Пик Сталина

СНОВА У ПОДНОЖИЯ ПИКА СТАЛИНА

После открытия движения по Памирскому тракту наиболее доступными для высотных восхождений стали вершины Заалайского хребта. В этот район было организовано несколько альпинистских экспедиций, имевших как спортивные, так и исследовательские задачи.

Вслед за успешным восхождением на пик Сталина, в 1934 г. советские альпинисты успешно штурмовали главную вершину Заалайского хребта — пик Ленина. 8 сентября высшей точки пика достигли В. М. Абалаков, Н. А. Чернуха и И. Я. Лукин, поднявшиеся на вершину по северным склонам и восточному гребню. В 1928 г. немецкие альпинисты — участники Памирской экспедиции Академии наук СССР пытались подняться на пик Ленина. Их маршрут пролегал по южным склонам и западному гребню вершины. Спустившись, они сообщили, что достигли высшей точки пика. Но советские восходители ни в 1934 г., ни впоследствии не обнаружили на вершине пика Ленина традиционной записки или других следов пребывания здесь людей. В. М. Абалаков и его товарищи являются, таким образом, первовосходителями на высочайшую вершину Заалайского хребта.

В 1934 г. альпинистская группа под руководством О. Д. Аристова совершила несколько восхождений на другие вершины того же Заалайского хребта. Группа установила на вершинах и перевалах автоматические метеостанции. В последующие годы в районе Заалайского хребта были проведены массовые походы альпинистов Советской Армии. В 1935 г. им удалось совершить восхождения на несколько вершин высотой в 6000 метров. В 1936 г. была предпринята попытка массового восхождения на пик Ленина, и хотя отряду альпинистов численностью более 60 человек удалось подняться по склонам пика до высоты в 6500 м, задача оказалась осуществленной не полностью. Восхождение было прервано из-за внезапного сильного снегопада, вызвавшего опасные лавины. В период подготовки к штурму пика Ленина два инструктора — И. Г. Федоров и Е. А. Белецкий, отмечая 10-ю годовщину со дня смерти Ф. Э. Дзержинского, совершили первовосхождение на пик, носящий его имя.

В хребтах Тянь-шаня продолжала свою работу по исследованию района пика Хан-тенгри и Центрального Тянь-шаня экспедиция украинских альпинистов и ученых под руководством М. Т. Погребецкого. Южнее, в средней части хребта Кокшаал-тау прокладывали свои высотные маршруты альпинисты московского Дома ученых под руководством А. А. Летавета. Лето 1936 г. было ознаменовано на Тянь-шане двумя новыми восхождениями на Хан-тенгри. Первой на пик поднялась группа молодых алма-атинских альпинистов в составе Е. Колокольникова, И. Тютюнникова и Л. Кибардина. Неделей позже это труднейшее восхождение повторили московские альпинисты во главе с братьями Е. М. и В. М. Абалаковыми. Спуск этой группы с вершины проходил в тяжелых условиях. Вынужденные идти при сильном ветре и жестоком морозе, некоторые члены группы получили серьезные обморожения.

Несмотря на отдельные неудачи, советские альпинисты из года в год продолжали совершенствовать тактику и накапливать опыт высотных восхождений. Росло мастерство альпинистов-высотников. В альпинистские спортивные группы, работавшие на Памире и в Тянь-шане, включалась талантливая спортивная молодежь, прошедшая хорошую школу восхождений на труднейшие вершины Кавказа.

В 1937 г. народы Советского Союза готовились торжественно отметить 20-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Советские альпинисты решили ознаменовать эту замечательную дату восхождением на три высочайшие вершины страны: пик Ленина, пик Сталина и пик Евгении Корженевской[69]. На вершине пика Сталина было решено установить скульптурное изображение Иосифа Виссарионовича Сталина.

Всесоюзный совет по делам физической культуры и спорта при СНК СССР организовал Памирскую экспедицию, в состав которой входило более 50 человек. В помощь отрядам экспедиции, штурмующим три высочайших пика Памира, было придано звено самолетов. Летчики должны были доставлять грузы к лагерям и провести опыты по сбрасыванию продуктов на склоны вершин. Опытные радисты со специально изготовленными радиостанциями должны были обеспечить бесперебойную связь между всеми отрядами и группами экспедиции.

Уже в течение нескольких лет велись поиски нового пути для второго восхождения на пик Сталина. Предполагалось, что это восхождение будет проведено с северо-запада, со стороны ледника Фортамбек. Однако обследование северо-западных склонов пика, проведенное в 1936 г. экспедицией, в которую входили Н. А. Гусак, Д. И. Гущин, А. Б. Джапаридзе, И. Г. Федоров и другие альпинисты, не дало положительных результатов. Подъем на предвершинное плато по стене, возвышающейся над ледником Фортамбек, был очень труден и чрезвычайно опасен. В связи с результатами этого обследования было решено, что восхождение на пик Сталина в 1937 г. будет предпринято по восточному ребру, так же как поднимались первовосходители. Однако и при этом восхождение на пик Сталина относилось по-прежнему к разряду труднейших. Экспедиция 1933 г. доказала практическую возможность восхождения с востока, но это не избавляло будущих восходителей на пик Сталина от трудностей и опасностей, связанных с восхождением на высочайшую вершину страны. К участию в экспедиции были привлечены сильнейшие альпинисты спортивных секций страны, в том числе горовосходители Советской Армии. Большинство из них уже имело опыт восхождений на Памире.

База экспедиции была расположена в г. Ош. Еще продолжались подготовительные работы, когда, в начале июля, отряды альпинистов один за другим двинулись в горы. Первым на ледник Фортамбек к подножию самого дальнего объекта — пика Евгении Корженевской, отправился отряд, в который входили альпинисты Д. И. Гущин, В. С. Науменко, Г. М. Прокудаев, И. В. Корзун и врач В. И. Маслов. Другой большой отряд альпинистов двинулся к перевалу Киндык (в Алайском хребте). Эта группа горовосходителей должна была штурмовать пик Ленина. В ее состав входили: П. Т. Альгамбров, Г. Розенцвейг, Б. Искин, Б. Н. Трапезников, И. В. Мартынов и автор этих строк.

Последней выехала из Оша группа альпинистов во главе с О. Д. Аристовым. Он и его товарищи по отряду: Н. А. Гусак, В. А. Киркоров, врач И. М. Федорков и радист Н. А. Лебеденко, должны были подготовить путь по восточному ребру пика Сталина, организовать высотные лагери и забросить туда продукты.

Ко времени завершения подготовительной работы на восточном ребре должно было закончиться восхождение на пик Ленина. Отряд Аристова должен был пополниться частью группы, участвовавшей в этом восхождении. Таким образом, для штурма пика Сталина объединялись лучшие силы всей экспедиции.

В Алайской долине возле небольшого поселка летно-техническим составом авиазвена с помощью альпинистов была подготовлена небольшая посадочная площадка. Вскоре она приняла три маленьких самолета. Они были оборудованы для полетов до высоты в 7500–8000 метров. Импровизированные посадочные площадки были оборудованы также близ подножия пика Ленина и невдалеке от тропы, ведущей к перевалу Терс-агар и далее в Алтын-Мазар.

После первых полетов над памирскими хребтами летчики М. А. Липкин и В. П. Шапоров убедились, что им придется работать в исключительно сложных условиях. Воздушные потоки огромной силы затрудняли подъем самолетов и делали полеты вблизи склонов особенно опасными. Высокое летное мастерство требовалось для того, чтобы благополучно взлететь и приземлиться на высокогорных посадочных площадках. Однако летчики быстро освоились с обстановкой и уже к середине июля начали доставку грузов альпинистам.

Авиазвено должно было обеспечить все три отряда. Однако условия работы были неодинаковыми. Базовые лагери альпинистов в районах пиков Сталина и Евгении Корженевской располагались на ледниках, в сравнительно широких ущельях. Предназначенные для этих отрядов грузы обычно спускались на парашютах. Иначе обстояло дело с обслуживанием группы, работавшей на склонах пика Ленина. Ее лагери представляли собой небольшие площадки на снежных склонах огромного массива. Пользование парашютами здесь не давало желаемого результата — они падали далеко от альпинистов. Тогда летчики успешно применили практику сбрасывания ящиков без парашютов с небольшой высоты.

Хотя использование самолетов и не избавило альпинистов от переноски тяжелых рюкзаков во время восхождения, но все же самоотверженная работа личного состава авиазвена освободила альпинистов от перевозок грузов вьючным транспортом и сократила время подготовки штурма вершин.

Четко работала также радиосвязь. Особенно хорошо зарекомендовали себя маленькие радиостанции, сконструированные для экспедиции С. М. Герасимовым. Их вес вместе с батареями питания составлял 8–9 кг, но, пользуясь ими, альпинистские группы, находясь в походе, могли поддерживать связь не только друг с другом, аэродромом в Сарыташе, Базовыми лагерями, но даже и с далеким Ошем.

К середине июля альпинисты всех трех отрядов подошли к подножиям вершин и приступили к устройству высотных лагерей. Первым, как и было намечено планом, закончил эту работу наш отряд у пика Ленина. 9 августа отряд начал восхождение и после восьмидневного штурма, 17 августа, достиг вершины. В туре возле бюста Ленина, установленного на вершине группой В. М. Абалакова, отрядом был оставлен тщательно завернутый в непроницаемую оболочку текст Сталинской Конституции. Победителей пика Ленина первым приветствовал летчик Липкин. Его самолет долго кружил вокруг вершины, дожидаясь, пока последняя связка альпинистов не начнет спуск.

В то время когда мы спускались по склонам пика Ленина, другие отряды заканчивали подготовку к штурму. Вот-вот должны были альпинисты выйти на пик Евгении Корженевской. О. Д. Аристов и его товарищи, начиная с 5 августа, обрабатывали восточное ребро пика Сталина. По радио мы узнали, что и эти работы подходили к концу. Нам нужно было торопиться, чтобы не упустить период хорошей погоды и вовремя (в составе отряда Аристова) начать штурм вершины.

19 августа участники восхождения на пик Ленина спустились к своему Базовому лагерю, расположенному у истоков р. Ачикташ. Здесь было решено, что к пику Сталина отправится лишь небольшая группа, в которую входили Б. Трапезников и автор этих строк. Остальные товарищи должны были уезжать по месту своей постоянной работы. Еще несколько дней группа была занята тем, что перевозила имущество к аэродрому экспедиции. Здесь, на аэродроме, мы распрощались с отбывающими друзьями. 24 августа в середине дня наша маленькая группа двинулась в путь. Вскоре тяжело нагруженная автомашина переехала мост через мутную Кызыл-су и свернула на запад от Памирского тракта.

Машина мчится без дороги, прямо по просторам Алайской долины. Мы едем вдоль узких вьючных троп когда-то знаменитого «шелкового» караванного пути, связывавшего Бухару с западными провинциями Китая.

За рулем автомашины — командир авиазвена, прославленный летчик-испытатель Михаил Алексеевич Липкин. Участники экспедиции зовут его «воздушным альпинистом». Мы полюбили его за летное мастерство и смелость, за доброту и отзывчивость. Не раз при сильном ветре и облачности вылетал он к высотным лагерям, чтобы вовремя доставить альпинистам груз.

Во время восхождения на пик Ленина альпинисты имели возможность оценить исключительное летное мастерство Липкина. 30 июля он вылетел к лагерю, устроенному на снежном плече пика на высоте 5200 м, куда ему предстояло сбросить необходимые для штурма грузы. Липкин сделал уже 12 заходов вдоль склона пика Ленина, и с каждым заходом еще один ящик с продовольствием падал на небольшую снежную площадку рядом со знаком «Т», выложенным на снегу из чехлов спальных мешков. Сбросив груз, Липкин улетел.

Погода ухудшалась. Дул сильный ветер, выше и ниже нашего лагеря клубились тяжелые грозовые облака. Однако через 40 минут Липкин на другом самолете с очередной партией груза снова пробился сквозь облачность к лагерю, но его самолет начало прижимать к склону мощным нисходящим потоком воздуха. Как мы узнали позже, в этот момент Липкин почувствовал резкий удар, самолет задрожал и камнем пошел вниз. Осколок льда, сорванный со склонов вершины ураганным ветром, попал в пропеллер, разлетевшийся от удара в куски.

Единственное спасение для летчика заключалось в посадке на «площадку» лагеря, расположенную на снежном куполе шириной около 80 метров. Склоны пика здесь круто обрываются к леднику Ленина, вверх уходит не менее крутой склон. Липкин совершил эту, казалось, невероятную посадку. Его самолет пробежал метров тридцать по куполу, остановился и зарылся носом в снег. Липкин и штурман Сысоев повисли на ремнях, но были невредимы.

Освободив от ремней неожиданных гостей и устроив их у себя, мы по радио передали в Сарыташ сообщение о происшествии. Метель усиливалась, буря разыгралась не на шутку, и только через два дня мы смогли начать спуск. Наши гости, ставшие альпинистами поневоле, были самыми дисциплинированными учениками, которых видели за всю свою многолетнюю инструкторскую практику альпинисты. Только изредка, во время 25-километрового перехода по леднику Ленина, Липкин шутливо жаловался на превратности судьбы: по его словам, самый большой пеший переход в его жизни был связан со сбором грибов вблизи подмосковной дачи и не превышал пяти километров. Самолет, мастерски посаженный Липкиным, оказался почти не поврежденным; он был вскоре разобран и по частям доставлен вниз.

После этого случая Липкин пережил еще одно приключение. Во время разведывательного полета вокруг пика Сталина из-за неисправности мотора он вынужден был пойти на посадку. С большим трудом он «дотянул» самолет до полян Алтын-Мазара; здесь ему удалось приземлиться в пойме р. Саук-сай, среди огромных валунов и речной гальки. При посадке было повреждено крыло. Теперь Липкин едет с нами до Алтын-Мазара, чтобы ускорить ведущийся там ремонт самолета.

…Михаил Алексеевич успешно справляется с обязанностями шофера. Он удачно выводит машину через брод на правый берег р. Кызыл-су. Не всегда переправы бывают здесь так удачны: недалеко от берега виден выступающий из воды кузов чьего-то грузовика, мотор и шасси которого уже занесены песком и галькой. Не останавливаясь, машина едет все дальше. Разворачивается грандиозная панорама Заалайского хребта. Позади остались знакомые нам силуэты пиков Ленина и Дзержинского.

Пять часов вечера. Наступает время очередной радиосвязи. Останавливаем машину. С помощью товарищей я разворачиваю несложное хозяйство нашей портативной радиостанции. Эта рация служила нам верой и правдой при восхождении до верхнего лагеря на пике Ленина; теперь она будет обслуживать штурмовую группу при восхождении на пик Сталина. Станция всегда работала безотказно; в самых неблагоприятных условиях мы принимали донесения отрядов, политинформации, прогнозы погоды, телеграммы от родных и знакомых. При помощи «Лены» (это ее позывные) мы вызывали к нашим высотным лагерям самолеты, через нее были переданы многочисленные корреспонденции для прессы.

Даю позывные и сразу же слышу ответ Сарыташа. Нам передают срочную радиограмму от Аристова: «Закончили подготовку штурма. В лагерь „6400 м“ занесены продукты и две палатки. Упускаем время хорошей погоды, форсируйте выезд».

Прямой связи с радиостанцией Аристова у нас нет, и мы отвечаем ему через Сарыташ. Сообщаем, что мы уже в пути и примем все меры для скорейшего прибытия. Мы живо представляем себе, как волнует наших товарищей, находящихся в лагере у пика Сталина, задержка штурма.

Около девяти часов вечера въезжаем в кишлак Дараут-Курган. Луна заливает ярким светом его постройки с плоскими крышами. Несмотря на поздний час, в кишлаке царит оживление. К сельсовету то и дело подъезжают верхом на верблюдах, ишаках и лошадях женщины, одетые в яркие праздничные киргизские национальные наряды. В кишлаке происходит районный женский съезд. Заглядываем в помещение сельсовета. У ярко пылающего очага расположилось много женщин. Мы видим среди них лишь одного мужчину, который что-то говорит нараспев. Однако наше любопытство оказывается неуместным; по местному обычаю мужчины не могли присутствовать на собрании женщин, исключение сделано только для докладчика. Мы смущенно извиняемся и уходим к машине организовывать ночлег. Высота здесь всего около 2500 метров. Тепло, мы спим под открытым небом, не расставляя палаток.

Большая часть следующего дня занята хлопотами по организации каравана. С трудом достаем вьючных и верховых лошадей и только в два часа пополудни выезжаем к перевалу Терс-агар. Впереди 56 км утомительного пути, включающего подъем к перевалу. Мне и Б. Трапезникову достаются лошади с жесткими киргизскими седлами. Опыт верховой езды у нас не велик, и мы без особого восторга переводим наших лошадей с шага на рысь. Узкая тропа полого ведет в гору. Караван растягивается, и к вечеру мы едем уже одни, намного опередив наших спутников и вьючных животных.

Почти в полной темноте подъезжаем к перевалу. Но вот взошла луна, и мы увидели прямо перед собою снега алтын-мазарских вершин в обрамлении темных склонов перевала. Они, казалось, светились; в лунных лучах видны были все изгибы и трещины огромных ледопадов. Уже ночью мы добрались до начала спуска в долину Мук-су, тропа крутыми серпантинами уходит вниз. Шаг за шагом продвигаемся вперед, но скоро лошадям надоедает следовать поворотам тропинки. Мы решаем довериться знанию пути и инстинкту умных животных и, отпустив поводья, начинаем спуск прямо по склону. Вскоре мы достигаем первых деревьев Алтын-Мазара. Смотрю на часы: половина первого ночи, мы пробыли в седле почти одиннадцать часов.

Утром 26 августа пытаемся предпринять переправу через потоки, преграждающие путь на ледник Федченко. Однако караванщики, обслуживающие ледниковую метеостанцию, к помощи которых мы вынуждены прибегнуть, категорически отказываются идти с нами. На все наши доводы караван-баши Султан Караходжаев немногословно отвечает: «Воды много, дороги нет. Надо ждать…» Солнечная безветренная погода ускорила таяние ледников, и в притоках Мук-су заметно прибыла вода — переправа теперь очень опасна. В вынужденном ожидании проходит еще один день. Мы нервничаем. Вдобавок ко всему нам не удается ни с кем установить связь по радио, северный и южный склоны глубокой долины Мук-су встали непреодолимым барьером на пути радиоволн нашей маленькой «Лены». Что делать? Как обменяться с товарищами информацией?

Посовещавшись, решаем ко времени очередной связи подняться с рацией повыше, к перевалу Терс-агар. Наш расчет оказался правильным: мне сразу же удается связаться с Лебеденко. Его передачу я еле слышу и почти не разбираю, но зато он понял мое сообщение. Несколько раз он повторяет свои слова, и, наконец, я понимаю, что продукты в Ледовом лагере на исходе и альпинисты с носильщиками выйдут навстречу нам на ледник Бивачный.

Гораздо легче проходят, переговоры с Базовым лагерем у пика Евгении Корженевской. Узнаю важные новости. Со склонов пика спустились связные от штурмовой группы. Они сообщили, что восходителям удалось подняться по гребню пика до высоты 6900 м и достичь одной из трех вершин массива пика Евгении Корженевской. До главной, высшей точки пика альпинисты добраться не могли. Во время штурма серьезно занемог В. С. Науменко, у него появилась резкая сердечная слабость, и он не в состоянии двигаться самостоятельно. Уже в течение нескольких дней альпинисты транспортируют вниз по гребню и склонам вершины заболевшего товарища. Врач экспедиции сообщал, что жизнь больного, благодаря оперативно организованному спуску, вне опасности.

Таким образом, главная вершина пика Евгении Корженевской оставалась невзятой, и общие результаты экспедиции теперь зависели от успеха восхождения на пик Сталина. Закончив передачу, быстро сворачиваем радиостанцию и торопимся вниз с новостями. Нас встречает Трапезников известием о том, что караванщики готовятся к выходу. Уровень воды несколько понизился, и Караходжаев надеется на благополучную переправу. К вечеру все наши грузы были упакованы в вьючные сумы.

В семь часов утра 28 августа мы прощаемся с Липкиным, его помощниками и зимовщиками Алтын-Мазарской метеостанции. Все они крепко пожимают нам руки и желают успешного восхождения. Еще через несколько минут караван двигается вперед и длинной цепочкой вытягивается вдоль тропинки по направлению к верховьям Мук-су. Проезжаем мимо потерпевшего аварию самолета; он стоит беспомощный, раздробленная ударом о камни плоскость крыла свисает к земле. Возле самолета, несмотря на ранний час, уже хлопочут техники авиазвена.

Султан Караходжаев едет впереди. Он водит караваны на ледник Федченко уже в течение нескольких лет, начиная со времени постройки метеостанции на леднике Федченко. Постоянной тропы здесь не существует, и караван-баши по известным только ему признакам уверенно отыскивает путь среди наносов и нагромождения камней, покрывающих дно речной долины. Это не легкое дело: на гальке не остается следов, а на речном песке их вскоре же смывает вода или заметает ветер. К тому же многочисленные русла притоков Мук-су прихотливо меняют свое течение после каждого очередного разлива.

Вскоре подходим к берегу первого рукава Саук-сая. Мимо нас бешеным потоком несется мутная серая вода. По своей ширине и мощи этот рукав не уступает кавказскому Баксану или Череку во время летнего таяния снегов. Караван-баши подходит к самой воде и бросает в поток большой камень, потом еще один. По стуку камней о речное дно он пытается определить глубину русла. Наконец, брод найден и начинаются приготовления к переправе. Лошади связываются по четыре при помощи прочных железных чумбуров. Караванщики подтягивают подпруги и крепче увязывают вьюки. Мы получаем указание вынуть ноги из стремян; если поток собьет лошадь с ног, у всадника будет больше шансов спастись.

Лошади, связка за связкой, вступают в поток и идут к противоположному берегу, двигаясь наискось вниз. Животные храпят, вытягивают шеи, но все же, хотя и с трудом, медленно продвигаются вперед. Наступает очередь нашей связки. Я смотрю на воду, она бурлит у стремян, вот она поднимается выше, к брюху лошади. Мне начинает казаться, что вода неподвижна, а наши лошади, рассекая поток, быстро плывут вверх по реке. У меня кружится голова. С трудом отрываю взгляд от воды и стараюсь смотреть вперед. Передняя связка уже выбралась на берег, а скоро и весь караван благополучно заканчивает первую переправу. Впереди еще два рукава р. Саук-сай, за ними прозрачный поток Каинды и, наконец, несколько русел Сель-су. Караходжаев ведет нас от переправы к переправе, и к часу дня мы с облегчением вздыхаем: последнее на нашем пути русло Сель-су благополучно пройдено и осталось позади. Караван достиг небольшой рощи у родника перед языком ледника Федченко.

Во время короткого отдыха мы не развьючиваем лошадей, рассчитывая сегодня же добраться до Ледового лагеря на леднике Федченко. Караванщики меняют притупившиеся на камнях шипы подков, и вскоре караван выходит на ледник. Перед нами огромные бугры нижней части языка ледника Федченко. Пересекаем площадки, где камни и грязь лежат на обнаженном льду.

Лошади снова идут поодиночке. Караходжаев и остальные караванщики едут в средине каравана, животных ведет «Белка» — шустрая белая кобыла, много раз уже ходившая к метеостанции на леднику. Она не только выбирает путь, но и соблюдает установленный порядок движения, лягая и кусая лошадей, забегающих вперед. В местах, где трещины пересекают путь, «Белка», не ожидая окрика, сама ищет обход. Привычные лошади хорошо идут по ледяным склонам крутизною до 20°.

Каменные нагромождения языка редеют, появляются полосы чистого льда, и перед нами открываются просторы одного из величайших в мире ледников. До вечера мы успеваем пройти еще с десяток километров вверх по леднику, а затем успешно пересекаем боковую морену и выходим к лагерю «Чортов гроб». Пока один из караванщиков, степенный узбек Мамаджан-ока готовит плов, мы устраиваем экскурсию на склоны, лежащие выше площадки лагеря. Отсюда открывается вид на среднее течение ледника вплоть до его поворота на восток. Огромный ледяной поток лежит перед нами, расчерченный продольными валами четырех срединных морен. Нам сопутствует метеоролог, направляющийся с караваном к обсерватории на зимовку. Наш спутник рассказал, что мощность льда в среднем течении ледника Федченко достигает 550 метров. Вся масса льда медленно сползает вниз по долине. Средняя скорость движения льда составляет 80 см в сутки, в июне — июле она увеличивается до 110 сантиметров. Таким образом, за месяц лед продвигается на 20–25 метров. По данным гляциолога Попова[70], запасы воды, скопившейся во льдах и снегах ледника Федченко, составляют не менее 114 куб. километров, а если считать также его притоки, то эта цифра должна быть удвоена.

Стараемся осмыслить эти цифры. Трапезников, инженер по специальности, любит точность. Тут же на месте он достает блокнот и производит интересные подсчеты. Оказывается, что если бы ледник Федченко внезапно растаял, то уровень далекого Аральского моря[71] повысился бы на 4 метра. Этой воды было бы достаточно для орошения 1 миллиона гектаров земли в засушливой пустыне в продолжение 135 лет. Но запасы влаги, скопившиеся в леднике Федченко, расходуются постепенно, к тому же убыль льда восполняется годичными осадками. Ледник многие тысячелетия будет оставаться огромным естественным «водохранилищем» Амударьи.

Вернувшись с прогулки, мы увидели трех носильщиков, только что пришедших сверху из Ледового лагеря. Старший из носильщиков Хаит, высокий и гибкий таджик с правильными чертами лица и ослепительной улыбкой, рассказывает, что наши товарищи из группы Аристова очень обеспокоены сложившимся положением. В Ледовом лагере мало продуктов, авария самолета Липкина нарушила нормальное снабжение группы. Аристов надеется теперь обеспечить штурм пика за счет груза, который мы везем с собой. Мы всеми силами стремимся ускорить продвижение каравана и к середине дня 29 августа уже подходим к лагерю «3900 м», расположенному на морене ледника Бивачного. На площадке лагеря нас уже ожидают альпинист Совва, прибывший в отряд Аристова двумя неделями ранее, радист Лебеденко, рабочий отряда Николай Афанасьев и носильщик Исмаил. Совместными силами начинаем переноску продуктов в Ледовый лагерь. Первыми, утром 30 августа, выходят вверх с грузом 4 носильщика. На следующий день отправляюсь я вместе с Соввой и Лебеденко. Кроме личных вещей и альпинистского снаряжения, я получаю в виде добавочной нагрузки десяток килограммов сахара и банки с консервами.

^{_{Н. А. Гусак (слева) и В. А. Киркоров на леднике Сталина}}

^{_{Фото Е. Белецкого}}

В прошлом, 1934 году Аристову и его товарищам метеорологам удалось провести лошадей до самой площадки Ледового лагеря. Это значительно облегчило работу группы в верховьях ледника Сталина. В этом году проложить тропу через нагромождения ледяных башен ледника Бивачного не удалось. Передвижение льда настолько исковеркало его поверхность, что даже нам, опытным альпинистам, с тяжелым грузом за плечами идти очень трудно. Иду за Лебеденко, уже не раз проходившим этот путь. Он совершает бесчисленные повороты между ледяными стенами, перепрыгивает через трещины и быстрые ледниковые потоки, взбирается на крутые откосы, чтобы сразу же после этого спрыгнуть вниз, в очередной ледяной желоб. Теперь я могу оценить труд наших товарищей из подготовительной группы, переправивших этим путем в Ледовый лагерь на своих плечах много сотен килограммов экспедиционных грузов.

Наконец, лед становится ровнее, мы подходим к леднику Сталина. Кто-тo нас окликает: у ледникового ручья на плоском камне сидят два бородача, одетые в альпинистские костюмы.

— Куда они так торопятся, Витя? — спрашивает один из них подчеркнуто равнодушным голосом. — Наверное, тоже хотят взойти на пик Сталина…

Человек поворачивается, и я вижу его лукавые серые глаза и приветливую улыбку.

— Долговато изволите ехать, товарищи-альпинисты! — говорит он, протягивая руку. — Мы уже вас заждались!

Я только теперь узнаю наших товарищей Н. А. Гусака и В. А. Киркорова — до такой степени они изменились за два месяца. Лица их обгорели и обросли окладистыми бородками. Стоящие перед нами крепыши давно уже известны в спортивном мире, как одни из сильнейших альпинистов страны. Н. А. Гусак имеет большой опыт горовосхождений на труднейшие вершины Кавказа, он страстно любит горы. За его плечами — зимовка на высотной метеостанции, в вечных снегах Эльбруса. В предыдущем году Гусак был инструктором в Памирском походе альпинистов частей Средне-Азиатского военного округа. У него все качества хорошего альпиниста-высотника: железное здоровье, выносливость, непреклонная воля, помогающая преодолеть все препятствия и достигнуть цели. В беде он остается верным товарищем. Когда в 1936 г., при разведке пика Евгении Корженевской, его спутник, Алеша Джапаридзе, жестоко обморозил ноги, Гусак, не смыкая глаз, трое суток вел и нес его вниз, к Базовому лагерю отряда, где пострадавшему оказали срочную медицинскую помощь.

В. А. Киркоров — офицер Советской Армии. Он зарекомендовал себя с лучшей стороны не только как горовосходитель, но и как организатор многих альпинистских походов.

Мы остановились, и тут же, на леднике, начались взаимные расспросы. Оказывается, что в ожидании нашей группы Киркоров, Гусак и Аристов 28 августа совершили первое восхождение на пик Орджоникидзе. Альпинисты отряда Аристова находятся в прекрасной спортивной форме. Гусак с увлечением рассказывает о приключениях членов отряда. Даже в самых трудных и опасных положениях он всегда сохраняет хорошее настроение и умеет подметить юмористическую сторону. Мы покатываемся от хохота, слушая его рассказы о «налетах дружественной авиации», о том, как ему приходилось спасаться от ящиков с продуктами, сбрасываемых Липкиным без парашютов на площадку лагеря «3900 м».

… Мы делим груз и идем дальше вверх по направлению к Ледовому лагерю. Скоро кончается тропа, проложенная по левому склону вдоль ледника Сталина. Переходим на лед, пересекаем ледник и подходим к осыпи у склонов пика Орджоникидзе.

Перед нами несколько огромных скальных глыб, возле них установлены маленькие двухскатные палатки. Над лагерем высится мачта радиостанции, на которой колышется алый флажок. На большом камне видна надпись, высеченная участниками экспедиции 1933 г., — память о их настойчивости и одержанной победе.

Ниже вторая надпись, обведенная траурной рамкой:

Мы находимся в известном всем советским альпинистам Ледовом лагере у подножия пика Сталина. Массив вершины, ее черные скальные стены поднимаются совсем рядом и мы, с помощью товарищей, сразу же пытаемся разглядеть предстоящий нам путь к вершине.

1 сентября начальник штурмовой группы Аристов сообщает собравшимся членам отряда план предстоящего восхождения. Начальник группы полон решимости достигнуть вершины пика Сталина, привести к победе весь состав отряда.

В спортивной биографии Аристова немало побед. Он считает, что настойчивый, смелый, овладевший спортивным мастерством альпинист в состоянии преодолеть любые трудности. На Кавказе Аристов два года искал пути к главной вершине массива Шхельды. В течение первого сезона им были последовательно побеждены 1-я, 2-я, 3-я западные вершины Шхельды, а в следующем году он вместе с товарищами достиг цели и совершил первое советское восхождение на скалистую башню главной вершины Шхельды.

^{_{Н. А. Гусак, В. А. Киркоров пьют через резиновые трубочки ледяную воду}}

^{_{Фото Б. Белецкого}}

Аристов сообщает нам, что подготовку штурма пика Сталина он считает завершенной. «Жандармы» восточного ребра очищены, сколько возможно, от камней. Веревки, навешенные на трудных участках пути во время экспедиции 1933 г., теперь заменены новыми. В лагерь «6400 м» занесены продукты и снаряжение. Схема восхождения, предложенная Аристовым, не сложна. Штурмовой отряд, включающий Гусака, Киркорова, Совву, врача Федоркова, Аристова и Белецкого, должен двигаться к лагерю «6400 м» двумя группами, выходящими из Ледового лагеря одновременно. Первая из групп во главе с Аристовым проходит без остановки мимо лагеря «5600 м» к лагерю «5900 м» и ночует там перед последующим подъемом в лагерь «6400 м». Вторая группа в течение первого дня идет только до лагеря «5600 м». Эта группа идет с носильщиками и за два дня поднимается в лагерь «6400 м», где обе группы вновь объединяются. Дальнейшая часть восхождения совершается совместно. По пути к вершине устраивается еще один лагерь на высоте в 7000 метров.

В Ледовом лагере остается Б. Трапезников. Он будет возглавлять резервную группу, которая должна быть готова выйти по первому вызову в высотные лагери. Аристов предлагает оставить радиостанцию в лагере «6400 м». Это решение вызвано стремлением не перегружать восходителей на решающем этапе штурма. Он также считает излишним брать с собою кошки: Олег осматривал с самолета Липкина вершину. Гребень пика покрыт снегом и, по мнению Аристова, не представляет технических трудностей. Я возражаю Аристову. Если мы встретим лед или очень твердый фирн, то без кошек мы попадем в весьма затруднительное положение. Меня поддерживает Гусак, но Олег остается непреклонным.

Обсуждая детали штурма, принимаем важное решение не пользоваться во время восхождения легкими палатками, называемыми почему-то «гималайками». Они очень тесны, продуваются ветром насквозь и совершенно непригодны в памирских условиях. Решено нести с собою две походные палатки, пошитые из плотной, но, к сожалению, тяжелой материи.

Выход штурмовой группы отложили до 3 сентября, чтобы носильщики успели совершить еще один рейс вниз в «Подгорный лагерь» за продуктами, необходимыми для восхождения. Совещание окончено. Начинаем отбирать вещи и укладывать рюкзаки. После обеда возня в лагере затихает. Врач Иван Михайлович Федорков хлопочет в своей палатке, отбирая медикаменты. Аристов занят проверкой расчета количества продуктов, которые надо захватить с собою из Ледового лагеря. Лебеденко проверяет батареи нашей походной радиостанции. Некоторые из нас улеглись поверх своих спальных мешков и дремлют.

Внезапно тишину нарушает глухой грохот, который с каждой секундой нарастает и переходит в грозный гул. Мы выскакиваем из палаток и смотрим в сторону пика Сталина. Откуда-то с фирновых полей, нависших над верховьями ледника Сталина, с крутых сбросов, расположенных вблизи восточного ребра вершины, рухнули огромные массы снега и льда. Этот обвал не похож на лавины, которые мы десятками наблюдаем в течение дня.

С начала обвала прошло уже более десяти секунд, а мы все еще видим, как километрах в пяти от нас и полутора километрами выше продолжают откалываться и валиться вниз огромные глыбы льда и плотного фирна. При падении они дробятся, облака снежной пыли вздымаются все выше, грохот нарастает и вся гигантская снежно-ледовая масса мчится вниз по крутому леднику, в направлении к нашему лагерю.

Бежать нам некуда. Прижавшись к глыбам камней и затаив дыхание, мы наблюдаем редкое явление природы. Огромное облако снега растет вверх и ширится с каждой секундой. Вот оно уже заполнило собой всю четырехкилометровую ширину цирка ледника Сталина. Мы видим, как белые вихри вздымаются до уровня восточного ребра, закрывают от нас площадку лагеря «5600 м» и переваливаются клубами снежной пыли на ледник Орджоникидзе. Снежная пыль полностью закрывает от нас весь массив пика Сталина, но грохот обвала начинает стихать. Сильные порывы ветра доносят до площадки нашего лагеря лишь немного снежной пыли, а основная масса распыленного в воздухе снега проносится стороной и мчится еще далеко вниз по леднику Сталина. Опасность миновала. Нам посчастливилось вдвойне. Мы были свидетелями лавины катастрофических размеров, какую вряд ли кому-либо приходилось до нас наблюдать. Еще более важно, что во время обвала на пути к лагерю «5600 м» не было ни одной группы. Случись это происшествие двумя сутками позже, и судьба нашего отряда могла бы стать печальной.

Н. А. Гусак утверждает, что теперь мы будем подниматься к лагерю «5600 м», по крайней мере, на 2 часа быстрее: лавина засыпала трещины ледника и сравняла его неровности. Кто-то шутит, что при виде лавины наш добрейший Иван Михайлович бросился в палатку, чтобы спасти медикаменты. В лагере раздаются смех и шутки, которыми обычно разрешается напряжение опасного момента.

Все время, остающееся до начала штурма, основной темой разговоров становится вопрос о предстоящей погоде. Прогноз, переданный по радио из Ташкента, неутешителен. Синоптики предупреждают нас о возможном ухудшении погоды в районе пика Сталина и о сильных ветрах, которые мы встретим на высоте около 7000 метров. При восхождении на пик Ленина мы уже имели возможность оценить высокую степень достоверности прогнозов ташкентских метеорологов. Некоторые признаки и теперь подтверждают их предсказание. Уже второй день дует резкий порывистый ветер, заметно похолодало.

Однако точно в назначенное время, в 8 часов утра 3 сентября, штурмовая группа в сопровождении носильщиков оставляет площадку Ледового лагеря и начинает подъем к первому лагерю на восточном ребре. Сегодня 4-я годовщина первого восхождения на пик Сталина. Мы намерены на этот раз покорить вершину всем составом группы. В рюкзаке Н. А. Гусака лежит небольшой бронзовый бюст великого вождя и учителя И. В. Сталина.