Петрашевцы

ВВЕДЕНИЕ

Петрашевцы менее известны, чем декабристы, однако читатель, интересующийся отечественной историей, имеет некоторое представление об этой группе деятелей: знает имена, знает, что кружок Петрашевского занимался социалистической пропагандой и был разгромлен царским правительством в 1849 г. Но все разнообразие кружков петрашевцев (их было по крайней мере четыре) и ярких, талантливых личностей, непохожих друг на друга (а их несколько десятков), сложные взаимосвязи между кружками и между отдельными лицами, место и значение кружков петрашевцев в истории русского и мирового общественного движения — эти и им подобные аспекты оказываются, как правило, достоянием узкого круга специалистов.

Задача предлагаемой книги — дать широким слоям читателей относительно подробный очерк деятельности петрашевцев на фоне жизни России сороковых годов прошлого столетия и истории западно-европейских социалистических учений. Некоторые материалы и оценки впервые вводятся в научный оборот (см., например, далее характеристики участников группы П. Г. Шапошникова), но в целом автору можно было опираться на достаточно большой и содержательный круг публикаций и исследований, имеющий за собой более чем вековую историю.

Изучение жизни и деятельности петрашевцев началось чуть ли не сразу после их арестов: уже в 1851 г. Герцен вкратце рассказал о них в известной книге «О развитии революционных идей в России» и тогда же поручил эмигранту, бывшему петрашевцу В. А. Энгельсову написать для французского публициста и историка Ж. Мишле очерк о кружке Петрашевского. Заметка Энгельсова пролежала в архиве Мишле свыше полустолетия и была впервые опубликована в парижском журнале «Revue politique et litteraire. Revue bleu» (1908, № 13, 14). Так как она в публикации была Приписана Герцену, то вошла в его собрание сочинений под заглавием «Петрашевский»[1]; лишь в 1930-х годах ошибка была исправлена и на основании переписки Герцена с Энгельсовом восстановлено авторство последнего[2].

В конце 50-х и 60-х годах Герцен много материалов о петрашевцах (и статей самих петрашевцев) опубликовал в «Колоколе» и «Полярной звезде»[3].

С конца 1860-х годов и в России стали появляться сведения об их жизни и деятельности: некролог Петрашевского (1867), Толля (1867), Дурова (1869), воспоминания (в том числе известный очерк Ф. М. Достоевского в «Дневнике писателя» 1873 г.), научное исследование, включенное в труд А. Н. Пыпина «Характеристики литературных мнений от 20-х до 50-х годов» (Вестник Европы, 1873, № 7), роман петрашевца А. Пальма «Алексей Слободин» (СПб., 1873) — беллетризованное описание кружка Петрашевского.

Но лишь в 1907 г. В. М. Саблину удалось издать в России первый сборник материалов «Политические процессы николаевской эпохи. Петрашевцы» (издание составителя, Москва), куда вошли некоторые бумаги следственной комиссии, записки и речи М. В. Петрашевского, А. В. Ханыкова, Д. Д. Ахшарумова, рассказ Н. П. Григорьева «Солдатская беседа».

Хотя уже вскоре после смерти Николая I кто-то осмеливался тайком копировать секретные документы следствия и суда и пересылать их Герцену (по разысканиям Н. Я. Эйдельмана, это был, скорее всего, ученый-архивист А. Н. Афанасьев[4]), но впервые открыто работать в секретных архивах было разрешено после 1905 г. В. И. Семевскому, замечательному историку создавшему целую серию статей о петрашевцах; смерть в 1916 г. помешала довести ему до конца задуманное многотомное исследование. В 1922 г. в Москве в издательстве «Задруга» вышла в свет лишь первая часть его труда «М. В. Буташевич-Петрашевский и петрашевцы», подготовленная к печати В. В. Водовозовым. В остальные тома и части должны были войти статьи Семевского, опубликованные в разных дореволюционных журналах и сборниках[5]. Собрание всех этих работ Семевского — наиболее фундаментальное исследование о петрашевцах, до сих пор по обилию материала никем не превзойденное. Его отличает прекрасное знание архивных и печатных источников, умение изобразить широкую картину общественного движения эпохи, скрупулезно обрисовать отдельных деятелей. Семев-ский принципиально отказывался от социально-политических анализов и оценок, но этот недостаток компенсируется честным, четким преподнесением читателю максимально полного фактического материала, так что методологически подкованный читатель сам может сделать соответствующие выводы. Отдельные ошибки и неточности, встречающиеся в работах Семевского, связаны с незнанием фактов и текстов, которые будут обнародованы позднее, уже в советское время.

Октябрьская революция широко открыла доступ в царские архивы. Под редакцией П. Е. Щеголева вышел трехтомный сборник «Петрашевцы» (М.; Л., 1926–1928), куда включены избранные воспоминания (1-й том), статьи петрашевцев (2-й том), материалы следствия и суда (2-й и 3-й тома). Относительно подробная библиография, составленная В. Р. Лейкиной-Свирской (3-й том), расширяла первый советский указатель Г. Л. Бешкина «Литература о петрашевцах» (Вестник Социалистической академии, 1923, кн. 6.). Позднее было напечатано трехтомное «Дело петрашевцев» (М.; Л., 1937–1951), содержащее впервые опубликованные следственные дела 30 арестованных и доносительные реляции П. Д. Антонелли. Все три тома подготовлены к печати В. Р. Лейкиной-Свирской под общей редакцией В. А. Десницкого (т. 1, 2) и С. Н. Валка (т. 3). Отдельно опубликованы следственные дела братьев Достоевских[6].

Литературовед В. Л. Комарович проделал большую работу, выискивая в изданиях XIX в. стихотворения петрашевцев. Под его редакцией они впервые были собраны в сборнике «Поэты-петрашевцы» (Л., 1940: Большая серия «Библиотеки поэта»; 2-е изд. Л., 1957). Художественная проза петрашевцев до сих пор не собрана воедино.

В объемистом сборнике «Философские и общественно-политические произведения петрашевцев» (М., 1953), подготовленном М. Я. Поляковым, опубликованы все основные статьи ведущих петрашевцев, а также многие их письма; некоторые материалы (например, письма Н. А. Спешнева о философии) были здесь обнародованы впервые. В сборнике полностью перепечатан 2-й выпуск «Карманного словаря иностранных слов…» (1846), изданного Петрашевским.

12-томная «Библиотека революционных мемуаров «Из искры возгорится пламя» (Лениздат) включила в себя и том петрашевцев: «Первые русские социалисты. Воспоминания участников кружков петрашевцев в Петербурге» (Л., 1984; составитель Б. Ф. Егоров).

В хрестоматии «Утопический социализм в России» (М., 1985; составители А. И. Володин, Б. М. Шахматов) имеются избранные тексты М. В. Петрашевского, В. А. Милютина, А. В. Ханыкова, Д. Д. Ахшарумова, прокомментированные А. И. Володиным.

В серии «Научно-атеистическая библиотека», выпускаемой издательством «Мысль», вышел сборник «Петрашевцы об атеизме, религии и церкви» (М., 1986, составитель, автор предисловия и примечаний Ф. Г. Никитина, ответственный редактор В. Р. Лейкина-Свирская), содержащий основные труды петрашевцев на религиозные темы.

После книги Семевского опубликовано немало книг и статей о петрашевцах. Наиболее известны труды В. Р. Лейкиной-Свирской. Первая ее книга — «Петрашевцы» — появилась в Москве в 1924 г. Это очень сжатый (на 30 страницах) очерк деятельности кружков петрашевцев, за которым следуют две монографические главы (о Спешневе и Петрашевском) и приложения, из которых особенно ценен «Биографический алфавит петрашевцев» (63 человека). Вторая книга того же автора под тем же заглавием (М., 1965) — не перепечатка и не переделка, а совершенно самостоятельный труд, более подробный, чем первый (здесь — 160 страниц авторского текста). Главы, построенные по хронологическому принципу (история кружков), сочетаются с тематическими (политические взгляды, атеизм, социализм и т. д.). Наиболее обстоятельный труд В. Р. Лейкиной-Свирской, ее докторская диссертация «Петрашевцы и общественное движение 40-х годов XIX в.». (Л., 1956), остается неопубликованным и лишь частично отражен в книгах и статьях[7].

Достоинства серьезных работ известного историка (обилие фактов, их систематизация и социально-политическое осмысление), к сожалению, умаляются встречающимися ошибками[8] и, что еще существеннее, частыми попытками обходить сложные и противоречивые проблемы (например, отношение петрашевцев к революции и к крестьянскому бунту), заменяя их весьма односторонней (иногда попросту неверной) трактовкой вытянутых из контекста цитат. В книге «Петрашевцы» (М., 1965) говорится, что петрашевцы высказывали мысль «о плодотворности революционной агитации И среде старообрядцев», а далее цитируются суждения Петрашевского об «ужасной» Жакерии, о пугачевском бунте как порождении старообрядчества и т. п. (с. 104; ср. 111). Из такого изложения можно вывести, что и Петрашевский ратовал за революционную агитацию среди раскольников. На самом же деле он и вообще-то весьма сдержанно относился к агитации за немедленное восстание и к народному бунту, да и здесь конкретно он имел в виду совсем другое: он предлагал правительству прекратить преследование старообрядцев, предоставить им все права — и пугал власти их недовольством, возможным бунтом (см. Дело петрашевцев. I, с. 42). В той же книге отпочкование от кружка Петрашевского параллельных групп трактуется как «назревшая потребность петрашевцев в революционной активности» (с. 132). Но все известные нам кружки были менее революционны и образовались совсем по другим причинам (см. ниже гл. 6). В статье «Революционная практика петрашевцев» В. Р. Лейкина-Свирская для доказательства революционных настроений Петрашевского, Дурова, Пальма, Ястржембского использует в качестве исторического документа роман П. М. Ковалевского «Итоги жизни» (см. с. 196)! Подобные натяжки нередки, однако выводы автора в книге «Петрашевцы» (1965) свидетельствуют скорее о торжестве историзма, чем о желании подвести всю совокупность фактов под сложившуюся революционно-демократическую систему[9]. Выводы значительно осторожнее отдельных частных выпрямлений: петрашевцы «подходили к пониманию необходимости насильственного изменения общественных отношений» (с. 162); Воистину подходили, но не успели подойти.. — это сделали пятидесятники.

Лучшими советскими книгами о петрашевцах следует назвать труды А. Ф. Возного, которые отличаются юридической четкостью, нетерпимостью к фальши и передержкам[10], свежестью и нестандартностью подхода к материалу. Первой его книгой было учебное пособие, изданное Киевской высшей школой МВД: «Полицейский сыск и кружок петрашевцев» (1976), а недавно издательство «Наукова думка» выпустило значительно переработанный и дополненный вариант: «Петрашевский и царская тайная полиция» (Киев, 1985).

Мне очень хотелось бы выразить глубокую благодарность А. Ф. Возному, недавно безвременно ушедшему из жизни, за ценные замечания, сделанные им на рукописи этой книги.

Литературно-эстетическим аспектам деятельности петрашевцев посвящена ценная книга Т. И. Усакиной «Петрашевцы и литературно-общественное движение сороковых годов XIX века» (Саратов, 1965) с отдельными главами о Салтыкове и о связях с петрашевцами Белинского, Герцена, Чернышевского[11].

Из многочисленных статей и глав в книгах следует выделить работы последних десятилетий, посвященные социально-политическим, экономическим и философским воззрениям петрашевцев[12], их историческим взглядам[13], общественно-научной деятельности[14], идейным и личным связям с украинскими и польскими революционерами[15], жизни и деятельности петрашевцев в Сибири[16].

Из зарубежных трудов наибольшую ценность представляет книга польской исследовательницы Виктории Сливовской[17]. Автор много лет работала в советских библиотеках и архивохранилищах, прекрасно изучила все материалы о петрашевцах и их окружении, ее книга насыщена малоизвестными фактами, почерпнутыми из забытых или неопубликованных (архивных) источников. Особенно ценны сведения о польской радикальной молодежи 40-х годов (в том числе петербургской и московской) и широкое использование польской литературы (мемуарной, научной) о радикальных деятелях середины XIX в. И методологически книга Сливовской безукоризненна: автор не обходит острых углов и сложных противоречий, а раскрывает их, объясняя соответствующими историческими причинами.

Менее самостоятельны работы, опубликованные в англоязычных странах. Так, статья Н. Рязановского «Фурьеризм в России: оценка петрашевцев»[18] довольно конспективна и одностороння, без новых фактов и идейных открытий, без обстоятельного исследования своеобразия петрашевцев. Статья Ф. Каплана «Русский фурьеризм 1840-х гг.: контраст герценовскому западничеству»[19], наоборот, претендует на оригинальность (по мнению автора, в отличие от Герцена и славянофилов, представляющих собой антибюрократическое дворянство, петрашевцы со своим фурьеризмом принадлежали к петербургской бюрократии, и сама утопия у них была бюрократическая), но фактически здесь проявляется вариант вульгарно-социологической трактовки русской общественной мысли, исходящей из школы М. Н. Покровского, рассматривавшей петрашевцев как представителей интересов развивающегося капитализма[20]. И там, и здесь вся сложность и многоаспектность мировоззрения петрашевцев сужается до капитализма и бюрократизма.

Самый крупный труд на английском языке — книга Джона Эванса «Кружок Петрашевского»[21]. Автор, видимо, не работал в архивах, не знает многих статей советских ученых, не знает книги В. Сливовской. Но это еще не большая беда, хуже то, что этот труд лишен самостоятельной концепции. В. М. Шевырин уже отмечал в своей рецензии на него[22], что автор в общем повторяет старые схемы своих западных учителей о Петрашевском как противнике революции, о либеральном характере кружка и т. д. Следует еще добавить, что в книге Эванса много фактических ошибок и неточностей: Петрашевский, по Эвансу, родился в марте, а не в ноябре (с. 15); утверждение, что группа инакомыслящих (Кашкин, Ахшарумов, братья Дебу) покинула кружок Петрашевского в октябре 1848 г., чтобы образовать кружок Кашкина (с. 60), — сплошная путаница, ибо Кашкин вообще тогда не был знаком с Пет-рашевским, а другие не покидали кружка Петрашевского, и т. д. Все эти недостатки сильно снижают ценность труда, рассчитанного на широкие круги интересующихся русской культурой и историей.

А самая серьезная и творческая работа на английском языке — статья Дж. Седдона «Петрашевцы: переоценка»[23], где в самом деле сделана попытка показать национальное своеобразие воззрений петрашевцев, особенно в свете их отношения к крестьянству, к общине, и раскрыть сходство и отличие их идей в сравнении со взглядами Белинского и Герцена и с позднейшими принципами народников.

В Советском Союзе за последние десятилетия появилось немало книг и об отдельных петрашевцах, боль-таинство из них — научно-популярного или даже беллетризованного характера[24].

Таким образом, может сложиться впечатление, что тема «петрашевцы» уже достаточно основательно изучена. Но это не совсем так. Нередко встречающаяся путаница в академических трудах и в школьных учебниках свидетельствует, что до основательности нам еще далеко[25].

Многие материалы о петрашевцах, обширные архивы[26], рукописи и письма ведущих деятелей кружков еще ждут своих исследователей: можно для примера указать на два больших архива Спешнева (в ЦГАОР СССР и в Иркутском областном архиве), сданные его внуками уже в советское время, на рукописи Баласогло в архиве Русского географического общества (Ленинград), на письма Кашкина и Дурова в Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина, на письма Кашкина и И. Дебу в архиве Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР.

Предлагаемая читателю книга лишь частично включила все эти материалы.

Книга строится главным образом по хронологическому принципу; в заключительной главе обобщаются сведения о мировоззрении петрашевцев.

При цитировании рукописных и печатных источников пунктуация приближается к современной, а разнобой в написании фамилий устраняется унификацией: всюду пишется Баласогло (хотя встречались: Болосоглу, Балас-оглы и др.), Петрашевский (хотя имело место: Петрушевский, Петрошевский), Кузмин, (поскольку так писали свою фамилию братья Кузмины) и т. д.

Курсивные выделения в цитатах принадлежат цитируемым авторам.

Даты событий внутри России указываются по старому стилю, за границей — по новому.