Пленительные объятия

ГЛАВА 13

Как только Тайлер удалился, Сирена бросилась на задний двор, к конюшням. Накинув плащ, чтобы не озябнуть на холодном и влажном воздухе, она постучалась в дверь к Якобу, желая разбудить старика. С затуманенными спросонья глазами он открыл дверь и, увидев госпожу, насторожился.

— Что случилось, капитана?

— Ничего, Якоб. Просто я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня. Нечто такое, о чем мне не хочется просить кучера.

— С удовольствием, капитана, но что именно?

— Я хочу, чтобы ты приготовил экипаж и отвез меня в одно место. И захвати с собой одеяло. Не могу обещать, что поездка будет короткой.

— Есть, капитана! — повиновался старик, не задавая лишних вопросов. — Я сейчас, вы только позвольте мне надеть… штаны.

— Хорошо, но поторопись, — рассмеялась Сирена. — И старайся не шуметь. Не хочу, чтобы весь Лондон знал, что я собираюсь делать.

— Есть, капитана, — улыбнулся Якоб, закрывая дверь, чтобы приготовиться ко всему в тишине и уединении. Старый моряк, какое бы дело Сирена ни затевала, был с ней покладистым и сговорчивым. Интересно, падал ли так свет луны или действительно в глазах госпожи вновь вспыхнули прежние искры?..

Якоб направлял экипаж в точности по тому маршруту, который указывала его капитана. Отчасти сопровождаемая удачей, отчасти благодаря собственной настырности она сумела выведать у Тайлера адрес Ригана и точное местоположение его дома на Лайм-стрит. Густой туман несколько рассеялся в холодном ночном воздухе, а кроме того, факелы, горевшие неровным светом на перекрестках, позволяли прочесть названия улиц на указателях. Следуя по уже знакомой Темз-стрит, они обнаружили офис Ригана у холма Святого Дунстана, потом взяли немного влево, в восточном направлении, и далее, миновав еще шесть-семь кварталов, выехали на Лайм-стрит.

Найти дом оказалось значительно труднее, но Якоб снял один из фонарей с кареты и, осмотрев несколько фасадов, нашел то, что им было нужно.

— В точности, как вы сказали, капитана, но, судя по его виду, в доме никого нет.

— Вот и хорошо. Значит, мы не опоздали. Открыть замок — это я оставляю тебе, Якоб. Как думаешь, справишься?

— Обязательно, причем, когда я закончу, не будет никаких следов того, что к нему прикасались. Но прежде чем я этим займусь, не хотите ли вы мне сказать, в чей дом мы вламываемся?

— Если только ты сохранишь тайну. Это дом Ригана. А теперь ступай. Да пошевеливайся: не хочется, чтобы нас поймали с поличным, а еще я должна оказаться внутри до того, как Риган вернется.

Не говоря больше ни слова, Якоб запустил руку под кучерское сиденье и извлек оттуда несколько весьма характерных инструментов.

— Среди них есть очень стоящие, работают безотказно, — прошептал он, тревожно озираясь по сторонам и готовясь к худшему — встрече с констеблем. Впрочем, спустя пару минут все уже было готово.

— Порядок, моя капитана! Входите скорей и быстренько закрывайте за собой дверь. Никто не сможет сказать, что в доме взломан замок. Хотите, чтоб я пошел с вами? — спросил старик, исполненный страха за свою госпожу.

— Нет, Якоб, я же говорила тебе, что ночь вряд ли будет короткой. Просто подай экипаж чуть вперед по улице и жди меня там. Если все пройдет в соответствии с планом, то до утра я останусь здесь.

Сирене показалось, что даже в темноте она видит, как старик залился румянцем.

— Ну да, именно поэтому ночь и будет длинной, — проговорила она нетерпеливо. — Но не думай, что я сомкну глаза прежде, чем мы окажемся в полной безопасности, у себя дома, — последовало обещание. — Кроме того, лучше тебе вообще не спать, учитывая местные нравы. Готова поклясться, что если человек закроет тут глаза хоть на минуту, то все эти разбойники запросто сопрут прямо из-под него кровать, не говоря уже о таких сокровищах, как пара лошадей и карета.

Сирена прокралась в дом, погруженный во мрак. Ее руки дрожали, сердце от волнения билось где-то у горла. Глаза, уже немного привыкшие в темноте за время путешествия в экипаже по ночному городу, легко разглядели лестницу, и Сирена осторожно поднялась наверх. До того как она пробралась сюда, ей почему-то ни разу не приходило в голову, что экономка Ригана может жить прямо у него в доме. Что за мерзкая суматоха поднялась бы, очнись та в своей постели под взглядом постороннего человека! Дрожь пробежала по телу Сирены, и, затаив дыхание, она одним махом одолела лестничный пролет.

Идя по верхней площадке, испанка скоро наткнулась на спальню хозяина. Она сразу догадалась, что комната должна принадлежать Ригану, — по запаху лавровишневой воды и слабому, но едкому аромату его тонких сигар. Торопливо, чтобы не переменить решения, Сирена сбросила с себя одежду и сорвала покрывало с кровати. Нагая, вся дрожа от страха и в то же время сладкого ожидания, она скользнула под одеяло и затаилась, моля Бога, чтобы Риган пришел поскорее.

Время тянулось, однако, до одури медленно, со скоростью улитки. Несколько раз Сиреной овладевало сильнейшее искушение встать, набросить на себя одежду и выбежать вон из этого дома, на улицу, где ее дожидается экипаж. Она пыталась унять бешеный стук сердца и убеждала себя, что поступает правильно. «Я видела по его глазам, как он по мне изголодался, — вспоминала Сирена. — Он хочет меня точно так же, как и я его хочу. Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Когда Риган почувствует, как горячи мои объятия, он поймет, как сильно я его люблю, осознает, какое расстояние я проделала только для того, чтобы вернуть нашу любовь, — он не сможет мне отказать!»

Сирена скорее почувствовала, чем услышала, что ван дер Рис вошел в дом. Он с силой захлопнул за собой дверь и стал подниматься по лестнице. Сеньорита Кордес молча поблагодарила Якоба за его умение открывать чужие замки. Очевидно, Риган ничего не заподозрил. Внезапно ее охватила паника: что, если он вернулся домой не один? Что, если он привел с собой Камиллу? Сирена ни на мгновение не могла допустить мысли, что ван дер Рис, прежде чем переспать со своей девчонкой, станет дожидаться родительского благословения, официальной брачной церемонии, давать перед лицом священника обет верности. Желание Ригана уложить женщину к себе в постель всегда было настолько велико, что он не мог ждать на то каких-то особых санкций.

Вся напрягшись под одеялом, Сирена крепко зажмурила глаза, молясь, чтобы ван дер Рис не привел ее с собой, эту Камиллу. Риган уже вошел в комнату. Исполненная благодарности, Сирена поняла, что он один. Мысленно готовясь к тому моменту, когда ее присутствие будет обнаружено, Сирена затаила дыхание.

Не побеспокоившись даже о том, чтобы зажечь лампу, Риган снял с себя одежду, и та с легким шелестом упала на пол, или в кресло, или еще куда-то… Когда же ван дер Рис сбросил ботинки, сердце у нее забилось с невероятной силой. Интересно, что он сделает, когда, скользнув под одеяло, обнаружит подле себя горячее женское тело? Боже всемогущий! И что только заставило ее сделать это?! Впрочем, как бы там ни было, теперь поздно менять решение. Риган сидел на краю постели, и Сирена уже чувствовала тепло его тела и слабый аромат выкуренной сигары.

Едва нога Ригана коснулась чей-то обнаженной плоти, он испустил пронзительный крик, перевернулся в прыжке и набросился на нежданного гостя, крепко сжав его коленями и безжалостно распластав на ложе.

— Кто здесь, черт побери! — заорал ван дер Рис, железной хваткой вцепившись в плечи Сирены.

— Я всегда говорила, что ты животное, — медовым голоском пропела она, стараясь скрыть охватившую ее дрожь. — И была права.

— Что ты здесь делаешь? — взорвался Риган, наконец узнав этот голос и напрягая зрение, чтобы разглядеть лицо.

— Глупый ты, глупый, — прошептала она, освобождаясь от его несколько ослабевшей хватки и обвивая руками шею любимого.

Ван дер Рис узнал ее тело, распростертое на белой простыне. Все столь долгое время скрываемые желания, вся страсть наконец-то вырвались наружу, когда он лег рядом с ней и заключил ее в свои объятия. Ощущение близости Сирены, ощущение этой шелковистой кожи заставили его со стоном закрыть глаза и вспомнить прежние их утехи. Да, она принадлежала ему и только ему! Как только мог он думать иначе? Легкий стон вырвался из ее груди, когда он прижался к ней, — стон боли и вожделения. Когда же губы отыскали в темноте знакомый горячий рот, то послышался сдавленный шепот: «Я тоже тебя люблю! Никогда не отпускай меня! Люби меня, Риган, люби меня!»

Голова Сирены закружилась, едва тело ожило под его ласками. Он был нежен и нетороплив, целовал ее медленно, тягуче, со вкусом. Все чувства в ней пришли в движение, и она вытянулась перед ним, стараясь слиться с возлюбленным в одно существо.

Риган ласкал ее с бесконечной нежностью, в то же время сдерживая растущее в нем самом возбуждение. Сирена вновь сделалась его языческой богиней. Осторожно касаясь женского тела кончиками пальцев, он смог вызвать в воображении облик любимой: тонкая талия, кожа цвета слоновой кости, упругие бедра… Он запечатлел долгий, горячий поцелуй на ее очаровательной груди, и Сирена, тяжело дыша в приливе страсти, отдала Ригану всю себя.

Сотни раз его губы касались этого дивного тела, но, чтобы утолить желание, требовалось еще больше. Множество милых подробностей, которые едва ли замечались раньше, поразили его теперь своим совершенством. И все же он медлил, медлил, наслаждаясь млечным теплом ее груди, коралловые соски которой манили его и как бы упрашивали быть посмелее.

Тело Сирены более чем ясно говорило о том, чего ей хочется. Женщина мучительно сжалась, словно бы сойдя с ума от безумного желания отдаться. И Риган возобновил ласки.

Сирена смахнула со лба Ригана непослушную прядь волос и легонько поцеловала его в губы. Вытянувшись ему навстречу, она повиновалась древнему как мир ритму в своем желании непременно достигнуть вершины наслаждения.

Обняв Ригана за плечи, Сирена повалила его на спину и прижала к постели. Дыхание мужчины стало прерывистым. Когда же она склонилась над ним, плотно прижавшись к его груди, то услышала, что он испустил едва различимый стон. Тело Ригана слегка поблескивало от пота, золотое руно на груди и животе приятно дразнило ее. Женщина наслаждалась, почти набожно касаясь руками любимого тела. Она поцеловала ван дер Риса прямо во впадинку у горла.

Риган, обвив руками шею Сирены, прижал ее еще ближе. Их ноги переплелись, Сирена выгнулась, чтобы полностью вобрать в себя его страсть. Ван дер Рис уткнулся лицом в пышные груди, потом опять отпрянул. Касания были нежными, как шелк. Она всем своим существом сосредоточилась на том, чтобы доставить Ригану удовольствие, и вместе с тем сама получала удовольствие ничуть не меньшее. Руки Ригана удерживали Сирену от падения в темную бездну, где жизнь не имела для нее смысла, а сердце обречено было терзаться в муках одиночества.

Сирена чувствовала на себе его взгляд, полный любви. И сама тоже любила Ригана страстно, радостно, без ложного стыда. И в тот момент, когда она его одолела, оба закричали от наслаждения. Потом Сирена прошептала: «Ты любишь меня, Риган. Я знала, что сумею тебя заставить вновь меня полюбить!»

Она лежала подле ван дер Риса, положив ему голову на плечо. Мир и спокойствие читались на ее лице. Но стоило ей коснуться рукой косматой мужской груди, она почувствовала, что Риган напрягся и словно бы окоченел. Он как бы отступился от только что испытанного счастья.

— Что случилось, дорогой? Что-то не так? Неужели ты не рад, что мы успели вновь обрести друг друга, прежде чем смогли зайти слишком далеко в своей нелепой ненависти и пока не стало еще слишком поздно?!

— Нет, уже в самом деле поздно! — сказал Риган, сползая с кровати и отправляясь на поиски своей одежды.

Озадаченная и даже уязвленная в самое сердце, Сирена села, умоляя его — одним лишь взглядом — обернуться и посмотреть на жену, сказать, что именно она сделала не так. Даже когда никакого ответа не последовало, она продолжала настаивать:

— Скажи мне, Риган, что я сделала не так? Чем я тебя расстроила?

Риган молчал. Слышались только скрип кресла и дребезжанье неподатливой лампы. Наконец комната озарилась теплым, чуть желтоватым светом, и Сирена смогла взглянуть в холодные глубины столь знакомых ей агатово-голубых глаз. На лице ван дер Риса была написана решимость. Губы растянулись в злобной усмешке.

— Скажи мне, что я такого сделала?! — потребовала Сирена, одной лишь гордостью удерживаемая от того, чтобы сейчас же не поделиться с ним своими обидой и болью.

— Да ничего особенного ты не сделала, — сказал Риган, стараясь держать себя в руках. — Ты по-прежнему самая прекрасная женщина, которая когда-либо делила со мной ложе.

— Тогда в чем же дело? — спросила она, уже изрядно утомленная тем, что вынуждена выставлять перед ним напоказ свои чувства.

— Ты слишком самоуверенна, Сирена, черт тебя побери! Ну скажи, зачем ты сюда пришла сегодня и легла ко мне в постель? Зачем? Это что, очередная попытка доказать мне, что я могу опять быть тобой одурачен? Не явись ты сюда и не кинься в мои объятия, так же ли ты считала бы меня идиотом, как, наверное, сейчас считаешь?

— Нет, Риган, нет! Я пришла просто потому, что люблю тебя и знаю, что ты тоже меня любишь!

— Однако в порыве страсти ты употребила несколько иные слова, а именно: «Я знала, что сумею тебя заставить вновь меня полюбить!». Но, позволю напомнить, мы разведены. Так что, выходит, ты пришла искушать меня своими поцелуями и сводить с ума своей красотой!

— Да нет же, нет!

В два шага он оказался у кровати и впился пальцами в тело Сирены.

— Мне не хотелось бы, чтобы меня использовали, а ведь именно это и есть тот план, который сложился у тебя в голове, не правда ли? Ты думала, что явишься сюда и живо напомнишь мне о прежних забавах, когда мы были вместе? Да, были, но теперь мы врозь. Меня никогда не привлекали женщины, слишком уверенные в неотразимости своих чар. Впрочем, если ты думаешь, что я позволю тебе приблизиться настолько, что ты сможешь отомстить за то, что я с тобой сделал, то думай себе на здоровье, но будь осторожна в поступках?

— Пожалуйста, поверь мне, Риган! — взмолилась Сирена, сползая с кровати и становясь на колени. — Поверь, прошу тебя!

— Тебе? Поверить? Только потому, что я знаю, какое расстояние ты проделала, разыскивая меня? Никогда! Ты только вспомни, это я женился на тебе, полагая, что в точности знаю, кто ты! Это в моем доме ты жила, разрушая, разваливая попутно то дело, на которое мы с отцом положили чуть ли не всю свою жизнь! Ты носила мою фамилию и в то же время спала с другим мужчиной! Ты воплощенный обман, но — Господи ты Боже мой! — я люблю тебя. Я все еще люблю тебя, но сам этого не хочу! Теперь я стал мудрее и уже не попадусь в твою ловушку.

Старым как мир жестом — ровесником древнейшей из профессий — Риган извлек из кармана несколько монет и положил их на стол так, чтобы Сирена видела.

— Конечно, небольшая плата за наше славное барахтанье в койке. Но все равно бери, ты, славная маленькая шлюшка, и проваливай!

Прежде чем Сирена смогла подобрать нужные слова или даже просто собрать силы, чтобы ответить, Риган повернулся на каблуках и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

Слишком глубоко уязвленная, чтобы плакать, и не в силах даже пошевелиться от нанесенного ей оскорбления, Сирена прислушивалась к шагам на лестнице, потом снизу донесся звук разбившегося стекла. Еще раз окинув взглядом комнату, где она всего минуту тому назад обрела смысл жизни, Сирена оделась и закрыла за собой дверь. Бесшумно спустившись по лестнице, она вышла в ненастную ночь, чтобы скрыть под покровом густого тумана свою боль и унижение…

В течение всей последующей недели Сирена пользовалась бешеным успехом у местной знати и чуть ли не ежедневно посещала светские рауты, устраивавшиеся в ее честь. Она носила на лице маску приветливости и радушия, но фрау Хольц и Якоб — впрочем, только они одни — прекрасно догадывались о ее истинных чувствах.

И все же никто не мог знать лучше самой Сирены о том, как сильно она страдала. Бедняжка понимала, что потеряла контроль над обстоятельствами своей жизни. Она чувствовала себя бессильной что-либо изменить или вернуть то, что было ею потеряно, и оставалась в Лондоне по одной-единственной причине — возможности быть ближе к Ригану. Где-то в глубине ее души еще теплилась надежда исправить то, что произошло между ними.

Несколько долгих часов, остававшихся до рассвета, Сирена пролежала в своей одинокой постели, и воспоминания о проведенной с Риганом ночи вспыхивали перед ней, согревая в полудреме ощущением того, что он снова целует и обнимает ее. В этом еще можно было черпать силы. Риган любит ее. Ведь его губы, его руки достаточно красноречиво свидетельствовали о том!

«Да, ван дер Рис любит меня, я знаю! Господи, помоги мне! Я тоже люблю его! Из-за своей гордыни он не желает этого признавать, но все-таки любит…»

Потом, однако, едва стала разгораться заря, Сирена вновь впала в отчаяние и, прежде чем провалиться в забытье, несколько раз вскрикнула от боли, твердо уверенная, что просто дурачит сама себя. Если бы Риган любил ее, то, по крайней мере, попытался бы понять, что она имела в виду, когда говорила о своих чувствах. И все же любить ван дер Риса — вот все, что ей оставалось. И неважно, какие мучения приносит ей эта любовь, — победить, переломить себя она не в силах.

Однажды днем, лениво бродя по комнате после ленча, Сирена обдумывала, какое бы платье ей надеть вечером. Фрау Хольц небрежно постучала в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошла с небольшим серебряным подносом в руках, на котором были сложены аккуратной стопкой приглашения от самых разных лиц. Сирена улыбнулась, взяла сначала одно приглашение, потом другое. Уже ближе к концу пачки она нашла наконец квадратик плотной сливочно-белой бумаги и, весело рассмеявшись, помахала им в воздухе.

— Это от сэра Стефана Лэнгдома, — сказала она, попутно объяснив экономке, что сэр Стефан — это отец той самой Камиллы. — Просит оказать ему честь и отобедать с ним завтра. Он был бы, конечно же, счастлив сопровождать меня на обед у Фоллоузов.

Сирена проворно написала ответ и вручила его экономке, с тем чтобы та передала его лакею, а тот, в свою очередь, доставил непосредственно по назначению. Пожилая фрау Хольц даже слегка задрожала, увидев, как ее хозяйка кружится по комнате в танце. Что это случилось с госпожой? Неважно… Что бы там ни было, виной всему менеер ван дер Рис.

— Послушайте, фрау Хольц. Вот еще одно послание, которое нужно доставить сегодня же. Я думаю, Якоб сумеет передать его кому следует. Тайлер Синклер просил меня отправиться вместе с ним в Уотерфорд, чтобы осмотреть фабрику, которую он собирается купить. Поскольку в порту нет кораблей, которые ходили бы туда регулярно, за исключением одного, принадлежащего Ригану, и, конечно же, маленьких шхун, на борт которых не позволяется брать пассажиров, то пускай Якоб идет на пристань и снарядит в контору к Тайлеру Яна или Виллема. Нужно, чтобы они сказали ему, что их корабль готов взять нескольких пассажиров. Впрочем, кто бы ни отправился, он должен вести себя как капитан судна, а причину своего визита к Тайлеру объяснить тем, что нужно справиться о величине сбора на провоз ирландских кружев. Кстати, когда мы поплывем в Ирландию, вы, фрау Хольц, точно так же, как и Якоб, поедете вместе со мной.

Перспектива очередного морского путешествия, пусть даже очень короткого, совсем не улыбалась домоправительнице. С другой стороны, с тех пор как они поселились в этом доме, она страдала от безделья и скуки. Когда супруги ван дер Рис жили вместе, с ними каждый день что-нибудь обязательно происходило, в самом воздухе их жилья постоянно вспыхивали какие-то искры, так что никто из прислуги не мог сказать, насколько безопасно покидать поутру свою постель и можно ли в нее будет вернуться к вечеру. Да, мысли фрау Хольц вновь обратились к Батавии, как это всегда случалось, когда экономка была чем-нибудь расстроена. Боже, как она скучала по этим райским островам!..

Несколькими днями позднее Сирена и фрау Хольц с багажом вступили на палубу «Духа моря». Испанка озорно подмигнула Яну, который радостно попривествовал обеих дам.

Каковы бы ни были их цели и намерения, Сирена и ее команда вели себя так, словно никогда прежде не были знакомы. Виллем показал капитане ее каюту, пока все остальные устраивались там, где им были отведены места. Сирена прошептала Виллему, что сэр Синклер подвержен приступам морской болезни, так что молитесь, дескать, о спокойной воде.

Виллем пообещал сделать все, что в его силах, и, пока госпожа втаскивала в каюту багаж, спросил, как она находит Лондон.

— Ненавижу его! — со страстью ответила Сирена, и в глазах ее вспыхнул огонь. — Но по некоторым причинам я чувствую себя крепко связанной с этим городом.

«Дух моря» находился в пути вот уже третий день и держал курс на Уотерфорд. Сирена прогуливалась по палубе, сопровождаемая Тайлером и фрау Хольц. Экономка, всматриваясь в надвигающуюся тучу, пугливо семенила ножками. Сеньорита Кордес тоже с опаской поглядывала на грозовые облака у горизонта. Еще час-два — и судно окажется в самом центре разбушевавшейся стихии. У Сирены покалывало во всем теле и страшно зудели руки от нестерпимого желания подойти и встать к рулю, но она кое-как сумела подавить свои чувства.

— Вижу парус! — раздался крик с такелажа.

— Где? — спросил Виллем, в то время как Сирена, сощурившись, пристально всматривалась во мглу.

— К северу от нас, а рядом еще один парус! Вроде как гонится!

Сирена вскарабкалась на ванты и посмотрела на шедший на горизонте бриг. С глубокой осадкой, с туго натянутыми парусами, он, по-видимому, удерживал такую скорость уже около часа. Бушприт временами буквально зарывался в волны, но потом снова взмывал вверх. Кильватерная струя длинным клокочущим шлейфом тянулась за кормой. Даже издалека Сирена могла видеть, что за этим бригом гонится другой корабль, еще более быстроходный.

Поскольку ее собственный «Дух моря» находился в безопасности. Сирена спокойно наблюдала за развитием событий. Она очень быстро догадалась, какова была цель корабля-преследователя: на борту брига имелся груз из Англии. Сирена посмотрела на Яна, и парень понимающе кивнул. То было пиратское судно, и оно собиралось напасть на ни о чем не подозревающий парусник. Сирена тихонько тряхнула головой в ответ: им следует вмешаться!

Зорким оком Тайлер следил за тем, как бриг пытался оторваться от пиратов.

Сирена старалась скрыть свое возбуждение от посторонних глаз и, стиснув зубы, смотрела на то, как играют между небом и морем устрашающие грозовые всполохи. Отчаянная женщина чувствовала себя глубоко несчастной, ведь она была помолвлена с ветром, а это весьма буйный и непредсказуемый поклонник!

— Смотрите! — возбужденно закричал Тайлер. — В самом деле пиратский корабль!

Он едва смог сдержать свое волнение, когда воздух раскололся от страшного рева и облако густого черного дыма поднялось вверх над уже курящимся бригом.

— Ну, тебе нравится, Тайлер, быть свидетелем подобных сцен? — спросила Сирена. — Может, тебе по-прежнему хочется стать свирепым флибустьером, попирающим все и всяческие законы?!

— О, я бы все отдал, чтоб только стать одним из этих пиратов! — воскликнул он, сверкая глазами. — Я никогда не видел ничего подобного. Когда я был ребенком, отец читал мне рассказы, в которых изображали нечто похожее: шторм, буканиры и все такое, — признался Тайлер, живописно размахивая руками на фоне высвеченного вспышками молний неба. — Но… но ведь это корабль Ригана ван дер Риса! — вскричал он внезапно, наконец узнав, что это был за бриг. — Посмотрите на его флаг. Да, стало быть, плохи наши дела! — тут Синклер, посерьезнев, добавил: — Простите меня, Сирена, но я полагаю, что там имеется часть также и ваших доходов.

Сирена вспыхнула.

— Вы уверены? — спросила она, когда ударил гром.

— Вполне, — объявил Тайлер, вперив взгляд в пиратский корабль, уже настигавший свою жертву. — Если бы я мог в качестве добычи получить тот груз, мне бы никогда уже не пришлось таскаться в эту чертову контору. Я был бы волен вести такую жизнь, какая мне по вкусу. Мне не нужно было бы подчиняться бессмысленным правилам и пустым условностям жизни в обществе. Я стал бы свободным!

— А вам действительно этого хочется? — тихо спросила Сирена.

В кромешном грохоте бури Тайлер так и не сумел понять, услышал ли он этот вопрос или только прочел по губам сеньориты Кордес. Отведя глаза от собеседницы, молодой человек снова устремил взгляд к пиратскому судну.

— Я отдал бы все ради этого, — сказал он сипло.

— Ну, значит, вы это и получите!

Тайлер был так занят своими мыслями, что не заметил, как Сирена ушла. Когда же она появилась снова, то на ней уже красовался ее знаменитый морской костюм: блуза с длинными рукавами, тугим узлом завязанная под грудью, и высокие, выше колен, сапоги с широкими раструбами, подчеркивающие изящество ее ног и бедер, в значительной степени оголенных благодаря коротко обрезанным штанам.

— Свистать всех наверх! — прокричала Сирена, твердо держась на качающейся палубе. — Надо увеличить скорость. Ветер переменился на южный. Подналягте, ребята!

У Тайлера глаза полезли на лоб при виде этой почти не знакомой ему женщины, очень отдаленно напоминавшей деликатную сеньориту Кордес.

— Подтяните реи! — зычным голосом отдавала она приказания. — Сейчас нужно идти левым галсом! Давайте поживее, парни, у нас мало времени!

Сирена оглянулась через плечо и осклабилась, видя, насколько глубоко потрясен Тайлер.

— Что это вы так удивленно на меня смотрите, мой друг? Вы же хотели, насколько я понимаю, именно этого! Так что лучше позаботьтесь о своей безопасности, а то не ровен час упадете за борт и некому будет порадоваться за вас богатой добыче…

Каждый член команды знал, что ему надлежит делать. Все заняли свои места. Нужно было сделать небольшой круговой маневр: корма — в качестве точки вращения, кливер и фок — в качестве точки приложения силы (в данном случае — силы ветра). Одно неверное движение и судно окажется отданным на произвол разбушевавшейся стихии. Однако все прошло гладко.

— Славная работа! — прокричал Ян с юта.

— Виллем, к рулю! — приказала Сирена.

— Великолепно! — похвалил капитану Виллем.

— Мы должны сделать нашего гостя счастливым, — ухмыльнулась она, удовлетворенная блестяще проведенным маневром.

Более двух часов «Дух моря» преследовал пиратский корабль. Когда они приблизились к нему вплотную, Сирена прокричала:

— Слушайте все! Мы атакуем мародерский бриг. Когда мы им овладеем, выпотрошите его! Встретиться в открытом море — это честная игра для обеих сторон. Вся добыча будет принадлежать нашему гостю! — добавила она с нажимом.

— Есть, капитана! — заревела команда, готовя абордажные крючья. — Они уже не в силах с нами тягаться. Все, на что способна теперь их посудина, — это просто удерживаться на плаву после того, как шторм поутихнет.

— Если мы не захватим добычу сейчас, — завопил Франко, — она отправится на дно морское!

Сирена разыскала Тайлера. Тот, обхватив руками бизань, дрожал от страха и с благоговением смотрел на длинноногое создание, явившееся перед ним. Лицо его было белым как полотно.

— Бедный Тайлер! Вы, верно, заболели.

Сирена стала размахивать в воздухе своей абордажной саблей и потом рассмеялась:

— Я захватила этот бриг для вас, но он весь источен червями и практически никуда не годен. Груз ваш и через час уже будет находиться в нашем трюме. Повторяю, этот груз полностью принадлежит вам, Тайлер, но помните: вы говорили, что сделаете все ради подобной добычи. И в один прекрасный день я потребую от вас исполнения обещаний!

— Значит, вы… Нет, не может быть!.. Я думал, что это просто глупая басня, сочиненная забавы ради. Но вы настоящая! — воскликнул он. — Вы действительно Морская Сирена!

— Да, я настоящая, я не миф, не выдумка.

— Но, Сирена, тот груз, что захватили пираты, принадлежит Ригану ван дер Рису.

— Уже нет, теперь он принадлежит вам! — улыбнулась красавица. — Это была честная игра. Ведь именно пираты отняли его у Ригана, а не мы. Разница существенная. Я не атаковала парусник ван дер Риса, — повторила она решительным тоном.

— Но, черт возьми, голландец прикончит нас обоих! — нервно рассмеялся Тайлер.

— Неужели вы собираетесь на каждом углу трубить, что теперь этот груз принадлежит вам?

— Нет, однако…

— Ну, а раз нет, — перебила Сирена, — то Риган никогда не узнает, кто отправил на дно пиратское судно и кто распоряжается добычей. К несчастью этих мерзавцев, они отважились оказать нам сопротивление и поплатились жизнью за свое безрассудство!

Тайлер немного оправился от потрясения, бледность сошла с его лица.

— Что же мне теперь делать с грузом?

— У вас есть несколько вариантов, — ответила Сирена. — Например, вы можете продать его в Ирландии на черном рынке или же продать, если уж одна беда влечет за собой другую, самому Ригану. Я думаю, он очень неплохо заплатит вам за возвращение груза. Однако не забывайте, что в последнем случае я потребую своей доли как человек, все это для вас добывший.

— Однако из-за таких фокусов нас могут и на реях повесить, — сказал Тайлер нахмурясь.

— Конечно, если вы будете распускать язык, — заметила Сирена. — А чтобы ничего подобного не произошло, я могла бы вам его немножко подрезать. Или вырвать совсем, если понадобится. Подумайте об этом. Сейчас вы так же виновны в случившемся, как и мы все.

Риган находился в таверне «Белый голубь», когда пришло известие о том, что его корабль, расхищенный и разграбленный, с сильными повреждениями прибыл в порт. Выслушав явившегося с докладом матроса, ван дер Рис какое-то время сидел неподвижно, с выпученными глазами, потом резко тряхнул головой, чтобы прояснить затуманенное винными парами сознание.

— Какие пираты? — пророкотал он, неожиданно ловко схватив матроса за руку. — Не было ли среди них женщины?

Риган едва шевелил языком, но при этом в глазах у него просто-таки горел убийственный огонь.

Моряк, всерьез опасаясь за свою жизнь, кое-как высвободил руку и отступил назад — подальше от обезумевшего голландца.

— Что за нелепые вопросы вы мне задаете? Я пришел сюда лишь для того, чтобы сообщить о захвате груза и повреждениях на корабле. И откуда мне знать, была ли среди пиратов женщина или нет? Если надо, отправляйтесь на пристань сами и там уже обо всем выпытывайте. Мне же известно только то, что груз сейчас на борту другого судна, а ваше стоит в порту и изрядно потрепано. Капитан просил передать, что если это печальное известие не дошло до вас ранее, то лишь из-за вынужденной остановки на побережье Корнуоллла, где бриг на скорую руку исправили и подлатали, иначе он вообще никогда не добрался бы до Лондона.

Риган обвел глазами пивную, глядя исподлобья на ухмыляющиеся рожи, окружавшие его. Они думают, что он спятил. И действительно, как объяснить этим уродам, насквозь пропитанным элем, кто такая Морская Сирена? Если не соблюдать осторожности, они запрут его в Бедлам. Черт возьми, это был самый большой груз с тех пор, как дело более-менее встало на ноги! За него могли бы очень недурно заплатить…

Внезапно в голове у Ригана прояснилось, и он выбежал из таверны так стремительно, будто за ним гнались псы, вскормленные самим Сатаной.

Ван дер Рис взмахом руки остановил первого попавшегося ему извозчика и сказал, что заплатит вдвое против обычной цены, если тот быстро домчит его до Кинг-стрит.

— Черт возьми, я сверну этой мерзавке шею, — пробормотал Риган, едва сдерживая свой гнев.

Бешеная езда на холодном ночном воздухе едва ли остудила голландца. Остановившись перед домом Сирены, он выпрыгнул из экипажа, в несколько скачков подбежал к широкой входной двери и — совсем как мальчишка! — стал грубо колотить в нее ногой.

Фрау Хольц, у которой при этом стуке волосы встали дыбом, осторожно открыла дверь и тотчас отпрянула в ужасе, увидев перекошенное от злобы лицо Ригана.

— Где она?

Вместо ответа экономка погрозила кулаком незваному гостю. Еще более рассердившись, ван дер Рис схватил старушку за руку и грозно проговорил:

— Отвечай, где она, иначе я из тебя душу вытрясу!

— Где ж ей быть, как не в своей комнате? — испуганно прошептала фрау Хольц. — Как подниметесь наверх — вторая дверь направо.

Сирена была занята чтением очередной записки, когда, на мгновение подняв глаза, увидела в дверях Ригана. Судя по выражению его лица, встреча не сулила ничего хорошего.

Рассерженная столь бесцеремонным вторжением, Сирена — словно бы это и в самом деле было грозное боевое оружие — взяла в руки костяной нож, которым вскрывала конверты или же разрезала книги, и заявила предостерегающе:

— Не смей подходить ближе, Риган!

Не обращая внимания на эти слова, ван дер Рис бросился к сеньорите Кордес и ударил ее по лицу, от чего у нее из губы потекла кровь. Сирена, пытаясь увернуться, потеряла равновесие и непременно упала бы на пол, если бы Риган не схватил ее за волосы. Намотав их на руку, он, словно дикарь, потащил к себе Сирену, даже и не думая прислушиваться к ее пронзительному крику.

— Напасть на мой корабль и похитить груз?! — орал голландец, будучи вне себя от ярости. — Нет, моя милая, на этот раз ты зашла слишком далеко! Больше я не позволю тебе надо мной измываться, никогда не позволю! Ты будешь просить у меня прощения, но я не поддамся. И в конце концов ты сама попросишь, чтобы я убил тебя, разом прекратив страдания!

Слишком увлеченный своей пламенной речью, Риган не заметил, как хватка его ослабла. Сирена, сразу же этим воспользовавшись, с силой тряхнула головой и вырвалась на свободу. Она снова схватила нож и, размахивая своим импровизированным оружием, сказала:

— Может быть, хоть это уравняет наши шансы на победу. Говори, зачем пришел и что там у тебя случилось. Впрочем, в любом случае мы с тобой могли бы все обсудить как цивилизованные люди… Тебе не следовало сюда врываться. Твое место не здесь. У меня имеется бумага, тобою самим подписанная, в которой говорится, что ты уже больше не мой муж. Так что убирайся отсюда, меня от тебя тошнит!

— Не волнуйся, я уйду, но не раньше, чем ты скажешь мне, где мой груз и когда ты собираешься возместить убытки, связанные с ремонтом поврежденного судна.

— Послушай, Риган. Я не нападала на твой корабль. Груз похитили пираты, а не я. Понимаешь? Мне и в голову не приходило посягать на твою собственность.

— Лжешь! — прошипел ван дер Рис. — Ты лгала мне даже тогда, когда держала в одной руке молитвенник, а в другой — четки. Обмануть, оклеветать, даже убить — вот те правила, которыми ты руководствуешься в жизни.

Риган вновь бросился на Сирену и схватил ее за запястье. Она долго пыталась вырваться, но потом, поняв, что попала в ловушку, с силой ударила своего обидчика коленом в пах. Ван дер Рис завыл от боли и невольно отпрянул, однако Сирена все же успела пару раз смазать его по щеке своим костяным ножом. Из раны тотчас же полилась кровь, и Риган, скрючившись, закричал еще сильнее.

— Похоже, я тебе слегка изуродовала лицо, — хладнокровно заметила сеньорита Кордес, — но это, право же, пустяки. Ступай к своей Камилле, пусть она с тобой немного понянчится и вылечит все возможные недуги… Что же касается меня, то, повторяю, я на твой корабль не нападала. К сожалению, ты веришь только в то, во что тебе удобно верить. Точно так же, как тебе удобно было верить, что Михель — ребенок Цезаря. Радуйся еще, что я тебя не прикончила сегодня, ведь ты даже не потрудился выслушать меня! Напротив, ты посреди ночи явился в мой дом, угрожал расправиться со мной и ожидал вдобавок, что я буду покорно сносить оскорбления. Ну разве ты не глупец после всего этого?

Сирена горделиво проследовала мимо Ригана, потом на мгновение обернулась, и на лице ее были написаны ненависть и отвращение.

— Послушай, твоим потом провоняла вся моя спальня, — поморщилась она. — Поторопись убраться отсюда. А если ты не уйдешь сам, я позову слуг и они вышвырнут тебя в окно.

Ван дер Рис, изнемогая от боли, кое-как разогнулся, выпрямился во весь рост и посмотрел на Сирену. У нее на лице играла улыбка. Красавица изящно наклонилась к туалетному столику, взяла небольшое зеркальце в серебряной оправе и бросила его Ригану.

— Мой скромный подарок в память об этой ночи!

Ван дер Рис стал бледным как полотно, едва вытер рукавом кровь со щеки.

— Ты заплатишь за это, — сказал он и посмотрел в зеркало. Его агатово-голубые глаза, сузившиеся от ненависти, превратились в щелочки. — Если ты в самом деле хочешь воевать со мной, я принимаю твой вызов.

— Однако первый бой я, похоже, выиграла. Надеюсь, тебе понравилось, как изящно я запечатлела на твоей щеке свои инициалы. Только представь себе, как твоя невеста пробежит пальцами по этой ране! Впрочем, скажи ей, что «С» обозначает не мое имя, а слово «соблазн», и… соблазни ее! — рассмеялась Сирена, и от этого смеха по телу Ригана пробежала дрожь.

— Чтоб ты провалилась! — прошептал он.

— Ну, чего захотел! — с издевкой ответила Сирена. — Тебе бы сейчас лучше позаботиться о своих грузах и кораблях. Так что… до свиданья, Риган, и смотри не споткнись, уходя отсюда!

Боль в паху была по-прежнему сильной, но ван дер Рис решил не подавать виду. Он выберется отсюда на своих двоих, даже если это будет стоить ему жизни. «А ведь может случиться, что так оно и выйдет!» — с ужасом подумал Риган, почувствовав шум в ушах и страшную резь внизу живота. Голландец крепко сжал зубы и стал спускаться по лестнице, казавшейся бесконечной.

Оставалось преодолеть три последние ступеньки, как вдруг на верхнюю площадку вышла Сирена и окликнула его по имени. Стоило ван дер Рису обернуться, как сеньорита Кордес хладнокровно метнула в него все тот же костяной нож, который, просвистев в воздухе, лишь по счастливой случайности вонзился Ригану в мысок ботинка.

— Я не нападала на твой корабль. Я просто пустила ко дну пиратское судно, совершившее это нападение. По всем морским законам добыча принадлежит мне.

Тут Сирена перегнулась через балюстраду и, заметив экономку, сказала с улыбкой:

— Фрау Хольц, помогите этому господину. Ему, похоже, нездоровится. Проводите его до дверей.

Сирена вернулась к себе в комнату и разрыдавшись, бросилась на постель…

Риган бессильно присел на кровать и схватился руками за живот. Сука, настоящая сука! Ему бы взять ее за горло и давить до тех пор, пока эти злобные глаза не вылезут из орбит. Ему бы сгрести эту мерзавку в охапку и швырнуть о стену.

Риган вспомнил, что помимо всего прочего у него на щеке шрам, и со злостью ударил кулаком по спинке кровати. В ту же секунду он застонал от боли и принялся растирать ушибленную, посиневшую руку.

Преодолевая сильное головокружение, ван дер Рис попытался встать, однако тут же снова рухнул на кровать. Он закрыл глаза, и нестерпимая боль захлестнула его горячей волной. Вне всяких сомнений, Риган мог бы поставить Сирену на место, однако он почему-то всегда позволял ей насмехаться над собой и мучить — порою нечеловечески жестоко… Потому ли это происходило, что он безумно ее любил? До каких же пор терпеть подобные выходки Сирены? Когда же он наберется мужества раз и навсегда положить конец ее бесчинствам?

Риган вновь скорчился от боли. Нет, надо что-то делать, надо принимать решение… Ах, если бы Сирена была более заурядной женщиной, более предсказуемой в своих поступках, тогда… тогда он чувствовал бы себя спокойнее! Ведь, в конце концов, она всего лишь женщина!..

Внезапно в паху закололо столь сильно, что Риган зарылся лицом в подушку, чувствуя, как на глазах у него выступают слезы.

— Сука! Мерзкая сука! — стонал он, колотя кулаками по покрывалу.

Лишь спустя час, в течение которого он выпил полбутылки рома, боль немного утихла, и ван дер Рис уснул. Однако и во сне его преследовала Сирена, размахивающая абордажной саблей…

Пробудился он с чувством мрачной решимости что-нибудь наконец предпринять, чтобы вырваться из этого порочного круга. Она ведь говорила, что любит Ригана, что ее жизнь без него пуста и бессмысленна? Прекрасно! Теперь он поставит ее на место, причем раз и навсегда.

— С меня довольно! — сказал себе ван дер Рис. — Тем более, что в эту игру можно играть и вдвоем.