Плащ и галстук

Глава 15 Танец маленьких лебедей

Представьте себе такую чудесную картину. Вы просыпаетесь в своей постели. Открываете глаза, потягиваетесь там, зеваете, чешетесь. Прекрасно, да? Выспались. Это великолепно. К тому же, вы проснулись одни, в дверь всю ночь не ломились извращенные личности, мечтающие о грубом изнасиловании. При этом за всю ночь вас ни разу не разбудили по интеркому или вживую… черт побери, да вы даже в туалет не вставали! Это же просто чудо.

И вот, вы выходите из спальни в главную комнату. Дверь в соседскую спальню прикрыта, и вы не видите отличного парня, находящегося там. Да, он клевый и вам очень нравится, но всё равно — это гребаный немец в гребаной коме, стоящий в специальном резервуаре, поэтому то, что вы его не видите… это очень хорошо. Это задает тон дню, понимаете?

Дальше у нас чай, парочка сваренных вкрутую яиц, обычное умывание, совмещенное с обычной чисткой зубов и бритьем. Это очень классно, признаюсь вам честно — просто бриться и умываться, расслабленно, безо всяких фальшивых подростков, сверлящих вашу спину натужно умоляющим взглядом. Потом завтрак. Обычный. Вы сидите на стуле, читаете газету, кушаете вкусные бутерброды, прихлебывая чаем. Яйца тоже кушаете. Кто сказал «мелочи»? Я бы в тебя тапком кинул, жаль ты не существуешь.

Пробежка? Самая обычная, если не считать того, что ты встречаешь в парке ту самую хрупкую улыбчивую красотулю, которую видел как-то вечером. Она гуляет, ты бегаешь, вы друг друга не трогаете и это, по-своему, просто изумительно. Затем? Душ, одеться, взять тетради и… в институт.

Ах, этот институт! Великолепное место. Люди ходят ногами по земле, никто не летает, здесь нет ни малейшей угрозы жизни. Все заняты делом. Я имею в виду нормальным делом, а не учатся, к примеру, как ходить не строем, здороваться не только фразой «здравия желаю!» и не рассказывают по локальной сети общежития о том, какие сложности вызывает вытирание задницы у существа ростом в полметра, потому как советская туалетная бумага сурова и беспощадна. Да, феи тоже какают. Да, я хочу это забыть.

В общем, до трех часов дня я буквально кайфовал от обычности происходящего. Ну, как кайфовал? Заставлял себя, конечно. Вовсю практиковал свой старый проверенный способ «не думать», очень полезная, знаете ли, вещь. Во-первых, ты не угнетаешь своей экспатией окружающих, а во-вторых…

Во-вторых, ты мешаешь *ляцкому призраку, засевшему в твоем теле, вслушиваться в твои собственные мысли!!

— «Я не такая!!»

— «Я здю тлямвая!!», — зло передразнил я возмущенную Юльку, — «Изыди из меня нахрен!!!»

— «Нет! Я же тебе говорила…»

— «Ой, всё!»

— «Нет, ты послушай!!»

Ага, щазз. Как будто я совсем дурак и не понимаю. Женское любопытство, помноженное на гипертрофированные эмоции? Да она думать ни о чем не может, кроме как о моей голове! У Палатенца, сидящего в моем теле, буквально всё зудит от желания почитать мысли, которые до неё очень даже неплохо доносятся (естественного сопротивления среды нет, она буквально у меня в мозгах! В мозгах, которые с ней идеально синхронизированы!!), но я ей такой шикарной возможности предоставлять не собираюсь!

Ой, какой красивый цветочек…

А мы еще и плеер включим, наушники в ухи сунем, да и вообще будем наслаждаться жизнью!

Что еще остается, если эта зараза… не вынимается?

На самом деле вынимается и еще как. В НИИСУКРС мы не просто так съездили под датчиками полежать. Майор была непреклонна — вынь и положь мою дочь взад! Причем, когда старшая блондинка убедилась в правоте моих слов о том, что младшая блондинка сидит внутри сама, она насела на товарища Молоко. Той, конечно, страдашки подруги были до одного места, ученая, чуть ли не писая кипятком, носилась курицей с отрезанной головой, снимая разные показатели, бездумно бормоча под нос, а то и взрываясь тысячей вопросов… но Окалина — это не тот человек, которого можно игнорировать.

Богатырша просто смяла один из системных блоков, вызвав предсмертный крик у своей закадычной подруги, а потом решительно сказала, что так будет с каждым, если та не возьмется за ум и не извлечет Юленьку на свет нашего грешного мира.

И что вы думаете? Достали. Быстро и довольно легко, всего лишь с помощью еще одной приблуды, которую некая блондинистая особа приготовила на тот случай, если придётся воевать с Симулянтом. То есть — со мной. Итак, долго ли коротко, но я превратился в туман, а затем был всосан чрезвычайно мощным и компактным пылесосом, оснащенным баком из какого-то ультрапрочного материала. Ощущения были непередаваемыми, особенно после того, как про меня банально забыли.

Не совсем забыли, Молоко улетела снимать показатели с бачка, в котором я сидел, ну а Окалинам было насрать — они срались. С визгом и писком, чуть ли не с битьем тарелок. И что дальше? Как только меня выпустили, и я снова стал человеком — Юлька с места, как гребаная пловчиха, прыгнула прямо в меня и моментально скрылась с концами! Даже сиськи, выглядывавшие из моей груди ранее, спрятала.

Нина Валерьевна, конечно, охала, говорила о том, что подобное возможно из-за того, что головы или там мозга у Юльки нету, а она вообще чуть ли не чистый разум в энергетической оболочке, причем очень настроенный, благодаря экспатии, на меня, поэтому все это вообще смогло осуществиться… Короче, проще и легче для меня и Окалины происходящее не становилось. В итоге, плюнув на всё, моя начальница выгнала меня домой уже почти под утро, попутно пригрозив дочери, что её проделки не останутся без последствий. На что Юлька (высунув из меня голову! Твою мать!!!) объяснила, что вертеть она хотела последствия, так как «внутри Вити» ей сухо и комфортно, точнее куда яснее мыслится и вообще она ощущает от такого соседства сплошную пользу и профит, поэтому идите все нахер, мне и так хорошо!

Ну я и пошёл. И вот, хожу второй день одержимым электрическим призраком. Ну как хожу? Продрых почти сутки, затем проснулся, почесался, сходил в институт и возвращаюсь домой.

В парке под руководством Колдуна-Алексея и под комментарии двух бездельничающих узбекских «фей» наши оловянные солдатики в количестве дюжины человек учились… ходить. Дело у «когтя» продвигалось никак. Нет, взводный матерный все эти военизированные подростки понимали на ура, двигаясь еще живее, чем от обычных команд, тут нечего сказать, но вот раздуплиться и расслабиться они не могли никак.

— Вот, показывают же вам! В сотый раз! — рычал багровый от злости мужик на дисциплинированно боящихся его подчиненных, — Всё просто, е*и вашу мать! Нога раз, нога два! Девки жопой виляют, пацаны нет. Чего сложного?!

«Показывали» двое — Салиновский и та самая хрупкая блондинистая девчушка-улыбашка, уже дважды встречавшаяся мне в этом парке. Причем, ни грамма не стесняясь огромного злого и ругающегося мужика, это воздушное создание еще и сарафан свой ручками придерживала так, чтобы показать исправно наблюдающим за ней девушкам виляние своей микроскопической попы при ходьбе. Хотя, судя по завистливым ремаркам фей, они бы кого-нибудь и за такую тощую задницу убить были бы вполне готовы. Ну, если к ней будет и остальное? Потому что летать жопой с ручками и, тем более, жить — никому не интересно.

— Изотов!! — крик души раненого в жопу дракона? Нет, меня зовет Колдун, — Объясни им, что я хочу! Они, кажется, языка вообще не понимают! Ты смотри! Нет, ты смотри!

Ну да, походка «я обосрался, но не боюсь, что говно выпадет через штанину» — это, конечно, слегка не то. Причем, что дополнительно угнетает нервную систему Алексея, так это то, что исполняет Захар Петляев, а остальные деревянные солдатики предпочитают копировать движения с него, а не пытаться по-своему. Он что у них, лидер?

— Ну вы неправильно бутерброд кушаете, товарищ Спицын, — с ходу нахамил я человеку при исполнении, подходя к этому кордебалету, — Ну кто там гражданке учит?

— А ты лучше сможешь, что ли, хер вихрастый? — раздраженно отреагировал провалившийся педагог.

Передо мной стоял выбор — либо идти в свою берлогу учиться, тщательно и нудно контролируя свои мысли, либо предаться общественно-полезному труду, оставшись без них. Я предпочел второе.

— Смогу, — пожимаю плечами, — Только деньги нужны.

— День… что?! — Колдун явно сегодня не в лучшей умственной форме.

— Перефразирую, — поясняю я, — Нужны не деньги, а водка и мясо. И твоё отсутствие, естественно. Шашлык делать будем, пить будем, учиться жить будем. Ну и ходить заодно, чо уж там.

— У тебя всё через жопу. И деньги, — с досадой бросает Колдун, — Но посмотрим, что выйдет. Сидите тут, нюхайте цветочки, пошёл вам халяву обеспечивать. Цени, Симулянт.

— Обосраться и не жить, — саркастически «ценю» я под заливистое ржание двух «фей». А затем ловлю Пашу, обзываю педофилом и отправляю на перехват двух юных дарований, целенаправленно сюда чешущих, трехметровой и огненноголового. Хрупкая блондинка, давно заметившая горячие пашины взгляды, тонко хихикает и сообщает, что ей уже двадцать пять.

— Слышь, а у нас сиськи больше, чем у нее! — пихает сестру в бок Онахон (или Охахон). Пихнутая заливисто смеется, а хрупкая блондинка смурнеет, с сожалением оглядывая свою грудную плоскость. Да, тут уже поздно пить боржоми, в двадцать пять-то лет.

— «Красивая…», — шелестит у меня в ушах.

Да и взялась непонятно откуда. Что она тут делает? Впрочем, пофигу. Помогает и ладно. Остальное не моя забота, я тут не один за всех отдуваюсь, чтобы косить ревнивым глазом на любого левого человека. У меня сейчас, по сути, вообще никаких формальных обязанностей нет! Только блондинка в жопе!

— «В груди!!»

Всю нашу деревянную дюжину я в приказном порядке отправил смотреть на пруд и общаться между собой. Темами обсуждения назначил две вещи: проведенный урок и другие методы маскировки под гражданское население. Удивительно, но восприняли меня абсолютно серьезно и зашагали в указанном направлении, в ногу. А я стоял, смотрел им вслед и думал, что совсем был бы не против, если бы и остальные люди на планете умели бы также.

Но недолго.

Шашлык на такую ораву, да еще и в виде спонтанной гулянки — это совсем не кот насрал, это работать надо. К счастью, работать я хочу. А еще обладаю возможностью начальственно делегировать разную фигню разным там присутствующим. К примеру — феям, откровенно алчущим жаренного мяса, компании и водки.

По мере появления ингредиентов волей Колдуна, рос и уровень нашего знакомства. Лика, как представилась тонкая блондинка, Онахон и Охахон генерировали достаточный градус жизнерадостного веселья, чтобы и Салиновский не бурчал на трудовую загруженность, и я не особо отвлекался на сидящую внутри Юльку, которой всё сильнее хотелось вылезти и принять во всем этом участие. Но вылезать она не собиралась, поэтому терзала мои уши разной фигней, пытаясь оттянуть на себя внимание.

Заодно и узнал, почему ей так нравится сидеть внутри меня. Всё дело оказалось в экспатии. Я так сильно «давил» своим эмоциональным состоянием на её, что Палатенцо испытывала нечто вроде эффекта протрезвления от собственных эмоций. Если вне моего тела любой импульс буквально сбивал её с ног, фигурально, естественно, мешая сконцентрироваться практически на всём, то вот при такой «одержимости» она могла кое-как соображать. Чем и занималась, не особо отвлекая меня большую часть времени. Ну, конечно, три хохотушки без комплексов, Салиновский, да еще и пришедшая на инспекцию чуть позже баба Цао — изрядно пошатали решимость Юльки заниматься собой, а заставили хотеть заниматься окружающими.

Но сидела тихо. Молоко и Окалина особо подчеркивали, что никто, совершенно никто, за исключением Янлинь и Кладышевой, знать о подобном не должен. Да и последним не обязательно, ну а с Цао Сюин, поглядывающей на меня сейчас ну оооочень подозрительно, они уже договорились.

Сама пьянка происходила в атмосфере… неловкой. Нет, нормальным людям с нормальным чувством юмора, даже если они носят самосшитые трусы второго размера, всё было норм. Мы сидели, травили анекдоты, подкалывали друг друга и Пашу, который почему-то переключился с Лики на… узбечек. Я старался не вникать, что это было и держать слово «микросексуал» за зубами, заставляя ржать от него одну внутреннюю Юльку. Проблема была в «солдатиках».

Расшевелить этих зомби сначала казалось совершенно нереальной задачей. Они исправно пили, исправно ели, исправно пучились на нас, но на этом — всё. Попытка узнать о их житье-бытье до «Жасминной тени» с треском провалилась, информация оказалась засекреченной. Попытка споить была частично успешной, но я не нагнетал, потому что просто нажравшийся человек для себя никаких выводов не сделает.

Вместо этого мы сделали перерыв в употреблении спиртного, решив провести еще один урок по походкам. Пока «феи» издевались над солдатиками, я усиленно думал, как бы мне их раздуплить. Тут неожиданно помогла Окалина-младшая, нашептавшая мне узнать, какие хорошие команды кроме «отбой» у этих ребят есть. Ну то есть с «отбоем» все понятно — скомандую и они спать пойдут. Должно было быть что-то другое…

Так и оказалось!

Два раза в месяц у этих парней и девчонок были «разгрузочные дни», которые они посвящали отдыху. Мне пришлось потрудиться, чтобы донести до двенадцати поддатых личностей с единственной извилиной, что была следом от фуражки, что у них сегодня разгрузочный вечер, но не обычный, а такой, где надо пить, жрать мясо и пытаться ходить как нормальные люди, но кое-как получилось. Шесть парней и шесть девушек визуально изменились в лицах, чуток расслабились и выдохнули.

Дальше процесс сдвинулся с мертвой точки. «Солдатики» начали сначала немного переговариваться между собой, потом уже и с нами, а потом, спустя час-полтора таких посиделок, у них начала получаться нормальная походка. Нет, она сразу получалась, когда один из них, Рахим, кажется, пошёл до ветру, а я, увидев соколиным взглядом, что он идёт не так как раньше, заревел раненым бизоном, указывая на происходящее. В общем, неловкие посиделки плавно перешли в менее неловкую, чем ранее, тренировку.

В тот момент от нас и ушла Лика, чем слегка понизила градус моей подозрительности в своем отношении. Нет, ну правда. Откуда в наших краях одинокая мелкая хрупкая девочка? Она, конечно, может жить в одном из десятка зданий, стоящих на Коморской, как и куча другого народа, но с чего бы ей шататься в парке изгоев? Кстати, на этот вопрос она ответила, что «плохо себя вела и теперь с ней никто не общается». На этом моменте Паша натурально сделал стойку, но тут же скис и пожух, распознав насмешливые взгляды как узбечек, так и нашей парковой гостьи. Впрочем, скучный он сидел недолго. Сложно всерьез воспринимать возможные отказы, когда ты знаешь, что тебе никто не может отказать. Этим даже не обязательно пользоваться, уверенность в своих силах — она такая. А Паша у нас прошел огонь, воду и комсомольские групповухи, Пашу теперь фиг смутишь!

Впрочем, хорошего понемножку. «Солдатики» наотрез отказывались отвечать на большую часть вопросов, что было похоже на прогулку по минному полю. То есть, каждый раз, когда ты натыкался на «мину» — двенадцать человек хмурились и серьезнели. В итоге мы просто допьянствовали всё, что осталось, я нажарил шашлыка впрок на тех, кто отсутствовал, а затем мы, собрав уголья, мусор и остатки снеди, покинули парк.

— Вы — как хотите, а мы спать, — помахали нам ручками феи, скрываясь во мраке розового круглого здания, — Было хорошо, зовите, когда снова!

— Халявщицы, — емко припечатал я обеих. Слопали по два куска шашлыка, всосали чуть ли не по стакану водки с «сяпой», а потом еще и улетели своим ходом. Ну и где тут плюсы от микроскопичности?

— Эх…, — вздохнул им вслед наш любвеобильный блондин.

— Паша…, — с упреком посмотрел я на него, — Как?!

— Ну…, — сделал вид, что стесняется он. Козёл. Нет, я представляю, как! Но мой разум испорчен японскими порномультиками из другого мира! А он-то…

— И вообще вернись, — велел я намылившемуся в «Жасминную тень» блондину, вручая тому увесистый пакет, — Вот. Отнеси нашим по порции. Эту большую — для Викусика и Васи.

Всё, всех нагрузил, можно покурить и расслабиться.

Расслабиться не получилось.

— Извините, — раздался стеснительный и какой-то не совсем натуральный, но определенно девичий голосок, — Вы мне не поможете?

Раздался, причем, снизу.

Посмотрев на траву, я понял, что это не совсем трава, хотя и зеленая. Возле моих ног едва заметно колыхалась едва заметная (на фоне травы, конечно) огромная масса зеленой слизи. Ну как огромная? Расплющенная, вот и огромная. На коротком отростке, выступавшем из общей массы, был виден глаз и рот, сформированные, естественно, из слизи.

— Только не кричите, пожалуйста…, — как-то устало и обреченно прошептал этот рот, пока я оглядывал всё это.

— О, Тархунчик! — обрадовался слегка поддатый я вслух, — Что случилось?

— Тпхр…, — подавилась девушка-слизь, с которой я был знаком заочно, — Тар… хун… чик?

— Ага, — радостно закивал я, — Привет, меня Витя зовут. В чем помощь требуется?

Чем сорвал бедной девушке шаблон напрочь. Впрочем, она быстро пришла в себя, что было неудивительным — неосапиантка очень сильно устала, не рассчитав свои силы на самостоятельной прогулке в новом месте. Вдоволь насладившись травкой и свежим воздухом, а затем даже поплавав в пруду, она вылезла на берег и… поняла, что собраться назад в форму, способную самостоятельно добраться до своей комнаты — не может.

— А как тебе помочь? — задал закономерный вопрос я, не понимая, как можно собрать несколько квадратных метров полужидкой однообразной субстанции.

— Понести, — застенчиво прошептали мне в ответ, — На себе. Мне несложно… закрепиться на живом человеке. Сил хватит.

— О, вообще нет проблем! — ухмыльнулся я, быстро раздеваясь догола, — Запрыгивай!

— А… эээ…, — Тархунчик, кажется, выпала в осадок, — Ты зачем… разделся?

— Чтобы не намочить вещи, — пояснил я, создавая на ладонях пару пригоршней слизи, — Сам что-то такое умею, видишь?

— А… ну ладно…, — с большой неуверенностью сказали мне, начав медленно и аккуратно наползать на тело. Ощущения были забавными. «Плоть» неосапиантки оказалась теплой, но совсем не мокрой, так что я определенное время (пока на меня наползали) чувствовал себя слегка идиотом. Ну тут уже профессиональная деформация, понимаете? Я так часто без одежды, что уже не испытываю ни малейшего стеснения.

А вот Тархунчик испытывала, поэтому собралась на мне неравномерно, покрыв своим зеленым полупрозрачным телом меня везде кроме маски, задницы и паха. Душераздирающее зрелище, наверное.

— Ну, поехали! — бодро объявил я, тут же направляясь к розовому зданию. Попал в неловкую ситуацию — веди себя уверенно!

…особенно когда внутри тебя хихикает блондинка, декламируя нечто вроде «девушка снаружи — девушка внутри! Витя — прокладка!». Тьфу на нее.

К сожалению, наша короткая дорога, выстланная моими благими намерениями, всё-таки вела в ад. Не мой и не Валерии Ковинец, которую я уже точно буду звать Тархунчиком, а некой другой жертвы, оказавшейся в не то время, не в том месте. Когда я открывал двери специального общежития для специальных неогенов, нам навстречу вышла Цао Сюин, недовольно несущая куда-то пустое ведро. И, разумеется, увидела меня, Изотова Виктора Анатольевича, голого в самых ненужных местах, а в остальных покрытого черно-зеленой (по причине темноты) и слегка шевелящейся слизью. Ну, то есть, буквально говоря, на не ожидающую от жизни подвоха бабку во тьме ночной надвинулся *уй.

Этого даже она не вынесла, вздрогнув и отправившись в обморок. Еле успел поймать под испуганный лепет девушек. Аккуратно положив старую китаянку на пол, я тут же вызвал по интеркому молодую, объяснив ситуацию. Прибежавшая через десять секунд Янлинь заорала от страха при виде меня, но, быстро опомнившись, рванула к родственнице, чтобы через совсем непродолжительное время разразиться целым потоком китайско-русских ругательств. Обморок.

— Ну тогда мы пошли, — торопливо сказал я, тыкая пальцем в Тархунчика, — Тут человеку плохо!

Если бы взгляды могли убивать… нет, тут, кажется, было другое. К примеру, привязанный к кровати я и сама Янлинь с очень большим фаллоимитатором. Но без смазки.

В общем, еще две минуты позора и я, покивав на сбивчивые и неуверенные благодарности соскользнувшей в родной бассейн девушки, уже иду назад к своим вещам. А мне в спину доносится скрипучее старческое нечто среднее между «совсем о*уел» и «голова только для шипов!».

И ладно бы на этом всё закончилось, но только я после душа забрался в родную постель, как ко мне в комнату вломилась обожравшаяся шашлыка Вероника Кладышева, настроенная на половую любовь по причине отсутствия в обозримом пространстве ревнивой и электрической Окалины Юлии Игоревны. Раздета она была в какой-то газовый пеньюар, в глазах у неё сношались бесенята из тихого омута, а на губах был жир и похотливая улыбка…

Но недолго. Из лежащего голого меня, закинувшего руки за голову, точнее даже из паха, вылезла длинная, голая и полупрозрачная женская рука, слегка согнулась в локте, а на её кулачке затрещали разряды электричества. Вероника подавилась воздухом, скосила глаза в кучу, а потом мягко опала на пол, прямо как озимые.

— Ой, ну как вы за*бали! — сказал я, а затем, отвернувшись на бок, заснул под мстительное хихиканье Палатенца.