Песни Беттанорексов

Пролог темных душ

Тонкие хрупкие пальцы мягко скользили по угольно-черной упругой коже, едва-едва касаясь краев неглубоких кровоточащих ран. Необыкновенно чувствительные, они с легкостью определяли, в каком месте прикосновение отзовется наименьшей болью, и где лучше всего нажать, чтобы даже самая простая исцеляющая магия стала максимально эффективной. Вот по бледной коже кисти чародейки пробежала очередная искорка светлой магии, и еще один след ножа затянулся, не оставив после себя даже намека на шрам.

Тихий стон облегчения сорвался с губ Сэнэры, и изогнувшись, она внимательно осмотрела свое исцеленное плечо. Прохладная рука темной эльфийки легла сверху на разогретые творимым чародейством пальцы Кристины – девушка не успела убрать руку. Тяжелое бархатное прикосновение подняло в душе волшебницы еще одну бурю противоречивых чувств и переживаний, и она все чаще ловила себя на мысли, что хочет как можно дольше продлить это волнующее ощущение.

– Осталось совсем немного, – пробормотала девушка смущенно, и попыталась освободить руку. Эльфийка отпустила ее не сразу, медленно ослабляя хватку.

– Не торопись, – улыбнулась она.

Кристина сделала глубокий вдох-выдох, очищая сознание от посторонних мыслей, и переключилась на следующую рану. Четырнадцать порезов на спине и руках, один на щеке, еще один – девушка старалась о нем не думать – на круглой упругой груди и два на плоском животе – сегодня Сэнэре досталось больше обычного. А это значит, что Лесцента была в особенно плохом расположении духа. Темная эльфийка всегда стоит рядом с троном королевы Кнарреса, руки которой постоянно играют с маленьким, но очень острым ножом, и ее основная обязанность – подставлять свое идеальное тело под жаждущее развлечений лезвие.

Кристина отодвинула в сторону локон серебряно-белых волос Сэнэры, который мешал добраться до очередного пореза. Нежнее шелка на ощупь, длинные, до пят, волосы закрывали собой больше тела, чем те серые нити-лоскуты одежды, которые валялись сейчас на полу рядом с широким ложем – эльфийка сбросила с себя все, чтобы ничто не мешало процессу исцеления. Или из-за того, что они были пропитана кровью? Ярко-алые пятна темнели и на серебряном водопаде роскошной прически Сэнэры, блестели в лучах волшебной лампы следами босых ног на полу.

Наконец с ранами на спине было покончено, и эльфийка, не дожидаясь просьбы, с кошачьей грацией легла на спину, устраиваясь так, чтобы было удобно не только ей, но и волшебнице. Кристина затаила дыхание, не в силах отвести взгляд от великолепной груди. Полные губы Сэнэры изогнулись слегка в понимающей улыбке, и девушка, заметив, с каким выражением на нее смотрят огромные увлажнившиеся глаза цвета эрсанского рубина, поторопилась возобновить лечение.

Но магия не терпит спешки, и ладони Кристины с каждой секундой все увереннее изучали объемные округлости о острыми твердыми сосками. А когда идеально-чистой стала и кожа на груди, легким пассом исцелила два горизонтальных пореза чуть выше паховой области.

– Готово, – произнесла Кристина, убирая руки. Сэнэра, слегка приподнявшись на ложе, коснулась рукой правой щеки девушки. Когда ее пальцы поднялись чуть выше, касаясь черной шелковой повязки, закрывающей пустую глазницу, волшебница отстранилась вовсе, ощущая, как в груди разгорается потревоженное неосторожным жестом почти позабытое чувство боли и горечи отчаяния.

– Тебе не надоело ее ненавидеть? – прямо спросила Сэнэра, наблюдая за реакцией Кристины.

– Она превратила меня в уродину, – ответила девушка.

– Всего лишь вырвала глаз... Скажи спасибо, что Лесцента не подвесила тебя на крючья, чтобы отрезать раз в день по кусочку плоти. Или не сожгла лицо маслом даррака.

– Слабое утешение, веришь?

– Смотри, чтобы однажды она не засунула тебе твое неудовольствие раскаленным прутом между ног.

– Постараюсь... – Кристину, которая мысленно представила последствия озвученной темной эльфийкой пытки, передернуло с головы до ног. С другой стороны, королева Кнарреса могла придумать что-нибудь и по-хуже.

Лесцента... Восемьсот лет назад, когда северяне с помощью оружия Асов сокрушили фей, весь мир вздохнул с облегчением. Смертные расы смогли поднять голову и распрямить спины, строить свой собственный мир, свободный от всесильной магии. Нет, разумеется, кое-какие из фей остались – мудрецы и отшельники, и те, кто предпочитал мирно сосуществовать с людьми, эльфами, гномами и орками. А еще избранники Асов не знали об одной фее, заточенной в ловушку чародеями Кнарреса.

Королева фей Лесцента была хитростью пленена чернокнижниками, которые веками вытягивали из нее знания о ее народе и его магии. И именно благодаря этому могли противостоять бессмертным созданиям, безраздельно правившими Севером. Но и Лесцента не теряла времени даром, изучая людей, и однажды, когда в их умах притупился страх перед магией фей, вырвалась на свободу и уничтожила своих тюремщиков.

Это произошло спустя триста лет после освобождения Севера, и мир уже успел измениться. И фея не придумала ничего лучше, чем объявить себя правительницей Кнарреса, повелевая его обитателями так, как это бы делала любая другая смертная королева. Правда, в своей кровожадной манере...

Кристина из рода Этлакен попала в ее свиту благодаря злой насмешке Судьбы. Ну кто мог знать, что стремление занять полагающееся её талантам и способностям место среди магистров Белых Башен приведет к тому, что Верховный Маг Кауцерий Мудрый возьмет ее с собой в Кнаррес, исполняя дипломатическую миссию...

Невысокая черноволосая волшебница с внимательными карими глазами и довольно широкой талией чем-то приглянулась Лесценте, и фея, когда чародеи собрались было покинуть дворец, внезапно потребовала от архимага подарить ей девушку. Кристина, глубоко возмущенная, попыталась было возразить, настаивая, что она – человек свободный, но Кауцерий собственноручно сковал ее ограничивающим магию заклинанием и, откланявшись, отбыл на Север – Кристину Этлакен предали и бросили без долгих раздумий и ненужных угрызений совести.

– Подойди, дитя, – произнесла тогда фея. Высокая и статная, с кожей, излучающей мягкий, подобно лунному, свет, она производила на простых смертных неизгладимое впечатление, легко паря в воздухе и едва-едва не касаясь ступнями земли. И ее строгий и надменный взгляд, пылающий изумрудным огнем... Кристина не смогла не подчиниться.

Лесцента привела ее в подземелье под дворцом, где была расположена огромная алхимическая лаборатория. Просторные залы были битком набиты стеклянными колбами высотой до потолка, в их мутной жиже плавали чудовищные тела уродливых химер; длинные столы были завалены бумагами с лабораторными заметками и всевозможными инструментами, предназначенными для самых неожиданных целей.

В одном из залов, сравнительно небольшом, если судить о прочих, был только широкий операционный стол и подставка с набором хирургических инструментов рядом.

– Зачем вы меня сюда привели? – спросила Кристина.

– Чтобы кое-что показать, – ответила фея, и три раза громко хлопнула в ладоши.

Спустя пару минут в операционную вошел хромоногий гоблин, неся в руках круглый серебряный поднос. На нем лежала на первый взгляд человеческая конечность, только усохшая и черная, с неимоверно раздутыми суставами.

– Рука Рыцаря Бездны – Хадашаги, – с благоговением произнесла фея, и внезапно передала конечность Кристине в руки. Девушка, совершенно не ожидая этого, приняла ее, и прежде чем содрогнуться от глубокого омерзения, успела поразиться тому весу, с которым высохший кусок костей и плоти потянуло вниз. А еще заметила, что рука левая. – Тысячи лет назад он пал в битве с собратьями, которые расчленили его тело и разбросали по всем планам мироздания. Ты не можешь этого ощутить, но сила, которая в ней заключена, невероятна! Вот только чтобы использовать ее, руку необходимо прикрепить к телу... – Взгляд, которым Лесцента оценила левую руку Кристины, мог не понравиться кому угодно.

– О, не стоит бояться, – рассмеялась фея. – Ты не подходишь на роль носителя этой руки – вид получится крайне нелепый! Сама посмотри и сравни пропорции... А вот он, – по знаку Лесценты в операционную ввели очень красивого темного эльфа, явно одурманенного подавляющим разум зельем, – может быть в самый раз.

Эльфа привязали к столу, надежно закрепив руки и ноги, а затем фея собственноручно отрезала ему мешающую конечность и пришила на ее место левую руку Хадашаги, используя больше магию, чем иглу и нить. Подопытный боли не чувствовал вовсе, а вот Кристину стошнило прямо на пол – такого ей видеть еще не приходилось.

– Готово, – произнесла довольная Лесцента, наблюдая завершенное творение рук своих. – Теперь его осталось только разбудить...

Влив эльфу сквозь зубы противоядие, она похлопала его по щекам, желая скорее привести в чувство. И в смятении отшатнулась, когда он, проснувшись, страшно и громко закричал.

Кристина могла только смотреть на то, как несчастный бьется в дикой агонии, и причина всего не была ясна до тех пор, пока всего его тело не задымилось и не вспыхнуло ярким синим пламенем, от которого в то же время не исходило жара. Эльф горел долго, минут пять, и продолжал кричать до тех пор, пока не рассыпался белым пеплом.

– И вот так уже двадцать четыре раза подряд, – с огорчением произнесла Лесцента, забирая со стола невредимую руку Хадашаги. – Обычные смертные, пусть даже и эльфы, не способны выдержать мощь рыцаря Бездны. А ведь это всего лишь одна только рука.

– Зачем вы мне все это показываете?! – спросила Кристина, с трудом сдерживая глухие рыдания.

– О, я показала только половину! – воскликнула фея, и извлекла из складок платья блестящий черный шар, высеченный из неизвестного камня – размером с человеческий глаз.

Когда Лесцента продемонстрировала его со всех сторон, Кристина поняла, что это глаз и есть: белок глубокого черного цвета, багровая радужка и опять-таки черный зрачок.

– Это, наверное, глаз Хадашаги? – предположила девушка осторожно.

– Нет, – рассмеялась фея, – это венец трудов чародеев Кнарреса и моих собственных, в который я и они вложили всю свою душу. Мы хотели создать артефакт, с помощью которого можно будет проложить дорогу из нашего мира в Бездну, или даже в измерение Асов! Хотя в итоге не понятно до конца, какими свойствами на самом деле он обладает – создали на основе данных, полученных после изучения руки Хадашаги. И чтобы использовать его, как и руку, нужен носитель... – Лесцента нежно прикоснулась пальцами к брови над правым глазом девушки. – Как думаешь, может ли обезболивающее зелье влиять на результат эксперимента? Неудач до тебя у меня было двенадцать.

Из цепких объятий темных воспоминаний Кристину забрали ласковые прикосновения рук Сэнэры и тепло ее тела, которым она сейчас прижималась к волшебнице. Но даже нежный поцелуй не смог изгнать из памяти жуткую картину тянущихся к ее лицу хищно изогнутых пальцев безумной феи – последнее, что она видела двумя глазами. А как ей забыть тот кошмарный звук, с которым ее правый глаз лопнул в крепко стиснутом кулаке Лесценты? «Он тебе больше не понадобится», – сказала она тогда, а потом вставила в еще кровоточащую глазницу девушки свой артефакт.

Кристина смогла тогда выжить – чудо по меньшей мере. Как ей стало позже известно, все ее предшественники и предшественницы скончались на месте, не выдержав боли, которую нес с собой искусственный глаз, а у нее «всего-лишь» на месяц помутился рассудок. Когда она пришла в себя, то обнаружила, что на месте ее собственного глаза зияет пустота, а также то, что утратила большую часть своих магических сил, что в свою очередь значило, что волшебница не сможет его восстановить одними лишь собственными силами.

Лесцента, одновременно удивленная и разочарованная результатом своего эксперимента, решила оставить девушку в своей свите, благо опасности для себя в ней не видела вовсе.

«Очень зря», – невольно оскалилась Кристина, а затем насмешливый голос Сэнэры отвлек девушку от ее темных мыслей:

– Ты пропустила еще одну царапину... Она, конечно, совсем небольшая, но очень уж неприятная, – и продемонстрировала ей внутреннюю сторону бедра, на которой багровела совсем небольшая ссадина. – Только будь на этот раз немножко нежнее, хорошо?

Кристина, надеясь, что хотя бы страсть поможет ей обо всем забыть, осторожно поцеловала поврежденный участок шелковистой упругой кожи.

Из цепких объятий эльфийки волшебница смогла вырваться лишь спустя час, сославшись на то, что у нее остались незаконченные дела. Сэнэра не стала спрашивать, какие именно, и без лишних слов удалилась, прихватив с собой легкую накидку Кристины – чтобы не щеголять нагишом в порой очень даже людных коридорах дворца. Девушка проводила взглядом ее обнаженную спину и вздохнула с облегчением, смешанным с определенной долей стыда. И ей казалось странным, что стыдится она не своей любовной связи с другой девушкой (это не говоря еще о том, что из расы Проклятых, гонимой и презираемой во всем цивилизованном мире – Кнаррес к таковому не относился из-за чрезмерно большой доли нечисти среди населения страны), а именно того облегчения, которое испытывает, когда эльфийка ее каждый раз покидает. Нельзя было отрицать тот факт, что к ней привязались, переступив через врожденные жестокость и тщеславие – Сэнэра нашла рядом с Кристиной свой оазис мира и покоя в кроваво-мрачной темнице Кнарреса. Ну а что же она сама? Разве не чувствует себя в безопасности в ее объятиях? И этот жар и сладость прикосновений... Но ощущение неправильности такой любви все равно никуда не исчезало.

Спасение от раздиравших душу противоречий Кристина обычно находила в библиотеке Лесценты, где были собраны практически все работы чародеев Кнарреса. Знания, которые волшебница из них почерпнула, захватывали дух – о некоторых аспектах магического искусства в Белых Башнях даже начального представления не имели, не говоря уже об опыте их применения. Например, секрет заклятия, запечатывающего на время силы феи, или того, которое способно ослабить ее на очень долгий срок – все это лежало на пыльных полках древних книжных шкафов у всех на виду, словно Лесцента ни капли не боялась, что эти знания снова применят против нее. С другой стороны, чародеи, которые на них слишком сильно полагались, уже мертвы, а фея – вот она, свободно летает и развлекается в свободное от управления Кнарресом время вивисекцией и прочими экспериментами. Или наоборот?

В любом случае, ни нынешних, ни даже прежних сил волшебницы не хватит, чтобы произнести любое из опасных для фей заклинаний – для них необходимы еще и целые наборы всевозможных амулетов и талисманов, редкие ингредиенты и прочие колдовские атрибуты. Сражаться с бессмертными без оружия Асов сложно...

Войдя в библиотеку, Кристина внезапно почувствовала очень сильный и неприятный запах. Пот, старая кожа, винной перегар и еще какие-то непонятные компоненты смешались в одну очень мощную струю, которая окутала собой деревянные стеллажи и узкие проходы между ними, напрочь отбивая желание садиться с книгой за один из свободных столов.

Так как окон в библиотеке не было, а освещение было представлено в виде тусклых светильников, девушка не сразу нашла источник раздражающего запаха. Хотя габаритами он обладал, и весьма впечатляющими.

– Гатг, ты часом не заболел? – спросила несколько шокированная Кристина, обнаружив в одном из читальных кресел огромного орка, сосредоточенно вникающего в смысл одной из страниц не самой старой книги. «Каннари-твин: вымысел и реальность» – прочитала девушка на корешке небольшого тома в кожаном переплете. Для этого ей пришлось подойти и бесцеремонно приподнять книгу, чтобы можно было рассмотреть название, но она могла себе это позволить, находясь в своих «владениях» – безраздельное господство Кристины на просторах библиотеки и в шутку, и всерьез признавали почти все обитатели дворца – за полгода девушка успела завоевать какой-никакой авторитет. Книжного червя и костоправки, правда, но к этим званиям прилагалась своеобразная любовь разношерстной братии подданных Лесценты. За что? Просто она смогла стать «своей». Отсутствие глаза сыграло в этом свою роль, или же тот тон, с которым с девушкой обращалась королева? Скорее, просто сильный характер и отсутствие страха перед взбешенными троллями и пьяными ограми. А еще не боялась пнуть распоясавшегося гоблина-шута – либимца Лесценты...

– У тебя никогда не возникала мысль найти автора какой-нибудь необыкновенно глупой книги, чтобы повесить его на собственных кишках? – спросил орк, возвращая томик в удобночитаемое положение.

– Я такие стараюсь не читать.

– Хочется ответить что-то про необходимость употребления жидкости из любой доступной посудины, но я подзабыл точную формулировку этой светлой мысли. Так вот, о чем я вообще... Этот, с позволения сказать, писатель, доктор и проФФесор чего-то там, – Гатг перелистнул книгу на первые страницы, чтобы прочитать еще раз про автора труда, – Фалкларик Палсентсан..су..тра.. – да ну в Бездну его с таким именем! – смеет утверждать, что древние мастера каннари-твин не умели пробивать голыми руками стены и не ходили по воздуху, потому что – слушай внимательно, я цитирую! – «...слабый человеческий организм с его хрупкими костями и ненадежными суставами физически не способен выдержать такие нагрузки – без использования укрепляющей тело светлой магии, разумеется. А значит...» – дальше пошел еще больший бред кабинетного ученого, ограниченного четырьмя стенами своей каморки как пространственно, так и духовно-эмоционально-интеллектуально!

– Фалкларик Палсентсансурандзантанквик был известным путешественником, – Кристина, благополучно пережив разрыв шаблона, торопливо вспоминала все, что успела прочитать из многочисленным работ известного ученого.

– Был? То есть, умер уже? Печально...

– Гатг, извини за вопрос, конечно...

– Отец.

– Что отец? – Кристина потеряла логическую цепочку рассуждений орка.

– Читать. Научил. Меня. А его – его отец, дед мой. А деда – прадед, ну и так далее по родословной. Мы – орки Кнарреса, и веками служили его прежним хозяевам – тем еще интеллектуалам, не чета ханжам с Севера.

– Я... Я даже и подумать не могла... – честно призналась в своем неведении девушка. К ее невероятному стыду, за полгода она так и не рассмотрела за грубыми манерами дворцовой стражи признаки высшего образования. А ведь всему виной сальные шуточки по поводу однополой любви, которые зеленомордые отпускали в ее адрес при первом удобном случае. Варвары. Образованные... Но все равно варвары!

Тягучий мерный бой бронзового колокола на вершине одной из высочайших башен дворца сотряс циклопическую кладку стен и толстые плиты междуэтажных перекрытий. Кристина растерянно посмотрела вверх, на высокие своды залов библиотеки: этого звука ей слышать еще не доводилось.

– Сигнал тревоги, – сурово произнес Гатг и отложил книгу в сторону. – Враг у ворот.

«Какой еще враг?» – подумала девушка, и поспешила за орком, который широкими торопливыми шагами уже покидал библиотеку.

Следуя за ним по коридорам дворца, она с тревогой и удивлением обратила внимание на то, что его помещения практически полностью опустели, и лишь изредка можно было заметить чью-то торопливую тень, обладатель которой так же точно стремился попасть к месту событий.

Когда они выбежали во двор, колокол продолжал петь свою тревожную песню.

– Враг прорвался сквозь внешнюю стену! – сообщил Гатгу на бегу один из его подчиненных (орк был первым заместителем капитана дворцовой стражи).

– Сколько? – коротко спросил тот.

– Двое...

И именно в этот момент ворота внутренней стены дворца взорвались, засыпая своими обломками мощеный красными гранитными плитами двор. В пролом хлынул яркий золотой свет, четко очерчивая ломаные силуэты теней на толстых стенах, отбрасываемые застывшими в самых неожиданных позах людьми и не-людьми, скудной флорой чахлого сада перед воротами и немногочисленными статуями, украшавшими пространство между стеной и фасадом дворцового комплекса. Сияние сопровождал мелодичный перезвон, тонкий и чистый, и Кристина сообразила, кто атаковал дворец могущественной феи, раньше, чем осели клубы пыль и тончайших щепок прочной древесины.

– Оружие Асов! – воскликнула она с... радостью?

Мужчина огромного роста перешагнул через обломки ворот, закинув на плечо внушительную, испускающую золотой свет секиру.

«Балкран», – узнала Кристина оружие рода Сайрексов.

Рядом с Сайрексом во двор проскользнула гибкая женская фигура, окруженная стаей парящих в воздухе золотых кинжалов. Десяток из них тут же сорвался и пронзил насквозь ярко-желтыми лучами тела ближайших орков-охранников.

– Клеррил Ларренрексов. И Балкран Сайрексов, – так же узнал оружие Гатг, и схватив Кристину в охапку, спрятался за ближайшей колонной. – Плохо дело, – признал он, а потом внезапно заорал:

– Капитан, нет!!!

Кристина, осторожно выглянув из-за колонны, успела только увидеть, как огромное лезвие Балкрана рассекает надвое, от плеча до паха, мощное тело Гатгарда. Кристина всегда уважала этого немногословного седовласого орка, и внезапно для себя ощутила резкий укол сожаления при виде его совершенно бесполезной смерти.

Судьбу капитана разделили еще два десятка орков, а молниеносные лезвия Клеррила принялись истреблять арбалетчиков и лучников, ровными рядами высыпавшихся на стены. Один из кинжалов, не теряя своего яркого свечения, по самую рукоять вонзился в стену в шести шагах от затаившихся Кристины и Гатга.

Наконец в центре двора расцвела бирюзовая сфера портала, из которого выплыла невероятно раздраженная Лесцента.

– Что здесь происходит? – ее громогласный, усиленный магией голос на несколько секунд остановил сражение, а если точнее, избиение подданных Кнарреса.

Вместо ответа великан Сайрекс бросился прямо на фею, широко замахиваясь секирой. Кинжалы Клеррила уже ударили и отскочили от прозрачного защитного барьера, окружавшего тело Лесценты, и она, отвлеченная ими, не успела достойно встретить лобовую атаку.

Тяжелый рубящий удар, к несчастью, также соскользнул по непроницаемой пленке щита, и вся энергия ушла в землю, расколов пополам едва ли не весь двор. Дворец сотрясло до самого основания, а ударная волна отбросила Лесценту немного назад, не дав нанести ответный удар.

Замешательством феи воспользовалась женщина-Ларренрекс, которая желтой молнией смогла проникнуть сквозь магический щит и нанесла стремительный удар в спину.

Кристина, забыв от радости, что умеет дышать, уже приготовилась своими глазами увидеть, как бессмертная фея погружается в вечный сон, но торжествующая (и немного облегченная) улыбка на лице Лесценты ясно дала всем понять, что что-то пошло не так.

Так и было – ее рука в самый последний момент перехватила кисть воительницы, а затем, развернувшись, фея резко, молниеносно погрузила пальцы своей свободной руки в грудь Ларренрексы. На молодой еще девушке была кольчуга, поблескивающая гномьей сталью, но ногти Лесценты прошли сквозь нее, словно через тонкую бумагу, и легким движением вырвали еще трепещущее сердце.

Сайрекс в ярости закричал, извлекая секиру из расколотого гранита, но прежде чем смог броситься в атаку, фея величественным жестом окинула его с головы до ног, и вокруг тела великана в воздухе материализовались сотни и сотни крохотных черных игл, насыщенных самой черной и смертоносной магией.

Всего один миг, один легкий пасс – и Сайрекс пал, сраженный проклятием. И Балкран осыпался рядом с ним грудой бесполезных осколков – Лесцента сотворила невозможное, уничтожив оружие Аса.

Кристина, потрясенная, как еще ни разу в жизни, на негнущихся ногах подошла к месту кровавой развязки. Герои-северяне, вооруженные силами всемогущих Асов, пали, не продержавшись и минуты.

– Что это за колдовство? – тихо спросила Кристина у феи, которая насмешливо парила над все еще живым Сайрексом. Но судя по угасающей ауре, совсем ненадолго.

– У меня были столетия, чтобы придумать способ борьбы с артефактами Асов. Жаль только, что он не уничтожает оружие навсегда – Асы не так просты, как может показаться на первый взгляд. Через два-три года эта железка восстановится в родовом святилище Сайрексов, увы. Ну а сам Сайрекс, – она с нескрываемым удовольствием наступила поверженному великану на горло, – нет.

Кристина, склонившись над неподвижным телом девушки-Ларренрексы, внимательно посмотрела в ее остекленевшие глаза. Всего на два-три года старше, красивая, светловолосая. И волшебнице внезапно стало невероятно сильно жаль, что она не интересовалась знаменитыми кланами Севера немножко больше положенного. Возможно, тогда бы она знала имя той, чей жизненный путь прервался среди холодных камней дворца королевы Кнарреса.

Рука девушки сама собой легла на окровавленную рукоять Клеррила. Глупая надежда – кинжал Асов дастся в руки только носителю крови строго определенного рода. Этлакен не сможет взять то, что принадлежит Ларренрексу.

«Как глупо... – подумала Кристина, глядя на беззащитную спину Лесценты. – Всего-то и нужно, что взять кинжал ударить прямо в сердце. Которого на самом деле и нет, наверное».

«Оружие Асов обладает собственной волей», – сказано было в старой книгах. «Все может быть», – думала раньше девушка. Когда Клеррил тускло засветился и самостоятельно прыгнул в ладонь Кристины, она просто убедилась в правоте древних мудрецов. «Наверное, это из-за крови Ларренрексы, которая еще не успела остыть», – подумала она, и, поднявшись с колен и развернувшись, со всей силы ударила кинжалом в грудь Лесценты – она как раз оставила бездыханное тело Сайрекса и подошла посмотреть, чем это занята ее служанка.

– Ах ты маленькая дрянь... – произнесла фея в великом изумлении, не в силах отвести глаз от торчащей в груди рукояти Клеррила. – Но ты правда думаешь, что я за все эти годы не нашла способа противостоять воздействию стали Асов на свое тело?

Кристина только крепко зажмурила свой уцелевший глаз, когда рука феи с хищно изогнутыми когтями метнулась к ее лицу. А когда ничего не произошло, и только что-то горячее и липкое плеснуло на щеки, разомкнув веки, увидела, что от правой руки Лесценты остался лишь жалкий обрубок.

– Вы, наверное, не заметили, что стоите на земле, а не парите в воздухе, Ваше Величество, – заметила вежливым голосом Сэнэра. Ее кривой клинок сверкающим предостережением застыл между феей и ее добычей.

– Бунт? – только и успела произнести Лесцента – перед тем, как точно рассчитанный бросок секиры Гатга аккуратно отделил ее голову от тела.

– Определенно бунт, – констатировала отрубленная голова бывшей королевы Кнарреса.

Кристина подошла к ней и подняла в воздух, держа за длинные оранжевые волосы.

– В одной очень старой книге из вашей библиотеки я вычитала, что вся магия фей заключена в их глазах – наверное, именно поэтому ваш хваленый артефакт, созданный совместно с чародеями Кнарреса, имеет такую экстравагантную форму. Признаться, чувствовать его в своем теле было тем еще удовольствием. И, наверное, после такого крайне неприятного опыта смогу выдержать, – Кристина твердо и уверенно погрузила пальцы в правую глазницу Лесценты, – пересадку глаза обычной феи. Кстати, зеленый цвет – мой любимый...