Глава девятая Пиранья и русалка

Хотя прошло уже часа полтора, Мазур временами ловил себя на том, что хочет оглянуться в поисках кинооператоров, микрофонов на длиннющих штангах, или как там они называются, и прочих атрибутов телесериала из светской жизни. Всякий раз смущенно иронизировал над собой: пора бы привыкнуть, судьба заносила и в более экзотические места...

Что поделать, такая уж была обстановочка: юг Франции, побережье Средиземного моря, Лазурный берег. Территория, в былые времена совершенно выпавшая из поля зрения тех, кто Мазура учил ремеслу: здесь, в общем, никаких а к ц и й никогда не планировалось, а потому и изучать эти благодатные места не пришлось. Иные американские военные базы он, пусть и чисто заочно, теоретически, изучил в свое время настолько хорошо, что чуть ли не с завязанными глазами прошел бы их вдоль и поперек, да не просто прошел, а заложил бы в нужном месте какой-нибудь сюрприз вроде малогабаритного ядерного заряда, чтобы не мелочиться и второй раз не приходить. А этот райский уголок, к счастью для себя, избегнул в свое время пристального внимания действующего из-под воды народа. Так что для Мазура в некотором смысле это была другая планета.

По природной скромности характера, присущей ему всю сознательную жизнь, он не стремился затесаться в гущу гостей, среди которых то и дело отмечал знакомые по телеэкрану и снимкам в бульварных газетах физиономии. Отыскал в уголочке столик на одного (их было несколько, явно предназначенных для мизантропов, но таковых, кроме Мазура, пока что не нашлось) и посиживал себе с бокалом. А поскольку и им никто не интересовался, сиделось хорошо. Разве что чуточку раздражал официант, бдевший неподалеку и кидавшийся менять пепельницу, едва в ней заводился окурок, – но поделать с ним ничего не удавалось, так уж его вышколили. Разумеется, это был абориген, то бишь лягушатник – в э т и х местах русские присутствовали исключительно в качестве хозяев жизни. С полчаса назад Мазур нечаянно подслушал обрывок разговора каких-то двух респектабельных соотечественников – их, оказывается, ужасно раздражало, что в этих местах еще осталась кое-где дюжина особнячков, принадлежащих «туземцам», и поделать с этим, увы, ничего нельзя...

В честь чего бал, он не знал, лень было спрашивать да и совершенно незачем. Бал так бал, черт с ним. Протекало все, в общем, без всяких экзотических прибамбасов и пресловутого купеческого разгула: просто-напросто в нескольких огромных залах, блиставших киношной роскошью, собралась пара сотен соотечественников обоего пола и безмятежно веселилась.

Если бы не устрашающее количество к а м у ш к о в на дамах да совершенно незнакомые по внешнему виду яства на иных столиках – сущая пьянка в советском кафе в честь квартальной премии, или как там это называлось у штатского народа... Мазур даже чувствовал легкое разочарование. Он и сам не понимал, что именно ожидал увидеть, – но наверняка нечто необычное, в стиле того самого и н о г о мира, о котором столько говорил дражайший Михаил Петрович, изо всех сил подчеркивавший это слово – иной мир, иной, иной...

А оказалось, ничего интересного. Пили, гомонили, рассказывали анекдоты, а порой и скандалили. И слова были самые обыкновенные, сто раз слышанные на более простонародных пьянках.

На эстраде старательно кривлялась троица эффектных девиц в скудных полосочках ткани, соединенных золотыми ниточками и пряжками с фальшивыми самоцветами, но их, разумеется, никто и не слушал, разве что некоторые личности мужского пола оглядывали с практическим интересом во взоре, не вызывавшим понимания у их спутниц.

– Скучаете?

Мазур как воспитанный человек, торопливо встал – поскольку за его мизантропическим столиком второго стула для дамы не имелось. Олеся проследила направление его взгляда и едва заметно улыбнулась:

– Или, наоборот, наслаждаетесь музыкой?

– Да просто сижу, – сказал Мазур. – Скучаю вообще-то...

– В таком случае позвольте очаровательной женщине развеять скуку.

– Многообещающе звучит, – сказал Мазур.

Она и глазом не моргнула:

– Я имею в виду, вы не против подняться наверх, в более тихий утолок и немного поработать?

– Да с полным удовольствием, – сказал Мазур.

– Я вас правда не отвлекаю?

– Ничуть, – сказал Мазур. – А это, собственно, кто? – кивнул он в сторону эстрады. – Где-то я их видел...

– Ну, это... – она сделала легкую гримаску, – их нынче столько, что и упомнить невозможно. «Белки», «Зайки», «Свиристелки»... Нечто в этом роде. Нет, нам во-он к той лестнице...

Мазур послушно двинулся за ней. Той самой крайне деловой дамой, что встретила его здесь и служила теперь связующим звеном между таинственными работодателями и знойной жаркой Африкой. Олеся. На «вы», но – Олеся и Кирилл, без отчеств, такую форму общения они очень быстро установили.

Насколько Мазур мог судить по первым впечатлениям, дама и в самом деле оказалась деловая – сгусток энергии, без тени лишней суеты, многословия, ненужных подробностей. А кроме того, по-настоящему красивая женщина: овальное личико итальянской мадонны с полотен старых итальянцев, длинные светлые волосы, глаза непонятного цвета, то серого, то синего.

Белый брючный костюм, простой до немыслимого изящества, скромненькое ожерелье. Чертовски приятная женщина – моментально сделал вывод адмирал Мазур, не раз влипавший в аморалку на всевозможных параллелях и меридианах. Годочков ей, правда, не менее сорока (над лицом потрудились высокооплачиваемые борцы со старением, но шея женщину всегда будет выдавать, и руки тоже). Но это, пожалуй, и не существенно, сам Мазур давненько уже не числился среди юнцов.

В общем, равнодушным он не остался – но пока что не было никаких признаков того, что отношения могут выйти за рамки деловых. Так уж она держалась – искренне вежливо, порой даже предупредительно, но Мазур не мог отделаться от ощущения, что вокруг нее постоянно присутствует то самое защитное поле из фантастических романов. И аллах с ней. В конце концов, она, если прикинуть, тоже числилась среди работодателей, всяк сверчок должен знать свой шесток, и не со всяким фейсом следует ломиться в калашный ряд...

– Кирилл...

– Да?

– Мне только сейчас пришло в голову... – Она смотрела без тени эмоций, с деловой отстраненностью. – Может, вам нужно что-нибудь вроде... – Она небрежно указала подбородком на прыгавших по эстраде девиц. – Их здесь столько... Не смущайтесь, все, как говорится, входит в стоимость номера. Или вам нужен кто-то персонально из этих соплюшек на сцене? Ничего сложного.

– Нет, спасибо, – сказал он торопливо.

– Я вас уверяю, это настолько не проблема... Их всех, собственно, за этим сюда и везли...

– Нет, спасибо, – повторил он резче. – Простите уж, но я мужик старого закала. Поздно привыкать к кое-каким новациям.

– Вы имеете в виду товарно-денежные отношения?

– Если хотите, – сказал Мазур. – Нет тут никакого облико морале, просто действительно непривычно. – Чувствуя, что со своей напыщенностью выглядит смешно, добавил шутливого тона: – Настоящий пещерный человек жарит только ту дичь, что сам добудет после недельной погони. Вот такой я старомодный болван.

Олеся глянула на него с непонятной улыбкой:

– Эта старомодность придает шарм, которого многим тут не хватает...

– Музейный нафталин это, а не шарм, – сказал Мазур.

– Ну, не надо так о себе... Вам это решительно не идет. Сюда.

Они поднялись по широкой лестнице, вошли в дверь с правой стороны, за которой оказалась лестница поуже и покруче, почти винтовая. Заканчивалась она крохотной площадкой, на ней нес дежурство трезвый элегантный молодой человек, в котором за версту угадывался х в а т. Увидев их, он молча посторонился. Распахнул узкую и высокую дверь.

За дверью оказалась комната, резко контрастировавшая с роскошью залов, – никакого украшательства, голые стены, единственное окно, выходящее в сад, несколько стульев, стол с компьютером.

Им навстречу поднялся человек в рубашке с закатанными рукавами и ослабленным узлом галстука, чрезвычайно похожий на университетского преподавателя, вообще творческого человека.

– Познакомьтесь, – сказала Олеся на безукоризненном английском. – Это Фред. Это Кирилл. Фред у нас занимается... поставим вопрос общо, одним из участков безопасности. Он вам покажет кое-какие материалы, а вы потом дадите свое заключение...

– Садитесь, – сказал Фред, включая компьютер. – Говорите по-английски?

– Говорю, – сказал Мазур. – Что тут у вас?

Олеся уселась в уголке, не собираясь мешать. Мазур успел заметить, что лицо у нее напряженное.

– Две недели назад на президента Кавулу в очередной раз покушались, – сказал Фред. – На этот раз не снайпер-одиночка, а целая группа. Президент находился в своей резиденции, которую мы ради удобства именуем просто «Морская», потому что она единственная расположена на морском берегу. Есть еще три на суше, но они в данный момент нам неинтересны... У меня есть фотографии резиденции и есть схема. Что вы для начала посмотрите?

– И то, и другое, – сказал Мазур. – Сначала фото.

В общем, ничего особенного, никакой помпезности, свойственной покойному генералиссимусу Олонго, век бы его не помнить, павиана долбаного, который без запинки научился выговаривать длинные слова «социалистическая ориентация», как только сообразил цепким своим хитрованским умишком, сколь волшебное действие они оказывают на советских товарищей...

Довольно скромное современное двухэтажное белое здание, живописно разместившееся над маленькой, почти круглой бухточкой. Несколько домиков попроще, определенно для обслуги и охраны, на заднем плане – стена пальм...

– Давайте схему, – сказал Мазур. – Дом и прилегающая территория. Ага, ага... Что это за треугольник у входа в бухту? Поскольку он на фоне моря изображен, подозреваю, корабль?

– Совершенно верно, – сказал Фред. – Военный корабль, сторожевик. Он всегда там стоит, когда президент находится в резиденции. Было несколько случаев – в том числе и у нас, в Ньянгатале, – когда нападавшие высаживались с моря на быстроходных лодках... Сторожевик вполне современный, итальянской постройки, спущен на воду всего два года назад. Автоматические пушки, пулеметы, ракеты, радары...

– А на суше?

– В резиденции, как обычно, около тридцати человек личной охраны. Люди подготовленные, натасканные по самым передовым европейским и израильским методикам. Все подступы к резиденции со стороны джунглей перекрывает рота парашютистов. Дорог там вообще нет, добираются вертолетами... В джунглях – мины, всевозможные датчики...

– Но о н и все-таки пробрались?

– Они пришли с моря, – сказал Фред. – Под водой. Точное число не известно, но, судя по опросам оставшихся в живых, нападавших было не менее дюжины. Как минимум дюжина аквалангистов. Потом оказалось, они заложили подрывной заряд. Взрывы раздались сразу после того, как они высадились на берег и атаковали резиденцию. Корабль лишился винта и руля, стал дрейфовать, удаляясь от места. Помочь он ничем уже не мог.

– Подождите, – сказал Мазур, – вы самое главное упустили, Фред. В р е м я.

– Около половины четвертого утра.

– Грамотно, – проворчал Мазур. – Грамотно, ничего не скажешь. Часовым ужасно хочется спать, когда знаешь, что вот-вот рассветет, подсознательно чувствуешь некое спокойствие... Хорошее время для атаки. И дальше?

Фред досадливо поморщился:

– Самое печальное, что им едва не удалось... О б ы ч н о в резиденции около тридцати охранников. Но в тот раз охрана была увеличена вдвое. По причинам, мне неизвестным... – он оглянулся на Олесю с таким видом, словно просил уточнений.

– Это сейчас неважно, – негромко сказала она. – Работайте дальше...

– Знаете, что меня убеждает в том, что им могло и повезти? – натянуто улыбнулся Фред. – Соотношение потерь. Эти черти ухитрились положить двадцать двух охранников. Потеряв при этом лишь одного убитого. Так что обычную охрану они бы в конце концов смяли до того, как подоспели бы парашютисты. Но, видя, что перевес все же не на их стороне, они у ш л и. Тем же путем – с аквалангами. Словно растворились в море...

– Аквалангисты в море, знаете ли, не растворяются, – сказал Мазур менторским тоном. – На моей памяти такого не случалось... Сколько до ближайшей границы, если – вдоль берега?

– Миль восемьдесят. Я понимаю, куда вы клоните, Кирилл. Конечно же, ни один аквалангист не смог бы проплыть такое расстояние своим ходом... Либо подводная лодка, либо судно, ждавшее за пределами двенадцатимильной зоны. Наши подняли два вертолета... В открытом море и в самом деле отиралось с полдюжины суденышек, но все они были за пределами территориальных вод, мы не имели права их досматривать. Не исключаю, какое-то из них как раз и увозило аквалангистов...

– А с трупом что? Унесли они его или бросили?

– Бросили. Но это ничего не дает, Кирилл. Человек от двадцати пяти до тридцати лет, белый, снаряжение и оружие не дают ни малейших привязок – все вместе и каждый предмет в отдельности можно купить в любой точке земного шара, вдали от страны-производителя. Тупик.

– Так... – сказал Мазур. – Вы хотите сказать, что, кроме сторожевика, не было принято никаких мер безопасности по отношению к м о р с к о м у направлению?

Фред поднял брови в искреннем удивлении:

– Мы полагали, что современного боевого корабля вполне достаточно...

«С-сухопутчики, мать вашу, – подумал Мазур. – Патентованные, классические. Это так красиво выглядит для стопроцентного сухопутчика: красивый и грозный боевой корабль, весь из себя стальной, с пушками, пулеметами и ракетами, радары вертятся. Красотища! Слеза прошибает от умиления за державу. А всего в паре метров под водной гладью – боевые пловцы, в сознание сухопутной крысы просто-напросто не умещающиеся... Дети малые...»

– А собственно, чего вы от меня хотите? – почти грубо спросил он. – Поставить охрану п о – н а с т о я щ е м у? С учетом в с е х факторов?

– Не совсем, – сказала Олеся. – Фред и его коллеги проделали нешуточную работу – кропотливо восстановили д е й с т в и я нападающих...

– Работа была и в самом деле нешуточная, – сказал Фред с дурацким самодовольством, заставившим Мазура ухмыльнуться про себя. – Мы учитывали все – показания уцелевших свидетелей, расположение трупов, стреляные гильзы, словом, все, что только возможно... Разумеется, нельзя ручаться за стопроцентную точность реконструкции, но, ручаюсь, она верна на девять десятых...

И это нам тоже знакомо по нашему богоспасаемому Отечеству, уныло подумал Мазур. П о с л е подобного события объявляется неисчислимое множество экспертов, аналитиков и прочих чудотворцев, надо отдать им должное, они и в самом деле блестяще воссоздают ход печальных событий... но есть в их трудах нечто от некрофилии. Потому что, если взять данный конкретный случай, кучи трупов могло и не быть, догадайся какой-нибудь полковничек устье бухточки металлической сеткой перегородить (и датчиков понатыкать, датчиков!) и выделить специальных часовых с задачей следить исключительно за морем...

– Валяйте, – сказал он хмуро.

По схеме стали медленно перемещаться красные кружочки, украшенные разнообразными значками (Фред сноровисто объяснял, какой значок символизирует пулемет, какой – гранатомет и все такое прочее).

– Сначала я хочу показать все в замедленном действии. Или вы предпочитаете...

– Нет, отчего же, – сказал Мазур. – Прокрутите раза три в замедленном, потом пустите в ритме, более соответствующем реальным масштабам, если вы понимаете, что я имею в виду...

– Понимаю.

– Валяйте. Ага... Ага... Значит, так они напали на здание. А что было внутри? Ага, ага...

Потом он попросил запустить все сначала – и еще раза по четыре просматривал перемещение красных кружочков, снабженных разнообразными значками. План здания... Первый этаж... Ну да, по схеме «караколь»... И это мы знаем... А это мы умеем даже лучше. Так-так-так...

– Что-то еще?

– Труп, – сказал Мазур. – Не может быть, чтобы такие аккуратисты, как вы, его не запечатлели во всевозможных ракурсах... М-да... Действительно. Неизвестный белый человек – и весь разговор. Может, швед, а может, итальянец – шведы вовсе не поголовно состоят из нордических блондинов, а итальянцы – из черноволосых кудряшей... как и в вашем случае, Фред. Если бы вы – не дай бог, конечно, – лежали мертвым без малейших привязок, никто и не опознал бы в вас бельгийца...

– С чего вы взяли?

– Да бросьте, старина, – сказал Мазур, ухмыляясь. – Бельгиец, чего уж там... У меня иногда просыпаются ненадолго парапсихические способности, знаете ли... Теперь давайте снаряжение. Ага, ага... Вы совершенно правы. Все это, оптом и по отдельности, можно купить где угодно, от Глазго до Куала-Лумпура. Оружие – нелегально, все прочее – законно, но сути это не меняет... Ну что же, господа мои. Соображения у меня есть...

Глядя поверх плеча отвернувшегося к компьютеру Фреда, он натолкнулся на жесткий, предостерегающий взгляд Олеси – и понял его смысл, покорно замолчал. Ну, разумеется, всякий знает только то, что ему положено...

Олеся поднялась первой:

– Спасибо, Фред, вы замечательно поработали. Нам пора...

Она вышла первой и стала спускаться по лестнице, не оглядываясь на Мазура. Он шагал следом, задумчиво крутя головой и насвистывая под нос какую-то чепуху.

Очередная незнакомая дверь. Они оказались под открытым небом, спустились по фасонной каменной лестнице и оказались на галерее у самого моря. Вид открывался прямо-таки фантастический – справа и слева огни многочисленных особняков, в море – ярко освещенные яхты, и парусные, и похожие скорее на звездолеты, ночное море в отблесках, крупные звезды, верхушки пальм на их фоне.

Увы, Мазуру не дали полюбоваться этой красотой.

– Выводы? – спросила Олеся насквозь деловым тоном. – Они у вас определенно сформулированы, по лицу видно...

– Это н а ш и, – сказал Мазур.

– В каком смысле?

Мазур повернулся к ней – в феерическом полумраке она выглядела гораздо моложе и еще красивее, – сказал скучным менторским тоном:

– На президентскую дачку напали люди, прошедшие подготовку по методикам советского спецназа. Картина, конечно, не полная, Фред прав касаемо того, что стопроцентной достоверности добиться невозможно, но все равно... Лично у меня уверенность стопроцентная. Это п о ч е р к. У каждого он свой. У янкесов, у англичан, у израильтян, у марокканцев... зря вы усмехнулись, у марокканцев, к слову, неплохой спецназ. В данном случае мы имели дело с классической атакой по методикам советского спецназа. Именно с о в е т с к о г о, как мне представляется. Эти ребятки когда-то были неплохо выдрессированы, они уже не пацаны, вроде меня дядьки, но, как видите, на многое еще способны... Такое вот резюме. У нас два варианта. Либо я пару-тройку часов объясняю вам старательно и подробно, п о ч е м у пришел к таким выводам, либо вы поверите на слово профессионалу, гарантирующему стопроцентную точность предпринятой экспертизы... Слово за вами.

Олеся, почти не задумываясь, сказала негромко:

– Знаете, меня жизнь приучила доверять профессионалам... Так что обойдемся без многочасовой лекции. Значит, н а ш и... Со с т а р о й выучкой. Логично. Столько безработных спецов разбрелось на заработки по белу свету... Вы, наверное, лучше меня знаете.

Мазур досадливо поморщился – это была все же болезненная тема. Кто-кто, а он прекрасно знал. Когда обрушилась империя, масса неплохо подготовленных людей осталась не у дел – и немалое их число кинулось п о д к а л ы м и т ь. Впрочем, иные работали на новых хозяев идеи ради, но от денег тоже не отказывались. А поскольку за их жутковатые таланты неплохо платили в любой точке земного шара, то хваткие соотечественники всплывали в Иностранном легионе, в охране всевозможных экзотических лидеров (и среди тех, кто за приличные деньги пытался этих лидеров свергнуть или прикончить), за штурвалом сомнительных самолетов, перевозивших оружие...

– Ну что же, – сказала Олеся, о чем-то думая, – по крайней мере, теперь можно кое-что конкретизировать. Были отрывочные сведения, что в Джале, на сопредельной территории, появились странноватые ребята, в том числе и славяне... Вы ведь и в Джале когда-то отметились?

– Было дело, – сказал Мазур. – Двадцать лет назад все было практически так же – «активная оппозиция», приютившаяся в Джале, пальба и покушения... Что дальше?

– Дальше? Дальше мы с вами предпримем короткую морскую прогулку... напрочь лишенную романтики.

– Понятно. Пулемет получать по ходу дела?

– Ну что вы... Ничего такого не предвидится... – она загадочно улыбнулась. – По крайней мере, сегодня... Что вы на меня так смотрите? По-моему, это не просто мужской интерес, тут что-то другое...

Поколебавшись, Мазур ответил честно:

– Подыскиваю для вас точное определение. Одно-единственное слово, которым вас можно закодировать.

– И?

– Русалка, – сказал Мазур.

– Спасибо за комплимент...

– Это не комплимент. Таким мне представляется ваш о б р а з. Вас легко представить в морских волнах, безмятежно расчесывающей волосы золотым гребнем и поющей для обалдевших моряков с какого-нибудь галеона...

Олеся подняла брови:

– Странный вы человек.

– Почему?

– Отпускаете несомненные комплименты, но интонация у вас при этом совершенно не игривая...

– Я просто думаю вслух, – сказал Мазур.

– Значит, мне ждать осады по всем правилам? Ну, не смущайтесь, вполне естественная реакция...

– Я же у вас на службе, – сказал Мазур. – Слуга, питающий м ы с л и по отношению к даме, – зрелище жалкое...

– Я не впервые замечаю за вами эту черточку – стремитесь себя словно бы принизить. Это защитная реакция против новых, непривычных условий?

– Не знаю, – сказал Мазур.

Олеся придвинулась к нему вплотную и заглянула в глаза с непонятным выражением лица:

– А может, это просто такой способ держаться настоящим мачо? Посредством мнимого самоуничижения? Вы же прекрасно понимаете, что вовсе не у м е н я на службе, мы с вами оба на службе – и, могу вас заверить, к тому, что отвечает понятию «слуга», ни вы, ни я не подходим, мы с вами – высокооплачиваемые специалисты. А что до дам... – она с легкой брезгливостью на лице прислушалась к пьяному гомону и женским визгам, долетавшим из зала. – Как человек, знакомый с проблемой изнутри, могу вас заверить: подавляющее большинство здешних д а м о ч е к – откровенная дешевка, не имеющая ничего общего со старой, классической аристократией. Черт его знает, сколько времени пройдет, пока из этого сословия выкристаллизуется нечто, заслуживающее названия аристократии, элиты. Пока что это – дорвавшиеся до чана с икрой люди с голодной юностью...

– У них есть деньги.

– Это, пожалуй, единственное, что меня в них привлекает, – сказала Олеся, морщась, – да еще то, что при определенной хватке можно часть этих денег направить в свой карман... Я не слишком цинична для русалки?

– В самую пропорцию, – сказал Мазур со светской улыбкой. – Я ведь тоже не ради идеалов здесь оказался...

– Пойдемте? Нам пора.

Направляясь следом за ней, Мазур чуточку злорадно думал, что в его словах, если хорошо знать суть вопроса, и не было особенных комплиментов. Ибо русалка, как учит нас многовековой опыт мореплавания – существо не только очаровательное, но еще и злонамеренное, далеко не всегда завораживающее моряков пленительной песней ради любовных утех. По достоверным свидетельствам, тут порой встречается и чисто гастрономический интерес. Всякое бывало...

Веселье в зале уже достигло накала и непринужденности деревенской свадьбы. Глянув мимоходом на эстраду, Мазур форменным образом обалдел.

Вместо полуголых «Свиристелок», хохотавших и повизгивавших за ближайшими к эстраде столиками, – там в ы л а м ы в а л с я экспонат мужского пола, наряженный в добротном русском стиле, то ли исконно посконном, то ли лубочном: синяя косоворотка, расшитая золотом, подпоясанная крученым шнурком, мешковатые полосатые штаны, заправленные в ослепительно надраенные, собранные классической «гармошкой» сапоги, балалайка в руках, картуз с лаковым козырьком на буйной головушке...

* * *

Вот только этот гарный парубок был на физиономию немногим светлее, чем его начищенные до сияния сапоги. Поскольку оказался классическим негром, или, как положено у аборигенов выражаться, афроамериканцем. Этот негритянский афроамериканец старательно вихлялся на сцене, делая вид, что мастерски тренькает на балалайке, и с большим воодушевлением голосил:

Виходьиля на бьерег Катьюшя,

На вьисокий берег, на крутой...

Мало того, в этом курском соловушке Мазур с несказанным удивлением опознал совершеннейшего двойника чернокожего голливудского комика из разряда полноправных звезд.

– Это не двойник, – улыбаясь, поведала Олеся, должно быть прочитав на его лице все нехитрые мысли, – это он сам и есть.

– Серьезно?

– Абсолютно. Он самый.

– А как…

– Да примитивно, – сказала Олеся. – Один человек захотел, чтобы у него на скромной вечеринке спивал русские песни именно этот н и г г е р. В таком вот обличье и непременно с балалайкой. А поскольку этот черномазый звездюк за сегодняшнее выступление получит больше, чем за любой свой самый кассовый фильм, ему было как-то не с руки ломаться и отказываться. Как миленький песни разучил, даже на балалайке всерьез бренчать пытается. Ответственный человек, если уж берет деньги, старается выложиться. Вот э т а черта мне в америкосах нравится. Хотите послушать? Вообще-то время нас не поджимает.

– Да ну его, – сказал Мазур, бросив последний взгляд на голливудскую знаменитость. – Дело прошлое, но случались истории и поинтереснее. Представьте себе знойную африканскую страну и батальон тамошних десантников, черных, как сапоги, с экзотическими эмблемами. А теперь представьте, как эта орава, старательно отбивая шаг на плацу, добросовестно пытается горланить «Мурку»...

– Сюрреализм какой! Вы серьезно?

– Совершенно, – сказал Мазур. – Их полковник проиграл пари нашему полковнику. И, как офицер и джентльмен, честно выполнил условия... Зрелище было незабываемое.

– Верю... Пойдемте?

Они двинулись через гомонящий зал, лавируя меж расшалившимися хозяевами жизни, а вслед им неслось:

Пусть он зьемьлю сьбирижжеть ротную,

А льюбьовь Катьюша сбережьет...

Приходилось признать, что заокеанский гастролер – человек ответственный и гонорар отрабатывает добросовестно...

Лестница. Сад. Олеся уверенно шагала впереди прямо к морю, Мазур шагал следом, твердо решив ничему более не удивляться, даже если его попросят в интересах дела похитить князя Монако. Что технически не так уж и сложно, честно говоря...

Они вышли на пирс. Позади остались две относительно роскошных яхты – относительно, потому что тут же, неподалеку, стоял сиявший неисчислимыми огнями красавец «Пелорус» под чукотским флагом, скромное суденышко длиной в сто пятнадцать метров, казавшееся Мазуру совершенно нереальным. Он подумал мельком, что во времена его молодости яхты импортных богачей все же были гораздо скромнее. Повод это испытать законную гордость за свою страну? Ох, вряд ли...

В самом конце причала стояло суденышко, по сравнению с роскошными океанскими игрушками напоминавшее скорее катерок рыбнадзора: новехонькая яхточка, космических очертаний, как водится, но всего-то метров десяти в длину. Этакая шлюпка для «Пелоруса».

По капитальным сходням Олеся уверенно поднялась на палубу, распахнула перед Мазуром белую дверь надстройки. Они поднялись на самый верх, в небольшую каютку с высоким панорамным окном. По пути никого не встретили, но очень быстро где-то внизу послышалось мягкое мурлыканье мощного двигателя, судно отвалило от причала и двинулось параллельно берегу. У Мазура на миг мелькнула шальная мысль, что они оказались на борту современного «Летучего голландца».

Ярко освещенные особняки на берегу, ярко освещенные корабли, разноцветные гроздья фейерверка, вспыхнувшие где-то далеко на суше... Мазур поневоле засмотрелся.

– Посмотрите налево, – сказала Олеся тоном опытного гида.

Мазур добросовестно всмотрелся, но не обнаружил ничего из ряда вон выходящего: такие же пальмы, огни, россыпь особняков.

– Помните старые комедии с де Фюнесом? – спросила Олеся. – Серию о жандарме из Сен-Тропе?

– Конечно, – сказал Мазур. – Я его всегда любил...

– Это и есть Сен-Тропе. Ваши впечатления?

– Вы знаете, совершенно ничего не чувствую, – смущенно признался Мазур. – Может, оттого, что темно...

– Нужно будет как-нибудь заглянуть днем. Хотя, конечно, с тех пор все перестроено, ничего уже не узнать...

Она надолго замолчала. Мазур тоже не порывался вести светскую беседу. Кораблик с прежней скоростью шел кабельтовых в четырех от безмятежно сиявшего огнями берега, над которым горели крупные звезды.

Потом стал принимать вправо, так что расстояние до берега сократилось более чем вдвое, а там и вовсе остановился. Мазур не сразу это понял, но потом сообразил, что огни на берегу перестали перемещаться.

– Смотрите внимательно, – сказала Олеся крайне серьезным тоном. – Вон, видите? Поместье, похожее на крепость?

Мазур присмотрелся. Здание и в самом деле напоминало крепость из старых времен: над самой кромкой берега возведена натуральная крепостная стена, правда, не сплошная, а прорезанная многочисленными высокими арками, стрельчатыми, широкими, по сторонам – две массивные круглые башни. За стеной – парк, а уж за ним – стоявшее на возвышенности здание, опять-таки смахивающее на крепость: две высоких квадратных башни с зубцами поверху, во всех очертаниях – простота, свойственная скорее фортификации...

Освещено оно было скудно: сразу видно, что там не было в данный момент ни бала, ни относительного многолюдства.

– А это что за памятник? – спросил Мазур. – Чем славен?

– Если углубиться в историю, это поместье лет сто пятьдесят назад построил какой-то французский генерал перед выходом в отставку.

– Ах, вот оно что, – сказал Мазур. – То-то я и смотрю... Повернутый был человек и на заслуженном отдыхе жаждал привычных интерьеров...

– Потом он умер, замок переходил из рук в руки. Это было в те времена, когда французы еще не стали здесь национальным меньшинством... Сейчас он опять-таки принадлежит западному человеку.

– А вообще-то чувствуется, – сказал Мазур. – Тишина и благолепие, фейерверков нету, никто в парке голым не пляшет, из окон не несется «Калинка-малинка»…

– Да, действительно, – без улыбки согласилась Олеся. – Кирилл, шутки кончились. Завтра же ночью вам нужно будет сходить сюда в гости. Идеальный вариант – остаться незамеченным для хозяев, охраны и обслуги на всем протяжении визита...

– Ах, вот оно что... – сказал Мазур, мгновенно став серьезным. – С аквалангом, вы имеете в виду?

– Конечно. Вам не особенно трудно будет, я полагаю, проплыть под водой примерно с той самой точки, в которой мы сейчас находимся?

– Ну, я еще не старик, – сказал Мазур не без бравады. – Расстояние мизерное, вода теплая... Но там ведь наверняка есть, кроме охраны, и всевозможная сигнализация?

– Безусловно. Но все же это – не центр атомных исследований и не военная база, а всего-навсего резиденция богача, занятого совершенно легальным бизнесом. И потому охрана – обленившаяся от многолетней спокойной жизни, а технические приспособления особенной сложностью не блещут. Насколько я знаю, вы способны справляться со штучками и похитрее... Не беспокойтесь. Операция проводится не с бухты-барахты. Мы об этой фортеции знаем практически все, от подробного плана дома до расположения электронных систем слежения. Вот разве что времени на подготовку у вас будет мало – завтрашний день...

– Ну, в конце концов, это не атомный центр... – проворчал Мазур. – Мне одного хозяина прикончить, или вы мне подобным чистоплюйством руки не связываете?

Олеся тихонько рассмеялась:

– Откуда в вас эта кровожадность? Вы такой милый, душевный человек, и ваши нескромные взгляды, которые я порой ловлю краем глаза, все же довольно редки... Успокойтесь. Во-первых, мишенью будет не сам хозяин, а один из его гостей. Во-вторых, речь не идет о причинении какого бы то ни было вреда жизни или здоровью. Хотя... неприятности вы ему доставите. В общих чертах ситуация такова. Этот гость – тоже, в общем, совершенно легальный бизнесмен, не из мелких. Послезавтра он собирается в Ньянгаталу. Но так уж карта легла, что нам он там решительно не нужен. По ряду причин. Он нам мешает в некоторых областях, а вдобавок может послужить той точкой, вокруг которой станут собираться все нами недовольные. Ситуация пока что не достигла накала, при котором следует принять... – она помолчала, – ж е с т к о е решение. Нам всего-навсего достаточно будет несколько дней подержать его вдали от Африки.

– Ноги поломать? – в тон ей предположил Мазур.

– Господин адмирал, это вульгарно, то что вы предлагаете... – очаровательно улыбнулась Олеся без малейшего раздражения. – К чему такие крайности? Двадцать первый век на дворе, гуманизм повсюду расцветает пышным цветом... На наше счастье, у него есть не опасная для жизни, но досадливая хворь: редкий вид аллергии. У вас будет при себе аэрозоль. Вы его примитивно распылите в спальне. Наши медики гарантируют, что после такой «химической атаки» он сляжет не менее чем на неделю. Этого вполне достаточно, чтобы вволю использовать там, в Африке, форс-мажорные обстоятельства. Когда он встанет на резвые ножки, обнаружится, к его горькому разочарованию, что лететь в Африку, строго говоря, уже и незачем. В серьезном бизнесе опоздание на пару часов порой смерти подобно. А тут – целая неделя. Все здание, что он кропотливо возводил и должен был увенчать своим приездом, благополучно обрушится...

– Я, конечно, дилетант в т а к и х делах, – сказал Мазур, – но не проще ли подкупить какого-нибудь лакея? Камердинера или как там они сейчас называются... Пшикнет от души – и готово.

– Подобные операции всегда сопряжены с нешуточным риском, – сказала Олеся. – Пришлось бы потратить массу времени и сил, привлечь массу людей, кропотливо изучать весь персонал, потом вести вербовочные подходы... Гораздо практичнее поручить все доверенному человеку, такому опытному, как вы... Для вас это пустяки. По сравнению с тем, что бывало. Не так ли?

– Вообще-то да, – сказал Мазур. – Ну, а если меня там сгребут? Хорошенькая будет сенсация для буржуазной прессы... Мало ли как карта ляжет?

– Риск, в общем, всегда существует, – сказала Олеся. – Но единственной уликой будет аэрозольный баллончик. Значит, вам нужно будет в случае чего моментально от него избавиться. А вот от бутылки виски, которую вы с собой возьмете, избавляться как раз не следует. В случае чего у вас будет великолепное объяснение: вдрызг пьяный русский турист, гостящий на одной из вилл у соотечественников, ухитрился по пьянке, в одних плавках, забрести в чужое поместье. Как это вышло – он и сам не знает. Могу вас заверить: за последние годы здешние власти и не такое видывали, когда речь заходит о русских. На фоне того, что здесь порой случалось, вы будете выглядеть сущим ангелочком. Ну, а потом вашу личность быстренько засвидетельствуют примчавшиеся юристы, вас, ручаюсь, и не штрафанут даже.

– Вашими бы устами...

– Удивительный вы человек, – сказала Олеся. – Даже обычное присловье вы ухитряетесь произнести так, что оно приобретает явный эротический подтекст...

– Я? – искренне изумился Мазур.

– Ага.

– У меня и в мыслях не было...

– Ладно, ладно. Считайте, что я пошутила. Чтобы вас подбодрить перед боевым заданием.

«А ведь ты со мной играешь, как кошка с мышкой, – подумал Мазур сердито. – То ли тебе, цинично выражаясь, и в самом деле на штырь невтерпеж, то ли считаешь нужным еще и поиграть... Поприставать к тебе грубо, что ли, в лучших традициях поручика Ржевского? Чтобы посмотреть, где игра, а где реальность...»

– Я тоже очарован вами с момента знакомства, – сказал он бесстрастно.

– Ну вот видите, как прекрасно все складывается... – и она мгновенно перешла на серьезный тон: – Самое пикантное, что хозяин этого замка будет на завтрашнем приеме. Не столько для того, чтобы обтрескаться водки с икрой и лапать свиристелок, а для того, чтобы встретиться со мной. От имени своего друга попытается навести мосты, поискать консенсус касаемо Ньянгаталы...

– Ого! – сказал Мазур. – С в а м и? А я-то полагал, что вы нечто вроде простого менеджера по каким-то там вопросам...

– Ну, в принципе, так и есть, – сказала Олеся. – Менеджер я, не менеджер, чего уж там... хотя, гордо уточню, все же не простой, а высокопоставленный, но хрен редьки не слаще, высокопоставленных менеджеров, открою вам страшный секрет большого бизнеса – как собак нерезаных...

– Вы будете смяться, но адмиралов – тоже, – сказал Мазур.

– Ну вот видите, какие мы с вами пролетарии, впору устраивать коммунистическую подпольную ячейку Лазурного берега... В общем, лягушатник будет искать ко мне подходы. Но я коварна, как все женщины. И убью двух зайцев. Завтра, на приеме, я, обо всем постороннем забыв, буду уделять внимание исключительно вам – а вы, как легко догадаться, будете ухлестывать за мной с упорством и грацией бульдозера. Не бойтесь пересолить, я заранее разрешаю.

– А как насчет светских приличий? – спросил Мазур деловито. – Прием все-таки...

Она рассмеялась:

– Ну, это только так называется благолепия ради. На самом деле это будет в точности такой же прием, как тот, с которого мы час назад улизнули. Белки-свиристелки на эстраде, морды в салате из трюфелей... То ли у кого-то исполнилось два годика любимому пекинесу, то ли кто-то прикупил пятнадцатый самолет. Повод всегда найдется... Словом, любой повод сойдет, чтобы показать лягушатникам широту русской души. Все будет как обычно, только вместо черномазого будут, кажется, натуральные цыгане с медведями. В подлинности цыган не уверена, но медведей обещают самых настоящих. Лягушатник будет стремиться, пока веселье не раскрутилось по полной, поговорить со мной о делах – но вы столь демонстративно будете за мной ухлестывать, а я столь беззастенчиво буду поддаваться вашим чарам, что ни у одного благовоспитанного европейца не хватит совести нас растаскивать... Потом мы с самым многозначительным видом, не особенно и скрываясь, удалимся в обнимку, чтобы предаться страстям... но на самом деле, как вы, быть может, догадались разочарованно, вместо претворения в жизнь «Камасутры» мы уплывем на дело… Кстати, и алиби будет неплохое в случае чего. Избитый прием из детективного романа или фильма, но ведь эти штампы прекрасно и в жизни срабатывают...

– Эк у вас все по полочкам разложено... – проворчал Мазур.

– Кирилл, я х о р о ш и й менеджер. За то и держат, за то и платят, за то и ценят...

– Но ведь...

– Что не так?

Мазур пожал плечами:

– В принципе, мое дело сторона, – сказал Мазур. – Вы деньги платите, вы меня и танцуете. Но как будет обстоять с вашей репутацией? Ежели вы принародно начнете мне на шею вешаться, а потом и вовсе упорхнете со мной в задние комнаты?

– Ну, эта сторона бытия пусть вас не беспокоит, – весело сказала Олеся. – Напоминаю: вы не среди английских аристократов, здесь нравы проще. Собственно, та же самая «корпоративная вечеринка»... ах да, вы с этим вряд ли сталкивались. Объясняю популярно, корпоративная вечеринка – эта обычная советская пьянка с разбредающимися по темным углам парочками и спящими под столом бухгалтерами, в рабочее время невероятно положительными. Здесь та-кое бывало... Рассказать – у вас, человека непривычного, уши в трубочку свернутся. Да вот, к слову... Се ля ви, знаете ли, везде одинакова. По достовернейшим агентурным данным, тот тип, на которого вам предстоит навести порчу в виде аллергии, во время отсутствия хозяина замка будет трудолюбиво трахать евонную супружницу, которая якобы занедужила и мужа сопровождать на «рюсс банкет» не смогла. Что вы загрустили? Я и мысли не допускаю, что вы пытались найти в этом райском уголке пресловутую западную цивилизацию, белоснежную, сияющую добродетелью...

– Да нет, ничего подобного, – сказал Мазур. – Я достаточно шлялся по заграницам, чтобы сделать вывод: везде одно и то же, только в Южной Америке еще и кокаиновые плантации, а в Африке оппозицию дубьем гоняют с дерева на дерево... Я не грущу. Я просто-напросто начал п р о с ч и т ы в а т ь предстоящее дело.

– Правда?

– Ага. Я не грустный, я просто в деловых думах.

– Вот и прекрасно. Вам нужна какая-то конкретная модель акваланга или подойдет любая?

– Акваланг мне вообще не нужен, – сказал Мазур. – Завтра ночью мы сможем подойти на такое же расстояние?

– Разумеется. Даже поближе. Это же не запретная зона, здесь можно плавать под самыми окнами – свободная страна...

– Только не подумайте, Олеся, что я пытаюсь изображать супермена, – сказал Мазур серьезно. – Но акваланг мне для заплыва на столь мизерное расстояние совершенно не нужен. Я и без него прекрасно доберусь. Так даже проще. Не надо будет его оставлять, а потом искать...

– Нет, честно?

– Для меня это пустяк, – сказал Мазур.

– Господи, как я вам завидую... Я сама, откровенно признаться, плаваю почти как утюг, хотя вы и сравниваете меня с русалкой. – Она вполне натурально передернулась: – Плыть до берега, ночью, без всяких приспособлений...

Олеся нажала какую-то кнопку на стене, под окном, которую Мазур раньше не замечал, и огни на берегу стали отодвигаться – суденышко ложилось на обратный курс.

– А в Африку когда? – спросил Мазур. – Или это опять-таки секрет, и каждый знает, сколько положено?

– Ну, какой же это секрет? – чуть рассеянно ответила Олеся. – Дня через три вдвоем и улетим. Представлю вас президенту – он в частной жизни далеко не такой напыщенный павлин, каким выглядит на парадных портретах. Там как раз готовится сафари, есть маленький, уютный охотничий поселок, куда простые смертные практически не допускаются. Президент там любит бывать, отдохнуть без галстука. Чуть ли не единственный в Ньянгатале горный массивчик, живописные развалины... что с вами? У вас стало такое лицо – испугаться можно...

– Горы и развалины? – сказал Мазур громко. – Там есть только одно такое место. Живописные развалины... Это же Сангала! Заброшенный город Киримайо, Королевский Крааль...

– Ну да, – безмятежно сказала Олеся. – Бывали там?

– Бывал, еще как... – сказал Мазур. – Еле ноги унес. Вы хотите сказать, что у президента там место отдыха? В поселочке у подножия Сангалы?

– Ага. Он там часто бывает... Да что с вами?

– Ну, в бога душу! – сказал Мазур в полный голос. – Мало в Ньянгатале столь идеальных мест для покушения. Из Киримайо можно не только шарахнуть снайперу – преспокойно протащить туда дюжину базук и накрыть весь ваш чертов поселочек... Идеальное место!

– Кирилл, а вы не сгущаете краски? Президентская служба безопасности всегда принимает какие-то меры, за развалинами всякий раз присматривают...

– Взвод-другой, ага?

– Ну, в общем... Киримайо они контролируют...

– Чтобы взять под п о л н ы й контроль Киримайо, нужен полк солдат, – сказал Мазур. – В мои времена, двадцать лет назад, когда устраивали облаву на партизан, в Киримайо высадился батальон парашютистов, полсотни полицейских, ну, и нас было две дюжины. И все-таки половина «махновцев» прорвалась, ушла... Киримайо – это... – Он повернулся к Олесе: – Коли уж среди тех, кто нацелился на президента, есть люди с советской выучкой, среди них вполне могут оказаться и те, кто прошел Ньянгаталу. А значит, наслышаны, что собой представляет Киримайо и какие возможности предоставляет хватким людям... Лабиринт чертов!

– Успокойтесь. В конце концов, мы там будем гораздо раньше, чем приедет президент. Проконсультируете его ребят как следует, все будет хорошо.

– Вы просто не понимаете...

– Возможно, – с величайшим терпением сказала Олеся, – даже наверняка. Мои функции лежат в другой плоскости. Но ведь еще не факт, что непременно найдутся на т о й стороне знатоки развалин. И президент, повторяю, там будет позже нас, времени достаточно, чтобы принять любые меры. Я права?

Мазур кивнул. Но долго еще крутил головой, обуреваемый разнообразными невеселыми мыслями. Как ни гони воспоминания, а в такой вот ситуации они поневоле всплывают в памяти…

Загрузка...