Первородный грех

Глава 24 Дьявол во мне

Мое горло все еще горело огнем, а зрение было нечетким, когда Люк вернулся в квартиру. Мой желудок скрутило при виде его заботы о бесчувственном теле Лилит. Гейб сжал меня в своих объятиях. Его летний снег притупляет боль в теле и в пылающих легких, заставляя забыть обо всем.

Я прижимаюсь к Гейбу сильнее, когда Люк ложит Лилит рядом со мной на кровать. Его взгляд на мгновение метнулся ко мне, когда он укрыл ее одеялом, убедившись, что ей удобно. Затем он заинтересованно посмотрел на Гейба.

— С ней все будет нормально?

Гейб гладил рукой мои волосы.

— Я не знаю.

Люк посмотрел на Лилит, взгляд его был непроницаем. Он наклонился и убрал волосы с ее лица. Когда он прикасался к ней, это разрывало меня на части. Я отвернулась и попыталась блокировать воспоминания, когда я увидела их вместе.

— Мне надо идти. — Мой голос был похож на карканье, когда я старалась вдохнуть воздух через пульсирующие голосовые связки.

— Конечно, Фрэнни.

Я поморщилась и вскрикнула, когда Гейб сжал меня в объятиях, вставая.

— Габриэль…?

Я была удивлена оттенком паники в голосе Люка. Я поднимаю лицо с плеча Габриэля, чтобы посмотреть на Люка. Когда наши взгляды встречаются, он отворачивается.

Я так растерялась. Я вспомнила, как Лилит заставила меня почувствовать, как сильно я хотела ее, и я начинаю понимать, что произошедшее в тот вечер, возможно, не вина Люка. Моя голова говорит мне, что это так. Но мое разбитое сердце по-прежнему не может пройти мимо того, что он сделал.

— Знаешь что? Отпусти меня. Я в порядке, — сказала я, отталкивая Гейба. На самом деле мне было больно, но они не должны знать это. — Ничего не сломано.

Гейб посмотрел на меня обеспокоенным взглядом. Он не спорит со мной, хотя знает, что я обманываю. Но он не отпускает меня. Его взгляд скользит к Люку.

— Тейлор?

— Что не так с Тейлор? — Я сдвигаюсь в руках Гейба, и резкая боль пронзает мои ребра, заставляя меня стонать. Я смотрю на Люка, ожидая ответа, но он лишь качает головой.

— Ничего, о чем тебе стоит волноваться, — говорит Гейб, и я чувствую, как он выпускает свой дерьмовый снег на меня снова.

Я борюсь с умиротворением, что наваливается на меня.

— Это не ответ.

— Я найду ее. Не волнуйся.

Я слышу разочарование в его голосе, и паника прорезает меня. Я борюсь, пытаясь высвободиться из его рук, но каждое движение вызывает резкую боль в том или ином месте.

— Ты найдешь ее? Что, черт возьми, это значит? Она здесь? — Я пинаюсь ногами, потому что они, похоже, пострадали меньше всего. — Опусти меня!

Он осторожно опускает меня на пол, поддерживая меня. Он склоняет голову набок и жестом показывает Люку, что он может рассказать, но предупреждает взглядом. Я хватаю Гейба за рубашку и дергаю.

— Нет! Ты расскажи мне.

Гейб не может лгать, но Люк может. Я хочу знать правду.

— Позже, Фрэнни, — говорит он.

— Расскажи мне сейчас! — Слова, словно огонь, вырываются из моего горла.

— Она должна знать, Габриэль, — произносит Люк. Он обошел кровать, в его глазах была боль. — Лилит была здесь.

Я ощущаю панику вперемешку с замешательством, когда смотрю на девушку на кровати.

— Лилит сейчас здесь.

— Это не Лилит. Это ее сосуд, — отвечает Гейб.

Я качаю головой, когда разочарование ростет во мне, желая стукнуть Гейба, чтобы он прекратил говорить ерунду.

— Что, черт возьми, происходит?

Он поднял взгляд ко мне, приподнимая бровь.

— Лилит переместилась. Она забрала Тейлор.

— Она переместилась… в Тейлор?

Понимание приходит ко мне из глубокого уголка сознания. Тейлор помечена для ада.

— Мы вернем ее, — говорит Люк, не поднимая на меня взгляд, но, даже несмотря на дрожащий голос, он звучал решительно.

Он садится на корточки и перебирает обрывки страниц «Чистилища»[16]. Я поворачиваюсь к Гейбу, морщась от боли.

— Что мы будем делать?

— Ты отправишься домой, Фрэнни — тебе надо отдохнуть. Люк и я в лучшей форме, чтобы вытащить Тейлор и справиться с Лилит.

— Я хочу…

Гейб прервал меня, приложив палец к моим распухшим губам.

— Ты можешь использовать свое Влияние на мне и заставить меня позволить тебе сделать это, но ты прекрасно знаешь, что будешь тормозить нас и мешать. Ты этого хочешь? Что бы мы защищали тебя? Или ты хочешь вернуть Тейлор?

Я пыталась убедить себя, что ошибаюсь.

— Но, может быть, мое Влияние поможет.

— Как?

— Может быть, я могу… я не знаю… может быть, она оставит Тейлор в покое.

— Не думаю, что все так просто. Ты единственная, кого она хочет, Фрэнни. Я пытаюсь уберечь тебя, держать подальше от нее.

Я вспомнила, что Лилит сделала со мной, что она заставила меня почувствовать, и в конечном итоге я поняла, что он прав.

— Хорошо.

Голос Люка раздался недалеко от разбитого окна.

— Я отвезу ее домой.

Я поворачиваюсь, и его обсидиановые глаза смотрят на меня. Я чувствую скачок моего сердца, когда вспоминаю, что это уже не человеческие глаза.

— Я сама в состоянии вести машину, — говорю я дрожащим голосом.

— Нет, не можешь, — говорит Гейб. — А мне надо разобрать с этим.

Он махнул рукой на девушку, лежащую на кровати. Я смотрю на Люка, он не хочет встречаться со мной взглядом, и направляюсь к двери.

— Пойдем.

Гейб по пути хватает Люка за руку и смотрит на него жестким взглядом.

— Оставайся с ней, пока я не приду.

Его голос низкий, и, я так понимаю, он не хотел, чтобы я слышала, но я повернулась к нему и дала понять, что все слышу.

Сделав несколько шагов, я понимаю, что мои ноги все еще не слушаются меня. Мое левое колено опухло и немного онемело. Я споткнулась на первой же ступеньке, но Люк успел подхватить меня под локоть, удерживая меня, когда я схватилась за поручень. Я была совершенно не подготовлена к такой реакции моего тела на его прикосновения. Я застонала, когда его демоническое тепло прошло через меня, и мои дрожащие ноги отказывались держать меня. Люк схватил меня прежде, чем я упала на землю, захватывая в свои объятия.

Я не могла смотреть ему в глаза.

— Отпусти меня.

Он проигнорировал меня и продолжал бережно нести меня вниз по лестнице.

— Отпусти меня, — повторяю я. Когда мы спустились вниз, он отпустил меня.

Я ковыляла к машине, когда Люк протянул руку за ключом. Я отдала ему кроличью лапку со старым ключом от Мустанга и новеньким серебристым от его квартиры. Он молча забрал связку из моей руки, и мы забрались в машину.

— Я действительно могу водить. — Я начинаю скрещивать руки и сажусь на сидение, когда мои ребра напоминают мне, что это невозможно.

В ответ он поворачивает ключ в замке зажигания и выезжает с парковки. На секунду его глаза метнулись к моим, и я замечаю… чувство вины. Ярость рвется из моей эмоциональной черной ямы.

— Ты знал.

Это не вопрос, это обвинение. Он бросает взгляд в мою сторону, но не отвечает.

— Много ли ты знаешь? Ты знал, кем она была? Лили?

Его челюсть сжимается, и он делает глубокий вдох, но просто смотрит в лобовое стекло.

— Ты знал, что она и Мэтт были… вместе?

— Я рассказал тебе об этом, — сказал он, его голос был совершенно спокойным.

Он рассказал мне об этом. И я по глупости надеялась, что он прав. Все внутри сжалось.

— Ты знал, что Тейлор отмечена для ада. — Это был не вопрос.

Его взгляд снова метнулся ко мне, и снова появляется чувство вины.

— Как ты мог не сказать мне?

Он покачал головой, но ничего не ответил.

В моем мозгу роились разные вопросы и слова, которые я хотела сказать ему: «Как ты мог оказаться таким вруном, лживый ублюдок?» Но я знала его ответ: «Я — демон, что ты ожидала?» Поэтому я молчу и отворачиваюсь, чтобы не смотреть на него. И стараюсь абстрагироваться от ноющей пустоты глубоко внутри меня. Я закрываю глаза, вжимаюсь в кресло, отворачиваюсь к окну, чтобы он не увидел моих слез.

Я помнила причину, по которой я пришла к Люку в первый раз — я видела во сне. Мне нужно было самой убедиться, что он ушел. Но он здесь. Так близко, что я могла прикоснуться к нему. И я хочу. Я хочу чувствовать его руки, обнимающие меня, его губы на моих.

Боже, я так скучала по нему. Что со мной не так? Как я могу любить его после всего этого?

Я смахнула слезы с лица и начала рассматривать его. Его голова опирается на подголовник, одна рука на руле, а другая на рычаге переключения передач. Его глаза светятся красным сквозь черную шелковистую челку, а в брови поблескивает пирсинг.

Боже, я не знаю, что и думать. Сейчас он выглядит здоровым, видимо его пребывание в аду было добровольным. Я была глупой из-за того, что беспокоилась?

Я поворачиваюсь к нему и почти дотягиваюсь до него. Но я останавливаюсь. Он по-прежнему пристально смотрит в лобовое стекло. Он не шевельнулся, чтобы что-нибудь сказать. Выражение его лица трудно понять. Если я по-прежнему интересую его, сказал бы он мне об этом?

Слезы снова текут по щекам, и я почти задыхаюсь. Я снова вспоминаю о Лилит, что она заставила меня почувствовать, когда поцеловала меня, и я знаю, что должна сказать.

— Я знаю, что это не твоя вина с Лилит.

Он застывает, и я могу сказать, что он не дышит, когда смотрит в лобовое стекло. Когда я понимаю, что это все, что получу в ответ, я отворачиваюсь обратно к окну.

— Мне очень жаль, — говорит он, его голос спокоен, и я надеюсь, что он не слышит мою дрожь, когда я рыдаю, отвернувшись к окну.

Я пытаюсь взять себя в руки, когда он паркуется на моей подъездной дорожке и выходит из машины, протягивая мне ключи. Он просто стоит там, глядя на меня тяжелыми обсидиановыми глазами, не позволяющими заглянуть глубже. Больше всего на свете мне бы пригодилась способность Гейба читать мысли.

Я понимаю, что он ждет, когда я зайду внутрь, и я выскакиваю со своего сидения и направляюсь к дому, стараясь не хромать. На полпути, я поворачиваюсь к нему, пытаясь прочитать его снова. В то же мгновение, прежде чем он осознает, что я обернулась, я поймала что-то в выражении его лица. Боль.

Я почти бегом вернулась к нему. Но в следующий миг, когда его глаза встретились с моими, его выражение снова превращается в жесткий и холодный камень. И, когда я делаю шаг к нему, я понимаю, что не уйду отсюда в любом случае. Я должна знать.

— Для тебя все это было просто заданием? Ты когда-нибудь интересовался мной?

В его сознании огромное количество мыслей сменялось так быстро, что я не смогла прочитать его. Он смотрел на меня долгую неловкую минуту, затем покачал головой.

Если и существовал еще какой-нибудь вопрос, то сейчас все стало понятно. Теперь я знаю наверняка. Это то, чего он хочет. Это то, что мне нужно было знать, чтобы отпустить и двигаться дальше. Моя грудь словно в тисках, когда я поворачиваю обратно в сторону дома и толкаю дверь. Оказавшись внутри, вне поля зрения Люка, я прислоняюсь лбом к двери и позволяю своей груди содрогаться от слез. Но голос мамы из кухни заставляет меня задуматься о том, как привести себя в порядок до того, как меня увидят. Будет немного сложно объяснить родителям разорванную одежду, синяки и кровь. Эй, помните ту девчонку, с которой переспал Люк? Мы выбивали дерьмо друг из друга.

Немного послушав голос мамы, я уловила отрывки разговора и поняла, что она разговаривает на кухне по телефону. Звуки игры «Ред Сокс» по телевизору в гостиной. Шансы пятьдесят на пятьдесят, что отец уснул в кресле во время игры. Мой сестры ненавидят бейсбол, поэтому я уверена, что он один.

Я слышу папин храп сквозь крики телевизора — он слышен даже несмотря на рев комментатора. Вытираю слезы с моего лица и приглаживаю волосы мокрыми от слез руками и крадусь через гостиную, затем бегу вверх по лестнице так быстро и тихо, как только возможно. Я планирую проскользнуть сразу в ванную комнату, но не успеваю добраться до верхней ступеньки, как слышу работающий душ. Кто-то опередил меня.

Я спешу в свою комнату и закрываю дверь. Оказавшись около окна, я смотрю на темные грозовые тучи. Удивительно, как погода совпадает с моим настроением. Я бросаю взгляд на Мустанг. Мое сердце пропускает удар.

Люк все еще стоит около машины, опираясь руками на водительскую дверь, опустив голову между плеч. Я наблюдаю, как он отталкивается от машины и делает несколько шагов по тротуару, затем бросает взгляд на мое окно. Я пригибаюсь и вскрикиваю, когда мои ребра пронзает боль, и я падаю на пол.

Почему он все еще здесь?

Но затем я вспоминаю, что Гейб сказал ему остаться.

Я пересекаю комнату на четвереньках к зеркалу около комода и осторожно встаю. Вглядываюсь в свое отражение и понимаю, что все не так плохо, как я ожидала. Но затем моя рука тянется к ушибу на затылке, и я морщусь от боли. Мой телефон начинает звонить, и я подпрыгиваю от неожиданности, задев ушиб и морщусь от боли снова.

Я смотрю на экран, в надежде, что это Тейлор. Но это Райли.

— Что-нибудь слышно от Тай?

Что она знает?

— Эмм… нет. Ты же знаешь, она не разговаривала со мной. Что случилось?

— Трев сказал, что она прибежала, схватила какие-то вещи и убежала, не сказав ни слова. Он волнуется.

— Я не знаю, Рай. Ее парень, Марк, очень неприятный. Треву стоит беспокоиться.

Я знаю это. Все внутри сводит от беспокойства. После недолгой паузы она спрашивает:

— Нам стоит поискать ее?

— Возможно, — говорю я, надеясь, что Гейб уже нашел ее. Я слышу, как дверь ванной открылась. — Слушай, мне надо идти. Позвони мне, если что-то узнаешь, хорошо?

— Хорошо.

Я набрала Гейба.

— Тейлор только что была дома. — говорю я, как только он взял трубку.

— Я проверю это. Ты дома?

— Да.

— Поспи. Я приду, как только смогу.

Его голос был нежным и успокаивающим. Я чувствую, что успокаиваюсь при мысли, что он скоро будет рядом.

— Хорошо. Я постараюсь.

Закрыв телефон, я прислушиваюсь к звукам в гостиной, чтобы быстро проскользнуть в ванную комнату, прихватив халат и полотенце.

Вода ощущалась великолепно, стекая по моей коже. Я оперлась на стену руками, пока вода омывала меня, делая меня чище, хотя бы снаружи. Но я не могу избавиться от волнения внутри меня: сочетание из воспоминаний Лилит внутри меня и чувства дискомфорта от рук Люцифера. С содроганием вспоминаю ангельское лицо.

Почему я видела это лицо, когда Он держал меня? Чье лицо это было?

Наконец, я разочарованно стону и заставляю свои мысли вернуться к Тейлор. Я должна помочь ей.

Спешно закончив свои банные дела, я закрутила волосы в полотенце и снова посмотрела на свое отражение в зеркале, когда чистила зубы. Один порез над правой бровью, красноватые припухшие пятна на правой щеке и опухшая нижняя губа. Все это достаточно легко объяснить, а вот с одеждой сложнее. Я осторожно надеваю халат из-за синяков на моем теле и возвращаюсь в свою комнату. Мэгги выходит из комнаты, которую делит с Грейс, в тот момент, когда я прохожу мимо.

— Почему Люк на подъездной дорожке? Я думала, вы, ребята, расстались.

Несмотря на все мои попытки не дать ему влиять на меня, мое сердце трепещет.

— Хм… мы расстались. Я не знаю, почему он здесь.

Она усмехнулась, надежда сверкнула в ее сапфировых глазах.

— Может быть, он хочет вернуть тебя.

— Я так не думаю, — говорю я, но мое сердце ускоряет темп.

Она разочарованно пожимает плечами и направляется в ванную, а я проскальзываю в свою комнату. Нажимаю кнопку воспроизведения на айподе, когда телефон начинает звонить. Я бегу к столу, поднимаю его, посмотрев на определитель. Тейлор! Это ее домашний номер.

Я подношу телефон к уху.

— Тейлор. Ты в порядке?

— Фрэнни? — На том конце провода мама Тейлор. Мое сердце сжимается. — Я надеялась, Тейлор у тебя.

— Нет, Миссис Стивенс.

Следует пауза.

— Уже поздно. Она обычно приходит домой к комендантскому часу. Она не говорила тебе, куда пошла?

Я не могла сказать ей. Я боролась со слезами и старалась сохранить голос ровным.

— Нет.

— Ладно, если услышишь что-нибудь от нее, скажи, чтобы немедленно шла домой, хорошо?

— Конечно.

Я смотрю на телефон в моей руке.

Тейлор. Она где-то там, а я беспомощна. Или нет?

— Оставь ее в покое. Ты не хочешь ее, — говорю я вслух. Затем мысленно повторяю это снова и снова, быстрее и быстрее. Повторяю, словно мантру, стягивая полотенце с головы, бросая его на стол, и призываю свой свет.

А когда я вспоминаю о Люке, все внутри сжимается.

В темноте, я встаю на безопасном расстоянии от окна и смотрю вниз на дорогу. Когда я не нахожу его, я оборачиваю халат плотнее, мои ребра начинают пульсировать от боли, и подхожу ближе. Подойдя к окну, прижимаюсь лицом к стеклу, и вижу, как горящие красные глаза уставились на меня с дубовых веток за окном.

Я вскрикиваю и отхожу назад от окна, когда Люк, пробираясь через шторы, рвет их в клочья. И прежде, чем я хочу закричать, он делает это. Его горячие губы накрывают мои, и мой крик превращается в стон, когда его руки притягивают меня к его разгоряченному телу. Он слышит мой стон боли и ослабляет хватку.

Он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз. Выражение его лица полно боли, а глаза полны сомнений.

— Фрэнни…

Я не хочу слышать, что он скажет, я не хочу ни о чем думать. Он здесь, и я люблю его. Это все, что имеет значение. Я отпускаю халат, поднимаю руку и провожу указательным пальцем по его губам. Я сосредотачиваюсь на здесь, сейчас, на Люке, блокируя все остальное. Я тяну его ко мне, заставляя замолчать еще одним поцелуем.

Он отвечает на поцелуй. Жестко, Глубоко. Отчаянно. Его губы обжигают мое плечо, мою шею, прокладывая путь к моему уху, когда он шепчет.

— Мне так жаль.

Отчаяние в его словах сжимает мое сердце. Я прижимаюсь лицом к его рубашке.

— Это была не твоя вина. Сейчас я знаю это.

Я смотрю на него, и он губами убирает мои слезы с ресниц. Я приближаю свои губы к его и медленно подталкиваю его к кровати, скользнув руками под рубашку. Но, когда мои руки гладят его безупречную кожу, я задыхаюсь и отстраняюсь. Его кожа больше не безупречна. Далеко не безупречна. Я поднимаю рубашку и смотрю на темно-красные порезы и колотые раны, покрывающие его грудь, спину и плечи. Я дрожу, когда вспоминаю сон-пытку.

— Что произошло? — шепчу я, боясь ответа.

Маленькая, грустная улыбка появилась в уголках рта.

— Ничего страшного. Они исчезнут течение нескольких дней.

Он проводит по своей щеке, и я замечаю красный шрам, оставленный Бехеритом в качестве сувенира.

— Ничего, по сравнению с этим.

Его рука колеблется, затем скользит вдоль ребер под распахнутым халатом. Я начинаю прикрываться, но его рука на моей коже чувствуется электрическим разрядом. Касания такие нежные и ласковые. Я чувствую легкость от его прикосновения.

Мое тело отвечает ему: теплое свечение начинается внизу моего живота и распространяется через меня, пока я горю. Я прижимаюсь к нему, позволяя халату скользнуть с моих плеч и упасть на пол, и стягиваю его рубашку. Затем я толкаю его на кровать под простыни, где он может забрать мою боль.

Люк углубляет поцелуй, я начинаю теряться в нем. Мне нужно, чтобы он был ближе, рядом с моим сердцем. Я хочу почувствовать его сущность закрученной внутри меня снова. Я тянусь к нему сознанием, а не словами, но ощущая, что мне нужно. И, когда я чувствую, как его сущность скользнула через мои губы, как шелк, я тону в нем. Мурашки покалывают на моей коже, заставляют меня стонать, и я притягиваю его ближе.

Его сущность наполняет меня приливом блаженства, лаская каждую частичку моего тела, и заставляет меня содрогнуться. Ничто в физическом мире не ощущается подобным образом. Я чувствую его каждой клеточкой своего тела.

Я чувствую, как будто все по-прежнему.

Это не правильно. И эгоистично.

Было бы слишком просто забыть все прямо сейчас, просто сделать вид, что в последние недели ничего не произошло, и быть с Фрэнни. И я хочу этого больше всего. Меня раздирает изнутри как никогда ранее.

Я нуждаюсь в ней. Она — моя жизнь. Но я не могу забыть.

Не важно, сколько тысячелетий я проживу, я никогда не забуду боль в глазах Фрэнни, когда она откинула простыни и увидела меня с Лилит. Я никогда не забуду тошнотворное отчаяние, что чуть не погубило меня, когда я понял, что произошло. И я никогда не забуду, что это полностью моя вина.

Быть человеком — не оправдание. Лилит сказала мне, что она была в тот день в библиотеке. Я должен был знать. И это только один способ, которым я мог бы уничтожить Фрэнни, если бы мы остались вместе. Робкие прикосновения Фрэнни, трепетные, когда она притягивает меня ближе. Танец огня на моей коже в ответ на каждое ее прикосновение, как крошечный фейерверк. Моё серное сердце стучит в груди. И я чувствую, как моя сущность сплетается с ее мерцающей опалово-белой душой… быть частью ее — сплошное блаженство.

Я никогда не видел ничего более прекрасного, и от этого ощущения у меня захватывает дух. Находиться с ней как сейчас — чувствовать, что всего за несколько коротких месяцев жизни как человек, я начал принимать эти чувства как само собой разумеющееся — необъятность ее сострадания и способность любить. И масштаб эмоций, которые она вызывает во мне.

Мне необходимо сплести не только наши души, но и тела.

Я потерян в гвоздично-смородиновом запахе ее души, окутан теплым шоколадом ее любви. На мгновение я верю, что мы можем быть вместе, во всех отношениях.

Шоколад. Она любит меня.

Реальность заставляет меня хотеть ее больше, и это почти невозможно остановить. Но то, что я сделал, непростительно. Она заслуживает лучшего. И если она будет со мной, это перечеркнет ее метку. Я возвращаю обратно мою сущность и отрываюсь от ее губ, ее дрожащих рук, пока у меня есть силы сделать это.

— Фрэнни, мы не можем. Я демон сейчас. Твоя метка…

Ее метка. Это бьет меня, словно молния. Как я могу такое сделать? Мы не можем обладать людьми, которые помечены Небесами.

Своим шестым чувством я проверяю. Она по-прежнему чувствуется так, как будто помечена для Небес. Но, как…?

Ее тело напрягается, когда она прижимается лбом к моему плечу, но она не отвечает. Я не могу сдержать обеспокоенность в моем голосе.

— Я остался чтобы… присмотреть за тобой. Что ты будешь в безопасности. Я не хочу, чтобы мы в конечном итоге…

Она отпускает меня и откатывается в сторону.

— Так ты не хочешь…

Я прерываю ее, потому что я хочу. Но она не должна.

— Не имеет значения то, что я хочу. Я не знаю, что Лилит предпримет дальше. Я только хотел остаться здесь, чтобы убедиться, что она не доберется до тебя.

Услышав имя Лилит, она застывает и тянет простыни, плотно оборачивая их вокруг себя. Она не смотрит на меня, ее голос, словно кровоточащая рана.

— Я хочу знать. Когда ты был с ней…

— Остановись, Фрэнни, — прерываю я, потому что понимаю: то, что я сделал, что она увидела — это невыносимо. — Пожалуйста.

Каждая клетка моего существа протестует, и я выпрыгиваю из кровати. Физически болезненно покинуть ее. Я поднимаю ее халат с пола дрожащей рукой, ложу его на подушку рядом с ней, затем надеваю футболку и иду к окну.

— Я должен уйти.

Но я не уверен, что смогу.

Я стою, уставившись, несколько ударов сердца и отступаю назад к кровати.

Стоп!

Я издаю стон и отвожу глаза от очертаний ее тела под тонкой простыней. Я прочищаю горло.

— Я буду снаружи. Не думаю, что она сможет добраться до тебя здесь, ей нужно пройти через дверь или окно, — говорю я, перебирая занавеску.

Она не сводит глаз со стены.

— Найди Тейлор.

— Мне очень жаль. — Мой голос срывается. Я вылезаю через окно и забираюсь обратно на дерево.

Мне потребовалось больше времени, чем я надеялся, чтобы прийти в себя, сидя на ветке снаружи. Но я не могу побороть желание вернуться в ее комнату, потому что мне нужно знать, что дом семьи Кавано по-прежнему в безопасности. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на кровати Фрэнни.

Когда я представляю, то натыкаюсь на барьер, и я возвращаюсь на ветку дерева. Хорошо. Я обосновался в развилке ветвей в ожидании Габриэля. Я не хочу причинять боль никому, кроме себя — я заслуживаю боль. Я позволяю моему разуму вернуться в кровать Фрэнни.