Пират и язычница

Глава 15

Когда Саммер открыла глаза, в комнате по-прежнему стоял непроглядный мрак. Неужели ночь еще не кончилась?

Но остатки сна мгновенно улетучились, стоило ей убедиться, что Рурка нет рядом. Она никогда не чувствовала себя такой бодрой и свежей. Вскочив с постели, Саммер решила приветствовать рассвет обычным языческим ритуалом, отпраздновать великое событие, поблагодарить богов за драгоценный дар.

В воздухе разливалось благоуханное тепло, столь редкое для этого уединенного уголка Корнуолла. Саммер взяла со стула тонкую белую рубашку Рурка и просунула руки в длинные рукава. Просторное одеяние доходило только до бедер, но для Саммер и этого было вполне достаточно. До нее донесся терпкий запах мужчины, и Саммер жадно раздула ноздри.

Осторожно ступая босыми ногами по мягким коврам, девушка вышла из дома и направилась к конюшне. Она на ощупь нашла стойло Эбони, вывела жеребца во двор и вскочила ему на спину, забыв о седле и поводьях. Чуть сжав коленями бока коня, она пустила его вниз по горной тропинке. Когда копыта Эбони коснулись песка, наездница вцепилась в густую гриву жеребца и ударила его голыми пятками.

Эбони полетел как стрела, наслаждаясь быстрой скачкой ничуть не меньше своей хозяйки.

На самом краю света, за морем едва протянулась светлая полоска. Саммер мчалась, сама не зная куда. Она словно заново родилась! И теперь всесильна! К ней пришла любовь!

Неожиданно из темноты возник силуэт всадника, скакавшего навстречу лихим галопом. Саммер насилу успела перевести дыхание. Поворачивать было поздно. Но незнакомец оказался настолько опытным, что остановился всего в нескольких дюймах от нее и, протянув руки, схватил Саммер и усадил ее перед собой.

– Рурк! – восторженно ахнула она.

– Я знал, что ты придешь! – торжествующе воскликнул он. – Наша встреча была неизбежной!

Прижавшись к мужу, она поняла, что он совершенно обнажен. Саммер с радостным криком сорвала с себя рубашку, швырнула на землю, и они полетели, как ветер, по пустынному берегу на свидание с солнцем и светом.

Обратно супруги возвращались, обгоняя прилив, лизавший копыта коней. Добравшись до подножия скалы, Рурк развернул привязанный к седлу плащ и укрыл себя и жену на случай, если кто-то из слуг слишком рано поднимется.

Они проскользнули через стеклянные двери, и не успели розово-сиреневые стрелы рассвета пронизать серое небо, как влюбленная парочка уже была в тишине и покое спальни. Оба весело смеялись, беззаботные, точно дети, счастливые возможностью улизнуть из-под присмотра взрослых.

– В самое первое утро после приезда я видел, как ты несешься на своем жеребце, прекрасная, недоступная язычница! Случайно поднялся на крышу и пал жертвой твоего колдовства.

– Я всегда буду помнить сегодняшнюю скачку, – призналась Саммер, жадно оглядывая великолепно сложенного мужчину, стоявшего перед ней. Рурк тотчас оказался рядом.

– Дорогая, пообещай, что не станешь кататься верхом в темноте и, конечно, больше не будешь выбегать из дома нагишом. Этот берег – настоящее гнездо пиратов и контрабандистов.

– Ерунда, опасность лишь горячит кровь, – улыбнулась Саммер, потянувшись к губам мужа. Рурк покрыл ее неистовыми поцелуями.

– Тот мастер, что вырезал фигуру женщины на носу моего корабля, наверное, скопировал ее с тебя!

Он понес Саммер к кровати, но едва отпустил, как она вскочила, прислонилась к кроватному столбику и, заложив руки за спину, приняла позу деревянной богини, красовавшейся на носу судна.

Рурка до глубины души потрясла ее безыскусная, естественная манера держаться с ним. Их любовные игры не омрачала даже тень смущения или застенчивости. Рурк обнял ее и, повалив на подушки, снова принялся целовать, а потом перекатился на спину, так что Саммер очутилась сверху.

– Давай любить друг друга, пока дух скачки еще не выветрился из нашей крови, – прошептал он.

Саммер не нуждалась в дальнейших просьбах. Притянув его голову к себе, она слилась с ним в поцелуе. Ноги ее сами собой раздвинулись, чтобы принять его. Он, казалось, пронзил ее в самое сердце своим раскаленным орудием страсти. Оба были возбуждены до такой степени, что никак не могли насытиться друг другом.

Рурк словно тонул в безбрежном океане и, ощутив теплую влагу ее естества, не сдержался. Они вместе достигли пика наслаждения. Саммер, дрожа, упала на мужа и громко зарыдала от счастья.

Рурк обнял ее и принялся укачивать, как ребенка.

– Моя крошка, моя сладкая, не плачь, жизнь и без того слишком короткая, не стоит ее омрачать.

Смахнув слезы со щек, Саммер одарила его ослепительной улыбкой.

– У леди Хелфорд столько дел сегодня утром! Если, конечно, ее выпустят из этой постели.

– Выпущу, но при условии, что позволишь мне смотреть, как ты моешься.

– Только смотреть? Или вместе примем ванну? – лукаво осведомилась она.

Рурк кивнул и отправился за большим чаном.

– Ру, я пошутила, – спохватилась Саммер.

– А я вполне серьезен, – заверил Рурк, – но если желаешь, можем и порезвиться.

Впервые за все это время Саммер покраснела.

Рурк велел горничным принести горячей воды и подкинул дров в камин. Хотя было еще очень рано, за окнами уже посветлело, и когда Самер поняла, что их наготу не скроют ни полумрак, ни тени, по спине пробежал озноб. Рурк так восхищался ее красотой, что Саммер почувствовала себя единственной женщиной на земле. Неужели так будет вечно?

С сомнением оглядев своего великана мужа, она покачала головой.

– Разве мы вдвоем поместимся сюда?

– Придется тебе сесть ко мне на колени.

Он с плотоядной ухмылкой поставил Саммер в воду, а сам устроился сзади и, притянув ее к себе, чмокнул в тугую попку:

– Никто ни разу не говорил, какие у тебя пышные булочки?

– Кто, спрашивается, мог их видеть? – поджала губы Саммер, побагровев еще сильнее. Сердце Рурка растаяло. Сжав хрупкие плечи жены, он приник губами к ее нежной шейке.

– Прости, милая, что так обращаюсь с тобой. Большинство дам было бы шокировано теми непристойными вещами, что я успел проделать со своей женой! Какой я счастливец, что ни в чем не знаю от тебя отказа!

Закрыв глаза, он зарылся лицом в ее волосы, пахнувшие морем. Господь действительно благословил его, если послал такое счастье. Она его вторая половина, родственная душа, та, которую он искал всю жизнь.

Саммер застенчиво вручила ему тряпочку и попросила намылить спину, но Рурк тихо прошептал, почти не отнимая губ от ее шеи:

– Я сам вымою тебя.

Его ладони приподняли упругие груди, пальцы принялись рисовать на покрытых пеной холмиках круги и замысловатые узоры. Потом, под тем предлогом, что ищет выскользнувшее мыло, он опустил руки в воду и стал ласкать ее промежность, пока Саммер, взвизгнув, не вырвалась. Оба резвились подобно дельфинам, не замечая, что вода плещется на пол и подтекает под ковер. Саммер настояла на том, чтобы оказать мужу такую же услугу, и когда он поднял руки, начала немилосердно его щекотать. И, внезапно став серьезной, поцеловала его подмышку – жест настолько интимный, что Рурк перестал смеяться. Они долго смотрели в глаза друг другу, прежде чем Рурк опомнился и покрыл нежными поцелуями каждую частичку ее тела.

Заверив мистера Берка, что ей не потребуется помощь, Саммер вернулась в Роузленд якобы для того, чтобы собрать вещи. Но вместо этого быстро переоделась в старое платье, накинула шаль и поехала верхом на пони в Фалмут. К счастью, на сей раз сержанта Освалда нигде не было видно. Поэтому она беспрепятственно пробралась к общей камере. Спайдер выглядел совсем не так уж плохо и вел себя по-прежнему жизнерадостно и задиристо.

– Какого черта ты здесь делаешь, Кэт? Я, кажется, запретил тебе появляться в тюрьме!

– Хотела своими глазами убедиться, что с тобой все в порядке.

– Еще бы, – подмигнул Спайдер, – здесь по крайней мере кормят! Не то что дома, где у меня по целым дням крошки во рту не было!

– Спайдер, вчера вечером мы с лордом Хелфордом обвенчались, – тихо сообщила Саммер. – Но я еще не улучила подходящей минуты, чтобы поговорить с ним о тебе и проклятой закладной.

Спайдер, казалось, принял как должное удачу сестры. Он, вероятно, искренне считал, что достойнее невесты Хелфорду не сыскать.

– Ради Бога, Кэт, придержи пока язык. Прежде чем выложить все начистоту, сделай так, чтобы он начал лизать тебе руки и вилять хвостом.

– Согласна, – кивнула девушка. – Рурк увозит меня в Стоув на несколько дней, но обещаю, он все узнает до заседания суда по вашему делу. Будь спокоен, Спайдер. Он чудесный человек. И сделает все, что я ни попрошу.

– Тем более, – ухмыльнулся Спайдер, – поезжай и ни о чем не тревожься.

Два часа спустя тележка, запряженная пони, остановилась у крыльца Хелфорд-Холла. Саммер тщательно сложила все привезенные из Лондона наряды в два маленьких сундучка и велела лакею отнести их в дорожную карету, стоявшую наготове.

Саммер выглядела весенним цветком в своей желтой амазонке, и глаза Рурка загорелись при виде жены:

– Ты восхитительна, дорогая. Так и хочется тебя съесть! Но как, во имя Бога, тебе удалось столь быстро переправить все вещи?

– Пустяки, – отмахнулась девушка, – просто я почти ничего с собой не взяла. У меня слишком мало подобающих случаю нарядов. Поистине стыдно предстать перед королем и придворными в таких обносках. Боюсь, дорогой, я тебя опозорю.

Рурк, смеясь, оглядел жену.

– И ты еще говоришь о лохмотьях? Если все твои платья такие же элегантные, как этот совершенно непрактичный костюм, остальные женщины рядом с тобой будут выглядеть настоящими пугалами! Однако завтра же я повезу тебя в Плимут, чтобы ты смогла выбрать в тамошних лавках все, что душе угодно, – великодушно пообещал Рурк.

– О, благодарю тебя, дорогой! Я уже готова, только сбегаю наверх за рубинами.

Войдя в спальню, Саммер с удивлением увидела собравшихся у кровати горничных во главе с самой экономкой. Заслышав ее шаги, они сразу замолчали, а две самые молоденькие опустили глаза и залились краской. И тут Саммер потрясенно поднесла к губам руку, сообразив, что они пришли сюда, желая убедиться, есть ли кровь на простынях и была ли невеста девственной. Вероятно, завтра об этом узнает вся округа.

В дверях неожиданно появился мистер Берк со стопкой свежего белья. Мгновенно поняв, что здесь нужно назойливым сплетницам, он ледяным тоном объявил:

– Сегодня я сам приберу хозяйские покои. Займитесь своими делами, леди.

Пристыженные, женщины немедленно удалились. Саммер взяла бархатные футляры и тихо сказала:

– Спасибо, мистер Берк. У меня даже не было времени как следует рассмотреть дом.

– По возвращении, миледи, я лично проведу вас по всем комнатам.

– Очень рада, что, возвратившись, я найду в вас опору и поддержку.

Они обменялись улыбками и расстались в полной уверенности, что стали настоящими друзьями и союзниками.

Почти все корнуолльские дороги крутые и ухабистые. Кроме того, они, как правило, узкие, каменистые и крайне опасные, особенно для экипажей, запряженных четверкой. Жизнь седоков зависела от выносливости лошадей и умения опытного кучера.

Если две кареты встречались на такой тропинке, одной приходилось медленно катиться назад до более широкого участка, где кони могли бы разъехаться. Иногда по одной стороне тянулись бесконечные обрывистые скалы; временами валуны и булыжники сменялись низким кустарником и россыпями полевых цветов.

Выглянув из окна экипажа, можно было увидеть извилистую линию побережья, изрезанную пещерами и маленькими заливчиками. Беспрестанно бьющиеся о рифы волны наполняли душу истинных корнуолльцев жаждой свободы и приключений. Рурк и Саммер молча любовались диким первозданным пейзажем.

– Подумать только, триста миль сплошных пещер и укромных уголков, – покачал головой Рурк. – Идеальное место для контрабандистов! Никто и никогда не помешает этим одержимым людям.

Саммер содрогнулась при мысли о неизбежном откровенном разговоре.

– Не стоит упоминать об этих ужасных вещах. Большинство людей считают, что жизнь контрабандиста заманчива и полна романтики. Но я знаю, что реальность куда более жестока. И неизменные спутники контрабандистов – страх, тоска и боль. Кстати, ты не платишь доносчикам? Для многих здешних жителей предательство и наушничество – единственный способ выжить.

– По-моему, ты не желала слышать о подобных вещах, – заметил он, уклоняясь от ответа.

– Клянусь, корнуолльцы – народ особенный. Порой мы впадаем в мрачное угрюмое настроение, и ничто не может нас развеселить, но порой словно сонм дьяволов вселяется в наши души, и тогда пусть хоть все идет прахом, мы поставим на своем! Мой главный недостаток – способность загораться страстью по любому поводу.

– А я думал, что только мне удалось пробудить твою страсть, – бросил Рурк, презрительно скривив губы. Саммер почти со страхом посмотрела на мужа, но, заметив шутливый блеск его глаз, рассмеялась:

– А твой самый большой недостаток, Ру?

Рурк, забыв о веселье, сосредоточенно нахмурил брови.

– Наверное, вспыльчивость. Но я стараюсь держать себя в руках. К несчастью… – Он поглядел вдаль, словно припоминая что-то неприятное, но тут же перевел взгляд на жену и грустно усмехнулся: – К несчастью, иногда мне это не удается, и тогда последствия бывают непредсказуемыми.

Уж не предостерегает ли он ее от попыток спорить и возражать?

– Рурк, ты родился в Хелфорде? – продолжала допытываться Саммер.

– Нет. На северном побережье, в местечке Хай-Тор. Дикая заброшенная голая пустыня, где вечно дуют свирепые ветры. Никого и ничего, кроме гомонящих чаек, клочьев белой пены на песке и нескольких узловатых скрюченных деревьев.

– Этим и объясняется твой тяжелый характер! – беспечно сообщила Саммер. – А вот я родилась в доме матери на полуострове Роузленд. В уединенной долине, надежно укрытой высокими холмами от бурь и непогод. Там царят тишина и покой, луга покрыты цветами, и раздается птичье пение.

– Именно поэтому ваше имение назвали Роузленд, а тебя – Саммер, – решил Рурк.

– Разумеется, – заверила она. Немыслимо, невозможно сказать правду о своем происхождении – уж лучше сладкая ложь! Ведь и она родилась на унылом северном побережье, в одиноком убогом домишке, где ее мать жила одна, покинутая игроком-мужем. По слухам, она едва выжила в ту лютую зиму и назвала ребенка Саммер, потому что очень страдала без солнца и тепла.

– Что же, леди Саммер Хелфорд, сегодня вы неотразимы. И если бы мне предложили любой райский уголок на земле, я все-таки предпочел бы остаться в этом проклятом экипаже, рядом с вами.

Он поднял ее с сиденья и, усадив к себе на колени, навил на палец блестящий черный локон. Она была так близко, что Рурк мог разглядеть тоненькие голубые жилки, пронизавшие веки, и золотистые искорки на концах мохнатых ресниц. Саммер обвела пальчиком едва заметную голубовато-черную щетину, остававшуюся на его щеках даже после тщательного бритья, и Рурк, вздрогнув, отдернул голову и с жадностью голодающего принялся осыпать поцелуями ее виски, глаза и губы. Она ощутила, как твердеет его плоть, и невольно вспомнила прошедшую ночь. Его ловкие пальцы уже успели расстегнуть жакет и добраться до мягких полушарий ее груди сквозь тонкую ткань кружевной сорочки.

Тихие стоны Саммер убедили Рурка, что ни один мужчина, кроме него, не играл с ней подобным образом. Его плоть грозила разорвать оковы кюлот,[20] и Рурк немного подвинулся, так, что напрягшаяся плоть уютно улеглась в ложбинку между упругими полушариями ее ягодиц. Каждый раз, когда его большой палец терся о ее сосок, Саммер извивалась и прижималась к нему еще крепче. И при этом ухитрялась стискивать ягодицами самый кончик восставшей плоти, сводя Рурка с ума.

Наконец он понял, что, если не хочет опозориться, надо как-то отвлечь ее внимание. Уложив Саммер на сиденья, он поднял ее юбки и провел ладонью по ноге, дойдя до восхитительно нежного местечка чуть выше подвязок. Коварно усмехнувшись, Рурк неспешно стянул подвязку вместе с чулком и взялся за другую ногу.

– Рурк, – прошипела Саммер, – не можешь же ты раздеть меня прямо здесь!

– Неужели, моя маленькая невинность? – усмехнулся он.

Саммер только охнула, когда Рурк стащил второй чулок и торжествующе помахал им. Его рука снова дерзко пробралась под юбки, отыскала ее бедра, погладила поросший черными волосами холмик, спустилась к самому средоточию женской страсти.

Он вновь прижал ее к себе и заглушил тихий стон поцелуем. Пламя, объявшее ее тело, бушевало лесным пожаром. И не было смысла отрицать, что сама она хочет, жаждет, желает того, что он с ней делает.

Но карета вдруг замедлила ход и куда-то свернула. Кажется, они приехали!

Охваченная паникой, Саммер нервно дернулась, но Рурк, не давая ей подняться, прошептал:

– Почти на месте.

Разгадав двойной смысл его слов, она покорно отдалась исступленному наслаждению.

К счастью, обсаженная платанами подъездная аллея действительно оказалась достаточно длинной, и у Саммер хватило времени, чтобы застегнуть лиф, опустить юбки и найти туфли. Вот только прийти в себя она не успела. Карета остановилась перед огромным особняком. Кучер распахнул дверцы и опустил ступеньки прежде, чем Рурк, лукаво улыбнувшись, спрятал в карман ее чулки и подвязки.