Пленительные объятия

ГЛАВА 18

На исходе следующего дня, когда Сирена настолько уже оправилась от пережитого накануне, что успела даже побывать у Тайлера и побеседовать с ним о целесообразности брака с сэром Лэнгдомом (молодой человек увещевал красавицу не спешить со свадьбой), фрау Хольц влетела в комнату своей госпожи с каким-то клочком бумаги, зажатым в кулак, и трагическим голосом произнесла:

— Вы только взгляните, что натворил ваш Калеб!

Сирена выхватила бумажку из рук домоправительницы. Это оказалось какое-то объявление. Испанка очень скоро поняла какое.

— Выходит, Калеб превратил «Рану» в плавучий игорный дом? — спросила она, озадаченно глядя на экономку.

— Это уже больше не «Рана», госпожа. Парень назвал корабль «Морская Сирена»!

— Просто в голове не укладывается, как он мог сделать это? А, понимаю! Его действиями наверняка руководил Риган. С чего бы мальчику заниматься подобной чепухой? Впрочем, не потому ли он и не заходит ко мне, что боится показаться на глаза своей благодетельнице? Не потому ли, что чувствует за собой вину? — тут Сирена вновь заглянула в листок и задумчиво покачала головой: — Итак, завтра вечером у них открытие. Карточные игры до зари, поистине королевская кухня… Понятно! Все это дело рук ван дер Риса! Он думает добраться до меня, используя в качестве союзника Калеба, и притом наверняка еще кладет к себе в карман половину прибыли!

— Но как же вы теперь собираетесь поступить, госпожа? — обеспокоено спросила фрау Хольц. — Ведь вы сами позволили мальчишке делать с кораблем все, что он захочет.

— Да, но это касалось лишь торговых перевозок. Я и предположить не могла, что мой фрегат превратится в… логовище разврата, в настоящий притон! Да, эти Калеб и Риган… Они оба заодно. Что же делать? — Сирена присела на диван и обхватила руками голову. — Оставьте меня, дорогая. Мне нужно собраться с мыслями.

«О Калеб! — заламывала руки Сирена. — Испортить мой корабль! Как ты мог?!»

Увы, парень был слишком неопытен. Он вырос среди добропорядочных, честных людей и не сможет совладать со всеми этими интриганами и заядлыми игроками, которые станут наведываться в его заведение.

«Черт тебя подери, Риган! Ты, именно ты в ответе за случившееся!»

Испанка, не просидев в одиночестве и минуты, вскочила с дивана и, открыв дверь, кликнула фрау Хольц.

— Передайте Якобу, чтобы поскорее подготовил экипаж. Я спущусь сразу же, только переоденусь.

Спустя час одетая в красное шелковое платье Сирена с силой толкнула дверь в доме Ригана и смело вошла туда.

— Я скорее пущу ко дну свой корабль, — закричала она прямо в лицо хозяину, — чем позволю тебе распоряжаться добычей! Да-да, утоплю прямо в порту, возле причала! А если ты встанешь у меня на пути, то тоже сделаешься кормом для рыб! Это касается и Калеба. Как ты мог позволить ему такое?! Иного пути добраться до меня, кроме как используя сына, ты не мог придумать?

— Господи, Сирена, о чем ты говоришь и что вообще ты здесь делаешь? — воскликнул Риган зло и в то же время встревожено. — Неужели с Калебом случилось что-то серьезное?

— А, прикидываешься невинным агнцем?! Делаешь вид, будто тебе ничего не известно? Между тем твоя контора дышит на ладан, и то, как ты поступил с Калебом, — единственный способ заработать немного денег. По-твоему, я уже совершенно разучилась соображать, да? Но все равно ничего у тебя не выйдет. Хоть Калеб тебе и сын, я не позволю так по-свински с ним обращаться!

Внезапно взгляд Ригана упал на зажатый в руке Сирены клочок бумаги, и голландец еще раз спросил, в чем дело. Прочитав объявление, он только и пожал плечами.

— Я ничего не знал об этом. В первый раз слышу, чтобы Калеб был как-то связан с игорными домами. Впрочем, мне тут знакомо еще одно имя — некто лорд Фаррингтон, старый пройдоха!

— Ах ты лгун и обманщик! — вскричала Сирена. — Я не верю ни единому твоему слову!

— Уж кто бы говорил! — усмехнулся ван дер Рис. — Можно подумать, ты отличаешься кристальной честностью… Повторяю: мне ничего не известно об этом деле. Я не видел Калеба с тех пор, как он прибыл в Англию.

— Не юли, Риган! Предположим, ты действительно ни к чему не причастен. Но кто, кроме тебя, мог подать парню подобную мысль? Не поверю, чтобы он сам до этого додумался. Калеб совсем еще мальчишка.

— Ах, дорогая моя Сирена. Мне кажется, тебе давно уже пора посмотреть на него другими глазами. Калеб вырос, у него имеется своя голова на плечах. И если он хочет выжить в нашем безжалостном мире, то не должен страшиться никаких трудностей.

— Тут с тобой трудно поспорить, Риган. Однако мой фрегат не для того был построен, чтобы превратиться в притон разврата, в игорный дом!

— «Рана» — всего лишь корабль, а не гробница какого-нибудь там святого.

При этих словах Сирена почувствовала, что ненавидит ван дер Риса сильнее, чем когда бы то ни было. Он слишком далеко зашел! «Рана» — это не притон и не гробница. Однако для нее самой судно — нечто вроде храма, ныне подвергнутого осквернению!

— Не будем болтать попусту, Риган. Останови Калеба, пока еще не поздно. Открывать игорные дома — опасное предприятие. Заядлые картежники обычно отличаются тем, что им всюду мерещатся обман и вымогательство. Они никогда не признаются себе в том, что просто удача оказалась не на их стороне, а потому неизбежно пожелают кому-нибудь отомстить за собственные ошибки. В нашем случае жертвой может стать Калеб.

— Возможно, ты и права, — задумчиво проговорил Риган. — Парню и в самом деле нужна родительская забота и твердая отеческая рука. Я постараюсь разыскать Калеба и отведу его в воспитательных целях в какой-нибудь публичный дом, желательно получше. Нужно позаботиться о том, чтобы юноша получил полное и всестороннее образование. Но, поверь, незачем волноваться, что какие-то там картежники убьют нашего мальчика, он ведь прекрасно владеет холодным оружием — спасибо той женщине-пирату, что когда-то взяла его к себе под крылышко!

— Значит, ты и впрямь собираешься сводить Калеба к шлюхам? Мразь! Если ты только посмеешь это сделать, я тебя прикончу!

— Ты мне уже грозила убийством, — спокойно ответил Риган. — Знаешь, это уже становится довольно скучным. Если тебе так хочется, давай, убивай меня. Однако прежде мне нужно сказать тебе одну вещь: ты сильно опоздала со своей материнской заботой. И вообще, материнство — это не слишком подходящая для тебя роль!

Эти жестокие слова поразили Сирену в самое сердце, на глазах выступили горячие слезы. Материнство — это не слишком подходящая для нее роль? Господи, нельзя было сказать ничего более оскорбительного! Почему, ну почему Риган всегда так груб и безжалостен?

— Да, Калеб — твой сын. Я не слишком правильно поступила, придя сюда. Теперь мне все понятно. Да, я подарила мальчику корабль именно для того, чтобы он мог распорядиться им по своему усмотрению… — Сирена запнулась на мгновение, потом, утерев слезы, прошептала: — Прости меня, Риган.

Ван дер Рис весь сжался в комок. Нет, что-то с Сиреной случилось. Раньше она никогда не просила прощения.

В два мощных прыжка Риган оказался возле своей гостьи, уже направлявшейся к выходу, и схватил ее за руку. «Надо же, — подумал ошеломленный ван дер Рис, — Сирена действительно плачет! Или это все ее обычные выходки?.. У, хитрая лиса!»

— Убери от меня свои руки! — вскричала испанка. — Говорю тебе, убери руки! И, пожалуйста, оставь меня в покое!

Едва успев высвободиться от хватки Ригана, Сирена бросилась к дверям. Однако голландец пришел в ярость, нагнал несчастную и вновь вцепился своими крепкими, как тиски, руками в ее плечи.

— Ты что, боишься меня?

— Отпусти меня, Риган. Я не люблю, когда ты так себя ведешь!

— Хорошо, но как же я должен себя вести, чтобы тебе понравиться? Всего минуту назад ты говорила, что убьешь меня. Выходит, и тогда я не мог особенно тебе прийтись по вкусу?

— Ты прав: и тогда ты мне не нравился, и сейчас я тебя ненавижу! Вообще не припомню, чтобы когда-нибудь я относилась к тебе с симпатией!

— Неужели и в правду не помнишь? Может, тебе подсказать?

— Риган! Отпусти меня!

— Ну нет. Ты нашла меня здесь, в Англии, ты теперь ходишь сюда, в мой дом. Неужели и на сей раз ты явилась только для того, чтобы поведать мне печальную историю о Калебе? Не было ли каких-нибудь иных причин для визита?

— Интересно, каких же?

— Ну, ты, например, пришла, чтобы в очередной раз меня соблазнить!

При этих словах Риган с такой силой сжал Сирену, что та чуть не задохнулась в его объятиях.

— Риган, не делай этого, не делай!

— Не делать чего? Не обнимать тебя больше? Но ведь я прекрасно знаю, что тебе нравятся мои руки, мои губы… Разве не для меня ты пела на вчерашнем балу? Для меня! Для кого же еще?!

— Пожалуйста, Риган, не говори так. И отпусти меня, прошу. Ради себя самого отпусти.

— Прекрасно, убирайся отсюда! — вскричал ван дер Рис. — И поскорее, не то я могу передумать. Убирайся, говорю тебе! И только попробуй еще раз сюда прийти!

Сирена расправила плечи и вышла из комнаты ван дер Риса. Ей нужно было скорее попасть домой и, закрывшись у себя в комнате, выплакать эту боль и это унижение…

Но едва испанка оказалась на улице, откуда-то послышался испуганный вопль. Михель так кричал в детстве, когда его мучили во сне кошмары… Приглядевшись, Сирена заметила с ужасом, как маленький худенький ребенок, похоже девочка, сражается с мужланом, увлекающим ее во тьму грязного переулка.

— Клянусь, я ничего не брала! — визжало дитя. — Я отдала вам все деньги, которые были! Я не оставила себе ни гроша… — продолжала она всхлипывать, все больше и больше слабея.

— Отпусти девочку немедленно! — прокричала Сирена, бросаясь на выручку. — Я требую объяснить в чем дело! — сказала она, колотя кулачками здоровенного бородатого мужлана.

— Эта тварь надула меня! — взорвался бородач. — Она оставила при себе несколько монет — вот что она натворила. А если серьезно, милая леди, то вам вообще не следует совать нос в чужие дела. Видите, что получается? Девчонка удрала, и все благодаря вам. Ну ничего, в конце концов она получит сегодня такую взбучку, которую долго еще не забудет. Клянусь, я выпорю эту негодницу!

— Если здесь кто-нибудь и заслуживает порки, так это ты, мой дорогой друг! — едко проговорила Сирена. — Убирайся с глаз моих долой! Понял? А девочка останется у меня!

Испанка, ни слова больше не говоря, бросилась к ожидавшему ее экипажу, где как раз и успел уже спрятаться ребенок, и заключила малышку в свои объятия.

— Я тебя помню, детка, — мягко сказала Сирена. — В последний раз, когда мы виделись, у тебя была целая пригоршня золоченых пуговиц, срезанных с сиденья какого-то экипажа.

Девочка ошеломленно уставилась на свою спасительницу.

— Тебе незачем бояться меня, милая. Я возьму тебе к себе домой. Там ты будешь в полной безопасности. Обещаю, что впредь никто не сможет причинить тебе вреда безнаказанно. Ты хоть понимаешь, о чем я говорю, а?

Ребенок кивнул.

— О… мэм, — залепетала девочка, — я никогда не забуду, что вы для меня сделали. Со мной никто еще так ласково не обращался. Все время только и слышишь: «Рэн, сделай то, сделай это. Рэн, где деньги? Если ты не достанешь денег, то мы тебя сегодня выпорем!» Так что огромное вам спасибо, мэм, — сказала крошка, чмокнув в щеку свою благодетельницу. — Я буду делать все, что вам только захочется. Я буду хорошей, прилежной девочкой, и вы не пожалеете о том, что однажды помогли мне! Честное слово, я люблю вас, мэм! — воскликнула Рэн, обвив шею хозяйки своими тонкими худыми ручонками.

Сирена прижала к своей груди головку девочки и улыбнулась. «Ты был не прав, Риган. Это дитя чувствует и знает, что я могу быть хорошей матерью. И была когда-то», — с грустью подумала испанка, поглаживая волосы ребенка так, как когда-то гладила кудри Михеля.