Сколько раз порывался Дэвид Флин рассказать Вере о том, кто он такой. Но… не мог. Не мог не потому, что боялся. Дэвид Флин не боялся ничего и никогда! Просто он не знал, как, под каким соусом все это подать.
Дэвид был твердо убежден в том, что он гений. И гений признанный. Но свойство его гениальности было таково, что о нем не пристало кричать на всех углах. А если и пристало, то только звонкими газетными заголовками: «Полиция сбилась с ног, разыскивая таинственного гения!», «Криминальный гений снова обвел спецслужбы вокруг пальца!». И так далее, и тому подобное.
Дэвид не боялся признаться Вере в том, кто он на самом деле, но он не знал, как это сказать, чтобы не показаться ей кретином или хвастуном.
А рассказать ему было что.
Газетчики заявляли, что, по самым скромным подсчетам, деятельность Дэвида Флина обошлась английской, германской и французской экономике в двадцать пять миллионов евро. Дэвид склонен был с ними согласиться.
Специализация мистера Флина была такой же, как и у Грува с Максимовичем — банковские аферы с использованием электронных платежей, кредитные мошенничества и так далее. Но англичанин работал на порядок выше. Он был «гроссмейстером» банковских взломов.
А началось все в девяностом году. Тогда скромный программист Джон Ватсон (единственным предметом гордости которого было то, что он являлся однофамильцем знаменитого литературного персонажа) жил в Лондоне и работал в небольшой компьютерной фирме.
Он жил скромно, но был доволен своей жизнью. Вернее — думал, что доволен, ибо другой жизни он не знал. У него была маленькая квартирка, в которую он никогда никого не впускал. Нет, конечно же Джон Ватсон общался с людьми, у него были друзья и приятели, но встречался он с ними либо в городе, либо у них дома. Свою квартиру Джон считал чем-то вроде маленькой церкви, в которой он мог спокойно молиться своим богам. Правда, вместо алтаря у Джона был компьютерный стол, а вместо икон — лазерные диски.
Отец Джона был большим человеком. И далеко не бедным. Он работал консультантом по бизнесу. Но после смерти матери отношения Джона с отцом не заладились. Отец очень любил маму, и он не смог простить Джонни ту аварию.
В тот роковой вечер у мамы сломалась машина, и она попросила сына, чтобы он отвез ее в магазин на своем мотоцикле.
— Хорошо, мама, — сказал Джон, — я только переоденусь.
Как только за матерью закрылась дверь, Джон поднял с пола недопитую бутылку пива и осушил ее в несколько глотков. А как иначе? Ведь пиво могло выдохнуться.
Второй шлем куда-то затерялся. Джон протянул маме свой, но она отказалась его брать.
— Тебе он нужнее, — сказала мама. — На улице сильный ветер, и он будет дуть тебе в лицо.
Джон не стал спорить и надел шлем сам. Однако ветра на улице не было, зато был дождь.
— Ты промокнешь, — сказал Джон матери.
Она улыбнулась и махнула рукой:
— Ничего страшного. До магазина рукой подать.
До магазина и в самом деле было подать рукой, но они до него не доехали. Мотоцикл соскользнул с мокрой дороги и врезался в столб в километре от магазина. Мама погибла мгновенно, а Джон отделался переломом руки и несколькими ушибами.
После похорон отец позвал Джона к себе в кабинет, посмотрел на него тяжелым, угрюмым взглядом и сказал:
— Ты убил ее. Ты был пьян. И ты не дал ей шлем. Если бы на ней был шлем, она бы осталась жива. Убирайся из дома, я не хочу тебя больше видеть.
Зная тяжелый и бескомпромиссный характер отца, Джонни не стал с ним спорить. В тот же вечер он собрал свои вещи и ушел из дома.
К этому моменту он учился на третьем курсе математического факультета Оксфордского университета. После ухода из дома университет пришлось бросить…
Так он и жил, никому не мешая, никого не трогая, довольствуясь скромным положением рядового программиста.
Время от времени Джон встречался с девушками. Чаще всего это были проститутки, они не отнимали много времени и обходились значительно дешевле, чем нормальные подружки. Но пару раз у Джона случались настоящие романы. Оба раза подруги бросили Джона. Бросили, когда он не захотел впустить их в свою личную жизнь настолько, чтобы они переступили порог его квартиры.
Джон не унывал. Главное, что его компьютер всегда был при нем.
Программы, которые Джон писал для себя, были совершенными. Однажды он сделал программу, которая писала музыку — любую: популярную, классическую — по нескольким заданным параметрам, а потом накладывала на музыку голос. Тексты для композиций программа тоже подыскивала сама — она брала их из базы данных мировой литературы, а саму базу Джон собирал по крохам в течение четырех месяцев.
Что и говорить, это была совершенная программа. Джон уничтожил ее, когда понял, что, если программа увидит свет, сочинительство музыки потеряет всякий смысл. Человечество от этого много потеряет, а он — Джон Ватсон — ничего не приобретет.
Джон много думал об этом. Неужели один-единственный человек может так сильно изменить мир? И главное, что никаких особенных усилий для этого прилагать не нужно. Эта мысль и испугала, и насмешила Джона. Впервые в жизни у него проявились мессианские наклонности, о которых он не подозревал прежде.
Как-то раз Джон сидел в офисе и от нечего делать загрузил в компьютер игру, которую сам придумал и над которой работал последние несколько месяцев. Игра называлась «Анархия». Главными действующими героями в ней были убийцы, насильники, маньяки, извращенцы, воры и проститутки. Играющий сам выбирал, кем ему быть. Смысл игры состоял в том, чтобы за как можно более короткий срок принести как можно больше ущерба человечеству. Путем ли массовых убийств, путем ли грандиозных афер, а то и просто с помощью маленького государственного переворота, который затем превращался в грандиозный пожар, сжигающий современную цивилизацию.
Увлекшись игрой, Джон не заметил, как к нему подошел босс. Он не знал, сколько времени босс стоял у него за спиной, наблюдая за действием, разыгрывающимся на экране.
— Забавная штука, — пробасил босс.
Джон вздрогнул и поспешно закрыл игру.
— Ты сам это придумал? — спросил босс.
— Да, — кивнул Джон.
— Гм… Интересно. А для чего? Ты ведь понимаешь, что в продажу такую игру мы запустить не сможем.
— Да, я знаю, — сказал Джон.
— Зачем же ты ее сделал? Игра сложная, потребовала много времени и сил. Тебе не жалко было тратить их на такую хрень?
— Я делал игру в свободное от работы время, — сказал Джон.
— Тем хуже для тебя. — Некоторое время они молчали. Потом босс сказал: — Странный ты парень, Джонни. Неужели тебе доставляло удовольствие калечить и убивать этих школьниц?
(Для сегодняшней игры Джон выбрал себе роль маньяка-расчленителя.)
— Босс, это всего лишь игра, — пожал плечами Джон. — Тут ведь все ненастоящее.
— Ненастоящее, говоришь? В жизни маньяки думают точно так же. Им тоже кажется, что они проливают ненастоящую кровь. Им кажется, что все, что они делают, — просто игра.
— Мистер Бигль, но я…
— Заткнись! У меня самого две дочери. И я выдерну ноги любому, кто посмеет к ним прикоснуться. Ты слышишь меня, Джонни?
— Да, босс, я слышу.
— Ну а раз слышишь, то сотри эту мерзость! Немедленно!
Джонни стер.
— Вот так, — сказал босс, внимательно проследив за действиями Джона. — Еще раз увижу — вышвырну на улицу собственными руками, понял?
— Понял, — кивнул Джон.
Босс повернулся и направился к двери, что-то сердито бормоча себе под нос. «Чертов извращенец», — услышал Джон.
На следующий день Джона уволили.
Два дня Джон лежал на диване, глядя в потолок. Он почти ничего не ел, только курил и размышлял о том, что с ним произошло, и о том, как странно устроен этот мир. На третий день Джон решил — все! Хватит! Хватит плясать под дудку разных идиотов! Если его, человека, который ни разу не опоздал на работу, ни разу не запорол ни одного порученного дела, выгнали с работы пинком под зад, то он имеет полное право развязать себе руки.
Если люди ведут себя с Джоном по-скотски, то он тоже не будет с ними церемониться.
Встав с дивана, Джон помылся, побрился, надел лучший костюм и отправился в ресторан. В ресторане заказал себе самые дорогие деликатесы. Съев все это, Джон заказал бутылку французского вина, которая стоила сто пятьдесят долларов. В ресторане он выпил всего бокал, а остальное вино допил на улице прямо из горлышка.
Выбросив пустую бутылку в мусорный контейнер, Джон огляделся по сторонам. Жизнь показалась ему чудесной! Впервые в жизни он был свободен.
Вечером Джон засел за компьютер. Взломать базу данных фирмы, которая так неласково с ним обошлась, не составило особого труда. К часу ночи Джон перекачал данные на новые разработки и переслал их главным конкурентам фирмы. После этого лег спать в прекрасном расположении духа.
Утром в дверь квартиры Джона позвонили.
Джон открыл в одних трусах. Он был заспанный, к тому же туго соображал с похмелья, иначе обязательно посмотрел бы в глазок. Но он не посмотрел.
Первый же удар сбил Джона с ног. Придя в себя, Джон увидел над собой толстое лицо босса.
— Ну что, приятель, — с ухмылкой сказал босс, — хорошо поразвлекся? Решил отомстить, да?
— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказал Джон.
— Ах не понимаешь! — Босс хищно засмеялся. — Ничего, сейчас поймешь. Сейчас тебе все разъяснят. — Он выпрямился и посмотрел на здоровенного амбала, который стоял у него за спиной. — Майкл, прочисти этому щенку мозги.
Амбал наклонился к Джону, сгреб его и рывком поднял на ноги.
— Ты очень сильно напакостил мистеру Биглю, — сказал амбал. — Это нехорошо. Знаешь почему?
— Почему? — тупо спросил Джон.
— Потому что мистер Бигль потерял из-за тебя много денег. И теперь ты должен ему их возместить.
— Но я… не понимаю, о чем вы говорите, — промямлил Джон.
— Что ж, малыш, ты сам напросился.
Амбал бил его долго и больно. Бил со знанием дела, прижав к стене и не давая упасть. Потом достал из кармана флакон с минеральной водой и вылил воду на голову Джону.
— Освежился?
— Да, — прошамкал Джон разбитым ртом.
— Вот и хорошо. Теперь слушай и запоминай: если через две недели ты не принесешь мистеру Биглю пятьдесят тысяч, я лично вырежу тебе глаза. А потом сломаю шею. Понял меня?
— Понял. Но я… я не могу достать эти деньги.
Верзила усмехнулся:
— Захочешь жить — сможешь. — Он посмотрел на босса: — Мистер Бигль, малыш все понял. Он раскаивается и просит у вас прощения.
— Передай ему, что я его прощаю, — сказал босс, брезгливо поглядывая на окровавленное лицо Джона.
— Мистер Бигль тебя прощает, — сказал амбал. — Так что можешь дышать спокойно, в ад ты не попадешь. Но помни: через две недели я приду за деньгами. И не дай тебе бог убежать.
Покончив с Джоном, амбал принялся рыться в его вещах. В верхнем ящике стола он нашел коробку из-под сигар, в которой Джон хранил все свои сбережения, накопленные за долгие годы работы, — десять тысяч фунтов. Верзила отдал деньги мистеру Биглю.
— Жалкие гроши, — недовольно сказал мистер Бигль, спрятал деньги в карман, затем повернулся и вышел из квартиры.
— М-да, парень, тебе не позавидуешь. Ладно, до встречи через две недели. И приберись в квартире, а то живешь как свинья.
Амбал повернулся и вышел вслед за боссом.
Оставшись один, Джон закрыл дверь на замок, потом пошел в ванную и умылся холодной водой. Из зеркала на него глянуло чужое лицо — опухшее, со сломанным носом и рваной губой. Джон прополоскал рот холодной водой, затем осторожно потрогал зубы языком — одного не хватало.
— Сволочи, — яростно прошептал Джон и тут же сморщился от боли, пронзившей рот и щеку.
Два дня он не выходил на улицу, прикладывая к покалеченному лицу компрессы со льдом. Вышел, лишь когда кончились продукты. Прохожие шарахались от него как от чумы. А возле магазина к Джону подошел полисмен и, подозрительно разглядывая его лицо, поинтересовался, все ли с ним нормально?
— Все хорошо, — ответил Джон. — Я попал в аварию. Три дня назад. Теперь мне уже лучше.
Джон кивнул полисмену и вошел в магазин.
Джон накупил полный пакет продуктов. Вернувшись домой, сварил себе овсяной каши с фруктами. Поел. Потом выпил чашку крепчайшего кофе и сел за работу.
В первую ночь он сидел до шести часов утра. Потом весь день проспал как убитый. Проснувшись в пять часов вечера, Джон плотно поел, выпил две чашки кофе и снова сел за компьютер.
Через пять дней кропотливой работы Джон взломал свой первый банк. Куш составил шестьдесят пять тысяч фунтов. Еще несколько дней понадобилось, чтобы обналичить эти деньги.
Увидев деньги, мистер Бигль ничуть не удивился.
— Вот видишь, — удовлетворенно сказал он, — я всегда знал, что ты подонок и вор.
— Но вы сами заставили меня сделать это, — угрюмо ответил Джон.
— Ложь, — сказал мистер Бигль и поморщился. — Я всего лишь велел вернуть деньги, которые ты у меня украл.
— Вы ведь знаете, что у меня не было ваших денег. Вы забрали все мои сбережения.
По губам мистера Бигля пробежала тонкая, скользкая и ядовитая, как змея, усмешка.
— Согласись, малыш, что это твои проблемы, — сказал он. — Ты сам создал эту ситуацию, и винить тебе некого.
Джон понял, что разговаривать с Биглем бесполезно. Это все равно что биться головой о бетонную стену. Разбей всю голову в кровь — стене будет безразлично.
— Я принес вам деньги, — сказал Джон. — А теперь прощайте.
Он повернулся и направился к двери. Бигль не стал его останавливать.
…Вечером мистер Бигль позвонил Джону.
— Хочешь заработать немного денег? — просто спросил он.
— Вы хотите предложить мне работу?
— Да.
— С чего бы это?
— Я в тебе ошибся, Джонни. Ты не полное дерьмо, в тебе еще осталось что-то человеческое. Я не могу допустить, чтобы ты окончательно скатился в пропасть.
— Поэтому так усиленно меня в нее подталкиваете?
Бигль рассмеялся:
— Брось, Джонни. Зарабатывать деньги своими мозгами — это лучше, чем дрочить на монитор.
Джон понял, что Бигль имеет в виду «Анархию», из-за которой и случился весь этот сыр-бор.
— Ты талантливый парень, Джон, — продолжил мистер Бигль. — Удивляюсь, как это я тебя до сих пор не мог разглядеть. Я-то считал, что ты обыкновенная посредственность.
— Значит, вы признаете, что ошиблись, когда выгнали меня? — спросил Джон и так крепко сжал трубку пальцами, что побелели суставы.
— Интересный вопрос, Джонни… Если тебя это утешит, то да, признаю. Теперь ты доволен?
— Не очень, — сказал Джон. — Вы хотите взять меня обратно в штат?
— Нет, малыш, — весело отозвался Бигль. — У меня для тебя есть работка поинтересней! В твоем возрасте пора заниматься настоящими делами. И зарабатывать настоящие деньги, а не те жалкие гроши, которые ты получал у меня в фирме.
С тех пор у Джона началась новая жизнь. Мистер Бигль давал Джонни задания, а он их исполнял — аккуратно и в срок. Платил мистер Бигль тоже аккуратно, но в сравнении с тем, что получал он сам, деньги, заплаченные Джонни, были жалкими крохами с барского стола. Сознавать это было невыносимо, но Джон, стиснув зубы, продолжал неблагодарную работу.
Мистера Бигля он вскоре бросил. Зачем делиться деньгами с кретином, который сам по себе — ноль без палочки? Нет, лучше класть «честно заработанные деньги» себе в карман. Бигль попробовал припугнуть Джона, но Джон, обзаведшийся к этому времени кое-какими деньгами и связями, нанял троих крепких парней, и в тот же день мистера Бигля увезли в больницу с тяжелой черепно-мозговой травмой.
А Джон стал действовать самостоятельно.
Свою первую грандиозную аферу Джон провернул в 1990 году. Через подставных лиц он разместил в нескольких английских банках ценные бумаги одной известной американской фирмы. Бумаги были искусно подделаны, и поэтому до того, как его разоблачили, Джон сорвал солидный куш. За короткий срок Джон превратился в обеспеченного человека, а затем и в богатого. Разумеется, это не могло не огорчить Скотленд-Ярд. В 1992 году его обвинили в мошенничестве и приговорили к двум годам лишения свободы.
Отец Джона на суд не приехал. В интервью телевизионщикам он заявил, что отказывается от такого сына — вора и убийцы. Джон не особенно переживал, за последние несколько лет он практически забыл об отце, а если и вспоминал, то с брезгливостью и яростью.
В тюрьме Джон не испытывал особенных неудобств. Он привык к аскетичной жизни. К тому же после нескольких недель отсидки его назначили служащим тюремной библиотеки и допустили к компьютеру.
Как ни долго тянулись два года, но в конце концов они прошли. Выйдя на свободу, Джон продолжил свою деятельность в сфере «размещения иностранных инвестиций на родине». На этот раз он действовал хитрее и изворотливей. Джон разработал компьютерную программу, при помощи которой можно было снимать крупные суммы с банковских счетов. Он решил заняться подделкой крупной партии электронных карт известной французской телефонной компании.
Ирония судьбы состояла в том, что эта телефонная компания сама сделала Джону заказ на изготовление карт. К нему обратились как к одному из лучших специалистов по современным технологиям. Заказ был выполнен в рекордно короткий срок. Электронные карты по оплате телефонных разговоров соответствовали мировым стандартам и обладали надежной системой защиты. Однако деньги с них не всегда поступали на счета телефонной компании. Часть сумм бесследно исчезала.
В конце концов сумма недостачи достигла в целом пятнадцати миллионов долларов.
На этот раз правоохранительные органы Франции взялись за компьютерные фокусы мистера Джона Ватсона серьезно. Его приговорили к пяти годам лишения свободы. Однако Джон, подав апелляцию, вышел на свободу под крупный залог.
Вскоре «подсудимый Ватсон» бесследно исчез. Вместо него на свет появился свободный человек Дэвид Флин. А Ватсона объявили в международный розыск.
Прибыв в Москву, Флин был очень осторожен. Квартира, в которую он привозил Веру, была не единственной. Дэвид снял еще несколько квартир, в каждой из которых останавливался не больше чем на неделю.
Ухаживая за Верой, Флин продолжал свою деятельность по «экспроприации экспроприаторов». И пока английское и французское правосудие разыскивало его в Латинской Америке, он продолжал «кидать» как англичан, так и французов из самого сердца России.
Никто, абсолютно никто из земных существ не догадывался, что, помимо очаровывания Веры Акишиной, в Москве у него была и другая, менее благородная, но не менее насущная цель.
Вера и Стас сидели в студенческом кафетерии. Перед каждым из них стояла чашка кофе. Стас на свой кофе даже не смотрел, а Вера рассеянно покручивала чашку на блюдце.
Лицо Стаса было бледным и напряженным. Вера, наоборот, выглядела прекрасно. Она была очень красива в этот день тонкое лицо, длинные светлые волосы, плавные, аристократичные движения.
Глядя на нее, Стас вдруг испытал острое, щемящее чувство боли. Он вдруг понял (впервые в жизни), что он и эта девушка абсолютно разные, что слеплены из разного теста, что у них нет и не может быть ничего общего. И что вообще непонятно, как, каким образом и С какой целью судьба свела их вместе.
Пауза затянулась. Вера не собиралась нарушать напряженную тишину, поэтому Стас решился заговорить.
— Г-где ты была? — спросил он подрагивающим, слегка взвинченным голосом.
— Тебе это будет неинтересно, — апатично ответила Вера.
— Что за г-глупости ты говоришь? Как это мне будет н-неинтересно? Ты ведь моя девушка.
Вера лениво пожала плечами (говорить на эту тему ей совсем не хотелось):
— Ну и что? Сегодня твоя девушка я, завтра — какая-нибудь другая…
Тоцкий удивленно на нее уставился:
— На что ты н-намекаешь?
— Ни на что. Просто это жизнь, Стас. Люди встречаются и расстаются. И ничего страшного из-за этого не происходит.
— Ты что, думаешь, что я не волновался? Да я м-места себе не находил! Знаешь, как я в-волновался?
Вера усмехнулась. Стас вдруг показался ей ужасно скучным и занудливым.
— Ну и как? — спросила она.
— Да я… — Тоцкий осекся. Он явно не знал, что сказать дальше.
Вера равнодушно ждала, пока он соберется с мыслями и силами.
— Да я даже в м-милицию хотел пойти! — выдохнул наконец Стас. — Я хотел потребовать, чтобы они искали т-тебя! Но твой отец запретил мне. Он с-сказал, что м-милиция только помешает. И что п-похитители могут рассердиться и п-причинить тебе боль.
«Боль», — подумала Вера. Она вспомнила веселые лица Грува и Максимовича, вспомнила, с каким жадным интересом они обсуждали новые идеи Веры, и слова Тоцкого показались ей чудовищно глупыми и бессмысленными.
— Ты зря волновался, — спокойно сказала Вера. — Мне ничто не угрожало.
— К-как это — не угрожало? — удивился Стас. — Разве тебя не похищали?
— Нет, — твердо сказала Вера. — Меня никто не похищал. Я ушла из дома сама.
На Стаса смешно было смотреть. Его щеки покрылись розовыми пятнами, а глаза были изумленными и испуганными, как у щенка.
— Но п-почему ты ничего мне не с-сказала? — возмущенно проговорил он. — Почему ты ничего не сказала своим родителям! Ты знаешь, как мы в-волновались за тебя? А когда п-похитили Сергея Михайловича, мы с твоей матерью чуть с ума не сошли!.. — Упомянув про отца Веры, Стас понял, какую совершил бестактность, и мучительно покраснел. — Кстати, о нем ничего не с-слышно? — тихо спросил он.
Вера покачала головой:
— Нет. Похитители потребовали деньги, но ничего не сказали о том, когда и где их нужно передать.
— Странно, — произнес Тоцкий. — Все это очень странно.
— У тебя кофе остывает, — сказала Вера.
— Кофе? — растерянно переспросил Стас. Он растерянно посмотрел на свою чашку. Потом перевел взгляд на Веру и нервно поморщился. — П-при чем тут кофе? Мы г-говорим о тебе. Ты ушла из дома, и я м-могу это понять. Но куда ты ушла? Где ты была, Вера?
— Где была, там уже нет, — неожиданно резко ответила Вера. — И знаешь что… Я больше не хочу быть твоей девушкой. Не ходи за мной больше, ладно?
Лицо Тоцкого оцепенело.
— Н-ничего не п-понимаю. Т-ты больше не хочешь, чтобы мы встречались? — растерянно спросил он.
Вера кивнула.
— Н-но почему?
— Потому что ты мне надоел, — просто ответила Вера. Затем добавила чуть более мягким голосом: — Стас, я больше не люблю тебя, понимаешь? Все было, и все прошло. Отношения себя исчерпали. В этом нет ничего странного и страшного.
Тоцкий выглядел абсолютно потерянным.
— У т-тебя появился н-новый парень? — спросил он убитым голосом.
«Нет», — хотела сказать Вера, но вместо этого вдруг произнесла:
— Да, Стас. У меня новый парень. И я хочу выйти за него замуж. Извини, что не говорила тебе раньше.
Стас легонько тряхнул головой, словно прогонял наваждение, и тихо сказал:
— Б-бред какой-то… Откуда он взялся? Ведь его раньше не было.
Вера улыбнулась:
— Ты очень смешно говоришь, Стас. Раньше не было, а теперь есть. Так всегда бывает в жизни.
— И как его зовут? — спросил Стас, беря себя в руки и глядя на Веру из-под нахмуренных бровей.
— Его зовут Дэвид. Дэвид Флин. Он иностранец.
Вера сама не знала, зачем она назвала Стасу имя англичанина.
— В-вот как, — тихо произнес Тоцкий. — Интересно… Очень интересно. И откуда же он взялся?
— Это неважно, Стас. Важно то, что мы с тобой больше не будем встречаться. Я хочу, чтобы ты твердо это усвоил. — Вера подняла руку и глянула на часики. — Мне пора, — сказала она. — Не расстраивайся. Ладно? Все равно я не та девушка, которая тебе нужна.
Вера встала со стула, поцеловала Стаса в щеку, повернулась и ушла, ни разу не оглянувшись на Стаса, который проводил ее взглядом до самых дверей в надежде на то, что она одумается и вернется — и все это дурацкое наваждение развеется как дым.
Но Вера ушла.
Стас рассеянно отхлебнул из чашки остывший кофе, потом достал из кармана мобильный телефон и визитную карточку Дениса Грязнова.
— Алло, Денис Андреевич?.. Здравствуйте, это Стас Тоцкий… Да-да, тот самый… Мне нужно срочно с вами поговорить… Когда вам угодно… Хорошо, я согласен. До встречи.
Стас Тоцкий и Денис Грязнов встретились в сквере возле кинотеатра «Пушкинский». Грязнов подошел к поджидавшему его на скамейке Тоцкому, пожал ему руку и сел рядом.
— Итак, Стас, что такого важного вы хотели мне сообщить?
Тоцкий насупился, помолчал немного, потом сказал таким голосом, словно каждое слово выходило из его глотки с неимоверным усилием:
— Вы знаете, где все это время б-была Вера, да?
— Позволю себе оставить ваш вопрос без ответа, — сказал Денис.
— Я т-так и думал. — Тоцкий взъерошил ладонью волосы. — Не сказать, чтобы это б-было честно с вашей с-стороны, но… Но раз вы не г-говорите, значит, у вас есть для этого в-веские п-причины.
Денис неопределенно пожал плечами.
— З-значит, есть, — усмехнулся Стас. — Ладно. С-скажите, Денис Андреевич, вам знакомо имя Дэвид Флин?
— Дэвид Флин? — Денис припомнил свой давний разговор с подругой Веры, Инной Шиловой. Она тогда упоминала о каком-то Дэвиде, но фамилию не называла. — Нет, — сказал Денис. — Я не знаю никакого Флина. А почему вы спросили?
— Д-дело в том, что Вера б-бросила меня. Бросила из-за этого Флина.
— Вот как?
Да, — кивнул Тоцкий. — Она сказала, что в-выходит за него замуж. — Стас потер пальцами виски и мучительно поморщился. — П-понимаете, — продолжил он, — я очень люблю Веру. И мне важно знать, кто будет рядом с ней.
— Стас, я ничего не знаю о Дэвиде Флине, — повторил Денис. — Уверяю вас, что ее… исчезновение не было связано ни с каким Флином.
— Ясно, — вздохнул Стас. — Я надеялся, что вы что-то з-знаете. Но раз так, то… — Он замолчал и понурил голову.
«Жалко пацана, — думал Денис, разглядывая Тоцкого. — Похоже, он и впрямь без ума от этой девчонки. Да и Флин этот уж больно загадочная личность. Вера Акишина собирается выйти за него замуж, но никто ничего про него не знает. Не к добру все эти тайны, ох не к добру. Надо бы пробить этого Флина».
— Знаете что, Стас, — обратился Денис к Тоцкому, — я могу попробовать навести об этом Флине кое-какие справки. По своим каналам.
Тоцкий поднял голову и недоверчиво посмотрел на Дениса.
— Вы правда это сделаете? — спросил он с надеждой в голосе.
— Сделаю, — кивнул Денис. — Не факт, что он вообще существует на свете, этот ваш Флин. Но если существует, я узнаю, кто он.
— И скажете мне?
— Там будет видно, — сказал Денис. — Это все, что вы хотели мне рассказать?
— Все, — ответил Тоцкий.
— В таком случае я пойду. Спасибо за звонок. Если узнаете еще что-нибудь — проинформируйте меня.
Тоцкий пообещал. Денис крепко пожал ему руку и ушел, оставив парня наедине с его горестными мыслями.
У майора Муравьева было смуглое лицо с резкими, словно вырезанными ножом, чертами, черные волосы и черные офицерские усики. Он протянул Денису широкую и твердую как камень ладонь и представился:
— Муравьев.
— Грязнов, — ответил Денис.
— Рад с вами познакомиться, Денис Андреевич, — сказал сотрудник Интерпола.
— Взаимно, — ответил Денис.
Муравьев сел в кресло и оглядел офис «Глории».
— А у вас здесь уютно, — одобрил он.
— Стараемся, — с легкой усмешкой ответил Денис.
Насладившись видом стен, потолка и пола, Муравьев оборотил свой взгляд на директора агентства.
— Вячеслав Иванович, передал мне ваш запрос по поводу Дэвида Флина, — сказал он.
— И каковы результаты? — поинтересовался Денис.
— Результаты таковы, что я приехал к вам лично, — ответил он, закинув ногу на ногу и ослабив галстук. — Скажите, Денис Андреевич, откуда у вас интерес к личности Дэвида Флина? Его имя упоминалось в каком-то деле, которое вы ведете?
— И да, и нет, — уклончиво ответил Денис.
Муравьев склонил голову набок и сухо улыбнулся.
— Денис Андреевич, я понимаю, что это конфиденциальная информация. Но мне вы можете сказать. Дело в том, что Дэвид Флин — это фальшивое имя человека, которого вот уже несколько лет безуспешно разыскивает Интерпол. Это мошенник международного класса. И наших западных коллег крайне удивило, что его имя всплыло в Москве.
— Вот как? — сказал Денис. — Гм… Я вижу, дело серьезное.
— Еще бы, — кивнул Муравьев.
Некоторое время Денис внимательно разглядывал суровое лицо интерполовца, пытаясь понять, правду тот говорит или просто разводит его, чтобы выведать необходимую информацию, но лицо посетителя было спокойным и уверенным, взгляд он не отводил.
— Хорошо, — сказал Денис, — я не стану ничего скрывать. Но сначала расскажите мне об этом Флине. Кто он и в чем подозревается?
— Он разыскивается французской полицией за хищение пятнадцати миллионов евро, — сказал Муравьев.
Денис присвистнул:
— Вот это да! Он что, ограбил банк?
Муравьев покачал головой:
— Нет.
— Тогда что?
— Дэвид Флин — грабитель новейшей формации, — сказал майор. — Его оружие не пистолет, а компьютер с выходом в Интернет.
— Компьютер? — Денис удивленно поднял брови. — Вот оно что! Так, значит, Дэвид Флин — хакер?
— Не просто хакер, а гениальный хакер. Он большой интеллектуал, математик по образованию. Прекрасно разбирается в новейших технологиях. Его финансовые махинации широко освещались английскими СМИ, но по большинству обвинений Флин подавал апелляции и почти всегда достигал успеха. Если верить газетчикам, деятельность Дэвида Флина обошлась английской, германской и французской экономике в двадцать пять миллионов евро.
«Вот черт, — подумал Денис. — Теперь понятно, почему Вера познакомилась с ним на компьютерной выставке. Неужели он как-то связан с «Платиновой картой»? Или никакой связи нет и это простое совпадение?»
— Как именно Флин добывал эти деньги? — спросил Денис.
Муравьев дернул уголком рта, давая понять, что перечисление «подвигов» мошенника не доставляет ему никакого удовольствия, и лишь после этого ответил:
— Кредитные мошенничества, банковские аферы с использованием электронных платежей и тому подобное. Можно сказать, стандартный набор для каждого продвинутого хакера. Теперь вы расскажете мне, где слышали имя этого человека?
— Да, разумеется. Дочь человека, которого мы разыскиваем, сказала своему бывшему дружку, что выходит замуж за Дэвида Флина.
На этот раз пришла очередь Муравьева удивляться:
— Замуж? Вы сказали — замуж?
— Именно это я и сказал.
— Чертовщина какая-то. Получается, что Флин приехал в Москву, чтобы жениться?
— Получается, что так, — усмехнулся Денис. — Девушку зовут Вера Акишина. Она познакомилась с Флином год назад в Париже, на выставке компьютерных технологий.
— Ага, — сказал Муравьев и задумчиво дернул себя за ус. — Значит, это давняя связь. Простите, вы сказали, что разыскиваете отца девушки?
— Да. Его похитили.
— Постойте… Фамилия девушки Акишина? Значит, Акишин, за которого похитители требуют несколько миллионов, — это ее отец?
— Именно так.
— М-да, — задумчиво сказал майор Муравьев и снова дернул себя за ус. — Прямо скажем, дельце запутанное. И что, у вас уже есть какие-то соображения на этот счет?
— Увы, нет. Я надеялся, что вы поможете нам разобраться в этом деле.
Муравьев откинулся на спинку стула и посмотрел на Дениса в лукавый прищур.
— Гм… — сказал он. — Честно признаюсь, когда Вячеслав Иванович передал нам ваш запрос относительно Дэвида Флина, мы с коллегами провели что-то вроде мозгового штурма. Вам знакомо это выражение?
— Это когда каждый произносит вслух все, что ему придет в голову относительно поставленной проблемы. Мы часто у себя проводим такие штурмы.
— Да, что-то вроде этого. С последующим анализом и резюмированием. Так вот, мы проанализировали, что могло привести такого человека, как Дэвид Флин, в Москву. Естественно, о его подружке мы ничего не знали.
— Естественно, — кивнул Денис. — И какие же соображения пришли вам в голову?
— Соображений было много. Но дельное всего одно. Не знаю, правда, имеет ли оно смысл теперь, когда вы открыли мне глаза на истинное положение вещей.
— Как знать, — сказал Денис. — Может, да. А может, нет. В любом случае вам стоит его озвучить.
Муравьев улыбнулся:
— Так и сделаем. Вы ведь слышали, что в Москве недавно был убит американский миллиардер Лайэм Платт?
— Конечно, слышал. А какое он имеет отношение к Флину?
— Весьма поверхностное. У наших английских коллег имеется снимок, на котором Платт и Флин изображены вместе. Дело было на какой-то выставке, несколько лет назад. На какой почве они сошлись, нам неизвестно. Вполне может быть, что они оказались вместе случайно. Платт — личность популярная. Многие хотели сфотографироваться с ним на память.
Денис весь подался вперед.
— А кто сделал снимок?
Муравьев глянул на Грязнова из-под насмешливо изогнутой брови и сказал:
— Эк вас зацепило! Я вижу, вам действительно нравится ваша работа. Снимок сделал один из агентов. Их полным-полно на каждой международной выставке. Вертятся с камерами в руках, изображая журналистов. Потом снимки анализируются и идут в архив. Иногда это помогает в работе — устанавливать связи между людьми, отслеживать их отношения, строить версии и так далее.
— И это все? — разочарованно спросил Денис.
Муравьев кивнул:
— Все.
— Негусто, — вздохнул Грязнов.
Муравьев усмехнулся и пожал плечами:
— Я вас предупреждал. А теперь расскажите мне обо всем еще раз, только теперь со всеми подробностями.
— Что ж… — Денис Грязнов вздохнул, предчувствуя утомительное и занудное обсасывание мелких деталей. — Если вы настаиваете, расскажу…
Их беседа продолжалась еще полчаса, после чего Муравьев ушел, пожелав Денису успехов в «деле поимки особо опасных тварей, отравляющих нам жизнь». Кому «нам» — он не уточнил.
В тот же день Денис Грязнов пересказал свой разговор с Муравьевым «важняку» Турецкому.
— Интересное кино, — резюмировал Александр Борисович, выслушав молодого коллегу. — Миллиардер и компьютерный мошенник — что их могло связывать?
— Хотел бы я знать, — проворчал Денис. — Мне это дело вот где уже сидит. — Он стукнул себя ребром ладони по шее. — Сначала дочка, потом отец, потом вся эта банда молодых хакеров. А теперь еще и гений мирового масштаба. Чем дальше в лес, тем больше волков.
— Странно, что у интерполовцев нет никаких зацепок, — продолжил рассуждать Турецкий. — Пожалуй, придется встретиться с этим Муравьевым.
— Вот-вот, — поддакнул Денис, — встреться и поговори с ним как следует. Как у тебя вообще с этим делом? Продвигается?
По мрачному лицу Турецкого было видно, насколько ему надоело отвечать на этот вопрос. Однако Грязнову он ответил:
— Да как тебе сказать, Дениска… Какие-то подвижки есть. Вот, например, недавно выяснилось, что к повару Соколову приходили какие-то люди. На бандитов эти люди похожи не были. А вот на ментов были.
— Вот это финт! Неужели ты в самом деле думаешь, что здесь замешаны менты?
Турецкий недовольно покачал головой.
— Я ничего не думаю, Денис. У меня для этого слишком мало данных. Я просто собираю факты и пытаюсь на их основе выстроить версию. Да что я тебе объясняю, ты и сам в этих делах не новичок.
— Что правда, то правда, — согласился Денис. — Новичком меня не назовешь. С дядькой на эту тему уже говорил?
— Говорил, — сказал Турецкий. — Он эти данные проверяет. Ему теперь по долгу службы положено этим заниматься. Ты, кстати, позвони ему. А лучше — зайди в гости. По-моему, он до сих пор немного не в своей тарелке после перевода в Главное управление собственной безопасности.
— Его можно понять, — философски сказал Денис. — Кому ж охота сажать своих?
Турецкий гневно сверкнул глазами.
— Это ты глупость сказал, Денис. Разве преступник может быть «своим»?
Денис заметно стушевался.
— Я имел в виду, что преступники, которых он теперь ловит, тоже носят погоны.
— Носят, — согласился Турецкий. — Но это не делает их неприкасаемыми. Бандит всегда бандит, какую бы шкуру он на себя ни натянул. И хватит об этом. Ты, разумеется, уже установил наблюдение за Верой Акишиной?
— Разумеется, — кивнул Денис.
— Думаю, интерполовцы сделали то же самое. Они сильно расстроятся, если твои ребята им помешают.
— Александр Борисович, ты ведь знаешь моих ребят. Их заметить сложнее, чем тень.
— Ну-ну. Как там Татьяна Акишина? С Херсонским больше не встречалась?
— Нет. Они друг другу даже не звонят. Может, почувствовали слежку?
— Вряд ли. Скорей всего, просто осторожничают. Где она сейчас?
— На работе.
— В музыкальной школе?
— Угу.
— Кто за ней следит?
— Филя Агеев.
Турецкий одобрительно кивнул:
— Хорошо. Пусть продолжает слежку. А я съезжу в школу и поговорю с ней. Я тут собрал о ней кое-какую информацию. Думаю, Татьяна Олеговна не откажет мне в беседе.