Первая капля (Триллер Чарли Фокса №4)

«Вам просто придётся поверить мне, когда я говорю, что он невредим», — ответил я. «И я делаю всё возможное, чтобы он таким и оставался».

«Хорошо, хорошо». Еще одна долгая пауза, а затем слова полились потоком.

«Послушайте, я здесь, чтобы помочь. Я очень ценю, что вы связались со мной, но мне нужно, чтобы вы сказали, что именно вы хотите, чтобы я сделал».

«Хочешь?» Её вопрос был настолько банальным, что мне пришлось сдержать внезапный всплеск гнева. Господи, а я-то думал, что этим людям нужно… профессионалы . «Я хочу, чтобы вы сделали», — рявкнул я, — «помогли мне найти выход из этой ситуации».

«Хорошо, хорошо», — сказала она рассеянно, словно пыталась одновременно поддерживать разговор со вторым собеседником на другом конце провода и уделяла мне лишь половину внимания. Либо она не воспринимала это всерьёз, либо настолько запуталась, что ей нужен был гидрокостюм. «Хорошо», — повторила она. «Мы можем вам помочь. Вам сейчас угрожает опасность?»

«Подожди». Я подошёл к занавеске и посмотрел вниз, на парковку. Две машины, которые стояли там, когда мы приехали, теперь уехали, но никаких новых машин на их место не пришло. В частности, бежевых «Бьюиков» не было. «Нет», — сказал я. «Не думаю».

«Хорошо, Чарли, всё хорошо. А теперь просто скажи нам, где ты, и мы всё уладим».

В этом слегка взволнованном тоне было что-то такое, что взбудоражило все мои инстинкты, словно шерсть встала дыбом у собаки. «А как же Шон?»

Это вызвало мгновенную реакцию. «Господи, Чарли, я ничего не могу сделать.

—» Она резко остановилась, очевидно, поняв, о чем я спрашиваю, и что она выбрала не самый дипломатичный способ сообщить плохие новости.

«Слушай, Чарли, мне очень жаль Шона, но тебе придется его отпустить», — сказала она, начиная все сначала и скрывая за быстрыми извинениями тот факт, что ей было все равно. Ее голос сочился неискренней заботой.

«Давайте сосредоточимся на том, чтобы доставить вас с Треем в безопасное место, хорошо? Мы обсудим детали позже. Просто скажите нам, где вы, и мы приедем за вами».

Настала моя очередь замолчать, сдерживая слёзы. Какое-то время в трубке слышались лишь редкие щелчки помех, а потом её терпение лопнуло. «Ну же, Чарли, будь ко мне снисходительна, а?» — выпалила она. «Я тут ради тебя рискую головой».

«Хорошо», — сказал я и назвал ей название мотеля и дал примерное представление о его местоположении, стараясь игнорировать мысленный клаксон, который ревел у меня в голове.

Но не совсем. Когда Джерри потребовал номер комнаты, я прищурился через щель в занавеске на соседний дом, но номера комнат были маленькими, и я не смог их разобрать с такого расстояния. Комната прямо напротив нашей была темной и пустой.

Повинуясь импульсу, я направил её туда. «Правый блок, левая комната в конце, первый этаж», — сказал я.

«Мы найдём, не волнуйся», — сказала она. «Теперь сиди спокойно, Чарли, и жди, пока мы за тобой придём. И не волнуйся. Ты всё сделал правильно.

«Всё будет хорошо».

Так почему же, когда я закончил разговор, у меня возникло чувство, что я только что совершил большую ошибку?

Я знала, что мне следовало задать Джерри ещё сотню вопросов, пока была возможность, но я всё ещё была в шоке от Шона. Я снова и снова возвращалась к этой части разговора, с чёткой ясностью вспоминая, как Джерри взорвалась при упоминании его имени. Она…

Он тоже был уклончив. Что бы с ним ни случилось, это, должно быть, было очень плохо, раз спровоцировало такую реакцию.

Я всё ещё сидела там, уставившись в пустоту, когда дверь ванной открылась, и Трей, шаркая, вышел, выглядя немного смущённым. Я заметила, что он пытался отстирать рубашку. Перед был всё ещё мокрым. Значит, не просто дулся.

Не знаю, что он увидел на моём лице, но его шаг замедлился, и он сел на противоположную сторону кровати. Когда он заговорил, его голос был почти неуверенным. «Что случилось?»

Я взглянула на него, попыталась выдавить улыбку, но на это ушло больше усилий, чем результат. «Я только что позвонила Джерри Рэйборн», — сказала я ему.

«Она приедет за нами».

Его лицо на мгновение исказилось, как у ребёнка, которого выпустили на улицу вместе со взрослыми, и которому только что сказали, что пора спать. «Когда?» — спросил он.

Я пожал плечами. «Скоро, думаю», — сказал я.

Тогда мне пришло в голову, что Джерри, возможно, был как раз тем человеком, который должен был спросить, что на самом деле случилось с матерью Трея. Если компания проводила какие-либо проверки биографий перед тем, как нанять кого-то, подозрительное исчезновение супруга должно было бы их как раз привлечь. Они наверняка изучили вопрос более подробно. Впрочем, полагаю, у нас ещё будет достаточно времени, чтобы выяснить это позже, когда ребёнок уже не будет у меня на руках.

Трей заёрзал, но тут же затих, поймав мой вопросительный взгляд. «Я ей как-то не доверяю», — пробормотал он.

На этот раз мне не пришлось выдавливать из себя улыбку. «Я тоже — не совсем, поэтому я и сказал ей, что мы в комнате напротив», — признался я.

«Мы понаблюдаем отсюда, что она будет делать, когда прибудет, прежде чем мы пойдем туда».

Это вызвало у меня неожиданную, но быструю улыбку. Я моргнул, и мне пришло в голову, что Трей, должно быть, был красивым ребёнком. Когда он преодолеет свою неловкость, истерики, прыщи и брекеты, он, несомненно, станет привлекательным взрослым. Его мать, должно быть, была красавицей, заключил я, потому что эту сторону генетики он определённо не унаследовал от Кита.

«Значит, мы подождём здесь, да?» — сказал он. И как раз когда я подумал, что он стремительно взрослеет, он добавил с ноткой своего прежнего плаксивого тона:

"Я голоден."

Я ни за что не собирался идти в закусочную и отверг идею Трея заказать пиццу, хотя рядом с телевизором висело меню местной закусочной. В конце концов, мы сошлись на том, что ограбили торговый автомат, который я заметил наверху лестницы, когда мы поднимались.

Там был целый ряд магазинов, предлагавших все: от банок с газировкой до закусок, а также льдогенератор.

Я использовал часть денег из тех, что Кит дал мне тем утром.

У меня ещё оставалась куча денег, и я порадовался, что не поддался прихоти Трея с кожаной курткой. Даже учитывая, что Джерри Рэйборн уже мчалась за нами, чтобы вытащить нас отсюда, всегда полезно иметь резервный фонд.

Мы вместе подошли к торговым автоматам, и я предоставила Трею полную свободу действий с едой. Казалось, он собирался схватить по одному из всех продуктов в автомате со стеклянной дверцей, тыкая по кнопкам выбора так быстро, что я не успевала за ним следить. К тому времени, как мы набрали по охапке каждый, мне уже не терпелось вернуться в безопасное место.

Было уже больше шести, но температура всё ещё была такой же приятной, как английский летний день. Однако свет начал быстро сгущаться, небо окрасилось в безбрежные бирюзовые и розовые тона. Машины на дороге уже включили фары. Я гадал, что задержало Джерри, сколько времени ей потребуется, чтобы доехать до нас из Мирамара. Я не был в самой компании и лишь смутно представлял себе расстояние, взглянув на карту.

Пока Трей возился с ключом, чтобы открыть нам дверь, я осматривал парковку, но ничего подозрительного не обнаружил. В комнате напротив нашей всё ещё было темно.

Мы сели на одну из кроватей и осмотрели наш улов. Я понятия не имел, что это за большая часть, но, похоже, он подбросил нам пару сюрпризов.

«Боже мой», — воскликнул я, внезапно поймав себя на том, что пытаюсь прокусить кусок конвейерной ленты, пропитанной специями. «Что это, чёрт возьми, такое?»

«Вяленая говядина терияки», — сказал он, отрывая кусок зубами и жуя с открытым ртом. «Тебе нравится?»

«Уверен, это было бы очень полезно, если бы я дрессировал собаку, но в противном случае? Нет».

Трей рассмеялся и хотел ответить колким замечанием, но тут я услышал звук двигателя медленно съезжающей с дороги машины и поднял руку, призывая к тишине. На этот раз он сразу же замолчал.

Я спрыгнул с кровати, выключил свет и отодвинул шторку. Посреди парковки стоял тёмный седан «Шевроле». На моих глазах открылись входные двери, и из машины вышли двое мужчин, внимательно, но, судя по всему, небрежно осмотрев всё вокруг.

Один был плотного телосложения, переходящий от мускулистого к простому полноватому, но двигался легко, словно сам того не осознавая. Он сильно лысел спереди, оставляя на затылке полоску коротко стриженных волос длиной в два дюйма от уха до уха. Другой был моложе, чернокожий и в отличной форме по сравнению с ним. Я узнал их обоих, как только они вышли из машины.

«Привет, это мистер Уитмарш и Крис». Трей уже стоял у моего плеча, глядя вниз. «Пошли».

Всё ещё насторожившись, я схватил его за руку. Если Кита и Шона не было, как же эти двое уцелели? «Пока нет», — ответил я. «Давай сначала посмотрим, что они сделают, а?»

Двое мужчин направились к противоположному кварталу, всё ещё осматриваясь, но, к моему удивлению, они проигнорировали лестницу. «И почему они не идут в нужную комнату?» — поинтересовался я вслух, обращаясь скорее к себе, чем к Трею.

«Я знаю, что я сказал Джерри, что это крайняя левая комната на первом этаже».

«Вот куда они направляются», — растерянно сказал Трей. «Мы на втором этаже».

Я уставился на него. Мне и в голову не приходило, что американцы называют первый этаж первым, а второй – вторым. Я перевёл взгляд на комнату ниже той, которую, как мне казалось, я указал. Там горел свет, и я видел, как кто-то шевелится за шторами.

«Вот дерьмо», — пробормотал я.

Уитмарш и Крис уже стояли у двери. Я ожидал, что они постучат и будут ждать, но Крис вытащил из-под куртки полуавтоматический пистолет с глушителем и спокойно всадил две пули в дверь, обогнув замок. Он сделал это плавно, без колебаний. Это был план с самого начала, а не какое-то импульсивное решение в последнюю минуту.

Джим Уитмарш откинулся назад и пнул дверь, используя руки для равновесия. Тот, кто был внутри, не мог перекинуть предохранительный крюк, или, возможно, он был просто слабо закреплен. Джим был крупным парнем, и он…

Похоже, он уже проделывал подобное раньше. Дверь с треском распахнулась, ударившись о внутреннюю стену. К тому времени, как двое мужчин нырнули в проём, у них уже было по пистолету наготове.

Я застыл, охваченный шоком. Чего бы я ни ожидал, это было совсем не то.

«Господи», — пробормотал я. — «Что, черт возьми, они такое?»

Из-за глушителей мы не слышали выстрелов, а вспышки выстрелов превращались в крошечные вспышки света, вырывающиеся из открытого дверного проёма. Я отчаянно пытался вспомнить, кто там был, но никого не видел и не знал, что в комнате кто-то есть.

И даже если бы я это сделал, это ничего бы не изменило, понял я с тошнотворным привкусом в горле. Я просто не знал, что указал Джерри Рэйборн не тот номер.

«Что это?» — тихо спросил Трей. «Что они там делают?»

Какое-то мгновение я не мог ответить. Затем Уитмарш и Крис вернулись, быстро шагая прочь. Положение их плеч выдавало гнев.

Уитмарш спрятал пистолет под мышку, достал мобильный телефон и нажал кнопку быстрого набора. Тот, кому он звонил, наверняка ждал звонка.

«Их здесь нет», — услышал я его громкий, полный гнева и напряжения голос в трубке. «Откуда мне, чёрт возьми, знать?» Последовала пауза, пока собеседник на другом конце провода высказывал своё мнение. «Ладно», — добавил он, мельком взглянув на комнату. «Лучше отправьте в мотель бригаду уборщиков».

Он снова захлопнул телефон, и они оба забрались в «Шевроле» и выехали с парковки. Всё это заняло меньше трёх минут.

Дверь в комнату, куда они ворвались, всё ещё была открыта, и я смотрел на неё с серьёзным опасением. Всё внутри меня кричало: бежать оттуда, бежать и бежать, но я знал, что не смогу этого сделать, не осознав, какие разрушения я причинил, пусть даже и непреднамеренно.

«Оставайся здесь», — сказал я Трею. «Я пойду посмотрю».

Я едва различал его лицо в темноте, но принял его молчание за согласие. Я вышел из комнаты, быстро закрыв за собой дверь.

Я. Несмотря на наступление вечера, на улице всё ещё было приятно тепло, а на заднем плане постоянно стрекотали цикады.

Я подошёл к лестнице и поспешил вниз. Наружное освещение мотеля уже зажглось, и не было ни тени, где можно было бы спрятаться. Мне просто нужно было поскорее покончить с этим.

Тем не менее, дойдя до дальнего квартала, я остановился в дверях комнаты, чувствуя, что Трей наблюдает за мной с другой стороны парковки, но не в силах войти. Ну же, Фокс, где твоя смелость?

Когда я переступил порог, мне понадобилось все это.

Девушка лежала, раскинув руки и ноги, на кровати. Очевидно, она только что вышла из душа, когда её убили. На её теле было небрежно завязано банное полотенце, а ещё одно было повязано вокруг головы, словно тюрбан.

В нее выстрелили дважды, кровь ярким пятном растеклась по белому хлопковому полотенцу, брызгая на стену позади нее и на такое же покрывало с цветочным рисунком, как и в нашей комнате.

Я замер на мгновение и посмотрел на неё сверху вниз, на эту девушку, в смерти которой я был в конечном счёте виновен. Она была молода, может быть, чуть за двадцать, но, возможно, ей даже было лет 18-19.

Из ванной доносился звук льющейся воды. Я прошёл туда и обнаружил, что её парень так и не успел выйти из душа, как его тоже застрелили.

Должно быть, он схватился за пластиковую занавеску, когда падал, сорвал её с перил и натянул на себя. Он сидел, сгорбившись, в углу ванны, а вода всё ещё била ему в голову и пузырилась у его открытых, выпученных глаз. Вода ударялась о стену позади него, смывая последние следы крови в канализацию. Выражение ужаса навсегда застыло на его юном лице.

Без занавески, которая могла бы её удержать, пол в ванной уже был затоплен. Я не рискнул зайти. Мне и не нужно было, чтобы знать, что я ничем не могу им помочь. Я повернулся и вышел, прикрыв за собой расколотую дверь полой рубашки, насколько это было возможно.

Возвращаясь через парковку, я не чувствовал внутри ничего, кроме холодной, яркой ярости по отношению к Уитмаршу, Крису и Джерри Рэйборн.

Они за это заплатят. В тот момент я понятия не имел, как именно, но в конце концов они заплатят.

Я бы об этом позаботился.

OceanofPDF.com

Шесть

Я поднялась обратно в комнату, перепрыгивая через две ступеньки, и дважды постучала в дверь, пока Трей поднимал свой тощий зад с кровати и впускал меня. Он взглянул на мое лицо и отступил от меня.

«Что это было?» — спросил он, но выглядел он так, будто на этот вопрос ему не хотелось получать ответ.

Я ему ничего не дала. Вместо этого я схватила тонкий пластиковый пакет из мусорного ведра и смела в него оставшиеся снеки с кровати.

«Пошли», — сказал я, закручивая крышку сумки. «Мы уходим».

Трей больше ничего не сказал, когда мы вышли из комнаты. Выходя, я сунул ключ в карман, хотя и не собирался им больше пользоваться.

Когда мы спустились по лестнице, у входа в комнату на первом этаже, с другой стороны парковки, собралась толпа. Полная женщина в клетчатых брюках, которые обычно можно увидеть только на поле для гольфа, протиснулась вперёд, чтобы лучше рассмотреть, и, добившись своего, начала кричать. Трей запнулся. Я подхватил его под локоть и повёл до самого «Меркурия», который всё ещё стоял за соседней закусочной.

Только когда мы выехали на дорогу, он наконец заговорил.

«Там ведь были люди, не так ли?» — спросил он с необычайной нейтральностью.

«Они что, мертвы?»

Я на мгновение оторвал взгляд от дороги, чтобы взглянуть на его застывшее лицо в отблесках света, отраженного от витрин магазинов и ресторанов, расположенных вдоль дороги.

"Да."

Он кивнул и сглотнул, его кадык дрогнул. Затем он сказал:

«Зачем Крису и мистеру Уитмаршу это делать?» — и голос его был почти жалобным, как будто это было несправедливо.

Не было простого способа это сказать. Поэтому лучше сказать это быстро и покончить с этим. «Потому что они думали, что это мы».

Я пришел к такому выводу почти сразу, как только оказался на месте происшествия.

За долю секунды Уитмаршу потребовалось бы взять мушку и выстрелить,

Он бы не успел понять, что девушка, только что вышедшая из душа, — это не та я, которую ему велели ожидать. Не с полотенцем на голове и с искаженным от шока лицом.

А потом? Ну, может, они просто соблюдали чистоту. Но я так и не понял, пытались ли они взять Трея живым или хотели его смерти с самого начала.

«Если это они пытаются нас убить, зачем ты позвонил им и сказал, где нас найти?» — спросил он теперь, и внезапный гнев в его тоне заставил меня насторожиться.

«Трей, я не знал, что они это сделают, и, в любом случае, я думал, что отправил их в комнату наверху», — сказал я, недовольный этой защитной реакцией, которая проступала вместо того, чтобы быть хладнокровным и командным. «Я думал, что отправил их в пустую комнату».

«Да, ты так и думал », — бросил он, полуразворачиваясь на стуле в мою сторону.

«Господи!» — покачал он головой. «Сколько ты уже телохранителем работаешь, Чарли? Скольких VIP-персон спас, а?»

Я немного подождал, прежде чем ответить. Соблазн солгать был велик, но я знал, что в долгосрочной перспективе это ни к чему не приведёт. «Ну, если считать тебя , — сказал я, — то ты первый».

Он откинулся назад, его руки поднялись, а затем снова опустились на бока, словно отягощенные отчаянием.

«Ох, чувак», — пробормотал он, — «мы влипли ».

***

Просто потому, что я узнал номер дороги, я направился на север по А1А. Мы ехали параллельно Атлантике, и где-то справа от меня в темноте с грохотом разбивались бесконечные катки.

Некоторое время мы ехали молча. Я строго соблюдал скоростной режим, неукоснительно показывал знаки при каждой смене полосы и останавливался на жёлтый и красный свет. Я вёл себя настолько законно, что это вызывало подозрения, но я вдруг забыл, как можно водить более расслабленно.

Не знаю, какие мысли роились в голове Трея. Я был слишком занят своими мыслями, чтобы обращать на них внимание.

Первые пару раз, когда я увидел трупы, мне стало физически плохо.

По крайней мере, в этот раз этого не произошло. Возможно, мой желудок окреп с опытом, а может, просто потому, что убитая пара в номере мотеля была совершенно незнакома.

Затем я подумала о Шоне, который был для меня гораздо больше, чем просто незнакомцем, и почувствовала знакомое содрогание в животе, пустоту под рёбрами и лёгкий гул в ушах. Я приоткрыла окно на пару дюймов и сглотнула поток тёплого воздуха, ворвавшегося в машину.

Трей, по сути, распознал мою слабость. «Ты собираешься блевать?» — спросил он.

«Нет», — твёрдо ответил я. Я сделал последний вдох и снова поднял стекло. Кондиционер «Меркурия» мгновенно вернул салон к прежней умеренной температуре. Момент ушёл.

Мы всё дальше отъезжали от застроенной зоны. Здания поредели, перемежаясь всё более длинными группами чахлых деревьев и пальм. Я обнаружил, что мои пальцы стиснули руль, словно напряжённые когти, и несколько раз согнул их, пытаясь расслабиться с каждой милей, отделявшей нас от мотеля. Мне почти показалось, что мы ясно дали понять.

И вот в этот самый момент я увидел в зеркале заднего вида мигающие огни.

Полицейский не сразу включил сирену, словно не хотел спугнуть нас и заставить бежать. Сначала он включил только мигалки. И только после того, как я проигнорировал первые три-четыре удобных места для остановки, он нажал кнопку включения звука.

Трей резко выпрямился, услышав пронзительный вопль, и заерзал на сиденье, чтобы посмотреть через задний экран.

«Вот дерьмо», — сказал он. «Ты собираешься остановиться, или как?»

«Что, наверное», — пробормотал я. Неловко засунув правую руку за спину, я вытащил SIG из-под рубашки. Коленом я заклинил колесо ровно настолько, чтобы левой рукой оттянуть затвор назад, загоняя первый патрон в казённик. Затем я засунул пистолет чуть глубже под бедро, чтобы он не был виден никому, кто высовывается из окна, но в пределах досягаемости.

Я взглянул на Трея. Он заворожённо смотрел на маленький кусочек рукояти пистолета, выглядывающий между подушкой сиденья и моей ногой. Когда он поднял на меня широко раскрытые глаза, они вдруг стали гораздо более настороженными, чем прежде.

«Молчи и предоставь всё мне. Сначала попробуем договориться, ладно?» — напряжённо сказал я. «Но будь готов сбежать».

Затем я включил поворотник и съехал на пологую грунтовую обочину шоссе.

Я позволил машине медленно остановиться, поднимая пыль. Справа от машины была канава и забор из столбов и жердей, а за ними я едва разглядел песчаный пустырь, вероятно, необработанный строительный участок.

По другую сторону шоссе располагались закрытые промышленные помещения, огороженные сетчатыми ограждениями и оранжевыми натриевыми лампами. Чуть дальше я увидел мерцающую неоновую вывеску небольшого бара.

Полицейский остановил свою патрульную машину примерно в трёх-четырёх метрах от нашего заднего бампера. Он выключил сирену, но оставил фары включёнными, поэтому я не мог разобрать, на какой машине он ехал. Я знал только, что красно-синяя полоса означала, что он из полиции округа.

Я перевёл рычаг переключения передач на рулевой колонке «Меркурия» в нейтральное положение, не выключая двигатель и не отпуская педаль тормоза, чтобы наши фары не освещали ему заднюю часть машины. Затем я отстегнул ремень безопасности, положил обе руки на верхнюю часть рулевого колеса и повернулся лицом вперёд. Всё это время я украдкой наблюдал за его приближением в зеркало заднего вида со стороны водителя.

Все мои надежды на то, что это просто обычная остановка за нарушение правил дорожного движения, развеялись, как только полицейский вышел из машины.

Когда вы едете на мотоцикле, вы привыкли к тому, что вас останавливают, но этот парень не размахивал самоуверенной бравадой человека, имеющего в своем распоряжении власть лишить вас водительских прав и при этом темперамент, чтобы злоупотреблять ими.

Вместо этого он быстро и нервно присел, уже держа пистолет в руках, и пополз к моей двери.

«Вылезай из машины! Вылезай из машины!» — кричал он высоким, почти срывающимся голосом. Даже при тусклом свете он выглядел слишком юным, чтобы бриться, не говоря уже о том, чтобы водить машину или закончить полицейскую академию.

Трей начал ёрзать на стуле.

«Ради бога, успокойтесь и не давайте ему повода в вас стрелять», — рявкнул я себе под нос. Парень замер.

Я тоже не двигался. Полицейский замер в четырёх-пяти футах от меня, не решаясь подойти ближе. Он прекрасно понимал, что я могу попытаться сбежать, ударив его дверью машины. Он не хотел идти за мной, а я не хотел идти к нему.

Патовая ситуация.

Приблизившись, я увидел, что он держит крупнокалиберный полуавтоматический «Глок», и руки у него трясутся. Он всё ещё орал на меня, теперь уже задыхаясь, словно и не переставал глотать воздуха.

Из-за света фар патрульной машины я не сразу увидел, как вторая машина медленно подъехала позади нас.

Когда я это заметил, моей первой реакцией, вызвавшей щемящее чувство, было то, что полицейский вызвал подкрепление. Если мы были настолько опасны, как явно предполагал его вид, он изначально сильно рисковал, останавливая нас в одиночку. Я подумал, что, вероятно, здесь сказалась его юношеская неопытность и пылкость.

В зеркала я увидел, как открылись двери машины по обе стороны от вновь прибывшего автомобиля.

Молодой коп резко обернулся, но облегчения не почувствовал. Значит, копов больше нет. Он, казалось, не мог решить, кто из нас представляет большую угрозу. В итоге он закружился в танце, дико размахивая стволом пистолета между нами.

«Назад!» — рявкнул он. «Оставайтесь в машине!»

Я слегка пригнул голову, пытаясь, не оборачиваясь, разглядеть, что происходит позади, но ничего толком разглядеть не смог. Огни патрульной машины служили мне защитой.

Полицейский ещё раз взглянул на меня, всё ещё неподвижно сидящего за рулём, и принял решение. Он сделал пару шагов назад, в сторону вошедших. На этом всё.

Оба мужчины из машины, сидевшей за патрульной машиной, одновременно открыли огонь. Вероятно, из стрелкового оружия, но я не видел, какое именно.

Как минимум четыре пули попали молодому полицейскому в голову и верхнюю часть туловища. В вращающемся вихре прожекторов я увидел, как его тело дёрнулось, словно его только что подключили к электросети. Он упал на колени, тихо и удивленно вздохнув, когда его лёгкие окончательно опустели. Он позволил пистолету выскользнуть из безжизненной руки, а затем очень медленно упал лицом в грязь.

Я резко переключил передачу в положение «перед» почти до того, как полицейский осознал, что он мёртв. Я с силой нажал на педаль газа, заставив машину цепляться за обочину, пока я боролся с рулём, пытаясь вернуть нас на шоссе.

Двое мужчин, застреливших полицейского, начали обстреливать заднюю часть «Меркурия». Заднее стекло разбилось, и Трей взвизгнул, съежившись на сиденье.

То ли по счастливой случайности, то ли по расчету, наши нападавшие прострелили заднее колесо со стороны пассажира, когда мы едва проехали пятьдесят метров. Машина мгновенно отреагировала на удар, накренившись на обод. Я проиграл битву с канавой. Мы съехали в неё носом вниз, и передний угол со стороны пассажира врезался в один из столбов ограждения, вырвав его.

Заряды в обеих передних подушках безопасности «Меркурия» взорвались мгновенно. Я всегда считал, что эти надувные белые мешки мягкие и похожи на подушки, но это не так. Ощущение было такое, будто меня ударили по лицу мешком с мокрым цементом. Тем не менее, учитывая, что я отстегнул ремень безопасности, по крайней мере мой спас меня от вылета через лобовое стекло.

Мешок тут же начал сдуваться. Я погреб его прочь, чувствуя, что всё лицо горит, а из носа идёт кровь. Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, но он не проходил.

И всё же я услышал позади себя звук набирающего обороты двигателя. Чёрт!

Я повернулся на сиденье и увидел, что двое мужчин запрыгнули обратно в машину и объехали патрульную машину и упавшего полицейского.

Теперь они приближались к нам, а двери были все еще широко открыты.

Я схватил парня за плечо и начал трясти. «Трей, пойдём, нам пора двигаться!» В ответ я услышал глухой стон. Он никуда не двигался.

Я потянулся рукой под бедро и обнаружил, несмотря на столкновение, что SIG

Всё ещё была там застряла. Я вытащил её и попытался открыть дверь. Её заклинило, и мне пришлось дважды ударить её плечом, прежде чем она с грохотом поддалась.

Резкий треск. Из-за того, что мы остановились под таким углом, мне пришлось расклинить его ногами, чтобы вырваться на подъём.

Я упал на четвереньки на песчаный берег канавы как раз в тот момент, когда другая машина с визгом остановилась на уклоне дороги над нами.

Это был светлый «Бьюик». Либо байкеры, которых я натравил на двух мужчин, следовавших за мной от дома Пелцнеров, не смогли поймать свою добычу, либо не нанесли ей серьёзного ущерба. Жаль ещё больше.

Я держал SIG обеими руками, уперев локти в землю, пригнувшись, и ждал удобного момента. Ближе всех ко мне был парень на пассажирском сиденье. Он был крупным и всё ещё в костюме, который делал его похожим на коммивояжёра, когда я видел его у дома. Он вышел первым, поэтому я выстрелил в него первым. Две пули в грудь. Он выпустил пистолет и с тяжёлым хрипом упал в машину.

Водитель выехал гораздо осторожнее, укрывшись дверью и стреляя через открытое окно, так что виднелась лишь часть его головы. Пули врезались в кузов «Меркурия» слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. Один только шум был ужасающим.

Я осторожно прицелился и всадил две пули в дверную панель, прямо по центру. Я знал, что должен был стрелять, пока не увижу, как водитель упал, но у меня не было патронов, чтобы судить по инструкции. Как бы то ни было, ранен он или нет, но он перестал стрелять, и на этом пока всё.

А затем, где-то вдали, к югу от нас, раздался безошибочно узнаваемый звук полицейских сирен. Их было много. Я оглянулся на мёртвого полицейского и понял, что оставаться здесь станет ещё опаснее.

Водитель «Бьюика», должно быть, тоже принял такое решение. Я видел, как нос его машины подпрыгнул, когда он включил передачу, и как колёса буксовали первые тридцать метров. Сила рывка захлопнула обе двери, унеся его и его упавшего коллегу с места происшествия.

Я вскочил, потянулся обратно в «Меркурий» и схватил Трея за рубашку, крича ему, чтобы он двигался. На этот раз он откликнулся и выскочил вслед за мной.

Я бежала, волоча Трея за собой, сжимая кулаком его воротник, не обращая внимания на его протестующие крики. Я бежала, как зверь, ища темноту, ища, где спрятаться. Через шоссе, через

Узкий переулок, служивший подъездной дорогой между промышленными зданиями и укрытием на другой стороне. Натриевые фонари не доходили до этого места, и было ещё темнее, находясь за пределами их яркого света.

Сирены всё громче звучали. Я молился, чтобы к прибытию кавалерии с ними не было собак, иначе всё закончилось бы очень быстро. Я намеренно не стал идти по пустырю, потому что наши следы было бы слишком легко отследить на мягком песчаном покрытии. На асфальте это было бы так же легко сделать и с собакой.

Первый отряд подкрепления резко остановился рядом с крейсером.

Я остановился, пытаясь различить звуки погони сквозь стук крови в ушах. Дыхание было хриплым и громким, поэтому мне пришлось задержать его, пытаясь прислушаться. Я не был ни спринтером, ни бегуном на длинные дистанции, но я выложился на полную в этом коротком перелёте, и он меня просто выбил из колеи.

Постепенно, стоя в темноте, я чувствовал, как моё тело начинает оправляться от шока, который я только что ему нанёс. Сердце больше не казалось готовым разорваться с каждым ударом. Благоухающий ночной воздух высушил пот, не остудив кожу, и зрение стало острым.

На мгновение мы спрятались, но были уязвимы для любого, кто обладал методичной решимостью и мощным фонарём. Я вспомнил, как упал коп. Тот, кто придёт за нами, придёт с обоими, подкреплённый дробовиками и гневом. Лучше бы нас здесь не было, чтобы они нас нашли.

Я поднял полы рубашки и засунул SIG обратно за пояс.

Если бы я держала его в руке, это только подтолкнуло бы полицию застрелить меня, и, в любом случае, я не собиралась убивать кого-то еще сегодня вечером, если бы это было в моих силах.

Позади меня Трей тихонько всхлипывал, уткнувшись в ладони, но я не смела смягчиться. Сейчас главное было выжить. Сострадание придёт позже. Я грубо подтолкнула его.

Мы пробирались сквозь мусор, заваленный задними стенами домов, пока не добрались до места, где сетчатое ограждение провисло настолько, что через него можно было перелезть. За ним находилась парковка за баром, который я видел раньше.

Это было одноэтажное здание с деревянной обшивкой и периодически мерцающими неоновыми вывесками пива Bud Light и Coors. Я на мгновение задержался у входа в бар, но там было не слишком многолюдно. Место, куда постоянные клиенты приходят, как только открываются двери, и им приходится…

их уговаривают покинуть помещение перед закрытием, обычно держа каждого под руку через плечо другого.

Снаружи стояло множество машин, в основном пикапов. Я пробирался между ними, пробуя повернуть все ручки, но никто так не спешил выпить, что забыл запереть двери, когда приехал. Я мог бы просто разбить окно, но даже если бы разбил, понятия не имел, как завести машину без зажигания.

И вот, когда я уже почти отчаялся, я заметил шеренгу мотоциклов у дальнего забора. А вот с мотоциклами я был знаком гораздо лучше…

Я затащил Трея за барную стойку, чтобы он не выглядывал с шоссе. Я всё ещё видел мигающие огни, отражающиеся от промышленных зданий.

«Оставайтесь здесь», — прошипел я и направился к мотоциклам. Их было около дюжины, аккуратно припаркованных, носами к ограде, словно ковбойские лошади у салуна. Я нырнул в тень, осматривая каждый.

"Что Вы ищете?"

Я обернулся. Трей вышел следом за мной и стоял в нескольких футах позади одного из мотоциклов. На виду.

«Выход отсюда», — яростно прошептал. — «Либо не попадайтесь на глаза, либо найдите мне такой, где нет цепей. Никаких механических замков и сигнализации».

Он посмотрел на меня с минуту, как будто собирался задать вопросы, затем пожал плечами и отошел так безразлично, что мне почти захотелось накричать на него.

Осматривая велосипеды, я обнаружил, что у большинства из них была какая-то дополнительная система безопасности. Винить их за это было нельзя. Я везде возил с собой роликовую цепь и всегда использовал её, чтобы остановить заднее колесо. Крайний из этих велосипедов был привязан чем-то очень похожим, только пропущенным через боковые дуги ближайшего пикапа. Я надеялся, что владельцы знакомы друг с другом, иначе всё обернётся кувырком.

Когда я дошел до другого конца провода, то увидел, что Трей стоит, засунув руки в карманы, и дрожит, словно ему было холодно.

«Этот подойдёт?» — спросил он. Я стиснул зубы, но промолчал и быстро осмотрел его.

Мотоцикл был Kawasaki GPz 900 Ninja, не в лучшем состоянии и, судя по въевшимся в обтекатель царапинам от грязи, сильно потрёпанный. Противовес на конце рычага сцепления отсутствовал, а один из указателей поворота болтался на проводке. Вряд ли он стал предметом чьей-то гордости. Что ж, это было хорошо.

Что ещё лучше, не было никаких дополнительных замков, цепей и предупреждающих наклеек о сигнализации. Только замок рулевой колонки, который держал руль сильно наклонённым влево.

«Да, так и будет», — наконец сказала я, пытаясь изобразить на губах ободряющую улыбку, глядя на мальчика. «Молодец».

Я выпрямился, оперся рукой о пассажирское сиденье, откинулся назад и со всей силы, на какую был способен, учитывая угол, пнул потёртый конец руля. Мотоцикл дернулся на боковой подножке, словно уклоняясь от удара. Убедившись, что он не упадёт, я ударил ещё раз.

На этот раз вся передняя часть автомобиля вздыбилась, поскольку срезало замок рулевого управления.

Руль отскочил от дальнего края обтекателя, когда вырвался. Мне пришлось схватиться за корпус мотоцикла, чтобы он не слетел с подставки. Мышцы сводило судорогой, когда я принял на себя весь его вес, пытаясь удержать его в вертикальном положении.

Это было похоже на то, как если бы вы дали пощечину особенно нервной скаковой лошади, а затем вам пришлось бы ее после этого удерживать, чтобы она не понесла.

Трей молчал, озадаченный, не предпринимая никаких попыток помочь, пока я выруливал свой «Кавасаки» с трассы. Я бросил на него злобный взгляд, ставя мотоцикл обратно на подставку, затем открыл топливный кран и полез в карман за швейцарским армейским ножом. Я сложил шлицевую отвёртку и вонзил её в замок зажигания, используя рукоятку, чтобы разломить внутреннюю часть замка и повернуть его в положение «работа».

«Ладно», — сказал я Трею, — «залезай на заднее сиденье. Если всё получится, нам, возможно, придётся выбираться отсюда побыстрее».

Он молча забрался на пассажирское сиденье. Я на мгновение закрыл глаза, а затем нажал на стартер.

«Квак», старый добрый и надёжный мотоцикл, задрожал и заглох. Заброшенный двигатель грохотал, как мешок со старыми ключами, а выхлопная труба отчаянно нуждалась в замене, но, по крайней мере, он работал.

Никто не выбежал из бара, чтобы спасти своего верного коня.

Я включил передачу, чувствуя себя странно, впервые в жизни еду без шлема. Трей обнял меня за талию и вцепился в спину, как обезьянка, пока мы ехали по неровной парковке.

Выехав на шоссе, я внимательно осмотрел обе стороны дороги, прежде чем тронуться с места. Группа полицейских машин находилась примерно в трети мили дальше по дороге. Поворачивая в противоположном направлении, я старался не слишком пристально смотреть и старался достаточно медленно и плавно перебирать коробку передач «Квака», чтобы не привлекать их внимания.

Когда я ехал на север в субтропическую ночь, я видел позади себя диско из их огней на протяжении нескольких миль, прежде чем они окончательно скрылись из виду.

OceanofPDF.com

Семь

Мне удалось проехать сорок миль от места перестрелки, пересечь границы двух округов и почти доехать до Уэст-Палм-Бич, прежде чем мне пришлось остановиться.

У обочины дороги стояла деревянная хижина с выцветшей вывеской, завлекающей прохожих предложением купить домашние цитрусовые. Хижина выглядела так, будто в ней годами не было ничего свежего. Только толстый слой водорослей удерживал гниющие балки на месте. Я сбавил скорость и осторожно въехал в открытую дверь, неуклюже управляя «Кавасаки» обеими ногами.

Когда я выжал сцепление, и мы наконец остановились, я пробормотал через плечо Трею: «Ладно, теперь меня будет тошнить».

Он чуть не споткнулся, пытаясь слезть с велосипеда быстрее меня. Я, пошатываясь, доковылял до двери и встал, согнувшись, уперевшись руками в колени. В ушах стоял рев, нараставший, словно я стоял на мелководье в ожидании прибоя. Ждать пришлось недолго.

Вяленая говядина терияки оказалась не вкуснее по пути наверх, чем по пути вниз.

Трей стоял у велосипеда в хижине, с раздражающей интенсивностью наблюдая, как меня тошнит. Я чувствовал его отвращение, но понимал, что оно вызвано не столько самим фактом рвоты, сколько моим желанием это сделать. Он презирал мою слабость без всякого сочувствия. Мне самому это было не очень-то по душе.

Когда я наконец остался без топлива, я медленно поднялся, мучимый головокружением и новой тошнотой. Учитывая, что я был практически невредим, я чувствовал себя ужасно. Глаза щипало от того, что я щурился без защиты от горячего ветра, обдувавшего обтекатель мотоцикла. Казалось, меня облепили все живые насекомые Флориды. Это напомнило мне, почему я никогда не ездил дома с открытым забралом, не говоря уже о том, чтобы вообще без шлема.

Я поднял руку, чтобы стереть с лица брызги насекомых. Клянусь, мой нос был как минимум вдвое больше обычного. Я осторожно потрогал переносицу пальцами, но не думаю, что она сломана.

Лунный свет, яркий и яркий, падал из дверного проёма и проникал внутрь хижины. Я впервые заметил, что у Трея над бровью появился небольшой порез, когда у него на лице сработала подушка безопасности. Немного крови…

Слеза стекала по краю его глаза. В остальном он выглядел нормально.

Более или менее. Он держался дальше в темноте, и было трудно сказать.

«С тобой все в порядке?» — спросил я.

«Да, конечно», — ответил он с вызовом. Напомнить ему о его слезах и безразличии, которое он испытал, когда мы убегали от полиции, подумал я, — не лучший способ завоевать его дружбу и доверие. Я позволила этому случиться. К тому же, вскоре я поняла, что у него на уме совсем другое.

«Это было…?» — он осекся, сделал глубокий вдох и попытался снова, голос его был отстранённым. «Это был первый раз, когда ты, ну, кого-то убил?»

Мне снова захотелось солгать. И снова я не видел смысла. «Нет», — сказал я.

Трей сглотнул. «Тебя тогда тоже вырвало? Я имею в виду, потом».

Я склонил голову набок, как будто серьезно обдумывая вопрос.

«Возможно. Не помню», — ответил я, стараясь быть честным. «Я сам вышел из этого состояния не совсем здоровым, и парамедики давали мне много обезболивающих. Всё было немного смутно».

Я не стал объяснять дальше, но Трей серьёзно кивнул, словно то, что я ему только что сказал, было совершенно понятно. «Можно взглянуть на пистолет?»

Я с сомнением посмотрел на него. В нём теперь чувствовалось какое-то робкое нетерпение. Он уже оправился от шока, вызванного моим расстрелом людей в «бьюике», и к нему вернулась вся мерзость обычного школьника.

Тем не менее, не было никаких веских причин ему отказать.

Я вздохнул и снова вытащил SIG из-за пояса. Он шагнул вперёд, не отрывая взгляда от пистолета. Я намеренно вынул магазин и вынул патрон, прежде чем передать ему. Сдержанное волнение перевесило обиду, которую он испытал, когда его суждениям так явно не поверили.

«Потрясающе», — сказал он. Даже зная, что ружьё разряжено, он обращался с ним с преувеличенной осторожностью, украдкой прочитав название производителя сбоку ствола, но не желая, чтобы я видел, как он это делает, чтобы я не узнал, что это такое. «SIG Sauer, да? Где ты его взял?»

«Из дома», — сказала я. «Это дом Шона». Я никак не могла заставить себя говорить о нём в прошедшем времени. Пока нет.

«Где ты научился так стрелять?» Я заметил, что его поза изменилась.

Теперь он держал SIG двумя руками, почти позируя, резко согнув оба локтя в лучших традициях крутых парней из лучших фильмов. Это позволило камере сделать хороший и точный панорамный снимок лица героя, при этом не упустив из виду и сам пистолет.

«В армии», — коротко ответил я.

«Да? Почему ты ушёл?»

«У меня были свои причины», — сказал я. Я мог бы добавить ещё много чего. Курсы спецназа, на которых я учился, когда меня бесцеремонно выгнали, научили меня обращаться с огнестрельным оружием гораздо больше, чем любая базовая подготовка, но ему это знать было ни к чему.

Я занят тем, что кладу рассыпавшиеся патроны обратно в магазин. У меня оставалось всего четыре. Я старался не думать о том, что сделал с остальными четырьмя.

Моя работа?

Или убийство?

Нет, гораздо лучше сосредоточиться на том, что у меня осталось.

«Покажешь мне, как стрелять?» — спросил Трей, пробуя держать SIG одной рукой, вытянутой вперёд. Пистолет оказался тяжелее, чем он ожидал. От усилий удержать его в руке его узкие мышцы начали дрожать.

«Ага, конечно», — огрызнулся я, и мои нервы перешли в сарказм. «Давай купим тебе «Магнум» .357, а потом пойдём вместе грабить банки».

Трей на мгновение непонимающе посмотрел на меня, и я вдруг вспомнил, что ирония для него совершенно немыслима.

Я вздохнул. «Нет», — сказал я, протягивая руку.

Он нахмурился, помедлив мгновение, прежде чем отдать пистолет, швырнув его мне на ладонь. Я вставил магазин обратно в рукоятку и заткнул всё оружие за пояс, не сводя с него глаз. Моё терпение было на пределе, и от постоянного контроля у меня начинала болеть голова.

«Что делает тебя таким чертовски важным, Трей, что из-за тебя сегодня погибло четыре человека?» — спросил я. Это прозвучало скорее как обвинение. Я чувствовал себя ужасно, и он был единственным, на ком я мог выместить свою злость.

Пока я говорил, я уже понял, что жертв может быть больше. Женщина в парке развлечений – одна из них.

«Не знаю», — пробормотал он.

Я потёр глаза, и сетчатка стала чуть более плоской, словно наждачная бумага. «Какого чёрта Кит сбежал? Что он задумал?»

«Не знаю!» — сказал Трей, на этот раз более выразительно. Он опустил голову и снова забормотал что-то невнятное. «Может быть, это как-то связано с его работой на правительство».

Это заставило меня поднять голову. «Что это за работа?»

Он пожал плечами. «Это секретно», — сказал он с презрением, словно всегда хотел сказать эту фразу.

Я попытался вздохнуть, но выдох вышел слишком резким, так что это вышло скорее шипением. «Трей, — осторожно сказал я, — возможно, ты не заметил, но мне только что пришлось убить человека, чтобы защитить тебя, и сейчас я чувствую себя из-за этого не очень хорошо. Так что расскажи мне, что тебе известно».

Он смотрел на меня лишь полсекунды за раз. Всё остальное время его взгляд блуждал по дальним углам хижины. «Не знаю, чем он там занимался», — наконец признался он, надувшись. «Ты думаешь, он мне такое рассказывал?»

«Нет», — сказал я. «Не знаю».

Я на мгновение замолчал, пытаясь вписать эти новые сведения в неполную картину того, что я уже знал. Кит Пелцнер работает на правительство. Скорее, это делало присутствие двух вооружённых мужчин в «Бьюике» ещё более зловещим, а не менее.

Я снова вспомнил, как они застрелили молодого полицейского, их небрежную жестокость. Я понял, что это был не первый их выход. И вдруг они превратились из простых преступников в нечто гораздо большее. Теперь появилась возможность, что за ними может стоять безграничная власть.

И я только что застрелил одного из них.

Мой гнев сменился усталой обидой, и в висках запульсировала более быстрая пульсация. «Почему ты не рассказал мне об этом раньше?» — тихо спросил я.

«Зачем?» — вспылил он. «Какая разница?»

Я открыл рот, собираясь что-то сказать, но потом передумал.

«Возможно, никто», — слабо согласилась я. «Но я пытаюсь понять, кто хочет тебя убить, и сейчас, похоже, это практически все — копы, твой отец, Джерри Рэйборн и Джим Уитмарш — кто угодно. И кто именно были те двое в «бьюике», я понятия не имею». Я пожала плечами, опустив руки по бокам. «Шон пропал. Возможно, он мёртв», — продолжила я, уже ровным голосом. «У меня кончаются идеи».

Трей, казалось, немного успокоился, когда я признался. Возможно, это был первый раз, когда взрослый человек спросил его мнение. Он молчал, размышляя об этом.

«Мы могли бы поехать в Дайтону», — сказал он почти неуверенно, как это часто бывает с детьми, когда они просят о чем-то, что для них крайне важно, и пытаются сделать вид, что им все равно.

«Почему? Что делает Дейтону безопаснее, чем здесь?»

Он засунул руки в карманы. «У меня там друзья», — сказал он. «Мы можем потусоваться с ними — спрятаться, если понадобится».

«Ты уверен, что мы можем на них положиться? Нет, подумай сам», — сказал я, когда он начал автоматически отвечать. «После сегодняшнего вечера нас будет искать много людей».

«Поверь мне», — он улыбнулся, его внезапная самоуверенная ухмылка обнажила все металлические детали за его губами.

Это не успокаивало. Честно говоря, чем больше я об этом думал, тем больше мне казалось, что ехать в Дейтона-Бич — плохая идея, но, чёрт возьми, я не мог придумать ничего лучше.

Я перекинул ногу через «Кавасаки» и мотнул головой, предлагая ему забраться на заднее сиденье.

«Ладно», — сказал я с грустью. «Да, Дейтона».

***

Мы ехали по трассе A1A, уверенно двигаясь на север и стараясь оставаться незаметными. К тому времени, как мы проехали Индиан-Ривер-Шорс, указатель уровня топлива «Кавасаки» показывал, что мы едим на выхлопных газах. Не зная мотоцикла, я не был уверен в точности показаний, и последнее, что мы могли себе позволить, – это съехать на обочину. Я заехал на первую попавшуюся тихую заправку.

На колонке висело объявление, сообщающее, что после наступления темноты клиентам необходимо вносить предоплату. Я думал, что цены на топливо высокие, пока не понял, что они указаны за галлон, а не за литр. Я отправил Трея с двадцатидолларовой купюрой, которая была более чем достаточной, а сам, стараясь не привлекать к этому внимания, сломал замок на крышке заливной горловины ножом. Бак, казалось, заполнялся очень долго, и я стоял спиной к камерам видеонаблюдения, стараясь не выглядеть украдкой, когда по шоссе проезжала машина.

Судя по афишам на окнах, на заправке также продавали кофе и хот-доги. Слегка горелый жирный запах от них разносился по тёплому ночному воздуху. Я понимал, что нужно что-нибудь съесть натощак, но эта мысль вызывала нарастающую тошноту, которую я с трудом подавлял. Я вспомнил, что закуски, которые мы взяли с собой, когда уходили из мотеля, остались в «Меркурии».

Внезапная мысль заставила меня проверить карманы и выругаться. Еда была не единственным, что осталось на месте крушения.

Мобильный телефон тоже исчез.

Ощущение, что я только что лишился последней связи с внешним миром, было сильным. Это была не та ошибка, которой я хотел бы похвастаться перед мальчишкой.

Я вставил пистолет обратно в колонку и закрутил крышку заливной горловины. К тому времени, как Трей вернулся, заплатив за бензин, я уже забрался обратно на мотоцикл. Он не предложил сдачи, а настаивать на этом показалось мелочным.

Он выглядел взвинченным. «Эй, там телевизор работал», — сказал он, указывая большим пальцем через плечо. «Мы попали в новости!»

«Господи! Что там было написано?» Скорость, с которой эта история распространилась, меня удивила, но, полагаю, убийство полицейского при исполнении служебных обязанностей всегда вызывает бурные эмоции. «Они упоминали нас по имени?»

Трей почесал подмышку и нахмурился, охваченный внезапным беспокойством. «Нет. Там просто написано, что в мотеле произошло двойное убийство, а полицейского застрелили на обочине шоссе».

Когда я снова завёл мотор «Квака», он запрыгнул на пассажирское сиденье, обхватив меня за талию. Он наклонился вперёд. «Значит, они знают, что это были мистер Уитмарш и Крис, да?» — прошептал он мне на ухо, и в его голосе послышались нотки болезненной надежды. «Значит, мы, типа, в безопасности, да?»

Я понимал, что сейчас самое время перестать быть таким честным с ребенком, но мне было жаль отказываться от этой привычки.

«Нет, извини», — мрачно сказал я. «Это значит, что теперь мы в дерьме вдвое глубже…»

.”

***

Когда мы прибыли в Дейтона-Бич, был уже поздний вечер. Всё вокруг было ярким, броским и залитым неоновым светом, словно набережная Блэкпула на стероидах. Очень много стероидов.

Мы пересекли внутренний водный путь и вышли на Саут-Атлантик-авеню, проезжая мимо кварталов элитных многоэтажных домов, примостившихся на узкой полоске земли между дорогой и пляжем. Мотели и отели тянулись по обеим сторонам, в основном с вывесками, приветствующими весенние каникулы. Бары и магазины для сёрфинга, казалось, всё ещё были открыты – яркие, броские и шумные. Судя по количеству подростков, толпившихся на тротуарах, там шла бурная торговля.

Я остановился, прежде чем мы слишком далеко зашли в гущу событий. Вид многочисленных патрульных машин, останавливающих подростков-водителей на центральной полосе за нарушение правил дорожного движения и вождение в нетрезвом виде, был достаточным, чтобы мне захотелось убраться с дороги вместе с нашим угнанным мотоциклом, и побыстрее.

Я заехал в первый попавшийся на глаза приличный мотель, на котором светилась вывеска «Вакансии», и спрятал свой «Кавасаки» за огромным пикапом.

«Я останусь на мотоцикле», — предложил Трей, когда я заглушил двигатель, и мы слезли с него.

Я кивнул и вошёл в приёмную. Там уже собралась толпа, включая семью измученных и обгоревших на солнце британцев, которые жаловались на шум.

«Мне очень жаль, сэр», — говорил худой юноша за столом, — «но вы должны понимать, что сейчас весенние каникулы».

Мужчина продолжал ворчать, пока не выкатили дежурную администраторшу, чтобы сделать скидку на его счёт. Он неохотно принял скидку и гордо вышел, а его капризные жена и семья поплелись за ним. Его пластиковые сандалии раздражающе скрипели по кафельному полу. Проходя мимо меня, я заметил, что их шеи обгорели до цвета красного кирпичного дома.

Следующими в очереди были американские подростки – все с отличным загаром, жевательной резинкой и брекетами. Я занялся листанием стойки с местными достопримечательностями у главной стойки, главным образом чтобы избежать зрительного контакта с людьми. Мне не хотелось остаться в их памяти, если это было возможно.

Я молча посмотрел на своё отражение в зеркальной панели за стойкой регистрации, но, к моему удивлению, на мне не было никаких признаков того, что я только что пережил автокатастрофу и кровавую перестрелку. Конечно, нос немного опух, но если не знать, как он выглядит в норме, то не заметишь. А покрасневшие пятна на лице от подушки безопасности можно было бы принять за результат чрезмерного пребывания на флоридском солнце.

Именно в этот момент я заметил табличку на углу стойки. На ней было написано: «В соответствии с политикой администрации, при заселении во время весенних каникул необходимо предъявить удостоверение личности. Благодарим за сотрудничество».

Я задумался на мгновение, затем повернулся и направился к двери.

«Простите, мэм, могу ли я вам помочь?»

Я полуобернулся, улыбнулся и помахал буклетом автодрома Дайтона, который всё ещё сжимал в руке. «Нет, спасибо», — сказал я, улыбаясь. «Просто хотел такой».

Когда я вернулся на улицу, Трей небрежно опирался на «Кавасаки».

Слишком небрежно. Я на мгновение задумался, чем он занимался, пока меня не было.

«У них есть комната?»

Я покачал головой. «Я так далеко не зашёл», — сказал я. «У них есть табличка с требованием предъявить удостоверение личности, и, учитывая, что я показал водительские права, когда мы регистрировались в мотеле в Форт-Лодердейле, я подумал, что это не лучшая идея».

Трею не пришлось спрашивать у меня объяснений. Итак, мы были в другом округе, и я считал, что американская полиция гораздо более территориальна, чем дома. Тем не менее, когда речь шла об убийстве одного из своих, я готов поспорить, что у них не возникнет особых проблем с получением помощи от других департаментов.

К тому же, остановивший нас коп знал, что мы те, кого он ищет. Это стало очевидно, как только он вышел из машины. Должно быть, они обнаружили, что мы исчезли из мотеля после стрельбы, и…

решили, что, сбежав с места преступления, мы сразу становимся подозреваемыми.

То, что произошло потом, поставило бы нас на первое место в списке.

Либо молодой коп был в сговоре с парнем из Окли и просто хотел нас убить. В таком случае, на чьей стороне были люди в «Бьюике»?

Я покачал головой, отгоняя утихающую головную боль. Сегодня я слишком устал, чтобы ясно мыслить.

На стене у входа в приёмную висело несколько телефонов-автоматов. Я посмотрел на Трея и кивнул в их сторону. «Не могли бы вы связаться сегодня вечером со своими друзьями и попросить у них ночлег?»

«Я уже звонил, но их не было дома», — сказал он. «Я оставил сообщение, что мы встретимся завтра в Океаническом центре».

«Что там происходит?»

«Это национальный чемпионат на весенних каникулах», — сказал он, как будто я сразу понял, о чём он. «Это, знаете ли, самый крупный конкурс автозвука во Флориде. Да и во всех Штатах, наверное. Это просто потрясающе».

Конкурс автозвука. Только в Америке, подумал я. Словно в доказательство, мимо нас проехала машина с магнитолой, работающей на полную мощность, от которой точечные сварные швы, скрепляющие крышу, загудели. Все четыре окна были опущены, но я всё равно не смог вспомнить мелодию.

«Не могу дождаться», — пробормотал я. «Итак, что мы будем делать сегодня вечером?»

Трей пожал плечами. «Весенние каникулы», — сказал он. «Мы делаем то же, что и все остальные, если не можем найти комнату — спим на пляже».

OceanofPDF.com

Восемь

Количество полицейских машин, беспорядочно курсирующих по Дейтона-Бич, вскоре убедило меня, что «Кавасаки» придётся оставить. Мы с Треем ехали обратно по улице, пока не наткнулись на большой отель с подземной парковкой, и юркнули туда.

Я нашёл тихий уголок рядом с прачечной, и там мы его и оставили. Я вытащил свой швейцарский армейский нож из сломанного замка зажигания и в последний раз похлопал мотоцикл по потрёпанному баку. Он нам верой и правдой послужил, и мне было жаль видеть его заднюю часть.

В качестве дополнительной меры предосторожности я открутил задний номерной знак и забрал его с собой, чтобы немного замедлить процесс опознания. Я сбросил штампованный номерной знак в первую же ливневую канаву на обочине дороги, к которой мы подъехали. Должно быть, во Флориде сейчас льёт как из ведра, потому что в водосточных желобах были такие большие отверстия, что в них могла упасть собака среднего размера.

***

Перспектива ночевать на пляже в марте без всякого походного снаряжения и спального мешка не вызывала у меня восторженного предвкушения.

Ну, по крайней мере, это была Флорида. В последний раз мне пришлось так же терпеть, когда я отрабатывал побег и уклонение в армии. Брекон-Биконс в то же время года — это совсем другая игра.

Теперь уже пешком, мы пересекли шоссе и пошли по набережной, пока не дошли до одного из больших магазинов серфинга, который все еще был открыт.

«Чего мы хотим отсюда?» — спросил Трей.

«Пляжные полотенца», — сказал я. «Они, может, и не дотягивают до уровня одеяла, но хотя бы защищают от песка».

Я взяла пару самых тёплых, но Трей не хотел покупать что-то с милыми мультяшными русалочками спереди, поэтому я позволила ему выбрать себе. Тот, что он принёс, остался с прошлогодней байкерской недели и выглядел вдвое тоньше моего выбора. У меня не было сил спорить с ним. Когда мы шли к кассе, вокруг было лишь несколько человек, но кассирша выглядела нервно.

Проследив за его взглядом, я заметил пару подростков, наверное, на год-два старше Трея, которые слонялись возле сёрфингового снаряжения. Один из них был худеньким, в бандане и расстёгнутой рубашке поверх белой майки, которая открывала его впалую грудь. Джинсы сидели по моде низко, едва обтягивая выступающие бёдра и открывая пару сантиметров трусов. Он ходил так, словно считал себя крутым парнем.

Его приятель был ниже ростом и толще, всё ещё пытаясь избавиться от подросткового щенячьего пухлости и выглядеть скорее злобным псом. Это выглядело как неуклюжее бахвальство.

Худой парень был опасен. Ни один из них не выглядел так, будто собирался потратиться на новый лонгборд Lightwave.

Покопавшись в карманах, я понял, что отдал Трею последние двадцатку на бензин. Пришлось разменять одну из стодолларовых купюр, которые дал мне Кит, что я бы предпочёл сделать без зрителей, особенно когда кассир громко пересчитал мне сдачу.

Единственным положительным моментом было то, что он был так занят наблюдением за тем, что происходило позади меня, что не уделил много времени рассмотрению моего лица.

Когда мы вышли из магазина и пересекли дорогу, я регулярно оглядывался, но, насколько я мог судить, за нами никого не было.

Вдоль Саут-Атлантик-авеню на равном расстоянии друг от друга располагались пляжные пандусы. Судя по знакам, за плату можно было спуститься туда на машине и кататься по песку весь день. Мне это показалось приглашением на серьёзные проблемы с коррозией. На ночь пандусы перекрывались, но только для того, чтобы остановить движение. Мы с Треем прошли мимо них, держа полотенца, и вышли на мягкий песок.

Там было не совсем темно. Луна светила слишком ярко, отражаясь в пенящейся воде каждого прибоя. Далеко в море мерцали навигационные огни большого торгового судна, направлявшегося к нам.

Тяжело продвигаясь по сухому песку, мы продвигались дальше по пляжу. Кто-то собрал достаточно обломков плавника, чтобы разжечь костер, несмотря на строгий запрет на это.

Ночью стало прохладно, и хотелось остаться у костра, но я не хотел оказаться рядом, если приедут полицейские и скажут тушить. Мы обошли огонь по краю и пошли дальше.

Пламя на мгновение лишило меня возможности видеть в темноте, поэтому я увидел тощего парня из магазина сёрфинга, только когда он оказался в нескольких метрах от нас. Он был подтянутым и жилистым. В правой руке он держал дешёвый нож.

«Давай деньги», — сказал он. Не тратя время на шутки.

Я оглянулся через плечо, чтобы проверить, где находится Трей, и увидел, что толстяк теперь позади нас. Руки у него были пусты. Я снова повернулся к тощему парню. Отблески и тени от огня дьявольски двигались по его лицу.

«У нас мало что есть», — сказал я.

«Не ври мне, сучка», — сказал тощий парень, поднимая нож. «У тебя его предостаточно».

Лучше откупиться от неприятностей, если получится. Я бросил полотенце к ногам и полез в карман. Пальцами вытащил из сгиба пару купюр и вытащил руку. Я протянул деньги сбоку от себя, желая заставить его потрудиться.

Худой парень неприятно улыбнулся и кивнул своему спутнику, который подошёл ровно настолько, чтобы схватить деньги, а затем снова отступил, чтобы осмотреть свою добычу. Очевидно, они уже применяли эту схему раньше.

«Это всего лишь пара двадцаток», — сказал он с отвращением.

Улыбка худенького паренька превратилась в презрительную усмешку.

«За кого ты меня принимаешь?» — выплюнул он. Он сделал пару шагов вперёд, почти осторожно перекатывая нож между кончиками пальцев так, что лезвие блеснуло на свету. «Отдай остальное».

«Нет», — сказал я.

Он остановился. Какое-то время единственными звуками были ровный шум волн о берег и потрескивание огня позади меня.

Трей подошел к моему правому плечу, но я не питал иллюзий, что он станет моим ведомым, если до этого дойдет. Его тело было напряжено, челюсти сжаты. Когда наши взгляды встретились, он многозначительно скользнул вниз, к моей спине, где под рубашкой лежал SIG. Я едва заметно покачал головой и повернулся к парню с ножом.

Я вздохнул. «Послушайте», — сказал я. «У меня был ужасный день. Я устал. Вы только что заработали по двадцать долларов за десять секунд работы. Будьте умнее и бросайте, пока есть возможность».

Он оскалился. «Хитрец, а? Всегда слышал, что вы, англичанки, не особо сопротивляетесь», — сказал он, и в его глазах теперь мелькнуло что-то ещё. «Всегда слышал, что это всё равно что трахать труп. Похоже, мы нашли себе бойца, а?»

Мое сердцебиение ускорилось, и мой организм начал наполняться кровью, обогащенной кислородом.

Я слышал, как эхо отдавалось в моих ушах. «Ты даже не представляешь», — пробормотал я.

Он быстро бросился на меня, выставив вперёд клинок. Я пошёл ему навстречу, сделав пару быстрых шагов вперёд, чтобы удержать его подальше от Трея. Я заблокировал его руку с ножом левым предплечьем и обхватил его руку так, что его запястье оказалось у меня под мышкой.

Он дёрнул зажатую руку и, не сумев сразу освободить её, попытался нанести мощный удар левой. Я усилил хватку, сжав кулаком его локоть, чтобы выпрямить сустав до предела. Он удивлённо застонал: боль помешала ему повернуться ко мне достаточно далеко, чтобы удар достиг цели. Я на мгновение удержал его в равновесии, затем развернулся к нему всем телом и резко, резко, резко ударил коленом ему в пах. Бой был окончен.

Глаза тощего парня выпучились, ноги подкосились, и он начал задыхаться. Я ослабил хватку, позволив ему упасть на колени, и слегка повернув его правую руку, пока он наклонялся, чтобы высвободить нож из пальцев.

Пока всё это происходило, толстяк не сдвинулся ни на дюйм. Он просто стоял с открытым ртом.

«Отвали», — сказал я ему.

Какое-то мгновение он не двигался. Я поднял нож одной рукой, подбросил его вверх и поймал за лезвие, а затем отвёл руку назад, словно цирковой метатель ножей, готовый к решающему финалу. «Сейчас!» — сказал я.

Толстяк не стал дожидаться, пока я прицелюсь. Он испуганно пискнул, швырнул двадцатидолларовые купюры на песок, а затем повернулся и побежал.

Я отпустил руку тощего парня и отступил, но напрасно боялся, что он собирается контратаковать. Он просто отдернул руку и очень осторожно просунул обе руки между ног, прижимаясь к себе.

Его дыхание стало частым и поверхностным, почти прерывистым, а глаза были мокрыми от слез.

Я наклонился, сохраняя при этом непринужденный тон. «Не хочу, чтобы ты обманывал себя, думая, что мне просто повезло и я застал тебя врасплох, ведь мы оба знаем, что это неправда, не так ли?»

Он слабо кивнул. От этого движения скатились слезы, которые скатились по крыльям носа и упали на землю.

«Хорошо», — сказал я, всё ещё спокойно и приветливо. «Итак, мы сейчас уйдём, а ты заползёшь обратно в ту дыру, из которой вылез, и останешься там, верно?»

Еще один слабый кивок.

«Молодец», — ободряюще сказал я. Я поднес захваченный нож к его лицу и наблюдал, как страх, привлекая его внимание, обостряется.

«Потому что если ты этого не сделаешь, то в следующий раз, когда мы встретимся, я не просто надеру тебе яйца, я их отрежу, ясно?»

«Д-да!» — вскрикнул он.

Я выпрямилась, кивнув Трею. Он поднял упавшие деньги и полотенце, которые я уронила, и на мгновение замер, глядя на тощего парня сверху вниз, с бесстрастным лицом.

«Ладно, пойдём», — мягко сказала я. Мы пошли дальше по пляжу, оставив позади нашего неудавшегося грабителя, тихо плачущего в песок.

Мы продолжали идти, удаляясь от костра и яркого света больших отелей, к тому, что выглядело как жилой район. Трей молчал, пока мы шли. Я оставил его, чтобы он сам догадался, что именно хотел сказать.

Мой пульс замедлился до нормального уровня, напряжение ушло из моего тела.

После демобилизации я преподавал женщинам самооборону. Именно с такими ситуациями, как у того худенького парня и его приятеля, я сталкивался почти четыре года, каждую неделю. Он никак не мог этого знать, поэтому ужасно меня недооценил.

Иногда это раздражало, когда меня принимали за кого-то низшего, но в других случаях, надо признать, это было очень кстати.

«Почему ты его не застрелил?» — вдруг спросил Трей.

"Что?"

«У тебя был пистолет», — сказал Трей раздраженно, как будто я каким-то образом сжульничал, — «так почему ты просто не застрелил его?»

«Я уже перестрелял свою сегодняшнюю квоту людей», — небрежно заявил я.

Я слышал, как он прерывисто дышал.

«Слушай, Трей, всё не так просто», — сказал я. «А что, если бы у него тоже был пистолет? И вдруг мы оказываемся в центре очередной перестрелки. Если достаёшь пистолет, нужно быть готовым его применить. Я не был… по крайней мере, против таких проходимцев, как эти двое. К тому же, у меня нет лишних патронов. А если бы я просто пригрозил им пистолетом, уверен, они бы нас запомнили. Ну, так, не думаю, что этот приятель поспешит всем рассказать, что ему только что надрал задницу девчонка, правда?»

«Нет, пожалуй, нет», — сказал Трей. По его лицу медленно расплылась улыбка, когда до него дошла правда. «Кстати, мужик, ты не ему задницу надрал».

***

Мы нашли укромное местечко рядом с двумя обветренными деревянными ступенями, ведущими к дюнам, и там же расстелили пляжные полотенца на ночь. Я видел, сколько следов от шин повсюду, и мне не хотелось оказаться там, где нас наверняка переедут во сне.

Трей завернулся в полотенце и вышел, словно получил удар, а я остался лежать без сна, слушая беспощадный шум моря и жужжание насекомых, беспрестанно щелкающих в ночи, и думать о том, что я убил человека.

Теперь, когда непосредственная опасность миновала, этот неизбежный факт снова всплыл в памяти. Я прокручивал это в голове снова и снова. В мельчайших подробностях видел, как «Бьюик» резко остановился, как парень на пассажирском сиденье уперся левой рукой в переднюю стойку, чтобы выбраться из машины, как пистолет направлен в правую руку, как сосредоточенно застыло его лицо.

Я пытался вспомнить свои эмоции, объяснить свои действия сильнейшим страхом или гневом. Что угодно, кроме холодной, спокойной обдуманности, с которой я застрелил его. В конце концов, я не смог этого сделать. Я не мог винить жар в том, что сделал, потому что, по правде говоря, кроме решимости не дать им добраться до нас первыми, я вообще ничего не чувствовал.

Ничего.

Так кем же я стал?

Возможно, отчасти это было связано с моим знакомством с оружием. Оно ассоциировалось у меня скорее со спортом, с точностью и мастерством, чем со смертью.

В армии я был первоклассным стрелком, и мои инструкторы очень быстро отобрали меня в стрелковые команды. На первом же собрании «Skill At Arms», которое я провёл, они выставили меня чуть ли не в качестве своего секретного оружия, ликуя, когда я узнал, что этот никому не известный рядовой WRAC показал хорошие результаты. Если бы я не знал, я бы сказал, что большинство старших унтер-офицеров сделали ставку на меня.

Но стрельба по мишеням была иной. Мишени падали или пробивались. Они не истекали кровью. Они не кричали. И они не умирали.

Только когда я пошёл на учёбу в спецназ, мой характер раскрыли по достоинству. Конечно же, Шон. Он тогда был одним из моих сержантов и всегда видел слишком много. Я вдруг вспомнил разговор с ним годом ранее, когда мы встретились впервые после армии.

«Ты был одним из лучших стрелков из пистолета, которых я когда-либо встречал, Чарли. Хладнокровный. Смертоносный.

«Было много таких же хороших людей».

Он покачал головой. «У многих людей была неплохая способность прицеливаться.

Это не значит, что у них хватило бы смелости нажать на курок по-настоящему. Как и ты, Чарли. У тебя было всё, что нужно. И до сих пор, наверное, есть.

Я тогда это опроверг, не хотел признавать его правоту. События в Германии сделали любые мои аргументы излишними. Я наконец признал, что способность убивать — часть меня, и мне лучше научиться с этим жить, если я не хочу, чтобы она меня погубила. Стать телохранителем казалось лучшим способом реализовать этот талант, если это так.

Возможно, лучшим определением будет «проклятие».

Трей пошевелился и что-то пробормотал во сне. Неудивительно, что после того, что он сегодня увидел, ему снятся кошмары. Я понаблюдал за ним какое-то время, но он не проснулся.

Он мне не нравился, признаюсь я себе, бесстрастно. В конце концов, он был просто избалованным и капризным ребёнком, а я ненавидел избалованных и капризных детей.

При обычных обстоятельствах я бы не перешел дорогу, чтобы плюнуть в него, если бы он горел.

Странно, что выбранная мной новая профессия означала, что теперь мне придется отдать свою жизнь, если потребуется, чтобы защитить его.

***

На следующее утро, в пятницу, я проснулся с восходом солнца. Мои биологические часы всё ещё были частично настроены на британское время, опережая его примерно на пять часов.

Я села со стоном. Песок кажется таким мягким и приятным, пока не попробуешь провести ночь, не закрывшись от него ничем, кроме полотенца. Мои бёдра скрипели и скрежетали при каждом движении, и я поняла, что нужно было вырыть под ними углубления. Ну что ж, может, в следующий раз.

Солнце медленно поднималось из-за далёкого горизонта, раскрашивая небо потрясающими розовыми и нежно-голубыми оттенками. Я сидел, завернувшись в полотенце, чтобы укрыться от утренней прохлады, и наблюдал, как оно неуклонно поднимается над кишащим птичьим миром.

По всей береговой линии быстрые маленькие пегие болотные птицы бросались в бурлящую воду, по мере того как море наступало и отступало, пощипывая мокрый песок.

Чайки по сравнению с ними казались медлительными громилами, затаившимися, засунув большие пальцы в карманы, в поисках неприятностей. Над вершинами волн непринужденно кружила стая пеликанов, словно занимаясь воздушным сёрфингом просто ради удовольствия.

Трей всё ещё был полон сил, и я не стал его отвлекать, но я был не единственным, кто проснулся рано. Многие вышли на пляж на утреннюю зарядку. В золотистом свете рассвета они выглядели на удивление здоровыми, быстро проходя мимо нас, размахивая локтями. Большинство были пожилыми, в шортах, светлых рубашках и тёмных солнцезащитных очках, которые носят гольфисты. Почти у всех были термокружки. Я чувствовал запах их кофе и завидовал.

Не все спешили. Одна молодая пара, взявшись за руки, бродила у берега, наслаждаясь первозданным покоем восходящего солнца.

Я подумал о паре в мотеле, бессмысленно убитой, и это вызвало тупую ноющую боль за грудиной.

Странно, как я мог чувствовать больше горя из-за смерти двух людей, при которой я был всего лишь сторонним наблюдателем, чем когда я сам нажал на курок.

Парочка остановилась чуть правее меня, и волны нежно плескались у их лодыжек. Они повернули лица к морю и обнялись. Я отвёл взгляд, не желая им мешать.

Полагаю, было время, когда я задавалась вопросом, случится ли это когда-нибудь с Шоном — мы будем прогуливаться босиком по субтропическому пляжу на рассвете.

Вместо этого мы проводили больше времени, прижавшись спиной к стене, борясь за свою жизнь. Насилие, в основном не по нашей вине, всегда, казалось, вставало между нами.

Но мы вернулись из Германии после Нового года, и воздух был чище, чем когда-либо, и пообещали себе попробовать все с самого начала.

Больше никакого багажа.

И так оно и было, в определенной степени.

Когда мы с Шоном впервые сошлись, мы сразу же ввязались в бурный и страстный роман, который был предопределён как самоуничтожение. Конечно же, для нас обоих это закончилось катастрофой.

На этот раз он не торопился, ухаживал за мной, и я с удивлением обнаружила, что у него есть такая мягкая и вдумчивая сторона, о которой я раньше и не подозревала.

Это не соответствовало всему, что я когда-либо знал о Шоне. Это заставило меня колебаться.

Оглядываясь назад на последние несколько месяцев, я понимаю, что сдерживался, надеясь на что-то, что подтвердит мою осторожность.

Не сумев его найти, я лишь стала еще более осторожной, как будто боялась, что он слишком хорош, чтобы быть правдой.

А потом, всего лишь позавчера, я ослабила бдительность ровно настолько, чтобы Шон снова проскользнул мне под кожу. Это было именно так волшебно, как я и помнила. Именно так волшебно, как я и боялась, что этого не может быть.

И вот теперь, похоже, обстоятельства окончательно и бесповоротно положили конец нашим зарождающимся отношениям.

Я взглянул на Трея, виновника всего этого. Из его приоткрытого рта текла слюна. Он начал шевелиться, переворачиваясь на спину с коротким хрюканьем, словно спящая собака. На моих глазах он распахнул глаза, щурясь от солнечного света.

Он с трудом сел, почесывая шею, зевнул и потянулся. Волосы на затылке встали дыбом.

«Что случилось?» — спросил он, потирая лицо, голос его был хриплым со сна.

«Ты как-то странно на меня посмотрел».

«Ничего», — ответил я, отворачиваясь. Я указал рукой на вид и добавил с иронией: «Ещё один день в раю».

Вспышка чёрно-белого света где-то дальше по пляжу привлекла моё внимание. Напрягшись, я быстро вскочил на ноги, отряхивая песок с полотенца. «Пора идти», — резко сказал я.

«Ой, чувак, куда ты так торопишься?» Он смотрел на меня, не двигаясь с места. «Ещё рано.

Мы не встретимся с ребятами до одиннадцати.

«Может быть», - сказал я, понизив голос, - «но там есть пара полицейских, которые проверяют документы у всех детей, спящих на пляже».

Я старалась сохранять непринуждённый язык тела, но Трей тут же обернулся, уставившись на двух полицейских. Они ехали на горных велосипедах по песку. Я всегда считала, что уютный образ местного бобби на велосипеде – это нечто особенное для зелёных деревень Англии Агаты Кристи. Похоже, я ошибалась.

Эти двое совсем не походили на знакомых английских копов. Оба были в велошортах, с пистолетными ремнями и в модных солнцезащитных очках. Образ мужчины из Окли на мгновение наложился на них, отчего у меня забилось сердце.

Пара вернула удостоверение личности группе детей, с которыми они разговаривали, и двинулась к нам. Они были всего в тридцати метрах. Я проклинал свою невнимательность, что не заметил их раньше.

«Думаешь, они нас ищут?» — спросил Трей, вскакивая на ноги и нервничая.

«Лучше этого не выяснять, как думаешь?» — пробормотал я.

Единственным путём к пляжу была деревянная лестница, рядом с которой мы спали. Трей схватил полотенце, и я повёл его вверх по короткой лестнице. Я сосредоточился на ровном дыхании, стараясь не создавать впечатление, будто мы торопимся или убегаем. Это было сложно, когда мы делали и то, и другое.

В тусклом свете прошлой ночи я подумал, что эти ступеньки — просто путь наверх, на дюны, но как только мы оказались наверху при дневном свете, я увидел, что на самом деле они ведут в чей-то личный сад.

Перед нами раскинулся лохматый газон с жесткой на вид травой, перемежаемый короткими пальмами по краям. Все деревья росли, отклонившись от пляжа и ветра. Участок был невелик, не то что сад арендованного особняка Пелцнеров в Форт-Лодердейле, но создавал ощущение обжитого места. На мощеной террасе ближе к дому стояла детская пластиковая горка, рядом с которой располагались яркий футбольный мяч и мини-батут.

Сам дом был низким и приземистым, выкрашенным в белый цвет, потрепанным близостью к морю и соли. По стенам от каждого металлического крепления тянулись решетчатые следы ржавчины. Почти вся стена, выходящая на океан, была сделана из стекла, наклоненного вниз, вероятно, чтобы защитить от бликов воды. Я не очень хорошо разбирался в ценах на недвижимость в Дейтона-Бич, но если уж на то пошло, то это был самый лучший вариант.

Конечно, до тех пор, пока не ударит следующий ураган.

Двое полицейских почти достигли подножия лестницы. Они разглядывали нас с Треем, пытаясь понять, есть ли нам место в саду или у них есть веская причина преследовать нас.

«Иди к дому», — прошептал я парню. Я небрежно окинул взглядом полицейских, кивнул, улыбнулся и приветливо помахал им рукой. Избегание зрительного контакта не работает с людьми, которых научили замечать неуверенность в себе.

Я повернулся к дому и тихо выругался себе под нос, когда в одном из окон появилась седовласая женщина в свободном мешковатом платье.

Она замерла, прищурилась и выпятила подбородок, словно ей нужны были очки, чтобы на таком расстоянии точно распознать в нас незнакомцев.

Я оглянулся, делая вид, что показываю Трею ныряющего пеликана. Краем глаза заметил, как один из полицейских прислонил мотоцикл к перилам лестницы и поставил ногу на первую ступеньку. Его напарник остался на пляже.

Между лопаток у меня сбежала струйка пота. Я сгорбился, чувствуя, как SIG впивается в ремень сзади. Нож, который я отобрал у тощего парня прошлой ночью, тяжело тянулся в кармане шорт.

Вот дерьмо . . .

«Доброе утро, офицеры», — раздался в этот момент глубокий мужской голос. «Могу ли я вам помочь, ребята?»

Мы все обернулись и увидели худощавого пожилого мужчину с аккуратно подстриженной седой бородой в стиле Ван Дайка, который шёл по пляжу широким и размашистым шагом. На нём была потрёпанная панама и сильно выцветшая футболка, на которой когда-то рекламировалась гонка «Дайтона 500» 1989 года. В правой руке он нёс пухлую авоську.

«О, привет, Уолт, как дела?» — сказал коп, который собирался подняться следом за нами. Он повернулся и снова спустился на пляж.

«У меня всё хорошо, Майки», — сказал старик. «Ну что, ребята, вы чувствуете запах готовящегося завтрака, или как?»

«Нет», — рассмеялся полицейский и покачал головой. «К вам приезжают гости?»

И он кивнул в нашу сторону.

Уолт поднял взгляд из-под полей панамы, и пара пронзительных серых глаз под кустистыми бровями пристально и пристально посмотрела на меня. Я ответил ему взглядом, пытаясь изобразить мольбу и отчаяние. Полагаю, в нём чувствовалась и некоторая доля страха.

Что мне придется сделать, если он скажет «нет».

Уолт долго не двигался, а затем едва заметно кивнул мне. «Ага», — сказал он медленным, раскатистым голосом, словно читал репортаж по радио. «Вы, ребята, голодны?» — крикнул он нам.

«Харриет готовит свои особые блинчики с черникой».

Я ещё раз осмотрел дом. Старушка уже подошла к открытой двери. Она стояла прямо за москитной сеткой и выглядела обеспокоенной.

Уолт поднялся по ступенькам и подошёл к нам. Он остановился в нескольких шагах от нас, чтобы обернуться и слегка помахать полицейским. Полицейский, которого он называл Майки, помахал в ответ и забрал свой мотоцикл. Они тронулись с места.

Уолт проводил их взглядом, а затем повернулся к нам. Вблизи я увидел сумку, которую он нес, полную ракушек.

«Итак», — спокойно сказал он, — «могу ли я спросить вас, ребята, что вы делаете у меня на заднем дворе?»

«Прошу прощения, сэр», — сказал я. «Мы ошиблись — свернули не туда. Мы просто искали дорогу с пляжа и…»

Я замолчал, когда дико разросшиеся брови Уолта странно дернулись в удивлении. «Английский, да?» — спросил он. «У меня дочь училась в колледже…

Там – Манчестер. Знаешь? Он произнёс это имя с ударением на « Человек» , словно это были два слова.

«Э-э, да, я оттуда. Мои родители до сих пор живут недалеко от Манчестера», — сказал я, ухватившись за эту ассоциацию. Я вспомнил внушительный дом моих родителей в георгианском стиле в районе биржевых маклеров Чешира и подумал, что моя мать упадёт в обморок при мысли о том, что они живут где-то на окраине города, но они не собирались мне перечить.

Уолт лучезарно улыбнулся. «Ну, это просто здорово», — сказал он. «Почему бы вам обоим не зайти в дом и не рассказать нам с Харриет всё о Манчестере, пока мы завтракаем?»

«О, правда, сэр, мы не могли вас так вырубить», — быстро сказал я, хотя мой пустой желудок уже урчал при упоминании этих черничных блинчиков.

«Нет-нет, — сказал Уолт. — Это не проблема. Гарриет всегда готовит на полный дом. Эта женщина могла бы накормить целый линкор. Будут вафли, бекон, яйца, картофельные оладьи…»

Он искусно замолчал, его проницательные глаза метались между нами. Выражение лица Трея было таким огорчённым из-за моего постоянного сопротивления еде, что это было почти комично.

Я скользнул взглядом мимо него. Двое полицейских всё ещё были видны, останавливая кого-то дальше по пляжу. Я оглянулся и увидел, что Уолт внимательно за мной наблюдает.

Я улыбнулся ему в ответ. «Что ж, если вы уверены, то это очень мило с вашей стороны, сэр», — сказал я. «Мы бы с удовольствием остались на завтрак».

OceanofPDF.com

Девять

Уолт провёл нас в дом через сетчатую дверь, где его жена с тревогой наблюдала за нашим приближением. Она молча отступила назад, когда мы ворвались на кухню, и её сомнения относительно безрассудных поступков Уолта, возможно, были выражены одним поспешным взглядом.

«Ну-ну, Гарриет», — сказал Уолт, поймав её. Он повесил панаму на крючок у двери и вывалил пакет с ракушками на столешницу. Затем он повернулся к ней лицом, нежно взял обе её маленькие ручки в свои, полностью окутав их. Он был на добрую голову выше её, и ему пришлось опустить подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом. «Эта юная леди из Манчестера, где Грейс училась. Как я мог, услышав это, не пригласить их на вкусную домашнюю еду?»

Она снисходительно улыбнулась ему, но не выглядела особо успокоенной.

Я подошла и протянула руку. «Меня зовут Чарли, а это Трей. Очень приятно познакомиться», — сказала я своим самым воспитанным голосом. «Я никогда раньше не была в Америке и поражена щедростью вашего мужа, который пригласил нас к себе домой».

Её плечи слегка расслабились. Я видел, что это было нечто другое. На кону была национальная гордость. Она высвободилась из объятий мужа и взяла предложенную мной руку. Её пожатие было скорее крепким, чем сильным, кожа тонкой и мягкой.

«Пожалуйста», — сказала она. «Я сейчас же этим займусь. Как вам кофе?»

Она налила нам обоим по чашке настоящего кофе из стоявшего рядом чайника. Я добавил сахар, чтобы унять дрожь в руках, понимая, что с того вчерашнего перекуса в парке у меня ничего не получилось. К тому же, организм способен вырабатывать ограниченное количество адреналина, если не давать ему выхода, а мой адреналин грозил меня захлестнуть.

Мы с Треем сидели и пили кофе, пока Харриет готовила, а Уолт суетился, накрывая на стол и постоянно ей мешая. Они дружелюбно перекидывались шутками, работая вместе. Трей заворожённо наблюдал.

«Ладно, мы почти готовы», — объявил Уолт, ставя четыре стакана и кувшин с ледяной водой на большой овальный стол у кухонного окна. «Дети, не нужно ли кому-нибудь из вас сходить в туалет перед едой?»

Я взглянул на свои грязные руки и принял его предложение. Он указал мне верное направление и предоставил действовать мне самому, что было гораздо более доверчиво, чем я мог бы проявить, учитывая обстоятельства.

Задняя часть дома, выходящая к воде, имела почти полностью открытую планировку, с единственным кухонным островом между кухней-столовой и большой гостиной, а также кабинетом в дальней части. Два потолочных вентилятора лениво перемешивали воздух в гостиной.

Из этой комнаты вели два коридора, в одном из которых находилась ванная комната и, судя по всему, пара гостевых спален. Ванная была чистой, но обшарпанной: короткая, неглубокая ванна была покрыта следами многолетней жёсткой воды.

Вытирая руки, я взглянула на своё отражение в зеркале над раковиной. Одна сторона лица всё ещё выглядела немного яркой, но это можно было принять за результат перегрева на солнце. На самом деле, учитывая мой рыжевато-русый цвет волос, если бы я сегодня не позаботилась о себе на улице, это был бы настоящий солнечный ожог.

Я на мгновение отстранился и взглянул на своё лицо, понимая, что в глазах, пристально смотревших на меня, не было ни капли вины за содеянное. Я надеялся увидеть какой-то знак внутренних страданий, что-то, что показало бы мне, что я нормальный, что я такой же, как все.

Не просто хладнокровный убийца.

Я отвернулась, вытерла руки полотенцем, висящим на вешалке, а затем вышла из ванной, стараясь больше не встречаться со мной взглядом.

Вернувшись на кухню, я обнаружил, что Харриет подаёт обещанные черничные блинчики. Они больше напоминали толстые шотландские блинчики, чем привычные тонкие. Она протянула мне небольшой кувшинчик с чем-то, похожим на золотистый сироп, но на деле оказалось, что это кленовый сироп.

Судя по звукам, Уолт и Трей болтали об автомобильных стереосистемах. Старик слушал, склонив голову набок, словно то, что ты говоришь, было самым важным, что он слышал за всю свою жизнь.

Это отлично сработало с Треем, который, гордо раскинувшись на стуле, с энтузиазмом рассказывал Уолту о грандиозном конкурсе по звучанию, который проходил в Океаническом центре. Трей уже нарезал блины полосками и щедро полил их кленовым сиропом. Теперь он бросил нож и принялся запихивать в рот размокшие кусочки вилкой, не утруждая себя болтовней во время еды. Он резко замолчал, когда я сел.

Я улыбнулась Харриет, чтобы скрыть неловкое молчание. «У вас прекрасный дом», — сказала я. «Вы давно здесь?»

«О, с тех пор, как мы поженились», — сказала она, принося тарелку с тонкими хрустящими полосками бекона и показывая, что нам следует наесться. «Уолт с папой начали строить этот дом осенью, а мы переехали весной, сразу после свадьбы. В следующем месяце будет сорок пять лет».

«Моя семья занимается строительством уже три поколения», — вставил Уолт.

«Это был хороший семейный дом», — сказала его жена, довольная.

«Судя по всему, он и сейчас такой», — сказал я, обнаружив, что бекон отлично сочетается с кленовым сиропом. Даже если бы это было не так, я бы всё равно его съел. Я не осознавал, насколько я голоден, и мне стоило усилий, чтобы не опуститься до уровня Трея в манерах за столом. «У тебя много внуков?»

Харриет нахмурилась. «Нет, — сказала она, — нас никогда не благословляли».

Удивлённый, я кивнул на игрушки в саду, и Уолт улыбнулся.

«Мы берём на воспитание. Ну, знаете, детей из неблагополучных семей, — пояснил он. — Стараемся направить их на истинный путь».

Я подумал о сестре Шона и его младшем брате, которые гораздо тяжелее пережили распад родителей, чем сам Шон. Его младший брат, в частности, слетел с катушек прошлой зимой, причем довольно эффектно. С тех пор нам удалось его более-менее вернуть, но как они отреагируют, узнав о смерти старшего брата, которого они боготворили, я даже не представлял.

«Итак, — сказал Уолт, вытирая рот бумажной салфеткой и откидываясь на спинку стула, — Чарли из Манчестера, насколько я знаю, но твой акцент, Трей, не похож на английский. Откуда ты, приятель?»

Это было сказано как бы невзначай. Если бы не проницательный взгляд старика, я бы не увидел в этом вопросе ничего более глубокого.

«Ну, мы жили в разных местах», — небрежно сказал Трей.

«Отец заставлял нас много переезжать».

Я сердито посмотрел на него. Если он и пытался выставить Кита мелким преступником, то делал это в правильном ключе. «Трей из-под Майами», — быстро вставил я. «Я просто за ним присматриваю».

Теперь настала очередь Трея нахмуриться. Мысль о том, что я его нянька, нравилась ему не больше, чем мысль о том, что я его телохранитель.

«Ага», — медленно протянул Уолт. Он налил себе стакан воды, предложил кувшин всем остальным и поставил его обратно на стол. В его движениях была медленная, чёткая мисочка, словно он взвешивал все преимущества перед каждым. «А как же так получилось, что ты ночевал на пляже прошлой ночью?» — спросил он.

Это был резонный вопрос, я не мог с этим спорить. Проблема была в том, что ему ответить.

«Вчера нас ограбили», — сказал Трей. И как раз когда я подумал, что он, возможно, наконец-то начал соображать, ему пришлось пойти и приукрасить всё без необходимости. «На нас напали четверо парней с пистолетами. Забрали все наши деньги».

Харриет тут же издала сочувственные звуки, но я наблюдал за Уолтом.

Единственной его реакцией было то, что он на мгновение взглянул из-под своих взъерошенных бровей. Он позволил жене немного поболтать, а затем сказал: «Ну и ну, Чарли, не повезло тебе. Так что же сказали копы?»

Я сделал еще глоток кофе, пока яростно обдумывал свой ответ.

Чёрт возьми, какой остроумный комментарий у Трея. Я понятия не имел, что нам в такой ситуации сказала бы американская полиция. Я снова поставил чашку. «Мы к ним не ходили», — наконец сказал я. «Те, кто нас ограбил, угрожали вернуться за нами, если мы это сделаем, и в любом случае…» — я пожал плечами, — «у нас не было денег, чтобы им дать».

«Должно быть, ваши кредитки были у меня, если вы вчера вечером не смогли снять номер в мотеле», — сказал Уолт, явно занятой тем, что перекладывал вилкой ломтик арбуза с центрального блюда на свою тарелку. «Я знаю, что сейчас весенние каникулы, но ещё полно мест подальше, где есть свободные места».

Я не ответила. Ситуация становилась всё более щекотливой. Я взглянула на обеспокоенное лицо Трея. «Мы придумаем что-нибудь получше на вечер», — сказала я. По крайней мере, это было правдой.

Уолт кивнул, его глаза были прикрыты, а лицо серьёзным. «Итак, — продолжил он всё ещё медленным и приятным голосом, — это было до или после того, как вы разбили машину?»

Я замерла, не отрывая взгляда от лица Уолта. Как я могла подумать, что он просто милый и дружелюбный старик? Он был безжалостен. Неумолим.

«О, Уолт», — запротестовала Гарриет с дрожащим смехом, — «я уверена, ты ошибаешься».

«Вы были за рулём, юная леди», — мягко продолжил он, не обращая на неё внимания. От его абсолютных слов, прозвучавших с уверенностью, у меня заколотилось сердце.

«Что навело тебя на эту мысль?» — спросил я, услышав в своем голосе легкую стальную нотку, как бы я ни старался сохранять нейтралитет.

Он срезал кожуру со своего арбуза одним из столовых ножей, и теперь он использовал закругленное лезвие как указку, указывая им в сторону моих голых предплечий, которые лежали на столешнице.

«Когда сработала подушка безопасности, она обожгла внутреннюю сторону рук, — сказал он, не задумываясь. — Я видел такое много раз. Это один из верных признаков того, что водитель и пассажир пытались поменяться местами после инцидента».

«Понятно», — сказал я, не в силах удержаться и положил руки на колени. Если бы я помнил своё воспитание и с самого начала не клал локти на стол, подумал я, меня бы, возможно, и не застукали. «Для строителя в третьем поколении вы, похоже, очень хорошо разбираетесь в механизмах дорожно-транспортных происшествий».

«Уолт так и не пошел по стопам отца в строительном бизнесе», — сказала Харриет. Я заметил, что она сидела очень прямо и неподвижно. Её голос был неестественно спокойным и чётким. «После службы на флоте он двадцать пять лет проработал в Бюро».

Бюро . Даже такой неамериканец, как я, понимал, что это Федеральное бюро расследований. Чёрт. Мы сбежали от копов и попали прямо в объятия серебристого ФБР.

Я отодвинул стул и встал. Трей последовал моему примеру, едва не вскочив на ноги. Уолт и его жена не стали подниматься вместе с нами, и оба не разжимали рук. Челюсти Харриет были сжаты. Мне не хотелось быть причиной её внезапного страха.

«Мы вам очень благодарны за то, что вы нас накормили», — сказала я, слегка улыбнувшись ей, — «но, к сожалению, нам действительно пора уходить».

Я попятился к двери, через которую мы вошли, отталкивая ребенка перед собой.

Трей заерзал, словно с трудом мог двигаться самостоятельно.

Когда я добежал до него, Уолт грустно спросил: «Чего ты думаешь достичь, бегая, Чарли?»

«Прямо сейчас? Остаться в живых», — ровным голосом ответил я.

«Может быть, я смогу помочь».

Я покачал головой. «Люди, с которыми мы имеем дело, не испытывают угрызений совести, убивая прохожих», — сказал я. «Это не твоя война, Уолт. Тебе лучше держаться от неё подальше».

«Если передумаете, позвоните мне. Я серьёзно. В любое время дня и ночи».

Он сказал и выпалил десятизначное число. «Хочешь, я это запишу?»

«Я помню», — сказал Трей. Я взглянул на него, и он пожал плечами. «У меня голова на цифры».

Я распахнул сетчатую дверь и вытолкнул его в сад. Когда я сам вышел, Уолт задал мне последний вопрос.

«Эта твоя беда — она настолько плоха, да?»

Я мрачно улыбнулся ему. «Продолжай смотреть новости», — сказал я.

***

Большую часть утра мы провели, слоняясь по пляжу в районе оживлённой набережной, которая напоминала старомодную набережную с пирсом. Мы старались держаться подальше от всех, кто выглядел хоть сколько-нибудь официально, и я тоже обходил стороной все эти морщины. Какими бы безобидными они ни казались на первый взгляд.

Ближе к центру Дейтоны, там, где Южная Атлантика пересекалась и становилась Северной Атлантикой, располагался парк аттракционов с одним из таких приспособлений, превращающих людей в резиновые шары. Круглую клетку опускают на лебёдку до уровня земли, привязывают ремнём, а затем отпускают. Клетка взмывает в небо, подвешенная на двух опорах на резинке. Трей отчаянно хотел попробовать.

У меня не было никакого желания снова знакомиться со своим завтраком сразу после его употребления, но я отговорил его от этой идеи по причине плохой безопасности.

«Если полиция нас там заметит, мы будем лёгкой добычей», — сказал я ему. К счастью, он, похоже, мне поверил.

К половине одиннадцатого, как бы то ни было, ему не терпелось попасть на остановку у Оушен-центра, чтобы встретиться с друзьями. Мы вернулись на западную сторону главной улицы, пробираясь сквозь пять полос движения, которые, казалось, не обращали никакого внимания на сигналы пешеходов «идти/не идти» на переходах.

Полиция была повсюду. Я не высовывался и надеялся, что по какой-нибудь прихоти судьбы мой SIG не выскользнет из-за пояса и не упадёт на пол перед кем-нибудь из них.

Баннеры, вывешенные вдоль фасада Ocean Center, гласили:

«Spring Break Nationals — самый известный в мире музыкальный фестиваль». Если я никогда раньше о нём не слышал, то сейчас просто не мог не услышать.

На бетонной площадке перед зданием стояло с полдюжины диковинных автомобилей. У них была потрясающая раскраска и графика, подобные которым я видел только на выставках кастомных мотоциклов в Великобритании. Мы прошли мимо Cadillac Escalade с хромированными дисками, диаметр которых, судя по размеру шин, был невероятным – целых двадцать четыре дюйма. Грузовик ехал так низко, что я не просунул бы и четырёх пальцев между боковым ограждением и землёй. Как же они на них ездили?

Я никогда особенно не интересовался автомобилями. Для меня они были средством достижения цели. Предпочтительным способом передвижения, но только если шёл снег или дождь лил горизонтально. В противном случае я бы предпочёл велосипед.

Но никто, казалось, не смотрел на сами машины. Все были слишком увлечены диковинными стереосистемами внутри. Каждая боролась за внимание толпы, включая систему громче предыдущей. Они заставляли мою грудь вибрировать, просто проходя мимо.

Но дети этим не удовлетворились. Они хотели буквально засунуть головы внутрь, что показалось мне занятием лишь немногим менее рискованным, чем попытка научить стаю акул вытаскивать у тебя изо рта кусочки еды.

В любом случае вы, скорее всего, потеряете голову.

Несмотря на мои опасения, мы заплатили за вход на входе и вошли в здание. Я заглянул в одну из раздаваемых программ, чтобы у меня появился повод не смотреть на охранников в вестибюле.

Во время службы в армии я проводил много времени на стрельбищах во время учений с боевой стрельбой. С тех пор я работал в ночных клубах, оказывался в гуще городских беспорядков и участвовал в настоящей перестрелке, но ничто не подготовило меня к такому оглушительному шуму внутри Оушен-центра.

Всё началось с музыки, но когда сотня разных звуковых систем играет сотню разных мелодий, становится сложно отличить одно от другого. Чувствовался только грохот басов.

Там были представлены всевозможные виды тюнингованных автомобилей: от огромных гражданских версий американских военных Hummer до новейших Mini Cooper, даже Ferrari и пара парадных Harley, хотя я не совсем понимал, зачем на выставке автомагнитол нужны мотоциклы.

Внутри главный конференц-зал представлял собой огромное открытое пространство, заполненное стендами производителей оборудования и аксессуаров. Они представляли собой нечто среднее между покрытым тканью столом, заставленным коробками с продукцией, и сложными модульными конструкциями, рассчитанными на два-три автомобиля. Один из стендов, казалось, даже был увешан надувными зелёными фигурками инопланетян. Я не совсем понял, в чём смысл, но никто больше не вёл себя так, будто это было чем-то из ряда вон выходящим.

Там было полно народу, в основном подростки, возможно, на несколько лет старше Трея. Казалось, их ничуть не беспокоил шум, хотя, присмотревшись, я заметил, что многие из них были в маленьких жёлтых наушниках, похожих на те, что я использовал для стрельбы раньше. У меня дома их всё ещё было много, но я никогда не думал брать их с собой в эту поездку.

Пока мы пробирались сквозь толпу, я потянулся к Трею и похлопал его по плечу, приблизив губы к его уху. «Где мы должны встретиться с твоими друзьями?» — прокричал я.

Он указал в угол огромного зала конференц-центра. «У главной сцены», — крикнул он в ответ. «Ага, вот они!»

Вокруг возвышения сцены, похоже, толпилось множество людей, которые сидели на полу, потягивая колу или уплетая вредную еду из соседнего киоска, поэтому я не сразу заметил приятелей Трея. Только когда один из них заметил его и помахал рукой, я понял, что это за люди.

Их было трое: два мальчика и девочка. Девочка вскочила на ноги и, подпрыгивая, подбежала к Трею, обвиваясь вокруг его руки, словно вьюнок, и с подозрением оглядывая меня.

«И кто это?» — спросила она, изогнув брови. У неё была копна вьющихся тёмных волос, гладкая кожа карамельного цвета и, чисто по моему субъективному мнению, слишком много макияжа для её возраста.

На ней были шорты и крошечный укороченный топ. Последний открывал плоский загорелый живот спереди и болезненно выглядящую татуировку восходящего солнца внизу позвоночника. Даже сквозь шум фона было слышно, как она жуёт жвачку.

«О, это Чарли», — сказал Трей, стараясь говорить спокойно и непринуждённо, словно представлял меня своей компании. «Чарли, познакомься с ребятами — Скотт, Ксандер, а это Эми».

Скотт был выше Трея, но таким же неуклюжим, с короткими колючими волосами, выкрашенными в агрессивный блонд, и серьгами-гвоздиками в левой части носа, брови и середине подбородка. Его шорты доходили до колен, открывая лишь небольшой участок загорелой икры между краем штанин и верхом нелепо больших баскетбольных ботинок.

Ксандер был немного ниже ростом, его кожа была цвета карибского чёрного, изрытая подростковыми прыщами. Его волосы были коротко острижены до длины в пять миллиметров и имели замысловатые узоры и завитки, выстриженные бритвой прямо до кожи.

На нем была футболка с надписью «Без страха », которая призывала всех, кто ее читал,

«Веди, как будто угнал». Когда он приветливо улыбнулся, в верхней челюсти у него сверкнул золотой зуб. На вид им обоим было лет семнадцать.

Я лишь отчасти сосредоточил внимание на группе, пока Ксандер и Скотт, совершая какой-то мистический подростковый ритуал, хлопали Трея по ладоням вместо рукопожатий. Я с болью осознавал, что двое полицейских на пляже были на волосок от того, чтобы поймать нас этим утром, и мне не хотелось снова попасться на таком сонном месте.

«Что случилось, чувак?» — спросил Ксандер. «Твоё сообщение было каким-то загадочным».

«У нас большие проблемы», — внушительно заявил Трей. Он старался казаться безразличным, но гордость смягчила его. «За нами следят копы, и нам нужно место, где можно спрятаться на пару дней, пока не спадет жара, понимаешь?»

Ребята многозначительно кивали, делая вид, что подобные ситуации возникают у них постоянно. Мне не хотелось портить им настроение, говоря, что после гибели четырёх человек охота на преступника, скорее всего, утихнет не раньше, чем через несколько дней.

Я не видел новостей, чтобы узнать, связали ли они пару в мотеле с погибшим полицейским. Когда это произойдёт, всё станет совсем плохо. Конечно, предполагалось, что Уолт и его жена ещё не привели полицию. Или его бывших коллег из ФБР.

«Круто», — сказал Скотт. «Мои мама и папа в Каролине. Можешь переночевать у меня».

«И что же ты сделал, Трей?» — спросила Эми, хихикая.

Трей взглянул на меня, ожидая подсказки, но я сохранил бесстрастное выражение лица. Это были его друзья, и мне было интересно, какую историю он придумает.

«Папа сбежал», — наконец сказал он, — «а за нами гонятся эти ребята.

Они застрелили полицейского в Лодердейле, но нам, типа, удалось улизнуть». Он увидел, как их лица выразили шок, и сглотнул. «Здесь сложновато объяснить».

Я отвела взгляд от него и обвела взглядом море лиц вокруг, высматривая кого-нибудь, кто смотрел слишком пристально. Любого, кто, казалось, пытался вспомнить, не один ли из нас тот фоторобот, который они видели сегодня утром по телевизору.

И тут, у одного из выходов, я увидел двух полицейских во главе с охранником в синей форме. Они размахивали руками, словно обозначая зону поиска, и переговаривались по рациям.

Я подошёл и толкнул Трея в руку. «Пора идти», — сказал я достаточно громко, чтобы меня услышали.

На этот раз он не стал спрашивать мои причины, а просто огляделся в поисках полицейских.

«Ты при себе, мужик?» — спросил он Скотта.

Скотт пожал плечами и ткнул большим пальцем. «На заднем дворе», — сказал он. «Мы уже уезжаем?»

«Если вы не хотите наблюдать за тем, как нас арестовывают, — сказал я ему, — то, думаю, это будет очень хорошая идея».

Но когда мы начали двигаться к ближайшему выходу, двери открылись, и вошла еще пара полицейских. Если бы не давка людей,

Внезапного поворота Трея было бы более чем достаточно, чтобы указать на наше местонахождение.

Возможно, они реагировали на какую-то другую чрезвычайную ситуацию в коридоре, но я очень сомневался. Кто-то – скорее всего, какой-нибудь зоркий охранник – заметил нас, когда мы входили. Выйти оттуда могло оказаться несколько сложнее.

Мы протиснулись и поспешили туда, где толпа была гуще всего.

Казалось, целая полоса тяготела к одной из больших промышленных дверей, ведущих из главного зала на огороженную открытую арену.

Мы позволили им увлечь нас за собой и вынести на палящий солнечный свет, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы прикрыть наш побег. Но когда я уже начал надеяться, движение людей замедлилось и остановилось.

Похоже, они собирались вокруг большого электронного табло и системы оповещения, установленной в углу одной из парковок. Я оглянулся и заметил среди бейсболок пару кепок. Они направлялись в нашу сторону, но без особого рвения, чтобы выдать, что они нас заметили. Я продолжал подталкивать Трея к переднему краю толпы, стараясь отгородиться от властей как можно большим количеством людей.

В конце концов мы уперлись в стальное ограждение высотой примерно по пояс. С другой стороны, перед табло, стоял маленький, толстый фургончик «Шевроле», окруженный, судя по всему, наземной бригадой. Один из них держал блок управления с толстым жгутом проводов, ведущих к разъёму за крышкой бензобака на задней панели фургона.

Затем парень, управлявший громкоговорителем, сказал: «Врубай!», и все панели фургона загудели. Где-то в глубине машины, приглушённый, словно её закопали под скалой, раздался невероятно глубокий басовый гул. Казалось, земля прыгала у меня под ногами. Я заткнул уши пальцами, но, похоже, это не помогло.

Электронное табло подскочило до 165,3 и застыло на этом месте. Парень за пультом управления пожал плечами, покачал головой и выключил систему.

Все хлопали и свистели.

Ксандер стоял рядом со мной и подбадривал меня.

«Что это, черт возьми, такое?» — потребовал я.

«IdBL», — сказал он. Увидев мой совершенно непонимающий взгляд, он вздохнул и добавил: «Это соревнование, у кого самая громкая и крутая система, понимаешь, о чём я? Чья система бьёт сильнее».

«А этот пинается с силой?» — спросил я, рискнув быстро осмотреть машину для полиции, а затем повернулся к фургону. Бригада уже открывала двери и вытаскивала из салона измерительный микрофон со стойкой.

Ксандер кивнул на табло. «Точно так и написано: сто шестьдесят пять и три десятых децибела».

«Это „дБ“ в децибелах?» — спросил я. Он снова кивнул. «Боже, этого более чем достаточно, чтобы убить тебя, если бы ты там сидел».

Ксандер безмятежно улыбнулся. «Ага», — воскликнул он. «Как круто!»

Справа от меня появился ещё один полицейский. Или, возможно, это был один из тех же полицейских. Я не обращал внимания на их лица. Я отвернулся от него и увидел ещё одного слева. По крайней мере, они всё ещё искали, я это видел. Они не знали, насколько близко они были.

Перед нами команда с фургоном закончила отцепку и теперь располагалась вокруг кузова, медленно выкатывая его с арены к парковке. Очевидно, что вся эта стереосистема не оставила места для двигателя.

«Пойдем», — сказал я и протиснулся в щель между ограждениями.

Мы впятером собрались у заднего бампера фургона, опустив головы и помогая ему толкать машину. Между ареной и парковкой под зонтиками на складных стульях сидели несколько организаторов мероприятия, но они больше следили за тем, чтобы не пропустить посторонних, чем за тем, чтобы не пропустить их.

Мы продолжали толкать машину до тех пор, пока команда фургона не загнала его на смотровую площадку на парковке и не остановила.

«Привет, спасибо, ребята», — сказал парень, управлявший машиной.

«Без проблем», — сказал Ксандер. «Отлично, мужик».

Скотт полез в один из передних карманов шорт за ключами от машины.

Карман был таким длинным, что ему пришлось наклониться, чтобы дотянуться до его дна. Мы пробирались между машинами, трейлерами и грузовиками на парковке конкурентов, пока не добрались до дальнего конца. Он нажал на кнопку пульта сигнализации, и…

На заниженном пикапе Dodge с затемненными окнами и горой цветных бусинок, свисающих с боковых зеркал, вспыхнули фары.

Я гадал, как мы впятером поместимся в кабине пикапа, но Ксандер и Эми сразу же забрались в задний кузов. Мы с Треем устроились на переднем сиденье, а Скотт сел за руль. Он завёл мотор и с рёвом выехал с парковки, подняв облако белой песчаной пыли.

«Я думаю, было бы неплохо, если бы ты постарался не попасться на удочку за то, что ездишь как идиот, не так ли?» — мягко сказал я.

«Она имеет в виду придурка», — добавил Трей, увидев его в недоумении. «Она из Англии», — добавил он.

«А, ну да», — сказал Скотт, но, по крайней мере, он выехал на дорогу за Оушен-центром более размеренно. Когда мы влились в пробку, ожидающую следующего светофора, на парковку, с которой мы только что выехали, с визгом въехало несколько полицейских машин. Копы выскочили из машин и побежали в выставочный зал.

Я вдруг обрадовался тонированным стеклам. Трей сполз на сиденье и оперся локтем на дверной косяк, чтобы прикрыть лицо рукой. Светофор долго не переключался в нашу сторону. Мы все затаили дыхание.

Наконец, они переключились на зелёный. Скотт нажал на газ и, когда мы выехали на главную дорогу, вздохнул с облегчением.

«Чувак, это было близко», — сказал он, ухмыляясь и потянувшись за солнцезащитными очками, висевшими на зеркале заднего вида.

Он включил на магнитоле местную хард-роковую станцию и начал хлопать по рулю в такт музыке. «Знаю одну вещь, — добавил он, — если вы собираетесь пробыть здесь ещё несколько дней, нам придётся что -то придумать с вашей маскировкой».

Это была первая разумная вещь, которую я от него услышал.

OceanofPDF.com

Десять

«Розовый?» — спросила я, позволяя отвращению взять верх в голосе. «Из всех цветов, которые ты могла выбрать, ты выбрала розовый ?»

«Да ладно тебе, Чарли!» — сказала Эми, и по её сдержанному смеху я понял, что это она. «Думаю, ты будешь выглядеть круто».

«Мы должны вести себя сдержанно и не выставлять себя напоказ, — кисло сказал я. — У кого, чёрт возьми, розовые волосы?»

Эйми начала хихикать, прикрывая рот рукой, словно всё ещё училась в начальной школе, и это тоже взбесило Трея. Мне захотелось столкнуть их лбами.

Мы находились на втором этаже дома родителей Скотта в Ормонд-Бич.

При этом дом на самом деле был бунгало, как и многие другие дома во Флориде, с тёмными окнами и огромным арочным крыльцом над входной дверью. Внешняя штукатурка была выкрашена в лососево-розовый цвет, так что, полагаю, это должно было служить предостережением.

Дом находился на тихой жилой улице, где дома были похожи по размеру, хотя и не по стилю. Скотт подъехал на пикапе прямо к воротам встроенного гаража на три машины слева от главного входа. Он нетерпеливо подождал, пока автоматический механизм медленно поднимал ворота, а затем въехал прямо, резко затормозив так, что шины заскрипели по крашеному бетонному полу. Ворота гаража медленно закрылись за нами.

Как бы ни зарабатывали родители Скотта, они явно жили не так уж плохо, подумал я, пока он вёл нас через подсобное помещение в сам дом. Это был ещё один преимущественно белый интерьер, оживлённый обширной коллекцией искусства и скульптур коренных американцев.

Коридор вёл в гостиную открытой планировки, столовую и кухню. На противоположной стене располагалось огромное панорамное окно от пола до потолка, из которого открывался вид на зелень сада. Сбоку находилась лестница с открытыми пролётами, ведущая на чердак, откуда открывался вид на гостиную внизу.

Не знаю, как долго его родители отсутствовали, но в доме были явные следы пребывания одинокого подростка. Грязная одежда валялась на полу.

Кожаный угловой диван, а на стеклянной столешнице обеденного стола валялись старые контейнеры из-под еды на вынос, а также пустые банки из-под высокоэнергетического газированного напитка. Как будто детям в Штатах действительно нужна дополнительная доза сахара и кофеина.

Скотт направился прямиком к лестнице, и мы последовали за ним в то, что оказалось кабинетом, полным компьютера и игровой приставки. У Скотта там же, в мини-холодильнике, хранилась ещё одна порция газировки с сахаром. Так что бедному ягнёнку не пришлось тащиться на кухню, когда он захотел пить.

Он бросил каждому по банке, не спрашивая, есть ли у них предпочтения, и плюхнулся на стул.

«Ну что, Трей, чувак, не хочешь рассказать нам, что, черт возьми, происходит?» — спросил он.

Я позволил парню рассказать историю по-своему, не перебивая, главным образом потому, что мне было любопытно услышать его мнение. И по тому, как он описывал последние двадцать четыре часа, я почти узнал в них то же самое, что и я сам.