уже ушли в сторону Дома офицеров. Вместе с Колтаковым пошли туда: опыт подсказывал, что «бакланы» вряд ли успокоятся. Хотел предупредить ребят, чтобы не нарушали общественный порядок. Мы увидели их в летнем кафе «Лада», что располагалось напротив Дома офицеров. Они сидели за двумя столиками и были явно навеселе. Было жарко, я снял китель и находился в форменной рубашке. Подойдя к столикам, за которыми шел громкий разговор, я успел сказать всего лишь несколько слов:

-- Ребята! Вы выпили, но ведите себя прилично. Не мешайте людям...

И вдруг почувствовал сзади, под левой лопаткой, резкую боль. Рука словно налилась свинцом. Я круто обернулся и увидел стоящего напротив молодого человека с ножом в одной руке и поднятой бутылкой -- в другой. Парень был на голову выше меня и физически довольно крепок. И он бутылкой -- трах меня по голове. Удар был сильным, рассек кожу, и я почувствовал, как по шее поползла струйка крови. Увернуться же от удара бутылкой я не мог: взгляд был прикован к руке с ножом, каким он только что полоснул меня сзади. Я разозлился и, выбив у противника нож, схватил его, приподнял и шматанул об землю. Потом навалился и начал заламывать ему руки. Но парень пытался вывернуться, и удерживать его становилось все трудней: сказывалась боль и потеря крови из рассеченной головы и ножевой раны. А тут еще налетела его братва и стала своего друга отбивать: меня били руками, пинали ногами. Я искал глазами водителя Бочарова, который мог бы прикрыть меня сзади, но так и не увидел его. Тот, кого я прижимал к земле, наконец с помощью друзей вывернулся, и вся шарага бегом рванула в сквер Дома офицеров. Я поднялся и стал приводить себя в порядок. Мой внешний вид был далеко не привлекателен: кровь на голове и спине, порванная рубашка, чего же тут хорошего? В подобных ситуациях меня больше всего раздражала и раздражает толпа зевак. Когда пьяные молодчики лупили меня кулаками и пинали ногами, никто из окружавших этого будто не видел и в защиту меня, капитана милиции, даже пальцем не шевельнул. А как сволочи дали деру, сердобольные тут как тут облепили со всех сторон и заохали, запричитали, чтобы я не бросался за ними вдогонку, так как их много, а я один. Раздавались голоса:

-- Вызовите скорую! Где тут телефон? Куда подевалась милиция?..

И все же я вырвался от обступивших радетелей и побежал через дорогу, чуть не попав при этом под машину, догонять убегавших хулиганов. Спешил догнать того самого, который пырнул меня ножом и стукнул бутылкой. Они убежали всего лишь на одну-две минуты раньше. «Успею, -- думал я. -- Главное угадать, куда побежали...»

Это был бег с остановками. Я не мог знать, а только догадывался, куда драпанула пьяная кампания. А ведь они могли и разбежаться в разные стороны.

Проскочив сквер Дома офицеров, вылетел на улицу Фридриха Энгельса и в кратком раздумье остановился. Куда дальше? Прямо к улице Никитинской или свернуть направо к Комиссаржевской? А может, повернуть налево, в сторону улицы Карла Маркса? На раздумья времени в обрез, и я свернул налево -- к улице Карла Маркса. Фигура того, кто меня поранил, мелькнула около шахматного клуба и тут же скрылась.

Слава богу -- не ошибся! Прибавил ходу. Видел, как люди останавливались, устремляя на меня удивленные вопрошающие взгляды. Но не объяснять же каждому, что со мной случилось, надо спешить. Моя цель -- догнать того, кто без всякой причины применил против меня холодное оружие. В голове стучало, давала о себе знать боль, полученная от удара ножом, но об этом ли думать? Мысли совсем о другом. Побежит ли «баклан» к проспекту Революции или повернет в сторону Кольцовской улицы? Я повернул к Кольцовской и вновь не ошибся. Там, в районе пятиэтажек, недалеко от Дворца спорта «Юбилейный», увидел беглеца и стал настигать. Когда он запрыгнул на крышу гаража и схватил металлический прут, я понял, что драки не миновать.

...На данное происшествие я выехал без табельного оружия. Так получилось. Полагал, что и без оружия образумлю нарушителей. Приходилось бывать в ситуациях куда более крутых, чем в этот раз, но оружия никогда не применял: считал, что у меня и так хватает силы, ловкости и природной смекалки.

Спокойно подхожу к гаражу. Таких тут было несколько. По ним можно убежать и перепрыгнуть через забор, а там территория небольшого заводика, расположившегося рядом с колючей оградой следственного изолятора. «Баклан», поигрывая прутом, с усмешкой смотрит на меня, а я смотрю на него и думаю: здоровый, ничего не скажешь, на нем бы пахать да пахать. Зачем же поднял руку на сотрудника милиции? Неужели думал меня запугать?.. Представился, назвал свою должность, фамилию, имя и отчество. Но его мое официальное представление, видимо, совсем не заинтересовало. С явным пренебрежением он процедил:

-- Ну чё, чё ты мне сделаешь?.. -- И назвал крупного чина, который поможет его защитить. И вновь этак пренебрежительно: -- Скажи спасибо, что в кафейке промахнулся, а то лежать бы тебе там... -- Как бы устрашая, достал нож, повертел в руках, потом засунул обратно в карман.

-- Спустись вниз и сдай нож, иначе хуже будет, -- предупредил я «баклана».

-- Ха-ха! -- услышал в ответ. -- А ты попробуй возьми!

Ну, малый совсем оборзел, не понимает, что творит и какие могут быть потом последствия.

-- Учти,-- сказал я, -- ты от меня не уйдешь. Все равно найду и как миленький предстанешь перед судом. Сказал и спокойненько так стал отходить. А потом резко развернулся и что было сил бегом к гаражу. Оттолкнувшись от земли, запрыгнул на крышу, сходу приемом самбо выбил из руки мерзавца прут, свалил его и стал заламывать руки. Теперь, думаю, уж точно не вырвешься.

Борясь, мы покатились по крыше вниз и свалились на землю. Мне удалось скрутить ему руки. Эту борьбу видела из окна какая-то женщина и вызвала по «02» наряд милиции. По телефону она, не разобравшись в происшедшем, заявила, что какой-то милиционер избивает гражданина. А меня уже разыскивали, поэтому к месту задержания «баклана» прибыли сразу два наряда. Но еще до приезда машин задержанный уже сам рассказал мне, кто он и откуда, а также назвал фамилии своих дружков. Все они, как оказалось, проживали на улице 9 Января. Фамилия главного зачинщика беспорядков -- Михайлов (изменена). Когда его доставили в дежурную часть, он оформил явку с повинной. Да, у него был изъят и нож, которым он меня поранил. Затем в сопровождении работника милиции его отправили в медицинское учреждение: у него после нашей схватки и падения с крыши гаража были травмированы рука и нога. А со следующего дня Михайловым стал заниматься сотрудник прокуратуры. Я тоже прошел медосмотр в больнице скорой помощи. Мне наложили швы и повязки на пораненные голову и плечо.

Свой рассказ я начал с того, что время было сложным и работать милиции было тогда непросто. И вот этого Михайлова, несмотря на его агрессивность и применение холодного оружия к сотруднику милиции, не арестовали, так как у него и в самом деле нашлись высокие покровители. Но несмотря на то, что он находился на свободе, -- дома не ночевал, а первое время где-то скрывался. Мне говорили, что якобы боялся встречи со мной: ему будто бы сказали, что я его разыскиваю. Может, из-за этого (не хотелось бы верить) Михайлов вскоре угнал автомашину и совершил на ней дорожно-транспортное происшествие, после чего был задержан и арестован. Михайлова за его «подвиги» суд приговорил к 5 годам лишения свободы, а его дружков -- к 4 годам условно.

От того суда у меня остались не совсем приятные впечатления. Всю эту дерзкую компанию защищали юристы из университета. Михайлова, к примеру, защищал Панько. С его слов выходило, что его подзащитный, который внаглую мешал работе телевизионщиков, а также применил по отношению ко мне, офицеру милиции, холодное оружие, -- просто ангел небесный. Это была защита вседозволенности, той самой анархической свободы, при которой можно творить все, что хочешь.

На суде от Воронежского телевидения присутствовал в качестве свидетеля Николай Колтаков, который говорил тому же Панько -- открой глаза и посмотри, кого защищаешь!

Проходила свидетельницей на суде и та женщина, которая вызывала милицию и заявляла, что милиционер избивает какого-то гражданина. После она извинялась, что не знала того, что произошло, и кто там был прав, а кто виноват. Вот такие перипетии произошли у меня летом 1990 года.