Планемо

12. Аттрактор и войд

— Джон, извини. Лучшее, что ты можешь сделать сейчас, — это в точности выполнять предписания корабельного врача. Я сам их никогда не нарушаю, тебе не советую даже пробовать. Твоя главная задача — восстановить силы.

Бен, когда хотел, умел быть непреклонным. Катлер под одеялом подтянул колени к животу и с тоской покосился на горку таблеток, оставленную на тумбочке у кровати. И это не считая тех антибиотиков, которые ему ввели внутривенно! Ну, сам виноват, теперь ничего не поделаешь. Зато пневмонии можно не опасаться.

Кровать была большой, матрас — «умным», так что Бен, сидевший у него в ногах, даже не прогибал эту махину своим весом. Врач разрешил им общение в каюте потому, что все показатели Катлера были в норме, иначе разговаривать пришлось бы через стекло изолятора.

Генеральская охрана маячила в коридоре на почтительном расстоянии от двери, демонстрируя полную незаинтересованность в том, что происходит внутри. А может, им и вправду было неинтересно.

— Как ты догадался, что меня пора спасать? — Катлер перевел взгляд на Бена. — Имею в виду, я ведь мог просто гулять и глазеть в окна.

— С отключенным падом? — в голосе Бена не было сарказма, только удивление таким странным предположением.

— Почему нет? Познакомился с девушкой и пригласил ее к себе, — пошутил Катлер, понимая вдруг, что даже не удосужился узнать, есть ли на «Эссене» девушки, или весь персонал сугубо мужской. — Сам знаешь, пад в такие минуты только помеха.

Бен досадливо поморщился.

— Если я хочу знать, где ты находишься, найти тебя на корабле должно быть делом одной секунды, — безапелляционно заявил он. — Но единственное, что мне смогли сказать, так это то, что последний раз твой пад был активен в районе складской палубы. Не настолько ты влюблен в логистику, чтобы отключать его на время рассматривания ангаров.

— Извини, — покраснел Катлер. — Хотел посмотреть настоящую жизнь корабля и дурака свалял.

Бен остановил поток его покаянных слов жестом, чтобы продолжить самому:

— Потом Брайан сказал, что ты собирался погулять по технической палубе в одиночестве. Меня это все насторожило, я запросил записи со складских регистраторов — на них ты спокойно прошел не куда-нибудь, а в зону трансформируемого хранения. По какой-то причине рядом не оказалось ни дроидов, чтобы тебя остановить, ни сотрудников, и даже предупредительный знак не сработал.

— Змейка — это была опасность? — догадался Катлер.

— Категорическое запрещение людям двигаться дальше без сопровождения сотрудника. Трансформируемые склады только для дроидов и отобранных инопланетных проб — грунта, жидкостей и прочего, там есть специальные экраны от излучений, а условия далеки от бытовых. Стало ясно, почему твой телефон прекратил подавать сигналы. Но меня и другое удивило — помимо змейки на табло должны были также гореть понятные любому новичку символы: череп с костями в желтом круге и восклицательный знак в красном треугольнике, а их не было. Это стало основанием объявить тревогу.

Катлер вспомнил, что табло показалось ему пустоватым, оно было значительно больше квадрата со змейкой. Надо же, ведь и в голову не пришло, что там должны быть еще символы.

— Наверное, какой-то сбой, — предположил он. — Я потом на складе тоже заметил странности, но серьезно над этим не задумался.

— На время поисков мы остановили все текущие операции и отключили энергоснабжение опасной зоны, чтобы никакая стена не размозжила тебе голову при новом перестроении. Откровенно говоря, были мнения, что это уже случилось, но я надеялся на лучшее.

Катлер прикусил язык. Причина исчезновения света стала понятна, а вот про разбитую голову он даже не подумал, хотя действительно, что может быть проще для искина — построить новую стену прямо через него? Бедный Бен, сколько неприятных минут ему пришлось пережить…

— Склады не отапливаются, поэтому мы первым делом сняли термограмму помещений и обнаружили в одной точке небольшое отклонение теплового контура, — продолжал Бен. — Оно говорило о присутствии человека, но вот жив он или излучение остаточное, понять было нельзя. Я приказал разобрать чертов лабиринт вручную, чтобы дать коридор машине, которая поедет следом и окажет тебе первую помощь, если в ней еще будет смысл. Остальное ты знаешь.

— Спасибо. — Катлер невольно потянулся за кружкой с горячим напитком, до того реально встали в памяти холодные стены. — Я верил, что ты меня не бросишь.

Бен как-то задумчиво посмотрел на него.

— Расскажи о сбое, который ты заметил. Запомнил какое-нибудь событие в качестве точки отсчета?

— Испорченный корабельный мессенджер, — без тени сомнения ответил Катлер. — Мне показалось, что пиктограмма совы в терминале выглядит… неправильно.

— Насколько неправильно? Цвет, форма? Если сравнить с оригиналом?

Бен протянул Катлеру свой пад, там сова была другой — более крупной, более объемной и выглядела гораздо художественнее того, что помнил Катлер.

— Совсем иначе, — признал он, возвращая пад назад. — Тот рисунок был грубее и примитивнее.

— Он не пропадал, не менялся на твоих глазах? Не имел цветного ореола по контуру?

— Менялся? — пришла очередь удивиться Катлеру. — Нет, я такого не заметил. Почему он должен был меняться?

— Ты что-нибудь спрашивал у программы?

— Только дорогу. Точнее, свои координаты и путь к цели.

— И она отправила тебя в самые дебри склада, где и заперла?

— Да. Ты ответишь на мой вопрос?

— Только если ты готов услышать ответ, который тебя расстроит.

— И?

— Дело в том, что на складских терминалах не установлено никаких мессенджеров. Там не ходят люди, которые пользуются этим. — Бен постучал по экрану пада. — Роботы там тоже не общаются, у них есть операторы, которые транслируют им задание и следят за его выполнением удаленно. Терминалы на складе считывают невидимые человеку маркеры и налагают свою разметку, это отдельная сеть, и других функций они не имеют.

— Хочешь сказать, кто-то установил там мессенджер нарочно? А потом стер?

— Ну, теоретически в мире нет ничего невозможного, — уклончиво ответил Бен. — Ты говорил кому-нибудь о том, что собираешься пойти на склад?

— Только Брайану.

— Когда ты ему об этом сказал?

— Когда закончил осмотр кабинета Ульрика. Кстати, кабинет оказался ни при чем, и депрессию у него вызвали совершенно другие вещи. Извини, что я опять об этом, просто к слову пришлось.

Бен коротко кивнул.

— Как Брайан отреагировал на твое желание прогуляться по технической палубе?

— Пытался меня отговорить.

— Но об опасности не сообщил? Не предупредил тебя о знаке, дальше которого нельзя заходить?

— Нет, но ведь я в тот момент и сам не знал, что пойду так далеко. Это получилось спонтанно, я задумался…

— Вернись к разговору с Брайаном, — остановил его Бен, и Катлер про себя подивился — как это ему удается одной интонацией отсечь все мысли о постороннем. — Ты сказал, что идешь осматривать палубу. Была с его стороны попытка предложить тебе сопровождение?

— Нет. Но перед этим я сам отказался от его общества, думал, он торопится вернуться к работе, зачем же я буду его задерживать.

— А он действительно торопился? — уточнил Бен.

— Мне так показалось. Но я могу и ошибаться.

— Он торопился уйти с самого начала или только после того, как услышал от тебя пожелание пройти на склад?

— С самого начала. То есть мне казалось, что его вообще нервирует это место, он же дружил с Ульриком, понятно, что ему хреново все это вспоминать. Бен, послушай, если ты веришь мне как полицейскому, Брайан тут ни при чем.

— Еще раз — ты сказал, что идешь на склад, и Брайан поторопился уйти?

Катлер про себя улыбнулся — зато если кто и научил Бена не терять нить допроса, то он сам.

— Ну, если смотреть на вещи так, то пожалуй что. Уходя, он уточнил, действительно ли я справлюсь один, и я сказал — да. Мне показалось, что он удивлен и не слишком доволен моим решением, а возражать не стал из вежливости. Для него твой авторитет очень высок, а я твой гость. К тому же я видел, что ему самому хочется посмотреть буровую, которая доставит образцы с Шелезии. Он и мне предлагал пойти с ним, но я отказался. Тогда только он ушел. Если тебя интересует, мог ли Брайан кому-то сообщить о моем пребывании на складе, то — нет, он этого не видел, я пошел туда не сразу. Вполне мог потоптаться на месте и отправиться совершенно в другую сторону. В конце концов, передумать насчет образцов с Шелезии, они мне тоже интересны.

— Настолько, что даже не захотел взглянуть на них? — хмыкнул Бен.

— Я в этом ничего не понимаю, но надеялся, что ты мне расскажешь о результатах человеческим языком. Все удалось?

— В целом да, — без выражения ответил Бен. — Если тебе хочется знать, что мы нашли под поверхностью планеты, то — ничего.

— В смысле? — изумился Катлер. — Опять помехи? Модули памяти не выжили?

— Нет, не в помехах дело, их в этот раз не было, и память в полном порядке. Для работы вообще были идеальные условия, но результаты не впечатляют. Шелезия — один большой кусок гранита с некоторыми модификациями пород.

— Никаких залежей металлов?

— Ни даже рудных жил. — Катлеру показалось, что Бен почему-то нисколько не расстроен этим фактом. — Правда, мы обследовали всего одно пятно, на новом месте картина может быть абсолютно другой.

— То есть будете еще пробовать?

— Само собой. Но тебя, Джон, здесь уже не будет, извини. Как только врач разрешит, я отправлю тебя домой. Это не обсуждается.

Катлер помолчал.

— Считаешь, кто-то из персонала имеет на меня зуб и приложил руку к этому симулятору?

— Скорее, эмулятору. Если знаешь разницу.

— Не очень.

— Симуляция только имитирует исходную программу, не выполняя ее функций, эмуляция моделирует исходную систему, включая ее назначение. А насчет персонала… Чтобы состыковать столько переменных: погасить знаки, отогнать роботов, отвлечь внимание сотрудников, запустить перестройку стен и загнать тебя в тупик — и заметь, все это в считанные минуты после того, как из Брайана выудят нужную информацию, — тут требуется намного больше, чем просто влезть в командные блоки корабля. Такое мог бы сделать дрифтер моего уровня, но на «Эссене» дрифтеров нет. Обычных людей потребовалась бы целая команда, но такая диверсионная ячейка на корабле невозможна, здесь следят за всеми. Так что приходится признавать наиболее вероятной версией сбой.

— А эмулятор?

— Эмулятор, скорее всего, был какой-то твоей разовой галлюцинацией. — Бен осторожно взглянул на него. — Например, от стресса, холода или иного сочетания факторов. Незнакомое место, пугающе безлюдная среда, и так далее.

Такой вариант не приходил Катлеру в голову, просто потому, что зрительные галлюцинации в его полицейском понимании прочно ассоциировались с воздействием какого-то вещества, но сейчас он осознал, что такое иногда действительно случается и с нормальными людьми. Как первый симптом заболевания, которое еще не развилось до диагностируемой стадии. Возраст у него для таких вещей подходящий.

Бен по его лицу понял, что тема слишком болезненна.

— Я могу быть, конечно, неправ, и скрытая ячейка вовсю работает под самым моим носом, но тогда тебе находиться здесь тем более опасно, — закончил он. — Твоя жизнь мне слишком дорога.

— А своя?

Бен не ответил.

Катлер машинально допил пунш, отставил стакан и подтянул подушку под спину. Отпуск все равно подходит к концу, обижаться нет смысла. Все когда-нибудь кончается.

— Знаешь, в двадцать первом веке на Старой Земле была популярна одна игра, — вдруг совершенно другим тоном сказал Бен, покручивая в пальцах оставленный врачом блистер с таблетками. — Так называемая рандонавтика, от французского слова randonnée, что означает длительный поход или большую прогулку. Она довольно проста: задаешь в километрах радиус от точки отсчета, которой становишься ты сам, формулируешь намерение, концентрируясь на том, что именно хочешь найти, и выбираешь один из типов похода — поиск так называемых аномалий или слепых пятен. Приложение при помощи генератора случайных чисел выдает координаты места, в которое нужно прийти, и там уже должно найтись что-то, связанное с высказанным тобой пожеланием. Как думаешь, что находили люди в указанных точках?

Катлер усмехнулся.

— На взгляд полицейского? Ничего. Разве что хорошее настроение от прогулки. Ну, или адреналин, если пункт назначения выпадал на кладбище или в криминальный район. Как вариант — могли найти неопознанный труп или наркодилерскую закладку.

Бен тоже улыбнулся.

— Не угадал. Они находили именно то, что загадывали. В той или иной форме. Например, если человек хотел найти чайку, то мог наткнуться на скульптуру этой птицы, на ее символическое изображение, иногда и на расклеванный труп. Все зависело от наблюдательности человека и его желания признать результат.

— Неожиданно. Чем это объясняется?

— Считалось, что в основе рандонавтики лежат квантовые процессы, — весело пояснил Бен. — В то время этим словом называли все, для чего у физики не было другого объяснения, глубоко в микромир она тогда еще не проникла. Предполагалось, что наше сознание так влияет на реальность, что меняет ее сообразно нашим же запросам, создает статистические отклонения в распределении квантовых случайных точек — аттракторы и войды, или, по-простому, скопления и пустоты. Истории о поиске были самые разные, от леденящих кровь до смешных и невинных, но они были. И имели удовлетворяющий игрока результат.

Катлер поерзал под своим греющим одеялом, которое стало слишком жарким. Или он просто вспотел от услышанного.

— Да ну, шарлатанство какое-то, — решительно заявил он. — Загадай слово «смерть» и выйди из дома, ты сто пятьдесят раз наткнешься на то, что будет связано со смертью: ритуальное агентство, памятник умершему герою, задавленная собака, да просто своей рукой комара на шее прихлопнешь. Но при чем тут квантовые процессы? Кое-какие вещи, для которых у людей есть хитровыдуманные названия, открыто и постоянно присутствуют в этом мире, это называется — жизнь.

— Да, — Бен усмехнулся. — Это жизнь. Знаешь, почему я об этом заговорил? Твоя история с эмулятором очень похожа на эту игру. Можешь припомнить, как ты сформулировал запрос системе?

— Да тут и вспоминать нечего, — хмыкнул Катлер. — Я спросил, как попасть к генералу Шепарду. Подумал, она меня направит к лифту в приемную или куда-то в этом роде, потому что как еще к тебе попадают? Не через иллюминатор же? Что я получил, ты видел. Если в терминах этой игры — попал в войд, а не в аттрактор. По-простому, пальцем в небо.

Ему казалось, что это звучит смешно, но Бен так не считал.

— Джон, я в тот момент находился палубой выше, там шла приемка бурового модуля. Склад перестраивался именно потому, что в один из его сегментов сверху засыпали добытое. Если проецировать точку моего местонахождения на палубу, где был ты, не исключаю, что они совпадут. Попозже сделаю расчеты на эту тему, пришлю тебе взглянуть, будет забавно, если окажусь прав. И ко мне ты все-таки попал, если быть совсем честным. Просто способ и время решения задачи тебя не удовлетворили. Но отрицать, что она была решена, — неверно.

— В этой задаче было слишком много неизвестных и переменных, чтобы она могла иметь решение в реальности, а не в моем сознании.

— Основа квантовой физики — так называемый двухщелевой эксперимент. — Бен прищурился в пространство перед собой. — Присутствие регистратора превращает волны в частицы, и любой наблюдатель создает свой субъективный мир, тогда как объективного мира попросту не существует. Не пугайся, это пока работает только в микромире, в макромире этот принцип проиллюстрировать нечем.

— Очень даже есть чем, — сварливо отозвался Катлер, с трудом вытянувший проходной школьный балл по физике до приемлемого. — Ты не замечал, что некоторые люди работают, только когда на них смотрит начальство, а стоит ему отвернуться — они тут же погружаются в безделье?

Бен засмеялся.

— Пожалуй. Понятие величины в этом лучшем из миров очень и очень относительно. Мы все можем быть частицами в огромном двухщелевом эксперименте какого-то разума.

— Я еще делал в эмуляторе запрос о своем местонахождении, — вспомнил Катлер. — И он позиционировал меня не просто на корабле, а во вселенной, которую изобразил движущейся воронкой, причем я находился в узком месте этой трубы, а расширялась она в обе стороны. Даже если такая теория существует, то лично я с ней не знаком. Каким боком тут было выражено мое намерение? Если рассуждать в терминах игры и не говорить о галлюцинации — что я нашел?

Бен пожал плечами.

— Возможно, ты не все о себе знаешь или, наоборот, знаешь об этом мире нечто такое, отчего твой разум в обычном состоянии предпочитает игнорировать это знание, чтобы сохранить в целостности картину мира.

— Может, я о себе чего-то и не знаю, — решительно ответил Катлер, — но зато знаю точно, что слишком долго находиться в космосе вредно для мозга. Не хочешь вернуться вместе со мной? Полицейское сопровождение я тебе гарантирую. И охрану.

Бен легко поднялся с кровати и вернул блистер на место.

— Ты настоящий друг, Джон, — сказал он, игнорируя вопрос. — Выздоравливай.