ГЛАВА 8

Экипаж свернул в боковую улицу, и лошади, всхрапывая от натуги, повлекли свою ношу вверх по крутому склону холма. Сирена вытянула шею, чтобы понять, где они сейчас проезжают, и наконец увидела здание, в котором находилась контора Тео Эстевана.

Движением руки Сирена пригласила фрау Хольц следовать за ней, и обе женщины вошли в офис, мигая и щурясь в полумраке после яркого света снаружи.

Невысокая, украшенная резьбой балюстрадка ограждала дальний угол комнаты, и там, за расшатанной конторкой, мирно дремал старый, сморщенный человечек.

Сирена щелкнула задвижкой, открыла маленькую дверь и, подойдя к сгорбленной фигуре старика, потрясла его за плечо.

— Тео Эстеван, просыпайтесь! Это я, Сирена Кордес.

Она нагнулась, чтобы поцеловать старинного друга в лоб.

— Это действительно я! И не смотрите так удивленно.

— Удивленно? Скажешь тоже. Видеть тебя — одно удовольствие. И твой приход — самое приятное зрелище, которого так долго дожидались мои слабеющие глаза… Я знал, знал, что ты приедешь, что бы там ни говорил твой муж!

Сирена взглянула на все еще бодрое лицо Тео и опечалилась, заметив, как сильно он постарел. Когда-то пухлые щеки теперь запали и покрылись морщинами. Темные густые волосы стали белее снега и сильно поредели, уцелев лишь в виде жиденькой поросли на затылке. Тео никогда не был высокого роста, но теперь, казалось, совсем усох, даже уменьшился в росте. На старчески узловатых руках выступили вены, когда-то едва приметно голубевшие под кожей. И только выражение глаз осталось прежним — внимательным и немного лукавым. Тео видел собеседника насквозь.

— Я слышал, — сказал Тео, — что ты приезжала в Кадис, как раз когда я возвращался из Италии. С тех пор я ждал тебя каждый день. Я уже давным-давно передал свои дела другим. Увы, — усмехнулся он, — никому не хочется, чтобы его делами занимался какой-то трясущийся старикашка…

Сеньор Арройя подтащил к своей конторке пару стульев и жестом пригласил дам устраиваться поудобнее.

— Садись, детка, — обратился он к Сирене, — нам о многом нужно поговорить. Мне слишком мало известно о твоей жизни с тех пор, как Риган начал распоряжаться имуществом семьи Кордес. Последним известием, полученным от тебя, было сообщение о рождении Михеля, можешь себе представить?

Глаза Сирены увлажнились, что не ускользнуло от внимания пожилого мужчины.

— Нет, нет, я не хотел расстроить тебя, не плачь. Твой супруг поставил меня в известность об этой печальной новости. Сеньор ван дер Рис рассказал мне и кое-что другое. Странные, скандальные вещи! — добавил старик, и в глазах его засверкали дьявольские огоньки. Однако, взглянув на фрау Хольц, он несколько насторожился.

— Ничего, ничего, — улыбнулась Сирена, — не стесняйтесь, Тео, говорите совершенно свободно. Едва ли найдется много такого, чего доброй фрау Хольц не было бы обо мне известно. Подозреваю, что она знает меня лучше, чем я сама.

Сирена рассмеялась.

— Конечно, я надеюсь, что это не так, но порой и сама начинаю верить ей… Так какие же вещи рассказывал вам Риган?

— Легенды о женщине-пирате! Морская Сирена — так люди называли ее, — заговорщически прошептал Тео. — И еще он сказал, что эта чародейка оставила море, чтобы сделаться его женой. Черт знает что! Скандал! Богохульство! — вскричал он, горделиво сверкая глазами.

— Да, Тео, скандал, но, увы, необходимый. Ради своей собственной души, понимаете? За все то, что сделали с Тео Хуаном, Исабель и со мной!

Старик мягко похлопал Сирену по руке.

— Понимаю, девочка моя. Твой супруг был достаточно добр, чтобы рассказать мне все в подробностях. Да, ты испытала глубокую печаль, — вздохнул старик. — И новости, которые я должен тебе сообщить, не облегчат твоего бремени.

— Тео, не думайте, пожалуйста, что вы обязаны щадить меня. Гораздо важнее, чтобы вы сказали мне все…

— Ну, я мог сделать очень немногое, — постарался объяснить адвокат. — По закону я должен был передать Ригану твое имущество. Что и сделал. Прости меня, девочка.

— Тео, я вас ни в чем не виню. Пожалуйста, поймите это. Я знаю: все, что случилось между мной и мужем, было в равной мере и его, и моей ошибкой. Но теперь это в прошлом. Теперь я должна собрать оставшиеся сбережения и начать жизнь сначала.

— Новую жизнь? Но ведь ты по-прежнему любишь его. По глазам вижу, что любишь. Это, пожалуй, единственное, что выдает тебя. Даже когда ты пешком под стол ходила, твои глаза были зеркалом души… Говори, что случилось?

— Да не о чем тут говорить, все кончено. Риган меня больше не любит. Он расторг наш брак.

Ярость просочилась сквозь заслоны благовоспитанности и присущего стряпчему умения владеть собой. Сирена увидела это по лицу Тео и выразила его мысли вслух:

— Да, он негодяй! И больше никаких вопросов! Лучше скажите, в каком я нахожусь положении относительно наследства матери. И, кстати, как насчет дома на Виа Арпа, здесь, в Кадисе?

— Не беспокойся, все для тебя приготовлено. Вот только что касается сбережений, — сказал Тео, немного поколебавшись, — то они переведены в Англию.

— Но почему в Англию?

— Потому что, Сирена, — как-то таинственно заговорил Тео, — я чувствовал, что именно это ты сама в конечном счете сделала бы, поэтому я решил просто избавить тебя от хлопот. Я хорошо тебя знаю, детка, настолько хорошо, что даже не удивился, когда услышал о твоих подвигах на море, где ты, словно демон мести, разила всех повинных в смерти Хуана и Исабель. В тебе всегда были задор и драчливость, которые любого восхищали бы в сыне и о которых каждый скорбел бы, если бы обнаружил в характере дочери.

— Но, Тео…

— Нет, Сирена, позволь мне закончить, — движением руки Эстеван отмел все ее возражения. — Я считал, что знаю тебя, и рад, что не ошибся, сделав то, что сделал. Мне известно, что ты никогда не вышла бы замуж за человека, которого не любишь. И мне известно, что любовь, однажды испытанная тобою, продлится всю жизнь. Ты никогда не приняла бы наспех столь важного решения, как вступление в брак. Никогда. Сирена! Да, видимо, и Риган не сделал бы. В его голосе звучали довольно мрачные интонации. И когда я попытался убедить его не углублять разногласий между вами, он пришел в бешенство. Это был гнев человека, которого отвергла любимая женщина.

Сирена кое-как овладела собой.

— Простите, Тео. Мне, право, очень жаль. Но вы не знаете всех обстоятельств дела. Продолжайте и скажите, почему вы перевели мои скудные сбережения в Англию?

— Это очень просто, — с ангельски ясной улыбкой ответил Тео Эстеван. — Просто потому, что там находится твой муж…

— Бывший муж…

— Хорошо, бывший муж, — поправился Арройя. — Именно там он собирается жить. Уверен, когда-нибудь ты придешь к решению последовать за ним в Англию и вы исправите ошибку, которую допустили.

— А вы рассчитываете избавить меня от труда принять это решение, да?

— В общем, да. Я человек уже немолодой, и я знаю, что ты простишь мне этот маленький каприз.

— Что ж, — улыбнулась Сирена, — здесь, в Испании, мне, похоже, уже ничего не перепадет.

— Ничего, — мягко подтвердил Тео Эстеван. — То, что ты ищешь, дожидается тебя в Англии.

— Тогда, полагаю, — вздохнула Сирена, поворачиваясь к фрау Хольц, — в Англию мы теперь и поедем.

— А что касается твоих будто бы скудных сбережений, — продолжал Тео Эстеван, — уверен, ты будешь приятно удивлена. Тебе прежде всего не следует забывать, что наследство Исабель перешло к тебе, при этом никак не будучи оговорено в первоначальном брачном контракте. Более того, ты не могла вступить во владение этим наследством ранее, чем твой муж добьется официального расторжения брака. Но теперь это, похоже, случилось…

— Ах вы старый лис! — рассмеялась Сирена.

— Ну, это всего лишь техническая сторона дела, хотя, смею тебя заверить, и здесь я остался вполне в рамках закона, — лукаво улыбнулся сеньор Арройя.

Сирена с воодушевлением обняла старика.

— Теперь я понимаю, почему и отец, и дядя Хуан называли вас сокровищем! Когда я могу отправиться в Англию?

— Дойдет и до этого, не волнуйся. Но сначала я хотел бы обсудить с тобой кое-какие дела.

Сирена внимательно наблюдала за тем, как сеньор Арройя перебирает на конторке бумаги, перекладывая их из одной аккуратной стопки в другую. Наконец он вынул толстый желтый пакет, перевязанный бечевкой и запечатанный сургучом.

— Все вот здесь, внутри, — многозначительно постучал по пакету пальцем Тео Эстеван. — Прочитай содержимое этого пакета и постарайся хорошенько вникнуть в то, что прочтешь. Короче говоря, ты теперь чрезвычайно богатая женщина. Сомневаюсь, что за свою жизнь ты хоть раз прикоснешься к этому капиталу непосредственно. Необходимые бумаги я уже отослал в Англию кузену твоей матери. Он связался со мной и подтвердил, что все в полном порядке. Делами, по большей части, занимается его сын Тайлер, поскольку отец, увы, стареет. Но будь спокойна: оба — и отец, и сын — в высшей степени заслуживают доверия, иначе я просто не стал бы привлекать их к этому делу.

— Скажите, что говорил Риган насчет собственных планов?

— Он, кажется, заинтересовался вопросами экспорта-импорта. Для такой торговли Риган очень хорошо подготовлен, судя по его опыту работы в голландской Ост-Индской компании и по успеху, какого эта компания добилась благодаря ему. Можешь не сомневаться, ваши стежки-дорожки рано или поздно пересекутся. В его руках сосредоточена основная часть капитала семьи Кордес, и к тому времени, когда ты доберешься до Лондона, он уже успеет обустроиться. Но ты вправе претендовать на часть доходов с капитала. Я торговался, настаивая на двадцати пяти процентах, но Ригану удалось сбить эту цифру до двадцати. Деньги должны выплачиваться Тайлеру Синклеру каждые три месяца. Если же сеньор ван дер Рис не выдержит своих обязательств, то его дело полностью перейдет к тебе.

— Тео, как тебе удалось это все? — спросила Сирена, все еще не веря тому, что услышала.

— Да уж удалось, хотя, должен признать, твой муж далеко не дурак. Он очень проницательный и дальновидный деловой человек. Но я-то человек упрямый и продолжал стоять на своем, пригрозив отказать ему в сотрудничестве при передаче прав на имущество семьи Кордес. Зная, что это будет означать для него длительную задержку в делах, которой продажные испанские судьи воспользуются, чтобы набить свои карманы, он согласился.

— Пригрозили? Странно, угрозы никогда на Ригана не действовали, — заметила Сирена озадаченно.

— Может быть, вот это поможет тебе понять, что помимо всего прочего я пригрозил застрелить его? — усмехнулся Тео Эстеван, достав из ящика ржавый мушкетон. — Риган догадался, что я говорю не шутя. Конечно, двадцать процентов — это поначалу будет для него затруднительно, но, когда дело станет давать доход, он справится. Я убежден, что Риган скорее будет голодать, чем откажется выплатить проценты в срок и в полном объеме. А ведь поначалу он предложил выплачивать только три процента! — ликующе прокудахтал старик.

— Тео, вы великолепны! — рассмеялась Сирена, обвив руками тощую шею пронырливого законника. — Ну что ж, значит, мы все скоро будем в Англии.

— Да, и я уверен, что ты приятно удивишься, увидев, как там подготовились к твоему прибытию.

— Моему прибытию? Тео, как вы могли быть настолько уверены, что я действительно поеду в Англию?

— Мне уже приходилось говорить тебе: я всегда чувствовал, что знаю тебя достаточно хорошо. Настолько хорошо, что могу предсказывать твои поступки. Я уже проинструктировал сеньора Синклера на тот счет, чтобы он купил для тебя дом. Непременно что-нибудь подходящее для женщины твоего достатка и положения в обществе.

— Спасибо, Тео, спасибо за все. Я постараюсь сделать все возможное, и даже больше того, что могу сейчас обещать.

Ласково глядя на дам темными глазами, сеньор Арройя проводил их на залитую солнечным светом улицу, к экипажу. Когда они добрались до гавани, Тео Эстеван направил возницу в сторону сухих доков.

— Следуй за мной, детка, — обратился он к Сирене, там есть нечто такое, что тебе непременно нужно увидеть. Это последний корабль, заказанный твоим дедушкой. Судно уже почти готово к плаванию, но мне хочется, чтобы ты увидела его до того, как корпус будет покрашен.

Эстеван Арройя указал в сторону самой отдаленной якорной стоянки и, обернувшись, с удовольствием заметил, в какой восторг пришла его Сирена.

— Тео! — воскликнула она, едва переводя дыхание. — Он все-таки сделал это! Действительно сделал! Абуэло Кордес воплотил свою мечту!

Сирена пробежала глазами по грациозным обводам корабля, острым взглядом схватывая каждую деталь, стараясь как можно прочнее запечатлеть ее в памяти. Изящный парусник, казалось, постепенно оживал в умелых руках мастеров. Сгрудившиеся на носу люди покрывали блестящим лаком палубные стоки и планшир, в то время как другие рабочие прокрашивали кистями изящное резное изображение женской головы.

— Тео, я не могу поверить! Дедушка говорил, что когда-нибудь воплотит свою мечту, и он сделал это! У меня просто руки чешутся поскорее ухватиться за штурвал.

— Жаль, что твой дед не дожил до этой минуты, — глаза старика помрачнели.

— Спасибо, Тео, спасибо тебе за все. И ты будешь рядом со мной, чтобы видеть, как этот воплощенный дух моря скользит по волнам, подобно наяде…

Сеньор Эстеван повернулся к Сирене, и ему показалось, что он слышит глуховатые удары ее сердца. Испанка по-прежнему с восхищением смотрела на корабль, будто стараясь навечно запомнить каждую его линию, каждую деталь.

— Да, он настоящий красавец, Сирена, и будет послушно следовать тем курсом, который ты предложишь.

* * *

Сирена нехотя последовала за фрау Хольц и престарелым адвокатом к экипажу, который должен был доставить их на виллу Вальдесов, расположенную на Виа Арпа. Едва они уселись в мягко качнувшуюся карету, сеньор Арройя принялся за обсуждение очередной проблемы.

— Ты, Сирена, кажется, уже назвала свой корабль «Духом моря»? Возможно, ты и права, но вообще-то считается, что подобные названия пророчат гибель судну. Вряд ли тебе удастся найти надежную команду: матросы — народ суеверный.

— Нет проблем, Тео, моя собственная команда решила остаться со мной. Это настоящие дети моря. А сомневаться в их надежности можно не больше, чем в том, что завтра опять взойдет солнце.

— Ну тогда все в порядке, ведь что касается твоего корабля, то это поистине произведение искусства: две тысячи тонн водоизмещение, сработан из лучших пород дуба и сосны, скреплен деревянными гвоздями и несет на своих реях целые мили парусины. Такой корабль — идеал для каждого капитана.

— Нет, дорогой Тео, — возразила Сирена, ударив себя в грудь, — это только мой идеал. Корабль принадлежит мне, только мне… Кстати, не хотите маленькое пари, а? Как вы думаете, сколько времени уйдет на то, чтобы добраться на нем до Англии?

— Три недели плюс, возможно, еще несколько дней, — ответил Тео, называя обычный для подобных путешествий срок.

— Две! Две и ни днем больше! — улыбнулась Сирена, заранее торжествуя. — Я уже сейчас вижу наше отплытие. Когда мы отдадим швартовы и легко отвалим от пристани, паруса будут слепить глаза толпам зевак на берегу. Я вижу, как судно слегка накренится под ветром, чтобы щегольнуть своей необычностью. На его корпусе будут играть блики отраженного в воде солнца, подобно утренней росе на лепестках цветов. Да, этот корабль рожден для моря. Я уже сейчас чувствую, как тугими толчками бьется живая жизнь в его обшивке. Он великолепен.

* * *

Дорога на виллу Вальдесов заняла совсем немного времени.

— Ну, что вы думаете о Кадисе, фрау Хольц? — спросила Сирена. — С той самой минуты, как мы вышли из конторы Тео Эстевана, вы почему-то храните молчание. Может, вам не хочется отправляться в очередное плавание?

— Ах, мои бедные ноги не успели еще приспособиться к тому, чтобы твердо, как прежде, ходить по земле, а вы уже опять заговариваете про морские путешествия. Кроме того, в отличие от вас, госпожа, я совсем не в восторге от нового корабля.

— Но что же вас беспокоит, фрау Хольц? Думаете, «Дух моря» слишком тяжеловесен в своем великолепии? — снисходительно улыбнулась Сирена, зная, что старая экономка никогда не находила в кораблях особой прелести и не могла оценить по достоинству красоты многих из них. Вот дома, усадьбы — совсем другое дело!..

— Ох, госпожа, где это видано, чтобы у корабля было медное днище! — вздохнула фрау Хольц. — Корабли, по-моему, следует целиком делать из дерева. Дерево хотя бы плавает!

— Будьте уверены: если судно спроектировал мой дед, оно обязательно поплывет, — успокоила старушку Сирена, похлопав ее по обтянутой перчаткой руке. — Но, если хотите, вы можете остаться здесь, в Кадисе. Тео Эстеван о вас позаботится, ради меня хотя бы.

— Позаботится? Обо мне? — надменно фыркнула фрау Хольц. — Хорошенькое дельце! Но кто же тогда будет заботиться о вас? Нет, я поеду с вами, хотя, честно говоря, мне это совсем не нравится.

Колеса экипажа грохотали по выщербленной булыжной мостовой. Прежде чем карета добралась до вершины склона, сеньор Арройя попросил высадить его в отдалении от дома. Когда Сирена запротестовала, объясняя, что они могли бы доставить его прямо к порогу жилища, старик уперся, утверждая, что небольшая прогулка позволит ему несколько улучшить сильно испортившийся за последнее время аппетит. Тепло попрощавшись с Тео и пообещав быть у него завтра к ленчу, Сирена и фрау Хольц продолжили свой путь к месту назначения.

— Вы по-прежнему ничего не сказали о том, как вам понравилась моя родина.

— Тут все дома один на другой похожи, — пожаловалась немка. — И почему они все такие белые? А улицы, улицы… кривые и узкие. Не хотелось бы мне гулять по ним, когда стемнеет. Нет, не думаю, что город мне понравился.

— Зато здесь все улицы ведут к морю, а если они кривые и постоянно петляют то вправо, то влево, то это для того, чтобы подъем не казался слишком крутым, Кадис — очень древний и очень богатый город. Ах, милая моя подруга, вы, кажется, совсем не романтик. Но мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы поправить это дело. Однако как только «Дух моря» будет завершен, нам придется уезжать отсюда. Судя по темпам, с которыми работают плотники, времени у меня хватит лишь на то, чтобы пару раз прогуляться по комнатам, где жила моя мать, да насладиться сочными испанскими фруктами.

— Да-да, — пробормотала фрау Хольц, не вполне веря словам своей госпожи.

— Когда вы увидите имение Вальдесов, оно вас просто очарует, — продолжала болтать Сирена, стараясь рассеять недовольство экономки этими странными местами. Конечно, старушка так долго жила на Яве, что ей трудно было приспособиться к новому окружению. — Мы нанимали целую толпу садовников, чтобы они ухаживали за нашими фруктовыми деревьями. Дом Вальдесов был самым красивым в Кадисе. Тео Эстеван говорил, что за порядком в доме постоянно следили и не раз делался серьезный ремонт, но я уверена, фрау Хольц, что вы найдете, к чему приложить там руку.

От этой реплики немка просияла, и Сирена, заметив ее реакцию, добавила:

— И сады тоже ждут, чтобы вы присмотрели за ними. Апельсины, виноград… И, конечно же, домашнее вино! Сегодня за обедом мы непременно разопьем бутылку такого вина. Ах, фрау Хольц, вы не представляете, как я скучала по Испании. Ява, кажется, была в какой-то другой жизни!

На прекрасном лице Сирены появилось пасмурное выражение.

— Теперь, впрочем, это уже не имеет значения, — прошептала она, когда фрау Хольц протянула руку, чтобы успокоить госпожу. — Смотрите! Вот и вилла!

Экономка прильнула к окну и глянула на вершину холма. Там, утопая в великолепии, высился двухэтажный дом Сирены. Черепичная крыша со всех четырех сторон далеко выступала над стенами, и отовсюду с нее свешивалось множество глиняных горшков с благоухающими, пышно цветущими растениями и травами. По мере того как карета приближалась к дому, становились видны различные надворные строения, и фрау Хольц догадалась, что в некоторых из них живут слуги. Мощеная белым камнем дорога ослепительно сверкала в лучах солнца, и глаза невольно обращались туда, где, смешиваясь с листвой, стояла в тени легкая, почти воздушная плетеная мебель. Дом явно щеголял своими огромными окнами, стекла которых буквально плавились от жары, а гигантский балкон обрамлял весь верхний этаж.

Почти час после приезда пришлось посвятить тому, чем обычно занимаются женщины, устраиваясь в новом жилище. Естественно, фрау Хольц первым делом обследовала просторную кухню и бельевую. Сирена поздоровалась с некоторыми из слуг и представилась тем, кого еще не знала. Она бегло осмотрела дом и поблагодарила слуг за заботу по благоустройству родового гнезда. Потом счастливая испанка взяла за руку фрау Хольц и провела ее через анфиладу комнат, указывая то на одну вещь, то на другую и попутно сообщая истории, связанные с каждой из них. Наконец, проинструктировав дворецкого относительно того, где он сможет найти Якоба, и предупредив, что команда должна присоединиться к ней за обедом, Сирена заперлась у себя в комнате и уселась на кровать, где когда-то с таким пылом предавалась девичьим мечтам.

Внезапно, без всякого предупреждения, черный комок меха вспрыгнул на кровать подле Сирены.

— Ах, только не говори мне, — обратилась к котенку женщина, — что ты тоже чувствуешь себя бездомным, когда нет никого, кто мог бы полюбить тебя. Да, в жизни нет ничего ужаснее этого. А ведь я его так сильно любила! Я сама разрушила свою любовь, о которой можно только мечтать. Мне больше нечего предложить даже самому замечательному из мужчин. Я все отдала ему, Ригану! — она прижала к себе котенка и прошептала: — Я заставлю его вновь полюбить меня. Он должен будет сделать это. Я разыщу Ригана и скажу, как много значит для меня его любовь. Все сделаю, чтобы он снова полюбил меня. Все сделаю, все!

Загрузка...