Песни былого. Из еврейской народной поэзии

Сын заплаканный кричит, в колыбельке бьется,

Мать недвижная лежит и не шелохнется.

Плохо, если с малых лет

Матери у сына нет.

Ненакормленный зачах, плачет сын чуть слышно.

С черепками на глазах мать лежит недвижно.

Плохо, если с малых лет

Матери у сына нет.

Кто сынку лицо утрет, волосы расчешет,

Кто кроватку уберет, в горе кто утешит?

Плохо, если с малых лет

Матери у сына нет.

И когда он подрастет, кто его нарядит,

К учителю отведет, на скамью посадит?

Плохо, если с малых лет

Матери у сына нет.

Кто от горя защитит, кто тропу осветит,

Кто его благословит и невесту встретит?

Плохо, если с малых лет

Матери у сына нет.

Бывает, болеет кто-то год или даже два,

Бывает, болит у кого-то рука или голова,

А я больная в кровати лежу и кричу: ой-вей,

Возьми меня, господи боже, в царство свое скорей!

Когда-то была я пригожей, была молодой, ой-вей,

Гляжу, роженица, о боже, последний раз на детей,

Вчера родила я последнего, не ожидала зла,

А вышло, будто сыночку жизнь я свою отдала.

Скорее мужа печального пришлите к постели моей,

Словечко ему прощальное сказать я должна, ой-вей:

Тебе, жена твоя верная, сейчас я скажу «прости»,

Ты будешь грустить, наверное, но ты недолго грусти!

Ты мачеху в скором времени возьмешь для моих детей,

Заранее благословение прими от меня, ой-вей!

Бессильная, что я сделаю, смирюсь со своей судьбой.

Живите, как голуби белые, не хуже, чем мы с тобой.

Я оставляю на свете двух малолетних детей,

Что б ни случилось, пусть лишними не будут они, ой-вей!

Сколько слез за них плачено, знаем лишь мы с тобой,

А из-за этого, младшего, я умру молодой.

Первенца, сына старшего, пришлите к постели моей,

Сыночку слово прощальное сказать я должна, ой-вей!

Прощай, мой сыночек, мой первенец, я сделала, что могла.

Дай, господи, чтобы мачеха к нему не питала зла.

Прощай и ты, сиротиночка, меньший из сыновей,

Ой-вей, ты моя кровиночка, причина смерти моей.

Вез матери ты останешься с самого первого дня

И даже, когда ты вырастешь, не сможешь вспомнить меня!

Поздно, скользко, дождь идет,///

Никого на свете нету.

Только женщина бредет

И поет кому-то песню эту.

«Дочка, я тебя несу

И слезами обливаю,

Брошу я тебя в лесу,

Кто тебя найдет, того не знаю.»

Если добрый человек

Сжалился бы над тобою,

Взял тебя, чтоб ты навек

Дочерью была ему родною.

Станешь старше и умней,

Ты не спрашивай напрасно

Ни о матери своей

И ни об отце своем злосчастном.

«Много он принес мне зла,

Если б я его не знала,

В лес тебя бы не несла

И слезами бы не обливала».

Ой, бурлит река бурливая,///

Вдаль она бежит спеша.

Женщина сидит красивая.

До чего же хороша!

Расстегнув свои одежды,

Кормит мальчика она.

«Мой сыночек, нет надежды,

Бросить я тебя должна!»

Что в несчастье сделать можем мы!

Вот и начало светать.

Не дай бог, пройдут прохожие.

Что я им смогу сказать?

В речке быстрое течение,

Глубока вода, светла,

Рыбкам в речке угощение

Я на славу припасла.

Мой сыночек, что поделаешь —

У тебя плохая мать,

Будут в речке воды белые

На волнах тебя качать.

«Может быть, я — мать бездушная,

А хорош ли твой отец?

Глупая, его я слушала,

А теперь всему конец!»

Ой, зацветает деревце,

На нем наряд густой.

А сломанная веточка

Осталась сиротой.

Ой, горе, горе горькое,

Я в стороне чужой,

Второе горе горькое —

Нет матери со мной,

А третье горе горькое —

Почил отец родной.

С чужбиной все свыкаются,

Кто попадет туда.

Быть может, распрощается

Со мной моя беда.

А сиротой мне маяться

Всегда.

На кладбище осенью в час предзакатный

Откуда-то слышится голос невнятный:

— И в вечном покое покой не познала я,

Ой. мачеха мучит дитя мое малое!

Мой муж Мордехай, как случилось, что ныне

Ты будто бы отчим сынку-сиротине?

Был добрым отцом ты и мужем любезным,

Иль стало теперь твое сердце железным?

На кладбище нашем сыночек мой милый

Пришел и стоял над моею могилой,

И слезы сиротские лил мой сынок.

Да так, что мой саван в могиле намок.

Он плакал: «Ох, мама, мне плохо живется,

Кричит моя мачеха, все ей неймется,

Утешь мое горе, мне слезы утри,

А если не можешь — к себе забери!»

Что было мне делать, сыночку сказала я:

«Ступай себе с богом, дитя мое малое,

Воздастся с лихвою за горе-беду сироты;

Дитю твоей мачехи быть сиротою, как ты!»

Стою среди белого дня

Над камнем, поросшим травою.

Ты слышишь ли, мама, меня,

Сыночка, что стал сиротою?

Лежишь ты в могиле своей,

Захочешь подняться — не сможешь.

Спасти ты не можешь детей,

Смягчить наказание божье.

Как утлые лодки, сейчас

Несет нас по бурному морю,

И старшим и младшим из нас

Досталось достаточно горя.

Нас мачеха мучит и бьет,

Велит нам работать помногу,

На долю несчастных сирот

Пожалуйся господу богу.

Кто нас защитит ото зла,

Кто может за нас заступиться?

С тех пор, как от нас ты ушла,

Кто хочет, над нами глумится.

Ты яблоней белой была,

Растила ты маленьких деток,

А ныне не стало ствола,

И листья отпали от веток.

Над нашей с тобою судьбой

Никто, кроме бога, не властен,

И стынет очаг наш родной,

Погашенный ветром несчастья.

С тех пор как случилось мне стать сиротою,

Отдали в ученье меня,

И вот пробавляюсь я хлебом с водою,

Не видя ни ночи, ни дня.

Хоть я и мала для нелегкого дела,

Но нету ничьей тут вины,

Не старою мама моя овдовела,

И с нею мы слишком бедны.

Сколь тяжкую мне бы ни дали работу,

Так не был бы долог мой труд,

Но нету у мамы муки на субботу,

И в долг нам муки не дают.

И к вечеру после тяжелой работы

Валюсь я в постель до утра,

Закрою глаза, а меня уже кто-то

«Вставай! — окликает, — Пора!»

Устала я, ноет тело мое,

Пропала я, плохо дело мое!

Соловейчик маленький,///

Голосочек тоненький.

Вот и я чуть свет всегда встаю,

Только, жалко, песен не пою.

Сирота, что здесь я делать буду?

Где ни есть я, гонят отовсюду,

Я пойду по кладбищу блуждать,

Там покоятся отец и мать.

Но знакомых лиц я не приметил,

Ни отца, ни мамы не заметил.

А заметил ивушку зеленую,

Над могилой матушки склоненную.

Ивушка, склонись еще немного,

Размягчи ты землю, ради бога,

Чтобы мама из могилы встала,

Путь-дорогу сыну указала.

«Ой, сыночек, я сама готова

Встать, чтобы сказать тебе хоть слово,

Но беда: лежит тяжелый камень

Над моими белыми костями.»

«Что нам делать, мой побег-росточек,

Мой цветочек, сладкий мой сыночек,

В мире горя и беды довольно,

Все, что сыну горько, маме больно!»

В краю глухом затеряно

На голой высоте

Молоденькое дерево,

Подобно сироте.

И солнце опаляет

Макушку с высоты,

И дождичек стекает,

Как слезы сироты.

Кто защитит несчастное

Ненастною порой?

Судьба его злосчастная

Сходна с моей судьбой.

У сироты ни спутника,

Ни брата нет с сестрой,

Иного нет заступника

От мачехи лихой.

Легко ей в дни осенние

Босым гонять меня,

Не ей пришлось в мучениях

На свет рожать меня.

Беда неодолимая

Витает надо мной:

В могиле мать родимая,

В тюрьме отец родной.