Плавучий остров. Вверх дном

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Штирборт и Бакборт на ножах

Третьего марта Стандарт-Айленд покинул остров Сандвич. Перед отплытием миллиардцы говорили слова горячей благодарности французским колонистам и их туземным союзникам: друзьями они встретятся вновь; с братьями прощаются Себастьен Цорн и его товарищи на этом острове Ново-Гебридской группы, который отныне войдет в число островов, ежегодно посещаемых Стандарт-Айлендом.

Под наблюдением коммодора Симкоо быстро сделаны все необходимые исправления. Впрочем, повреждения оказались незначительными. Машины энергетических установок в полном порядке. Наличный запас нефти обеспечивает работу динамо еще на много недель. К тому же плавучий остров скоро попадет в ту часть Тихого океана, откуда по подводным кабелям можно связаться с бухтой Магдалены. Поэтому можно сказать с уверенностью, что плавание закончится благополучно. Не пройдет и четырех месяцев, как Стандарт-Айленд прибудет к берегам Америки.

— Будем надеяться… — произносит Себастьен Цорн, слушая, как г-н директор расточает свое обычное красноречие насчет блестящего будущего, которое предстоит прославленному плавучему сооружению.

— Но, — замечает при этом Калистус Мэнбар, — какой мы получили урок!.. Эти малайцы, такие услужливые, и этот капитан Сароль — кто бы их заподозрил!.. Нет, Стандарт-Айленд предоставил убежище иностранцам в последний раз.

— А если встретятся потерпевшие кораблекрушение?.. — спрашивает Пэншина.

— Друг мой, я теперь не верю ни в потерпевших кораблекрушение, ни даже в самые кораблекрушения!

Однако из того, что коммодору Симкоо, как и прежде, поручено управлять машинами плавучего острова, вовсе не следует, что в его руках находится и гражданское управление. После смерти Сайреса Бикерстафа в Миллиард-Сити нет больше мэра, и, как известно, прежние помощники не сохранили своих полномочий. Следовательно, придется назначить нового губернатора.

Кроме того, раз некому совершать гражданские акты, то нельзя заключить брак между Уолтером Танкердоном и мисс Ди Коверли. Вот еще одна трудность, возникшая из-за махинаций негодяя Сароля! А ведь не только будущие молодожены, но и все именитые граждане Миллиард-Сити и все население заинтересовано в скорейшем завершении этого дела. В нем — одна из важнейших гарантий будущего. Медлить нельзя, ибо Уолтер Танкердон уже поговаривает о том, чтобы сесть на один из пароходов Штирборт-Харбора и доплыть вместе с членами обоих семейств до ближайшего архипелага, где любой мэр совершит брачную церемонию!.. Черт побери! Да их сколько угодно и на Самоа, и на Тонга, и на Маркизских островах, а плыть туда меньше недели, если идти на всех парах…

Люди умудренные стараются образумить нетерпеливого молодого человека. Сейчас идет подготовка к выборам… Через несколько дней Стандарт-Айлендом начнет управлять новый губернатор… Первым его актом в должности мэра будет торжественное совершение долгожданного брака… Возобновятся празднества по прежней программе… Мэра!.. Мэра!.. Единый крик рвется из всех уст!..

— Только бы избрание мэра не разбудило былых распрей… они, может быть, не совсем затухли!.. — говорит Фрасколен.

Нет, этого не может быть, и Калистус Мэнбар готов, как говорится, «в лепешку расшибиться», чтобы довести дело до благополучного окончания.

— Да в конце концов, — восклицает он, — наши влюбленные-то на что?.. Надеюсь, вы не сомневаетесь, что любовь окажется сильнее борьбы самолюбий?

Стандарт-Айленд продолжает идти в северо-восточном направлении, к пункту, в котором перекрещиваются двенадцатая южная параллель и сто семьдесят пятый западный меридиан. К этому именно месту были вызваны последними каблограммами, отправленными еще до стоянки на Новых Гебридах, корабли из бухты Магдалены с новым запасом горючего и продовольствия. Впрочем, вопрос о запасах не слишком заботит коммодора Симкоо. Их хватит больше чем на месяц, и на этот счет беспокоиться нечего. Правда, давно уже не поступает известий из-за границы. Газетам нечем заполнять отдел внешней политики. «Старборд-кроникл» жалуется, и «Нью-геральд» горюет… Ничего не поделаешь! Разве Стандарт-Айленд сам по себе не целый мирок, — какое ему дело до того, что происходит в других частях земного шара? Быть может, ему внушают зависть политические страсти?.. Ну, скоро их и здесь будет достаточно… возможно даже, сверх всякой меры!

И правда, начинается избирательная кампания. Усиленной обработке подвергаются все тридцать членов совета именитых граждан, где левобортники и правобортники насчитывают равное число представителей. Сейчас уже совершенно ясно, что выборы нового губернатора приведут к большим разногласиям, ибо соперниками опять будут Джем Танкердон и Нэт Коверли.

В течение нескольких дней происходят подготовительные совещания. С самого начала выясняется, что самолюбие обоих кандидатов не даст возможности договориться. Глухое волнение царит в Миллиард-Сити и в портах. Агенты обеих частей города стараются возбудить население, чтобы оказать давление на именитых граждан. Время идет, но не похоже, чтобы дело кончилось миром. А вдруг Джем Танкердон и наиболее влиятельные левобортники попытаются теперь навязать свои идеи, отвергнутые главными правобортниками и провести свой злополучный проект — превратить Стандарт-Айленд в промышленное и торговое предприятие?.. Другая часть острова с этим никогда не согласится! Короче говоря, — иногда кажется, что одолевает партия Коверли, иногда представляется, что перевес на стороне партии Танкердона. Отсюда брань и взаимные упреки, взаимное раздражение в обоих лагерях, заметное охлаждение между двумя семьями, — охлаждение, которого Уолтер и мисс Ди не желают даже замечать. Какое им дело до всей этой политической возни?..

Есть, однако, очень простой способ устроить все к общему удовольствию и по крайней мере разрешить вопрос о власти; надо объявить, что оба соперника будут выполнять губернаторские функции по очереди — полгода один, полгода другой; пусть даже по целому году, если так покажется лучше. Зато никакого соперничества уже не будет, оно уступит место договоренности, которая вполне удовлетворит обе партии. Но решения, внушаемые здравым смыслом, никогда не пользуются успехом в нашем грешном мире, и хотя Стандарт-Айленд независим от земных материков, он тем не менее подвержен всем страстям, присущим человеческому роду.

— Вот, — сказал однажды Фрасколен своим товарищам, — вот они, те осложнения, которых я опасался.

— А какое нам дело до всех этих споров! — ответил Пэншина. — Мы-то какой ущерб от них потерпим?.. Через несколько месяцев мы будем уже в бухте Магдалены, наш ангажемент окончится, и каждый из нас благополучно ступит на твердую землю… с миллиончиком в кармане.

— Если не произойдет какая-нибудь катастрофа! — вставляет неукротимый Себастьен Цорн. — Разве на такой плавучей штуковине можно быть уверенным в завтрашнем дне?.. После столкновения с английским кораблем — нападение хищных зверей, после зверей — нашествие новогебридцев, после туземцев…

— Да когда же ты перестанешь каркать? — восклицает Ивернес. — Замолчи, или мы заткнем тебе рот.

Тем не менее приходится пожалеть о том, что свадьба Танкердон — Коверли не была отпразднована в назначенный день. Семьи объединила бы новая связь, и, вероятно, атмосфера легко разрядилась бы… Вмешательство молодоженов помогло бы еще больше… Но все равно общественное возбуждение скоро придет к концу: выборы должны состояться 15 марта.

Коммодор Симкоо со своей стороны хлопочет о сближении между двумя частями города. Но коммодора просят не вмешиваться в то, что его не касается. Ему надо вести по морям этот плавучий остров, пусть он его и ведет!.. Ему надо избегать подводных камней и мелей, пусть он их избегает!.. Политика — вовсе не его дело.

Коммодору Симкоо остается только подчиниться.

Религиозные распри тоже начали играть свою роль, и духовенство вмешивается теперь в политику больше, чем ему пристало бы. А ведь протестантская церковь и католический собор, пастор и епископ жили доселе в таком добром согласии!

Само собою разумеется, что газеты тоже вступили в бой: «Нью-геральд» сражается за Танкердонов, «Старборд-кроникл» — за Коверли. Чернила текут рекой, и к ним, пожалуй, еще примешается кровь!.. Разве мало ее пролилось на девственную почву Стандарт-Айленда во время борьбы с новогебридскими дикарями?..

В общем же, население больше интересуется женихом и невестой, чей роман прервался на первой главе. Но что можно сделать для того, чтобы упрочить их счастье? Отношения между обеими частями Миллиард-Сити уже прекратились. Ни приемов, ни приглашений, ни музыкальных вечеров. Если так будет продолжаться, инструменты Концертного квартета заплесневеют в футлярах и наши артисты будут получать свои огромные гонорары, не пошевелив пальцем.

Господина директора грызет смертельная тревога, хотя он не желает в этом сознаться. Положение его ложное, он и сам это чувствует. Все свои способности он употребляет на то, чтобы не оказаться в плохих отношениях ни с теми, ни с другими, — а ведь это верный способ оказаться в плохих отношениях со всеми.

К 12 марта Стандарт-Айленд уже основательно приблизился к экватору, но все еще не достиг широты, где может сойтись с кораблями, посланными из бухты Магдалены. Выборы назначены на 15-е. Хотелось бы, чтобы корабли подоспели до наступления этой даты.

Тем временем и правобортники и левобортники подсчитывают и прикидывают возможное число голосов. И все указывает, что голоса разделятся поровну. Ни один кандидат не соберет большинства, если та или другая сторона не потеряет хотя бы несколько голосов. И дело как раз в том, что голоса эти держатся на своей стороне так же крепко, как зубы у тигра в челюсти.

Тут вдруг возникает гениальная мысль. Она как будто сразу зародилась у всех тех, с которыми не предполагалось советоваться. Мысль эта проста, благоразумна, она положит конец распрям соперников. Сами кандидаты наверняка согласятся на этот столь справедливый исход.

Почему бы не предложить управление Стандарт-Айлендом королю Малекарлии? Он мудрец, человек большого и широкого ума. Его терпимость и его философия окажутся лучшей защитой при любых неожиданностях в будущем. Он знает людей, потому что близко сталкивался с ними. Он понимает, что надо считаться с их слабостями и с их неблагодарностью. Он не честолюбец, и ему никогда не придет в голову подменить личной властью демократические учреждения общественного строя на плавучем острове. Он будет просто председателем административного совета нового акционерного общества «Танкердон, Коверли и K°».

Большая группа купцов и должностных лиц Миллиард-Сити, к которой присоединяются несколько офицеров и портовых моряков, решает пойти к королю-согражданину и обратиться к нему с этим предложением. Их величества принимают депутацию в нижней гостиной своего дома на Тридцать девятой авеню. Депутация выслушана благосклонно и тут же получает решительный отказ. Свергнутые властители припоминают прошлое, и это решает дело.

— Благодарю вас, господа, — говорит король. — Ваша просьба тронула нас обоих, но мы счастливы сейчас и надеемся, что и в будущем наше счастье не будет нарушено. Подумайте только! Ведь мы покончили с иллюзиями, с которыми связана любая власть. Теперь я простой астроном и не хочу быть ничем иным.

После такого твердого ответа настаивать больше не имеет смысла, и депутация удаляется.

Перед самым голосованием возбуждение умов еще усиливается. Ни о какой договоренности не может быть и речи. Сторонники Джема Танкердона и Нэта Коверли избегают встречаться друг с другом даже на улице. Из одной части города в другую просто перестали ходить. Правобортники и левобортники не переступают Первой авеню. Миллиард-Сити разделился на два враждебных стана. Единственный человек, который бегает и туда и сюда, расстроенный, изнуренный, подавленный, получая щелчки и справа и слева, это охваченный отчаянием директор управления искусств и развлечений Калистус Мэнбар. И три-четыре раза в день он появляется, как потрепанный бурей корабль, в гостиных казино, где квартет донимает его своими тщетными утешениями.

Что касается коммодора Симкоо, то он ограничивается порученной ему деятельностью. Он ведет плавучий остров по установленному маршруту. Испытывая величайшее отвращение к политике, он согласится на любого губернатора. Его офицеры, так же как и офицеры полковника Стьюарта, проявляют, подобно ему, полнейшую незаинтересованность в вопросе, вокруг которого кипят такие страсти. Стандарт-Айленду нечего опасаться военных переворотов.

Тем временем члены совета именитых беспрерывно заседают в мэрии, обсуждают кандидатуры и ссорятся между собою. Дело доходит до личных выпадов. Полиции приходится принимать кое-какие меры, ибо с утра до вечера перед зданием муниципалитета толпятся люди и подчас слышны угрожающие выкрики.

Кроме того, повсюду разнеслась весьма печальная новость: вчера Уолтер Танкердон явился в особняк Коверли, и его не приняли. Жениху и невесте запрещено видеться друг с другом, и уж если брак не совершился до нападения новогебридских банд, кто осмелится утверждать, что он вообще когда-либо совершится?..

Наконец наступает 15 марта. В большом зале мэрии начинаются выборы. Взволнованная толпа собирается в сквере, как некогда население Рима собиралось перед Квиринальским дворцом, где конклав кардиналов38 выбирал нового папу.

К чему приведет последнее обсуждение кандидатур? Предварительные наметки возможного распределения голосов по-прежнему указывают на то, что голоса распределятся поровну. Что же произойдет, если правобортники останутся верны Нэту Коверли, а левобортники будут, как и прежде, стоять за Джема Танкердона?

Великий день настал. Между часом и тремя нормальная жизнь на Стандарт-Айленде приостанавливается. Толпа, состоящая из пяти-шести тысяч человек, взволнованно шумит под окнами муниципалитета. Ожидают результатов голосования в совете именитых, — результатов, которые будут немедленно сообщены по телефону в обе части города и в оба порта.

Первый тур голосования происходит в час тридцать пять.

Кандидаты получают равное число голосов.

Через час — второй тур.

Он ни в малейшей степени не изменяет результатов первого тура.

В три часа тридцать пять — третий и последний тур.

И на этот раз ни один из кандидатов сверх своей половины голосов не получает ни одного лишнего голоса.

Тогда члены совета расходятся, и правильно делают. Если бы они продолжали заседать, то при охватившем их возбуждении они могли бы сцепиться друг с другом.

Когда они проходят через сквер, направляясь, кто в особняк Танкердона, кто в особняк Коверли, толпа встречает их крайне неодобрительным ропотом.

Надо же, однако, как-то выйти из этого положения, которое не может длиться долее. Оно причиняет слишком большой ущерб интересам Стандарт-Айленда.

— Между нами, — говорит Пэншина товарищам, узнав от г-на директора результаты трех туров голосования, — мне кажется, есть очень простой способ разрешить этот вопрос.

— Какой же?.. — спрашивает Калистус Мэнбар, в отчаянии воздевая руки к небу. — Какой?..

— Разрезать остров посередине… разделить его на две равные половины, как лепешку, и обе половины поплывут каждая в свою сторону с избранным ею губернатором.

— Разрезать наш остров!.. — восклицает г-н директор так, словно Пэншина предложил ампутировать одну из его конечностей.

— С помощью молотка и клещей-кусачек, — объясняет «Его высочество», — лишние болты будут вынуты, и вопрос разрешится очень просто, а на поверхности Тихого океана вместо одного плавучего острова окажется два.

Даже в таких тревожных обстоятельствах этот Пэншина, видимо, не способен проявить серьезность!

Если его совету нельзя последовать в материальном смысле, если нельзя пустить в ход молоток и клещи-кусачки и разъединить кессоны плавучего острова вдоль оси по Первой авеню — от батареи Волнореза до батареи Кормы, — то все-таки надо признать, что в моральном смысле разделение острова уже произошло. Левобортники и правобортники стали так же чужды друг другу, как если бы их разъединяли сотни морских миль. Тридцать именитых и в самом деле решили голосовать порознь, раз уж им никак не столковаться. Джем Танкердон избран губернатором своей стороны, которой он и будет управлять, как ему вздумается. Нэт Коверли избран губернатором своей, и он станет управлять ею, как ему заблагорассудится. Каждая сторона сохранит свой порт, свои корабли, своих офицеров, своих солдат, своих служащих, своих торговцев, свою энергетическую установку, свои машины, свои двигатели, своих механиков, своих монтеров. Каждый кусок будет сам себе владыка.

Все это допустимо, но как раздвоиться коммодору Симкоо и г-ну директору Калистусу Мэнбару, которые должны выполнять свои функции так, чтобы все были довольны?

Правда, последнему не стоит беспокоиться. Его должность будет отныне только синекурой. Может ли подниматься вопрос о празднествах и развлечениях, когда над Стандарт-Айлендом нависает угроза гражданской войны, ибо примирение стало невозможным?

Это подтверждается и таким признаком: 17 марта газеты сообщили об окончательном разрыве помолвки между Уолтером Танкердоном и мисс Ди Коверли.

Да, разрыв — несмотря на их просьбы, несмотря на их мольбы! Вопреки утверждению, высказанному однажды Калистусом Мэнбаром, — любовь побеждена! Так нет же! Уолтер и мисс Ди не разлучатся… Они убегут прочь из дома… Они уедут венчаться за границу… Они в конце концов найдут в мире такой уголок, где можно быть счастливыми без всех этих тягостных миллионов!

Однако после избрания губернаторами Джема Танкердона и Нэта Коверли маршрут Стандарт-Айленда не изменился. Коммодор Симкоо продолжает держать направление на северо-восток. Когда Стандарт-Айленд прибудет в бухту Магдалены, весьма вероятно, многие миллиардцы предпочтут вернуться на материк искать спокойствия, которого уже не может дать им «жемчужина Тихого океана». Может быть, плавучий остров и вовсе будет покинут всем своим населением?.. И тогда с ним совсем покончат, его пустят с молотка, его продадут на вес, как старый, никому не нужный железный лом, и отправят в переплавку!

Пожалуй, так и случится, но пока осталось пройти еще пять тысяч миль, что означает около пяти месяцев плавания. А вдруг за это время маршрут будет изменен по прихоти или упрямству вожаков? К тому же население заражено духом мятежа. Что, если дело дойдет до рукопашных схваток между левобортниками и правобортниками, до ружейной стрельбы, которая зальет человеческой кровью металлические мостовые Миллиард-Сити?

Нет, без сомнения, так далеко партии не пойдут! Новой гражданской войны, пусть даже не между Севером и Югом, а всего лишь между правым и левым бортом Стандарт-Айленда, не будет… И тем не менее роковой час пробил и нависает угроза самой настоящей катастрофы.

Утром 19 марта коммодор Симкоо ждет в своем кабинете в обсерватории, чтобы ему сообщили первые сведения о местонахождении Стандарт-Айленда, который, по его мнению, подошел уже близко к тем местам, где должны встретиться корабли с припасами. Наблюдатели с верхушки башни, следящие за горизонтом по всей окружности, сообщат об этих пароходах, как только они появятся. Вместе с коммодором в обсерватории сейчас король Малекарлии, полковник Стьюарт, Себастьен Цорн, Пэншина, Фрасколен, Ивернес, несколько офицеров и служащих, из числа тех, кого можно назвать нейтральными, так как они не принимают участия во внутренних распрях. Для них самое главное — поскорее добраться до бухты Магдалены, где, наконец, прекратится это неприятное состояние.

Вдруг раздаются два телефонных звонка, и коммодору передают два приказа. Они исходят из мэрии, где Джем Танкердон со своими главными сторонниками распоряжается в правой половине, а Нэт Коверли со своими — в левой. Оттуда они и управляют Стандарт-Айлендом, причем распоряжения их — что не удивительно — во всем противоречат друг другу.

В это самое утро вопрос о маршруте, который, казалось бы, не должен был вызывать разногласий между двумя губернаторами, так и не удалось разрешить. Один — Нэт Коверли — решил, что Стандарт-Айленд должен держать направление на северо-восток, к архипелагу Гилберта. Другой — Джем Танкердон, — упорствуя в своем стремлении завязывать торговые отношения, захотел идти на юго-запад, в район Австралии.

Вот до чего дошли оба соперника, а их друзья клянутся оказывать им поддержку во всем.

Получив два приказа, одновременно посланных в обсерваторию, коммодор говорит:

— Произошло то, чего я так боялся.

— И чего нельзя допускать в интересах всего населения, — добавляет король Малекарлии.

— Как же вы поступите?.. — спрашивает Фрасколен.

— Черт побери, — восклицает Пэншина, — ужасно любопытно знать, как вы сманеврируете, господин Симкоо!

— Дело дрянь, — замечает Себастьен Цорн.

— Сперва сообщим Джему Танкердону и Нэту Коверли, — отвечает коммодор, — что приказы невыполнимы, так как они противоречат один другому. Впрочем, лучше будет, чтобы Стандарт-Айленд стоял на месте в ожидании кораблей, которым здесь назначена встреча!

Этот весьма мудрый ответ немедленно передан по телефону в мэрию.

Проходит час, и никаких других сообщений обсерватория не получает. Весьма вероятно, что оба губернатора отказались от намерения повернуть остров по-своему…

И вдруг весь корпус Стандарт-Айленда начинает как-то странно дрожать… Чем это вызвано?.. Тем, что Джем Танкердон и Нэт Коверли дошли в своем упрямстве до последней черты.

Все собравшиеся в кабинете коммодора переглядываются, превратившись в вопросительные знаки.

— Что случилось?.. Что случилось?..

— Что случилось?.. — говорит коммодор Симкоо, пожимая плечами. — Случилось то, что Джем Танкердон послал свой приказ непосредственно мистеру Уотсону, главному механику Бакборт-Харбора, а Нэт Коверли — другой приказ, совершенно противоположный, мистеру Сомуа, главному механику Штирборт-Харбора. Один велел идти вперед, на северо-восток, другой приказал дать задний ход, чтобы двинуться на юго-запад. В результате же Стандарт-Айленд вертится на месте, и верчение будет продолжаться до тех пор, пока не прекратятся причуды двух упрямцев.

— Замечательно! — восклицает Пэншина. — Все и должно было кончиться вальсом!.. Вальс твердолобых!.. Атаназ Доремюс может подать в отставку!.. Миллиардцам его уроки больше не нужны!..

Быть может, такое нелепое, в какой-то степени даже комическое положение и могло вызвать смех. Но, к сожалению, утверждает коммодор, этот двойной маневр крайне опасен. Десять миллионов лошадиных сил тянут Стандарт-Айленд в противоположные стороны, с риском разорвать его на части.

Действительно, машины работают во всю свою мощь, винты крутятся с максимальной скоростью, и это чувствуется по дрожанию стальной подпочвы. Если вообразить себе запряжку, где одна из лошадей мчится вперед по крику «но! но!», а другая пятится назад по окрику «тпру! тпру!», то легко можно представить, что происходит с островом!

Между тем движение ускоряется. Стандарт-Айленд продолжает вращаться вокруг своей оси. Парк и поля описывают концентрические круги; пункты, расположенные на побережье, по окружности острова, перемещаются со скоростью от десяти до двенадцати миль в час.

Не стоит пытаться пробудить здравый смысл в механиках, которые своим управлением вызывают это вращение. Коммодор Симкоо не имеет над ними никакой власти. Они повинуются голосу тех же страстей, что и все прочие правобортники и левобортники. Верные слуги своих хозяев, мистер Уотсон и мистер Сомуа будут держаться до конца, машина против машины, динамо против динамо.

И вот начинается неприятное явление, которое могло бы прояснить головы уже одним тем, что от него становится мутно на сердце.

Вследствие вращения Стандарт-Айленда многие миллиардцы, в особенности миллиардки, начинают испытывать во всем своем существе некое непонятное смятение. У людей обнаруживаются мучительные приступы тошноты и рвоты; особенно это чувствуется в тех домах, которые удалены от центра и где, следовательно, сильнее сказывается вращательное движение.

Надо признаться, что такие архикомические последствия заставляют Ивернеса, Пэншина и Фрасколена хохотать до упаду, несмотря на то, что общее положение становится все более и более критическим. И действительно, «жемчужине Тихого океана» угрожает теперь физический распад, который может оказаться пострашнее морального разрыва.

Что касается Себастьена Цорна, то под влиянием непрекращающегося вращения он все бледнеет… бледнеет… «С него сходит краска», по выражению Пэншина, а к горлу подступает тошнота. Да неужели же этой подлой шутке так и не будет конца?.. Чувствовать себя пленником на огромном вертящемся столе, который, не в пример вертящимся столикам спиритов, даже не обладает даром предсказывать будущее…

В течение целой бесконечной недели Стандарт-Айленд не переставал вращаться вокруг центра, а центр его — Миллиард-Сити. Поэтому город всегда полон народа, который ищет в нем спасения от тошноты — ведь в средней части острова вращение ощущается меньше всего. Тщетно коммодор Симкоо и полковник Стьюарт пытались вмешаться в распрю между двумя мэрами, засевшими в одном муниципалитете. Ни один не пожелал спустить флага… Воскресни сам Сайрес Бикерстаф, — и его усилий оказалось бы недостаточно, чтобы поколебать это ультраамериканское упрямство.

А в довершение всех бед, в течение последних восьми дней небо все время затянуто облаками и поэтому нельзя определить широту и долготу… Коммодор Симкоо не знает теперь точного местоположения Стандарт-Айленда. Мощные гребные винты тянут его в противоположные стороны, слышно, как дрожат самые стенки кессонов. Жители не решаются расходиться по домам. Они переселились под открытое небо. Парк переполнен людьми. С одной стороны раздаются крики: «Ура Танкердону!», с другой: «Ура Коверли!» Глаза мечут искры, кулаки сжимаются. Неужели среди окончательно обезумевшего населения начнется гражданская война со всеми ее ужасами?

Как бы там ни было, ни те, ни другие не желают видеть близкой опасности. Никто не уступит, пусть даже «жемчужина Тихого океана» разлетится на тысячу кусков! Она будет вертеться и вертеться, пока динамо из-за отсутствия тока не перестанут вращать винты…

Среди всеобщего возбуждения, не принимая в нем никакого участия, Уолтер Танкердон терзается ужасной тревогой. Не из-за себя, а из-за мисс Ди Коверли страшится он внезапного взрыва, который может уничтожить Миллиард-Сити. Уже неделю он не виделся с той, которая была его невестой и должна была стать его женой. Сколько раз в полном отчаянии умолял он отца не упорствовать и отменить свое злосчастное распоряжение. Но Джем Танкердон прогнал его, не желая ничего слышать.

В ночь с 27 на 28 марта, воспользовавшись темнотой, Уолтер пытается пробраться к молодой девушке. Он хочет быть рядом с ней, если произойдет катастрофа. Проскользнув через толпу, заполняющую Первую авеню, он проникает во вражескую часть города, чтобы добраться до особняка Коверли…

Перед самым рассветом взрыв чудовищной силы сотрясает атмосферу до самых высоких ее слоев. Не выдержав непосильной нагрузки, котлы левого борта взлетели на воздух вместе со всеми машинными зданиями. И так как источник электрической энергии с этой стороны внезапно иссяк, половина Стандарт-Айленда погрузилась в глубочайший мрак…