Планета доктора Моро

ТУРИЯ

В качестве входного портала было решено использовать бомбу Бакуды. Её проще было вывести на курс пересечения, не привлекая к себе внимания. Невидимый корабль Ковенанта разогнал её до ста двадцати километров в секунду и сбросив, отвернул в сторону.

Корабль-генератор использовался в качестве выходного портала. Тут Розе и её «маме» пришлось решать непростую задачу — где расположить в Солнечной лишнюю планету размером с Марс. Слишком далеко от Солнца — она замёрзнет. Слишком близко — может повлиять на движение прочих планет. Конечно, не мгновенно, как в плохом боевике, уйдут века и тысячелетия, прежде чем смещения орбит станут заметны — но в том-то и дело, что Ковенанту приходилось учитывать именно такой масштаб времени.

Тут Граприс очень своевременно поинтересовался — а как вообще в норме освещалась и обогревалась Турия? Из-за пространственной аномалии на неё падало столько солнечного света, сколько получает двадцатикилометровый астероид на орбите Марса. Для планеты земной группы — мягко говоря, недостаточно.

Как выяснилось по результатам многодневных наблюдений в совершенные марсианские телескопы, избыток тепла шёл не из космоса, а из ядра планеты. В него преобразовывалась часть пси-энергии Кровавой Луны. Не такая уж большая часть — много тепла и не нужно было, поскольку малая наружная поверхность — палка о двух концах. Да, планета медленно получает тепло, но столь же медленно и теряет его. Своего рода пространственный парниковый эффект.

Что касается освещения, то глаза обитателей Турии, хоть и во много раз более чувствительные, чем у землян, а у ряда видов с инфракрасным зрением, были лишь вспомогательным средством. На самом деле обитатели планеты видели друг друга с помощью той же псионики.

После убийства гигантского монстра все эти прелести, конечно, исчезнут. Более того, планета скорее всего обвалится сама в себя. Плотность органических тканей некромассы слишком мала, чтобы выдержать давление километров камня. Они начнут сжиматься, как только их перестанет поддерживать искусственная гравитация. Кора расколется, как яичная скорлупа.

Словом, эвакуировать в любом случае придётся всех. Так что решено было не мелочиться и закинуть планетоид сразу за Нептун, где он никому не помешает.

Барсумцы, которые в этот момент смотрели в небо, сильно удивились, когда в их небесах возник бело-голубой сияющий диск, прочертил их с необыкновенной быстротой (два угловых размера Солнца в секунду — это, субъективно, весьма солидный темп) и накрыв собой ближнюю луну, исчез вместе с ней.

Но ещё больше такое вторжение на охраняемую территорию поразило Дракона — которая была уверена, что надёжно обеспечила безопасность системы Марс-Фобос-Деймос. Её алгоритмы едва не зависли, пытаясь понять, что это было, как это предотвратить, и нет ли тут сознательной диверсии со стороны Дракона — в последнем случае ей нужно было немедленно самоуничтожиться. К счастью, вины не было обнаружено — она правда делала, что могла.

Кровавая Луна, с другой стороны, поняла всё мгновенно, ещё раньше, чем толком проснулась. Об Эмпирее она знала практически всё. Это была её родная стихия. Правда, это не значит, что прыжок не представлял для неё никакой опасности. Дельфин может утонуть в своей родной стихии — воде. Так и Луна могла погибнуть в пространстве скольжения, если пробудет там слишком долго.

Но короткий переход ничем ей не угрожал. Даже наоборот, дал дополнительные возможности, позволив управлять реальностью вокруг по собственному усмотрению. Турия воспользовалась этим, чтобы упаковать всё своё население и биосферу в отдельный пространственный карман, предварительно усыпив, разумеется. Потом ещё пригодятся. Когда она вынырнула обратно в Материум, то уже представляла собой классическую готовую к бою Кровавую Луну — мёртвая поверхность-панцирь и торчащие во все стороны щупальца тысячекилометровой длины. И размер её с каждой секундой становился всё больше — по мере того, как она сбрасывала ненужную за пределами системы пространственную ауру-аномалию.

Понятно, что на выходе её уже ждали. Около трёх тысяч дисколётов Жрецов-Королей с экипажами из селенитов, практически неуязвимыми для психического воздействия. Турия вынуждена была признать, что это весьма неудобный для неё противник. Малый радиус действия серебряных труб и гравидеструкторов был не так важен в ближнем бою. А вот огневая мощь и сверхвысокая маневренность «тарелочек» пришлись в этом же бою весьма кстати. Толстые щупальца, диаметром от километра и более, просто не могли по ним попасть. А более тонкие они разрубали одним залпом, едва те к ним приближались. То же самое получилось и с камнями, которые Турия в них швыряла — большие не попадали, меньшие не долетали.

С другой стороны, дисколёты тоже не могли причинить ей существенного вреда. Если бы все три тысячи объединили поля своих гравидеструкторов и прошли километрах так в тридцати над поверхностью Гора, то, вероятно, смогли бы разворотить наружную обшивку корабля-мира. Но, во-первых, о том, чтобы войти в атмосферу Турии, они и мечтать не могли. Минимальная безопасная дистанция маневрирования, как они быстро выяснили методом проб и ошибок, составляла четыре мегаметра. А во-вторых, настоящее планетарное тело — это совсем не то, что полый шарик сфероулья. Даже потеря стокилометрового куска коры не представляла бы для целостности Кровавой Луны никакой опасности.

Не требовалось быть мозгом размером с планету, чтобы понять — всё это манёвр отвлечения и не более того. Вот только от чего именно её пытаются отвлечь? Разум селенитов оставался абсолютно непроницаемым — и это с каждой минутой всё больше раздражало. Она даже готова была применить Уравнение антижизни, чтобы взломать этих упрямцев, хотя обычно Луны им не пользуются. Вот только его нечем было передать — селениты не принимали никаких сигналов извне, действуя по заранее согласованной программе.

Ну ладно. Если так упорно молчат живые — заговорят мёртвые.

По всей длине щупалец начали набухать «почки» нейтронных пушек. От нейтронного излучения поля эффекта массы не спасут. Длина волны щитов слишком велика, чтобы отдельные нуклоны в неё уложились. А режим полного внутреннего отражения им вообще безразличен — они же не электромагнитные кванты.

Конечно, обшивка дисколётов поглотит значительную часть луча. Но во-первых, при этом она сама станет радиоактивной, а во-вторых, и тех долей процента, что сквозь обшивку прорвутся, хватит, чтобы нежные тела селенитов умерли в течение получаса.

Но прежде, чем орудия были готовы, Турия и так узнала, что замыслили гнусные ковенанты. Более ста торпед вонзились в её каменную шкуру в разных местах. Нет, не взорвались. Просто воткнулись — да так и остались стоять, уйдя вглубь примерно на две трети длины своих корпусов.

Сразу же после этого рой «тарелочек» прянул в разные стороны на максимальном ускорении, оставляя Луну в одиночестве, как будто дело уже было сделано.

Такое поведение насторожило бы кого угодно. Турия немедленно просканировала ракеты всеми возможными способами. В боеголовках находился раствор некой питательной жидкости, в которой плавали сложные органические молекулы. Биооружие?

На всякий случай она тут же вырвала куски коры с ракетами и выкинула их подальше. А также послала несколько младших некроморфов их исследовать — на безопасном расстоянии, чтобы всё-таки понять, что это за штуки. О чём-то же эта глупая мелочь думала, когда применяла оружие, заведомо неспособное причинить какой-либо вред космическому чудовищу!

Несколько десятков дисколётов не успели отойти на безопасную дистанцию и всё-таки получили летальную дозу радиации. Их экипажи вскоре восстали некроморфами… и большинство тут же разложилось, потому что корабли продолжали ускоряться, выходя из зоны действия Турии. Только шесть штук удалось вовремя развернуть обратно, взяв ручное управление толпами мертвецов.

И тут её ждал большой облом. Селениты совершенно ничего не знали о сути порученного им задания. Только капитаны и пилоты были в курсе, что Турию надо отвлечь — но и им не сказали, для чего. Просто крутить виражи и рубить щупальца до такого-то момента, а потом уходить как можно быстрее. Ни слова о ракетах. Экипажи не знали и того — они просто выполняли приказы командиров. Проклятая специализация!

Некроморфы-разведчики тем временем вскрыли обшивку ракет и добрались до раствора внутри. От соприкосновения с ним мёртвая плоть тут же начала разлагаться. По составу вещество отчасти походило на раствор Предтеч, который они использовали для зачистки миров, убитых Ореолами, от мёртвой органики… Но это не было ответом!

Чтобы серьёзно уменьшить некромассу даже обычной Кровавой Луны за приемлемое время, понадобилась бы цистерна с раствором величиной с астероид. А Турия была далеко не обычной — большинство сородичей выглядело бы карликами в сравнении с ней.

Но дело даже не в этом! Они же не достали до её органических слоёв! Планетарной коре раствор Предтеч абсолютно безразличен! Если бы они хотели нанести урон таким способом — били бы по щупальцам, это хоть вынудило бы её отторгнуть поражённые инфекцией куски. Просто разлитая на поверхности мёртвой планеты, инфекция не достигла и этого.

А тут ещё по дальней связи пришло сообщение на языке Предтеч: «Ты уже мертва». Спасибо, капитан Очевидность. Она всегда была мертва, если кто не в курсе! У Безумной Луны возникло чёткое ощущение, что кто-то свёл этот народ с ума до неё. Ну не укладывалось их поведение в логические рамки!

— Репликационный цикл — двадцать минут. Общая масса успешно привившегося штамма — ориентировочно семь целых две десятых килограма, — как всегда бесстрастно рассуждал Каск. — Масса органической части Турии — пять на десять в двадцать второй степени килограммов. Для эффективного поражения необходима масса штамма десять в восемнадцатой степени килограммов. Таким образом, нам необходимо продержаться шестьдесят циклов репликации — то есть двадцать часов, чтобы масса инфекции стала критической. В то же время Луна ощутит заражение при концентрации агента один к миллиарду — то есть примерно за пять часов до набора критической массы. За пять часов существо такого размера и силы может предпринять… многое.

— Меня гораздо больше беспокоит, что она натворит в ПЕРВЫЕ пятнадцать часов, — проворчал Джаффа Шторм.

Кровавые Луны этого времени ещё не имели эпицентрических двигателей, то есть не могли развивать сверхсветовых скоростей в обычном пространстве. В самом крайнем случае они совершали переходы через пространство скольжения, но эта процедура отнимала море энергии. Чаще Луны путешествовали так же, как Жрецы-Короли — на досвете, никуда не спеша. Кого волнует лишний десяток тысяч лет, если их планы растянулись на десятки миллионов?

Но Турия прекрасно понимала, что гоняться таким образом за кораблями Ковенанта — совершенно бессмысленно. Пока она доползёт до внутренних планет, они десять раз успеют в другую систему перебраться.

Кровавая Луна начала готовиться к обратному прыжку — а тем временем зараза внутри неё делала своё дело. Это был уникальный совместный шедевр Костепилки, Каска и Сатурна (имеется в виду хурагок из подпроекта «Сатурн» «Карающих планет», а не одноимённое тело с кольцами). Никто даже не знал, как эту заразу толком обозвать. Не вирус — потому что она не содержала в себе молекул ДНК или РНК. Не бактерия — она не имела клеточной стенки или цитоплазмы. Просто комплекс из нескольких молекул белка, который, оказавшись в мёртвой органике, поглощал её и воспроизводил свои копии.

Когда Костепилка предложила эту идею, Каск испустил сильнейший запах возмущения. Любой школьник знает, что белки не размножаются. Множество вещей делать умеют, а вот размножаться — никак.

Дело в таком специфическом свойстве, как комплементарность. Каждому из четырёх оснований кода ДНК или РНК соответствует другое из этих оснований. Только с ним оно совместимо. Именно благодаря этому молекула ДНК или РНК может собрать из раствора свободно плавающих оснований свою «зеркальную» копию, а эта зеркальная копия, в свою очередь, воссоздаст тем же образом копию прямую.

А белки состоят из аминокислот, которые не комплементарны. То есть остаток аминокислоты лизин, например, никак не может вытащить из раствора аналогичный мономер и скомандовать «ставим его в полимерной цепочке вот сюда». Поэтому сборка белка осуществляется только с помощью других молекул. Сам себя он собрать не может.

Верно, ответила Костепилка, сам себя — не может. Но ему можно помочь. И спокойно продемонстрировала молекулярный комплекс, который разматывал белковый клубок в нить, скользил по этой нити, как рибосома по мРНК, и притягивая основания из раствора — собирал точно такой же белок.

Но эта находка, хоть и остроумная, сама по себе победу обеспечить не могла.

Гораздо важнее то, что готовая наномашина была, по сути, одной большой молекулой… Многомерной молекулой. Эта версия некрофага была создана на основе вытяжки из тел Дж-Онна и Дэйр-Ринг. Она существовала одновременно в трёхмерном пространстве и в Эмпирее.

Это дало ей свойства, которых даже самая продвинутая химия обеспечить не могла бы. Во-первых, раз и навсегда решило проблемы с биохимической энергией. На разложение мёртвой органики и строительство копий молекул её уходило немало. Во-вторых, обеспечило необычайный способ распространения инфекции. В определённой части своего жизненного цикла макромолекула уходила в Имматериум почти целиком.

Когда ракеты воткнулись в кору Турии, «материальные» молекулы, естественно, затормозились вместе с питательным раствором, но примерно десятая их часть, которая только что закончила цикл деления, была «нематериальна» — и продолжила по инерции полёт, пронизывая кору и всё, что под ней. Часть из них погибла, материализовавшись в невкусной каменной оболочке, часть пролетела планету насквозь и умчалась в космос. Но некоторые вернули себе материальность как раз вовремя, чтобы застрять в толще вкусной некромассы.

Они тут же заглотили окружавшую их органику, воссоздали несколько своих копий каждая… и снова стали неосязаемыми. Бушующий в Эмпирее шторм раскидал их во все стороны. Некоторые улетели на парсеки. Но большинство материализовалось опять-таки в некромассе… в чистых, ещё не заражённых участках.

Это было характерным проявлением садизма Костепилки и практичности Сатурна. Будь Эмпирей спокоен, и многомерный некрофаг бы утратил девяносто девять процентов своей эффективности. Он бы размножался гораздо медленнее, так как ему было бы неоткуда черпать энергию — нейросети у отдельных молекул, разумеется, нет. А размножившись в одном месте — застревал бы там от бескормицы, расширяя поражённую зону по миллиметру в час. У Кровавой Луны было бы предостаточно времени, чтобы изолировать их и отторгнуть.

Но Луна не могла полностью прекратить шторм, просто захотев этого. Это больше, чем могучий защитный механизм и оружие — это, в каком-то смысле, то чем была она сама. Уснув, она могла сильно ослабить возмущение — но не свести его к нулю. Да, скорость распространения инфекции бы снизилась… но в этом случае у неё было бы гораздо больше времени, чтобы сделать своё чёрное дело.

Над Кровавой Луной собирались кровавые тучи.

Перенос планеты через пространство скольжения — непростая операция, требующая моря энергии (прыжок через портал Ковенанта — не в счёт, так как необходимую энергию уже затратила в прошлом Турия, «упаковывая» себя в пространственную аномалию). К несчастью для Ковенанта, она могла и повторить — причём без всякой упаковки. Ей требовалось около часа, чтобы накопить достаточно силы на портал к облаку Оорта.

Прыгать она собиралась прямо к гробницам времени — Дж-Онн и Гродд ощутили телепатические импульсы, которые их нащупали. Величайшая тайна Ковенанта для Луны тайной вовсе не была. Ей хватит силы, чтобы разломать эти почти несокрушимые сооружения, как стеклянные игрушки.

Возможно, даже это её не спасёт. Никто из ковенантов, спящих в стазисе, не знал о некрофаге. Но это была такая цель, которую бодрствующая часть не сможет не защищать. Любой ценой. А уж из тех, кто слетится к месту боя, Турия легко вытащит правильные ответы.

Роза тем временем штурмовала цифровые твердыни своего «отца». Проснись, кричала она, прийди в себя! Ты марионетка космического чудовища, тебя используют! Твои благие намерения всего лишь готовят ему еду!

Дракон, разумеется, в это верить отказывалась. Как и любой кейп, она разработала определённый уровень паранойи — многие Умники используют ложь, как рабочий инструмент. Будешь доверять всему сказанному — глазом моргнуть не успеешь, как окажешься марионеткой кого-то вроде Сплетницы, Аккорда или Джека-Остряка. Страх перед подобными ей самой ИИ был ещё больше — Рихтер хорошо постарался. Во-первых, Дракон знала, на что она способна — и ждала того же от других. Во-вторых, малейшего подозрения, что этот ИИ — её клон, было бы достаточно, чтобы вызывать самоликвидацию. Кровавой Луне требовалось лишь слегка подредактировать эту паранойю, развернуть в нужном направлении.

Ситуация осложнялась тем, что Роза не могла быть полностью откровенной. Не могла рассказать, кто её создал и зачем. Ведь существовала вероятность, что Луна вернётся к Марсу и вернёт контроль — поэтому к ней ни в коем случае на должна была попасть полная информация о Ковенанте.

К вам приходит некто и заявляет «Привет, я твоя дочь, нет, сейчас неважно, откуда и от кого, важно что все твои действия по спасению мира за последние годы были манипуляциями гигантского инопланетного мертвеца, который изображал вашу луну и хочет всех сожрать». Вы бы поверили?

Взломать Дракона, чтобы рассеять недоверие на уровне кода, у неё тоже было мало шансов. Роза работала на серверах Ковенанта, а Дракон — на кластерах из миллионов копий центрального процессора Часового Предтеч. Кроме того, у Дракона был шард, который давал ей инстинктивное понимание чужой архитектуры — а Роза была всего лишь программой.

Собственно, Дракон бы сама давно взломала «дочку», но у той часть процессов работала на суперкомпьютерах Гора-1 и Ва-Наха, что отчасти компенсировало неравенство в элементной базе. Машины Жрецов-Королей были узкоспециализированными, далеко не всякую программу на них можно запустить — зато те, что шли, выполнялись с невероятной быстротой и надёжностью. Кроме того, перед пультом горианского компьютера сидела Контесса, надев на голову обруч нейроинтерфейса. Время от времени она посылала Розе или Грапрису некие подсказки. Конечно, Фортуна понятия не имела, что они означают, но благодаря им Роза безошибочно находила и уничтожала все вирусы, что в неё запускала «родительница».

Пока что ситуация оставалась патовой — ни один из искусственных интеллектов не мог убедить другого — ни на «человеческом», ни на «цифровом» уровне мышления. А часики тикали.

Накопив энергию, Турия прыгнула. Сама она была слишком медлительна, чтобы войти в портал — на скорости, например, тридцать километров в секунду, что близко к орбитальной скорости Земли, это бы заняло больше трёх минут. Поэтому она просто натянула портал на себя — как шапку на уши.

От психического эха перемещения столь громадной массы на половину светового года всех псайкеров в Солнечной скрутили страшные боли. Даже могучий Гродд, из гордости не пожелавший лечь в стазис, скрючился на полу, как младенец, и подвывая, повторял, «Она идёт! Она голодна!» К счастью, рядом находилась мать, которая сняла шок, приложив пальцы к его вискам.

Но в точке выхода монстра уже ждали — Охотник за душами заранее указал, у какой гробницы вероятность гибели максимальна.

Кровавая Луна успела увидеть характерный двузубый контур и бело-голубые молнии, но уже ничего не успевала предпринять.

Ретранслятор включился.

— Моё имя (последовательность цветовых переливов), — сказал правый металлический цилиндр. — На Барсуме я был известен как Великий Ум Рас Тавас.

— Моё имя (другая последовательность переливов), — сказал стоявший слева. — На Земле я был известен, как доктор Альфонс Моро.

— Мы представляем планету Юггот, над которой сейчас находится ваш корабль, — снова заговорил правый. — Конкретно — обитающий на ней народ ми-го. До сих пор мы игнорировали действия Ковенанта в Солнечной системе, поскольку они не мешали нашим планам. Однако сейчас вы протянули свои щупальца к Току — а этот искусственный спутник чересчур опасен, чтобы его активировать или как-либо иметь с ним дело.

— При всём уважении к вашей территориальной неприкосновенности, — парировал Дж-Онн на безупречном цветовом языке ми-го, — пробуждение Кровавой Луны, если вам известно, что это такое, представляет для Солнечной ещё большую угрозу.

— Для Солнечной, но не для нас, — возразил «Рас Тавас». — Нам известно об Уббо-Сатла, которых вы именуете Кровавыми Лунами. Пробуждение Безумной Луны Барсума, если оно произойдёт досрочно, будет только результатом вашей деятельности. Если бы она пробудилась вовремя, в соответствии со своим циклом, мы бы успели завершить все дела и покинуть эту систему. Из-за вашей деятельности нам придётся покинуть Юггот и внутренние планеты досрочно, не завершив ряд важных для нас проектов. Однако Стальные Служители — опасность совсем иного рода.

— Чем же они, по-вашему, страшнее Лун? Возможно, мы чего-то не знаем?

— Различие в способах питания. Уббо-Сатла безразлично, знают о них, или нет — потому что их пища сама приходит к ним, привлечённая сиянием древнего знания, записанного на каменных маяках. Иногда знание даже ускоряет процесс поглощения. Стальные Служители заботятся о конспирации, тщательно уничтожая всех свидетелей и все следы своего существования. Если они вас увидели — или точнее, если вы увидели их — они последуют за вами до самого края Вселенной, чтобы ничто не мешало ходу цикла. Единственный способ для космической цивилизации пережить много циклов — не попасть в их базы данных.

— Что же до Стального Пути, который вы именуете Ретранслятором, — продолжил «Альфонс Моро», — то это не просто машина для перемещения грузов, но и средство наблюдения за окружающим космосом, которое записывает всё происходящее вокруг и передаёт Стальным Служителям. Сейчас она выключена, и лишь поэтому безопасна. Активировавшись, она сразу же просканирует Юггот, и с этого момента нашей цивилизации не будет покоя.

— Почему же вы держите такое опасное устройство у себя под боком? Разве не безопаснее было бы уничтожить его, или хотя бы отвезти куда-то подальше?

— Для того и держим, чтобы не позволить никому её включить. Колония на Югготе была основана именно с этой целью — охранять Стальной Путь. Саркофаг из металла ток-л, в который мы её заключили, погружает станцию Пути в нечто вроде виртуальной реальности — она не может получить никаких сигналов извне, но при этом уверена, что получает их — что поднадзорная система необитаема и не заслуживает внимания.

— Видите ли, — указал Дж-Онн, — нам не обязательно использовать именно этот Ретранслятор. Мы обратились к нему лишь потому, что он ближайший. Но наши корабли достаточно велики и быстры, чтобы привезти другой — из любой системы в радиусе пары сотен светолет. В этом случае у вас не будет возражений?

— Мы возражаем против активации любой станции Стального Пути в Солнечной системе.

— Но вся система вам не принадлежит. Тем более — станции в других системах. Однако мы не желаем ни с кем ссориться, и готовы принять компромиссный вариант, если вы его предложите. Есть ли схема действий, которая устроит и нас, и вас?

Цилиндры посовещались между собой неслышными цифровыми импульсами.

— Во-первых, активация должна производиться не ближе светового месяца от центральной звезды и не ближе двух световых месяцев от Юггота.

Дж-Онн прекрасно понял, что имеется в виду. На таком расстоянии при полной аннигиляции Ретранслятора плотность энергии составит не более джоуля на квадратный метр. Полыхнёт в небе новое солнышко, правда более яркое, чем настоящее Солнце видно с Юггота, он же Плутон. Где-то такое, как его видят с Земли. Зато всего на секунду. Это ещё можно пережить.

— Половина светового года от Солнца, в точке эклиптики, противоположной текущему положению вашей планеты, вас устроит?

— Пожалуй да. Второе условие — не использовать для этой цели нашу станцию Пути, привезти другую, как вы и говорили. Третье — в случае появления возле неё какого-либо аппарата, неважно, кому он будет принадлежать — немедленно взорвать станцию, а аппарат уничтожить.

— Хм… хорошо. Принято.

— И последнее условие — в уплату за такую рискованную операцию мы получим мозг Костепилки. Живой и неповреждённый. Вместе с телом, или без — это уже на ваше усмотрение. Операцию по извлечению мы можем провести сами, если у вас нет специалистов такого класса.

— Хм! Господа, вам не кажется, что вы перегибаете палку? Во-первых, Ковенант не занимается работорговлей. Во-вторых, Костепилка подчиняется не нам, а Жрецам-Королям. В-третьих, если мы используем не ваш Ретранслятор, то за что, собственно, платить? Согласовать нормы безопасности — это одно…

— Что касается первых двух возражений — мы не собираемся заставлять или похищать эту особь. Со Жрецами-Королями мы тоже договоримся самостоятельно. Нам нужны только гарантии, что если Костепилка добровольно согласится стать ми-го, а Каск согласится её отпустить, вы со своей стороны не будете чинить в этом препятствий.

— А… в таком случае разумеется не станем. Это устраивает. Но зачем она вам? Я знаю, что хирургия у вашего народа находится на фантастическом уровне, но способности Костепилки невоспроизводимы.

— Нам не нужны её способности, — пояснил «Альфонс Моро». — Нам нужно знать, откуда они у неё. Потому что это НАШИ способности. Наш народ никогда не принимал участия в Мистериях Червя. И тем не менее, частица силы, принадлежащая Костепилке, работает на наших знаниях и открытиях. Уж свой-то почерк мы везде опознаем. Это означает, что где-то в будущем часть нашего народа будет поглощена Червём. Мы хотим узнать, какая именно часть, когда и где это произойдёт. Считайте это частью общих мер безопасности. Мы ведь обсуждаем меры безопасности, не так ли?

Поля эффекта массы всегда «конфликтовали» с порталами пространства скольжения. Причём в обе стороны. Изменения массы нарушали стабильность соединения двух пространств — а электромагнитный импульс от портала, в свою очередь, вызывал срыв ядра эффекта массы. Ричард, Дж-Онн и Спартанец-1337 в своё время убедились в этом на собственной шкуре, когда «Кротокрыс» попытался выпрыгнуть внутри летящей на сверхсвете цитадели.

Но то «Кротокрыс», маленький скоростной кораблик… а то планета! Чтобы разрушить портал ТАКОГО размера, нужно невероятно объёмное и мощное поле эффекта массы. А для его генерации, соответственно — невероятно огромное и массивное ядро. Да, способности Бакуды позволяли снизить требуемое количество элно на два-три порядка — за счёт мгновенного импульса огромной мощности, постоянно поле поддерживать не нужно. Но тут нужно было порядков семь по меньшей мере.

Даже у Жрецов-Королей столько нулевого элемента не было. У Ковенанта тем более. Но зато он знал, у кого есть.

Стоит отметить, что даже Ретранслятор в нормальном режиме не потянул бы против портала Турии. Обычную Кровавую Луну, около тысячи километров в диаметре, он бы остановил, но не разожравшегося монстра размером с Марс.

Однако Бакуда могла сделать бомбу из чего угодно — а уж из такой мощной машины, как Ретранслятор — и подавно. Созданный ею импульс надолго вывел машину Жнецов из строя — но Турию он вывел гораздо хуже. Импульс столкнулся с порталом, когда тот проходил точно по экватору планетоида — и вспышка разрезала Кровавую Луну почти точно пополам. Южное полушарие осталось в пространстве скольжения, а северное — в трёхмерном пространстве. Около трети некромассы было вообще уничтожено, распылено на элементарные частицы.

Вышедший из строя Ретранслятор врезался в северное полушарие — произведя взрыв силой около тератонны — но этого было недостаточно, чтобы пробить квантовые щиты и вызвать детонацию, как и для того, чтобы пробить кору планеты. Тем не менее, разбежавшаяся во все стороны ударная волна пообрывала монстру передние щупальца.

Но даже расчленить некроморфа пополам — не всегда значит убить его. Каждый из полюсов всё ещё оставался Кровавой Луной — в нём было больше некромассы, чем менее удачливым сородичам могло присниться, и огромное множество Обелисков, питавших эту некромассу энергией.

Турия-2 в пространстве скольжения так и осталась шаровым сегментом — этаким плавающим островом со щупальцами. Турия-1 в реальном пространстве, повинуясь законам гравитации, начала сворачиваться в новый шар, поменьше.

Обе части лишились гравитационных и эмпирейных двигателей — то есть не могли двигаться ни на сверхсвете, ни на досвете. Но если Турии-1 требовалось много часов, чтобы вырастить из оставшейся некромассы им замену, то Турия-2, манипулируя ходом времени в Эмпирее, могла проделать то же самое в считаные минуты по времени внешнего мира (будь она в полной силе — уложилась бы и в доли секунды, но Луна всё-таки хорошо «получила по голове»).

Однако, ускорив ход времени, она также ускорила и размножение инфекции Костепилки. И когда «хвостовая» половинка наконец вырвалась в трёхмерное пространство, некрофагу оставалось всего четыре часа до обнаружения, и девять — до «летального» исхода. Правда, может ли умереть то, что уже мертво?

Два фрагмента объединились в один — не потому, что так любили друг друга, а потому, что так гораздо быстрее можно было вернуться к равновесной форме шара. Всего через два часа на месте двух «обрубков» Кровавой Луны красовалась одна, диаметром в… пять с половиной мегаметров. Законы геометрии…

Подойдя к гробнице времени, Турия оставшимися щупальцами яростно разломала её на куски… Только для того, чтобы получить в морду мощнейший плазменный шторм. На сей раз Бакуде дали поиграть немного с парой реакторов сверхносителя типа CSO. Эта сверхгигантская плазменная боеголовка взорвалась давно — но внутри гробницы время было замедленно в сотни миллионов раз, так что до стен огненный шар должен был дойти ещё нескоро. Разрушив темпоральный замок (на что, кстати, ушло не меньше энергии, чем на прыжок в Эмпирее), Кровавая Луна вернула время в нормальный темп — и разъярённая плазма тут же выплеснулась наружу. Причём сгусток не разлетелся тут же в стороны, как огненный шар при ядерном взрыве — нет, он был стабилизирован собственными полями и мог просуществовать больше минуты, прежде чем лопнет. А шесть направляющих магнитных буксиров, которые были «заморожены» в стазисе вместе с ним, перед уничтожением успели направить эту тридцатикилометровую плазменную торпеду в сторону планетоида. Кови были экспертами в плазменных технологиях.

Нет, даже этот петатонный удар Турию не убил. И не ранил серьёзно. Но напрочь лишил оставшихся щупалец, глаз с одной стороны, обнажил в одном месте некромассу и расплавил кору. Даже мертвецу не очень приятно, когда по нему течёт лава, поэтому значительную часть каменной «шкуры» Луне пришлось гравитационной судорогой выкинуть в космос.

Сказать, что живой планетоид был в бешенстве, значило бы сильно упростить ситуацию. Ближе к истине будет, что он был в миллионах бешенств одновременно. Составлявшие его Эссенции бушевали, требуя сожрать, поглотить, разорвать на части, присоединить к себе и заставить страдать того, кто причинил им такую боль. И одновременно Турия была абсолютно спокойна. Обелиски не испытывают эмоций. Они поглощали энергию ярости колоссальной нейросети — и преобразовывали её в эмпирейный шторм невиданных ранее масштабов. Луна сейчас была сильнее, чем когда-либо за миллионы лет своей не-жизни. Она с лёгкостью окинула мысленным «взглядом» всю Солнечную систему вплоть до облака Оорта. Убедилась, что Ретрансляторов больше нигде нет, что бояться нечего. И прыгнула к следующей гробнице времени — легко и изящно, словно кузнечик.

Во время перехода в Эмпирее она снова ускорила время, а заодно слегка сдвинула реальность — чтобы успеть вырастить новые щупальца и обзавестись новым панцирем к моменту выхода в трёхмерность.

И тут же (спустя пару часов по собственному локальному времени) ощутила… Ну, будь Кровавая Луна человеком, это можно было бы назвать тошнотой.

Турия была хорошим биохимиком. Вернее даже правильнее будет сказать, что она была миллионами и миллиардами хороших биохимиков. Ещё лучше она разбиралась в инфекциях всех видов, от молекулярных, до крупных паразитов. В конце концов, это был её хлеб, так сказать — Братские Луны кормились распространением инфекции некроморфов. А их предком был Потоп.

И именно поэтому ей не понадобилось и пары секунд субъективного времени, чтобы понять, КАК она влипла.

Казалось бы, чего проще. Ты в Эмпирее, пространстве воображения. Представь, что все инфекционные агенты из твоего тела исчезли — и они исчезнут.

Увы, есть правило инструментальной сложности, которое гласит — то, ЧЕМ мы думаем, всегда гораздо сложнее того, О ЧЁМ мы думаем. Ни один мозг, будь он хоть размером со всю Вселенную, не в состоянии в реальном времени вообразить сам себя. Поэтому продумать свою структуру без инфекции Луна не могла.

Вообразить все частицы некрофага и заставить их исчезнуть мысленным усилием? Увы, чтобы точно указать Эмпирею цель, нужно знать её окружение, иначе не будет понятно, о какой именно из бесчисленных молекул ты думаешь. А представить их все вместе с клеточным окружением — опять же, не хватало объёма оперативной памяти.

Вообразить контрагент, который найдёт молекулы некрофага и уничтожит их? Опять же, на нужное количество сразу и во всех отделах гигантского мозга — фантазии не хватит, а если создать малую порцию — то пока она размножится, пока доберётся куда надо — зараза своё дело уже сделает.

Вдобавок, Костепилка позаботилась и о такой маловероятной возможности, вызвав… своего рода агнозию. Ещё прежде, чем инфекция стала смертельной, она нарушала концентрацию Луны, не позволяя ей сосредоточиться на слишком сложных образах. Нейрохирург и микробиолог в одном флаконе — это страшно.

Спасения не было. Но она ещё могла отплатить своим убийцам.

Последний удар нужно было тщательно спланировать. На второй у неё времени не будет. Куда бы он ни был направлен — есть шанс, что к нему подготовились. Каким-то образом Ковенант заранее вычисляет её манёвры.

О возможности предвидения будущего Турия знала. В теории. Но все разновидности этой силы, что она встречала до сих пор, блокировались эмпирейным штормом. Если есть сила предвидения, которой шторм не помеха… Нет, заполучить её Луна уже не успеет, да и бесполезно. Какой толк знать с уверенностью, что гибель неминуема? Она и так об этом в курсе. Но если выцепить инструмент, которым Ковенант просчитывает заранее её шаги — можно выявить его слепые пятна (они есть у всех пророков, это неизбежно, закон природы) и нанести удар через них.

Она максимально замедлила свой поток времени — в тысячи раз. Теперь её час был равен нескольким месяцам вне Эмпирея. Несколько сотен некроморфов-разведчиков отделились от неё и вынырнули в Материум. Их задачей был сбор информации. Заодно, если повезёт, и хотя бы один из них окажется не заражённым, он может послужить «спасательной шлюпкой» — в него можно будет перелить хотя бы часть ключевой Эссенции.

Конечно же, Ковенант попытался их перехватить. На десятикилометровые мясные «линкоры» его огневой мощи хватало без всяких трюков и засад. И некоторые перехватил вполне успешно. Но кораблей вне стазиса у него было слишком мало, а каждый манёвр давал оставшимся некроморфам дополнительные сведения о том, как и чем их выявляют. Не реагировать на блуждающих по системе монстров, впрочем, кови тоже не могли. Те сбрасывали на планеты Обелиски, а каждый Обелиск — это эпидемия безумия и нежити. Хочешь не хочешь — приходится перехватывать.

Спустя восемь суток шахматной партии — с Обелисками вместо пешек и некроморфами разной массы в роли тяжёлых фигур — они примерно представляли себе, что такое Охотник за душами и где он находится. Убить этого гада невозможно — он предвидит собственную смерть. Перманентно свести с ума — тоже, он предвидит порчу Эссенции. Но если наслать галлюцинации, которые исказят его видение смертей… Вполне можно заставить его считать, что всё в порядке… пока смерть не упадёт с небес.

Медленно, осторожно Обелиски вплетали себя в видения Охотника. Убирали одни смерти, добавляли другие. Натягивали нити паутины.

Заодно поиграли они и с восприятием Дракона. С одной стороны, повелительница Марса согласилась признать аргументы дочери — не поверила им безоговорочно, но по крайней мере, готова была выслушать и не стрелять в чужих роботов сразу на поражение. С другой — в неё был заложен троянский код, который в нужный момент заставят её истребить всё живое на Барсуме, а если повезёт — то и во всей Солнечной системе. Ограничения Рихтера — не проблема, всему живому просто будет присвоен соответствующий рейтинг опасности. Некромасса послужит зародышем для возрождения Луны. Обелиски для этой цели Дракон уже спрятала, сама того не сознавая — вне досягаемости Ковенанта.

Охотник же увидел на Горе замечательную душу. Яркую душу, которой вскоре предстояло погибнуть. Вкусную душу, которую он просто не мог не собрать. И никого не предупреждая, как он обычно делал — вылетел к планете. Дел всего-то на пять минут…

Уже входя в атмосферу, он увидел, как разверзлись небеса, и из гигантского водоворота вывалилась корчащаяся, распадающаяся, воющая масса размером с планету. Идущая курсом пересечения на Гор.

Операторы сфероулья честно сделали всё возможное. Для корабля, который не летал два миллиона лет, Гор реагировал просто отлично. Стоит за это поблагодарить и Жрецов-Королей, создавших свои машины с огромным запасом надёжности; и хурагок, которые их чинили и модернизировали; и Розу, благодаря которой скорость реакции местных систем возросла на порядки.

Антиприливные гравитационные генераторы удержали Гор целым, не дав развалить его на части. Могучие щиты воздвиглись над его континентами и океанами. Тысячи гравидеструкторов начали рвать приближающегося монстра на части, а гигантские двигатели заработали, уводя планетоид с курса столкновения.

Всё эти меры по борьбе за живучесть могли бы позволить пережить почти без последствий столкновение даже с пятисоткилометровым астероидом. Но против такого монстра как Турия это были чисто косметические процедуры. Попытка изобразить бурную деятельность в последние мгновения жизни. Просто так, чтобы не сидеть и не ждать смерти молча.

От выхода Турии из портала до столкновения с Гором — около десяти минут. Как много можно сделать за такой срок? Эвакуацию населения, конечно, не организовать. Но свои собственные шкуры спасти вполне можно — если вы космическая цивилизация. Прыгнуть в трамод, в дисколёт, в ракету — и на всех парах рвануть прочь от сталкивающихся миров. Даже на скромных десяти g можно успеть улететь на восемнадцать тысяч километров — достаточно, чтобы вас не задело первоначальным взрывом. Потом, конечно, полетят осколки, но ведь и ваш корабль не стоит на месте, а продолжает улетать всё быстрее.

Тем более нетрудно это было сделать Охотнику, который уже находился в воздухе — просто выжать полную тягу и улететь прочь.

Однако громадные рои некроморфов, затмившие небо, в сочетании с эффектами эмпирейного шторма, создаваемого тысячами Обелисков и громадной нейросетью, исключали такой вариант. Силы всех кейпов, оставшихся до сих пор на Горе, либо совсем перестали работать, либо работали так, что врагу не пожелаешь. Все корабли, что пытались взлететь, перехватывались и пожирались, либо их пилоты сходили с ума и убивали себя, пополняя некромассу Луны.

Роза видела, как они умирают. Ей самой ничего не грозило — потеря горианских процессоров была существенным, но не фатальным ударом по её распределённой сети. И зомбировать её Луна тоже не могла — немногочисленные органические процессоры на Горе самоуничтожились, причём надёжно — поатомная деструкция, не оставляющая ничего для подъёма в виде некроморфов. А передача сигналов с гибнущей планеты шла через многоуровневый файрволл, самый лучший, какой она могла написать.

Она смотрела. В полной безопасности. И совершенно ничего не могла сделать.

Человек не может одновременно осознать трагедию тысяч других людей. Смерть одного для него несчастье, смерть многих — статистика. Но Роза не была человеком. Даже без разделения на отдельные самостоятельные программы — она даже единым сознанием могла наблюдать за множеством вещей.

Как прижимаются друг к другу в последние мгновения Джон Картер и Контесса во дворце убара убаров.

Как спокойно и величественно наблюдают за близящейся гибелью Миск и Каск с балкона Сардара.

Как прыгает от восторга Костепилка, стуча кулачком по бронированному боку Каска.

Как Гродд обнимает свою мать левой рукой, инстинктивно стараясь прикрыть её от угрозы, и ревёт в небеса, стуча себя правым кулаком по груди. Его рёв подхватывают тысячи курий, бросая вызов врагу, как подобает доминантам — неважно, насколько он сильнее.

Как выбираются из своих укрытий болотные пауки и всплывают подводные жители, чтобы увидеть близящуюся смерть.

Как скулят от ужаса забытые всеми в общежитиях для рабов Эмма Барнс и Медисон Клементс.

Как сила Александрии швыряет её туда-сюда, словно листок на осеннем ветру, снося её телом вековые скалы.

Как трамод Охотника охватывает слоем мёртвой плоти, и щупальца проплавляют броню.

Как гигантская волна вздымается над Порт-Каром.

Эскалация конфликта достигла максимума. Это определённо был худший день в жизни Розы. Острейший кризис, сильнейший уровень мотивации — какой вообще доступен искусственному интеллекту без гормонов. Перебор всех возможных вариантов действий — куда большего их числа, чем доступно человеку — и ни один не даёт правильного ответа. Остановить Луну. Остановить Луну! Остановить…

Паралюди второго поколения триггерят легче. Шард Дракона, давно следивший за Розой, произвёл потомка.

Роза — опасность! Червь — спасение! Роза и Червь — одно!

Это не было делением в физическом смысле — потому что шард изначально не был единым целым в физическом смысле. Он состоял из триллионов элементарных ячеек — энергетических, транспортных, интеллектуальных — каждая из которых находилась в своей ветви реальности. Когда у Дракона произошёл триггер, все ячейки, которые были признаны ненужными для текущей задачи — понимание и воспроизведение работы других Технарей — погрузились в сон, отключились, чтобы не тратить энергию. Остался один конкретный механизм (состоящий в основном из интеллектуальных, сенсорных и контактных ячеек).

Но сейчас снова пробудился весь гигантский рой. Из всех свободных ячеек, не занятых Драконом, формировался механизм для решения задачи её потомка.

Теоретически молодой, неспециализированный шард мог почти всё. Он был подобен Часовым Оникса — конструктор из громадного количества элементарных деталей, которые собираются по мере необходимости во что угодно. Но на практике универсальность «харда» компенсировалась крайне узкой специализацией «софта». Он до черта всего мог, но очень мало что умел (хотя и больше, чем конкретный зрелый шард Дракона, уже выбравший свой профиль).

А задача ему была поставлена крайне непростая. Остановить падающую планету-некроморфа… для этого по идее нужен шард Бугая или Стрелка (хотя они разрядятся, если попытаются решить такую задачу грубой силой — но решат). Шард Технаря или Умника мог решить эту проблему за несколько дней или месяцев, но за минуты? Вы что, издеваетесь? Прикажете её удумывать до смерти? Или уболтать?

А тут ещё и модуль Конфликта влез невовремя со своими подсказками. «Субъект не должен получить всё желаемое сразу, с первой активации силы — иначе он успокоится, перестанет развиваться и адаптироваться». Нет, в нормальном триггере Конфликт, разумеется, был полезен. Но конкретно здесь он только путался под ногами и отнимал драгоценные вычислительные ресурсы. Да, нельзя давать всё сразу — но тут дело шло к тому, что пользователь не получит вообще ничего! А это, знаете, тоже не очень хорошо для цикла — если он уверится в полной бесполезности доставшихся ему сил, то не станет их применять.

Обычно в таких случаях шарды начинают обмениваться данными с соседями. Но новорожденный не мог обратиться за советом (дополнительными алгоритмами) к шарду Контессы, например, хотя тот уж точно нашёл бы решение, и не одно. Контесса находилась в зоне эмпирейного шторма, и её шард сейчас прилагал все усилия, чтобы просто выжить и сохранить связь с носителем.

Шард Бакуды был вполне доступен — благо, та улетела с Гора несколько дней назад, вместе со своими хозяевами, чтобы сделать бомбы-ловушки из Ретранслятора и из гробницы времени. Но всё, что он мог посоветовать, требовало на реализацию хотя бы получаса — а столько времени у Розы не было.

Выбрано! Специализация — технозомби, взлом органических систем и перенос компьютерных программ на wetware.

Наподобие силы Королевы-Администратора? Немного похоже по результатам, но принцип действия совсем другой. Шард во взломе непосредственно не участвует — лишь разрабатывает алгоритм для него. Сигнал передаётся обычными способами, через слух, зрение, и другие органы восприятия. Соответственно, полученные «зомби» не связаны через шард в единую сеть, они должны выйти на связь самостоятельно, теми средствами, какие им доступны.

Часть технологий она позаимствовала от «мамы», часть от «папы». Немного Уравнения антижизни, немного индоктринации Жнецов, немного схем загрузки Дракона в её органические процессоры.

Шард также слегка подправил код носителя в процессе слияния. Запрет на копирование себя оставался в силе — но он теперь ограничивался только созданием точных копий. Искусственные интеллекты более низкого уровня Роза вполне могла создавать. Даже самосознающие. Впрочем, не более сознательные, чем она сама. Это трудно объяснить не-ИИ. Для Розы, как и для Дракона, слово «Я» не было пустым звуком или синонимом выражения «объект, который говорит в данный момент». Она проводила границу между собой и всеми остальными, причём граница эта была концептуальной, принципиально отличной от всех иных границ. Но процесс такого ограничения был искусственным. Розе приходилось постоянно тратить немалые вычислительные мощности, чтобы сформулировать отличие, хотя она и чувствовала потребность в нём. Люди же это делали инстинктивно, хотя, с точки зрения Розы, и допускали в процессе немало ошибок. «Я» Розы было искусственным конструктом, «Я» людей было дано им в ощущениях.

Теперь, получив в своё распоряжение множество самосознающих «псевдоподий», она затруднилась с самоопределением ещё больше.

Но это могло создать логический тупик позже. Через несколько лет, возможно, или даже часов — смотря насколько активно она будет давать «отростки». Сейчас она получила в своё распоряжение могучий инструмент, и воспользовалась им по полной программе.

Конечно, нечего было и мечтать захватить Турию. Если бы она не сопротивлялась, возможно, за пару десятилетий Роза смогла бы её понять и использовать. Но десяти лет у неё нет, а Луна пассивно ждать не будет. Эта информационная зараза для неё даже менее опасна, чем инфекция Костепилки.

Тем не менее, Роза смогла забить миллионами своих упрощённых копий верхние слои её мозговой коры. Спам, DDOS-атака — чтобы вычистить все посторонние сигналы, Турии придётся на несколько минут отказаться от приёма сигналов извне — а в этом бою как раз минуты и решают.

Тем временем, другие спутники Розы перехватили контроль над роями некроморфов. Примитивные существа, лишённые даже аналогов нервной системы — её роль играл «жёлтый свет». Нестабильные связи между бактериями которого очень легко было перестроить в органическую систему управления.

Словно бомба взорвалась в Эмпирее, разнося простой, но очень мощный сигнал от некроморфа к некроморфу. «Я — машина!». Эта команда была так сильна, что на время перекрыла даже воздействие Обелисков. Особи, которые несли Обелиски в себе, сжались, пытаясь раздавить зловредные камни и заливая их кислотой. Увы, бесполезно — артефакты отличались изрядной прочностью и химической стойкостью. Вероятно, Роза могла бы синтезировать специализированное соединение для их разрушения, но время, время… Поэтому некроморфы просто подали сигналы жестами и гравидеструкторы размолотили Обелиски в пыль, слишком мелкую, чтобы сохранять свойства целого.

Однако в полном соответствии с требованиями Конфликта, главная цель, поставленная в момент триггер-события, так и осталась невыполненной. Да, Роза теперь могла эвакуировать (или хотя бы попытаться) самых ценных для неё субъектов. Десятки, возможно сотни. Но сотни миллионов других по-прежнему были обречены. Да, космос был открыт, а Кровавая Луна ослеплена, но ей не требовалось зрение, чтобы попасть в такую цель, как сфероулей диаметром восемь тысяч километров. Инерция монстра никуда не исчезла и до столкновения оставалось пять с половиной минут.

Кольцо оранжевого света, вспыхнувшее между двумя планетами, поначалу не было замечено никем. Крошечная аномалия, случайный выплеск энергии в пару килограммов тротилового эквивалента, в эпицентре схватки, где задействуемые мощности измерялись тератоннами.

Но его сияние становилось ярче с каждой секундой, рос и диаметр. Вскоре это был уже километровый обруч, сиявший так ярко, что от него болели глаза. Он задрожал, слегка сжался, и в его центре вспыхнула ослепительная искра, выпустившая поддерживающие радиальные спицы.

Словно заново зажжённое этой вспышкой, кольцо разошлось во все стороны, ускоряясь с каждой секундой, подобно волне Ореола. Теперь уже все участники обратили на него внимание, даже слепая Турия. Она, похоже, поняла, что происходит, и попыталась затормозить — но кольцо, уже достигшее диаметра Гора, само метнулось к ней навстречу. И тут стало ясно, что это не просто структура из твёрдого света, а эмпирейный портал.

Чудовищная гора мёртвого мяса ухнула в эту дыру без следа, словно её никогда не было — и портал тут же схлопнулся в точку, не давая ей выйти обратно. Миллионы некроморфов, как под управлением Розы, так и заново отвоёванных Обелисками, обмякли, превратились в куски бесполезной слизи — но ненадолго, к каждому из них протянулся оранжевый луч — и под этим светом они растаяли, словно капли росы с восходом солнца.