Планета доктора Моро

БАРСУМ

Спрашивается, что забыл Четвёртый Ковенант на Марсе этой эпохи, если шогготов научился создавать сам, причём, как признала Змея, ничуть не уступающих изделиям Рас Таваса?

Дело в том, что некоторые вещи даже полностью стабилизированный шоггот воспроизвести не способен, хоть сколько его загружай Эссенцией. Например, многомерные молекулы тела малка. Или тончайшие аспекты молекулярной структуры и нейрофизики Восстановителя, на которые реагируют машины Предтеч.

Но примерно в тот же период на Барсуме существовало государство Лотар, жители которого развили одну очень и очень полезную способность. Сама по себе эта сила была не так уж марсианам будущего интересна, но вот её побочный эффект…

— Мне нужна эта сила! — сказал Ричард, когда М-Ганн объяснила, что к чему.

Он уже забыл, к чему в прошлый раз привели эти слова.

540 миллионов земных лет назад. Почти на полпути к их родному времени. Почему-то эта цифра пугала даже больше, чем круглый миллиард.

Издали Барсум и Земля не особо отличались от Марса и Земли той эпохи, которую они покинули три недели назад по собственному времени. События описали круг и вернулись к тому же состоянию. Снова ранняя индустриальная революция на Земле, снова пригодный для гуманоидной жизни, но засушливый и потихоньку умирающий Марс.

Из стазиса вышла только одна гробница — та, в которой находилось «Единство». Все остальные продолжали путешествие в будущее — для них этот эпизод займёт менее секунды. Как и в прошлый раз, для высадки на планету был отправлен один только «Найткин» — как и в прошлый раз, его огневой мощи должно было с избытком хватить для решения любых проблем, при возникновении таковых. Эта Солнечная система не знала даже простейших межпланетных перелётов.

Технологии марсиан этого века представляли собой ещё более забавную смесь архаики и продвинутой науки, чем во времена Лоу Кэнэл. В частности, что было крайне важно для текущей операции, все города-государства Барсума обладали продвинутой системой наблюдения за небом — во всех направлениях и диапазонах. Это необходимо, когда воздушные корабли более дёшевы и доступны, чем автомобили на Земле, а политическая обстановка описывается (чуть упрощённо, но по сути верно) как перманентная война всех со всеми. Земной Ближний Восток — тихое и спокойное место в сравнении с Барсумом.

Поэтому стандартная система невидимости «Найткина» тут не сработает — тёмное пятно на фоне неба будет с высокой вероятностью замечено, так же как и источник инфракрасного излучения.

— Всё дело в очень специфическом жизненном цикле нынешних форм жизни, — объясняла Дэйр-Ринг. — Они — помесь тероморфных рептилий с растениями, прошедшая длительный путь эволюции, в том числе и искусственно корректируемой. В норме у большинства разумных рождаемость ограничена тремя факторами — сроком жизни родителей, выносливостью самки и производственными ресурсами биосферы. Численность населения лимитирована возможностью ВОСпитать, или хотя бы ПРОпитать ребёнка. Здешняя биология обходит все три ограничения. Развитая медицина позволяет продлить жизнь до тысячи лет с сохранением молодости. Яйцекладущий тип размножения минимизирует нагрузку на материнский организм, так что по три ребёнка в год — абсолютно нормально, никаких стрессов от беременности. За тысячу лет одна женщина может иметь до трёх тысяч потомков! Но ключевая особенность даже не в этом. Яйца барсумцев — растительные организмы! Они растут в течение нескольких лет, поглощая минералы из окружающей среды и питаясь солнечным светом. При этом яйца более организованной жизненной формы — красных барсумцев — в течение периода созревания ещё и поглощают телепатические импульсы окружающих. Это способствует формированию мозга, и когда яйцо наконец лопается, из него выходит не только физически, но и психологически зрелая особь!

— Но взрослая форма к фотосинтезу уже не способна? — уточнил Ричард.

— Именно! — энергично кивнула белая. — Вернее как, у зелёных марсиан — я не твой народ имела в виду, здесь есть существа с таким же названием, но совершенно иным характером — рудиментарный фотосинтез остаётся, но он всё равно не способен обеспечить достаточное количество энергии для подвижного крупного организма. Таким образом, в социум постоянно идёт приток вполне боеспособных взрослых особей. Которых нужно либо прокормить — на что ресурсов постоянно не хватает…

— Либо убить в бою, — закончил Ричард.

— Да, либо убить, — ничуть не смутилась М-Ганн, на секунду проступившая из-под маски. — Поэтому, когда барсумский правитель начинает войну, он далеко не всегда стремится в ней победить, и почти никогда не старается минимизировать потери. Основное назначение местной войны — сократить количество лишних ртов, а победы и трофеи — маленькие приятные бонусы.

— Погоди. Тут неувязка. Если у них постоянный критический дефицит ресурсов, то подавляющее большинство населения должно состоять из рабочих и крестьян, чтобы собирать то, что имеется! Войны ведь не только людей уничтожают, они ещё и ресурсы расходуют. Не слишком экономный способ сброса населения — они ведь воюют не ядерными ракетами, но и далеко не мотыгами.

Девушка усмехнулась.

— Не мотыгами, да. Но мечами, которые сделаны из прочнейших нержавеющих сплавов и почти не подвержены износу, так что переходят от погибших воинов к новым в течение многих поколений. Огнестрельное оружие считается тут варварским — не потому, что убивает на расстоянии, а потому, что расходует патроны. Тут все вещи рассчитаны на многие тысячи лет службы и гораздо долговечнее людей — поэтому некоторые дожили даже до нашей эпохи. Воздушные корабли используются в основном для транспортировки воинов, а не как самостоятельное оружие — и захватываются в абордажных боях почти без повреждений. Одежды они не носят, дома и прочая инфраструктура, опять же, имеют колоссальный запас прочности. Поэтому многие марсиане этой эпохи в жизни не заменили ни одной вещи — что сняли с трупа предшественника, с тем и расстались после смерти. Пища и энергоаккумуляторы, почти единственные расходники, производятся на солнечных станциях, на гидро- и аэропонных фермах, для которых нужно минимальное число работников высокой квалификации.

— Гродду этот мир определённо понравится, — проворчал Ричард.

Так или иначе, краткий экскурс в историю был завершён, и теперь нужно было переходить к действиям. Ричарду очень не хотелось снова влипнуть в какое-нибудь приключение в новой эпохе. Ему их хватило с избытком раньше. Поэтому он разработал программу-минимум. Десантный челнок совершит посадку в Лотаре, воины Ковенанта схватят и утащат двух-трёх аборигенов и привезут их на борт «Найткина». Здесь Дэйр-Ринг просканирует их память, после чего они получат выбор — присоединиться к Ковенанту или вернуться домой, со стёртой памятью за последние дни.

Вопрос был лишь в том, как именно провести этот самый челнок туда и обратно, не всполошив весь Барсум. Конечно, ни один воздушный корабль не догонит планетолёта с импульсным двигателем, но правители местных государств вполне могут послать пару флотов посмотреть, что это инопланетянам понадобилось в пустыне, которая считалась безлюдной. Пришлось опять обратиться за советом к Дейзи-023.

Спартанка потребовала все исторические сводки насчёт Барсума, какие были у Дэйр-Ринг, и через пару минут телепатической загрузки выдала ответ:

— Вот здесь — у южного полюса, в районе долины Оц — в системе наблюдения за воздушным пространством и ближним космосом большая дыра. Нужно послать несколько зондов — прощупать радарное поле на всякий случай — но мне кажется, что сюда может без проблем сесть даже «Единство», при соблюдении некоторых предосторожностей, разумеется. Именно через эту дыру входят в воздушное пространство планеты так называемые чёрные пираты Барсума и через неё же уходят от наблюдения. Кстати, можно замаскировать трамод под их воздушный корабль — тогда и полёты в других областях не будут вызывать вопросов, чёрные пираты всегда наплевательски относились к чужой экстерриториальности.

— И их не сбивают при такой наглости? — удивился Ричард.

— Иногда сбивают, но системы перехвата в воздушном пространстве развиты здесь куда хуже, чем системы наблюдения за ним, — пожала плечами Дэйр-Ринг. — Мобильная ПВО есть только у зелёных кочевников, у всех прочих стационарные установки, которые прикрывают только непосредственные окрестности городов.

— Если незнакомый корабль залетит в контролируемое пространство, не приближаясь к городу, местные власти, полагаю, вышлют свои корабли-перехватчики, которые попытаются взять его на абордаж, — заметила Дейзи-023. — Но суда пиратов во всех мирах быстры, да и драться они должны неплохо, иначе не смогли бы пиратствовать. Так что от лёгких кораблей они отобьются, а от тяжёлых — оторвутся.

— Мы тоже сможем и отбиться, и оторваться, — заключил Ричард, — так что свистать всех наверх!

Они наблюдали за воздушным пространством южного полюса из космоса в течение примерно месяца. За это время вылетели и вернулись обратно два флота. Выяснилось, что чернокожие воители прилетают отнюдь не с Фобоса, как полагали наивные барсумцы, а взлетают откуда-то из котловины недалеко от полюса, и туда же садятся. У них была собственная система наблюдения за воздушным пространством, которую зонды распознали по радарному излучению. Она как раз перекрывала ту самую полярную дыру, куда не доставали радары и телескопы других марсианских цивилизаций.

— Разумеется, если они увидят в воздухе корабль, который им не принадлежит, но носит их опознавательные знаки, то попытаются выяснить, кто его угнал или вылетел без разрешения, — предупредила Дейзи-023. — Но преследовать его они смогут только сами. У них нет никаких контактов с иными государствами.

— Я проанализировал их ЛТХ, — ответил Ричард. — Даже в плотных слоях атмосферы нашему челноку нетрудно будет от них оторваться… но для этого понадобится развить скорость, невозможную для местных аппаратов, вплотную к звуковому барьеру. Если пойдём на предельной технически возможной скорости, они не смогут нас догнать, но и мы не сможем от них оторваться.

— Верно, — согласилась Спартанка. — Но мы сможем сбросить с хвоста их большие корабли, так что у нас на хвосте будут только самые скоростные лёгкие флаеры. А их сенсоры гораздо слабее. Как только мы выйдем за пределы зоны действия полярных стационарных радаров, мы сможем использовать системы РЭБ, так что их пилоты потеряют нас — и это не будет удивительно.

— Вот так и рождаются легенды об НЛО, — проворчал Ричард. — Что ж, приступим к изготовлению маскировочного обвеса для трамода.

Захватом «языка» на поверхности должны были заняться шестеро унггой из проекта «Венера». До места они долетят «в трюме флаера», то есть в пассажирском отсеке трамода. Вели его двое киг-яр, которые выступали консультантами по поводу пиратских повадок. А сверху на обшивке, то есть «на палубе воздушного корабля», разместился чернокожий Спартанец Джексон-007, способный в крайнем случае изобразить «пирата с Турии» при близких контактах третьего рода.

Первая часть задумки прошла, как по маслу. Укрытый тепло- и радиопоглощающим пустотным щитом трамод без проблем дополз до границы атмосферы, затем включил голографическое изображение флаера чёрных пиратов — и на предельно допустимой для местных машин скорости понёсся прочь, на север.

Вопреки опасениям, настоящие чёрные пираты даже не пытались его преследовать — хотя лучами радаров сопровождали до самой границы своей территории. Вероятно, сначала пересчитывали свои корабли в ангарах и в воздухе, стараясь убедиться, что это не техническая ошибка, а потом поняли, что уже не смогут поймать. Но установили расширенные воздушные патрули, на случай, если самозванец решит вернуться.

Они не учли того, чего не мог учесть никто — сверхспецифичных условий марсианской цивилизации.

Из перехваченных радиопередач агенты Ковенанта знали, что дальность боя огнестрельного оружия зелёных кочевников превышает три сотни километров. Вернее, слышали об этом. Но сразу отбросили как несусветную чушь. Как Спартанцы, так и эксперты Ковенанта по вооружениям дружно сказали — этого не может быть, потому что не может быть никогда. Даже если отбросить вопрос, в кого и зачем могло понадобиться стрелять с такого расстояния, если горизонт на Марсе гораздо ближе. Это чисто технически — невозможно. Даже в вакууме для этого требуется начальная скорость пули в сотни километров в секунду. Стоит ли говорить, что в атмосфере такое ружьё (даже если вам удастся добиться невероятной скорости вылета) убьёт только своего владельца? Ну, может ещё несколько окружающих, но никак не врага в паре сотен километров. Пуля просто испарится сразу после вылета из ствола.

Увы, о своей ошибке пришельцы узнали слишком поздно — и в буквальном смысле на своей шкуре.

Трамод шёл на высоте трёх километров. Здесь, как предполагалось, достать его могли лишь стационарные системы ПВО. Когда снизу и по бортам загремели взрывы, пилоты подпрыгнули от неожиданности. Приближающиеся «радиевые» пули были слишком малы, чтобы их могла засечь система автоматической обороны — вдобавок, они летели по баллистике, без всяких двигателей.

Джексону-007 повезло — выручила паранойя опытного бойца. Хотя он и не носил брони, нет ничего удивительного, что пират, дремлющий на палубе, решил закутаться в меха — в конце концов, летел он высоко, и там было довольно-таки прохладно. Вместо обычных для марсиан этой эпохи звериных шкур Спартанец использовал походные одеяла, которые не только отменно грели, но и обладали прочностью в несколько раз выше кевлара. Едва услышав грохот первого взрыва, Джексон нырнул под груду «мехов», словно черепаха, убирающая голову в панцирь. Осколки увязли в слоях сверхпрочной ткани, а попасть в него напрямую снизу было невозможно — угол стрельбы не позволял.

Пилоты рванули корабль вверх, пока Джексон дополз по палубе до люка и нырнул в «трюм», то есть внутрь настоящего корабля. Он оказался в безопасности, но взрывы продолжали стучать по обшивке, словно дождь. Пилот поднял машину выше — на пять, шесть и даже на десять километров — но их продолжали обстреливать! Трудно даже сказать, кто был шокирован больше — десантная команда Ковенанта, впервые ощутившая невероятную дальнобойность барсумского оружия, или зелёная орда внизу, которая уже выпустила достаточно пуль, чтобы сбить огромный воздушный линкор — а маленький кораблик, словно заколдованный, продолжал себе лететь, как ни в чём не бывало. Эти чёрные пираты — действительно демоны какие-то!

— Нам нужно либо уходить, либо сбрасывать маскировку и ставить нормальный щит, — хмуро сказал пилот. — Конечно, броню они нам пробьют ещё не скоро, но могут повредить сенсоры или загнать осколок в воздухозаборники…

— Ты забыл про третий вариант действий, — не согласился с ним штурман. — Мы можем нанести ответный удар.

— Не получится, — грустно качнул головой один из унггой. — Эти зелёные барсумцы — народ бесстрашных и безжалостных воинов, если верны сведения, которые мы получили на брифинге. Суровые, как сангхейли, и яростные, как джиралханай. Их не получится разогнать, просто убив нескольких для устрашения. Чтобы они отступили, придётся вырезать значительную часть орды, а права на вмешательство такого уровня нам не давали.

— Отключим двигатели, закроем воздухозаборники, уберём уязвимые наружные сенсоры и повиснем на антигравах, — предложил Спартанец. — Они не смогут стрелять вечно — патроны тоже стоят ресурсов. Как только они поймут, что не смогут нас поразить, то потеряют интерес.

— Но тогда они совершенно точно поймут, что мы не обычный корабль чёрных пиратов.

— Пусть понимают. Вряд ли они побегут об этом докладывать красным барсумцам. Одной легендой больше, одной меньше… Да они, скорее всего, уже поняли, что с нами что-то неладно. Чуть более долгое ожидание ситуации не ухудшит.

Полученную передышку десантники использовали, чтобы выяснить, каким образом по ним ухитряются попадать на такой высоте и скорости. А также определить численность и координаты орды внизу — можно ли от неё банально сбежать в менее населённые районы.

И если вторая задача сводилась к чисто технической — аэрофотосъёмке, то первая потребовала немалой находчивости. Специалист по связыванию при помощи Джексона растянул между корпусом и крылом дропшипа мягкую свободную сеть с липкими нитями — нечто вроде синтетической паутины. Несколько разрывных пуль застряли в ней, не взорвавшись, и экипаж смог втянуть их на борт и изучить — разумеется, с соблюдением всех предосторожностей.

А ведь специалисты Ковенанта как раз могли бы сообразить, в чём дело. У них ведь было вполне аналогичное оружие — игольные винтовки и пистолеты, стрелявшие «умными» кристаллами, которые наводились на тепло тела или мотора, а вонзившись в цель — взрывались.

Просто они не смогли додуматься использовать этот эффект ТАКИМ образом!

Начальная скорость пули была невелика — всего около 1200 метров в секунду, чего достигали и некоторые образцы земного оружия двадцатого века. Просто её выпускали не прямой наводкой, а по баллистике. Как снаряд из пушки — под углом от 30 до 45 градусов к горизонтали. При низком марсианском тяготении этого хватало, чтобы пуля (хотя её правильнее было в данном случае именовать снарядом — как по способу применения, так и по поражающему действию) взмыла в верхние слои атмосферы, описала гигантскую параболу и через пять-восемь минут поразила цель в столице враждебного государства. Разумеется, это была бы стрельба по принципу «на кого бог пошлёт», с ничтожной вероятностью поразить важный для противника объект или живую цель… если бы не способность притягиваться к источникам тепла. Вещество, служившее одновременно системой наведения и взрывчатым зарядом, которое марсиане называли «радиевым порохом», было если и не родным братом бламитовых кристаллов, любимых киг-яр, то двоюродным — точно.

Разумеется, существовали и средства защиты. Каждый город или караван снабжался «тепловыми ловушками» — лампами или в крайнем случае факелами, которые горели даже днём, и отвлекали такие «снаряды» от живых уязвимых человеческих тел. Но это было эффективно лишь в начале боя — первые же попадания гасили их, так что при достаточно массовом обстреле это давало людям время разве что на то, чтобы укрыться под бронёй. Но кочевников и это устраивало — загнанный в укрытия враг переставал стрелять в ответ и давал им возможность приблизиться на дистанцию стрельбы прямой наводкой или даже применения мечей. Танки или БТРы определённо произвели бы революцию в здешнем военном деле… но не потому, что до них никто до сих пор не додумался, а потому, что сложная техника не должна становиться мишенью — она может быть лишь трофеем, переходящим из рук в руки.

Да, зелёные этих принципов экономии в значительной степени не признавали (берегли мечи и ювелирные украшения, но без раздумий сбивали воздушные корабли, в которых не видели смысла) — но они и не умели делать действительно сложную технику. А значит, красным, которые с ними воевали, приходилось заботиться о соблюдении правил вдвойне — «за себя и за того парня».

— Может, просто подняться повыше, чтобы они нас потеряли? — предложил один из киг-яр. — Даже если пули самонаводятся, стрелкам всё равно надо видеть, во что стрелять. Если они банально не увидят цели…

— Размер трамода с обвесом — тридцать метров, — покачал головой унггой. — Зрение зелёных барсумцев различает объекты размером до одной угловой минуты. Чтобы стать для них невидимыми за счёт расстояния, нам придётся подняться на сто километров. Дело даже не в том, что мы попадём в лучи радаров соседних стран — дело в том, что выполнять задание на такой высоте невозможно.

— А что насчёт отрыва по горизонтали?

— Есть три больших зоны, свободные от патрулей: здесь, здесь и здесь, — киг-яр очертил когтем неправильной формы пятна на карте высохшего моря. — Если снизиться до пары сотен метров и проскочить в одну из них, сможем затеряться. Но проблема в том, что ни из одной из них нет выхода к Лотару, который является нашей целью. Он целиком окружён зонами ПВО зелёных — которые его формально осаждают, а по факту — охраняют, хоть и не имеют подобного намерения. Пробиться через них мы, конечно, можем, но стирать память после такого налёта придётся всему городу.

— Сейчас отрываемся, садимся в одной из «пустых зон» и маскируем корабль, — заключил Спартанец. — А там решим, что делать, возможно нарисуется возможность пробраться в город пешком.

— Пробраться-то несложно, — вздохнул унггой, — но вот как вернуться обратно с пленниками?

Одного усыплённого лотарца, предположим, Спартанец мог унести на себе. Его скорость передвижения от этого практически не снизится, особенно если надеть броню. Но нескольких…

— Придётся временно переквалифицироваться из разведчика в шпиона, — заключил Джексон-007.

Это совершенно разные военные профессии, и вовсе не в том смысле, что «разведчик — это наш, а шпион — это их». Задача разведчика состоит в том, чтобы его не увидели вообще. Задача шпиона — чтобы увидели, но не заподозрили в нём ничего необычного.

— Почему бы заскучавшему чёрному пирату не прогуляться до Лотара и не захватить там парочку пленников? Судя по радиопередачам, они это дело любят.

Прогулка в одиночку по марсианской пустыне, населённой свирепыми зелёными варварами — опасное приключение даже для лучшего из марсианских воинов. Конечно, Спартанец в «Мьёльнире» мог бы тут пройтись прогулочным шагом, едва ли потеряв хотя бы треть щитов. Но без одежды, когда потенциальные враги вооружены сверхдальнобойным оружием с разрывными пулями… это была довольно сложная задачка.

Впрочем, Спартанцы и создавались для решения сложных задач.

Для начала ему требовался «джентльменский набор» марсианского воина: фоат — местное ездовое животное, меч и карабин. Холодное оружие ему сделали ещё на борту «Найткина» — точную копию сабель, любимых чёрными пиратами. Но два других предстояло добыть самостоятельно. Впрочем, Спартанцам было не привыкать к самостоятельной добыче оружия и транспортных средств, как насмешливо, но и с долей уважения, заметил один из унггой.

Выслеживать кочевника в пустыне можно месяцами. Поэтому Джексон-007 предпочёл сделать так, чтобы они пришли к нему сами. Для этого существовал классический метод — ловля на живца. Он замаскировал восемь голодронов под осёдланных фоатов с хорошим снаряжением — и разослал в разные стороны. Не прошло и трёх часов, как одного из них обнаружили — и естественно, попытались присоединить к своему стаду.

Дрон «поскакал» обратно к месту укрытия Спартанца, двое зелёных всадников устремились за ним.

Когда преследователи ворвались в разрушенный город, навстречу им, не скрываясь, вышел огромный чёрный воин. Забавно, что он сам был раз так в тысячу старше этих древних руин (если считать годы, прошедшие со дня его рождения, конечно, а не биовозраст). Впрочем, огромен он был лишь по людским меркам. При своих 210 сантиметрах роста Спартанец всё ещё оставался карликом в сравнении со своими громадными противниками, которые достигали четырёх метров стоя, а верхом на фоатах — всех пяти.

Он не владел телепатией, но взгляд его яснее всяких слов говорил зелёным (тоже опытным воинам) — давайте, покажите, чего вы стоите. Они просто не могли не принять такой вызов. По марсианским обычаям вызванный на поединок может применять то оружие, которое есть у противника, или слабейшее, если того желает — но не имеет права использовать более мощное. У пирата не было пистолета, так что зелёные спешились, обнажая свои клинки. Интересно, что при этом нападать вдвоём на одного их кодекс чести ничуть не запрещал.

Конечно, это было нечестно… по отношению к марсианам. Спартанец сам был оружием, гораздо более страшным, чем любой карабин. Что и доказал сейчас, закончив битву раньше, чем кочевники вообще успели осознать происходящее. Хотя клинковый бой был для него побочной специализацией, и он бы предпочёл перестрелку — это не означало, что у противников появился хоть какой-то шанс. Слишком велика была разница в силе и скорости. Короткое вращательное движение кистью, сабля описывает в воздухе восьмёрку — и прямые мечи зелёных воинов со звоном разлетелись в стены, заодно сломав им правые нижние руки. Прежде, чем они успевают что-то предпринять — сабля отправляется обратно на перевязь, а «вертушка» ногой в прыжке вырубает обоих. Вернее, убивает, как оказалось позже. Джексон-007 сдерживал силу, он бил, как в спарринге, а не в смертельной схватке. Но кто же знал, что удар, вполне безопасный для среднего землянина, сломает обоим шеи? Он недооценил хрупкость костей марсиан этой эпохи — во времена Лоу Кэнэл аборигены были пусть и слабее, но заметно выносливее, чем нынешние.

«Царство паучков-сенокосцев… или палочников. Вроде и большие… но тонкие и хрупкие. Гродда сюда точно пускать нельзя…»

Что ж, по крайней мере, теперь у них есть «языки». Он вернулся под прикрытие старых разбитых стен и достал из рюкзака ловушку для душ. В ней горели два огня — будет, кого допросить о местных нравах. Вряд ли мёртвые варвары окажутся особо разговорчивыми, но у них в команде — лучший специалист Ковенанта по допросам. Местные жители — куда более надёжный источник информации, чем исторические изыскания Дэйр-Ринг, даже в сочетании с перехватами радиопередач и наблюдениями в телескопы.

Через несколько часов он оседлал фоата и уже гораздо увереннее поскакал в направлении Лотара.

То, что было по меркам зелёных великанов животным для верховой езды, для человека скорее представлялось аналогом боевого верблюда, если не слона — его спина находилась в трёх метрах над землёй. Драться со спины такого страшилища вряд ли получится — исключая перестрелку, конечно. Впрочем нет, в перестрелку тоже лучше не встревать — его завалят первым же выстрелом, очень уж удобная мишень.

А вот для перевозки пленников — лучше не придумаешь. На широкой спине этого монстра, как на диване, можно запросто разместить троих связанных людей, и ещё останется место, чтобы с комфортом устроиться самому.

Сложность, правда, возникла в том, как управлять им. У фоатов нет поводьев — они управляются телепатически. Вот только физиология всей современной марсианской жизни была такова, что все пришельцы извне становились тут «полусейфами». «Белый свет», которым они заражались вскоре после прибытия, превращал их мозги в превосходные антенны-приёмники. А вот для передатчиков им не хватало мощности — у них не было врождённых электрических органов, в отличие от барсумцев. Таким образом, пришельцы вскоре учились читать мысли местных, но не могли ничего им передать. Пловцы или Ма-Алек могли бы преодолеть этот барьер — у них были собственные электрические органы — но людям суждено было вечно оставаться тут «немыми».

Правда, Джексон-007 — не совсем человек, и даже не в том смысле, что он Спартанец. Он — Эссенция в теле шоггота, и если подвергнуть тело определённой обработке, то можно будет вырастить большой электрический орган, и положить его на… так, это уже не сюда. Проблема в том, что такая метаморфоза займёт не одну неделю, даже без учёта времени на дальнейшее обучение. А ехать на фоате требовалось прямо сейчас, задание ждать не будет.

То же самое возражение касалось и повторной дрессировки фоата, чтобы научить его выполнять голосовые команды или жесты.

Унггой решили проблему, смастерив небольшой передатчик биотоков, записав на него основные команды управления — «вперёд», «назад», «быстрее», «медленнее» и так далее. Встроили устройство в луку седла, управлялось оно передатчиком, подключенным к нервной системе Спартанца, и замаскированным под одно из золотых украшений. Правда, фоат под таким управлением стал похож на планетоход — вольтижировка на нём была явно невозможна. Но Джексон-007 и планировал его использовать только для транспортировки, а не для боя.

Путь до Лотара занял три дня. За это время фоат успел привыкнуть, что новый ездок несколько легче прежнего (масса Спартанца без брони составляла 140 килограммов, убитого зелёного — 175), но главное — что его не бьют и регулярно дают пить. Зверя такая жизнь устраивала, поэтому он уже не пытался растерзать или сбросить с себя Джексона-007, как в первые дни. А так то, что на Земле называют «родео», для зелёных людей Барсума — ежедневная рутина. Им приходится укрощать фоатов чуть ли не каждый раз, когда они на них садятся. Спартанец находил это недопустимой тратой времени.

В пути его почти никто не встретил. И не потому, что кочевникам сильно повезло, а потому, что передвигался «пират» после заката, когда прибор ночного видения давал ему безусловное преимущество в радиусе обнаружения. К счастью, зелёные кочевники, как и их звери, были теплокровными, и на фоне быстро остывающей пустыни прекрасно выделялись в инфракрасном спектре. Стоило им показаться на горизонте, как Джексон-007 немедленно менял курс.

На четвёртую ночь он наконец достиг стен Лотара. На стенах были дозорные — белокожие и рыжеволосые воины, высматривавшие приближение зелёной орды, которая атаковала город с пугающей регулярностью много тысяч лет подряд, большинству цивилизаций Галактики такое упорство показалось бы абсурдным — они бы или нашли способ взять крепость, или прекратили атаки, убедившись в её неприступности. Но зелёные марсиане, так же, как и красные, сражались не ради победы. Лотар был бездонной дырой, куда они стравливали излишнее пассионарное давление — и эту функцию он выполнял замечательно.

Мысль о существовании подобной совершенно неприступной крепости вызвала у Спартанца естественное инстинктивное беспокойство. Он пообещал себе не недооценивать противника, и не слишком гордиться своей принадлежностью к технически превосходящей цивилизации. К этой части задания следовало отнестись со всей серьёзностью — как если бы он по-прежнему работал на ККОН, а не развлекался и заодно отдавал долги за спасение своей души.

В отличие от зелёных воинов, Джексон-007 знал главный секрет силы Лотара — собственно, за этим секретом он и явился. Лотарцы были мощными, хотя и весьма узкоспециализированными псайкерами. В течение многих тысяч лет они развивали в себе способность к созданию иллюзий. Высоко детализированных иллюзий, охватывавших все органы чувств, сколько бы их ни было у реципиента.

Уже само по себе это было немалым достижением, хотя не уникальным во вселенной. Например, Дж-Онн мог бы создать аналогичный фантом в уме противника, но ему бы потребовалась для этого полная концентрация. Стоило Ма-Алек немного отвлечься, как образ начинал расплываться, хотя реципиента можно было заставить ВЕРИТЬ, что он остаётся чётким и детальным. Иллюзии Лотара были совсем иного свойства. Они поддерживали сами себя. Достаточно было только запустить образ — дальше можно было о нём забыть. Он существовал как независимый вычислительный процесс в Эмпирее, как вирус, перехватывая мозговые ресурсы всех, кто его видел, чтобы поддерживать себя. Более того, если он был иллюзией разумного существа, то вирус становился способен к самостоятельному поведению. С ним можно было побеседовать, как с живым человеком, и он прошёл бы любой тест Тюринга — поначалу основываясь на представлениях собеседника о нём, но постепенно обучаясь и становясь всё более независимым.

Примерно так же функционировали боги и духи в Великом Голосе. Но они были строго ограничены биопластиковой паутиной, незримо охватившей Ма-Алека-Андру. Самостоятельные процессы в Эмпирее были намного универсальнее… и потому намного опаснее.

— Ты описываешь мне ритуал сотворения демона, — заметил Алеф, когда Дэйр-Ринг впервые изложила ему сущность лотарской «магии». — Если такая программа накопит достаточно опыта, она может и не захотеть исчезать, когда в ней отпадёт надобность. Она станет вирусом в полном смысле — начнёт захватывать один мозг за другим, чтобы обеспечить себя энергетическими ресурсами. Хуже того, она может захотеть начать размножаться, запустив несколько параллельных и независимых процессов в разных мозгах. Тогда это приведёт к эпидемии — в течение короткого времени все мозги на планете окажутся подчинены одной задаче — поддерживать иллюзию, веря в неё, и придавать ей силы своей эмоциональной энергией.

— Верно, — согласилась девушка. — Это одна из причин, почему мой народ никогда не одобрял создания Великого Голоса. Да, он ограничен только народом Ма-Алек, но твоя версия Уравнения антижизни тоже была им ограничена — что не помешало тебе… сам помнишь. Однако лотарцы, хотя никогда не сталкивались с демонами, разработали своеобразную технику безопасности. Они ввели три запрета иллюзий: нельзя создавать образы того, что вызывает сильные чувства; нельзя создавать образы предметов или существ, которых не бывает в природе; нельзя создавать образы предметов или существ, с которыми создатель лично не был знаком. Они придают иллюзиям облик и поведение собственных предков, павших в боях — и благодаря этому в определённой степени знают, чего от них ждать. Это совсем не то, что вообразить какую-нибудь скотину с рогами и крыльями. Не столько демоны, сколько призраки. Если они и обретут определённую независимость от создателя, то всё равно будут вести себя, как древние лотарцы, а не как вирусы. Плюс есть ещё один предохранительный механизм, самим лотарцам неизвестный, но крайне полезный для нас.

— Какой же? — удивлённо приподнял бровь Алеф.

— Если призрак полностью отрывается от управления создателя, но при этом заякорен на множество мозгов других наблюдателей — он либо самоликвидируется, либо, при наличии достаточного запаса психической энергии и накопленного опыта, создаёт себе из окружающей материи физическое тело.

— Это физически невозможно! — решительно запротестовал тогда Ричард. — Ты себе вообще хоть представляешь, какая вычислительная мощность для этого нужна?! С помощью психосилы можно материализовать простые объекты — каплю воды, слиток золота… чуть сложнее, но в принципе реально — стальной меч… но человеческое тело — никогда! Триллионы клеток, в каждой из которых миллионы сложнейших молекул, десять в двадцать шестой степени атомов! Даже Кортана не смогла бы удержать такую структуру в оперативной памяти! И ты хочешь сказать, что какой-то ментальный паразит, оккупировавший десять-двадцать мозгов, может воспроизвести её за несколько секунд? Абсолютно нереально!

— Ну, записывать координаты каждого атома необязательно, — усмехнулась Дэйр-Ринг. — Очень многие клетки фактически идентичны…

Ричард кивнул, он это ранее обдумывал. Достаточно записать структуру одной такой клетки один раз, а потом просто делать к ней вызов для материализации следующей. Внутри клетки аналогичным образом можно делать вызов для каждой молекулы белка или ДНК.

— Но даже при наличии такого… архивирования всё равно понадобится громадная скорость вычислений и невероятный контроль материи.

— Верно, — кивнула девушка. — И Змея так и не смогла выяснить, где они этот вычислительный ресурс берут. Когда захватим лотарца, выясним заодно и это. Это и будет ключом к реальному воскрешению душ из ловушек. Включая Дж-Онна.

Предки лотарцев строили на совесть. Незаметно подобраться к стенам крепости было невозможно. Днём, во всяком случае. Вся территория вокруг города полностью просматривалась. Численность населения Лотара была невелика, но десяток часовых вполне справлялся с этой задачей. Им даже не требовалось особой бдительности — достаточно было создать десяток фантомных стражников и отправить их патрулировать территорию вокруг стены. Конечно, эти автономные процессы были не слишком умны, опираясь на крошечные участки мозга дозорного. Но стоило кому-нибудь извне их увидеть, как воины сразу проецировались в его сознание и становились гораздо более «реальными»…

«Нам бы так… — с завистью подумал Джексон-007. — Высаживаешься втроём на базу Ковенанта, щёлкаешь пальцами — и вот вас уже не три, а триста Спартанцев… Они перестрелку ведут, а ты себе сидишь, книжку читаешь, только иногда создавая новых вместо убитых… Впрочем, может быть я ещё и научусь так делать… Если закончу операцию удачно».

Эх, был бы здесь Алеф… С его-то эффектом «сейфа» никакие призрачные лучники не представляли бы никакой проблемы. Он бы их попросту не увидел. А с его телекинезом и способностью к полёту вся миссия не заняла бы и десяти минут — пришёл, увидел, захватил. Но вот именно сейчас ему почему-то втемяшилось в голову поиграть в параноика и погонять подчинённых, вместо того, чтобы самому соваться во все дыры, как он привык в прошлых эпохах.

У обычных крепостей всегда есть как минимум две уязвимых точки — путь подвоза провизии и доставки свежей воды. Но к Лотару это не относилось. Его жители научились, подобно Ма-Алек и Мыслителям, черпать энергию для жизни прямо из Эмпирея.

Идея ночного штурма напрашивалась сама собой. Высоту городской стены Спартанец оценил метров в тридцать. Слишком много для прыжка без вспомогательных средств — даже с усовершенствованными мускулами и слабым марсианским тяготением. Закинуть на стену крюк или «кошку» он бы смог без труда, но за что они там зацепятся? Далеко не так просто найти опору в хорошо отполированном камне без единой трещинки, как это показывают в кинобоевиках.

Можно вбивать клинья глубоко в камень, но это довольно шумный процесс, который несомненно привлечёт внимание защитников города.

С другой стороны… Десантник хитро улыбнулся.

Примерно шесть часов ушло на поиск необходимых минералов и заготовку смеси. Затем он подобрался к стене — и как следует размахнувшись, швырнул за неё мягкий ком массой около пяти кило. Почти классическое упражнение на толкание ядра. По ту сторону раздался влажный шлепок, не такой громкий, как удар твёрдого камня, но Спартанец на всякий случай затаился во рву, пока не убедился, что «покушение» прошло незамеченным.

Тогда он швырнул за стену ещё несколько таких же комьев — в разных местах крепости.

Теперь следовало подождать ещё несколько часов, чтобы цементные комья застыли. Хотя бы один после такого сильного удара должен был прихватиться к асфальту, или брусчатке, или что у них там, достаточно крепко. А в середину кома была влеплена верёвка, которая тянулась за ним на другую сторону стены. Она будет мостом не только в крепость, но и обратно — ему ведь ещё выбираться с пленниками.

Вскарабкаться по верёвке при низком марсианском тяготении и уровне подготовки Спартанца было сущим удовольствием. Даже при необходимости постоянно следить, не покажется ли в поле зрения призрачный патруль. Чёрная кожа в ночном мраке служила хорошей естественной маскировкой.

Спустя две минуты он уже был в городе. Лотар сильно напоминал Шандакор — как своим положением (последний оплот вымирающей древней культуры в пустыне, осаждаемый кровожадными варварами), так и тем, что был наполнен призраками. По его улицам ходили не только призрачные лучники, но и простые горожане, занятые своими делами — ночью их было меньше, чем днём, но всегда больше той тысячи, что населяла древний город на самом деле. Их создавали не только для развлечения, но и для отвлечения — если враг каким-то чудом всё же проникнет в город, то окажется в положении акулы посреди косяка сельди. У него разбегутся глаза и пока он будет кидаться на призраков — немногочисленные живые горожане успеют скрыться или организовать оборону.

Соответственно, возник вопрос, как не попасться в эту очевидную ловушку. К счастью, иллюзии не ощущали собственную иллюзорность, и не могли чувствовать, что их кто-то видит — для них это был бессознательный процесс. Если Джексон-007 пробегал у них за спиной, они его не замечали. Если они «видели» чужака, но при этом сами находились вне его поля зрения — то же самое. Но если нарушитель видел, что призрак смотрит на него (условно говоря, ситуация «встречи глаз», хотя именно пересекаться взглядами было и не обязательно) — иллюзорный солдат немедленно поднимал вполне реальную тревогу. К счастью, ему удалось выяснить эти правила методом проб и ошибок раньше, чем такие тревоги перестали считать ложными.

Систем дальней связи в городе не было, и вообще он выглядел достаточно примитивным в сравнении с нынешним уровнем развития красных барсумцев. Вместо материаловедения и энергетики местные в течение тысяч лет прокачивали исключительно свой разум. Прокачали хорошо, надо признать — но в отличие от Мыслителей, не смогли пропорционально развивать сразу всё.

Благодаря этому Спартанец смог без проблем выйти на связь с мини-станцией в седле фоата, а через неё — с трамодом. Сняв видеосигнал с прибора ночного видения, он попросил соратников сообщать, когда они увидят хоть одного живого человека. Унггой находились вне зоны действия внушения, так что их мозги не корректировали того, что видели на экране.

Первые реальные лотарцы обнаружились на стене — пять человек, расставленных в дозорных вышках. Самые лёгкие цели, но похищение любого из них подняло бы слишком много шума. Он начал по очереди заглядывать в окна — и не далее как через полчаса обнаружил первого спящего лотарца. Потом ещё двоих — каждый жил в отдельном, весьма роскошном доме.

Джексон-007 посмотрел на них. Внимательно посмотрел. Затем посмотрел ещё раз.

Затем вышел на связь с «Найткином» и сказал два слова:

— Меняем план.

Тарно, джеддак Лотара, чувствовал себя в полной безопасности. Уже много веков. Что могло угрожать ему здесь, в центре собственной неприступной цитадели? Зелёные орды до него не доберутся, стены крепки и надёжны, часовые бдительны. Подданные не осмелятся поднять на него руку, потому что разделены на две группы с тщательно промытыми мозгами. Материалисты, которые верят, что вещество отличается от иллюзии, понимают, что жизнь каждого оставшегося реального лотарца — бесценна, а правителя, который удерживает их от взаимной резни тонкой системой сдержек и противовесов, в особенности. Да, лотарцы не стареют, они биологически бессмертны, но у них нет женщин и детей — и потому их число может лишь сокращаться со временем, несмотря даже на совершенную оборону. Несчастные случаи никто не отменял.

Есть также идеалисты, которые верят, что между иллюзией и веществом нет никакой разницы, и при достаточном развитии навыка управлении разумом они смогут раз и навсегда вернуть в реальность свой народ. Эти без проблем воткнули бы спящему джеддаку нож в спину… если бы видели в этом хоть какой-то смысл. Эта фракция убеждена, что Тарно — очень хитрая иллюзия, коллективная галлюцинация — и потому убить его невозможно. Не то, чтобы у них не было повода так думать… А ещё есть вера в Комала, которая объединяет первых и вторых.

Тарно очень хорошо усвоил два главных инструмента правления. Первое — «Разделяй и властвуй», второй — «Религия — опиум для народа». Сам он не был ни материалистом, ни идеалистом. Он был практиком — верил в то, во что ему удобнее было верить в данный момент. Если некая вещь поддавалась изменению с помощью силы его разума, он считал её воображаемой, если же сопротивлялась — признавал её реальной и брался за молоток. Вопрос о том, каким является предмет или существо НА САМОМ ДЕЛЕ, джеддак полагал бессмысленным. Как нет смысла спрашивать, является свет волной или частицей.

Поэтому, когда из-за трона бесшумно вынырнул огромный чёрный воин, правитель оказался в глубоком шоке. То, что он видел, не могло быть иллюзией — потому что никто в его городе не осмелился бы вообразить такое, уж он-то своих подданных знал, как облупленных — каждого успел изучить за эти тысячи лет. Но не могло оно быть и реальным — потому что в реальности на всём Барсуме давно уже не существовало ничего, кроме Лотара и орд зелёных страшилищ, которые стёрли с лица планеты всякую цивилизацию и всех человекоподобных созданий.

Этого существа не могло быть ни в одном из двух миров — и всё же оно было! Когнитивный диссонанс был столь велик, что Тарно даже не сопротивлялся, когда чёрный гигант стремительно выбросил вперёд руку и сжал шею пленника, передавив на несколько секунд его сонные артерии и лишив сознания.

— Послушай, — устало сказал Ричард, — я конечно понимаю, что я не твоё официальное командование, и мои приказы можно интерпретировать весьма широко. Но всё-таки, не в службу а в дружбу, может объяснишь, какого чёрта тебе понадобилось воровать правителя вместо нескольких рядовых обывателей?

— Во-первых, в Лотаре нет рядовых обывателей, — покачал головой Джексон-007. — Их там осталось не более тысячи, они все знают друг друга в лицо, и исчезновение любого из них поднимет переполох. Во-вторых, нескольких я бы перетащить через стену не смог — охрану бы удвоили после пропажи первого. Поэтому я решил брать того, кто заведомо знает больше. А в-третьих… каждый из вас уже спас минимум одну цивилизацию. Я решил, что и мне пора присоединиться к клубу. Лотар вымирает. Нам нужен его правитель, чтобы решить, как с этим справиться.

— Джексон, так тебя разэтак! Мы не галактический благотворительный клуб!

— Разве? А по вашим действиям выглядит именно так.

— Твою мать, скажи прямо, чего ты хочешь?

— Хочу? Чего мы все хотим, скажите прямо. Чтобы нас воспринимали, как людей, а не просто как коллекцию душ в ловушках, которых иногда можно погонять на задания. Вы вернётесь в своё время и начнёте там счастливую самостоятельную жизнь. А мы отправимся на планету Охотников за душами и остаток вечности проведём у них на складе, потому что мы, видите ли, выдающиеся личности? Нет, мы не спорим — это, конечно, лучше, чем полная смерть, а мы и к ней были готовы. Мы Спартанцы, в конце концов. Но тогда уж и относитесь к нам соответственно — как просто к шарикам с памятью. Мы вам не покемоны! Нас нельзя достать из ловушки, использовать, а потом снова спрятать, когда мы перестаём быть нужны. Либо дайте нам нормальную человеческую жизнь, либо усыпите насовсем, либо мы будем делать то, что считаем нужно. У нас, в конце концов, бессрочный отпуск, а солдат на дембеле — это страшная сила.

— Слушай, парень, я кто по-твоему, рабовладелец душ? Я совершенно не против принять вас в Ковенант как отдельную расу. В конце концов, у Кортаны свои люди были, чем мы хуже — фанатики, которые считают, что ваше существование оскорбляет Предтеч, остались в прошлом. Но Охотник этого не поймёт. Он заявит, что мы расхищаем его коллекцию. А мне с этим парнем ссориться не с руки, он слишком полезен.

— Потому я и заговорил об этом именно сейчас. Если мы найдём способ полностью стать живыми, а не просто получить оболочку из протоплазмы…

— То у Охотника не останется на вас никаких прав, — охотно согласился Ричард. — Ему придётся просто ждать вашей следующей смерти.

— Спартанцы не умирают, — хищно усмехнулся шпион. — Ладно, рад, что мы поняли друг друга. Теперь у меня есть мотивация лучше, чем просто поразмяться.

— Лучше бы она была у тебя перед высадкой. Что ты будешь делать теперь с похищенным правителем?

— То же, что и собирался. Вербовать его. Нам нужен весь Лотар. А мы, в свою очередь, нужны им. Да, они вырожденцы и деграданты, но нам не привыкать работать с такими — по сравнению с теми же Ночными Пловцами или потомками Звёздного Народа — Лотар образец прогресса.

— Бро, не хочу тебя огорчать, но ты случайно не обратил внимания на одну деталь? Среди Спартанцев и так соотношение мужчин к женщинам — три к одному. Если присоединить к Ковенанту ещё тысячу мужчин без единой женщины… я понимаю, что это Спарта, но не Фивы же. Да, возможно со временем они научатся материализовать своих призраков и даже отменят запрет на создание проекций женщин, но явно не скоро…

— Да мне начхать. Я с ними не спать собираюсь. В конце концов, в этой вселенной, как оказалось, просто до хрена планет с человеческим населением. Тысячу сто девчонок таким классным парням как мы найти не проблема — я могу даже лично возглавить операцию по их поиску и… хм… вербовке.

— Нет, — раздалось за его спиной. — Операцию возглавлю я.

Рефлексы сработали мгновенно. Спартанец шарахнулся в сторону, одновременно выхватывая оружие и приседая.

За его спиной стоял похищенный лотарец. Путы с его рук куда-то исчезли, а унггой, которые должны были допрашивать пленника, осторожно выглядывали из соседнего отсека. Глаза у них были совершенно квадратные.

— Нет необходимости бояться, — рыжий поднял руки. — Как видите, я безоружен, и слишком хрупок, чтобы причинить вред такому могучему воину. А ты мне навредить не сможешь по другой причине, так что не трать радиевый порох.

— Как ты… как ты понял, на каком языке мы говорим?

Бывший пленник нагло усмехнулся.

— Я с каждым говорю на его языке.

— Ты ведь не Тарно, так?

— Верно. Я не Тарно. Я Нотар — один из его призрачных двойников, которых он подставляет вместо себя на трон. Именно благодаря нам он пережил шесть покушений, в пяти из которых его успешно убивали. На самом деле — убивали нас. Неудивительно, что и похитили тоже одного из нас. Мы делаем за него всю грязную работу, управляем городом — а он может проводить всё время со своей воображаемой девицей, надеясь, что когда-нибудь она станет настоящей.

— Но как… я же проверил тебя на материальность!

— Не сомневаюсь. Но видишь ли, Джексон — это ведь твоё имя? — пока Тарно и его прихвостни веками ищут секрет воплощения, мы, теневой совет, давно его нашли. Более того, мы нашли способ сделать воплощение обратимым. Сейчас — я иллюзия, потому что мне так удобнее — на случай, если ты вдруг слишком занервничаешь и решишь меня пристрелить. Я существую только у тебя в голове. Но когда ты меня похищал, я был не менее настоящим, чем сам Тарно.

Только исключительная крепкость нервов Спартанца позволила ему не проверить утверждение насчёт неуязвимости собеседника на практике.

— Чего ты хочешь?

— Того же, что ты только что перечислил в разговоре со своим владыкой. Иначе я бы не осмелился тебе открыться. Я хочу возродить Лотар, хочу чтобы у нас снова были женщины и дети. Если для этого нужно войти в какой-то Ковенант, я с радостью организую это вхождение. И наконец, как и ты, я хочу избавиться от того, кто дёргает меня за ниточки, выпуская в мир и убирая по своей прихоти. От Тарно.

— Разве ты уже не избавился от его власти, когда материализовался?

— Если бы, — вздохнул лотарец. — Конечно, когда я существую во плоти, его власть надо мной меньше, чем когда я иллюзорен. Тем не менее, в моём мозгу остаются лазейки для его мыслей. Пока я далеко, это ничего не значит, но если Тарно окажется на расстоянии прямой передачи мысленных команд, он снова сможет управлять мной.

— И много вас там таких?

— Постоянных образов, призываемых более одного раза — около двенадцати тысяч. Способных к более или менее самостоятельному поведению — примерно тысяча. Обретших полноценную личность — три сотни. Но только мне и ещё четверым известен секрет материализации.

— И как же эта штука работает?

— Не так быстро, друг мой. Когда я получу своё, вы получите своё. Эта тайна очень дорого стоит.

— Это понятно. Но меня интересует не столько источник этой силы, сколько её возможности. От них будут зависеть подробности плана спасения твоего народа, Нотар. Например, сможешь ли ты материализовать ту иллюзорную женщину Тарно, о которой ранее говорил? К какому количеству людей вообще возможно применить материализацию? И только к людям, или к любым иллюзорным объектам?

— Ограничения по числу мне неизвестны — мы никогда не практиковали её массово. Применить к другому — неважно, живому или неживому — этот метод невозможно. Только к самому себе. Поэтому он сработает лишь у тех, кто обрёл полное самосознание. Но наша помощь для этого необходима.

— Я полагаю, тут маскироваться больше смысла нет, — начала очередное совещание Дэйр-Ринг. — Если мы действительно собираемся весь Лотар принимать в Ковенант, какое нам дело, что о существовании этого затерянного города узнают другие государства Барсума? Опустим «Найткина» в атмосферу и вывезем население с помощью гравитационного лифта. Пока они соберут экспедиционные флоты, пока долетят сюда, прорвавшись через орды кочевников с этими супервинтовками… Нас уже давно и след простынет. Они найдут пустой город, как было с Шандакором.

— Для этой эвакуации, — заметил Ричард, — нам необходимо осуществить одну сущую мелочь — политическое убийство. Не то, чтобы это как-то смущало мою совесть, во-первых, её у меня нет, а во-вторых, Тарно, судя по описаниям, тот ещё ублюдок, но… Не слишком ли активно нас к нему толкают?

— Ну почему обязательно убийство? Усыпить и вывезти на пару недель раньше, чем остальное население…

— И содержать его на борту в постоянной спячке? Я плохо себе представляю, как можно удержать в плену существо, способное в любой момент создать из воздуха свою личную армию…

— Посадить на трамод, управляемый автопилотом и держать в отдалении от остального флота, общаясь по видеосвязи?

— Да, естественно. Но это сработает при условии, если всё пойдёт гладко. Я опасаюсь, что эвакуация целого города без должной маскировки может направить принцип самосогласованности против нас. Кто знает, какую роль Лотару ещё предстоит сыграть в истории Барсума?

— Что ты предлагаешь?

— Дождаться естественного вымирания, как мы сделали с Пловцами. Установить в Лотаре ловушки для душ, выждать пока не закроет глаза последний его житель, а потом у Нотара не будет выбора — если он хочет вернуть свой народ к жизни, то должен будет раскрыть нам секрет материализации.

— Их нельзя установить там незаметно, — вздохнул один из унггой. — Мы проверяли. Ловушка, включенная в режим сбора душ, втягивает в себя все лотарские проекции в радиусе действия, как пылесос. Они даже не успевают сформироваться.

В итоге было решено не рубить сплеча. Пока что следовало бескровно устранить Тарно, чтобы один из двойников смог занять его трон. Никто ничего не заметит. Под руководством совета призраков Лотар станет тайным союзником Ковенанта, но внешне в нём ничего не изменится. А там уже можно будет вместе подумать, как решить демографическую проблему без нарушения хода истории.

Политические убийства (ну, или похищения, что с технической точки зрения отличается мало) становятся гораздо проще, когда у тебя есть свой человек в городе. Даже четыре человека, близких к верхушке управления.

Отдавая приказы от имени Тарно, четверо двойников проложили для второго рейда Спартанца чуть ли не красную ковровую дорожку. Помогли пробраться в крепость, никого не потревожив, и указали, где находится настоящий Тарно. Сами они своего создателя убить не могли — рука не поднималась.

Спустя полчаса на троне уже восседал Арнот — ещё один из двойников джеддака. Разницы никто не заметил, даже другие призраки — копии в течение многих веков учились изображать оригинал.

Политический курс Лотара не развернулся сразу же на 180 градусов. Это было бы слишком подозрительно. Рядовые горожане сохраняли убеждённость, что кроме них и зелёных орд на Барсуме не осталось разумных существ. Но заговорщики потихоньку начали готовиться к тому, чтобы предоставить им доказательства обратного, организовав контакт с внешним миром. Не раньше, однако, чем население города возрастёт хотя бы до десяти тысяч — и не раньше, чем будет создан резервный Новый Лотар на территории Ковенанта.

Однако теперь Нотар уже не мог отпереться от раскрытия тайны — союзники сделали то, что он хотел, наступила его очередь.

Параллельно на борту летающей тюрьмы шёл допрос и изучение Тарно. Джеддак Лотара был настолько шокирован тем, что его похитили странные существа из космоса, что даже не сильно пытался запираться. Процесс призыва удалось проследить во всех подробностях… и то, что увидели исследователи Ковенанта и засекли их приборы, им очень сильно не понравилось.

Это очень специфическое возмущение многомерного пространства было Ричарду хорошо знакомо. Как и координаты его источника.

Да, оно заметно изменилось за сотни миллионов лет, но основная «тональность» осталась неизменна. «Мы станем единым!» — этот шёпот, доносящийся с Фобоса, он же Турия, он же Дендерон, Ричард бы узнал где угодно.

Да, лотарцы были довольно сильными псайкерами, но они не создавали образы своих предков. Они их призывали. Призывали с Безумной Луны.

О том же сообщил и Нотар. Чтобы стать материальным, призрак должен очень сильно пожелать этого, глядя, как проходит по ночному небу Турия. И если он достоин, то луна подарит ему тело.

«Ну прекрасно. Приехали. Стоило ради этого лететь через миллионы лет? Я этого блюда в первый раз накушался — второй порции не хочу».

Только теперь у него не было ни Кортаны с её Рыцарями, ни Мыслителей, способных построить новый мини-Ореол. А Обелиск, надо полагать, не терял времени даром — от мысли, каких высот мог достичь за эти годы пожиратель душ, начавший со знаниями Потопа, землянину стало нехорошо.

Более половины лиц, принимающих решения на борту «Найткина», высказались примерно в том же духе — «Ну его к Потопу, это не наш противник, обойдёмся без воскрешения, летим дальше, пока оно нас не заметило!»

А кстати, почему не заметило? Для Кровавой Луны Турия пока вела себя на диво тихо — не сводила с ума массово население, не пыталась сожрать всю активную и пассивную протоплазму… Вся её деятельность, помимо засылки призраков в Лотар и их эпизодического оживления, исчерпывалась созданием какой-то специфической пространственной аномалии вокруг спутника. Впрочем… она и в прошлый раз сидела тихо, набирая массу, пока Ричард по дурости не подарил ей «жёлтый свет». Но сейчас-то у неё есть всё, чтобы быстро и эффективно сожрать Эссенцию и отправиться дальше…

Или она считает, что барсумцы ещё недостаточно эволюционировали? Яблоко должно созреть, прежде чем его сорвут? Но тогда Луна должна как-то подталкивать развитие биологической и социальной эволюции в нужную ей сторону. А за последний миллион лет общество Барсума почти не изменилось.

— Рыцари-прометейцы у нас есть… в теории, — отметила Дэйр-Ринг. — Я послала запрос — все двенадцать стазисных капсул откликнулись. Кортана их по какой-то причине так и не активировала. А мы можем.

— Капсулы — да, можем. Но не самих Рыцарей. Они абсолютные однолюбы, а единственное существо, имевшее право отдавать им приказы, в Галактике больше не наблюдается. Будут стоять и молча пялиться на нас, а попытаемся их заставить… плохо будет, в общем.

— Но возможно, у них остался последний приказ — уничтожить Обелиск…

— Возможно. Тогда они пойдут его исполнять. Так, как сами считают нужным. Не считаясь с потерями и видя в нас только помехи. Без командира они не способны к сотрудничеству. Так что их активацию я отложу — как последний довод королей.

— Остаётся только два варианта. Либо прыгаем в будущее — прямо в свою эпоху, уже без всяких промежуточных остановок, либо…

— Либо что?

— Либо ищем гробницу Рианона, входим туда и спрашиваем у Змеи, есть ли у неё какие-то советы по поводу этой зверюги. Нам ведь не только Дж-Онна, нам и её народ в этой эпохе в плоть возвращать надо. Так что она — лицо заинтересованное.

— В гробницу нам нужно в любом случае, так что это, пожалуй, оптимальная стратегия.

Зная свою «удачу», Ричард был уверен, что гробница Рианона окажется где-нибудь посреди крупного города и придётся снова ломать голову над проникновением в неё. Но как ни странно, в этот раз всё оказалось не так сложно. Чёрный пузырь оказался всего лишь похоронен внутри крупного холма. Прибывший на место трамод, всё ещё замаскированный под корабль чёрных пиратов, обнаружил единственное препятствие в виде семейства больших белых обезьян Барсума. Бедным животным не повезло — они были слишком похожи на джиралханай, к которым были свои счёты как у Спартанцев, так и у унггой. Получив в своё распоряжение «чучело шефа» в количестве шести, отряд «Венера» изрядно оторвался на нём, сбрасывая напряжение.

Средний рост унггоя — полтора метра. Средний рост белой обезьяны — четыре метра. Как и зелёного кочевника, в принципе, но обезьяна гораздо плотнее сложена и шире в плечах, она не так сильно напоминает кузнечика. «Ворчуны», конечно, тоже весьма крепко сложены, но разница в размерах… казалось, единственный способ выжить для этих маленьких отважных воинов — немедленно применить плазменное оружие, желательно тяжёлое. Если добавить, что гравитация на родной планете унггой была хоть и выше марсианской, но ниже земной, а также то, что у этих маленьких метанодышащих созданий сложилась репутация трусов — даже этот шанс казался весьма призрачным.

Но эти шестеро были далеко не типичными унггой.

Маленький размер для них означал в первую очередь то, что по ним было сложно попасть. Во всяком случае, таким крупным тварям и в рукопашном бою. Прицельного комплекса Спартанцев бедным животным как-то не выдали. Они расшибали себе лапы о землю раз за разом, а бойцы «Венеры», подвижные, словно шарики ртути, проскальзывали у них под ногами, и тыкали электрошокерами в самые чувствительные места, пока марсианские чудовища не выдохлись и не признали капитуляцию — скуля, начали отползать прочь, а потом задали стрекача. Унггой вернулись в корабль с чувством глубокого морального удовлетворения, хотя и жалели, что это была всего лишь имитация — настоящего джиралханай они бы погоняли ещё охотнее.

— Как думаешь, — спросил один из них другого, — нам когда-нибудь дадут для тренировки настоящего демона?

— Я бы на вашем месте молил Предтеч, чтобы не дали, — хмыкнул Джексон-007. — Настоящий Спартанец — это вам не над зверушками издеваться. Но если не боитесь, после задания я готов устроить с вами тренировочный спарринг — со всей командой, только чур, фулл-контакт. Убивать не буду, но живого места на вас не оставлю.

— Ты не представляешь, какой подарок нам сделал, человек! — довольно оскалился командный психолог. — А сейчас работать, негр, солнце ещё высоко!

И выскользнул из отсека раньше, чем Спартанец осознал, что означает это старинное выражение, и какое оскорбление ему нанесли. Рёв возмущённого Джексона разнёсся на мили вокруг, и даже свирепые обитатели марсианской пустыни в ужасе бежали прочь, гадая, что за чудовище объявилось на их землях, страшнее любой белой обезьяны.

Они развернули мобильную землеройную установку. Глина под кораблём полетела в разные стороны комьями, и всего через двадцать минут показался на свет неуязвимый и неподвластный времени чёрный пузырь инопространства.

Теперь оставался сущий пустяк — решить, кто пойдёт в гробницу на переговоры. Определённо, это должен быть кто-то, кто её уже проходил. Дж-Онн этого сделать физически не мог. Оставались Охотник, Ричард и М-Ганн. Кем экспедиция была готова пожертвовать?

Никто не боялся, что Змея причинит путешественникам какой-то физический вред — но сама механика машины могла выкинуть их в любом тысячелетии.

— Пойду я, — сказала белая марсианка. — Вы сами понимаете, что это самое разумное. Ковенанту необходимы лидер и провидец, а без телепатки он как-нибудь вытянет. В крайнем случае, достанете из стазиса Гродда. К тому же в моём разуме Змея уже бывала, так что если она решит создать очередное воплощение для переговоров со внешним миром, я буду к этому привычна. Если что, встретимся в будущем.

— А если тебя выкинет не в будущее, а в прошлое? — нахмурился Ричард. — В одну из эпох, которые мы уже миновали? Я в крайнем случае смогу собрать ещё одну стазис-машину, Охотник — вернётся в будущее с помощью своего костюма. А что будешь делать ты?

— «Алеф», ты забыл, что у меня теперь есть твоя память? Твои самодельные установки стазиса с трудом протянут хоть один миллион лет. Да и у оборудования Охотника, хотя оно куда надёжнее, ресурс не бесконечный. В случае сброса в прошлое, единственный шанс для любого из нас вернуться — это снова войти в гробницу. А если она окажется закрыта в течение долгого времени — любой из нас одинаково будет обречён умереть в прошлом. Это риск, который нужно просто принять, если мы вообще хотим получить консультацию от Змеи.

— Если хотим… Вообще-то Змея могла бы и сама позаботиться о более надёжном способе связи с нами, чтобы не заставлять рисковать таким образом. Как-никак, это её личный интерес.

— Возможно, она позаботилась. У меня есть такое чувство, что она всё подготовила… вернее, у неё было, пока она была мной.

— Тогда давай подождём с месяц, прежде чем прыгать в пузырь. Возможно, появится какой-нибудь знак от неё.

— Хм… пожалуй. Мои чувства говорят, что это правильное решение. И что именно на него Уроборос и рассчитывала.

Их надежды оправдались — но как!

Спустя десять дней после установки наблюдения за гробницей, из неё вышло… некое существо. Иначе его охарактеризовать было сложно. Пять глаз, горящих сине-белым пламенем, широкая пасть, которая при открытии вспыхивала изнутри тем же светом, множество непонятного назначения пузырей на спине, толстая правая рука, которая оканчивалась трехпалой клешнёй со встроенной пушкой, и тонкая левая…

Даже малки, привыкшие принимать любые облики, были шокированы его видом — правда, не столько снаружи (внешность они и сами могли принять любую), сколько изнутри. Они видели, что гость из иного времени был наполовину машиной. Нет, не просто киборгом — у киборгов обычно можно ясно различить органические и механические части «конструкции». Здесь же плоть и металл, казалось, были смешаны в единую «кашу» — на уровне тканей, если не клеток. Импланты были сложными и гибкими, как живые органы — а плоть, в свою очередь, мутировала таким образом, чтобы дополнять механические конструкции. О некоторых частях тела вообще трудно было сказать, живые они или нет.

— Это в какую же эпоху такое могли создать? — ошеломлённо пробормотала Дэйр-Ринг.

Спартанец и команда «Венера» были с ней абсолютно согласны. Реакция у представителей разных рас была одинаковая — попрятавшись за трамод, они приготовились открыть огонь. Конечно, био-воины ККОН и Ковенанта и сами были изрядно модифицированы генетически и набиты имплантами… но такого изощрённого издевательства над живой плотью они не видели давненько… где-то со времён последней войны с Потопом, пожалуй.

— Вспомнил! — выдохнул Ричард. — Я вспомнил, где видел подобное! Это хаск, электронный мертвяк Жнецов! Только изготовленный не из человека, а из какого-то другого разумного вида… но как хаск мог попасть в гробницу, и почему его пропустили?

Мутант, между тем, вёл себя совсем не так, как его «братья» на Эрде Тайрин сотни мегалет назад. Он ни на кого не кидался, не рычал — просто стоял, подняв руки. Даже Джексон-007 не мог просто так открыть огонь первым, тем более что инстинкт подсказывал ему, что угрозы нет. Разум, правда, орал, что это полная чушь — такое создание безопасным быть не может.

Однако простой когнитивный диссонанс перешёл в чистый незамутнённый шок, когда пришелец заговорил. Причём голос доносился не из его рта, а из неопознанного устройства — конструкции из твёрдого света, охватившей его левую руку. И говорил он на чистом английском!

— Не стреляйте. Я пришёл с миром. Мне нужно срочно увидеть зелёного марсианина Ма-Алефа-Ака. У меня есть сообщение для него.

Его звали Граприс Драфдобар. По крайней мере, так ему сказали, и он принял это имя, потому что оно было не хуже любого другого. Возможно, ему солгали, возможно ошиблись при идентификации тела. Маловероятно, но был такой риск. Это не имело никакого значения. В любом случае, ностальгии по прошлому он не испытывал, так как не помнил его. А все имущественные и гражданские права Граприс утратил, потому что он был мёртв.

С юридической точки зрения, во всяком случае. Биологи так и не смогли определиться, являются ли хаски живыми или мёртвыми. Но у батарианцев был огромный опыт лишения юридических прав и отчуждения имущества кого угодно, даже полностью здоровых и вменяемых соплеменников. Что уж говорить о каких-то полудохлых полумашинах. После реконкисты системы Бахак «мертвяков», как они называли хасков, в их распоряжении оказалось довольно много. Оставшись без внешнего управления, эти агрессивные твари кидались без разбора на всё живое. Турианцы подвергли бы их эвтаназии и с почётом захоронили останки. Саларианцы — отправили бы «в поликлинику для опытов», и изучали, строча одну диссертацию за другой, пока те не перестали бы шевелиться. Азари — заперли бы в каком-нибудь санатории или монастыре и пытались вернуть несчастным жертвам разум.

Батарианцы же в первую очередь увидели в индоктринации превосходный подарок — двести пятьдесят тысяч бесплатных рабов! Причём каких рабов — неутомимых, не требующих еды и воздуха, по-машинному точных, сильных и быстрых!

Конечно, это были рабы Жнецов, а не Гегемонии. Но для любого батарианца это всего лишь временное неудобство. Были ваши — стали наши! Не умеют служить другому хозяину — научим. Не хотят — заставим. Технологии захвата живых пленников и дальнейшей вербовки себе на службу самых разных существ они за века отточили до кристального совершенства. Правда, здесь коса нашла на камень — очень уж непривычный был противник, далеко опережающий в технологиях. Из четверти миллиона жителей Бахака, подвергшихся индоктринации, «живьём» взять удалось всего двадцать тысяч — и то лишь благодаря рекомендациям криптонцев, которые решали эту задачу несколько раньше. Остальных Жнецы либо вывезли, отступая, либо дали им команду на самоуничтожение.

Граприс был как раз среди этих «счастливчиков».

Батарианцы быстро обнаружили, что стандартные методы дрессировки рабов к хаскам неприменимы. Они не испытывают страха и боли, не имеют амбиций, не стремятся к комфорту. Их, скорее, можно было бы подчинить методом перепрограммирования машинной части. Но для этого у Гегемонии недостаточно развиты информационные технологии… лет так на тысячи две. Возможно, кварианцы, лучшие программисты в Галактике, смогли бы распутать эту паутину кодов, хотя бы попробовать понять общие принципы… но кварианцев на территории Гегемонии не осталось примерно в то же самое время, когда появились хаски.

Однако методом проб и ошибок дрессировщики выявили одну… системную уязвимость, если можно так выразиться. Уязвимость, присущую именно батарианским хаскам — у других этого свойства не было. Созданные из батарианцев киберзомби могли пожирать трупы других разумных, присоединяя к себе их ткани посредством тех же наномашин, что создали и самих хасков, наращивая и усовершенствуя таким образом свои тела. Это не только позволяло им стать прочнее, сильнее, регенерировать повреждения с огромной скоростью (пока хватало еды). Гораздо важнее (для батарианских рабовладельцев) было то, что они могли стать и умнее тоже. Если кормить их мозговыми тканями, одновременно задавая специфические задачи, которые лучше решит нейросеть, чем цифровая программа, они могут заново отрастить почти полноценный мозг взамен утерянного при индоктринации. И этот мозг уже можно обучать обычными способами, на которых батарианские рабовладельцы собаку съели.

Грапрису понадобилось неполных два года, чтобы выйти на уровень новорожденного младенца, и ещё год — чтобы достичь уровня взрослого квалифицированного специалиста в ряде дисциплин. Он не восстановил прежнее сознание — то уже плавало в цифровых сетях Жнецов. Он был совершенно иным существом, новорожденным — но из какой-то странной сентиментальности ему дали имя, которым обладал старый владелец этого тела.

Каждый из хасков получил несколько специальностей — благо, учились они быстро, а универсальный раб ценился на рынке гораздо больше и приносил государству больше пользы. Правда, их применение было затруднено высшей степенью секретности — Гегемония ещё не была готова показать Совету Цитадели, что обзавелась таким полезным инструментом. Поэтому все «каннибалы», успешно прошедшие стадию приручения, постепенно перекочевали в руки спецслужб — кого-то им передали бесплатно, кого-то выкупили, а некоторых пришлось и конфисковать. Граприс попал в руки СЭР — службы экономической разведки. Под этим респектабельным названием скрывалась весьма зловонная (даже по батарианским меркам) контора, которая занималась поиском новых источников рабской силы для Гегемонии. Начиная от обанкротившихся планет и нелегальных колоний пространства Цитадели и заканчивая технически слаборазвитыми мирами, не вышедшими ещё в космос. Единственное, что можно сказать об этой организации хорошего — это то, что она сама никого не завоёвывала, а если и покупала или похищала рабов — то не более десятка, на пробу. Собственно освоением найденного ресурса занимались уже другие службы, СЭР всего лишь поставляла им информацию. Граприс получил квалификацию разведчика этой службы, но так никогда и не проникся полностью её ценностями. Он ничего не мог с собой поделать — ему решительно не нравилось, как вели себя «сослуживцы» на вновь открытых планетах — они могли бы дать фору Кортесу и Писарро вместе взятым, если бы знали эти имена. Увы, он не знал — это ему конкретно попались такие отмороженные «коллеги», или же в СЭР других и не брали. Впрочем, мнения движимого имущества по поводу выполняемой работы никто не спрашивал.

Но нашлась и на них управа — при попытке разведки жёлтого карлика в окрестностях Ретранслятора Арктур. Была обнаружена весьма перспективная с точки зрения освоения третья планета с раннеиндустриальным уровнем развития и населением, по приблизительным оценкам, от одного до трёх миллиардов. Но приблизиться к ней не удалось — оказалось, что на орбите дежурит криптонский крейсер. Связываться с криптонцами, хотя они в принципе и союзники, не хотелось никому. Поэтому, когда крейсер засёк их сход со сверхсвета и выслал пару зондов проверить, что они тут забыли, капитан принял решение отступить. Но уйти на сверхсвет без перезарядки ядра они не могли, поэтому решено было временно спрятаться на четвёртой, необитаемой.

Как они думали…

Стоило звездолёту СЭР приземлиться на поверхности Марса и начать развёртку маскировочной сети, как мощное телепатическое давление мгновенно парализовало экипаж. Не поддался ему только Граприс, будучи наполовину машиной. Немного ошеломлённый, хаск наблюдал, как его «коллеги» молча выходят из корабля, строятся в колонну и с пустыми глазами направляются куда-то за горизонт.

Как только последний из батарианцев скрылся из поля зрения, он пробрался в ангар, взял десантный стелс-катер и погнал его подальше от корабля. Он не собирался искать что-то конкретное — просто переждать время, пока те, кто захватили экипаж, будут обыскивать корабль.

Приземлившись примерно в сотне километров от места посадки корабля, хаск выбрался наружу, включил персональную маскировку и постарался затеряться в пустыне. Обратно он планировал вернуться пешком, так как катер, хоть и незаметен на приборах, очень уж приметен визуально.

Внезапно его приборы засекли довольно мощное поле эффекта массы. Любопытство пересилило осторожность — возможно, здесь так же случайно оказался какой-то другой корабль Цитадели, и на нём удастся смыться от аборигенов, которые промывают всем мозги? Или хотя бы найти терминал Экстранета и подать сигнал о помощи на криптонский крейсер? Расстояние между планетами не так велико. А что арестуют за незаконное «предпринимательство» на их территории (хотя криптонцы вроде не заявляли официально прав на эту систему) — для него лично невелика беда, какая разница, в чьей камере сидеть?

Увы, корабля там не было. Зато было странное изогнутое здание, немного похожее на увеличенный протеанский маяк. Всё ещё надеясь найти какое-нибудь устройство межпланетной связи, хаск полез внутрь.

И конечно, обнаружил чёрную сферу — пузырь со звёздами. Трогать его Граприс вообще-то не собирался. Прибор показывал, что внутри пузыря нулевого элемента нет, он весь в подвале — так что любопытство лучше отложить на другой раз.

Вот только здание не было необитаемым. Он впервые увидел аборигенов — странных трехногих существ, конечности которых гнулись под немыслимыми углами. Завязалась драка, марсиане без труда скрутили чужака телекинезом, но почему-то замерли, когда он применил гранату. Увы, ударная волна сбила с ног и его самого, и Граприс полетел прямо в пузырь…

— Я провёл в гробнице достаточно долгий субъективный период — увы, точно не могу определить, системный таймер отказал. Великая Змея рассказала мне о вашей экспедиции, а также о проблемах, с которыми вы столкнулись. В мою память загружен пакет данных для решения этой проблемы. Моей оплатой должна стать свобода от Батарианской Гегемонии, а также от преследования со стороны ваших сородичей.

— Последнее гарантировать не могу, — признался Ричард. — Я не управляю Великим Голосом… пока что.

— Но вы можете предоставить мне гражданство Четвёртого Ковенанта?

— А, это? Разумеется! И да, вы правы… полагаю, ни ваши, ни мои сородичи не смогут вас достать, если вы будете защищены нашими законами.

— Прекрасно. Мне больше ничего и не нужно. Сейчас я солью со своего омнитула в вашу сеть базу данных о моём времени — то, что мне известно о народах Совета Цитадели, Коллекционерах и Жнецах. Устно это рассказывать слишком долго. В свою очередь, хотелось бы в порядке ответной любезности получить сведения об истории Четвёртого Ковенанта — Змея загрузила мне сведения о вашем нынешнем положении, но было бы интересно узнать и прошлое. Если Ковенант уже четвёртый, значит были и три других? Как выглядело то прошлое, из которого вы путешествуете?

— Мы знакомы меньше суток, а эта информация является весьма ценной. Если войдёшь в команду, ты её получишь — но не так скоро.

— Хорошо, меня это устраивает. А теперь, собственно, о деле, ради которого меня сюда забросили…

Причина, почему Луна до сих пор никого не съела, оказалась в высшей степени банальной — а кого, собственно, кушать прикажете? Полное население Барсума не превышало трёхсот миллионов разумных. Да, всегда присутствовал избыток населения, но он всегда быстро и эффективно утилизировался. По меркам любой Кровавой Луны — это даже не закуска, это аперитив! Они привыкли завтракать целыми межзвёздными империями.

Конечно, Луне ничего не стоило в короткий (по её меркам) срок сделать барсумцев такой империей. Антигравитационные технологии уже есть, материаловедение тоже, атомная энергия освоена — до космоса рукой подать. Вся культура ориентирована на войну и экспансию, как и биология. Да, барсумцы — медлительные, слабые и хрупкие существа по меркам других планет. Далеко не кроганы, в этом плане. Но в галактических масштабах это не имело особого значения. Они плодились, как кролики, они всегда готовы были убивать и умирать — а на планеты с более высокой гравитацией высаживаться и не обязательно, их можно с орбиты разбомбить, если что. Стоило им всего лишь добраться до богатых ресурсами внешних и внутренних миров…

Но как раз добраться до этих миров им и не давали. Солнечную систему в этот период контролировала иная цивилизация, значительно более развитая — инсектоиды, называющие себя Жрецами-Королями. Они давно освоили межзвёздные перелёты, и даже дошли до основ астроинженерии. Их собственная планета была искусственно перемещена из другой звёздной системы около двух миллионов лет назад, и сейчас была «припаркована» на земной орбите в противоположной её точке, отчасти заслонённая Солнцем, а отчасти — маскировочными экранами Жрецов-Королей.

Барсумские астрономы иногда наблюдали её, так как марсианский год не совпадал с земным. Марс и планета-пришелец регулярно оказывались по одну сторону от Солнца. Но её считали необитаемой, так как те же искажающие экраны не давали разглядеть живых существ на её поверхности, даже невероятно мощным барсумским телескопам. А периодически она и вовсе пропадала из виду, так что многие астрономы Барсума полагали её несуществующей — оптическим фантомом, каким-то специфическим отражением Земли. Теория «фантомной планеты» подтверждалась и тем, что гравитация пришельца гасилась мощными генераторами Жрецов-Королей, так что не сказывалась на движении других планет. Они боялись нарушить баланс Солнечной системы.

Они вообще много чего боялись, эти богомолы-переростки. Их идеалом был баланс, равновесие, безопасность. И если бы барсумцы огненной лавиной хлынули на другие миры Солнечной, боевые звездолёты Жрецов-Королей очень быстро разобрались бы с ними. А потом инсектоиды начали бы выяснять, что именно подтолкнуло планету воинов к экспансии. И нашли бы.

В принципе, Кровавая Луна могла справиться и с ними, это уже далеко не тот начинающий Обелиск, с которым в своё время разобрались Ричард, Мыслители и Кортана. За миллионы лет Луны набрались опыта, поглотив множество разумных разных эпох. Но схватка двух цивилизаций, способных двигать планеты, превратила бы Солнечную в мёртвую выжженную пустыню с несколькими поясами астероидов. В плохом смысле мёртвую, не в том, который любили Луны. А если на шум ещё явятся Жнецы… нет, это было явно не то, чего Фобос хотел.

Поэтому он спокойно ждал. Установил на Барсуме специфическую религию, которая обеспечивала регулярные поставки Эссенции и свежей плоти — культ долины Дор на всей планете и культ Комала в Лотаре. В обоих случаях жертвы пожирались генетически модифицированными хищниками, желудки которых были битком набиты «жёлтым светом». Позже извлечённая бактериями Эссенция добывалась из экскрементов (умные хищники были приучены ходить в туалет в определённом месте) и складировалась в специальных сосудах.

Если же Эссенцию высасывали из тел жертв растительные люди (им тоже приносились жертвы в долине Дор), то Луна её не получала, зато ей доставалась совершенно неповреждённая некромасса, которая шла на увеличение тела Луны. За миллион лет Фобос смог получить во много раз больше добычи, чем если бы за один раз поглотил весь Марс.

— И как долго это равновесие ещё продержится? — уточнил Ричард.

— Где-то около пятидесяти марсианских лет. Плюс-минус двадцать. Потом всё полетит кувырком. Но за это время вы можете… мы можем успеть сделать всё, что задумано. Обелиску, как уверила меня Змея, нет особой разницы, кого воскрешать.

— Совсем нет? Разве он не тратит на создание тел некромассу? И неужели удержится от сохранения определённого контроля над воскрешёнными? Я бы и то не удержался, чтобы не встроить в них свои механизмы управления. А Кровавая Луна, насколько я понимаю, никак не образец альтруизма.

— Верно. Однако, войдя в гробницу, вы пропадёте из поля зрения Обелиска, и он не сможет этой системой воспользоваться. А в дальнейшем Уроборос известен способ избавиться от неё полностью.

— Ну как обычно… Единственный способ избавиться от власти одной супертвари — отдать себя во власть другой? Я уже начинаю уставать от этого…

— Кто бы говорил, — хмыкнул Граприс. — Вы, по крайней мере, всё ещё живое существо из плоти и крови. Вот станете мертвецом, машиной или демоном по щелчку пальцев одного из них — тогда у вас будет право жаловаться.

— Да мне-то что… я, как ты верно отметил, живой и надеюсь остаться живым. Меня Луна восстанавливать не будет. А вот судьба брата… нет, судьба брата меня тоже не беспокоит. Он уже был один раз марионеткой, ему не привыкать. Но… у нас тут пятьдесят тысяч Дхувиан, под сотню тысяч Людей неба и Пловцов, сотня Спартанцев… Я могу поверить, что Обелиск упустит одну-две воскрешённых души — он у нас богатый, не обеднеет от такой подачки. Но то, что он позволит себя эксплуатировать, как завод по массовому воскрешению, и ничего не предпримет… Мне что-то не верится.

— На самом деле всё проще. Воскрешение с абсолютной точностью необходимо только Дж-Онну и Спартанцам. Все остальные вполне обойдутся плотью шогготов.

— А мой народ вообще не будет возрождаться в этой эпохе, вместе со змеями! — решительно сказала Клонария. — Мы пойдём в эпоху Алефа!

— Так, а пара сотен воскрешённых для Обелиска — в пределах погрешности?

— В течение пятидесяти марсианских лет, то есть почти ста лет Цитадели? Да, этого он может и не заметить, пока находится в режиме ожидания.

Кого всё происходящее совершенно не устроило, так это Нотара. Для него новость о том, что придётся воплотиться раз и навсегда, отказавшись от дематериализации по собственному желанию, оказалась словно удар под дых. Это что же получается, его смогут убить? Вот так просто, ткнув мечом или выстрелив из карабина? Он будет вынужден испытывать жару в знойный полдень и мороз по ночам?

— И мой народ — и реальные, и призрачные — утратит способность призывать других призраков?! Да зелёные орды перебьют нас, как детёнышей сорака!

— Ну, не совсем утратит, — поправил Ричард. — Вы всё-таки сильные псайкеры. Вы по-прежнему сможете, как следует сосредоточив волю, заставить противника увидеть всё, что захотите. Но вот наделять эти фантомы способностью к самостоятельному поведению, существованию без внимания призывателя, вы и впрямь уже не сможете. Эту силу вам подарил Обелиск.

— Это убьёт Лотар. Мы слишком привыкли к жизни с призрачными слугами и телохранителями.

— Ну, это случится не так уж скоро. У вас будет время подготовиться.

— Через полсотни лет — нескоро?! Да для нас это меньше, чем мгновение! Лотару — миллион лет, а ведь мы помним его основание!

— Альтернатива — быть пожранными Обелиском, рано или поздно, — заметил Ричард.

— Я даже не уверен, что эта альтернатива хуже… Во имя моего первого предка, я уже жалею, что вы свалились с небес! Если бы вы не открыли эту ужасную тайну — на какой зыбкой основе покоится всё наше существование…

— Возможно, — после паузы сказал Ричард, — есть способ обрести независимость от Обелиска, не утрачивая вашей способности к дематериализации.

— Какой?! — чуть не подпрыгнул бывший заговорщик. — Мы на всё готовы ради этого!

— Это ещё нужно проверить вычислениями и экспериментами. Я пока так, только идею в общих чертах набросал, основываясь на одном опыте, который у нас был в прошлом. Но в теории… если прописать вашу личность, как фантома, в мозгу зелёного или белого марсианина, то используя навык астральной проекции… возможно, удастся воссоздать вам жизнеспособное тело из многомерных полимеров.

— Тогда давайте вычислять! И как можно быстрее! Ведь «прописываться» в чужих мозгах мы тоже можем, пока Турия на небе отбрасывает тени! Если она исчезнет, мы потеряем прописку, и если к тому времени не станем людьми — то навсегда останемся всего лишь воспоминаниями!

Следующий месяц прошёл за вычислениями и изучением новых разделов многомерной нейрофизики. И если с первым очень помогал Граприс, который оказался гениальным математиком, то со вторым — работать пришлось в основном вслепую, методом тыка, опираясь лишь на немногочисленные подсказки, оставленные Змеёй в памяти каннибала. Хаски оказались к этой сфере знаний абсолютно не способны — как и их создатели, Жнецы.

Последний раз проверив все расчёты, Ричард прикоснулся к ловушке, в очередной раз отправляя своё сознание в гости к Дж-Онну.

— В целом, сомнений практически нет — это сработает. У нас, во всяком случае — с нашей способностью перестраивать нервную систему по желанию. Со Спартанцами всё несколько сложнее. Для воплощения через Обелиск нужны специфические нейросети, которые есть только у лотарцев.

— Они же шогготы, — удивился Дж-Онн. — Да, не так быстро, как мы, но изменяются же. Разве нельзя им просто вылепить соответствующие отделы мозга?

— Можно — пока они в протоплазменной оболочке. Но в таком состоянии призыв тела не работает, поскольку Обелиск видит, что тело у них уже есть. А как только они выходят из временного тела и снова становятся чистой Эссенцией — все изменения сразу исчезают.

К счастью, Змея и это предвидела, и решение проблемы в памяти Граприса присутствовало. Вернее, только путь к решению, но лучше, чем ничего. Не только лотарцы умели воплощать свою проекцию. Аналогичные способности проявили в описываемый период как минимум двое землян — Джон Картер и Уллис Пакстон. Вполне возможно, что структура их мозга окажется ближе к Спартанцам. Во всяком случае, этот вариант следовало изучить.

— Понятно, а чем я могу тут помочь?

— Как я уже говорил, тебе воплотиться будет намного проще. Но я не уверен, что это стоит делать. Преследователь, контролируемый Обелиском… хотя Змея и уверяет, что всё пройдёт гладко, что Луна просто не заметит маленького одалживания её ресурсов, мне всё же немного тревожно.

— Ты предлагаешь мне навсегда остаться в ловушке?

Это был не риторический вопрос, как в устах Ричарда, например. Если бы Дж-Онн пришёл к выводу, что его воплощение действительно может представлять опасность для окружающих, он вполне мог пожертвовать собой ради общей безопасности.

— Нет, но есть более безопасный способ. Без привлечения миллионолетних пожирателей миров.

— Какой именно?

— Мы с тобой — близнецы. Моя ДНК ничем не отличается от твоей. Если твою Эссенцию залить в моё тело, то ты сможешь отпочковаться от меня, как Змея в своё время отделилась от Дэйр-Ринг. Разницы не будет заметно.

— Кроме того, что я тоже стану «сейфом».

— Да, — кивнул Ричард, невозмутимо ухмыляясь. — Станешь, братик.

На самом деле, конечно, нет. Пока малки не вернулись в своё время, они остаются псайкерами. А для Эмпирея «сейф» — это состояние психики, а не тела. Дж-Онн воспринимает сам себя как телепата, у него нет опыта многовековой изоляции — поэтому его пси-способности если и снизятся, то незначительно. Вот после перехода в будущее и возвращения к физиологии на базе Жидкого Космоса эта условность станет абсолютной… но Д-Кей, вероятно, сможет решить проблему обратного преобразования, раз уж нашла способ прямого. Тут уже малышу Джонни придётся либо испытать всё, что пришлось на долю брата, либо убеждать Ассамблею достать сестру из Зоны Сохранения… и объяснять Алефу очень много интересных вещей.

Обе половинки его личности, попаданец и реципиент, находили такое возмездие в высшей степени адекватным и удовлетворительным.