Планемо

3. Взгляд Геркулеса

Катлер заметил, что Бен синхронизировал свой настольный проектор с данными геолокации и теперь тоже постоянно наблюдал желтую планету, которая поворачивалась согласно времени суток то одним боком, то другим.

— Как только фон где-то изменится, это будет означать, что мы нашли точку безопасного спуска, — пояснил Бен в ответ на его взгляд. — Хочу узнать об этом первым.

Было раннее утро, они пили кофе в кабинете, где им на двоих накрыли тот же стол, за которым накануне сидели радиотехники. Чашки стояли на сверкающем подносе, Галеон заливал его желтым светом, так что из-за игры солнечных зайчиков время суток можно было принять за жаркий полдень. Катлер подумал, что нынешние люди не привязаны к одной звезде, как их предки, чувствуют себя комфортно при любом другом свете, лишь бы он был вообще. Хорошо это или плохо, он пока не определился. Одно мог сказать точно — ему нравилось сидеть вдвоем с Беном за чашкой кофе и рассматривать чужие звезды. Он больше не считал, что приехал зря.

Рабочий день на корабле начинался в девять. По словам Бена, это была поблажка, возможная лишь потому, что на «Эссене» не принимали журналистов и прочих медийных личностей. На Аяксе ему приходилось постоянно посещать публичные мероприятия, иногда и всю ночь не ложиться, так что «Эссен» в сравнении мог считаться отпуском. Бен и выглядел здесь более расслабленным, чем по холовидению, где всегда соответствовал образу руководителя государства. Порядки на корабле тоже были менее официальны, чем на Аяксе, личный секретарь Бена не носил ни формы, ни костюмов, и даже галстук к своей идеальной рубашке не надевал: посиди-ка четырнадцать часов при полном параде с удавкой на шее.

— Что за штука квантовый радар? — Катлер усиленно припоминал школьный курс. — Вместо радиоизлучения там используются кванты?

— Поток фотонов, — подтвердил Бен. — Изображение получается лучше и точнее, но главная особенность в том, что исказить ответный поток почти невозможно. Принцип работы основан на свойствах фотонов как квантовых частиц, сигнал такого радара помехоустойчив, единственный вариант воздействия на него — умышленный перехват специальной техникой и изменение его таким образом, чтобы спрятать информацию о цели.

— Здесь этого можно не опасаться?

— Процентов на девяносто.

— А оставшиеся десять?

Бен усмехнулся.

— Оставшиеся десять приходятся на непредвиденные ситуации. Хотя не такие уж они и непредвиденные. Перед началом экспансии я по дипломатическим каналам уведомил Новую Викторию о своих планах, указав направление и область движения. Обычный знак вежливости, чтобы не порождать напряженность, хотя зона разведки лежит в нашем тылу. Юридически она ничья, но, зная викторианцев, готов заложиться — они не упустят шанса сунуть нос в мои дела. Пока сектор не включен в наши границы, Виктория имеет такое же право находиться здесь, как и я. Не хотелось бы натаскать из огня каштанов для других, еще меньше хотелось бы столкнуться внизу с конкурентами.

— Почему ты считаешь, что планета может быть занята?

Бен сделал неопределенный жест чашкой, которую держал в руке.

— Дед, когда учился в викторианской военной академии, получал в качестве приложения к учебнику каталог перспективных звездных систем, Галеон значился одной из таких звезд. Пылевое облако, которое находилось на месте нынешней Шелезии, имело название «Shell», он это хорошо запомнил, потому что сдавал экзамен по космогации и заучивал объекты наизусть. А потом название исчезло из викторианских баз, осталось только номерное регистровое обозначение. Кто принял такое решение и почему — информации не нашли даже наши дрифтеры, возможно, это как-то связано с отделением Урсулы от Виктории, возможно — другое. Но то, что викторианцы какое-то время следили за сектором — однозначный факт. Они все здешнее пространство контролировали.

— Дед не спрашивал у преподавателей, в чем заключалась перспектива?

— Это было опасно: за единственным урсулийцем среди курсантов очень пристально следили. Любой неудачный вопрос мог послужить поводом для отчисления, а он хотел закончить учебу.

Катлер запоздало посочувствовал покойному Шепарду-старшему.

— Хотя бы теперь понятно, почему она Шелезия, — вслух заметил он. — «Shell» — ракушка, внутри вот оказалась даже жемчужина. Хотя, давая такое название планете официально, ты фактически объявил, что в курсе их старых карт. Возможно, кто-то действительно припомнит, почему их изменили, где-нибудь да проболтается.

— Или постарается молча выбить нас отсюда. — Бен прищурился на яркий отсвет на стене. — Не исключено, что пылевое облако служило маскировкой, и планета — какой-то викторианский секретный проект, прикрытый таким нехитрым образом в расчете на пустоту сектора, слово «Shell» обозначает еще и оболочку для чего-либо. Так что не удивляйся, если события вдруг начнут приобретать некоторую динамику, в случае столкновения с конкурентами обещаю эвакуировать тебя отсюда быстро и безопасно.

— А ты сам?

Бен сложил губы трубочкой, как делал, если не хотел врать, но и правду сказать не мог.

Катлер некоторое время переваривал информацию, сразу сделавшую прекрасное утро мрачным и угрожающим. Стал понятен и расчет фотонной пушки, и сама пушка, и даже отчасти загадочное появление планеты там, где ее не было, — маскировка сползла или что-то в этом роде.

Проектор на генеральском столе неожиданно пискнул тонкой переливчатой трелью. Бен отставил чашку и перепрыгнул к нему, Катлер подтянулся следом. На желтом рельефном шаре произошли изменения: точка в районе экватора окрасилась неоновым белым и подсвечивалась концентрическими кругами, как волшебный предмет в виртуальной игре. Шепард увеличил фрагмент поверхности планеты и зафиксировал его координаты в отдельном окне.

Вошел Брайан, немного растерялся от раннего присутствия генерала в кабинете, но тут же собрался для приветствия. Шепард не дал ему открыть рот, направив в сторону его консоли холопроекцию с цифрами.

— Экипажу — занять низкую опорную орбиту относительно указанных координат, — приказал он. — Урбонасу готовить модули к спуску, но спускать по моей команде. После подъема техники — ко мне с предварительными результатами. Группе радиолокации сосредоточиться на месте посадки, вести съемку во всех режимах в высоком разрешении, акустикам — слушать и записывать эфир.

— Так точно, сэр. — Брайан без лишних вопросов тут же переместился за стол и начал барабанить по консоли, передавая приказы адресатам.

— Мне уйти? — на всякий случай спросил Катлер.

— Оставайся, — предложил Бен. — Будешь потом рассказывать журналистам, что видел начало колонизации Шелезии. Да и вообще на удачу.

— Журналисты интересуются полицией только в случае трупов, так что в талисманы я не гожусь, — поморщился Катлер, имя которого пресса трепала по разным поводам не единожды. — Но раз ты приглашаешь…

Холопроектор начал разворачивать окна, в которых можно было наблюдать за тем, как исполняются приказы. Катлер попробовал следить за всеми сразу, но быстро сдался и сосредоточился на том, которое показалось ему самым интересным, — там отделяемые модули выходили на предстартовое положение относительно шлюзов.

Из оповещателя в углу кабинета раздался звон, загорелась табличка с надписью «маневровое предупреждение». Брайан тут же подскочил и унес поднос с чашками в подсобное помещение.

— Джон, как ты относишься к невесомости? — спросил Бен, что-то рассчитывая на своей рабочей консоли.

— Положительно, — пошутил Катлер, не очень понимая, к чему вопрос. — Избавиться от лишнего веса без диет и упражнений — что может быть лучше для современного человека.

— Иногда мечты сбываются.

Звон продолжал повторяться, а когда затих, Катлер понял, что уже не стоит, а парит над полом. Он схватился за край стола — чувство было непривычным и каким-то шоковым для организма, вынуждавшим мозг на хаотичные движения конечностями в поисках твердой опоры. От этого дергания его развернуло в воздухе горизонтально, и потребовалось усилие, чтобы вернуться в положение прямохождения. Тело было в такой панике, что он даже сделал несколько незаметных глубоких вдохов и выдохов.

— Это ненадолго, — успокоил его Бен, которого в кресле удержали фиксаторы, вышедшие из-за спинки при первом звуке сигнала. — Если хочешь, Брайан тебя пристегнет на диване, там есть крепления.

Брайан, который уже собрался защелкнуть на себе ремни рабочего кресла, поднял голову, но Катлер сделал знак, что беспокоиться не нужно — справится сам. Ему хотелось запомнить каждую секунду такого необычного состояния. Паника улеглась, и в невесомости он нашел даже плюсы, но оповещатель снова запищал, уже в другой тональности, — и волшебство пропало.

Было грустно опять ощутить себя тяжелым и неуклюжим.

— Извини, при смене орбиты тут пользуются импульсными схемами, бывает и несколько включений маршевого двигателя большой тяги подряд. — Бен оттолкнул ненужные фиксаторы за спинку кресла. — «Эссен» древний как мамонт, но мы привыкли, а тебе, наверное, смешно.

Катлеру смешно не было, но он помнил, что у Шепардов свое понимание забавного, непостижимое для простых смертных.

— На какой высоте мы будем от Шелезии на этой низкой орбите?

— Около двухсот километров.

— Так далеко от земли?

— Далеко? Да мы почти носом в нее уткнемся!

Вежливый Брайан тоже не смог сдержать улыбки — видимо, понятия Катлера и обитателей «Эссена» о дистанциях различались как-то очень уж сильно.

— На позиции, сэр, — тем временем громко отчитался голос в селекторе.

— Группа спуска готова, — эхом повторил за ним второй.

— Радиотехники готовы.

— Фотонный расчет готов.

— Акустики готовы.

— Поехали! — скомандовал Бен всем экранам одновременно исторической фразой первого космонавта.

Окно, за которым наблюдал Катлер, опустело — модули ушли в шлюз и больше на экране ничего не происходило. Пока они доберутся до поверхности, пока приземлятся, пока начнут работать и что-то передадут — пройдет не меньше получаса. Когда-то все это занимало несколько часов, если не суток, современным людям не на что жаловаться. От нечего делать он стал рассматривать Брайана, который на такие важные события даже головы не повернул, долбя по клавишам своей консоли.

Проекционный экран перед ним то и дело разворачивал новые вызовы, и пока Брайан отвечал одному, тут же открывалось три следующих диалога, их количество росло в геометрической прогрессии, пространство над столом заполнялось квадратиками, висящими каскадом, иногда они превращались в небоскреб светящихся окон с лицами и текстами, исчезая по мере регистрации ответа, как ряды в игре «тетрис». Как парнишка в них не путался, Катлер перестал понимать уже через минуту. Некоторые сообщения были аудиофайлами, звук от них поступал в наушник-вкладку, отвечал Брайан в микрофон, оборудованный «акустическим колоколом»: было видно, как губы двигаются, но слышимость оставалась нулевой.

Единственный раз, когда Брайан отвлекся, был из-за вспышки входящего сообщения в личном паде, и то он только перевел глаза на экран и тут же снова вернулся к работе. Катлер подивился такой сосредоточенности — девяносто девять человек из ста захотели бы посмотреть, что внутри сообщения. Но, может быть, контакт ему хорошо знаком и ничего интересного заведомо не скажет. Вроде мамы или тети, которым важно только как ты кушаешь и скоро ли дадут отпуск. По крайней мере тетка Катлера всегда интересовалась этими двумя пунктами, может, и у Брайана такая же.

Ни о чем другом он подумать не успел, потому что диалоговые окна проекции подернулись рябью, и тут же вся пирамидальная конструкция рухнула, превратившись в мешанину помех.

Брайан подергал настройки проектора, перезапустил систему, но аппаратура продолжала показывать «снег». Взял в руки пад, лежавший на краю стола, — экран хаотично замигал какими-то цветными переливами. Катлер вытащил свой и обнаружил в нем такую же картину. Вдобавок почему-то начала гудеть система оповещения в кабинете, но не тем мелодичным звуком, который они слышали при невесомости, а низким и угрожающим, как провода под напряжением. Холопроектор Шепарда, еще мгновение назад демонстрировавший Шелезию во всей четкости, сначала стал показывать только одну ее половину, потом только вторую, потом сделал прозрачными фрагменты поверхности в шахматном порядке, растянул шар в эллипс, в линию, свернул в какую-то невообразимую фигуру, а когда она окончательно растаяла, вошел в звуковой резонанс с гудящим динамиком над дверью.

— Что происходит? — спросил Катлер у Бена.

— Понятия не имею, — сквозь зубы отозвался тот.

В ту же секунду стало ясно, что рассчитывать на связь дальше бессмысленно: проекционные поля исчезли все разом и одновременно вся техника на генеральском столе погасла. Точно так же отключилась рабочая консоль Брайана, следом за ней — селектор и внутренние линии, вишенкой на торте погас свет. Темнота была бы полной, если бы лучи Галеона не отражались от полосатого бока Геркулеса, занявшего половину обзора за стеклом, — Катлер узнал его по коричневому пятну-циклону, заглянувшему в кабинет точно глаз гигантского чудища. Откуда он взялся? Ах да, смена орбитальной позиции.

А следом нагрянула невесомость.

На этот раз она не была милой и забавной, Катлер не успел ни за что ухватиться, и все его попытки дотянуться до стола ничем не увенчались, размахивание руками и ногами в воздухе не сдвинуло его ни на миллиметр. Атмосферности добавляло свечение Геркулеса, в его красновато-коричневых тонах кабинет выглядел зловеще.

— Джон, не шевелись! — велел Бен.

Катлер послушно застыл — судя по голосу, Шепард знал, что делать, стало спокойнее.

— Самое опасное при микрогравитации — улететь вверх от нечаянного толчка, — объяснил Бен, поднимая свои фиксаторы. — Когда сила тяжести вернется, ты свалишься оттуда и окажешься в гипсе.

После этих слов он каким-то фантастическим движением скользнул от кресла в сторону Катлера. Поскольку отойти с его пути было невозможно, общим импульсом их снесло к дивану, где Бен быстро пристегнул его к сиденью, перетянув ремнем поперек тела. Себя он удержал в сидячем положении, просто обмотав запястье вторым ремнем безопасности.

Через пару минут Геркулес начал сдавать позиции за обзорным стеклом Галеону, который теперь показался Катлеру милым и дружелюбным, хотя бы потому, что у него не было этого злого круглого ястребиного глаза. Лампы зажглись, сила тяжести восстановилась, но приборы не включились — вся техника молчала абсолютно мертво.

Бен отбросил ремень и поднялся.

— Брайан, узнайте в чем дело!

Секретарь, вместо того чтобы исполнительно отозваться, на этот раз почему-то остался сидеть в своем кресле. Глаза у него были открыты, но лицо казалось странно напряженным и даже отсутствующим. Катлер отстегнул свой замок и встал. Голова кружилась, он списал это на экстремальное знакомство с невесомостью — как-никак, новый опыт.

— Брайан?

Секретарь вздрогнул и очнулся.

— Да, сэр.

— Узнайте, почему у нас нет связи.

Брайан сделал шаг к двери и вдруг ухватился за стену рукой.

— Вам плохо?

— Нет, сэр, — несколько удивленно пробормотал тот. — Я в порядке. Голова немного кружится.

— У меня, кстати, тоже, — поддержал его Катлер. — Но Шепардам это, конечно, незнакомо.

— Почему? — возразил Бен. — Было же после «центрифуги».

— Сравнил варп со скакалкой! — фыркнул Катлер. — Если ты о том случае, который я помню, то мотало тебя там чуть не тридцать кругов, пока удалось остановить эту железяку и снять вас с подозреваемым.

— Вообще-то снимали только его, я спустился сам!

— Ну, это не так называется, но то, что сам, — точно.

Из кабинета Брайан выходил под громкий хохот.