Первый Меч

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Напряженное настроение висело над лудусом, пока гладиаторы трудились на тренировочных площадках . Паво практиковался работать с мечом, со свинцовой тяжестью на сердце. С момента его встречи с Муреной прошло шесть дней, и с каждым днем юный гладиатор все глубже погружался в яму страданий. Его жизненный путь подходит к преждевременному концу, подумал он. Вряд ли он успеет отомстить Гермесу. У его сына Аппия, отняли свободу. Унижение и чувство несправедливости из-за своих несчастий так глубоко терзали его сердце, что он на мгновение пожалел, что не проиграл Дентеру и не погиб на Арене, положив конец своим страданиям.

Он встряхнул головой, злясь на себя за то, что допускает такие черные мысли. Навязчивое желание мести стучало в его висках. Он подумал об обещании, которое дал на могиле своего отца, убить Гермеса. Он поклялся, что не успокоится, пока не увидит кровь Гермеса. Но если он не согласится публично поддержать Клавдия, у него не будет шанса сразиться со своим заклятым врагом. В моменты слабости Паво даже несколько раз обдумывал идею принять предложение о поддержке Императора и попросить Мурену отменить свое решение. Потом он сказал себе «нет», и решительно покачав головой. Он не сдастся. Если его нужно будет пойти на казнь, чтобы спасти имя своей семьи, пусть так и будет. Лучше умереть с гордостью и достоинством, чем прожить жизнь в позоре и убречь своего сына на жалкого рабского существования.

Он остановился, чтобы отдышаться, бормоча что-то себе под нос о суровом режиме тренировок, который Акулео навязал мужчинам. Им не разрешалось останавливаться даже на короткое время после совершения всех кругов тренировочных забегов. В конце пробежки, некоторые даже падали от истощения. Сморгнув пот с глаз, Задумавшись, Паво стал смотреть, как Бато украдкой разговаривает с несколькими своими собратьями-фракийцами.

- Паво! Что, во имя богов, ты делаешь? - Тренер подошел к молодому гладиатору и ткнул его хлыстом в живот. - Это лудус для гладиаторов, а не для греков! Если ты хочешь простоять весь день, глядя в пустоту, тебе следовало поехать в Афины.

- Господин, я просто…

- Замолчи! - Вены на толстой шее тренера вздулись, как натянутая веревка. Его глаза округлились от ненависти. - То, что ты Первый Меч, не означает, что ты можешь расслабляться на тренировках. Ты ничем не отличаешься от всех остальных в этом лудусе. Ты можешь думать, что ты особенный, но для меня ты простой раб с гребаным мечом.

- Я не хотел вас обидеть.

- Ты обидел меня, как только родился. - Паво поднял глаза, чтобы встретить леденящий кровь взгляд тренера. - Я ненавижу знатных офицеров почти так же сильно, как ненавижу гладиаторов-понтификов. И тебе не повезло быть и тем, и другим. Ты знаешь, что это значит?

- Нет, господин.

- Это значит, что я ненавижу тебя в два раза сильнее, чем любое другое отребье в этом лудусе.

- Разрешите я объясню, господин.

- Нет. Ты гладиатор, Паво. Ты не можешь ничего объяснять. Ты будешь делаешь то, что тебе скажу я. Ты будешь гадишь, когда я скажу тебе гадь, и говоришь, когда я прикажу тебе говорить. Все ясно?

Паво прикусил язык: - Да господин.

- Вот так- то. - Акулео вздохнул и заревел: - Отдыхать! И делайте это побыстрее! Я хочу видеть все ваши жалкие задницы снова на песке через пол часа!

Паво пристроился к другим мужчинам, шагающими к столовой, в мрачном настроении. Он с удивлением обнаружил, что тоскует по своему старому лудусу в Пестуме. По крайней мере, там у него был друг Букко. Теперь его преждевременное назначение Первым Мечом навлекло на него гнев других гладиаторов, и никто не хотел связываться с ним. Даже Макрон, его бывший наставник, дистанцировался от него.

Войдя в столовую в южной части лудуса, Паво присоединился к упорядоченной очереди под бдительным присмотром охранников. Гладиаторы задумчиво выстроились в ряд, принимая свои миски с кашей, смешанной с животным жиром и хрящами. Паво получил тарелку с жареными сосисками и тушеными овощами, что было его привилегией как Первого Меча этой Школы. Он поискал свободное место за одним из столиков на козлах. Но гладиаторы, уже сидевшие за столом, посмотрели на него, когда он подошел ближе и начали подвигаться по деревянной скамье, заполняя пустое место.

- Здесь все занято, римлянин, - кисло сказал один из мужчин.

Паво повернулся к другому свободному месту в конце стола. Гладиатор на соседнем месте положил руку на скамью и холодно посмотрел на Паво.

- Занято, - сказал он.

Вздохнув, юный гладиатор повернулся к столу, расположенному в дальнем конце столовой. Какой-то ветеран сидел в одиночестве, помешивая кашу костлявым пальцем. Он не стал возражать, когда Паво опустился на скамью рядом с ним за стол на козлах. Сморщенный старый боец просто подносил миску к губам и отхлебывал кашу.

- Во имя богов, какая она отвратительная! - Он поморщился. - Им что, не достаточно,, что они не выплатили нам причитающуюся награду и забирают наше вино и шлюх. Теперь они кормят нас помоями, которые не будут жрать даже животные! - Он уныло отодвинул миску, потом посмотрел на Паво и стал рассматривать юного гладиатора. - Так, это ты новый Первый Меч, а?

Паво кивнул.

- Наслаждайся, пока есть возможность, - сказал ветеран. - Когда-то и я был молодым чемпионом, как и ты, и весь мир был у моих ног. Гладиаторы боялись моего имени. Женщины обещали мне все сексуальные услуги, которые существуют на свете, глядя на мои бои. Некоторые мужчины тоже. В основном, греки, как правило. Я имел все что хотел.

- И что случилось потом? - спросил Паво.

- Этот ублюдок Корвус сказал мне, что даст мне свободу, когда я проведу тридцать боев. Он отказался от своих слов, и я попытался сбежать. Но Корвус пронюхал о моем плане, и охранники поймали меня, когда я полз по канализации.

- Разве за такое преступление, не наказывают смертью?

Ветеран хмыкнул: - Корвус был жадным дерьмом. Он не стал бы убивать гладиатора, на котором еще мог бы заработать несколько динариев. Он приговорил меня к пожизненному лудусе.

Паво почувствовал укол жалости к ветерану. Он пододвинул к нему свою тарелку.

- Угощайся. Бери, что хочешь.

Ветеран глазел на блюдо из вареного мяса и овощей. Он чмокнул губами и потянулся за колбасой, намазанной соусом, но потом помедлил. - Ты не шутишь, парень?

Паво кивнул: - Я не голоден.

Ветеран пожал плечами и начал запихивать еду в рот, издавая одобрительные звуки, запивая сосиски жадным глотком уксусного вина. Проглотив овощи, он громко рыгнул. Затем он вытер губы тыльной стороной ладони и украдкой оглянулся через плечо.

- Умный поймет с полуслова. Следи за своей спиной. Назревают неприятности, и тебе лучше не ввязываться в них.

- Что ты имеешь в виду? - осторожно спросил Паво.

- Лудус раскололся на-двое. - Ветеран указал сальным пальцем на две группы гладиаторов, сидевших за столами на козлах по обеим сторонам столовой. - Слева у тебя фракийцы под предводительством Бато. Он взбешен тем, что тебя назначили Первым Мечом. Раньше это был его титул.

- Отлично, - кисло заметил Паво. - Кажется, в последнее время у меня появилась привычка наживать себе врагов.

Ветеран покачал головой: - А справа кельты. Проклятые животные. У них давняя вражда с фракийцами. Оба племени сидят за отдельными столами и тренируются тоже отдельно. Они даже спят в разных частях казарменного блока.

- Они ненавидят друг друга?

- Ненавидят - это мягко сказано. - Ветеран почесал щеку. - Они перегрызли бы друг другу глотки, если бы им дали хотя бы малейший шанс. Недавно на тренировке один из кельтов зарезал брата Бато. Кельты утверждают, что это произошло случайно. Но Бато считает, что они намеренно убили его брата. С тех пор между двумя лагерями вражда.

Паво охватило сильное чувство одиночества. Как Первый Меч и падший представитель аристократии другие гладиаторы избегали его. Соперничество, клокочущее в недрах лудуса, столь очевидное для ветерана, стало неожиданностью для молодого гладиатора.

- Ты сказал о неприятностях. Как ты думаешь, во что это выльется? - спросил он.

Ветеран перегнулся через стол и понизил голос до шепота: - До меня дошли слухи, что Бато планирует нечто грандиозное. Что бы это ни было, он хотел бы сначала отомстить кельтам. Вырезать многих из них. Ты знаешь, какие они , эти фракийцы. Многое можно вспомнить. Но если Бато сочтет нужным учинить здесь беспорядки, большинство парней в лудусе последуют за ним.

Он замолчал, когда тень упала на стол на козлах.

- Так, так, так! Посмотрите, кто решил удостоить нас своим присутствием.

Ветеран опустил голову, услышав голос позади Паво. Молодой гладиатор небрежно повернулся. Бато сердито смотрел на него, его ноздри раздулись от гнева.

- Окажи мне услугу. Скажи, как так получилась? Всего два боя, и ты получил звание Первого Меча? Прямо сказка какая-то.

Рядом с ним возвышался гладиатор гигантского роста. Он был бритоголовым и бледным, как мел, с красноватым шрамом, спускавшимся по груди к паху. Бато заметил, что Паво смотрит на человека, стоявшего рядом с ним, и рассмеялся.

- Это мой телохранитель, Дюрас. У него самый сильный удар во всей Фракии. Дюрас убивал римских отбросов голыми руками. Однажды он так сильно ударил человека, что у него раскололась голова. Не так ли, Дюрас?

Телохранитель кивнул в знак согласия.

Бато с презрением посмотрел на Паво: - Ты можешь носить звание Первого Меча, но каждый мужчина в этом лудусе знает, что настоящий Чемпион - я. Я должен получить всю славу и почитание. До сих пор все девки в округе выкрикивают мое имя. Единственная причина, по которой ты вообще здесь, в том, что Император назначил этого толстозадого армейского офицера, твоего приятеля, ланистой.

- Он мне не приятель, - пробормотал Паво.

- Вы оба римляне. Это делает вас обоих моими врагами.

Паво встал, чтобы выйти из столовой. Дюрас ткнул ладонью молодого гладиатора, толкнув его обратно к краю стола. Рефлекс сработал внутри Паво. Он схватил пустую глиняную тарелку и бросился вперед, обрушив ее на телохранителя. Дюрас ойкнул, когда она разбилась о его череп. Бато отпрыгнул назад, когда глиняные осколки застучали по полу столовой. Дюрас оскалил зубы. Сжав толстые пальцы в кулак, телохранитель ударил Паво кулаком в солнечное сплетение. Удар оглушил молодого гладиатора и отбросил его назад.

Затаив дыхание и восстановив равновесие, Паво в мгновение ока рванулся вперед, врезавшись головой в Бато. Дюрас с удивлением смотрел, как Бато ахнул, а его лицо покраснело, когда поток воздуха вырвался у него изо рта. Он упал, споткнувшись о перевернутую скамью и рухнул на спину, а Паво оказался на нем. Остальные гладиаторы с ошеломленным выражением лица наблюдали, как Паво со всей силы ударил сжатыми костяшками пальцев по носу Бато. Он приготовился ударить снова. Но, на этот раз пара рук сжала его запястья, оттянув его от Бато. Молодой гладиатор развернулся, готовый отбиться от телохранителя. Затем он увидел лицо, смотревшее на него в ответ, и неохотно ослабил кулак.

- Что тут происходит? - загудел Макрон.

Паво поморщился: - Господин, я сейчас объясню…

- С меня довольно твоих объяснений, богатый мальчик! Ты ничего, кроме неприятностей не приносишь. Они преследует тебя повсюду, как неприятный запах. - Оптион посмотрел на Бато. Поверженный фракиец сжал залитый кровью нос и застонал.

В этот момент в столовую ворвался тренер. На его лбу выступили капли пота, и он обеими руками сжал короткий хлыст. Он перевел грозный взгляд с Бато на Паво.

- Заводим новых друзей, не так ли?

- Это римское дерьмо меня первым ударило, - гнусаво сказал Бато. - Придрался ко мне без всяких причин.

- Это так? - спросил Макрон у Паво.

Прежде чем молодой гладиатор успел ответить, Бато махнул рукой Дюрасу и другим фракийцам: - Спросите любого из них.

Мужчины заговорили на своем родном языке, затем посмотрели на Макрона и согласно кивнули. Оптион сжал губы.

- Ну, это решает все, Паво. Ты должен соблюдать дисциплину.

- Но, Макрон… я имею в виду, господин…

- Никаких "но”! Мы ожидаем от тебя, что как Первый Меч ты должен показывать пример другим парням. - Макрон мотнул головой в сторону имперских гладиаторов. - Как ты думаешь, что сделают эти люди, если увидят, что ты избежал наказания? Это повредит их моральному духу. И нам это не нужно, не так ли?

- Нет, господин.

- Таковы правила. Исключений быть не может. Акулео!

- Господин? - тут же ответил тренер.

- Накажи этого человека, как сочтешь нужным.

Тренер жестоко ухмыльнулся Макрону: - С удовольствием, господин.

Макрон сердито посмотрел на Паво: - А теперь свали с моих глаз.

Молодой гладиатор почувствовал глубокую обиду на Макрона. Несмотря на их нынешние различия, у него с оптионом сложилась тесная связь. Оба мужчины с честью сражались за Рим и одинаково ценили военное искусство. Их объединяла общая ненависть к Палласу и Мурене. Теперь оптион отнесся к нему как к заблудшему рабу, холодному, отстраненному и отчужденному. Уязвленный чувством предательства, Паво вышел из столовой вслед за Акулео. Он поплелся к тренировочной площадке, готовясь к ужасной боли, ожидавшей его на конце кнута тренера. Акулео остановился, как вкопанный, и упер руки в бока.

- Куда, по-твоему, ты идешь? - спросил он.

Паво нахмурился: - К палусам, господин. К месту порки.

- Я не собираюсь тебя пороть, - ответил Акулео, весело посмеиваясь. - Это было бы слишком просто! Нет. Такой высокородный парень, как ты, заслуживает особого наказания. - Он указал на здание, расположенное в северо-восточном углу лудуса. - Ты будешь убирать нужник, Паво. Водостоки снова забиты благодаря этому проклятому Корвусу. Сделай все возможное, чтобы вычистить их!

- Я не буду этого делать! - возмущенно возразил Паво. - Это работа рабов.

Акулео приложил ладонь к уху: - Что ты сказал, Паво?

- Что слышали!

Тренер ухмыльнулся: - Это похоже на то, что ты сказал, что тебе на все насрать.

Все еще ухмыляясь, он развернулся и направился к нужникам . Паво угрюмо последовал за ним под портиками и по тускло освещенному коридору, вскипая от возмущения тем, что ему приходится выполнять работу, которую он считает недостойной. Запах ароматных масляных фитилей, доносившийся из бани, не мог заглушить зловонный запах человеческих экскрементов, исходивший из нужников. Два запаха слились в острую, гнилостную вонь, которая ударила в ноздри Паво и заставила его внутренности побороться с рвотным рефлексом.

Акулео остановился у входа в нужник, преграждая путь Паво.

- Это еще не все, парень, - сказал он. - У меня есть еще кое-какие дела, о которых нужно позаботиться в первую очередь.

Он подмигнул Паво и нырнул внутрь, оставив юного гладиатора слоняться среди теней, слушая, как тренер справляет нужду, и кряхтит. Вскоре появился Акулео, поднимая ремень, перетянутый над набедренной повязкой . Ядовитая вонь следовала за ним, как какое-то облако. Паво с отвращением сжал ноздри.

- Вот это настоящее счастье! - Акулео похлопал себя по животу. - Из меня вышло великолепное дерьмо. Счастливых Сатурналий, Паво.

Мощеный пол грязного нужника был весь в фекалиях, и тренер позаботился о том, чтобы загрязнить желоб для воды, прорезанный в основании туалетной скамьи, забив дерьмом единственный источник чистой воды. Акулео, присвистывая, пошел по коридору. Через несколько шагов он остановился и повернулся к Паво.

- Да, хорошую кучу я тебе навалил! . Должно быть, это все из-за торта и вина, которые я съел прошлой ночью на десерт. Удостоверься, что ты тщательно все вычистишь, парень. Я хочу видеть этот нужник безупречным, когда ты закончишь. Кисть, тряпки и все такое найдешь в углу.

Паво стиснул зубы: - Да господин.

Было уже далеко за полдень, когда Паво закончил чистить нужник. Он вышел, пошатываясь, с облепленными грязью руками, желудок его тяжело вздымался, а в голове звенело от гнева на такое обращение с ним. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким оскорбленным. Он проклял и Макрона, и Мурену за то, что они приговорили его к такой жизни среди варваров и рабов. Он неуклюже брел по длинному коридору к бане, свинцовое отчаяние затуманило его мысли. Чистка нужника была в некотором роде большим позором, чем порка у столба. Это послужило ему болезненным напоминанием о том, как глубоко он пал.

Он вошел в раздевалку, благодарный за несколько минут покоя. Отдаленные крики тренера резонировали с тренировочной площадки, приказывая мужчинам убираться в свои камеры после окончания их дневной программы тренировок. Паво решил остаться наедине со своими меланхолическими мыслями. Ему не хотелось возвращаться в обществе шумных гладиаторов. Сложив набедренную повязку и пояс аккуратно сложенной стопкой, он прошел под богато украшенными лепными рельефами и направился в парную комнату. Волна жара хлынула на него, когда он приблизился к входу, согревая кожу.

Чей-то голос во все горло орал, режа уши.

- Нам нужно больше оружия. Этого недостаточно.

Голос раздавался из парной комнаты. Паво подкрался к дверному проему, затаив дыхание. Он вытянул шею и выглянул из-за входа. Внутри он заметил полдюжины гладиаторов, спокойно стоящих полукругом посреди комнаты. Он уже видел этих людей, среди фракийцев в столовой. К своему изумлению, он заметил множество импровизированного оружия, разложенного на мозаичном полу у их ног. Там были глиняные осколки разбитых тарелок и чашек, деревянные тренировочные мечи, заостренные на концах, и набор коротких палок с вбитыми в них ржавыми гвоздями.

- А что удалось раздобыть в лазарете? - спросил другой гладиатор.

- Скальпели и иглы? - произнес третий. - Против стражников, вооруженной мечами и копьями?

- Нам нужно только подсуетиться и получить ключи, - возразил первый гладиатор. Он потер руки в предвкушении. - Как только мы освободим других ребят из камер, достать нормальное оружие не будет проблемой. Тогда мы одолеем охрану, заберем все, что нам нужно в лудусе и сбежим. - У мужчины появился зловещий блеск в глазах, когда он добавил: - Конечно, не раньше, чем мы позаботимся об этих проклятых кельтах.

- Как только мы окажемся в горах, эти римские ублюдки нас уже не догонят, - негромко сказал второй гладиатор. - На свободе мы возьмем все, что захотим. У нас всегда будет вино и жратва!

Первый гладиатор стукнул кулаком по стене: - Бато прав. Этот проклятый ланиста полагает, что он наладит работу в лудусе. Ну он ошибается. Он лишил нас наших щедрот и привилегий. Если нам не дадут того, что нам причитается, ничего не останется, кроме как взять все это самим. Вот что, ребята. Уйдя отсюда , мы заработаем больше, чем когда-либо сражаясь на Арене!

Гладиаторы радостно зарычали. Первый мужчина кивнул одному из своих товарищей: - Иди в лазарет. Скажи Каллиносу, что у тебя какая-то непонятная болезнь. Укради еще что-нибудь из того, что сможешь. Иди сейчас же. У нас мало времени. Бато говорит, что мы должны начать сегодня.

Гладиатор поспешил к двери. В слепой панике Паво развернулся, чтобы выскочить из бани.

- Куда-то идешь, римлянин? – спросил Дюрас медленным, угрожающим голосом, его затхлое дыхание наполнило ноздри Паво.

Паво стоял как вкопанный, путь ему преградил гигантский телохранитель, страх сжал ему горло, кровь отхлынула от головы. Несмотря на жар, исходящий из парной комнаты позади него, ему внезапно стало холодно.

- Вы замышляете побег, - тихо сказал он.

Дюрас рассмеялся про себя. Его колоссальные грудные мускулы напряглись, когда он наклонился к Паво и сузил свои ямки глаз в щелочки. - Предположим, что да, римлянин. Что ты собираешься с этим делать? Доложить о нас своему дружку ланисте?

- Ты имеешь в виду Макрона? Если у вас есть законная жалоба, я предлагаю вам обсудить этот вопрос с ним.

- Он римская сволочь, такая же, как и ты. У меня есть идея получше. Когда мы закончим разделывать охранников и этих гребаных кельтов, мы бросим тебя вместе с ланистой в одну могилу.

Паво глубоко вздохнул. Он услышал топот шагов за своей спиной и, повернувшись, увидел, как шестеро гладиаторов из парной комнаты сомкнулись вокруг него. Человек в середине размахивал одной из палок, покрытых ржавыми гвоздями, постукивая оружием по ладони. Паво понял, что у него нет никакой возможности убежать от фракийцев. Они загнали его в угол. Он повернулся к Дюрасу.

- Может быть, я тоже присоединюсь к вашему восстанию? - Он изо всех сил старался, что бы его голос прозвучал убедительно.

Дюрас ухмыльнулся, взглянув на других мужчин: - Заносчивый римлянин на нашей стороне, вместе с фракийцами? Бато никогда бы этого не потерпел. Нет! Гораздо лучше забить тебя до смерти прямо сейчас. Бато все равно планирует тебя убить.

- Вам не обязано этого делать. Я не предам вас. - Паво почувствовал, как к его горлу подступает тревога.

Дюрас хрустнул костяшками пальцев: - У нас уже появилась проблема. Ты слышал наш план. Мы не можем поверить тебе, что ты не побежишь к ланисте, а в наших рядах нет места для гребаного римлянина…

Кишки Паво завязались узлом, и он сделал шаг назад от Дюраса, только чтобы наткнуться на других фракийских гладиаторов. Он попытался нырнуть в сторону, но телохранитель быстро среагировал, обхватив его руками и сцепив ладони на запястьях, схватил юного гладиатора в удушающей хватке. Паво вырвался на свободу, когда гладиатор, вооруженный палкой, поднял свое оружие над головой, ударив его в висок. В его ушах раздался пронзительный звук, когда палка со стуком врезалась ему в челюсть, и из его щеки потекла горячая кровь. Гладиатор снова замахнулся на него, дезориентируясь, в то время как другие гладиаторы налетели на него, обрушив шквал ударов и пинков. Он почувствовал себя хуже некуда. Боль пронзила его грудь, когда нападавший ударил его кулаком. Он перестал сопротивляться, и Дюрас ослабил хватку. Паво упал. Его лицо больно ударилось о мраморный пол. Он смутно осознавал, что Дюрас стоит на коленях рядом с ним и маниакально улыбается во весь рот. Паво попытался встать с пола. Между ребрами вспыхнула острая боль, заставившая отказаться от попытки. Тогда великан-фракиец поставил босую ногу ему на грудь, прижав к полу. Остальные гладиаторы окружили его.

- Ну, что, попался, толстосумчик, - прошипел Дюрас.

Паво закрыл глаза и приготовился к смерти.