Первый Выбор

Глава 7

Я следовал за Аменадиэлем на безопасном расстоянии, сохраняя невидимость и наблюдая за тем, как мой брат исследует ночной Лос-Анджелес. Он двигался по улицам с методичностью истинного воина Небес — каждый шаг был рассчитан, каждый взгляд оценивал окружающую обстановку. Но больше всего меня поражало выражение его лица.

Отвращение. Чистое, неприкрытое отвращение ко всему, что он видел.

Аменадиэль останавливался возле каждого бара, каждого клуба, каждого места, где люди предавались своим порокам. Его небесное зрение позволяло ему видеть грехи смертных как светящиеся пятна на их душах — жадность горела жёлтым огнём, похоть пульсировала алым светом, гнев пылал оранжевыми всполохами. И чем больше он смотрел, тем мрачнее становилось его лицо.

— Что же вы наделали с собой? — тихо проговорил он, наблюдая за группой подростков, которые передавали друг другу что-то в тёмном переулке. Наркотики. В их душах я видел тот же серый туман отчаяния, который когда-то покрывал душу Дэниела Харрисона. — Тридцать лет… всего тридцать лет, а вы превратились в это.

Он не понимал. Для Ангела тридцать лет — это мгновение ока, но для человечества это целое поколение. Поколение, выросшее в мире, где технологии развивались быстрее, чем мораль, где связи стали виртуальными, а истинные ценности размылись в потоке информации и развлечений.

Последние тысячу лет, я наблюдал за развитием их мира. Понимал, как к этому всё пришло. Но не он. Для него, пришедшего на Землю один раз за тысячи лет, прожив здесь неделю, а после вернувшись в Серебряный Город, всё было плохо. С его точки зрение, люди были греховны. Абсолютно.

Аменадиэль продолжил свой путь, и вскоре его внимание привлёк комплекс складов в промышленном районе. Даже на расстоянии я чувствовал исходящую оттуда тьму — не обычную человеческую порочность, а что-то более древнее. Демоническое присутствие.

Мой брат шёл ближе скрываясь в тени между зданиями. Перед одним из складов стояли несколько фургонов, а вокруг них сновали люди в дорогих костюмах. Но это были не обычные преступники — я видел их истинную природу. Демоны. Слуги Белзефора? Нет, эти были другими.

— Товар прибыл из Токио по расписанию, — говорил один из них, высокий азиат с синими глазами. Его демоническая аура была окрашена в специфические оттенки, характерные для Они — японских демонов. — Наши партнёры из Преисподней будут довольны качеством.

— Ямато-сан всегда поставляет лучшее, — ответил другой демон, этот явно из Ада. Рога, скрытые иллюзией, красные глаза, аура серы и огня. — Наш союз принесёт больше плодов, чем ожидал даже сам…Впрочем не будем.

Интересно. Демоны из разных пантеонов сотрудничали — это было ново. Раньше они воевали друг с другом не менее ожесточённо, чем с ангелами. Что могло объединить столь разные силы тьмы?

Аменадиэль явно думал о том же. Он вышел из тени, крылья материализовались за его спиной, излучая мягкое серебристое сияние. Демоны мгновенно почувствовали его присутствие и обернулись.

— Ангел, — прошипел японский демон, его человеческий облик начал расплываться, обнажая истинную форму — существо с кошачьими чертами лица, длинными когтями и горящими жёлтыми глазами. — Как неожиданно. И как неприятно.

— Слуги тьмы, — Аменадиэль сделал шаг вперёд, его голос звучал с властностью воина Небес. — Во имя Всевышнего, я требую, чтобы вы прекратили свои тёмные дела и вернулись туда, откуда пришли.

Демоны переглянулись и рассмеялись.

— О, как трогательно, — западный демон принял свою истинную форму — огромное существо с кожей цвета раскалённого угля и рогами, закрученными спиралью вверх. — Один из Ангелочков решил поиграть в героя. Скажи мне, ангел, где ты был, когда твой брат покинул свой пост? Где ты был, когда Врата Ада остались без присмотра?

— Люцифер больше не мой брат, — холодно ответил Аменадиэль, но я слышал ложь в его словах. Чувствовал боль. — Он сделал свой выбор.

— Как благородно, — японский демон начал медленно кружить вокруг Аменадиэля. — Но ты же знаешь, что не сможешь остановить нас? Нас слишком много, и мы больше не те разрозненные силы, которых вы когда-то легко побеждали. Мы объединились. Мы стали сильнее.

Аменадиэль поднял руку, и от неё потёк поток чистого божественного света. Несколько меньших демонов мгновенно обратились в пепел, но главные остались невредимыми.

— Впечатляюще, — западный демон оценил силу. — Но недостаточно.

Они атаковали одновременно. Японский демон двигался с нечеловеческой скоростью, его когти рассекали воздух там, где мгновение назад стоял Аменадиэль. Адский демон призвал адское пламя, которое превратило воздух вокруг в пылающий ад.

Мой брат сражался умело — его крылья служили и щитом, и оружием, божественный свет отражал демонические атаки, а его собственные удары были точными и смертоносными. Но их было слишком много, десяток, не считая главных и они явно готовились к встрече с противником. А ещё, каждый Ангел что спускался сюда, и каждый Демон что поднимался сюда, был ограничен. Ограничен во всех проявлениях своих сил.

Так что это драка была скорее формальностью. Обменов шлепков, которые покажут, что будет дальше. Истинный бой должен уничтожить этот город, если Аменадиэль освободит настоящую Силу.

До того момента, пока японский демон достал странный амулет — чёрный камень с руническими символами, которые я не сразу узнал. Древняя магия, предшествующая даже созданию Ада. Камень начал пульсировать тёмным светом, и я почувствовал, как сила Аменадиэля начинает иссякать. Ограничений объём, и то начал пропадать.

— Удивлён, ангел? — прошипел демон. — Это артефакт из времён первой войны. Он поглощает божественную энергию и превращает её в нашу силу. Чем больше ты сражаешься, тем слабее становишься.

Аменадиэль попытался взлететь, но демоны были готовы и к этому. Демон Ада призвал цепи из тёмного металла, которые обвили крылья Ангела и потянули его вниз. Мой брат упал на колени, его дыхание стало прерывистым.

— А теперь, — японский демон медленно подошёл к поверженному ангелу, — ты станешь нашим подарком. Представляешь, как обрадуется Господин, когда мы принесём ему Ангела? Живого Ангела, чью силу можно будет использовать для наших целей.

Он поднял руку, готовясь нанести удар, который не убьёт, но точно заставить войти Ангела в состояние защиты. В таких моментах, Ангелы уходят в себя, будто теряя сознание. Состояние, созданное для защиты окружающего пространство, созданным мной и Гавриилом. Специально созданным чтобы не разрушать миры силой. Иначе, разрушение будут колоссальными.

Именно в этот момент я решил, что наблюдения достаточно. Иначе всё это вольётся в бойню людей.

— Как дела, брат мой? — спокойно спросил я, выходя из тени.

Все замерли. Демоны почувствовали мою ауру и инстинктивно отступили назад. Аменадиэль поднял голову, его глаза расширились от удивления.

— Михаил? — его голос дрожал от шока. — Но как… почему ты здесь?

Я не ответил сразу. Вместо этого посмотрел на демонов, которые всё ещё держали цепи, сковывающие моего брата.

— Отпустите его, — сказал я тихо, но в моём голосе звучала сила. — Сейчас.

Японский демон попытался сохранить храбрость.

— Ты не можешь угрожать нам, Архангел. Нас много, и мы…

Я посмотрел на него. Просто посмотрел. В моих глазах отразилась вся сила Серебряного Города, весь гнев воина Божьего, вся мощь того, кто стоял по правую руку от Престола. Демон замолчал на полуслове, его храбрость испарилась как роса под утренним солнцем.

— Я не угрожаю, — сказал я, делая шаг вперёд. — Я предупреждаю. Один раз. Единственный.

Демон из Ада, видимо, решил, что лучшая защита — это нападение. Он бросился на меня с воплем ярости, призывая всю свою адскую мощь. Огромная концентрированная волна пламени, и Адской серы начала исходить из него.

Я даже не поднял руки.

Когда его когти были в нескольких дюймах от моего лица, я просто сказал:

— Нет.

Демон остановился в воздухе, словно врезался в невидимую стену. Его глаза расширились от ужаса, когда он понял, что не может двигаться.

— Ты знаешь, кто я? — спросил я, подходя ближе. — Я тот, кто изгнал твоих господ из Рая. Тот, кто стоял во главе армий Света в первой войне. Тот, перед кем падали на колени даже Князи, твои хозяева, бывшие когда-то моими братьями.

Я коснулся лба демона одним пальцем.

— И ты думал, что сможешь угрожать моему брату в моём присутствии?

Демон издал нечеловеческий вопль от боли и просто… исчез. Не сгорел, не рассыпался в пепел — просто перестал существовать, словно его никогда не было.

Остальные демоны, включая японского с амулетом, мгновенно освободили Аменадиэля и попятились назад.

— Михаил, — японский демон поклонился так низко, что его лоб коснулся земли. — Мы не знали… если бы мы знали, что ты здесь…

— Знание — это не оправдание за ваши действия, — ответил я, помогая Аменадиэлю встать. Цепи, связывающие его крылья, рассыпались при моём прикосновении. — Но я не буду уничтожать вас. Пока.

Я повернулся к японскому демону.

— Передай своим господам в Токио и твоим союзникам в Аду: Земля находится под защитой Серебряного Города. Здесь действуют Правила. И первое из них — никто не причиняет вред этой планете. Людям.

— Понято, — демон всё ещё не поднимал головы. — Мы уйдём. Мы больше не будем…

— Ты не понял, — я сделал ещё один шаг вперёд, и земля под моими ногами начала дрожать. — Вы не только уйдёте отсюда. Вы уйдёте с Земли. Все ваши души, все ваши операции, все ваши планы — всё это заканчивается прямо сейчас.

— Но наши контракты… наши обязательства перед…

Я поднял руку, и он замолчал. Пространство начала дрожать, размываясь.

— У вас есть двадцать четыре часа, — сказал я окончательно. — Если через день я почувствую хоть одного из ваших на этой планете, я лично приду к вашим господам. И поверь мне, встреча будет не дружественной.

Демоны исчезли переместившись так быстро, что воздух едва успел заполнить пустое пространство, которое они оставили. Остались только мы с Аменадиэлем, стоящие среди дымящихся остатков их присутствия.

Несколько минут мы молчали. Аменадиэль осматривал свои крылья, проверяя, нет ли повреждений от цепей. Я наблюдал за ним, видя, как много изменилось в моём брате за время отсутствия меня на Небесах.

— Спасибо, — наконец сказал он, не поднимая глаз. — Я был… неосторожен.

— Ты был удивлён, — мягко поправил я. — Мир изменился, Аменадиэль. Демоны больше не те разрозненные банды, которых мы помним. Они учатся, адаптируются, объединяются.

— Как ты узнал, что я здесь? — он наконец посмотрел на меня, и я увидел в его глазах усталость и грусть. — Отец послал тебя следить за мной?

Я покачал головой, улыбнувшись.

— Отец не посылал меня. Я пришёл сам, чтобы посмотреть на этот мир, ещё несколько недель назад. И увидел тебя.

— Посмотреть на мир? — Аменадиэль нахмурился. — Ты имеешь в виду…

— Я имею в виду изучить людей, — сказал я, садясь на край разрушенного контейнера. — Понять, что они стали, как они живут, почему они делают выбор, который делают. Ты видишь только их грехи, брат мой. Но есть и нечто большее. Как я успел понять.

— Их грехи — это всё, что имеет значение! — Аменадиэль вспылил, его крылья раскрылись от эмоций. — Посмотри на них, Михаил! Они убивают друг друга за деньги, за власть, за развлечения! Они отравляют свои тела наркотиками, предают тех, кто их любит, лгут, крадут, прелюбодействуют! Они хуже, чем были тысячелетие назад! А ещё эти демоны…

— И всё же, — я спокойно ответил, — сегодня ночью один из них стоял на краю крыши, готовый покончить с собой из-за чувства вины. Он думал, что его семье будет лучше без него. Когда я показал ему, что он ошибается, он выбрал жизнь. Выбрал любовь.

Аменадиэль замолчал, обрабатывая мои слова.

— Ты спас самоубийцу? — спросил он наконец, убрав крылья.

— Я спас человека, который потерял надежду, — поправил я. — И знаешь, что? В его душе было больше света после этого разговора, чем в некоторых бывших ангелах, которых я встречал.

— Но это исключение…

— Нет, Аменадиэль, — я встал и подошёл к нему. — Это правило. Люди способны на невероятную тьму, это правда. Но они также способны на невероятный свет. И именно эта способность выбирать, эта борьба между светом и тьмой в каждой душе, делает их особенными.

— Отец дал им свободную волю, — пробормотал Аменадиэль. — И они используют её во зло.

— Иногда да, — согласился я. — Но посмотри на альтернативу. Посмотри на нас, ангелов. Мы совершенны в своём послушании, не так ли? Мы никогда не грешим, никогда не сомневаемся, никогда не делаем ошибок.

Аменадиэль кивнул.

— И всё же, — продолжил я, — Один из нас возгордился и пал. После покинул свой пост в Аду и играет владельца ночного клуба. Третий стоит здесь и сомневается в мудрости Отца.

Мой брат вздрогнул.

— Я не сомневаюсь…

— Конечно сомневаешься, — мягко сказал я. — И знаешь… Это хорошо. Сомнения означают, что ты думаешь. А мышление — это первый шаг к пониманию.

Мы пошли прочь от складов, углубляясь в ночной город. Я скрыл нас от людского взора. Вокруг нас кипела жизнь — машины везли людей домой к семьям, в барах смеялись друзья, в больницах врачи боролись за жизни пациентов, в домах родители читали детям сказки на ночь.

— Расскажи мне о том человеке, которого ты спас, — попросил Аменадиэль после долгого молчания. Мы наблюдали за людьми. — О том, что стоял на крыше.

Я рассказал ему о Дэниеле Харрисоне. О его отчаянии, о его любви к семье, о том, как одна ошибка чуть не стоила ему всего. О том, как любовь жены и дочери оказалась сильнее стыда и вины.

— И ты думаешь, что он больше не согрешит? — спросил Аменадиэль скептически.

— Конечно согрешит, — рассмеялся я. — Он человек. Но теперь он знает, что грех — это не конец истории. Это просто препятствие, которое можно преодолеть. Урок, который можно выучить. Шанс стать лучше.

— А если он не научится? Если он повторит свои ошибки?

— Тогда у него будет ещё один шанс. И ещё один. Отец терпелив, брат мой. Более терпелив, чем мы можем понять.

Мы остановились на мосту над автострадой. Внизу потоком текли машины, каждая несла людей с их надеждами, страхами, радостями и печалями.

— Тридцать лет назад всё было по-другому, — тихо сказал Аменадиэль. — Они были… проще. Их грехи были понятными. Жадность, гнев, похоть — всё очевидно. А теперь…

— А теперь их мир стал сложнее, — закончил я. — У них есть инструменты, которые могут соединить их с любым человеком на планете, но они чувствуют себя более одинокими, чем когда-либо. У них есть доступ к любой информации в мире, но они не знают, чему верить. У них есть развлечения на любой вкус, но они скучают и чувствуют пустоту.

— Тогда зачем Отец позволил им развиваться таким образом? — в голосе Аменадиэля звучало настоящее недоумение. — Зачем дал им технологии, которые только усложняют их выбор?

Я улыбнулся.

— А ты помнишь, как мы реагировали, когда Отец дал им огонь? Мы говорили, что они сожгут себя и всё вокруг. Когда Он дал им письменность, мы беспокоились, что они будут записывать только ложь. Когда Он дал им медицину, мы думали, что они попытаются играть в богов.

Аменадиэль нахмурился, вспоминая.

— И что же? — спросил он. — Разве мы ошибались? Они использовали огонь для войн, письменность для пропаганды, медицину для создания биологического оружия.

— Да, — согласился я. — И они также использовали огонь, чтобы согреться и приготовить пищу. Письменность, чтобы сохранить знания и выразить любовь. Медицину, чтобы исцелять и спасать жизни. Видишь закономерность?

Аменадиэль молчал, обдумывая мои слова.

— Каждый дар может стать благословением или проклятием, — продолжил я. — Зависит от того, как его используют. И это верно не только для людей, брат мой. Вспомни Люцифера. Он был наделён силой, умом, мудростью. Светом. Он мог стать величайшим из нас. Но он выбрал гордыню.

— Люцифер… — Аменадиэль произнёс имя нашего брата с болью. — Я видел его сегодня. Он отказывается возвращаться в Ад. Говорит, что ему всё равно, что происходит с заключёнными душами.

— Но тебе не всё равно, — заметил я. — Иначе ты бы не пришёл сюда.

— Я выполняю приказ Отца.

— Нет, — покачал я головой. — Если бы ты просто выполнял приказ, то схватил бы Люцифера силой и притащил обратно в Ад. У тебя хватило бы сил. Он бы не сопротивлялся, я знаю. Но вместо этого ты пытаешься убедить его. Пытаешься понять.

Аменадиэль повернулся ко мне, в его глазах читалось удивление.

— Ты следил за мной всё это время?

— Часть времени, — признался я. — И видел, как ты смотришь на людей. Не только на их грехи. На них самих. Ты должен начинать понимать, что они не просто испорченные создания, которых нужно судить. Они… сложные.

— Сложные, — повторил Аменадиэль, будто пробуя это слово на вкус. — Да, именно это слово подходит. Но сложность не оправдывает грех, Михаил.

— Нет, не оправдывает, — согласился я. — Но она объясняет его. И понимание — это первый шаг к прощению.

— Прощению? — Аменадиэль резко повернулся ко мне. — Ты говоришь о прощении убийц, воров, насильников?

— Я говорю о понимании того, что превратило их в убийц, воров и насильников, — терпеливо ответил я. — О том, что, если бы мы понимали причины, мы могли бы предотвратить преступления, а не просто наказывать за них.

— Но справедливость…

— Справедливость важна, — перебил я. — Но милосердие важнее. Отец показал нам это, когда не уничтожил человечество после грехопадения. Когда дал им шанс на искупление.

Аменадиэль опустил голову, его крылья медленно сложились за спиной.

— Я не знаю, как это сделать, — тихо признался он. — Как смотреть на их грехи и не чувствовать гнев. Как видеть их страдания и не пытаться исправить всё силой.

— Начни с малого, — посоветовал я. — Найди одного человека. Одного, чья история тронет твоё сердце. Узнай его, пойми его выбор, помоги ему не через наказание, а через понимание.

— Как ты сделал с тем человеком на крыше?

— Именно так.

Мы снова пошли по улицам, и я видел, как Аменадиэль пытался смотреть на людей новыми глазами. Не как судья, а как брат, пытающийся понять.

— Михаил, — сказал он наконец, — а что ты думаешь о Люцифере? О его отказе возвращаться в Ад?

Я долго молчал, обдумывая ответ.

— Я думаю, наш брат тоже ищет своё место в этом мире, — сказал я наконец. — И возможно, его место не в Аду. По крайней мере, не сейчас.

— Но Ад без правителя…

— Найдёт другого правителя, — закончил я. — Или научится обходиться без него. Зло не исчезнет, если Люцифер вернётся. И не усилится, если он останется здесь.

— Отец так не думает.

— Отец думает по-своему. И у Него есть план, который мы не всегда понимаем. Но я верю, что в этом плане есть место и для блудного сына, который ищет путь домой по-своему.

Аменадиэль остановился посреди улицы, заставив меня остановиться тоже.

— Ты изменился, Михаил, — сказал он с удивлением в голосе. — Ты стал… мягче. Более человечным.

— Возможно, — улыбнулся я. — Возможно, это то, что происходит, когда проводишь время среди людей. Их человечность заразительна.

— И ты думаешь, это хорошо?

— Я думаю, это необходимо, — ответил я серьёзно. — Если мы хотим действительно служить Отцу и Его творениям, мы должны понимать их. А понимание требует не только наблюдения, но и сопереживания.

Мой брат кивнул, хотя я видел, что ему всё ещё трудно принять эту концепцию полностью.

— Останешься ли ты здесь? — спросил он. — На Земле?

— Ещё некоторое время, — ответил я. — У меня есть дела, которые нужно закончить. Люди, которым нужна помощь. И, возможно, братья, которые нуждаются в понимании.

Аменадиэль понял, что последнее относится к нему и Люциферу.

— Спасибо, — сказал он просто. — За сегодняшнюю ночь. За урок. За… всё.

— Мы братья, Аменадиэль, — сказал я, кладя руку ему на плечо. — Что бы ни случилось, мы всегда будем братьями. И братья помогают друг другу понять этот сложный мир.

Он кивнул и раскрыл крылья, готовясь взлететь.

— Увидимся снова? — спросил он.

— Обязательно, — пообещал я. — И в следующий раз, возможно, ты покажешь мне того человека, которому решишь помочь.

Аменадиэль улыбнулся — первая искренняя улыбка, которую я видел на его лице за эту ночь — и взмыл в небо, его крылья ловили отблески городских огней.

Я остался один на мосту, наблюдая, как его силуэт растворяется в предрассветной дымке. Внизу машины продолжали свой бесконечный поток, везя людей к новому дню, новым возможностям, новым выборам.

Демоны, с которыми мы столкнулись, интриговали меня. Союз между Они и адскими силами был неожиданным развитием событий. За тысячелетия существования различные демонические фракции редко находили общий язык — их природа толкала их к вечной вражде друг с другом. Что могло объединить столь разные силы тьмы?

И тот амулет… артефакт из времён первой войны. Я помнил те дни, когда небо разрывалось от битв между Мной и Люцифером, когда само мироздание содрогалось под тяжестью конфликта. Большинство артефактов той эпохи были уничтожены или запечатаны в глубинах Серебряного Города. Откуда демоны достали этот?

Мои размышления прервал звонок телефона где-то внизу. Молодая женщина, медсестра по её форме, отвечала на звонок, стоя у автобусной остановки.

— Мама, всё нормально, — говорила она усталым голосом. — Смена была тяжёлой, но я справилась. Нет, не нужно волноваться… Да, я помню про завтрашний экзамен…

В её душе я видел истощение, но также и решимость. Она работала в больнице, чтобы оплатить учёбу в медицинском университете. Каждую ночь она спасала жизни, а днём изучала, как спасать их лучше. Её история была одной из миллионов — обычных людей, которые каждый день делали небольшие акты героизма, даже не осознавая этого.

Именно таких людей не видел Аменадиэль, сосредоточенный на грехах и падении. Он видел наркоманов и преступников, но не видел врачей и учителей. Видел разрушение, но не созидание.

Но сегодня что-то изменилось в его взгляде. Семена сомнения были посеяны, и я знал — мой брат начнёт задавать вопросы. А вопросы — это начало мудрости.

Я решил прогуляться по городу ещё немного, прежде чем рассвет полностью вытеснит ночь. В такие моменты, в промежутке между тьмой и светом, мир казался особенно хрупким и прекрасным одновременно.

Пройдя несколько кварталов, я услышал звуки борьбы из переулка. Не демоническое присутствие — просто человеческая жестокость в её самом примитивном проявлении. Трое мужчин окружили четвёртого, явно с намерением ограбить.

— Давай кошелёк, старик, — рычал один из нападавших, размахивая ножом. — И никто не пострадает.

Жертва, мужчина лет шестидесяти в потёртом пальто, прижимал к груди старую кожаную сумку.

— Пожалуйста, — умолял он. — Там все мои лекарства… без них я умру…

— Нам плевать, — второй грабитель схватил старика за плечи. — Деньги или…

— Или что? — спросил я, выходя из тени.

Грабители обернулись. В человеческом облике я выглядел обычно — просто крепкий мужчина средних лет в тёмном пальто. Ничего угрожающего.

— Проваливай, приятель, — предупредил главарь, направляя нож в мою сторону. — Это не твоё дело.

— На самом деле, — сказал я, спокойно подходя ближе, — это именно моё дело.

Я не использовал ангельские силы. Не было необходимости. За миллионы лет существования я изучил не только божественные искусства, но и боевые навыки всех цивилизаций, которые когда-либо процветали во вселенной. Три уличных хулигана не представляли проблемы.

Первый попытался ударить меня ножом, но обнаружил, что его рука движется в совершенно неправильном направлении. Нож выскользнул из пальцев и упал в канализацию. Второй замахнулся кулаком, но промахнулся и врезался в стену. Третий попытался убежать, но споткнулся о собственные ноги и растянулся на асфальте.

— Идите домой, — сказал я им тихо, но с такой властностью в голосе, что они мгновенно поднялись и побежали прочь, не оглядываясь.

Старик смотрел на меня с изумлением.

— Как вы это сделали? — спросил он дрожащим голосом.

— Просто оказался в нужное время в нужном месте, — улыбнулся я, помогая ему встать. — Вы не пострадали?

— Нет, благодаря вам, — он крепко сжимал свою сумку. — Там действительно мои лекарства. Для сердца. Без них…

— Понимаю. Идите домой, и будьте осторожнее в таких местах.

— Спасибо, — он пожал мне руку. — Спасибо за то, что не прошли мимо. В наше время мало кто готов помочь незнакомцу.

Пожав его руку, и росле того как он ушёл, я остался в переулке, размышляя о его словах. "Мало кто готов помочь незнакомцу." Действительно ли это так? Или люди просто боятся, не знают, как помочь, чувствуют себя бессильными перед лицом зла?

Вспомнил о медсестре с автобусной остановки, о Дэниеле Харрисоне, о тысячах других людей, которых я наблюдал за эти недели. В каждом из них жила искра света, желание делать добро. Иногда эта искра затухала под тяжестью обстоятельств, но она всегда была там.

Может быть, роль ангелов не в том, чтобы судить людей за их слабости, а в том, чтобы помочь этим искрам разгореться ярче?

Возможно…

Рассвет наконец вступил в свои права, окрашивая небо в оттенки розового и золотого. Город просыпался — включались светофоры, открывались кафе, люди спешили на работу. Новый день, полный возможностей для добра и зла, для падения и искупления.

Я направился обратно к центру города, где находился клуб Люцифера. Пора было поговорить с младшим братом. После встречи с Аменадиэлем я понял — наша семья нуждается в исцелении не меньше, чем человечество, которому мы призваны служить.

И возможно, именно на этой земле, среди этих сложных, противоречивых, но удивительных созданий, мы сможем найти путь друг к другу.

Путь домой.